Текст книги "Вседозволенность и правосудие"

Глава XIII

Мария Алексеевна неоднократно рассказывала сыну о том, что ее родители любили гулять возле Александро-Невской Лавры – мужского православного монастыря. Чем их так привлекало это место – она никогда не интересовалась. Кирилл Горгиладзе, будучи верующим человеком, хотя и не до такой степени, как его мать или ее родители, решил тоже прогуляться в окрестностях Александро-Невской Лавры и, может быть, почувствовать, почему его бабушка с дедушкой любили это место. Пройдя большую часть Невского проспекта, молодой человек остановился, чтобы передохнуть. Ему оставалось сделать каких-то пару сотен шагов, чтобы дойти до мужского монастыря.

В этот момент Горгиладзе обратил внимание на молодую девушку. Она сидела на складном стуле и что-то изображала крандашом на бумажном листе. Ему стало интересно, он решил к ней подойти. Но о чем он заведет разговор с незнакомкой? Как привлечь внимание этой особы? Кирилл долго не решался сдвинуться с места. Наконец, собрашись с духом, он уверенно подошел к девушке и промолвил:

– Какая чудесная сегодня выдалась погода, вы согласны?

Обратив внимание на незнакомца, девушка поправила пенсне и, улыбнувшись, ответила:

– Сегодняшняя погода мне нравится гораздо больше по сравнению со вчерашним днем.

Кирилл принялся заинтересованно рассматривать рисунок.

– Осмелюсь предположить, что вы рисуете Александро-Невскую Лавру.

– Верно, вам нравится?

– Очень! В наше время мало творческих людей, которые способны творить от души и получать от творчества огромное удовольствие.

– Вы местный?

– Да. А к чему этот вопрос?

– Просто я заметила, как вы рассматривали монастырь. И, поправьте, если я ошибаюсь, но мне показлось, будто вы находитесь здесь в первый раз.

– Так и есть. Я всю жизнь живу в Санкт-Петербурге. Но, к сожалению, еще не везде успел побывать.

– Вот как?!

– Позвольте поинтересоваться, как вас зовут?

– Диана.

– Какое редкое имя!

– Меня так назвали в честь древнеримской богини охоты, женственности и плодородия.

– Любопытно.

– Мои родители – очень начитанные люди. Они изучали мифологию всех стран мира.

– Вы, наверное, пошли по стопам отца и матери, и тоже много читаете.

– Читать люблю, но редко выдается свободное время. В основном я люблю рисовать.

– Я забыл представиться. Меня зовут Кирилл.

– Очень приятно. Я… о боже.

– В чем дело?

– Я прошу вас уйти и как можно быстрее.

– Уйти, но почему?

– Диана, в чем дело? Почему ты все еще здесь?

Кирилл обернулся и увидел перед собой почти двухметрового крепкого мужчину лет двадцати шести, который, судя по выражению лица, настроен был недружелюбно.

– Филипп, я…

– А это еще кто? Твой поклонник? Новый ухажер?

– Филипп, ты неправильно все понял.

– Кто вы такой? Оказывайте знаки внимания кому угодно, только не моей сестре.

– Филипп, мы просто разговаривали.

Взяв сестру за руку, мужчина демонстративно увел ее.

– Не смейте к ней приближаться! – напоследок крикнул он через плечо. – Еще раз я увижу вас вместе, вы об этом пожалеете.

Кириллу нечего было сказать. Он видел по глазам Дианы, что ей неловко за брата. И молодой человек решил незаметно проследить за понравившейся ему девушкой. Ему хотелось узнать, где она живет. Кирилл не испугался брата Дианы, но ему захотелось узнать, почему тот с ней так обращается и можно ли ей как-нибудь помочь.

Сначала брат и сестра шли по Невскому, потом они быстро свернули в сторону Суворовского проспекта. Кирилл старался не упустить их из виду. Но на улицах становилось все более многолюдно. В итоге Горгиладзе потерял их. Осмотревшись по сторонам, Кирилл понял, что теперь найти их нереально. Молодой человек впал в отчаяние. Вернувшись домой, он обо всем рассказал матери.

