Текст книги "Иной мир. Бессмертные"

– Ух ты! Знакомые, однако, люди! – Егоров пошёл к старику и тот тут же решил свалить. Вышло нелепо, дед упал в песок вместе со стулом. Попытка встать была принята незамедлительно, но получилось какое-то непонятное умеренно-вялое трепыхание.

Наёмники наконец-то отреагировали и дали понять рабу, что дальнейшее приближение опасно для жизни. Двое крепышей, добравшись до деда, вновь усадили того на стул. Весь извозившийся в песке, он дрожал как попавший в логово львов собачонок. Не тряслись лишь глаза, они были прикованы к Егорову, смотрели не моргая.

– Напугал ты его, Юрий Николаевич! – крикнул я, развеселившийся представлением. Из портала продолжали выходить новые рабы. Медленно, но верно на сортировке образовывался затор.

– Заткнулся! – неизвестно откуда вылез ещё один наёмник. Начальник этого мероприятия, надо полагать. Нагнувшись над дедом, он рявкнул: – Сайлус, что с тобой? Ты будто мертвеца увидел! Знаком с этим человеком?

– О да, мы знакомы! – ответил за деда Егоров. – Мы знакомы с Сайлусом очень хорошо. Его частичный паралич моих рук дело. Что, старина, удивлён увидеть меня таким? Время не пощадило тебя, совсем не пощадило.

– Заткнулся! – наёмник начал краснеть от злости. Повернувшись к деду, он сплюнул, а затем заорал на подчинённых: – Я сам буду сортировать. Взяли Сайлуса вместе со стулом и унесли с глаз моих!

Подхватив деда, крепыши утащили его по хорошо натоптанной тропе куда-то в джунгли, которые начинались совсем рядом, метрах в тридцати. Медленно повернувшись к Егорову, наёмник оценивал его не более секунды, а затем сказал:

– Первая категория…

Егоров, внешне совершенно спокойный, приблизившись ко мне сказал лишь одну фразу:

– У Сайлуса есть племянник, и именно он командует этой сворой наёмников…

Совсем недалеко от места сортировки рабов у наёмников имелась небольшая перевалочная база. Три дома, пара бараков, автопарк из пяти ржавых автобусов и почти десятка различного состояния внедорожников. И нас, рабов первой категории, в это место доставили раньше всех. И загрузили в самый нормальный по внешнему состоянию автобус.

Без охраны в виде пятерых наёмников не обошлось. Один из них стал водителем и направил машину в неизвестное место. Скорее всего туда, где для Основы строили новый командный центр.

– Если ты слаб, то сделай вид, что силён. А если силён, то притворись слабым. – Егоров выдал полный печали вздох. – Недооценили мы с Россом Основу, и вот итог… Тут бы не мелким отрядом штурм проводить, а настоящей армией. Но, как говорится, был бы у бабушки…

– Не продолжай, Юрий Николаевич, – тихо попросил я. Нам достались первые места, наёмники совсем близко и разговаривать они не разрешали. Но поговорить всё равно хочется, поэтому следует делать это как можно тише. Убедившись, что на нас никто не смотрит, я добавил: – А ещё помни, что у моего деда всегда всё идёт по плану. Почему-то уверен, что даже это он предусмотрел.

– Мне бы твою уверенность, Никита Андреевич. Эх…

– Что не так? Ты, дядя Юра, как этого Сайлуса увидел, весь какой-то поникший стал. Говори уже, что за давние тёрки?

– Да Сайлус сам по себе пустота. Но, гад такой, память мне перезагрузил, много всего вспомнилось и оттого стало на душе погано. В нашем долгом пути, Никитка, мы с твоим дедом побывали во множестве передряг. И пожертвовали многим. И вот сейчас меня, вновь помолодевшего, накрывает почти так же, как тогда, много лет назад. Эх…

– Ты бы не бередил себе душу, Юрий Николаевич, не пойдёт это на пользу. Мы все жили в прошлом и все кого-то теряли. У нас у каждого в душе война. Личная, невозможно тоскливая, и при этом подлая. Война, в которой невозможно победить. Невозможно, потому что те, кто умер, назад не возвращаются. В реальности – нет…

– Хорошие слова, Никита Андреевич. Спасибо…

Дорога, относительно нормальная грунтовка, в один момент изменилась. Стала ужасно каменистой и автобус превратился в груду живого металла, который всегда мечтал быть симфоническим оркестром. Но появились и плюсы, наёмникам стало не до рабов, тряска заставила их сесть и крепко держаться за предметы интерьера.

