Текст книги "Краткое изложение книги «Антихрупкость. Как извлечь выгоду из хаоса». Автор оригинала – Нассим Николас Талеб"

О необходимости присвоения имен

Мы знаем больше, чем мы можем выразить.

Поступки, являющиеся следствием интуиции, – более разумны, чем те, которые базируются на знаниях.

Автор приводит пример из жизни примитивных племен. У них для обозначения цветов используются всего два-три названия. Но на взгляд они легко отличают огромное количество цветов. То есть со зрением у них все нормально, просто нет нужных слов в их языке. То есть слепота у них не биологическая, а культурная.

Кстати, у древних европейцев не было названия для синего цвета. Гомер называл море винноцветным.

То же и с антихрупкостью. Мы видим ее своим естеством, но не распознаем ее на уровне интеллекта.

Протоантихрупкость

У антихрупкости есть две концепции-предшественницы. Автор назвал их по именам людей.

Первая концепция связана с медициной.

Есть легенда, что царь Митридат IV боялся отравления и принимал дозы различных ядов, и эти дозы увеличивал, чтобы выработать иммунитет. Теперь этот метод называется антидотом Митридата. Он был популяризирован Цельсом, античным врачом, и был весьма популярным в Древнем Риме. Благодаря этому методу император Нерон не смог отравить свою мать.

Женщина знала, чего ждать от сына, и вырабатывала иммунитет к ядам. В результате она была убита при помощи ножа. Нерон подослал к ней убийц.

Из этой истории автор делает вывод, что быть неуязвимым на сто процентов невозможно.

Как раньше, так и сейчас нет стопроцентного способа оградиться от механического воздействия.

Тем не менее метод митридизации лег в основу вакцинации. Да, это еще не антихрупкость, но это правильный путь.

Мы понимаем, что дорога к неуязвимости начинается с небольшого вредного воздействия.

А есть ли случаи, когда доза яда делает нас не просто неуязвимыми, а лучше, чем было? Да. Есть «гормезис» – это фармакологический термин, обозначающий эффект, при котором яд действует на организм как лекарство.

Это не значит, что вред полезен, это значит, что вред зависит от дозы, так же как и эффективность лекарства зависит от дозы.

Научно этот эффект был описан в 1888 году Хуго Шульцем. Ученый установил, что рост дрожжей может быть простимулирован малой дозой яда. Большая же доза – напротив, подавляет этот рост.

Есть теория о пользе овощей. Согласно этой теории, польза овощей не только в витаминах, а в ядах. Овощи защищаются от хищника, вырабатывая яды. Если эти яды поглощать в нужных количествах, будет польза и для нашего организма.

Некоторые ученые считают, что ограничение в калориях приводит к тому, что у человека увеличивается продолжительность жизни. Такие опыты проводились на лабораторных животных и были успешны. То есть ограничения в еде – на пользу. А если напротив, есть слишком много, с организмом будут проблемы, появятся различные заболевания. То есть голод – плохо, переедание – плохо, а разумное голодание – отлично.

Это и есть гормезис – мы доставляем организму небольшой вред и неудобства (недоедаем), но при этом живем дольше.

Но не стоит забывать: любой системе необходимы стрессы. Избавить систему от необходимых именно ей стрессов нельзя. Так системе будет причинен еще бо́льший вред.

Независимость от контекста зависит от контекста

Для нашего ума контекст – это класс или область явлений. Очень часто мы понимаем ту или иную идею в одной сфере, но не распознаем ее в другой. Также часто люди распознают ситуацию только внутри контекста.

Автор приводит простой пример с банкиром, который прибыл в отель и отдал тяжелый чемодан портье, а спустя полчаса тот же человек с упоением тягал тяжести в спортзале, хотя мог бы сделать то же самое со своим чемоданом.

Талеб видит серьезную проблему в том, что митридатизация часто не выходит из медицинских кругов и малоизвестна в социально-экономической или других сферах жизни.

Более того, есть и врачи, которые мыслят крайне узко. Например, один и тот же врач может рекомендовать пациенту физические упражнения для укрепления организма и тут же выписывать тяжелые антибиотики от пустячной инфекции.

Можно провести опрос среди американцев на тему: должно ли полуправительственное агентство контролировать цены на все товары в Америке, а тем более обмен валют? Американцы возмутятся: здесь же не Европа и не коммунистическая страна.

Однако эти люди не в курсе, что такое агентство уже давно существует, – это Федеральный резервный банк США, который уже давно управляет процентной ставкой всей американской экономики. Попытки упразднить Федеральную резервную систему были и закончились полным провалом. Точно так же, как и полным провалом закончилось бы предложение создать агентство по контролю за ценами на товары.

Сложно представить ситуацию, когда человек знает несколько языков, но не способен перевести текст с одного языка на другой.

Тем не менее мы все страдаем этим недостатком. Ведь людям очень сложно распознать ту или иную идею, если она представлена в незнакомом нам контексте. А это значит, что мы плохо различаем антихрупкость там, где она очевидна.

Мы часто являемся свидетелями экономического роста или инноваций, которые возникают в результате гиперкомпенсации стрессоров. Но мы редко видим повседневное проявление этой гиперкомпенсации. То есть ведем себя так же, как полиглот, не способный перевести текст с одного языка на другой.

Непереводимость – наш общий недостаток, надо с ним бороться и избавляться от него.

А для этого надо рассмотреть понятие гиперкомпенсации.

Мы не привыкли думать об успехе, экономическом росте или инновациях как о явлениях, которые в конечном счете возникают в результате гиперкомпенсации стрессоров. Не замечаем мы и повсеместных проявлений этой гиперкомпенсации. (Именно зависимость от контекста мешает множеству ученых осознать, что неопределенность, неполное понимание, хаос и переменчивость – члены одного и того же сплоченного семейства.) Непереводимость – это недостаток, свойственный уму человека; и только тот, кто пытается бороться с этим недостатком и избавиться от него, обретает мудрость или рациональность. Рассмотрим понятие гиперкомпенсации более детально.

Автор рассказывает о феномене посттравматического роста. Как несложно догадаться, это противоположность посттравматического стресса. В чем феномен? Тот, кто получил урон от тех или иных событий, становится лучше себя прежнего.

Явление не редкое, однако литературы на эту тему немного. Тем не менее в народной культуре это явление знакомо. Достаточно вспомнить поговорку «Что нас не убивает, то делает нас сильнее».

При этом ученые-психологи склонны обращать внимание на негативную реакцию на случайность (хрупкость), а не на позитивную (антихрупкость). И такое сплошь и рядом.

Что же надо сделать? Как ни странно, но для начала надо попасть в беду. Автор убежден, что все перемены начинаются с внутренней необходимости. Еще древние говорили, развитие порождается голодом, или трудности пробуждают гения.

Только когда гиперреакция на неудачи высвобождает избыточную энергию, тогда и начинаются перемены и инновации.

Люди убеждены, что перемены – это в первую очередь бюрократическое планирование и финансирование, но это не так. Необразованные технари и бизнесмены совершают технологические прорывы гораздо чаще и эффективнее, чем бюрократы и менеджеры.

Наши современники пытаются обеспечить себя комфортом и безопасностью и в этих условиях двигаться вперед. Это ошибка. Еще древнеримский политик Катон Старший говорил, что комфорт – дорога к потерям. Если что-то получалось легко, человек мог изнежиться, размягчиться. И это относится не только к конкретному человеку, но и к обществу.

Достаточно оглядеться по сторонам. Сейчас мир богат и благополучен, как никогда за всю историю, но при этом тот же мир погряз в долгах так же, как никогда в истории. Получается, чем богаче мы становимся – тем сложнее людям и обществу жить по средствам.

Парадокс, но изобилие перенести сложнее, чем нужду. Автор приводит пример из авиации: пилоты постепенно теряют навыки в решении сложных задач – и все это из-за автоматизации полетов. Чтобы их не терять, нужно ставить перед собой более сложные задачи.

Любители лошадиных бегов знают, что лучшие лошади часто приходят вторыми, когда соревнуются с более слабыми соперниками, зато выигрывают, если рядом сильные соперники.

Отсутствие стресса – это обратный гомезис, отсутствие сложных задач выдвигает на первые роли не сильных, а слабых. Парадокс, но многие студенты справляются со сложными науками гораздо проще, чем с простыми. Что это? Механизм гиперкомпенсации.

Опытные боссы знают, что для того, чтобы работа была выполнена быстро, ее надо поручить самому загруженному работнику.

Незанятость – это плохо, она превращает нас в ленивых и немотивированных людей, и наоборот. Налицо еще один пример гиперкомпенсации.

Автор приводит пример из собственной жизни. Для того чтобы его хорошо услышали на лекции, он не кричит, он шепчет. Производимый человеком шум – это величина, обратная месту человека в иерархии.

Например, самые влиятельные игроки на бирже говорят тише всех.

Главная задача хорошего оратора – не говорить громко, не привлечь внимание аудитории танцами или картинками, а заставить аудиторию сфокусироваться, включить механизмы гиперкомпенсации. Поэтому посторонний шум на лекции не помеха. Разумеется, до определенных пределов.

Антихрупкие реакции как избыточность

Антихрупкие гормезисные реакции – это форма избыточности. Природа всегда перестраховывается. Чем более естественная система, тем больше в ней многоуровневой избыточности. (Например, у человека две почки, а не одна.)

Когда же речь идет о системе, созданной человеком, – налицо примеры обратной избыточности.

В условиях, когда ничего не происходит, избыточность выглядит как пустая трата ресурсов, хотя она может быть и агрессивной. Например, фирма может накапливать излишки нефти. В обычной ситуации занятие бесполезное, а иногда и финансово затратное, но в момент, когда цена на нефть вырастет, излишки можно продать и неплохо заработать.

Гиперкомпенсация – одна из форм избыточности. Она позволяет дополнительно противостоять стрессорам.

Не стоит забывать, что система, которая умеет гиперкомпенсировать, всегда будет работать на пределе. Ей просто необходимо копить силы в ожидании возможного худшего исхода. При этом дополнительные мощности можно использовать как угодно.

Избыточность – в первую очередь защитное средство, но это не страховка, а инвестиция. Мы считаем, что главным органом нашего организма является мозг, но не стоит забывать, что наше тело может предугадать ход событий лучше, чем наш интеллект. Есть такая профессия – риск-менеджер. Они всегда изучают архивную информацию о наихудшем сценарии в том или ином бизнесе. Для чего? Чтобы использовать информацию для оценки того, что может произойти в будущем. Задача таких менеджеров – взять все самое худшее, что было в нашей истории, и посмотреть, какая будет худшая отдача при реализации подобных вариантов. Но не стоит забывать, какой бы кризис мы ни изучали, любой последующий кризис может быть гораздо сильнее предыдущих.

Изучение только ошибок прошлого без прогнозирования будущего может привести к серьезным проблемам. Например, ядерный реактор японской АЭС «Фукусима» строился с расчетом на самое мощное землетрясение в истории. Однако в результате он пострадал от цунами.

Глупо сражаться с ошибками прошлого, тем более что природа подсказывает нам правильный путь – сражаться с ошибками будущего.

Оправдание в стиле «такого никогда не было» – удел хрупкоделов.

Автор приводит пример из собственной жизни. Во время банковского кризиса ему неоднократно угрожали, друзья в открытую советовали ему обзавестись телохранителями. Тогда автор решил стать телохранителем самому себе и стал регулярно поднимать тяжести в тренажерном зале. Там же он познакомился с Ленни, который тренировался по методике максимального веса. И эта методика была крайне эффективной. Ленни тренировался мало, но задача каждой тренировки – улучшить предыдущий рекорд хотя бы на несколько граммов. Автор последовал примеру Ленни и стал действовать по его методу – и быстро получил нужный эффект.

После этого нужда в телохранителях отпала плюс появился значительный запас энергии. Вот и гиперкомпенсация.

«Чем выше Вы строите баррикады – тем сильнее становимся мы» – так поется в ирландской революционной песне.

Политические волнения и бунты могут служить отличным примером антихрупкости, в этом случае их не подавить грубостью. Нужно либо манипулировать толпой, либо сразу сдаться.

За пределами экономики самым мощным хрупким явлением является сильная любовь или же сильная ненависть. В данном случае имеется само чувство.

Подобные примеры описаны и в литературе. Например, в романе Пруста «В поисках утраченного времени» богатый торговец Сван влюбляется в Одетту, на четверть проститутку. Одетте Сван безразличен, но ее отстраненность только подогревает его страсть. Он буквально прилепляется к ней, готов на все ради нее, а в итоге она становится для него абсолютно недосягаемой. Да, чувство доставило герою огромное количество проблем, однако здесь речь идет не о судьбе героя, а о силе самого чувства, представляющего классический пример антихрупкости.

