Текст книги "Религии мира. Как разгадать сакральную сторону человечества"

Ричард Докинз против религии

Список знаменитых атеистов не был бы полон без британского эволюционного биолога и генетика Ричарда Докинза. Его книга «Бог как иллюзия», вышедшая в 2006 году, попала в нерв и стала супербестселлером – совокупный тираж превысил два миллиона экземпляров. Докинз жестко и прямолинейно критикует религии, делая особый акцент именно на авраамических традициях – исламе, христианстве и иудаизме. Про иные религии он старается говорить меньше, так как сам признается, что слабо в них разбирается.

Докинз выступает против самого феномена веры. Вера для него – убежденность в чем-либо без достаточных доказательств. Религиозная вера, говорит Докинз, претендует на особый статус, но совершенно необоснованно.

«Вера – прекрасная отговорка, замечательное оправдание для того, чтобы избежать необходимости думать и оценивать доказательства. Она – убежденность вопреки отсутствию доказательств, а может быть, даже по причине их отсутствия… Вера, будучи убежденностью, не основанной на доказательствах, является главным злом всякой религии»[101]101
  Докинз Р. Бог как иллюзия. М.: Издательство КоЛибри, 2008.


[Закрыть].

Если я скажу, что у меня под кроватью живет розовый единорог, вы потребуете доказательств и в крайнем случае – вызовете санитаров. Но если некий человек станет уверять всех, что видел ангела и ему явилось откровение, то к нему будет гораздо меньше вопросов.

Так, современный американский штат Юта построен вокруг Церкви Иисуса Христа святых последних дней.

Эта церковь, приверженцев которой часто называют мормонами, была основана ровно так. В 1840 году Джозеф Смит заявил, что ему явился ангел Мороний и передал священный, начертанный на золотых плитах текст – книгу Мормона. Спустя 200 лет в эту историю верят миллионы современных американцев. Докинз подмечает этот парадокс и засовывает лом в образовавшуюся логическую щелочку.

Почему мы с пренебрежением относимся к рассказам о барабашке или розовом единороге под кроватью, но снимаем шляпу перед рассказами об ангелах и демонах? Докинз призывает отказать религии в привычном уважении и начать пристально рассматривать ее под лупой скептицизма. Религия и вера в целом – пережитки прошлого. Современный интеллектуал обязан смотреть на мир с позиций доказательств и рационального мышления, отбросив веру за ненадобностью.

Апофеоз рационального мышления, единственно возможного в XXI веке, – безусловно, наука. Поэтому наука и религия – это буквально противоположные вещи.

Первая оперирует знанием, в то время как вторая – верой. Вот как выглядит картина мира Ричарда Докинза. И этот взгляд крайне популярен, особенно среди представителей естественных наук, и неудивительно. Приятно осознавать, что твоя сфера интересов – краеугольный камень современной цивилизации!

Но у позиции Докинза есть один фундаментальный недостаток. Он не религиовед, и его критика религии носит публицистический характер. Его взгляд – это скорее идеология, нежели наука, за которую Докинз столь яро выступает, и делает он это с открытым забралом. Более того, Докинз почти ничего не говорит о других религиях, его акцент – на хорошо знакомом христианстве. Но религия – это фундаментальное явление человеческой культуры, и приравнивать все религии к одной – крайне сомнительный шаг. Докинз отмахивается от таких традиций, как буддизм и конфуцианство:

«Также я не буду касаться таких религий, как буддизм или конфуцианство. Их, пожалуй, легко можно считать даже не религиями, а системами этики или жизненной философией»[102]102
  Докинз Р. Бог как иллюзия. М.: Издательство КоЛибри, 2008. С. 39.


[Закрыть].

Очень удобно: то, что не вписывается в докинзовскую картину мира, можно просто удалить из рассмотрения и заявить, что это не имеет отношения к религии. В этом я вижу главный недостаток Докинза как ученого и популяризатора науки, который высказывается по поводу религии. Однако его взгляд на веру и знание как принципиально противоположные способы получения информации мне представляется перспективным.