Получив возможность говорить намного громче и при этом не быть услышанным, я спросил:

– Племянник этого Сайлуса, стоит его опасаться?

– Думаю да. Сына Сайлуса убил твой дед. Племянник тоже в той своре был, но свалил и выжил. И Сайлус тоже свалил, вот только полностью здоровым не остался. Это кровная вражда, мне скорее всего крышка. А если они узнают, что ты внук Росса, то крышка нам обоим. Как-то так, Никитка.

– В таком случае нам нужно бежать. Нужно подумать, как устроить побег. Думаем, Юрий Николаевич, думаем.

– Гиблое дело это. Нас догнал один из джипов, ползёт следом, и там тоже вооруженные наёмники. Чудеса, конечно же, случаются. Но не тогда, когда они нужны.

Усмехнувшись, я спросил:

– Неужели испугались? На вас это не похоже, Юрий Николаевич.

– Немного боюсь, ты прав, Никитка. За тебя боюсь, мне же потом, если с тобой что случиться, твой дед голову оторвёт. Я обещал ему!

– Вот и держи обещание. План побега я уже придумал, он до ужаса прост, действуем по обстоятельствам. А теперь начали!

Я сидел у прохода, подлокотника у кресла не было, поэтому сложности с падением не возникло. Оказавшись на грязном полу, не особо тщательно принялся имитировать эпилептический припадок. Любой опытный человек без труда бы понял, что это далёкое от истины представление. Понял бы, если бы условия были другими. Но тут всё сложилось просто прекрасно, тряска и грязь сделали своё дело и моё лицо в миг стало безумно «красивым».

Егоров начал орать первым. Он просил охрану о помощи, но сам притронуться ко мне не решался, будто я был смертельно заразен. Немного опешившие наёмники бросаться к рабу тоже не спешили. Скорее всего просто не знали, что нужно делать в такой ситуации.

Всего нас, рабов первой категории, в автобусе было одиннадцать. На сортировке более пятидесяти набралось, но везти решили почему-то такими малыми партиями. Наверное, по причине пониженной вероятности побега. Одиннадцать безоружных против пятерых вооруженных вряд ли что-то смогли бы сделать. А вот если их было бы не одиннадцать, а почти три десятка, то расклад мог бы получиться совсем иным.

Из знакомых среди одиннадцати был лишь один из бойцов Зубаря и Андрюха Боков с Пашкой Кузнецовым. Других крепышей, вот хоть убивали бы, я видел впервые в жизни и ничего не мог о них сказать. Зато своих знал хорошо и мог смело заверить, что положиться на них можно. И плевать, что совсем недавно между нами была перепалка…

– Эй, идиоты, он же сейчас коньки отбросит! – недовольно зарычал Боков. Автобус так и не сбросил скорости и стоять в полный рост ему было совсем не просто.

– Хочешь помочь – помогай! – крикнул один из наёмников. – А если не можешь, то сядь на место и не дёргайся. Этот раб по ошибке попал в первую категорию. Он болен, такие ценности не имеют, всё равно в скором времени сдохнет, много таких видел. А ещё есть вероятность, что кое-кто просто притворяется. Нам вмешиваться запрещено, были подобные ситуации и кончались они для рабов плохо. Мне вообще проще пристрелить его!

Автобус начал замедляться. Я по-прежнему изображал припадок и пытался придумать, как же мне выйти из созданной своими же действиями столь дерьмовой ситуации хотя бы живым.

– Этот парняга ещё всех вас переживёт! – Боков начал прорываться ко мне. Автобус ехал всё медленнее, поэтому передвигаться можно было вполне сносно.

Сильные руки схватили меня и пытались перевернуть. Андрюха, не справившись, начал орать:

– Да не сиди ты, помоги мне, давай его посадим. И воды дайте, она помогает. Воды, говорю, дайте!

