Текст книги "Вседозволенность и правосудие"

Глава XXI

С каждым днем здоровье императрицы Марии Александровны становилось все хуже. В начале мая 1880 года Александр II переехал с Долгоруковой в Царское Село, а больной жене наносил лишь короткие официальные визиты, что вызвало новую волну осуждения императора. Но Мария Александровна на этот раз не особо переживала. Она понимала, что дни ее сочтены. Ее часто навещали сыновья и дочь. Будщий император и наследник русского престола Александр Александрович, находясь возле кровати больной матери, как-то сказал:

– Мне тяжело вас видеть в таком состоянии.

– Да. Я слаба, как никогда прежде. Я чувствую, что смерть поджидает меня каждую минуту.

– Не говорите так.

– Сынок, послушайте меня. Когда я умру, наш император может связать себя узами брака с… даже произносить фамилию ее не хочется.

– Неужели вы думаете, что он способен на такое?

– Остерегайтесь эту женщину. Она уже родила троих детей императору. Кто знает, быть может, еще столько же родит. И я не исключаю того факта, что Александр II назначит новым наследником сына Долгоруковой.

– Как такие мысли могли прийти в вашу голову?!

– Я говорю так, потому что переживаю за вас, сын мой! Я желаю вам взойти на престол, когда придет время, и править долго и мудро. Возьмите все самые лучшие достоинства предыдущих императоров и не допускайте их ошибок! А теперь ступайте. Мне тяжело говорить. Я хочу побыть одна.

Александр Александрович повиновался матери. Он покидал ее с плохим предчуствием, будто видится с ней в последний раз.

Через несколько дней императрица, предчувствуя кончину, написала письмо, в котором благодарила своего мужа за все тридцать девять лет совместной жизни. В ночь на 22 мая 1880 года Мария Александровна скончалась от туберкулеза.

Император, узнав печальную новость, на протяжении нескольких дней находился в унынии. То, что произошло потом, повергло в недоумение как членов императорской семьи, так и приближенных самодержца.

Вскоре после смерти императрицы, когда двор еще носил траур, Александр II объявил о своем намерении жениться на Долгоруковой министру двора графу Александру Владимировичу Адлербергу. Министр был поражен. Самодержец же понимал, что любой день мог стать для него последним. Ведь террористы не упустят возможности убить его и, скорее всего, рано или поздно своего добьются. К тому моменту княжна Долгорукова родила императору трех внебрачных детей: Георгия, Ольгу и Екатерину.

– Всемилостивейший Государь, при всем моем уважении к вам, но вы понимаете, что подобный брак подорвет престиж царской власти. Дом Романовых потеряет авторитет не только в глазах простого народа, но и в глазах ваших приближенных. Ваш поступок вызовет негодование и гнев двора. Возмущение общества даст о себе знать непредсказуемыми событиями, последствия которых трудно предугадать, – попробовал возразить граф Адлерберг.

– Я император! И я вправе делать то, что считаю нужным.

– Так и есть, Ваше Величество, но как на это отреагирует ваша семья? Ваши дети? Подумайте о том, как могут в дальнейшем сложиться ваши отношения. Особенно с Великим князем Александром Александровичем, вашим наследником.

– Я на ней женюсь! Мы с Екатериной Долгоруковой узаконим отношения и никто не сможет воспрепятствовать нашему счастью!

Поклонившись, граф Адлерберг удалился. Позже он вспоминал, что император в тот день производил впечатление человека с подавленной волей. В какой-то степени Александру Владимировичу было жалко Александра II. А ведь этот правитель являлся потомком Петра Великого! Неужели, сам того не осознавая, монарх решил отчасти повторить судьбу первого императора России? Жениться по два раза стало для представителей дома Романовых традицией: Михаил Романов, Алексей Михайлович, Федор III, Петр I, Павел I – все они узаконивали свои отношения два раза.

Александр II долго думал над словами графа Адлерберга. Наконец, он решил рассказать цесаревичу и его жене о своем намерении вступить в новый брак.

– Отец, у меня нет слов… Наша семья еще не успела оплакать матушку, а вы снова хотите жениться! Я вас не понимаю, – так отреагировал на признание отца цесаревич.