Попытки апологетов религии приравнять «научную веру» к вере религиозной – крайне наивны и непродуктивны. Вот что пишет один из апологетов: «Бог невидим, но это не означает, что его нет. Черные дыры существуют, хотя их никто никогда не видел и не увидит»[103]103
  Мручок В. Что такое вера? URL: https://newsland.com/post/643725-chto-takoe-vera


[Закрыть]. Классический пример манипуляции: автор приравнивает реально существующее явление к сверхъестественной сущности. С тем же успехом можно сказать так: «Никто никогда не видел алкодемонов». Но ведь и электричество тоже никто никогда не видел!

Итак, мы рассмотрели позицию № 1. Религия представляет веру, наука – знание. И эти явления глубоко противоположны друг другу. Главным глашатаем этой позиции выступает биолог и заслуженный популяризатор науки Ричард Докинз. Аналогичной точки зрения придерживается Питер Богоссян, философ и автор еще одного бестселлера с кощунственным названием «Евангелие от атеиста». В этот же список можно внести и других «новых атеистов»: Сэма Харриса, Дэниела Деннета, Кристофера Хитченса[104]104
  Американский журналист, публицист, писатель. – Прим. ред.


[Закрыть].

Позиция 2: религия и наука занимаются разными вопросами, и никаких противоречий здесь даже близко нет.

Часто сторонники этой точки зрения приводят цитату не кого-нибудь, а самого Галилео Галилея:

«Религия учит нас тому, как взойти на Небо, а не тому, как небо вращается».

Что удивительно, это настоящая цитата, а не вымышленная, как это часто бывает. Идея в том, что религия и наука обладают принципиально разными сферами компетенции. Наука работает с материальным миром, выдвигает и проверяет гипотезы о том, как устроена физическая реальность. А вот религия предлагает практический путь к тому, чтобы спастись, обрести совершенно иное внутреннее состояние. Помимо этого, религия решает вопросы этики, что недоступно науке. Такой позиции придерживался и Альберт Эйнштейн, который, как известно, был пантеистом и последователем Бенедикта Спинозы[105]105
  Нидерландский философ-рационалист. – Прим. ред.


[Закрыть]. То есть полагал, что если бог и существует, то только как эквивалент самой природы.

В бога как личность Эйнштейн не верил, о чем осталось множество свидетельств.

Эйнштейн полагал, что «Гильотина Юма», отделяющая суждения о фактах от суждений о ценностях, непреодолима. Значит наука занимается решением вопроса «Как?», в то время как религия и философия берут на себя вопросы «Зачем?» и «Почему?».

Концепция NOMA

Квинтэссенция изложенного выше взгляда – это так называемая концепция NOMA (аббревиатура английских слов Non-overlapping magisteria, что в переводе будет звучать как «непересекающиеся плоскости»)[106]106
  URL: Gould S. Nonoverlapping Magisteria. URL: https://web.archive.org/web/20190403152432/http://www.stephenjaygould.org/library/gould_noma.html


[Закрыть]. В переводе это будет звучать как «непересекающиеся плоскости». Суть этой идеи в том, что у религии и науки принципиально разные сферы ответственности. Между ними есть четкая демаркационная линия, следовательно, и противоречий быть не может. Аналогичной позиции придерживался выдающийся арабский мыслитель Аверроэс. Он стремился примирить положения ислама и сверхрациональную философию Аристотеля и пришел к тому, что если религия интересуется сверхъестественными явлениями, то сфера научного знания – природа.

На рубеже XX и XXI веков концепция NOMA оформилась в трудах известного эволюционного биолога Стивена Джея Гулда[107]107
  Американский палеонтолог, историк науки. – Прим. ред.


[Закрыть].

Гулд полагал, что наука работает с тем, что может быть познано, в то время как религию интересует то, чего узнать нельзя[108]108
  Gould S. et al. Rocks of Ages: Science and Religion in the Fullness of Life. Ballantine Books, 1999.


[Закрыть]. И уже здесь раздались возмущенные возгласы философов-схоластов, но о критике мы поговорим ниже.

Идеи Гулда представляются очень приятными и удобными для всех. Они позволяют совместить католицизм и теорию эволюции, ликвидируют на корню все возможные противоречия между зороастризмом и законами физики… Список можно продолжать бесконечно. Верующие ученые, такие как Френсис Коллинз, могут выдохнуть спокойно. Вот что пишет польско-американский ядерный физик и последователь иудаизма Людвик Ковальски, разделяющий идеи Гулда:

«Бог – это нематериальная сущность, поэтому попытки доказать, что Бога нет, путем научных экспериментов – неправомерны. То же самое можно сказать о попытках опровергнуть научные утверждения (как, например, возраст Земли) на основе несогласия со Святым Писанием»[109]109
  URL: Цит. по: Ковальски Л. Бог: суть философии NOMA. URL: https://newlit.ru/~kowalskil/5129.html


[Закрыть].