По моей спине прилетело бутылкой. Охранник, видимо кинувший её, весело крикнул:

– Вот тебе твоя вода!

Егоров подключился и в четыре руки они наконец-то меня перевернули. Охрана нас не видел, шума было по-прежнему много, поэтому я рискнул сказать:

– Не прокатило!

А затем продолжил изображать припадок, ведь на долго останавливаться было нельзя. Боков зарычал:

– Идиот ты, Ермак, и план у тебя идиотский был. И не план это вообще, а тупизм чистой воды!

Совершенно случайно я увидел под сиденьем что-то интересное. Руку протянешь и не достанешь, надо было ползти, минимум метр нужно приблизиться. Рукоять револьвера, кто-то припрятал его под сиденьем, он был вставлен стволом между поролоном и железной пластиной. Вставлен давно, судя по ржавчине. Старина Кольт, надеюсь на тебя, только ты способен спасти мою жизнь!

Я начал вырываться, ползти к оружию что есть силы, но выходило плохо. Боков и Егоров держали хорошо. Но не настолько хорошо, как могли бы, и спустя секунд двадцать борьбы я наконец-то схватил то, к чему так сильно спешил. «Помощники», увидев ствол, тут же прекратили мешать, но продолжили закрывать меня от наёмников. Ну, с Богом…

Вскочив довольно проворно, я направил оружие на ожидавших развязки представления наёмников. Лишь двое были на ногах и сию секунду поняли, что произошло. И им столь неожиданная для них развязка не понравилась совсем. Оставшиеся трое, включая водителя, пока ничего не поняли, но это было дело нескольких секунд, и до них всё дошло бы совсем скоро. Спешу-спешу…

– Стволы не трогать, суки! – взревел я, всем видом давая понять, что готов стрелять. Не знал, есть ли в револьвере патроны, но надеялся, что они там были.

До оставшейся троицы наконец-то всё дошло, водила начал вновь давить на газ и слишком сильно крутить рулём. Две цели, которые удержать на мушке в таких условиях было невозможно, превратились в четыре. Наёмники всё ещё не взяли оружие, все они были растеряны, каждый опасался получить пулю. Вот только водитель! Ох и сволочью он оказался…

Скорость успела вновь стать приличной, и тряска сильно мешала. Рывок рулём усугубил ситуацию до невозможного, на ногах я не остался, полетел в сторону бокового окна. Помощь Егорова не помогла, он лишь всё усугубил, полетел вместе со мной. Но и плюсы нашлись, четверо наёмников на ногах так же не устояли и попадали. На месте остались только пристёгнутые пассажиры и водитель. Последний, как выяснилось чуть позже, оказался самым настоящим водятлом!

Падая, я непроизвольно вдавил спусковой крючок и был неприятно удивлён, потому что вместо ожидаемого выстрела оружие только щёлкнуло. А затем была боль от падения, а следом за ней случились следующие падения, в процессе которых мой мозг отказывался понимать происходящее. Всё крутилось и вертелось. Да так сильно, будто не в автобусе были, а в самой настоящей мясорубке…

Мне не повезло, приложился головой и отключился. И пропустил много интересного, потому что когда очнулся тряски уже не было, а было лишь спокойствие. И некий не шибко навязчивый треск, звучавший далеко. И слабый звон присутствовал, чуточку ближе треска, но тоже не шибко тревожный. А вот насчёт боли то же самое сказать было невозможно. Этой заразы хватало с лихвой и мешала она сильно.

Водила крутил рулём слишком активно и в итоге положил автобус набок. И тот по инерции развернулся, а затем сполз с дороги в какой-то овраг или что-то подобное. Повреждения, которые я наблюдал, говорили лишь об одном, помотало нас серьёзно. Без погибших сто процентов не обошлось.

Несмотря на боль сумел понять истинную природу то появляющейся, то пропадающей трескотни. Совсем рядом шёл бой с применением автоматического оружия. Даже не верится! Мне было настолько плохо, что попытаться встать был не способен. Как же больно… Думать без боли и то не выходило!

