Текст книги "Краткое изложение книги «Антихрупкость. Как извлечь выгоду из хаоса». Автор оригинала – Нассим Николас Талеб"

Равновесие? Ни за что!

Равновесие – это баланс между противонаправленными силами. Цель экономики – постоянно возвращать систему в прежнее положение, чтобы соблюдался баланс. Но если посмотреть на эту проблему серьезно, будет виден важный нюанс. Для неорганических систем равновесие – это инертность. А для органических явлений равновесие – смерть. Организмы и динамические системы могут существовать только в состоянии стресса, случайности и переменчивости. В противном случае они погибают. То есть, если мы убираем из системы переменчивость, она может повредиться или сломаться.

То есть попытка избежать перемен или отклонений – это преступление против жизни и живого.

Американцы любят успокоительные. Притом употребляют их по поводу и без. Плохо это? Да. Человек должен испытывать перемены настроения. Переход от слез к гневу – норма для человека. Напротив, спокойствие, вызванное приемом лекарств, превращает человека в имбецила. Но самое жуткое – это не то, что человек, стараясь уйти от переменчивости, вредит самому себе, он вредит и обществу, а также будущему человечества. Ведь такой сложной системе, как человечество, просто необходимы перемены и стрессы. Иначе – смерть.

Наказанные переводом

В этой главе автор говорит о стрессе и иностранных языках. И сразу парадокс. Свой родной язык мы учим не по учебникам. О том, что такое грамматика и о ее правилах мы узнаем только в школе, когда уже неплохо умеем говорить. Язык надо изучать, только преодолевая препятствия, а не зазубривая те или иные слова и выражения.

Автор считает, что лучший способ выучить иностранный язык – посидеть в иностранной тюрьме. Например, друг автора Чед Гарсиа провел несколько месяцев на карантине в московской больнице – и серьезно улучшил свои знания русского языка, если в начале карантина он едва говорил на языке, то затем уже читал Толстого в оригинале. Отличный пример стресс-теста и его влияния.

Туристификация

Этот термин также придуман автором. И, по его мнению, туристификация – это болезнь нашего времени.

Что это? Подход к людям как к стиральным машинам. Это избавление людей от случайности и попытка сделать реальность предсказуемой. Для чего? Ради безопасности и комфорта.

И речь идет, разумеется, не только о туризме. Туристификация – это обычная жизнь. Это превращение любой деятельности в сценарий, который должны сыграть актеры.

Туристификация выхолащивает и системы, и организмы, которые любят неопределенность. Из системы высасывается непредсказуемость, ее место заменяет иллюзия успеха. Все в нашей жизни начинает идти по плану. Иногда он довольно комфортный, но это золотая клетка. Жизнь с этой точки зрения есть управление целями. И это сильно бьет по экзистенциальному «я» автора.

Тайная жажда случая

Живой организм любит хаос и случайность (в том или ином виде). Именно неизвестность щекочет нервы. Если четко знать, что с вами случится за день, вы очень скоро начнете ощущать себя трупом. Нет случайностей – нет жизни. У человека есть естественные стимулы, например голод или страх. Именно они побуждали людей приспосабливаться к окружающему миру.

Если у Вас нет возможности пообедать из-за внешних обстоятельств, вы легко поголодаете денек-другой. Но придерживаться четкого плана диеты на несколько недель сложно.

Люди ищут экстрим – и это нормально. Каждый из нас питает отвращение к тоске.

Системы, созданные людьми, предсказуемые, окружающая среда – нет. И она терпеть не может хронический стресс.

Если вы идете по тропе, созданной природой, каждый Ваш шаг отличается от предыдущего, в спортзале же все шаги одинаковые. Отсюда вывод: бо́льшая часть нашей текущей жизни – хроническое повреждение организма от бесконечного стресса. Но это повреждение можно предотвратить.

Не стоит забывать, антихрупкость всегда возникает за счет чужой хрупкости. В системе бывают хрупкие люди – их большинство. Они всегда приносятся в жертву. Либо ради благополучия других, антихрупких людей, либо системы в целом.

Экономика антихрупкая, а любое начинание в бизнесе – хрупкое. А раз так, то большинство компаний обречены на неудачу. Соответственно, возникают иерархии и уровни.

Природный организм – это не единое целое, он состоит из множества частей и сам вполне реально может быть частью чего-то другого целого, например коллектива. Более того, части коллектива нередко соперничают между собой.

Например, рестораны постоянно сотрудничают друг с другом. Они хрупки, но общая система общепита – антихрупка. Разорятся одни, откроются другие. Хороша ли эта ресторанная хрупкость? Да! Если бы было наоборот, бизнес был бы инертным. Подобное было в советском общепите. Ничего хорошего.

То есть компоненты системы должны быть хрупкими ради антихрупкости всей системы.

Другой пример: организм хрупок, но закодированная в генах информация – антихрупка. И это основная логика эволюции.

Пользу из наших ошибок чаще всего извлекают другие люди или система в целом. И если разговор идет об ошибках, чаще всего не учитываются разные уровни хрупкости, а тем более перенос хрупкости от одних компонентов к другим.

Эволюция и непредсказуемость

Гормезис, о котором уже говорил автор, – слабая форма антихрупкости. При нем польза от переменчивости ограничена. А если превысить дозу – польза вообще пропадет и будет вред. Гормезис нормально воспринимает лишь малую долю хаоса.

Но тем не менее отказ от него приведет к ухудшению здоровья. Мы это понимаем редко, наш интеллект линеен, а в случае с гормезисом реакция зависит от дозы. Интеллект предпочитает сводить информацию к двум противоположностям – «вредно» или «полезно» – и часто игнорирует нюансы.

Плюс интеллект пытается воспринимать тело как единое целое, но все гораздо сложнее.

Есть разновидность антихрупкости, с виду она напоминает гормезис – то есть закаливание вредом, но это только внешнее сходство. Изнутри – она другая. Она – эволюционная и информационная. Это гены.

Схема их работы следующая. Если отдельный компонент сталкивается со стрессом, он не становится сильнее, а умирает, но своей смертью – дает преимущество другим компонентам. Они выживают и не только сохраняют свои качества, но и улучшают целое. Это приводит к модификациям, то есть к эволюции.

Организмы остаются слабыми, но антихрупкость создается у генетического кода. Коду неинтересна забота об отдельном организме. Существует даже теория «эгоистичного гена».

Эволюция работает лишь потому, что система является антихрупкой. Такой системе нравятся стрессоры, хаос, случайности. Именно в этих условиях геном становится более приспособленным к окружающей среде.

Природа – мать, но отношения между ней и живыми организмами напряженные. Организмы имеют срок существования и вынуждены умереть. Но при жизни живой организм производит потомство с информацией, унаследованной от родителей. И эта информация не только переписывается, но и улучшается. После того как репродуктивные способности объектов исчерпываются, природа перестает считать такие объекты полезными. Но игра на уровне генетического кода продолжается. Организмы умирают, а безжалостная природа становится антихрупкой.

Если организм хочет быть бессмертным – он должен быть полностью приспособлен ко всем событиям, которые могут произойти вокруг, как сейчас, так и в далеком будущем. Но такие события часто случайны. Они не будут оповещать организм о своем наступлении. А значит, он не сможет подготовиться заранее к ним. Если организм хочет быть бессмертным, ему нужна адаптация. Да, наши тела реагируют на стресс с запасом, но этот запас небольшой. Заглянуть в далекое будущее мы не сможем. Можно подготовиться к ближайшей войне, но нельзя подготовиться к победе в этой войне. Наша адаптация ретроспективная, она всегда немного запаздывает. А это значит, если организм хочет быть бессмертным, он должен предсказывать будущее, и не приблизительно, а точно. Но природе это не нужно.

У природы есть козырь на любое случайное событие – это экологическая вариация. Природа меняется на каждом шагу. Она меняет себя сама.

Подобный процесс можно увидеть не только в природе, но и в социуме или в экономике. Если бы экономикой рулила природа, то она не стала бы беспрерывно финансировать ее компоненты для их бесконечно долгой жизни. У природы нет управленцев, которые своими прогнозами пытаются перехитрить будущее.