– Кирилл, мой милый Кирилл… Жизнь настолько сложна и непредсказуема… И, что ни делается, все к лучшему. Поверь мне. Уж я-то знаю, о чем говорю.

– Не сомневаюсь. Но что, если я ее больше не увижу?!

– Ты запомнил ее лицо? То, как она выглядит?

– Да.

– Если тебе суждено с ней сойтись, значит, вы еще встретитесь. Неважно, при каких обстоятельствах.

– А так может произойти?

– Конечно! Кирилл, ты с каждым годом становишься все более мужественным. Наступит день, когда ты встретишь девушку, которая тебе подойдет. Это лишь вопрос времени.

– А если не встречу, что тогда?

– Мы с твоим отцом считали, что у нас не будет детей. Но, как видишь, Бог сделал так, что у нас родились вы – ты и Анна. Вы – наше счастье, ниспосланное свыше.

24 января 1878 года Вера Ивановна Засулич решила совершить покушение на Федора Федоровича Трепова. Хорошо подготовившись и зная, где он будет находиться в этот день, женищна явилась к нему на прием. Трепов был не в духе. Все-таки шестьдесят шесть лет – приличный возраст для службы. Пора уже уйти на заслуженный покой и отойти от государственных дел. Но характер Трепова не позволял ему такое совершить. Обратив внимание на женщину, Федор Федорович устало проговорил:

– Что у вас?

– Федор Федорович, я буду с вами откровенна. Если вы имеете такой социальный статус – это не означает, что вам все дозволено.

– Я вас не понимаю.

– Понимаете, еще как понимаете. Помните, как летом прошлого года вы отдали приказ о порке политического заключенного, народника Боголюбова, за то, что он не снял перед вами шапку?

– Не припоминаю. Но даже если и так, вам-то какое дело?

– Вы нарушили закон о запрете телесных наказаний, изданный еще в прошлом десятилетии. Вы обошлись с заключенным не по-человечески. Этот поступок вызвал сильное возмущение у простого народа. И я, как человек, который переживает за то, чтобы в стране правила справедливость, воздам вам по справедливости.

Достав револьер, Засулич тяжело ранила Трепова выстрелом. Пуля попала ему в левый бок. Вера Ивановна намеревалась совершить второй выстрел, но вовремя вмешался майор Курнеев, успев предотвратить смертельный исход.

Женщину тут же задержали, отняв у нее огнестрельное оружие, а Федору Федоровичу немедленно вызвали врача. Трепов был ошарашен произошедшим. Он не мог себе даже представить, чтобы с ним могло произойти что-то подобное.

Новость о покушении на Трепова разлетелась по Санкт-Петербургу и его окрестностям со скоростью света. Все знали, что преступницу будут судить. Вопрос заключался лишь в том, когда, и какой будет окончательный приговор.

Во время суда Вера Ивановна смогла снискать симпатии присяжных заседателей. По закону, за содеянное преступление ей грозило тюремное заключение сроком от пятнадцати до двадцати лет. Однако 31 марта 1878 года суд присяжных полностью оправдал поступок тридцативосьмилетней женщины и, таким образом, ей удалось избежать сурового наказания. Оправдательный приговор был восторженно встречен в обществе и сопровождался манифестацией со стороны собравшейся у здания суда толпы.

Анна Горгиладзе, узнав о произошедшем, была сильно удивлена и отчасти шокирована тем, чем закончилось судебное разбирательство. Она, пусть и один раз, но виделась с человеком, о котором сейчас говорила вся столица. Большинство петербужцев поддерживало Засулич. В сознании многих россиян Вера Ивановна чуть ли не стала национальным героем. Но никакого геройства не случилось бы, если бы в свое время Анна Горгиладзе не помогла ей. Если бы тогда полиции удалось схватить Веру Засулич, ничего бы не произошло. Однако, того, что произошло, уже никак не изменить. И Анна это прекрасно понимала. Она вспоминала их первый и последний разговор с Верой. Вспомнила, как Вера Ивановна говорила о том, что хочет вписать свое имя в историю. И Анна Горгиладзе поняла, что если у человека есть возможность заявить о себе, вписать свое имя в историю, то надо этим воспользоваться. А то жизнь так и пройдет, как у большинства, монотонно, и нечего будет вспомнить, кроме несбывшихся надежд.