Ричард Докинз ответил бы на это в том ключе, что попытки доказать несуществование фей и розовых единорогов – тоже неправомерны.

Дальше Ковальски формулирует ключевое положение концепции NOMA:

«Научный подход, основанный на лабораторных исследованиях, является более эффективным в изучении нашего материального естества; богословский подход, основанный на авторитете священных книг, является более эффективным в изучении нашего духовного естества».

Действительно, очень понятно, разумно и, главное, удобно для всех. Но всегда ли приятная и удобная концепция еще и соответствует реальности?

Что не так с концепцией NOMA?

Я считаю ее прекраснодушной и фактически неверной. На практике религиозные деятели регулярно высказываются на темы, которые относятся к научной «магистерии». Достаточно вбить в поиске название ролика: «Священник об эволюции», и следующие 10–15 минут пройдут для вас восхитительно. Вы услышите полный набор соображений о том, что «Теория Дарвина – это всего лишь теория, а не факт», а также с удивлением обнаружите для себя, что в современной науке нет консенсуса относительно истинности теории эволюции. Хотя такие вопросы, по идее Гулда, должны находиться в исключительном ведении ученых-биологов. Теологи и священнослужители не видят той самой демаркационной линии. Или видят, но не уважают ее. То же относится и к представителям науки, которые на голубом глазу приступают к критике религии, не владея материалом в достаточной мере, и думают, что приматолог автоматически становится религиоведом.

На практике религия и наука регулярно конфликтуют: между ними множество противоречий. Например, для признания человека святым католическая церковь проводит целое расследование и выискивает следы настоящего чуда.

Канонизированных святых в католической церкви несколько сотен. Но современная наука ничего не знает о таких чудесах.

Более того, если хотя бы одно из таких чудес подтвердится, это станет настоящей революцией для науки! Но пока господствует натуралистический подход, явления, выходящие за пределы рационально постигаемой картины мира, нуждаются в особых доказательствах. Как говорил великий популяризатор науки Карл Саган[110]110
  Американский астроном и астрофизик. – Прим. ред.


[Закрыть]:

«Экстраординарные утверждения требуют экстраординарных доказательств».

И с ним нельзя не согласиться. Более того, религия претендует на экспертизу в моральной сфере, что также нуждается в дополнительных обоснованиях. Почему древний и такой человеческий общественный институт вдруг становится гегемоном в области нравственности? Тем более что далеко не всегда религиозные люди и даже целые государства поступали высокоморально: взять хотя бы религиозные войны, крестовые походы и преследования инакомыслящих инквизицией. Я считаю, что концепция NOMA была бы приемлемой, работай она на полную катушку в реальной жизни. Когда на вопрос о возрасте Земли или теории эволюции религиозные деятели будут отвечать просто и четко, что это не их сфера компетенции, можно будет заикнуться о четком разделении. Когда ярые атеисты перестанут, прикрываясь естественно-научными знаниями, критиковать духовные традиции, в которых они ничего не смыслят, эта линия станет еще прочнее. Но лично я не вижу в этом направлении никаких перспектив.

Моя позиция

Я считаю, что истина посередине, как бы банально это ни звучало. Религиозный и научный тип познания вполне могут сосуществовать: например, в мировоззрении конкретного ученого, который одновременно привержен той или иной религиозной традиции. Проблема возникает, когда горе-спорщик применяет аргументы религиозного типа в научном разговоре.

Ссылаться на веру как на последний довод – не баг, а фича, но только в религиозном контексте.

Личный опыт также не является доказательством чего-либо, выходящего за довольно узкие границы религии. Более того, эти границы постоянно ужимаются. Сторонники науки, которых часто называют ругательным термином «сциентисты», стремятся применить научный метод везде, где это возможно и невозможно сделать.

Например, культовый американский философ и нейробиолог Сэм Харрис в книге «Моральный ландшафт» пытается вырвать этику из религиозной и философской сфер компетенции[111]111
  Харрис С. Моральный ландшафт. Как наука может формировать ценности людей. Карьера Пресс, 2015.