Тряпки, поролон, куски обивки, какие-то металлические детали, ломанное дерево и мятая трава… и особенно много перемешанной с битым стеклом земли – вот чем был наполнен измятый кувырками автобус. И ещё в нём имелись трупы, теперь я видел их хорошо. Не всем наёмникам и рабам повезло остаться в живых. Водитель, гад такой, тоже не выжил, вижу часть его кресла и торчащую руку. Придавило смявшейся крышей словно многотонным прессом, шансов на спасение у него вообще не было.

– С возвращением, Никита Андреевич! – Егоров возник рядом словно по волшебству. Не было никого и тут раз, появился. И чтобы понять, что его дела плохи, мне хватило одной секунды. Правая рука, она у Юрия Николаевича была ужасна, два открытых перелома, и даже просто глядя на это я начинал чувствовать сильную боль.

– Дядя Юра, у тебя похоже проблемы… – сумел сказать я и закашлял.

– Не без них, Никитка. Но это не страшно, переживём, кровь остановилась, я неплохо подготовлен к подобному. У нас тут бой, каждый боец на вес золота. Главный минус – враг на высоте, а мы в яме. Сможешь помочь? Думай резко, спешу!

– Конечно, я весь ваш… – попытка встать принесла ожидаемый результат, боли стало больше прежнего. У меня вроде бы нет переломов. По крайней мере открытых точно нет. Тогда почему всё так плохо? Чёртовы ушибы, слишком знатно прикладывало, отбило всё тело…

Егоров, глянув на свою руку, а затем на меня, как-то странно усмехнулся. А затем, бросив мне на грудь какую-то непонятную сумочку красного цвета, сказал:

– Эту дрянь я нашёл у одного наёмника, думаю она поможет тебе. Поторопись, Никитушка!

И всё! Больше дядя Юра вообще ничего не сказал. Просто пригнулся и вынырнул в искорёженный проём, ещё недавно называвшийся окном. Ушёл туда, где кто-то в кого-то стрелял. И, скорее всего, сейчас он тоже будет стрелять. Одной рукой…

Сумочка-сумочка…

Каждое движение приносило боль…

Сумочка красная, имела на боку крест белого цвета. Аптечка, надо полагать…

Внутри были бинты и жгут. Ага, спасибо, они мне помогут… Ищу дальше, там должно было быть что-то более полезное.

Ага, есть, сбоку внутри сумочки был прицеплен мелкий контейнер. И в нём лежали три одинаковых шприц-тюбика.

Наёмнику, таскавшему при себе эту аптечку, нужно отдать низкий поклон. Промедольчик, родненький, скоро мне будет хорошо…

Желание поставить двойную дозу имелось, но трезвость разума победила. Задумался об остальных, им тоже может быть нужна помощь, поэтому два шприц-тюбика оставил целыми и невредимыми. И не прогадал…

Хотелось бы полностью забыть о боли, но нет, так это никогда не работало. Стало легче, намного легче, но при этом тело осталось чужим, словно деревянным, не желающим чётко выполнять команды упрямого хозяина.

Автобус упал в какой-то овраг, вокруг было много растительности, поэтому меня вряд ли можно заметить откуда-то сверху. Стрельба была совсем рядом, но понять хоть что-то пока не получалось. Хромая, я продвигался в сторону стрекочущих звуков. Совсем немного идти было…

Полёт в овраг, оказывается, был значительно масштабнее, чем думал изначально. Мы сползали по крутому склону, не менее сорока градусов, метров шестьдесят, а затем ударились в валун размером с частный дом и вместо того, чтобы там и остаться, продолжили спуск с незначительной корректировкой курса в сторону. Самую настоящую просеку создали, будто несколько катков по растительности проехало.