Глава XIV

Прошло полтора года с тех пор, как Анна Горгиладзе приняла окончательное решение уйти из монастыря, сообщила о своем решении игумении, и та начала процедуру «расстрижения». Как полагалось в таких случаях, настоятель и все члены обители пытались отговорить сестру от совершения такого поступка. После этого к делу подключался епископский совет. На принятие окончательного решения давалось полгода. И вот наступил день, когда Анне объявили, что ей дано разрешение отступить от принесённых обетов. Игумения Евстолия зачитала указ о лишении духовного сана, а после все собравшиеся воскликнули «Анаксиос!». Это слово с греческого переводится как «недостойна». Теперь Анна Горгиладзе стала расстригой, с нее торжественно сняли монашеское одеяние и сожгли.

И вот Анна готова была навсегда покинуть стены монастыря. Она пошла попрощаться с игуменией Евстолией.

– Перед тем, как покинуть вас навсегда, я хотела бы задать всего один вопрос, если вы, конечно, не против.

– С удовольствием отвечу.

– Как вы считаете… В чем смысл жизни человека?

– Я не смогу дать тебе однозначный ответ.

– Скажите свое мнение.

– Я считаю, что жизнь – это дар Творца, которую мы должны ценить и беречь вплоть до того момента, пока не испустим последний вздох. Люди должны не просто проживать эту жизнь, а совершенствоваться, стараясь приблизиться к Богу, как об этом говорит Священное Писание. А еще люди должны заниматься тем, к чему имеют склонность, развивать дар, ниспосланный Свыше. У Пушкина, к примеру, был дар красиво писать. Моцарт создавал прекрасную музыку, которую люди слушают и любят по сей день. Магеллан совершил первое в мире кругосветное плавание…

– Благодарю вас! Вы исчерпывающе ответили на мой вопрос! А теперь, с вашего позволения, я отправлюсь домой.

– Прощай, Анна. И пусть тебе всегда сопутствует удача.

Покинув Воскресенский Новодевичий монастырь, девушка решила первым делом навестить Аксинью Алексеевну – родную сестру матери.

– Аннушка, как же я рада тебя видеть! – воскликнула тетя. – Я думала, ты обо мне и забыла вовсе.

– Ну что вы, тетушка! Как же вас можно забыть?

– Присаживайся. Чем тебя угостить?

– Ах, тетушка, я пришла к вам вовсе не за угощением. Я хотела с вами поговорить, пока у меня есть такая возможность.

Аксинье Алексеевне Воскобойниковой исполнилось семьдесят пять лет. Она считала, что дожила до такого возраста благодаря тому, что на протяжении всей своей жизни совершила много добрых дел, а еще никому не грубила, ни с кем не ругалась и ни о ком не говорила плохо. «Только чистые сердцем люди могут прожить долгую, красивую и интересную жизнь», – так про себя размышляла пожилая женищна.

– Тетушка, я покинула монастырь. Только что. И сразу к вам.

– Даже не знаю, что и сказать… Зачем ты вообще уходила в монастырь?

– Я должна была пройти этот этап в своей жизни. Еще в самом начале, до пострига, в глубине души я понимала, что провести остаток своих дней в монастыре я вряд ли смогу. И, как видите, я не ошиблась.

– И что теперь ты намеренна делать?

– Пока не знаю.

– Наверное, ты продолжишь где-то учиться, читать, саморазвиваться… я права?

– Все может быть.

– Анна, я вижу по выражению твоего лица, что ты чем-то обеспокоена. Скажи мне, не бойся. Я тебя уверяю, наш разговор не покинет стен этого дома.

– Понимаете, дело в том, что матушке втемяшилось в голову обязательно выдать меня замуж. Но что плохого в том, что я хочу прожить не так, как мне велят, а так, как мне хочется? Что здесь плохого?

– Ничего. Я прожила три четверти века. Я застала трех императоров России, учитывая ныне правящего Александра II. И я ни разу не выходила замуж и не родила детей. Но я об этом ничуть не жалею, поскольку прожила свою жизнь так, как посчитала нужным. А моя сестра – твоя мама – всегда мечтала о семье. Замуж вышла по любви, но вот детей Бог ей не давал очень долгое время. Но когда она забеременела тобой, ты себе просто не предствляешь, как она была счастлива! Мария родила тебя довольно поздно. Воистину это было чудо! Выносить и родить здорового ребенка в таком возрасте не всякая сможет. По идее, твоя мама уже должна нянчиться с внуками. Но вместо этого у нее есть вы – два прекрасных молодых дитя, на которых она возлагает большие надежды.

– После того случая, когда меня лишили невинности не по моей воле, я возненавидела мужчин всем сердцем.

– Я тебя могу понять. Когда мне об этом рассказала сестра, я даже поначалу не поверила… Анна, ты должна понять одну вещь: то, что с людьми происходит в этой жизни, то, какие на их долю выпадают страдания и испытания… это все не просто так. То, что с тобой случилось, могло произойти с любой другой девушкой. Люди по-своему жестоки. Во все времена мужчины проявляли насилие по отношению к женщинам. Ты не первая и далеко не последняя, с кем произошло подобное. И это еще не самое страшное. Кто-то лишается какой-то части тела и доживает свой век, приняв удар судьбы с высоко поднятой головой. Кого-то предали, лишили крова или посадили в тюрьму по ложному доносу.

– Даже если бы меня не изнасиловали, я бы в любом случае ни за кого не вышла замуж!

– Твое право.

– Я знаю, что у вас есть еще одна сестра. Но я не помню, как ее зовут.

– Верно. У твоего деда Алексея Сергеевича Воскобойникова было три дочери. Твоя мама была самой младшей. Я старшая. А Ольга была средняя. У меня с ней не такая уж и большая разница в возрасте – четыре года.

– Вы с ней не общаетесь?

– К сожалению, нет.

– Но как так вышло? Вы поругались?

– Нет, – с улыбкой ответила женщина, – еще задолго до твоего рождения она вышла замуж и вместе с супругом покинула столицу. Они перебрались на юг, в Ростов-на-Дону.

– Неужели вам не хотелось узнать, как сложилась судьба вашей сестры?

– Конечно, хотелось. Но спустя пять лет после ее отъезда никто из членов нашей семьи не получил от нее ни одного письма. Мы не знали, где именно она живет и чем занимается ее муж, есть ли у них дети. Я помню, как поздно вечером мы собрались всей семьей за одним столом – я, твоя мама и наши родители. И мы решили, что раз уж от Ольги нет вестей, значит, так тому и быть… Но если предположить, что она, как и я, не имеет детей, то выходит, что вы с братом остались единственными продолжателями нашего славного рода.

Анна увидела, что за окном начало темнеть. Она не хотела покидать тетю, но и возвращаться одной по ночным улицам опасалась.

– Мне пора идти. Тетушка, на следующей неделе постараюсь вас навестить.

– Это как ты хочешь… Аннушка, перед тем, как ты уйдешь, я хотела тебе кое-что сказать… Сколько мне осталось жить – известно только одному Богу. Понятное дело, что после моей смерти кому-то должна достаться эта квартира. Я решила, что после меня эта квартира и все, что здесь находится, будет принадлежать тебе. Ты рада?

– Спасибо вам огромное! – обнимая женщину, проговорила Анна. – Но почему именно мне, а не брату?