История, как и природа, не дает империям доминировать вечно. Все системы подвержены случайности – они развиваются благодаря механизму, который изобретает себя заново. Каждое поколение меняет состав популяции. Природа любит не разнообразие внутри одного бессмертного организма, а разнообразие разных организмов.

Эволюция извлекает пользу как из переменчивости, так и из случайностей. Если то или иное поколение подвержено критическим встряскам, в следующем поколении родятся приспособленные особи. Если среда стабильна, то из десяти детенышей все десять могут дать потомство, если нет, потомство дадут только самые сильные или самые приспособленные. (То есть те, которых природа считает лучшими.) И их гены будут модифицированы в сторону еще большей приспособленности. То есть случайность идет на пользу эволюции.

Но ведь бывает и такое, когда вид полностью вымирает. Да. Но это часть игры. Те виды, которые выжили, более приспособленные. Эволюции плевать на виды, она оказывает услуги природе целиком. Но не надо думать, что эволюция любит только одну случайность. Все это работает до определенного периода. На Земле может произойти глобальная катастрофа, и тогда погибнет вся жизнь на планете. То же можно сказать и о случайных мутациях. Если их будет слишком много, тогда приспособленность может вообще не закрепиться и произойдет прямо противоположное.

Природа антихрупка до определенного предела, хотя он и очень большой. Даже если ядерное оружие уничтожит нашу цивилизацию, могут остаться в живых крысы и бактерии, и жизнь восстановится снова, правда, без нас.

В чем же разница между эволюцией и гормезисом? При гормезисе пользу получает отдельный организм, при эволюции отдельный организм гибнет, а пользу получают другие, будущие поколения.

Например, есть феномен устойчивости бактерий к антибиотикам. Мы пытаемся им навредить – они становятся сильнее. Единственный выход – уничтожить всю колонию разом.

Организмы – это сообщества, а сообщества – это организмы

В этой главе автор излагает идеи физика Антуана Даншена, который занялся генетикой и написал ряд работ по антихрупкости.

По мнению Даншена, организм не существует в изоляции как самостоятельная единица. Любой организм всегда включен в иерархию.

Гормезис – метафора прямой антихрупкости, когда организм извлекает пользу из вреда себе. А в процессе эволюции пользу получает нечто, стоящее выше по иерархической лестнице.

В итоге есть выигравшие и проигравшие.

Организм усиливается за счет отдельных клеток.

Если вы принимаете яд, то плохие белки в ваших клетках погибают и заменяются более сильными и молодыми. Если вы голодаете – организм первым делом поглощает плохие белки. И это тоже эволюционный процесс. Слабейшие погибают ради выживания организма и его приспособленности.

Внутреннее стремление организма выжить играет важную роль в его совершенствовании в условиях внешнего стресса.

Если вы хрупки – вы хотите, чтобы все шло по плану с минимальными отклонениями. Если антихрупки – то наоборот. Вы хотите действовать методом проб и ошибок, закаляя себя и совершая параллельно множество открытий.

Учиться на чужих ошибках

Нередко ошибки других приносят нам пользу. То есть стрессоры – это информаторы. Если Вы антихрупки – для Вас пользы от ошибок будет больше, а вреда меньше. Конечно, речь идет только о тех ошибках, которые только помогают предотвратить ошибки системы, а не уничтожают систему целиком.

Автор приводит мнение инженера Генри Петроски о том, почему катастрофа «Титаника» – это хорошо. Если бы катастрофы не было, человек продолжал бы строить лайнеры бо́льшего размера с меньшей системой безопасности. И следующая катастрофа была бы куда масштабней. То есть пассажиры были принесены в жертву для общего блага. С АЭС «Фукусима» то же самое. Произошла трагедия, и человек задумался о безопасности ядерных реакторов.

По мнению автора, системы можно разделить на хорошие (антихрупкие) и плохие (хрупкие).