– Возможно, сын мой, когда-нибудь вы меня поймете. Если я этого не сделаю, а террористы меня убьют, в каком положении окажутся мои дети от Екатерины Долгоруковой? Я не хочу, чтобы статус моей второй семьи остался неопределенным. Я желаю всем сердцем, чтобы у моих незаконнорожеднных детей появились права.

– Мне нечего сказать. Поступайте так, как считаете нужным. Но знайте, когда я взойду на российский престол, я сделаю все возможное, чтобы подобные ситуации в нашей семье не повторялись.

6 июля 1880 года состоялось венчание императора с княжной Долгоруковой у походного алтаря, установленного в одном из залов Царскосельского дворца. Жениху исполнился шестьдесят один год, невесте – тридцать два.

Свидетелями этого знаменательного события стали генералы Александр Адлерберг, Эдуард Баранов, Александр Рылеев. Со стороны княжны присутствовала Варвара Шебеко. Совершил таинство брака протоиерей Большого собора Зимнего дворца Никольский. В скором времени Долгорукова и ее дети были возвезедны в княжеское достоинство с титулом «светлости» и получили фамилию Юрьевских.

На момент тайного брака родителей Георгию Александровичу исполнилось восемь лет, Ольге Александровне – шесть, Екатерине Александровне – полтора года. Помимо этих детей, от связи с Долгоруковой у императора был еще один сын, Борис Александрович, который умер во младенчестве, прожив всего полтора месяца.

В глазах большинства членов царской семьи Екатерина Долгорукова считалась разрушительницей семейного счастья родителей и вообще порочной особой, испортившей репутацию Романовых. Кроме того, новая супруга императора не имела опыта светского поведения. Со слов приближенных, у нее были ужасные манеры.

О новом браке царя не было официального объявления. Население России считало, что монарх оплакивает кончину императрицы, что в его жизни началась черная полоса. Более того, свиту и приближенных монарха тоже не уведомили о новом знаменательном событии в царской семье, хотя, само собой разумеется, такая новость в короткие сроки стала известна всем первым лицам государства.

Приближенные Александра II начали строить свои предположения о том, как сложатся дальнейшие события. При дворе прошел слух, будто император намерен короновать Долгорукову, так что в скором времени появится новая императрица под именем Екатерина III. Кто-то даже начал говорить, что Екатерина Долгорукова – злой ангел Романовых, ниспосланный свыше.

…25—30 октября 1880 года в Петербургском военно-окружном суде состоялся первый судебный процесс над членами «Народной воли». Это судебное дело вошло в историю под названием «Процесс шестнадцати», по количеству приговоренных. Среди всех подсудимых только двоих приговорили к смертной казни через повешение за то, что они прямо или косвенно принимали участие в покушении на жизнь императора в Зимнем дворце.

4 ноября 1880 года в 8 часов утра на левом фасаде Иоанновского равелина Петропавловской крепости Александр Александрович Квятковский и Андрей Корнеевич Пресняков – один из организаторов Казанской демонстрации 1876 года, были повешены. Квятковский держался мужественно до последнего вздоха. Александр Александрович стремился донести до общества правду о задачах и целях борьбы «Народной воли». Он верил, что после его смерти революционерам-народникам удастся довести их общее дело до конца, удастся убить императора. Только со смертью Александра II Квятковский, и не только он, будет отомщен.

Интересно сложилась дальнейшая судьба одного из шестнадцати подсудимых, Ивана Федоровича Окладского. Изначально он был приговорен, как Квятковский и Пресняков, к смертной казни через повешение. А ведь ему только что исполнился двадцать один год. При других обстоятельствах у молодого человека была бы вся жизнь впереди. И вот она окончена…

Однако в ночь с 3 на 4 ноября, за несколько часов до казни, к нему явился начальник Петербургского жандармского управления Комаров.

– Проснись! – крикнул Комаров.

Открыв глаза, Окладский спросил:

– Что, пора? Вы пришли отвести меня на казнь?

– Еще не наступило утро.

– Тогда зачем вы здесь?

– До меня дошли известия, что у тебя есть некая информация, которая может быть нам полезной. В случае, если ты согласишься сотрудничать с Департаментом полиции, я сделаю так, чтобы тебе заменили смертную казнь на вечную каторгу.

Иван Федорович понимал, что второго шанса выжить может и не быть. Недолго думая, он сообщил:

– Мне известно, что редактором газеты «Народная Воля» был Николай Александрович Морозов.

– Любопытно. Что еще ты можешь рассказать?

– Вы правда меня не казните?

– Если я обещал, то сдержу свое слово. Тебе нечего бояться.

– Я буду сотрудничать с Департаментом полиции. Я готов стать вашим секретным сотрудником.

– Я тебе верю.

– Я знаю, что Александр Дмитриевич Михайлов помог Морозову наладить работу подпольных типографий.

– Но откуда у него взялись деньги?

– Он занимался финансами партии. Также он знал все проходные дворы Санкт-Петербурга. И в случае, если за ним начинал кто-то следить или пытался схватить, Михайлов, получивший кличку «Дворник», легко мог спрятаться как ночью, так и среди бела дня.

– Интересно… Чуть позже я вернусь и ты мне продолжишь рассказывать обо всем, что тебе известно.

Оставшись один, Окладский, не сдержав эмоций, заплакал. Он понимал, что, с одной стороны поступил неправильно, предав своих единомышленников, но с другой – ему очень хотелось жить. Иван Федорович не желал так рано уходить из жизни, тем более через повешение. Он понимал, что рано или поздно члены «Народной воли» узнают о его предательстве, а значит, когда он окажется на свободе (если окажется!), то первым делом необходимо сделать все возможное, чтобы покинуть Россию навсегда, уехать куда-нибудь за границу.

Вскоре сотрудники полиции, в целях изоляции, перевели Ивана Федоровича в Екатерининскую куртину.

В том же месяце, а именно в ноябре 1880 года, благодаря информации Окладского, полицейским удалось разыскать и арестовать Александра Михайлова – одного из членов Исполнительного комитета «Народной воли».

Глава XXII

В двадцатых числах февраля Андрей Желябов встретился с Анной Горгиладзе. Удостоверившись, что за ними никто не следит и что поблизости нет людей, которые могли подслушать их разговор, мужчина сообщил:

– Мы определились с датой, когда нанесем смертельный удар государю. Это произойдет 1 марта.

– То есть, практически через неделю.

– Да. Ты готова внести свой вклад в наше общее дело? Готова принять участие в этом судьбоносном для нашей страны событии?

– Конечно! – уверенно ответила девушка.

– Рад это слышать.

– А где Софья? Обычно она мне сообщает всю необходимую информацию касательно нашей тайной организации.

– В последнее время ей не здоровится. И она попросила меня передать тебе информацию… Чуть не забыл!

Желябов незаметным жестом достал из кармана огнестрельное оружие и вложил его в руку Анны.

– Что это?

– Револьер, самый распространенный среди членов «Народной воли». Возьми его и хорошенько спрячь. Никогда не знаешь, где тебя может поджидать опасность.

– Но я даже не знаю, как им пользоваться.

Объяснив девушке в подробностях, как пользоваться револьером, Андрей добавил:

– Если твоей жизни будет угрожать опасность… Если ты увидишь, что нет другого выхода, кроме как убить человека… Не думай долго, действуй решительно! Одно неверное движение, один неверный шаг могут привести к непредсказуемым последствиям.

– А если я растеряюсь?

– Анна, – приобняв девушку за плечи, Желябов посмотрел ей в глаза, – всегда нужно сохранять спокойствие и иметь при себе револьер, чтобы ты смогла защитить себя. Избавься от всех своих эмоций, будь хладнокровной. Благодаря хладнокровию ты сможешь своевременно принимать важные решения. Запомни, что я тебе сейчас скажу: каждый здравомыслящий человек должен быть готов защищать Родину и свой народ.

– Я запомню твои слова на всю жизнь.

– Очень на это надеюсь. К сожалению, мне пора идти. Время не ждет.

– А где мне вас искать?

Достав из кармана помятый клочок бумаги, Желябов промолвил:

– Здесь адрес дома, в котором в настоящее время находятся Соня и остальные народники. Она там будет до конца месяца.

Желябов, попрощавшись с Анной, направился в сторону Гороховой улицы. Не сдержав своих эмоций, девушка воскликнула:

– Андрей!

Желябов повернулся. Он не ожидал, что Анна бросится к нему сломя голову.

– Андрей, не уходи!

Неожиданно Анна заплакала. Слезы медленно катились по ее щекам.

– Анна, в чем дело? Почему ты плачешь?

– Ответь мне на один вопрос, который не дает мне покоя. Ты и правда любишь Соню?

Лицо Андрея изменилось. Он удивился. Заглянув в глаза Анны, он понял, что ее чувства к нему больше, чем дружеские. Перовская как-то рассказала ему печальную историю Анны Горгиладзе. Ему стало жаль ее. Захотелось ее утешить, сделать что угодно, лишь бы она перестала плакать. Вытерев слезы с лица девушки, Андрей, ничего не ответив, нежно поцеловал ее в губы. После этого он ушел, не оборачиваясь. Анна испытала сильное волнение. Только ни она, ни Андрей не обратили внимание на то, что все это время за ними наблюдала Софья Перовская. То, что она в этот момент почувствовала, не описать словами…

27 февраля 1881 года, на углу Невского проспекта и Караванной улицы, в доме №12 состоялась встреча Андрея Ивановича Желябова с его товарищем по «Народной воле» Михаилом Николаевичем Тригони.

Тригони гордился своим происхождением. Его отец, Николай Иванович Тригони – грек, участник Отечественной войны 1812 года. Мать, Ольга Михайловна – дочь адмирала Российского флота Михаила Николаевича Станюковича.

Желябов о чем-то серьезно задумался, но смех друга не дал ему сосредоточиться.

– Почему ты смеешься?

– А ведь как интересно получилось! Если бы у меня не произошел конфликт с преподователем в Симферопольской гимназии, я не перевелся бы в Керченскую мужскую гимназию. А в Керчи я как раз и познакомился с тобой. И, если ты не забыл, именно ты вовлек меня в революционную деятельность.

– И что?

– Ничего. Я просто говорю о том, что если бы я не познакомился с тобой, тогда моя жизнь сложилась бы, наверное, совсем по-другому.

– История не терпит сослагательного наклонения. Если бы да кабы.

После непродолжительной паузы Тригони спросил взволнованно:

– Как думаешь, на сей раз удастся? Получится убить императора?

– Теперь точно да. Теперь уже никто и ничто не сможет нам помешать! Уже скоро народ потрясет известие о гибели Александра II. И когда люди узнают о нас, о том, для чего мы это совершили, они поймут нас и встанут на нашу сторону!

– Что-то мне в это мало верится…

В этот момент двое заговорщиков услышали громкие шаги.

Глава XXIII

– Андрей, мне или кажется, или я слышу…

– Нет, тебе не показалось.

– Разве мы кого-то ждем?

По ту сторону входной двери раздался окрик:

– Открывайте сейчас же! А то хуже будет.

Желябов догадался, что это полиция и достал из кармана револьер.

– Что нам теперь делать? – возбужденно спросил Тригони.

Желябов поначалу намеревался дать отпор и отстреливаться до конца, но в последний момент передумал, осознав безысходность их положения. К тому же он не спешил покидать этот мир, не выполнив поставленную цель, оставив Софью Перовскую, которую он любил, хоть и старался не афишировать свои чувства. Она была одна из немногих людей противоположного пола, кто вызвал в этом суровом человеке уважение, восхищение и любовь.

И Андрей Иванович положил пистолет на стол. В этот момент дверь с грохотом выбили и ворвались в квартиру полицейские, молниеносно окружив народников и нацелив на них огнестрельное оружие. Один из полицейских обратился к Андрею Ивановичу:

– Вы Андрей Желябов?

Кинув злобный взгляд на человека в полицейской форме, возлюбленный Софьи Перовской ответил утвердительно:

– Да.

– А вы, осмелюсь предположить, Михаил Тригони?

– Он самый.

– Вы оба арестованы за то, что неоднократно планировали покушения на нашего государя императора Александра II Николаевича. Вам есть что сказать в свое оправдание? Или будете утверждать, что не имеете к этому никакому отношения?

– Так и есть. Я и мои сообщники намеревались убить императора. На то были свои причины.

– На суде вы их и озвучите.

– Позвольте задать один вопрос, который меня сейчас больше всего волнует.

– Задавайте, но только быстро.

– Кто нас сдал? Кто этот предатель? Назовите его имя.

– Возможно, в скором времени вы сами все узнаете.

Желябов был разочарован, ведь он хотел убить императора на глазах любимой женщины. Он и так с первого взгляда покорил ее своей харизмой, уверенностью в себе, мужественностью. Но Андрею Ивановичу этого было мало. Он понимал, что теперь, когда его арестовали, вся надежда – на Перовскую и тех немногих людей, которые еще могут изменить ход истории. Еще не все потеряно. Еще есть время все исправить.

Выйдя на Караванную улицу, полицейские повели арестованных в участок. Петербужцы, проходя мимо, гадали, за что же арестовали этих людей. Кто-то предположил, что Желябов и Тригони кого-то убили, кто-то подумал, что украли что-то, а третьи не исключали, что этих людей попросту подставили, а настоящий преступник скрылся с места преступления, избавившись от улик. Но ни одному жителю столицы не пришла в голову мысль, что арестованные планировали убийство государя. Один из прохожих, Илья Мускатов, состоявший в «Народной воле», поспешил немедленно сообщить об увиденном остальным членам тайной организации. Когда об этом узнала Софья Перовская, она в первую очередь спросила:

– Откуда они узнали? Откуда полицейские узнали точный адрес?

– Ни малейшего понятия! – ответил Мускатов.

Анна Горгиладзе находилась тут же. Она понимала, что Софью захлестнули чувства, ведь арестовали человека, которого она любила всем сердцем. Обведя присутствующих обезумевшим взглядом, Перовская воскликнула:

– Прочь! Уходите все! Оставьте меня одну!

– Софья, мы, как и ты, в недоумении, – сказал Александр Шорин. – Но мы должны быть сильными. Нам необходимо довести начатое дело до конца. Вне зависимости от того, какая участь ждет Желябова и Тригони.

Услышав его последние слова, Перовская стремительно подошла к Шорину и дала ему пощечину, заявив:

– Не смей, слышишь… Не смей так о них говорить! Андрей Желябов гораздо ценее всех вас, вместе взятых! Он так ждал этого дня, ждал своего часа, когда ему предоставится возможность убить царя! И вот, в последний момент все пошло под откос. Среди нас есть предатель! И когда я выясню, кто сдал наших людей… Убирайтесь, чтобы духу вашего здесь не было!

Все, за исключением Анны, вышли.

– Я же сказала – всем выйти!

Анна подошла к подруге.

– Мне очень жаль, что Андрея арестовали.

– Не смей о нем говорить! Ты его толком и не знала.

– Да, я с ним знакома не так давно, в отличие от тебя. Но мне он тоже небезразличен.

– Небезразличен… А я его люблю! После убийства Александра II мы планировали создать семью, мечтали обрести, наконец, семейное счастье! Мы мечтали об этом с момента нашей первой встречи. И теперь, когда я знаю, что его ждет смерть, что все мои мечты, все наши планы… Кстати, я видела тебя с Андреем пару дней назад. Видела, как он обнимал твои плечи, как он тебя поцеловал… Аня, как ты могла? Ты же моя подруга!

– Я его люблю не меньше, чем ты! – с высоко поднятой головой заявила Горгиладзе.

Не совладав с собой, Софья ударила подругу по лицу гораздо сильнее, чем Шорина. Анна, не ожидая такого, закричала:

– Что ты творишь?! Своим поведением ты только настроишь всех против себя! Ты хочешь, чтобы «Народная воля» распалась из-за того, что ты не можешь держать себя в руках и кидаешься на товарищей? Ты этого хочешь?!

– А может, это ты подставила моего Андрея? Может, это ты выдала полицейским его местонахождение?

– Это просто смешно! Зачем мне это делать?

– Ну как же… Он же тебе нравится. Но при этом любит другую. Что, я не понимаю, что он поцеловал тебя из жалости, что ты выпросила этот поцелуй? Твоя личная жизнь так и не удалась. И вот, завидуя моему счастью, ты решила из ревности отобрать его у меня, чтобы я оказалась в таком же положении, как и ты.

– Если бы я и хотела сделать то, что ты озвучила, то я сдала бы прежде всего тебя! И ты бы сейчас находилась в тюрьме, а он – со мной.

– Пошла прочь! Я не хочу тебя больше видеть! Нашей дружбе – конец!

Софья разрыдалась. Она пыталась сдержать себя, но не получалось.

– После того, что мы с тобой пережили… – произнесла Анна. – После стольких лет дружбы… ты готова вот так просто взять и отказаться от меня?! Что ж, раз ты посчитала нужным разорвать со мной отношения, пусть будет по-твоему. Я покидаю «Народную волю» и, клянусь, сделаю все возможное, чтобы мы больше никогда не увидились!

– А когда вернешься домой, первым делом доложишь полицейским о том, что 1 марта мы готовим покушение на императора?

– Не доложу. Хоть я и против. Еще есть время все исправить. Подумай, к каким последствиям может привести тебя и твоих людей очередное фиаско?!

– Я допускаю, что у нас в очередной раз ничего и не выйдет. Я не исключаю того, что меня арестуют, а впоследствии приговорят к смертной казни. Но я умру, зная, что прожила свою жизнь не зря. Прожила жизнь короткую, но яркую, насыщенную событиями, где каждый день мог стать для меня последним! А ты выйдешь, как и твоя мать, замуж, родишь детей и – пусть ты проживешь до старости, но у тебя будет скучная жизнь, Анна. И под конец тебе нечего будет вспомнить, потому что брак не по любви не принесет тебе счастья. Я говорю это, зная тебя и твой характер.

Анна, расплакавшись, промолвила:

– Прощай, Соня. Мне жаль, что на этом наши пути расходятся.

Перовская отвернулась и даже не посмотрела на Анну, когда та выходила, закрыв за собой дверь. Когда она ушла, Софья дала волю своим слезам. В этот день она потеряла двух близких ей людей…

Вернувшись домой, Анна Горгиладзе решила поговорить с матерью.

– Матушка, я много думала и решила уехать из Санкт-Петербурга навсегда.

На лице Марии Алексеевны отразилось недоумение.

– Анна, доченька моя, но куда же ты уедешь? Что случилось, что ты решила пойти на такой шаг? Зная тебя и твой характер…

– Я приняла это решение спонтанно. На то есть свои причины, озвучивать которые мне не особо хочется.

Анна Горгиладзе не сообщила матери о том, что до этого дня состояла в тайной организации, члены которой хотели убить государя. Если бы Мария Алексеевна об этом узнала, ее сердце могло не выдержать сильного потрясения. Анна планировала сохранить эту тайну до конца своей жизни. В самом деле, чем плоха ее жизнь? Она живет с матерью и братом в столице, в самом центре города. Кто знает, возможно, в ближайшее время она встретит мужчину, которого полюбит, выйдет замуж… Кто знает, может, ее ждут увлекательные путешествия, она окажется за границей и увидит достопримечательности Франции, Испании, Португалии, Великобритании, Швеции… Но внутреннее чутье девушки говорило обратное. Анна чувствовала, что ей не удастся выбросить из сердца и головы все, что она чувствует, о чем думает… И жизнь ее в реальности сложится совсем не так, как она себе представляла в своих мечтах.

– Аннушка, радость моя, что бы ты ни решила сделать, я в любом случае тебя поддержу, потому что ты моя дочь. Я многое что повидала на своем веку и поняла, что никакое золото, никакие богаства не заменят мне моего счастья.

– Какого счастья, матушка?

– Ты и твой брат – мое счастье! Вы, мои дети, самое настоящее сокровище, самое дорогое, что есть у меня… Тебе почти тридцать. Так вот, тридцать лет мое сердце бьется ради тебя, дочка. Поэтому твое счастье – это мое счастье. Будешь счастлива ты – буду счастлива я… Если ты все-таки решишься покинуть Петербург, то я отнесусь к этому с пониманием. Но твой брат! Ты о нем подумала? Как он отнесется к этому? А может, далеко не так спокойно, как я. Поймет ли он тебя? Анна, пообщайся с ним до своего отъезда… Ну, прогуляйтесь вместе по городу. Только ты и он. Пусть Кирилл запомнит время, проведенное с тобой. Ему двадцать один год. В таком возрасте начинается своя, взрослая жизнь. Я тебя ни к чему не принуждаю. Но не отдаляйся от брата! Мне бы хотелось, чтобы и после моей смерти вы остались друг для друга самыми близкими людьми, даже если кто-то из вас будет находиться на краю земли.