– Ну, ты сама посуди. Твой брат рано или поздно женится. У него будут дети. Квартира, в которой вы сейчас живете, принадлежала вашему отцу. Пусть Кирилл, как мужчина и продолжатель своего рода, продолжит там жить со своей семьей. А тебе, моя красавица, нужно свою жизнь устраивать. Поэтому я решила, что будет правильно, если со временем вы с братом будете жить раздельно.

– И то верно.

– Завещание я еще не составила. Но в ближайшее время я это исправлю. Что ж, теперь иди. Не буду тебя задерживать.

Не успела девушка выйти за порог, как тетя крикнула вдогонку:

– Анна, чуть не забыла… Не говори об этом никому, хорошо? Пусть это будет нашим маленьким секретом.

– Как скажете.

– Настанет день, когда я обо всем сама расскажу твоей матери и брату.

Глава XV

В начале лета 1879 года революционное общество «Земля и воля» находилось на стадии раскола. Большинство его членов начали расходиться во мнении и отвергать те принципы и методы, которые они изначально соблюдали. Чтобы уладить неспокойную обстановку среди народников, в июне в Липецке должен был состояться съезд нескольких революционных кружков, чтобы решить волнующие всех вопросы.

В первые июньские дни в городе было прохладно и дождливо. Но день 15 июня 1879 года выдался жарким. Поначалу задул прохладный ветерок, предвещавший дождь, как вдруг, совсем неожиданно, жаркое летнее солнце растворило надвигающиеся тучи.

Но, какая бы ни выдалась погода, съезд народовольцев должен был состояться. Чтобы ни полиция, ни обычные прохожие ничего не заподозрили, члены тайных обществ придумали устроить пикник в ближайшем лесу. Революционеры взяли с собой пиво, водку и завернутую в газету закуску.

Всего на мероприятие собралось одиннадцать человек. Шесть из них представляли петербургский кружок «Земли и воли»: Александр Дмитриевич Михайлов; Александр Александрович Квятковский; Лев Александрович Тихомиров; Николай Александрович Морозов; Александр Иванович Баранников; Мария Николаевна Оловенникова. Четыре человека были представителями южнорусских кружков: Андрей Иванович Желябов; Николай Николаевич Колодкевич; Григорий Давыдович Гольденберг; Михаил Федорович Фроленко. А двадцатиоднолетний Степан Григорьевич Ширяев представлял организацию «Свобода или смерть!». Это собрание впоследствии назвали Липецкий съезд.

Собравшись в назначенном месте в назначенное время, Николай Морозов решил начать Липецкий съезд словами:

– Хочу поблагодарить вас за то, что вы смогли уделить свое драгоценное время, прибыв в Липецк. Здесь, я уверен, мы сможем спокойно обсудить все те вопросы, которые у нас накопились за долгое время. Я надеюсь, что среди нас нет предателей, которые готовы спасти свою жизнь любой ценой…

Григорий Гольденберг, сидевший рядом с Андреем Желябовым, спросил:

– Как думаешь, сколько времени займет мероприятие?

Но Желябов не обратил внимание на этот вопрос. Он все это время думал только об одном: как можно скорее увидеться с Софьей Перовской и оказаться в ее объятиях.

– Андрей, ты меня слышишь?

Но Желябов продолжал молчать.

– Бог с тобой. Не хочешь говорить – не надо.

Наступила непродолжительная пауза, которую прервала Мария Оловенникова – единственная женщина, присутствующая на этом съезде.

– Может быть, не будем терять времени и с разу перейдем к делу?!

– Поддерживаю! – воскликнул Лев Тихомиров.

Александр Баранников, находившийся рядом с Александром Квятковским, проговорил ему на ухо:

– Ты только посмотри на нее – такая красивая, уверенная в себе, а какой характер…

– Ты так говоришь, как будто готов жениться на ней, – с усмешкой произнес Квятковский.

– А что? Возможно. Я знаю, что прошлой весною умер ее муж. И она теперь одна воспитывает единственную дочку.

– Ты в самом деле готов сблизиться с девушкой, у которой есть ребенок?