[Закрыть]. Он полагает, что ценностные суждения можно и нужно подкреплять научными доводами. Применять рукоприкладство к воспитаннику – объективно плохо, потому что это ведет к необратимым негативным последствиям для психологии или даже психики ребенка. Это научно установленный факт. Говорить, что мораль индивидуальна, и родителям лучше знать, как правильно воспитывать свое чадо, – неграмотно и глупо, ведь если мы исходим из интересов ребенка, то бить его нельзя. И ниже – список из миллиона научно достоверных исследований, каждое из которых подтверждает тезис о недопустимости таких мер. И если религиозная картина мира допускает побои, то она в этом фактически не права, говорит Харрис.

Религия и наука: неясны границы и отношения

Дискуссии о границах религии, науки и философии ведутся до сих пор. Можно соглашаться или не соглашаться с Сэмом Харрисом, но я полагаю, что в вопросе отношений между наукой и религией он намного ближе к истине, чем Стивен Джей Гулд. Впрочем, вопрос остается подвешенным. И это еще одна подсказка.

Молитва и богослужение: почему религии «работают»

Атеист заходит в храм. Он снимает шапку, потому что знает: так положено. Принюхивается к запахам, обводит взглядом внутреннее убранство, разглядывает причудливые изображения святых. Почему он это делает? Зачем неверующему приходить в место, пропитанное религиозностью: разве это рационально? Начинается служба. Священник читает библейские стихи, ему вторит женский хор. Атеист чувствует, что происходящее пробирает его до глубины души. В какой-то момент он уже готов признать, что испытывает своеобразный духовный опыт. Но потом он вываливается на мороз, и все эти ощущения улетучиваются. «Что это было?» – вопрошает скептик. В ответе на этот вопрос – ключ к пониманию того, как «работает» религия. Мы уже знаем, что религия выполняет множество полезных функций – например, способствует социальной интеграции и сплачивает людей. Но не будем забывать и об уникальном опыте, который могут подарить религии, но на который не способна, например, наука. Этот опыт складывается из множества компонентов, и ниже мы разберем некоторые из них.

Религиозная архитектура

Религиозное сооружение почти всегда можно отличить от обычного невооруженным глазом, в какой бы стране вы ни находились. Как правило, храмы устремлены ввысь и доминируют в городской застройке. Попытки секуляризировать концепцию храма, выкачать из нее все религиозное неизменно оборачивались крахом. Никакой дом культуры, даже самый изысканный и наполненный красотой, не заменит храма – по крайней мере, с субъективной точки зрения верующего человека.

Значение религиозной архитектуры невозможно переоценить. Саграда Фамилия, Собор Василия Блаженного, Мачу-Пикчу, Собор Святого Петра, Египетские пирамиды – все самые известные проявления человеческой гениальности носят религиозный характер. Без религии ничего этого не было бы. Гуляя по городу, мы бороздили бы взглядом обычные сооружения, ничем не выделяющиеся из общей массы. Без храма населенный пункт выглядит пустым и безжизненным.

Религиозное сооружение – гораздо больше, чем просто архитектурный объект. Это особое место, освященное сакральными смыслами.

А смыслы находятся не где-нибудь, а в человеческом сознании, обогащенном культурой. Например, в стене мечети всегда есть михраб – специальная ниша, в сторону которой верующие совершают молитву. Михраб символизирует направление Мекки и помогает правильно совершать намаз.

Православный храм тоже устроен по-особенному: он исписан библейскими образами, внутри царит полумрак, повсюду висят иконы. У человека создается благоговейное ощущение, будто он пришел в место, где его эго и проблемы – далеко не на первом месте. Церковь – место смирения, молитвы и поклонения богу. Поэтому так важно вести себя правильно: выключать телефон, мужчинам – снимать головной убор, а женщинам – напротив, покрывать голову. Центр храма – это алтарь, куда вхожи лишь священнослужители, а в остальном – верующий имеет полную свободу передвижений. Можно помолиться у иконы, поставить свечу, приложиться к мощам или посидеть на скамейке.

Религиозное сооружение, с одной стороны, подчинено логике традиции. А с другой стороны, оно само и определяет эту логику.