В чем суть? Мысли о любви становятся все более сильными, более навязчивыми, в результате они буквально превращаются в наваждение. И ничего не сделать. Это подтвердили и психологи. Если мы пытаемся контролировать мыслительный процесс, то постепенно начинаем думать именно о том, о чем думать не хотим. И в результате власть над нами получают не отпускающие нас идеи.

Запретите мою книгу, пожалуйста: антихрупкость информации

Хотите сделать информацию более значимой? Запретите ее. Скажите ее кому-то по секрету. Она распространится очень быстро.

Хотите разрушить свою репутацию? Попытайтесь усиленно ее сохранить.

Если книгу запретить, то в отношении цензуры она станет антихрупкой. Примеров в истории литературы много. Книгу запрещали – в результате делали ей рекламу.

Поначалу возникает напряжение – чем быстрее критик начинает отговаривать читателя от той или иной книги, тем лучше. Еще во времена Бальзака актрисы платили журналистам, чтобы те писали про них плохие отзывы.

Сам автор пользуется собственной методикой оценки той или иной книги: по рангу самого свирепого его хулителя.

Чем напряженнее атака и злословие из-за антихрупкости – тем лучше. Чем больше плохого говорят о том или ином политике – тем лучше для него. Значит, он способен вызвать зависть.

Найдите другую работу

Человек не может заткнуть своих критиков. Но если он чувствует, что критики ему вредят, то человеку просто стоит перестать быть тем, кто он есть. Репутацию под контролем держать сложно, поменять работу – легко.

А еще лучше заняться чем-нибудь, где можно получать пользу от антихрупкости информации. Например, автор во время своего визита в Милан всерьез обсуждал со своим итальянским издателем вариант его писателя публичной драки с одним из экономистов-хрупкоделов. Издателю не хотелось, чтобы автор кого-то бил, однако он отмечал, что скандал бы точно пошел на пользу продажам книги.

И здесь стоит обратить внимание на классическую триаду. Писатель – антихрупок, простой работяга – неуязвим, менеджер среднего звена – хрупок. Автор предлагает взять ту самую классическую ситуацию. Публичное избиение экономиста-хрупкодела. Если экономиста изобьет антихрупкий писатель, для писателя все сложится хорошо. Ведь это скандал, а значит, дополнительный интерес со стороны публики. Если экономиста изобьет неуязвимый простой работяга, то для работяги не изменится ничего. Даже если работягу уволят с работы, он без труда найдет другую, такую же, за те же деньги. Но если на месте обидчика будет хрупкий менеджер среднего звена, имеющий кучу кредитов, то у последнего возникнут огромные проблемы. Его уволят, и отдавать кредиты будет нечем. Почему? Да потому, что менеджер – узник своей системы ценностей. Например, если человек одевается, нарушая правила хорошего тона, то в этом смысле он либо неуязвим либо антихрупок. И наоборот. Человек, который носит костюм даже на пляже – хрупок. Не стоит забывать, информация оберегает себя. Люди думают, что контролируют ее, но на самом деле это информация контролирует этих людей. Если Вы слышите, что компания или правительство пытается «укрепить доверие» к себе, то знайте: эта структура хрупка и обречена.

Если Вы никому ничего не должны – значит Вам плевать на Вашу репутацию среди экономистов. И наоборот.

Очень сложно осознать антихрупкость информации, тем более что информация существует во множестве контекстов. Если один бандит наймет убийцу для своего конкурента, конкурент будет уничтожен. Но если тот же бандит начнет против конкурента информационный обстрел, то, скорее всего, это будет не уничтожение, а помощь этому конкуренту. Парадокс: выгоду мы получаем от тех, кто пытается нам навредить, а вовсе не от тех, кто пытается помочь.

По мнению автора, если где-то есть жизнь, то это что-то антихрупко. Именно антихрупкость – тайна живого. Но не надо думать, что все живое состоит только из антихрупкости. Например, человеческие мышцы могут стать крепче, если их регулярно напрягать, но лишь до определенного предела. А неодушевленные предметы таким свойством не обладают. Они могут противостоять многим внешним стрессам, в отличие от человеческого тела, но не являются антихрупкими и не смогут извлекать из стрессов выгоду. Есть ли исключения? Да. Например, существует вид углеродных нанотрубок, который в определенных условиях становится крепче под давлением. Это явление уже находится на грани между живым и неживым. Ваши вещи изнашиваются и не могут восстановиться сами по себе, организм – может. Конечно, и живой организм со временем стареет и умирает, но, по мнению автора, феномен старения воспринимается неверно. Все это от неспособности самовосстановления. А эта неспособность – от слабой приспособляемости организма. Либо у организма мало стрессов, либо не хватает времени на восстановление. Да, физиологическое одряхление неизбежно, но к нему можно приспособиться. Старение – есть непонимание эффекта комфорта. На протяжении длинной части своей истории человек попросту не успевал состариться, он умирал гораздо раньше. В чем же причина искусственного старения? Это подавление внутренней антихрупкости.

Сложность

Человек создал экономику, культуру и многое другое. Но эти явления развиваются сами по себе. Конечно, это не живые организмы, но они похожи на организмы – они так же растут и воспроизводятся. Экономика больше похожа на кошку, нежели на утюг. Но люди в это не верят. Пришло время объяснить разницу между «живым» и «неживым». Хотя правильнее говорить о различии между сложными и несложными системами. Все системы, созданные человеком, являются несложными, даже если они и устроены замысловато. А в сложных системах важную роль играет взаимозависимость. Например, если человек уничтожает какой-то вид животных – тут же нарушается вся цепочка, побочные эффекты и осложнения пойдут буквально косяком. Является ли рынок живым? Да. Если в Нью-Йорке закроется банк, последствия этого события отразятся в разных точках мира. В простом мире установить причину легко. Лампочка зажглась оттого, что нажали на кнопку. В сложном мире – сложно, а иногда вообще невозможно. Поэтому автор не советует читать газеты, которые очень любят говорить о причинах.

Автор напоминает, что реакцию сложной системы с окружающим миром и с его частями предсказать сложно. Тут нет места логике и разуму. Сложная система взаимодействует через стресс. Ошибки и последствия ошибок – важная информация для сложной системы. Дети не умеют рассуждать логически, и единственной информацией об управлении риском для них становится боль.

Автор вводит термин «казуальная непрозрачность» – что это такое? Это когда очень сложно или вообще невозможно разобраться с причинами и следствиями той или иной реакции сложной системы. Почему? Именно потому, что сложная система не действует через логику. Чтобы оценить контакт системы, нужна полная прозрачность, но ее нет. Зато есть повышенная непрозрачность.

Автор любит приводить примеры с человеческими костями и задает себе вопрос: является ли старение причиной ослабления костей? И вывод прост: нет. Совсем наоборот. Ученые доказали, что именно потеря костной ткани является причиной начала старения. Соответственно, если постоянно нагружать кости, подвергать их стрессу, старение можно если не предотвратить, то отсрочить.

Да, но не стоит забывать, что антихрупкость человека не бесконечна. Стрессы закаляют организм – но в определенном количестве. И после стресса нужно время на восстановление.

Тогда все будет работать хорошо, даже если стресс и сильный. Например, если человек внезапно найдет в своей комнате ядовитую змею или столкнется в подъезде с вампиром, то спустя некоторое время и распития чая с ромашкой все придет в норму, организм станет сильнее, человек получит опыт.

А если стресс не такой сильный, но постоянный (например, нависающая над человеком ипотека или чувство вины, или рутинная работа по дому), то человек попадает в западню. И этот стресс деструктивен, но именно в него нас ввергает цивилизация и окружающее общество. Первый тип мощных, но коротких стрессов необходим, второй тип – рутинных стрессов – вреден.

Дальше автор предлагает увидеть разницу между механическими или несложными предметами и явлениями и органическими, сложными. Так, механические явления не нуждаются в отдыхе, но нуждаются в ремонте и не могут самовосстановиться. Живые и сложные системы, напротив, нуждаются в отдыхе, не нуждаются в ремонте и способны самовосстановиться.

Механическое стареет по мере использования, органическое, напротив, стареет, когда оно не используется. Стрессы воздействуют на механическое тем, что повышают их износ, а у органических систем, напротив, наступает атрофия при отсутствии стресса. Вот такая разница.