– А что в этом плохого? Ей сейчас нужен мужчина, как никогда.

– Посмотрим, что из этого выйдет.

– Вот увидишь, наступит день, когда я завоюю ее сердце и мы будем жить вместе.

– Надолго ли… – с сарказмом проговорил Квятковский.

Одиннадцать народовольцев понимали, что сейчас нужны перемены не только в стране, но и в их сообществах. Андрей Желябов предложил объединиться – создать новое тайное общество. Почти все среди присутствующих поддержали эту идею. В итоге народовольцы приняли Программу и Устав новой партии. Сама по себе Программа была небольшой. Она состояла всего лишь из нескольких строк. Михаил Фроленко обратился к Желябову:

– Андрей Иванович, будьте добры, зачитайте нам вслух только что составленную Программу. Мы хотим ее услышать.

– С удовольствием! – воскликнул новый лидер.

Встав во весь рост, Андрей Желябов обвел взглядом народников, сделал глубокий вдох и зачитал следующее:

– Суть нашей программы выглядит следующим образом: как правительство поступает с нами – с революционерами, так и мы будем поступать с ним. Оно нас убивает, и мы будем «бороться с ним с оружием в руках». Оно конфискует наше имущество, и мы будем «конфисковывать в пользу революции принадлежащие ему средства».

Народовольцы захлопали в ладоши. Они гордились тем, что им удалось найти точки соприкосновения и решить наиважнейшие вопросы без конфликтов.

– Программа, составленная нами, – воскликнул Морозов, – будет обращена ко «всем деспотам», которые угнетают русский народ.

После этого собравшиеся начали обсуждать то, что «хождение в народ» не принесло ожидаемых результатов. Александр Михайлов, дождавшись удобного момента, заявил:

– Общество «Земля и воля» не оправдало надежд, которые мы на него возлагали. Истории свойственно повторяться. А людям следовало бы извлекать из нее уроки и делать свои выводы. Я хочу сказать, что между мной – и не только мной – и лидерами этой организации возникли разногласия. Георгий Плеханов вместе с Михаилом Поповым настаивали на том, чтобы продолжить агитацию в деревнях. Кто-то с этим был согласен. Но большая часть революционеров, к которым я отношусь по сей день, напротив, считали, что было бы лучше, если бы мы настроили людей на политическую борьбу. Надо стремиться к дезорганизации правительства любыми способами, включая террористические. Плеханов же резко возражает против политической и, в частности, террористической борьбы. Ну, а я, и не только я, другого мнения. Квятковский с Морозовым подтвердят мои слова.

Мужчины, услышав свои фамилии, кивнули, тем самым подтвержая подлинность слов Михайлова.

После его речи у большинства народников пробежали мурашки по коже. Кого-то воодушевила эта речь, кого-то напугала. Но в любом случае все были согласны с тем, что существующий в России режим следует изменить.

Липецкий съезд длился три дня – с 15 по 17 июня 1879 года. В заключение съезда Александр Михайлов, уже готовый покинуть город со своими единомышленниками, произнес пламенную речь, в которой революционер вынес смертный приговор Александру II.

– Я клянусь, пока я жив, я сделаю все возможное, чтобы свергнуть этого человека! Он не заслужил этой власти. То, что она ему передалась по наследству – ни о чем еще не говорит. Заслужить доверие, уважение и любовь собственного народа наш самодержец не смог. В этом месяце, году или в следующем десятилетии, но я приведу свой замысел в исполнение. И надеюсь, что вы мне в этом поможете.

Народовольцы поддержали идею Михайлова упразднить монархию в России и с этой целью создать новую партию под названием «Народная воля».

После этого народовольцы должны были отправиться на новый съезд, который планировали провести в Тамбове. Однако часть делегатов, приехавшая на съезд заранее, привлекла пристальное внимание полиции, и чтобы мероприятие не оказалось сорванным, а люди – арестованными, заседание пришлось перенести в Воронеж.