Дорогу, по которой ехали, снизу не было видно, но зато отлично воспроизводилась картина того, как протекали события после аварии. Остатки рабов, добив наёмников из автобуса, додумались устроить засаду возле валуна. И наёмники, ехавшие на джипе, и надумавшие осмотреть место происшествия, дружно приняли смерть. А затем досталось и тем, кто приехал после них. Вот только последних оказалось далеко не три-пять, судя по количеству выстрелов, а несколько десятков. Но мы, увы, тем же количеством бойцов похвастаться были не способны. А с оружием у нас вообще беда была…

* * *

Егоров сидел с палкой в зубах и терпел боль, которую никакой нормальный человек терпеть был не способен. Потеря сознания в такой ситуации – норма. Я много раз от боли отключался. Во множестве моих жизней всякого дерьма случалось в избытке…

– Ну как, получается? – привалившись спиной к поросшему мхом валуну, я начал изучать обстановку. С дядей Юрой было всё понятно, сам себя лечил. С остальными всё иначе обстояло. Пашка Кузнецов из живых был худший, лежал на земле и зажимал рану на животе. Даже без тщательного осмотра можно было сказать, что дела его намного хуже, чем те, которые можно обозвать словом «хреново».

Потратив на борьбу с болью и осознание сказанного не меньше десяти секунд, Егоров прорычал:

– Если поможешь – получиться! Чем быстрее мои кости будут зафиксированы, тем быстрее я вновь стану полноценным. Давай, Никитка, тащи свой зад сюда, я уверен ты такое уже когда-то делал!

Я кивнул. Опыт и вправду имелся, но знать о нём дяде Юре не следовало. Ему сейчас нужно было что-нибудь положительное рассказывать. Отрицательного и без этого хватало.

Два автомата прогрохотали совсем рядом, за стеной растительности. Им ответили минимум десять стволов. Пули рикошетили о валун. Было страшно, но терпимо. Пока держались. Но «пока» не обещало быть долгим…

Без преувеличения пришлось провести самую настоящую операцию. Примитивную, жуткую, с болевым рычанием и полной антисанитарией. Нож вместо скальпеля, кости как попало укладывал пальцами, а затем всё перемотал бинтами, которых в аптечке было не очень много. И для верности, наложив шину, обмотал повреждённую конечность различными тряпками. Не перетягивая, это было важно!

Если бы Росс не модифицировал Егорова, то столь серьёзное повреждение тот бы точно не перенёс. Даже обладая мощной регенерацией и устойчивостью к боли, дядя Юра был на пределе и несколько раз терял сознание. Но он выдержал, это было главное. И сразу же по завершению «операции» начал заниматься привычным ему делом – руководить!

И первый же приказ он отдал мне. Сказал, чтобы я помогал другим раненым. А я другого делать и не собирался…

– Вот видишь, Ермак, во что твоя дурная затея вылилась… – Пашка попытался сесть, но у него не вышло. Глянув на свой живот, он покривился: – Дерьмом, перемешанным с кровью, вот чем вылилась. Я ведь сдохну, правильно? Ты говори правду, Никитос! Только правду, пожалуйста!

– На пороге смерти, Паша, ты всегда вежлив. – Я взял умирающего за руку. – Каждый раз одно и то же. Ничего не меняется.

– Я не понимаю тебя, Ермак. О чём ты? Что за ерунду несёшь?

– Говорю только правду. Ты уже умирал, Паша. Мы все умирали. И это случалось многократно. И сейчас, в течении нескольких минут, смерть вновь заберёт тебя. Кому-то везёт, а кому-то нет. В этот раз тебе вот не фортануло…

– Всё равно ничего не понял… – Пашка хотел сказать ещё что-то, но вдруг резко замолчал, а затем начал скованно кашлять и через пару секунд из его рта хлынул поток крови. Пришлось перевернуть на бок, но это не помогло. Пуля наделала в брюхе много нехорошего, с такой раной не живут долго. Я снова приносил Основе жертвы. Я так больше не могу…

– Нас берут в окружение, – раненый в бедро Боков упал опасно близко от Пашки. Взглянув на товарища, сделал недовольную гримасу и буркнул: – Вот же гад такой, помер совсем невовремя, кинул пацанов в сложный момент!

– Бедро, ты теряешь много крови, надо остановить её! – вид раны Бокова помог мне вернуться в реальность. Сожалеть о неизбежном буду позже, а сейчас нужно заниматься более важными делами.