Специалисты по авиации могут подтвердить: каждая авиакатастрофа приближает нас к идеалам авиабезопасности. Да, люди погибли, самолет разрушен, но сделаны соответствующие выводы. Люди хрупки, система – антихрупка, она учится на ошибках. Здесь еще помогает то, что одна авиакатастрофа не влечет за собой другие. Каждый случай индивидуален.

В экономике ситуация прямо противоположная. Там все взаимосвязано. И даже мелкие ошибки могут распространяться и усугубляться. Экономика, в отличие от авиации, – хрупка. Каждая авиакатастрофа делает следующую менее вероятной, каждый крах банка делает следующий крах более вероятным. Что нужно сделать? Надо устранить тот тип ошибки, где отдельный промах может привести к эпидемии. В природе все движется от одной несистемной ошибки к другой.

Если человек правильно оценивает свои силы, он будет знать норму веса, который сможет поднять, и не будет пытаться поднять самосвал. Или леопард сам знает, как именно ему атаковать антилопу. Ему не нужны тренеры.

Да, советы в спорте нужны. Но в основном, когда речь идет о сложном виде спорта, к примеру, о теннисе или футболе. Когда речь идет о естественных движениях, человек разберется без советов. В экономике же все часто идет наперекор законам природы.

Например, есть компании, которые занимаются страхованием катастрофического риска (то есть страхованием от маловероятных событий). На чем они зарабатывают? На увеличении страховых взносов. Клиенты паникуют и платят за страховку огромные деньги. Но если маловероятное событие все же наступает, план действия обычно есть у единиц. Как можно оценить страховку от маловероятного события? Практически никак. Но зато страховщики знают: если бушует кризис, люди платят больше. Чтобы выжить, им достаточно ошибаться по мелочи.

Как стать матерью Терезой

Ошибки и адаптация есть последствия переменчивости. Все это помогает Вам понять, кто Ваш настоящий друг, кто нет. Многие из нас совершают ошибки и удивляются доброте некоторых людей, которые эти ошибки прощают. И конечно, каждый из нас хоть раз учился на ошибках других.

Помните, если Вы совершили ошибку, но не проанализировали ситуацию, не извлекли из нее выгоду, а вместо этого плачете или замыкаетесь в себе, вы – неудачник. Не надо объяснять себе и окружающим, почему Вы ошиблись, надо двигаться дальше.

Человек, который много ошибался, но никогда не совершал одну ошибку дважды, менее надежен, чем тот, кто не ошибался никогда.

Почему коллектив ненавидит индивида

Антихрупкость в биологии работает благодаря иерархии уровней. Если организмы соперничают, это помогает эволюции: а что, если с этой точки зрения посмотреть на общественные процессы?

В экономике тоже есть уровни: от индивидуалов и маленьких фирм до корпораций. Вершина – глобальная экономика. Каждый отдельный бизнес должен быть хрупким, чтобы вся экономика была антихрупкой и могла эволюционировать. Тогда система в целом будет совершенствоваться, все части, которые приспособлены к реальности хуже остальных, – умрут. Антихрупкость сверху требует жертв снизу.

Свойства совокупности отличны от свойств части. Более того, совокупности выгоден вред, причиненный ее частям. Безжалостность – двигатель усовершенствования. Как решить эту проблему?

Общего решения нет, но можно уменьшить вред для самых слабых компонентов системы. Люди учатся в бизнес-школах, чтобы их бизнес выживал, но экономике (как коллективу) это невыгодно. Экономике выгодно, чтобы отдельные люди были ослеплены перспективами бизнеса и брали на себя риск. Каждая их неудача помогает учиться всей отрасли целиком. Локальная самоуверенность – вот что нужно экономике. Рестораны чувствительны к переменам и быстро перестраиваются, часто банкротятся, поэтому ресторанный бизнес успешен и высокоэффективен.

Экономике выгоден безрассудный и самоубийственный риск того или иного бизнесмена. Именно поэтому госдотации правительства – вредны. В этом случае хрупкость переносится с коллектива на самого слабого. Можно ли решить проблему? Да. Надо создать такую систему, в которой разорение одной компании не повлечет банкротство других. Мелкие неудачи – нужны, они помогают укрепить систему в целом. Получается парадокс: социальная политика бьет только по тем, кто слаб. Те, кто и так крепок, напротив, еще больше укрепляются.

То, что меня не убивает, убивает других

Не стоит видеть антихрупкость там, где ее нет. Не надо путать антихрупкость системы с антихрупкостью индивида. Выражение Ницше «То, что меня не убивает, делает меня сильнее» – это не описание гормезиса и митридатизации. Не исключено, что эти слова обозначают совсем другое. «То, что меня не убило, не сделало меня сильнее, но пощадило меня именно потому, что я сильнее других; однако оно убило других – и в среднем популяция стала более сильной, потому что слабых больше нет».

Можно привести пример. В ГУЛАГе выживали далеко не все. И у выживших могла возникнуть иллюзия, что они стали сильнее, так как все слабейшие погибли. Испытание – не всегда гормезис (то есть то, что усиливает), это может быть и обычным экзаменом. Если кто-то его провалил, он погибает. Да, прошедшие испытание обычно сильнее, чем те, кто погиб, но чаще как коллектив, а не как индивиды. Но тем не менее система становится совершенней.

Я и мы

Противоречие между коллективными и личными интересами появилось не так давно. Раньше жертва ради группы считалась героизмом. Внутри человека есть механизм уничтожения индивида. Но он начинает работать только в коллективных действиях, например в массовых беспорядках. Тогда человек – уже не личность, а часть толпы.

У человека, находящегося в толпе во время беспорядков, внезапно исчезает страх, его место занимает нервное побуждение. И это явление массовое. То есть мы видим противоречие между человеком и природой. Природе важно ее выживание в целом. Она добивается антихрупкости за счет хрупкости каждого индивида.

Каждый отдельный требует хрупкости от своих частей ради эволюционного отбора. Но отдельный вид имеет потенцию к антихрупкости. Ведь ДНК – это информация. При этом представитель вида готов принести себя в жертву ради коллектива. Радуют ли такие концепции отбора автора? Нет. Автору отвратительна безжалостность природы. Любой гуманист против такой антихрупкости, где система крепнет за счет своих частей. Ведь в этом случае люди не представляют из себя ценности. Идея просвещения в том, что на первый план выдвигается индивид. У индивида есть свобода, права и многое другое. Благодаря этому человек освободился от давления общества. Ведь в традиционных обществах, главная единица – коллектив, семья, племя. Такой единице может повредить поведение индивида. И эти общества сильны до сих пор. Например, среди мафиози почетнее сесть в тюрьму, чем донести на товарища. При этом понятия чести для бандита ограничены исключительно групповой солидарностью.

Нормально ли это? Да! Индивид выживает, если он часть системы. Если поставить свои интересы выше коллектива, возникнут сложности. Может ли это продолжаться бесконечно? Нет. Новое поколение мафиози охотно шло на сделку с правосудием и сломало хребет мафиозной системе.

Люди часто приносят в жертву экологию или других людей, если это необходимо для выживания. При этом, если экономика бережет каждого субъекта по отдельности, выжить не может. Происходит сдерживание эволюции ради блага индивидов. Это никому не нужно. Индивид хрупок, но общество может спасти его от голода или дать ему социальную защищенность.

День предпринимателя

Что дает общество тем, кто рискует ради него? Признание героизма и уважение. Является ли предпринимательство героизмом? Конечно. Это крайне рискованная деятельность. Она необходима для выживания экономики. Но сам по себе предприниматель слаб – выжить может только группа. Почему? Только в коллективе человек может повышать свой профессионализм. Часто бывает такое, что человек не добился ничего, но его окружающие учатся на его ошибках и получают бесценный опыт. Герой ли такой человек? Да. Но ни похвал, ни бонусов он никогда не получит. Общество просто обязано относиться к прогоревшим бизнесменам с таким же уважением, как и к павшим солдатам. Это необходимость для его выживания. Ни на войне, ни в науке и бизнесе неудачников нет.

А якобы успешные философы и тренеры бизнес-школ не герои. Ведь они ничем не рискуют.