По дороге Александр Михайлов спросил Андрея Желябова, будет ли, по его мнению, очередной раскол в их организации или же все обойдется? Желябов покосился на него недобрым взглядом и ответил:

– Скоро мы и это выясним.

18 июня 1879 года состоялся Воронежский съезд. Он проходил четыре дня, до 21 июня. Число участников составило девятнадцать человек. Среди новоприбывших были Плеханов с Поповым, о которых так нелестно говорил Михайлов в Липецке. Также в Воронеж приехала Софья Перовская. Андрей Желябов был рад ее увидеть. Обняв ее, он воскликнул:

– Я себе и представить не мог, что пройдет столько времени до нашей встречи!

– Будто мы не виделись целую вечность, – усмехнулась девушка.

В городе участники съезда решили выбрать несколько мест: сначала они встретились в Ботаническом саду под видом гуляющих, на другой день – в Архиерейской роще, следующим местом стали острова на реке Воронеж.

Желябов, как один из самых харизматичных лидеров, призывал собравшихся к борьбе за конституцию. Но большинство революционеров не поддержали его идею. Зато вопрос о цареубийстве получил поддержку большинства. Георгий Плеханов же был против убийства императора. Он считал, что если им удастся схватить государя и навязать ему свои условия, то он их выполнит, поскольку его жизнь будет висеть на волоске. Александра II можно припугнуть, ранить, если нужно, но убивать – нет, Плеханов был категорически против этой идеи. Видя, что его взгляды не поддерживают, что после Воронежского съезда «Земля и воля» может окончательно прекратить свое существование, он заявил:

– Здесь мне больше нечего делать!

После чего Плеханов развернулся и покинул съезд. Александр Михайлов не ожидал такого поступка от человека, с которым когда-то он разделял одни и те же взгляды, думал, что между ним и Плехановым произойдет скандал. Оставшиеся участники пытались сохранять единство и найти компромиссные решения. И им это удалось.

Однако достигнутые соглашения оказались недолговечными. Спустя два месяца, а именно в августе 1879 года, общество «Земля и Воля» окончательно прекратило свое существование. А на месте одной тайной организации образовались две: Плеханов вместе со своими сторонниками создал «Черный передел», а Михайлов вместе с Желябовым, Перовской, Морозовым и другими создали «Народную волю».

Первым делом был сформирован Исполнительный комитет, в который вошли почти все участники Липецкого съезда, и еще несколько народовольцев, среди которых была возлюбленная Андрея Желябова – Софья Перовская. Спустя некоторое время большая часть людей, входивших в «Черный передел», покинула эту организацию, перейдя в «Народную волю». Таким образом они предали Плеханова и его идеи. Осознавая свое положение и всю безнадежность нового общества, Плеханов подумывал о том, чтобы эмигрировать за границу.

Желябов, оказавшись наедине с Перовской, заметил на ее лице грусть.

– Что с тобой? Чем ты так опечалена, любовь моя?

– Прожив четверть века, я много чего повидала и испытала. Можно сказать, что я прожила эти двадцать пять лет не зря. Уверена – я иду правильной дорогой, которая мне предначертана свыше и делаю все возможное, что есть в моих силах. Но только одно мне не дает покоя по сей день…

– Смерть монарха?

– Не только. Лет десять назад я познакомилась с девушкой, которая произвела на меня большое впечатление. Мы быстро нашли общий язык. Мы понимали друг друга с полуслова. Мы были будто родные сестры. Но, когда я уехала в Киев, я потеряла с ней связь. И даже когда вернулась в столицу, хоть у меня и была возможность встретиться с ней, ведь я знала, где она живет, я этого не сделала, о чем очень сильно сожалею.

– Еще не все потеряно.

– Прошло уже столько лет! А что, если она уехала куда-нибудь?

– Даже если и так. Если тебя это беспокоит, я помогу тебе отыскать ее.

– Ты правда сделаешь это ради меня?

– Да. Только для начала скажи мне адрес или покажи дом, в котором она проживала.