– Артерия не задета, кровь бежит вяло, не сдохну! А если и сдохну, то не беда. Из дерьма, которое ты сумел создать на ровном месте, Ермак, есть только такой выход. Ну и скотина же ты! Вот без преувеличения скотина! И это ещё мягко сказано. Матом тебя покрыть, да смысла нет…

Моя одежда оставляла желать лучшего, поэтому жалеть её не было смысла. Раздевшись до пояса, разодрал футболку на бинты и с горем пополам и слушая ругательства в свой адрес, всё-таки перевязал Бокову ногу. На всё это было затрачено не более пяти минут. И происходящий рядом бой за это время успел немного видоизмениться. Стреляющих в нас, судя по грохоту, стало больше, и они начали организовывать окружение. А вот способных стрелять с нашей стороны явно поубавилось. Всего лишь один автомат теперь огрызался, и делал это строго одиночными.

– Что-то наши совсем хреново отстреливаются, – озвучил происходящее Андрюха, всё ещё занятый болью. Попытавшись поменять позу, он приглушенно закричал, а затем злобно выдал: – Ненавижу, сука! Уж лучше бы сразу в башку, чтобы не мучаться! Всякие гангрены теперь! Ермак, сучара, пристрели меня!

– Психами ты себе точно не поможешь, поэтому лучше успокоиться. – Я показал пустые руки. – Видишь, нет пистолета, нечем тебя пристрелить. Максимум, что могу сделать, это придушить. Но и на это не рассчитывай, не смогу я.

Егоров, появившись из-за стены растительности, припал спиной к камню. Пару раз мощно вздохнув, выдал:

– Патроны на исходе, там наш парнишка долго не протянет, ранило в пузо, но пока держится, отстреливается по возможности. Эти собаки уже просекли, что мы пустые, по склону разошлись и спускаются, скоро в кольцо будут брать. Двое способных уйти. Я и ты, Никитка. Надо уходить.

– В смысле уходить? – столь большими глаза у Андрюхи прежде точно не были. – То есть вы что, просто бросите всех? Мы же живые!

– Ты может ещё и выживешь, но остальные точно не жильцы. – Егоров просто пожал плечами. – Видишь, всех и не бросаем, а только тебя. Но и тебе шанс даём, вставай и пошли с нами. Встаёшь?

Боков тут же попытался принять вертикальное положение. Но не смог, закричал и обхватил ногу. Просто смотреть я был не способен, поэтому решил помочь. Егоров не позволил и рыкнул:

– Он остаётся! Давай не геройствуй, Ермак! Мы уходим!

Эх, дядя Юра, не знаешь ты меня. Совсем не знаешь. Идиотские решения – мой конёк. И плевать мне, что геройствовать в данный момент неуместно.

– Похоже, что ты думаешь иначе, Никитушка. – Егоров удивил, по одной лишь мимике моего лица прочитал моё решение. И перед тем, как скрыться среди растительности, не забыл сказать: – Я не буду никого уговаривать, каждый волен решать по-своему. Надеюсь, что мы ещё встретимся…

Стоило дяде Юре уйти, и Андрюха тут же заговорил:

– Удивительный он мужик. Минут двадцать назад еле живой был, рука ужасная, кости торчали во все стороны. А сейчас уже носиться как ни в чём небывало, и боли будто вообще не ощущает. Эх, вот бы мне так, всех бы тварей в округе перебил…

– Нет, не перебил бы. – Мне стало холодно, поэтому ту одежду, что не ушла на бинты, решил вернуть на родину. – Егоров смертен как любой другой человек. При должном везении и с хорошим оружием он мог бы знатно потрепать наёмников, но лишь до поры, до времени. Ровно до той поры, пока не подтянется кто-то из древних. Или берсерк Рагхар…

Медведь словно ждал, когда назову его имя. И после того, как оно прозвучало, явил себя. Но пришёл при этом не в одиночку, а держа оглушённого Егорова так, будто тот не человек, а мешок с неизвестным содержимым. С совсем не ценным содержимым, потому что церемониться с человеком берсерк не стал, а просто швырнул его мне под ноги. И, явно довольный содеянным, сказал:

– Он пообещал, что вы встретитесь. Вы встретились…

Вид берсерка на Андрюху подействовал соответствующе, он оцепенел. В новой броне, которая Рагхару наверняка досталась от кого-то из древних, медведь выглядел жутко-брутально. И казался минимум раза в два больше. Даже меня, много всего повидавшего, это зрелище сумело шокировать. Но мой шок, в отличии от шока Бокова, прошёл быстро. А затем я начал говорить то, о чём думал:

– Вижу, что Основа тебя балует, Рагхарушка. Зачётный костюмчик, даже лучше прежнего, ты в нём прям круто выглядишь. Но я, честно, никогда бы не подумал, что ты такая дешёвка. Самый элитный берсерк, которого я когда-либо знал, продался за позорные безделушки. Жаль, искренне жаль это осознавать.

– Попытка вызвать негативные эмоции была неудачной, человек. Я все прекрасно понимаю. Но вот ты не понимаешь ничего. Ты снова сеешь повсюду смерть. И снова не замечаешь этого. Не скажешь мне, зачем был нужен этот цирк?

– Чтобы убежать из плена, Рагхар, это же очевидно. Ты предал меня, ты предал наше дело, ты встал на сторону Основы. Я хочу Основу уничтожить и делаю для этого всё, что в моих силах. Но убежать, увы, у меня не получилось.

– Мы сейчас на острове, человек Никита. – Рагхар подошел к валуну и при помощи когтя начертил на нём некую фигуру, похожую на самую обычную кляксу от пролитых на бумагу чернил, и сказал: – Вот так остров выглядит со стороны. Он достаточно крупный, человек вряд ли способен обойти его даже за несколько дней. Но это касается именно человека. Для меня же остров ничтожно мал и я без труда найду любого, кто вздумает здесь спрятаться. Читая сейчас твои мысли, человек, вижу что ты всё это понимал сразу после выхода из портала. И да, твои предположения были верны, мы именно в том самом месте.

– Ермак… – Боков наконец-то справился с оцепенением. – О чём он говорит? Что именно ты понимал?

– Понимал, что убежать у нас вряд ли получится, – совершенно спокойным голосом ответил я, а затем чуть тише добавил: – Всё это было гиблой затей, я это понимал, но всё равно решился на побег. Эти сволочи специально подложили под сиденье револьвер, этот мохнатый чёрт их надоумил, поиздеваться надо мной удумал. Но вот только не учли они, что водитель автобуса такую хрень устроит. Всё ведь всегда стабильно через одно место случается и в этот раз исключений так же не произошло. Рагхар, тварь, ну что ты усмехаешься? Скажешь, что всё было не так?

– Всё было именно так, но с некоторыми поправками. – Берсерк отошёл от скалы и по пути словно случайно умудрился задеть сломанную руку Егорова, который только-только начал приходить в себя, но снова отключился. Не обратив на это даже малейшего внимания, медведь продолжил говорить: – Мне было интересно, поэтому я уговорил людишек на эту шутку, и они подложили пистолет. Ты предсказуем, Никита, действуешь по шаблонам, которые заложил в твою голову Росс. Мне даже не пришлось вносить корректировки в твой разум, я вообще не влезал в него, а только читал мысли и смеялся с них. А вот по поводу водителя автобуса ты ошибся, он вообще не виноват, потому что находился под моим полным контролем и выполнял мои приказы. Это была шутка и она удалась. Получилось даже веселее, чем рассчитывал. Делать из людей марионеток так весело!

Сил держаться не было, я закипел и понял, что теряю контроль. Удержаться не получилось, подхватил камень и бросился на обидчика. Глупо, но иначе не смог…

Получив лапой и отлетев на то место, где находился, я не сдержал стона, вновь вернулась порядком утихшая боль.

– И в чём был смысл, человек? С каждым разом ты совершаешь всё более глупые поступки. Порой даже я не понимаю тебя…

Отбитые лёгкие поупрямились и заработали. Вдох, второй, третий…

Кашляя, я выдал:

– Ты и Основа, Рагхар, вновь в пролёте. Вы забываете нечто главное. У Михаила Росса всегда есть план. И сейчас, когда вам кажется, что вы хозяева происходящего, кое-кто уже делает своё дело. Я уверен, что ты будешь удивлён…

Лишь на миг морда берсерка была занята эмоцией тревоги, а затем там вновь появилась усмешка. Показывая клыки, Рагхар прорычал:

– Вы называете это блефом. Весть остров под моим контролем, ни Михаила Росса, ни Скарга тут нет. Я бы почувствовал их. Я бы почувствовал!

– Да, своих заклятых врагов ты бы почувствовал, не сомневаюсь в этом. И поэтому вместо них прибыл кое-кто другой. Тот, кто просто мастерски устраивает диверсии и умеет маскироваться столь хорошо, что даже всем древним будет не под силу его обнаружить. Считай, что это блеф, Рагхар. Считай, но не забывай сомневаться!

– Это ложь! Росс лишён силы, он стал обычным! Скарг не вытащит его! Ты пытаешься вывести меня! У тебя ничего не выйдет!

– Так уже вышло, – Андрюха даже усмехнулся. – Ермак, ты своего добился. Мне кажется, что он сейчас сожрёт нас обоих.

– Слишком хорошо знаю Рагхара. Нет, не сожрёт, но покалечить может…

* * *

Я блефовал. Сделал это больше от обиды, чем пользы ради. Ведь какая от этого может быть польза? Никакой. Рагхар не их тех, кто будет мучать себя сомнениями. Уверен, что уже сейчас, спустя несколько часов после нашего разговора, он всё многократно обдумал и понял, что я соврал.

Но вот же незадача! Очень-очень сильно хотелось бы верить, что у моего деда и вправду есть план на такой вариант развития событий. Сложно поверить, что даже это он мог предусмотреть…

Командный центр Основы.

Новый командный центр.

Строящийся.

Прибыв на стройку в роли раба и увидев, как всё обстоит в реальности, я обрадовался. Времени у нас, оказывается, ещё вагон. Стройка только начата и закончиться точно не в срок. А всё потому, что стройки в срок не заканчиваются никогда…

– Ха-ха! – Егоров даже захлопал от радости в ладоши. – Ожидал многого и очень рад малому! Строители! Да таким строителям только спасибо сказать можно! И руководству!

Ехать от места аварии на новом автобусе с другими рабами пришлось ещё около двух часов. И за этом время, что удивительно, всем троим была оказана медицинская помощь. То ли куда-то сваливший Рагхар так распорядился, то ли тут так принято. Если всё дело в порядке, то, как бы удивительно это не звучало, но такое рабство я в какой-то мере одобряю. Сытый и полностью здоровый раб работает намного лучше голодного и больного. Но почему-то рабовладельцы никогда не понимают столь простую истину. Или почти никогда. Новый рабовладелец не живое существо, а искусственный интеллект, и понимает он много всего. Здравомыслящий, однако, гад…

Полтора часа были не интересными, а вот сейчас, когда прибыли на стройку и увидели её масштаб, стало интереснее. И настроение заметно приподнялось!

С возвышенности пять-семь гектаров застраиваемой территории, которую перед этим тщательно очистили от всякой растительности, просматривались отлично. Примерно две-трети этого пространства были обычным складом, ведь множество строительных материалов лежало высокими стопками. Там были как бетонные изделия, так и металлоконструкции, и даже древесина. Но все было совсем не в таком количестве, которое мои глаза ожидали увидеть. И те небольшие фундаменты, что уже были поставлены в странном порядке, больше походили на небольшой строящийся посёлок, нежели на будущий командный центр. Или они решили всё упростить и возвести его в мини варианте? Нет, невозможно, просто нереально.

– Тридцать четыре фундамента, – первым посчитал Егоров. – Не знаю, что тут будут строить, но точно не командный центр.

Время шло, мы ехали, и место стройки постепенно пропадало из виду. Автобус перевалился через очередную возвышенность и наше настроение вновь изменилось. Упало до невозможности, самое дно пробило…

Командный центр строился, и строился он совсем не так, как хотелось бы. Реальность переплюнула ожидания…

Автобусы прошли грандиозную стройку краем, а затем, преодолев ещё одно небольшое возвышение, прибыли на место назначения, в так называемый строительный городок. В место, которому по количеству рабочих мог бы позавидовать даже муравейник.