Окружающее пространство очень сильно на нас влияет, и, выйдя из православного храма, человек воспринимает реальность совсем не так, как воспринимает ее, выйдя из храма католического. Несмотря на ошибочность главного тезиса Макса Вебера, невозможно отрицать огромное влияние, которое религиозная архитектура оказывает на нашу жизнь.

Звуки и запахи храма

В 2019 году вышла книга знаменитого музыковеда Лоренса Крамера[112]112
  Американский композитор, профессор Фордемского университета. – Прим. ред.


[Закрыть] – она называется «Гул мира: философия слушания». Крамер стремится расширить поле академических исследований и вводит понятие «аудиальное». Это совокупность всего опыта, связанного со звуком: от вокала до клацающей клавиатуры. Говоря о «голосе бога» в Библии, Крамер отмечает, что это метафора присутствия, ускользающая и доступная только непосредственно слышащему. В веках этот «Голос» остается, лишь будучи высеченным в камне – как знаменитые 10 заповедей.

Но для погружения в религиозный опыт звук – самый эффективный входной билет. Когда в следующий раз вы окажетесь в храме любой конфессии, просто закройте глаза и прислушайтесь. Вы ощутите то, что раньше могло быть вам недоступно, – наполненную тишину. Это не тишина библиотеки, не тишина модного коворкинга. Это нечто особенное.

Церковное пение, перезвон колоколов, стук молитвенных барабанов возле буддийского храма. В католических и протестантских храмах частенько проводятся органные концерты, где исполняют музыку Баха, Мессиана и других композиторов, писавших в состоянии религиозного вдохновения. Все это в совокупности позволяет ощутить опыт, войти в особое состояние: это действительно работает.

То же самое касается и запахов. Попробуйте зайти в православный или католический храм, мечеть, буддийский дацан или иудейскую синагогу. Везде вы найдете характерные запахи, которые на уровне подкорки станут частью вашего сознания.

Вот почему я всегда подчеркиваю, что религия представляет собой не просто веру в сверхъестественное, закрепленную в общественной практике.

Субъективный фактор в религиозной жизни настолько важен, что избегать разговора о нем никак нельзя.

А такой соблазн есть, особенно когда претендуешь на научную объективность. Вот почему религиоведение столь интересно: оно балансирует на этой тонкой грани, оставаясь наукой и претендуя на постижение столь непростых аспектов человеческого опыта.

Намоленное место

Приходя в храм, вы волей-неволей понимаете, что перешли границу, разделяющую профанное (обыденное) и сакральное (священное) пространство. Вы считываете это по ряду факторов. Видите лица окружающих, осознаете, как вокруг тихо. В храмах, которые по совместительству являются туристическими объектами, такого благоговения вы, скорее всего, не испытаете. Люди ходят себе, фотографируют все вокруг, вполголоса разговаривают; их лица не выражают трепета. Поэтому Казанский собор в Петербурге, по моему субъективному опыту, (с которым многие согласны), не производит впечатления «намоленного места». Хотя там и есть свои прихожане, для которых это место – нечто намного большее, чем просто достопримечательность. То же самое можно сказать о Соборе святого Петра в Риме и мечети Айя-София в Стамбуле. Если вы тоже можете субъективно отличить «намоленное» место от «ненамоленного», вот рациональное объяснение!

Религия работает «по всем фронтам», она действует на все органы чувств. Ты видишь храм, проводишь рукой по его шершавой стене, входишь внутрь. Ощущаешь аромат благовоний, слышишь благочестивое молитвенное пение и внутренне присоединяешься к этому хору. Принимаешь причастие или вкушаешь иные священные дары. В результате твой чувственный опыт целиком и полностью захвачен религией, а твой разум открывается для постижения истины. Атеистические критики религии видят в этом «околдовывание» и обман.

Но лично я считаю, что до тех пор, пока человек может выйти из храма, его свободная воля не нарушается, и никакого обмана здесь нет.

Я человек простой. Вижу храм – захожу в него. И за годы такой «полевой работы» я приобрел некоторую «насмотренность»: мне искренне кажется, что я могу отличить то самое намоленное место. Разумеется, это не имеет никакого отношения к науке, это сугубо субъективный опыт. Но анализом того самого опыта занимается целое направление в религиоведении. И это направление: