Текст книги "Репутация леди"

– Разумеется. Вам надо написать ему, что у вас все в порядке и сообщить свой новый адрес, – сказал Джон.

Мэдди показалось, что виконт бросил на Фелисити быстрый взгляд, но та в это время смотрела в другую сторону и ничего не заметила.

Когда они закончили играть в карты – мысли Мэдди при этом блуждали где-то далеко, – Фелисити отошла к стоявшему в стороне столику и, сев спиной к остальным, написала письмо. Джон между тем рассказывал о других случаях пожара в деревне и о том, как однажды начала гореть мельница, а жители, выстроившись цепочкой, передавали друг другу ведра с водой и сумели вовремя погасить пламя.

Вечером, выпив чаю со свежими пончиками, Мэдди, Эйдриан и Фелисити поднялись в свои комнаты, а мистер Эплгейт отправился в спальню на первом этаже. Мэдди поймала взгляд, брошенный Эйдрианом в коридоре, но она все еще не была готова к свиданию с ним, ведь в соседней комнате спала гостья.

По правде говоря, Мэдди была не в настроении откровенно разговаривать с Эйдрианом. Мысли о ее матери, после смерти возлюбленного оставшейся одной, без друзей и в трудном положении, все еще преследовали ее.

Мэдди прошла прямо в свою комнату, закрыла дверь и начала готовиться ко сну. Но теперь, когда она познала радость близости с человеком, которого любила, который мог прижать ее к себе и вызвать в ее теле чувства, доселе неизвестные, постель показалась особенно пустой. Какой смысл думать об этом сейчас? – уверяла она себя, стараясь устроиться в холодной постели.

Это невозможно. Она здесь, а он там, и эту пропасть нельзя перейти. Но сколько бы она ни старалась переложить вину за невозможность встречи с Эйдрианом на спавшую в соседней комнате подругу, на необходимость соблюдать приличия и быть осмотрительной, правда была в том, что она боялась остаться одна. Ею, как и Эйдрианом, управлял страх: он боялся кузена, который в своем навязчивом желании уничтожить его мог причинить зло и другим людям. А она боялась остаться в беззащитном одиночестве. Оба лежали в разных комнатах, потому что позволили страху завладеть сердцами.

Уткнувшись лицом в подушку, Мэдди заплакала.

Утром за завтраком все казались подавленными. У Фелисити была на то очевидная причина. Эйдриан выглядел мрачным, но не делал попыток объяснить свое настроение. А Мэдди… Разве ей надо что-то объяснять? Она разлила всем чай, а отцу положила на тарелку горячие тосты, которые Бесс только что принесла из кухни.

– Мы с Фелисити собираемся пойти в деревню за покупками, – сказала Мэдди отцу. – Тебе что-нибудь надо?

– Может, новый пузырек чернил? И пусть вас отвезет Томас. Я не хочу, чтобы сейчас вы ходили одни.

– Не надо отрывать Томаса от его обязанностей, – вмешался Эйдриан. – Я буду сопровождать дам.

– Я не думаю, что… – начала Мэдди, взглянув на виконта. Она почему-то не чувствовала себя с ним так легко, как раньше, и он это понял.

– Я с удовольствием провожу вас, – уверил он, но между бровей у Эйдриана залегла складка.

Мэдди улыбнулась ему, стараясь, чтобы улыбка выглядела такой же естественной и приветливой, как неделю назад, хотя хотелось плакать от того, что приходится делать над собой усилие.

После завтрака они отправились в деревню. Был чудесный осенний день, и они решили пойти пешком, согласившись, что прогулка поможет поднять им настроение после потрясения, которое они испытали вчера.

Фелисити очень старалась быть веселой, и Мэдди подумала, что если уж ее подруга, которую постигло такое страшное несчастье, не раскисает, то ей сам Бог велел. В общем, подруги разговаривали, весело смеялись и внешне казались довольными жизнью. Правда, Мэдди сомневалась, что им удалось одурачить виконта.

После того как Фелисити отнесла письмо на почту, а Мэдди выполнила просьбу отца, они отправились за покупками для вдовы.

Входить в магазин дамского белья виконт не стал, поэтому он задержался на пороге и тихо спросил:

– Что случилось, Мэдлин?

Она решила притвориться, будто не слышит, но потом одернула себя – нельзя же быть такой трусихой. Но как ему объяснить?

– Ах, Эйдриан, если бы только…

Ее прервал голос Фелисити, которая уже была в магазине и хотела посоветоваться, какое белье выбрать. Мэдди извинилась и поспешила к подруге.

– Вы, наверное, уже покупали такое, – шепнула Фелисити. – Какое носится дольше?

Мэдди помогла Фелисити выбрать все, что ей было нужно. Им завернули покупки, и подруги вышли на улицу, где их ждал Эйдриан.

– Может, нам стоит выпить чаю и перекусить, – предложил он, – прежде чем мы отправимся обратно домой? Я присмотрел симпатичную кондитерскую в конце улицы.

– Звучит заманчиво, – согласилась Мэдди.

К тому времени уже наступил полдень, и на улицах прибавилось народу. По субботам местные фермеры обычно приезжали сюда, чтобы походить по магазинам, расположенным на единственной главной улице.

Фермеры вели на продажу телят и везли на тачках клетки с квохчущими курами. Впереди, расчищая путь и обходя фермеров, пошел виконт, за ним – Мэдди, и последней – в двух-трех шагах – Фелисити со своими покупками.

И вдруг Мэдди услышала, как Фелисити вскрикнула. Мэдди решила, что подруга, наверное, наступила в лужу, но в то же мгновение раздался взволнованный возглас:

– Нет, нет!

– Что случилось? – Мэдди обернулась, чтобы увидеть подругу, но их разделила толпа подростков. – Эйдриан!

– Что случилось?

– Я не знаю… Где Фелисити?

Они оба врезались в толпу, расталкивая локтями ватагу подвыпивших подмастерьев, решивших с толком использовать свой выходной.

С бьющимся сердцем Мэдди разглядела на земле сверток, в котором она узнала тот, что дали Фелисити в магазине белья. Подняв сверток, Мэдди побежала, увлекая за собой Эйдриана.

Наконец они увидели Фелисити, прячущуюся в глубине какой-то витрины.

– Фелисити, что происходит?

Лицо вдовы было мертвенно-бледным, губы дрожали.

– Я видела… я видела человека, который… Это тот человек, которого я видела в окне моего дома.

– Лицо человека, которого вы видели до пожара? Вы заметили, куда он пошел?

– Я не знаю. Я просто хотела поскорее убежать.

– Как он выглядит? – потребовал Эйдриан.

– Все, что я разглядела, – это лохматые черные волосы, потому что половина лица была закрыта шарфом.

– Оставайтесь с ней, Мэдлин. А лучше зайдите в магазин и подождите меня там. Я скоро вернусь.

Мэдди взяла Фелисити за плечи и увела ее в магазин.

Это была зеленная лавка. Сесть было негде, подругам пришлось сделать вид, будто они выбирают кочаны капусты, репу, горох и прочие овощи.

Толпа становилась все гуще, и Эйдриан пожалел, что он не верхом. Если у того человека где-то поблизости стояла лошадь, Эйдриан наверняка его потеряет. Но все же надо попытаться найти.

Эйдриан почти бежал по краю мостовой, пробираясь через шумные группы фермеров и их жен, которые пили вино и пиво, радуясь возможности отдохнуть от тяжелой крестьянской работы.

По дороге он заглянул в местный паб, но не увидел никого похожего на человека, описанного Фелисити.

Эйдриан уже собрался уйти, но его задержал подвыпивший седой фермер, пытавшийся обнять его за плечи:

– Выпей со мной, приятель!

– Нет, друг, спасибо, я очень спешу.

– Вижу ты брезгуешь моим элем и моей комп… компанией, – обиделся фермер.

– Да нет, я очень рад твоей компании, – уверил его Эйдриан. – К сожалению, у меня срочное дело. Но позволь мне угостить тебя, чтобы доказать, что я тобой не брезгую. – Эйдриан вынул из кармана полкроны и бросил ее бармену. Новый приятель просиял.

– Что ж, ты неплохой парень, – заплетающимся языком сказал фермер и вернулся в паб.

Эйдриан открыл дверь паба, чтобы выйти на улицу, и вдруг услышал, как что-то просвистело прямо над головой, так что он еле успел увернуться.

Он выскочил из паба и спрятался за огромным человеком, который вел за собой тучную корову.

Неужели кто-то в него стрелял? Или у него разыгралось воображение? Эйдриан огляделся и почувствовал себя глупо.

Улица была полна народу. Никто не заметил, что виконт согнулся пополам, чтобы избежать воображаемого нападения.

Ничего необычного не произошло. Во всяком случае, он не слышал ничего, кроме гула голосов, блеяния и мычания животных и скрипа колес.

Покачав головой, Эйдриан пошел к магазину, возле которого он оставил дам.

Они зашли еще в несколько магазинов, но Фелисити, явно нервничая, все время оглядывалась. Виконт тоже был словно не в себе.

Мэдди решила, что пора возвращаться домой, но вспомнила, что надо еще зайти к викарию и напомнить ему о последнем оглашении помолвки в воскресенье. Викария они не застали, но его домоправительница пообещала передать их просьбу.

Когда Мэдди подумала, что скоро не будет препятствий для их с Эйдрианом свадьбы, вдруг появилось странное чувство. Неужели эти недели пролетели так быстро? Незнакомец, в объятиях которого она совсем недавно была в беседке, скоро станет самым главным человеком в ее жизни.

Мэдди подняла глаза на виконта. Он смотрел на нее так, будто читал ее мысли.

– На какой день вы хотели бы назначить нашу свадьбу, дорогая? Мадам Александрии уже прислала ваше свадебное платье?

Как бы ей хотелось сказать, что модистка задерживает заказ, или что плохо сшита юбка, или что ей малы туфли. На самом же деле платье Мэдди получила еще вчера, но из-за пожара у нее не было времени как следует насладиться своим восхитительным новым приобретением.

– Да, прислала, – сказала она, прикусив губу и не смея встретиться с Эйдрианом взглядом.

– Вы довольны?

– У меня пока не было времени все рассмотреть, но я уверена, что платье прекрасно, – честно призналась Мэдди.

– Тогда на какой день пригласить викария?

Если свадьба означает, что Эйдриан больше не будет чувствовать себя обязанным остаться, подумала Мэдди, тогда лучше вовсе не назначать день.

Она молчала, чувствуя, что не сможет удержать виконта.

– Может быть, на среду? – подсказал он, не дождавшись ее ответа.

Домоправительница викария терпеливо ждала. Наконец Мэдди кивнула.

– Я передам ему, милорд. Если понадобится что-то еще, пришлите записку.

– Спасибо.

Они уже собрались уходить, когда Мэдди услышала возле уха какое-то жужжание, а потом почувствовала укус в шею. Она вздрогнула и хлопнула себя по шее.

– Что случилось? – спросил Эйдриан.

– По-моему, меня укусила пчела.

– Ах, мисс, – всполошилась домоправительница, – я сейчас принесу холодной воды. И надо вынуть жало. Почему бы вам не пройти на кухню?

Эйдриан остался в гостиной, а женщины пошли на кухню. Мэдди развязала ленты шляпки, а Фелисити стала изучать место укуса:

– Мэдлин, это не похоже на укус пчелы, и определенно нет никакого жала.

Домоправительница принесла небольшое зеркальце. Мэдди рассмотрела покрасневшее место и, глядя вслед домоправительнице, которая пошла за холодной водой, сказала:

– Да, вы правы. Может, это была оса?

– Нет, – начала Фелисити, – я не думаю…

Мэдди бросила на подругу предостерегающий взгляд и приложила к шее мокрую тряпку, принесенную служанкой. Потом оторвала небольшой лоскут, свернула его в несколько раз и, приложив к месту укуса, завязала ленты так, чтобы ничего не было видно.

– Спасибо. Ничего страшного не произошло.

Вежливо отказавшись от предложенного домоправительницей чая, подруги собрались уходить.

– Я прошу вас ничего не говорить о том, что случилось, – шепнула Мэдди подруге.

– Разве вы не хотите рассказать об этом виконту?

– Ему в особенности ничего не говорите.

Фелисити удивилась, но кивнула.

По дороге домой они почти не разговаривали. Мэдди отметила про себя, что все трое ускорили шаги, когда потянулся лес, но ни один не спросил, почему они идут так быстро.

Дома Фелисити поднялась к себе, чтобы положить покупки, а Мэдди пошла на кухню, чтобы помочь Бесс с обедом. Вскоре пришла Фелисити, чтобы заменить Мэдди.

– Идите и побудьте со своим женихом. Не теряйте ни минуты, – сказала она. Ее поддержала и Бесс.

– Да он, наверное, болтает с отцом.

– Нет, ваш отец сейчас отдыхает, – возразила Бесс.

– Я убеждена, что виконт с большим удовольствием проведет время с вами, чем со мной, – улыбнулась Фелисити. – Так что идите!

Мэдди сняла передник и отправилась в гостиную. Фелисити права – времени осталось так мало. Нельзя терять ни минуты. Как случилось, что три недели, казавшиеся вначале таким долгим сроком, пролетели так быстро?

Виконт действительно был в гостиной.

– Не хотите ли до обеда прогуляться по саду?

Вспомнив, что произошло между ними в их последнюю прогулку, Мэдди покраснела.

Но в саду они скорее могли остаться наедине, чем в гостиной, где мог появиться отец, и Мэдди согласилась.

– Не могу поверить, что прошла еще одна неделя, – сказала она, когда они вышли в сад.

Эйдриан обнял ее за талию и повернул к себе лицом.

– Да, я тоже, моя дорогая мисс Эплгейт, – признался он.

Он наклонился, собираясь поцеловать ее, но прежде развязал ленты шляпки.

Мэдди сначала подняла лицо, предвкушая радость от его поцелуя, а потом вспомнила о красном пятне на шее. Не надо, чтобы Эйдриан его видел!

– Погодите!

– В чем дело, Мэдлин? Или я должен называть вас мисс Эплгейт?

Она не знала, как объяснить ему перемену в своем поведении. Но если он увидит эту красноту на шее и поймет, что произошло, Мэдди потеряет всякую надежду на то, чтобы задержать его.

– Я вас чем-то обидел?

– Нет, это не… – Мэдди не знала, что сказать.

– Вы чувствуете себя виноватой? Если я зашел слишком далеко, прошу простить меня, моя дорогая. – Он опустил руки и отступил на шаг.

Ей показалось, что между ними разверзлась бездна.

– Я ни о чем не жалею, – прошептала Мэдди. – Пожалуйста, поверьте мне.

– В таком случае я не понимаю.

– Эйдриан. – Она опять замолчала, не зная, как ему объяснить.

Уже наступили сумерки, и в доме зажгли свечи. Когда молчание затянулось, Эйдриан сказал:

– Нам, наверное, следует вернуться в дом. Но, Мэдлин…

– Да?

– Вы действительно хотите, чтобы завтра наша помолвка была оглашена в третий раз?

Слезы подступили к глазам Мэдди. Она уже не доверяла своему голосу. Все, что она могла сделать, – это кивнуть.

– Хорошо.

Эйдриан предложил ей руку, и они пошли к дому.

Хорошо, что почти стемнело. Значит, он вряд ли мог разглядеть, как по ее щекам текут слезы.

Глава 13

В ту ночь Мэдди спала очень плоха. Когда утром Бесс принесла ей чашку горячего чая, хозяйка сидела у туалетного столика и не отрываясь смотрела на свое отражение в зеркале. Прихожане подумают, что она боится своей собственной свадьбы, вздохнула Мэдди, отпивая чай.

В каком-то смысле так оно и было. Ведь церемония освободит Эйдриана от обещания, которое он сам себе навязал. Как только будут соблюдены приличия и репутация Мэдди будет восстановлена, он сможет уехать.

Как ей перенести это?

Она быстро оделась, но все же старательно расправила платье и оглядела себя в зеркале. Однако избавиться от темных кругов под глазами ей не удалось. Она спустилась вниз как раз в тот момент, когда Томас подал карету, чтобы везти их в церковь.

Мэдди, мистер Эплгейт и: Фелисити сели в карету, а Эйдриан поехал верхом на своем жеребце. У церкви Томас и Эйдриан помогли мистеру Эплгейту выбраться из кареты, усадили его сначала в кресло, а потом и на скамью в первом ряду.

Эйдриан на минуту отлучился, а Мэдди открыла молитвенник и попыталась читать. Но ей не удавалось собраться с мыслями – они роились в голове подобно пчелам, которые кружатся над поздними осенними цветами. Виконт вернулся и занял свое место рядом с Мэдди в тот момент, когда викарий начал свою речь. Но Мэдди никак не могла сосредоточиться. Она наблюдала за виконтом исподтишка, особенно когда викарий повторил приглашение прихожанам прийти и стать свидетелями «радостного события».

Почему Эйдриан выглядит сегодня особенно серьезным? Что подумают люди, собравшиеся в церкви, – будущая невеста выглядит обеспокоенной, а жених – суровым? Все наверняка решат, что они поссорились. В общем-то они почти правы, подумала Мэдди, сокрушаясь, что не может объяснить Эйдриану, что ее волнует на самом деле. Она всего-навсего хотела, чтобы он остался, но она уже говорила ему об этом, и ничего хорошего из этого не вышло. Он так уверен, что знает, как будет лучше! К сожалению, это не означает, что так будет лучше для нее!

Но может, здесь что-то еще? Он был очень сдержан сегодня и за все утро ни разу на нее не взглянул. В руках виконт держал молитвенник, однако стоял не так близко, как обычно.

Может, Эйдриан сожалеет, что поклялся жениться на ней? Что слишком поспешно сделал ей предложение?

Надо поговорить с ним. Если она и дальше будет гадать, то сойдет с ума. Но что ему сказать?

Служба тянулась бесконечно долго, но наконец закончилась.

Викарий стоял у выхода. Пожимая руки жениху и невесте, он весело сказал:

– Наши влюбленные надолго запомнят эту неделю, правда, мистер Эплгейт?

– Да, – вежливо ответил ее отец, но и его взгляд показался ей озабоченным.

Когда они уже сидели в карете, Мэдди бросила умоляющий взгляд на Фелисити, и вдова, правильно истолковав этот взгляд, завела разговор о том, какая красивая отделка у свадебного платья невесты и что в среду надо тщательно ее отгладить.

– Нельзя же идти к алтарю с помятыми кружевами, – тараторила Фелисити. – Я буду рада помочь. Я отлично умею управляться с утюгом.

– Вы очень добры, – сказала Мэдди, имея в виду не только предложение подруги помочь ей со свадебным платьем, и та ее поняла.

Воскресный обед, как и завтрак, прошел почти в полной тишине. Эйдриан довольно вяло пытался поддерживать беседу, но его мысли явно были в другом месте.

После обеда отец, как обычно, удалился в свою комнату, а Мэдди, чувствуя, что не сможет остаться наедине с виконтом, старалась не отходить от Фелисити. Но ее стратегия оказалась обречена на провал, потому что Эйдриан очень ловко разделил подруг. Наверное, подумала Мэдди, он так же решительно действовал на поле боя.

– Может быть, мы с вами прогуляемся, мисс Эплгейт? – церемонно предложил виконт.

– Мне надо сначала помочь Бесс убрать посуду, – запинаясь, ответила она.

– Я уверен, что миссис Барлоу не откажется заменить вас на кухне, а мне надо с вами поговорить.

Мэдди бросила на Фелисити затравленный взгляд, но не посмела отказаться.

– Разумеется. Я и так собиралась.

Так что Мэдди ничего не оставалось, как снова выйти под руку с виконтом в ту часть сада, где их никто не мог видеть. На этот раз прогулка скорее всего не будет тайным любовным свиданием. Мэдди чувствовала, как напряжена рука Эйдриана, а его профиль был как никогда суровым.

Неужели виконт на нее сердится?

У Мэдди упало сердце. Она никогда не умела противостоять напору. Она вдруг ощутила боль в виске, которая обычно предшествовала приступу головной боли. Нет, только не сейчас, взмолилась она.

Рука об руку они молча подошли к своей скамье, и Мэдди тут же села. Эйдриан остался стоять, хотя, как обычно, сначала внимательно осмотрел деревья и кусты. Потом сунул руку за пазуху.

– Я нашел вашу «пчелу».

– Что?

Она посмотрела на маленький металлический предмет на его ладони и почувствовала, как ее сначала обдало жаром, а потом холодом.

Это была пуля, слегка примятая с одной стороны. Она, должно быть, ударилась о каменную стену здания.

Неужели это была пуля, ударившая ее в шею у дома викария?

– Вот почему вы не позволили мне сиять с вас шляпу, Мэдлин, не правда ли? Или я должен сказать – мисс Эплгейт?

– Ах, милорд, не сердитесь на меня. Я не была уверена. – Мэдди прижала к щекам ладони, но, испугавшись, что он подумает, будто она собирается упасть в обморок, опустила руки на колени.

– Можно?

Эйдриан медленно и осторожно снял с нее шляпку и отвернул высокий воротник платья.

Виконт потрогал красное пятно на шее, и Мэдди вздрогнула от боли.

– Мэдлин, если бы пуля пролетела на дюйм левее, нам пришлось бы сегодня планировать не свадьбу, а ваши похороны!

– Но… мы ведь не знаем точно, был ли это ваш враг…

– Мэдлин, не говорите чепухи! Сколько раз в вас стреляли, когда вы раньше совершали прогулку по магазинам?

Оба знали ответ, поэтому она промолчала.

Эйдриан, наконец, сел рядом. Но он не прикоснулся к Мэдди, и крошечное расстояние между ними показалось ей больше, чем расстояние между Йорком и Лондоном.

Как раз в тот момент, когда она подумала, что придется рыдать… просить… умолять, он тихо сказал:

– Вы должны знать, Мэдлин, что я не хочу вас покидать. Благодаря вам у меня появилось больше причин, чтобы остаться, чтобы хотеть жить.

Блеснувшая было надежда тут же умерла, как только, он снова заговорил:

– Я не могу подвергать вас риску. Вы мне слишком дороги, Мэдлин, любовь моя.

«Любовь моя»… он назвал ее так, а сам собирается уехать?

– Я не вынесу, если вы уедете! – воскликнула Мэдди. – Мне кажется, что у меня есть право решать, хочу ли я рисковать своей жизнью, чтобы быть рядом с вами.

Он посмотрел на нее как-то странно. На мгновение ей показалось, что с восхищением. Но он покачал головой.

– Дорогая, настала моя очередь сказать вам, что я был не совсем честным.

Что? Уж чего-чего, а этого Мэдди от него никак не ожидала.

– Есть еще один враг, угрожающий моей жизни, и он гораздо страшнее моего безумного кузена.

Он взял ее руку, которую она непроизвольно сжала в кулак, разгладил пальцы и сунул ее ладошку себе под жилет, так чтобы Мэдди почувствовала, как бьется у него сердце.

– Вот это, – сказал Эйдриан.

Она не сразу поняла, что он имеет в виду, но потом ощутила под пальцами тонкий шрам под самым сердцем. Он был такой тонкий, что она не заметила его в пылу страсти в ту ночь, когда они занимались любовью.

– Это осколок пули, оставшийся после дуэли. Хирург пытался его извлечь, но пришел к выводу, что это невозможно, потому что осколок засел слишком близко к сердцу.

– Это очень опасно?

Помолчав, Эйдриан ответил:

– Врач сказал, что опасность придет не сразу.

– Что значит «не сразу»? – настаивала Мэдди, увидев, что он не желает говорить прямо.

– Он сказал, что осколок со временем переместится ближе к сердцу… и результат… будет неблагоприятным.

Она смотрела на него в ужасе.

– Поэтому…

– Эйдриан!

– Поэтому получается, что так или иначе из меня выйдет плохой муж, но в данный момент я, по крайней мере, могу быть вам полезен. Моя попытка помочь вам в ту ночь в лесу обернулась для вас еще большими неприятностями, Мэдлин.

Она думала, что надо перехитрить только одного безумного убийцу, а оказалось, что Эйдриана может предать его собственное тело.

– Я написал своему управляющему и адвокату и составил новое завещание, – продолжал он. – Вы будете обеспечены, даю слово. У меня есть большое поместье в Хантингтоншире – мне очень хочется самому его вам показать. Оно приносит большой доход. Вы можете остаться здесь или переехать с отцом туда – выбор за вами, Мэдлин.

Она уже не могла сдержать слез.

– Я выбираю… если я могла бы выбирать… я хочу, чтобы вы жили, Эйдриан…

Он обнял ее и прижал к себе. Она чувствовала щекой биение его сердца и знала, что он жив.

Осеннее солнце освещало их золотистыми лучами, в листве деревьев щебетали птицы, и Мэдди так хотелось остановить это мгновение и не выпускать его из рук.

– Вы все еще хотите выйти за меня замуж, Мэдлин?

Она нахмурилась.

– Не говорите глупостей, Эйдриан. И больше никогда не смейте говорить мне ничего, кроме правды!

– Да, миледи, – робко сказал он.

Мэдди вытерла слезы и решила, что достаточно успокоилась, чтобы вернуться в дом. Хотя там они не могли говорить откровенно. Конечно, Фелисити сгорала от любопытства, но на этот раз Мэдди не могла ей рассказать, о чем они с Эйдрианом говорили.

После ужина они сыграли несколько партий в карты и рано разошлись по своим комнатам.

Однако Мэдди не могла уснуть. Она отказывалась мириться с тем, что Эйдриан должен уехать. Сама мысль об этом делала ее несчастной.

Неужели судьба нанесет ему – им обоим – такой несправедливый удар? Позволить ей встретить человека, которого она полюбила, и почти сразу отнять его? Она будет оплакивать его всю свою жизнь.

Неожиданно в коридоре скрипнула половица. Мэдди подняла голову и прислушалась. Нет, все тихо. Зачем надеяться? Разве она не говорила себе…

Дверь открылась, и в комнату вошел виконт.

– Я останусь, только если ты этого захочешь, – почти шепотом сказал он. – Но поскольку у нас впереди так мало времени, я подумал… может быть, ты захочешь…

Мэдди протянула к нему руки, и он обнял ее. Она прижалась лицом к его груди и немного всплакнула, все еще под впечатлением от его рассказа о засевшем возле сердца осколке.

– Мэдлин, дорогая, – сказал Эйдриан и поцеловал Мэдди сначала в макушку, а потом стер поцелуем слезы с ее лица, – все люди умирают, когда приходит их час. Сейчас мы живы, и не время думать о печальном. Позволь мне показать тебе, как надо праздновать жизнь.

– Да, пожалуйста.

Он поцеловал ее в губы, и Мэдди ощутила солоноватый вкус собственных слез. А он молча стянул с нее ночную рубашку, обнажив ее тело.

– Как же ты прекрасна, любовь моя. Прекрасна, как Афродита. Если бы мы с тобой жили в Элладе много лет назад, греческая богиня позавидовала бы тебе, и нас наверняка либо изгнали бы с острова, либо отдали бы на съедение каким-нибудь чудовищам.

Мэдди рассмеялась. Что за чепуху он городит! Но как же приятны его слова!

Мэдди осмелела настолько, что сама сняла с него рубашку и бросила ее на пол – туда, где уже валялась ее ночная рубашка.

Не решаясь на дальнейшие действия, Мэдди приостановилась, но он сбросил брюки и лег на кровать. Мэдди легла рядом в ожидании. Но Эйдриан ничего не предпринимал. Чего он ждет? Чтобы начала она? Чтобы что-то сделала?

– Что я должна делать? – шепотом спросила она.

– А что бы ты хотела? – Он лежал на спине и улыбался.

– Мне хочется тебя… потрогать.

Он удивленно поднял брови, но промолчал. Мэдди приняла это за знак согласия.

Она легла на бок и провела пальцами по его телу, наслаждаясь возможностью изучить то, что скоро будет всецело принадлежать ей.

Из груди Эйдриана вырвался какой-то звук, более похожий на стон, чем на вздох.

– Ты меня дразнишь, но мне это нравится.

Довольная тем, что угодила ему, Мэдди начала осыпать быстрыми поцелуями сначала шею, потом плечи, грудь и твердые плоские соски.

Эйдриан издал какой-то нечленораздельный звук.

Мэдди обняла жениха за шею и, повернув к себе, прижалась к нему – всей своей мягкой грудью к его груди, а животом – к его плоти.

– Всему есть предел, миледи, – сказал Эйдриан и крепче прижал к себе ее бедра. Мэдди почувствовала, как твердеет его плоть, и, не удержавшись, сделала еще несколько движений.

– Ты уже не можешь терпеть? – спросил он.

– Да. Я хочу тебя.

Их губы слились в жадном поцелуе. Он раздвинул языком ее губы. Оторваться от такого поцелуя было невозможно.

Но Эйдриан и не стал его прерывать, а лег так, чтобы мог войти в нее.

Теперь застонала Мэдди.

– Да, любовь моя, – невнятно пробормотал он сквозь поцелуй.

Он прервал поцелуй лишь на мгновение, чтобы переменить позу. Эйдриан снова оказался на спине, а Мэдди оседлала его сверху. Неужели это возможно?

– А теперь делай все, что хочешь, любовь моя.

Мэдди поняла, что хочет очень многого. Сидя на нем верхом, она согнула ноги, уперлась руками ему в колени и обнаружила, что может контролировать, насколько глубоко он в нее вошел. Наслаждение в этой позе было еще сильнее. Она двигала бедрами со всевозрастающей скоростью и забыла обо всем на свете. Это было восхитительно. Это была свобода.

Страсть окатывала ее волнами. Кожа словно горела в огне, а восторг был таким, что его почти нельзя было выдержать. Кто придумал все это? Может, ангелы много тысяч лет назад? Вряд ли это было под силу кому-то из плоти и крови. Эти ощущения, этот полет куда-то ввысь, этот взрыв…

Мэдди беззвучно вскрикнула одновременно с хриплым стоном Эйдриана. Он схватил ее бедра и сжал их, чтобы она почувствовала, как содрогается его плоть внутри ее.

Через несколько секунд Мэдди в изнеможении скатилась на постель.

Эйдриан подарил ей больше, чем физическое наслаждение. Он развеял все ее сомнения.

Разве Эйдриан не заботился о ее благополучии, не защищал ее? Да, он упрям и склонен быстро принимать решения, не советуясь с ней. Но разве не так поступают все мужчины? Если Господь позволит им прожить вместе всю жизнь, она научит мужа делиться с ней своими планами. А пока… как она может сердиться на него за то, что он пытается сохранить ей жизнь?

– Я люблю тебя, – сказала Мэдди.

– Я люблю тебя больше жизни, моя дорогая Мэдлин. Именно поэтому я не должен позволить, чтобы моя собственная судьба коснулась тебя.

– Но, Эйдриан…

– Нет, Мэдлин, попытайся понять, – тихо, но твердо сказал он. – Когда закончилась война, я поклялся, что больше никогда не приговорю никого к смерти. По ночам мне снились такие кошмары… Ты же слышала, как я говорил о лужах крови, преследовавших меня.

Он на мгновение закрыл глаза, а она вздрогнула от одной мысли о том, что ему пришлось пережить.

– Вот почему я должен позаботиться о твоей безопасности. Когда я буду знать, что сделал для этого все, я смогу подумать и о том, что возможна какая-то альтернатива. Но сначала ты должна позволить мне позаботиться о тебе.

Она неохотно кивнула и дотронулась до его щеки.

– Ты держишь в руках мое сердце, Эйдриан. Я буду сама не своя, пока ты ко мне не вернешься. Помни об этом!

– Я не забуду, – поклялся он. – Никогда.

Потом они долго лежали молча. Но слова были не нужны.

Когда наступил рассвет, Эйдриан поцеловал ее и ушел также тихо, как появился. Мэдди расслабилась и уснула неспокойным сном. А проснувшись, поняла, что уже давно наступило утро. Она смотрела на лучи солнца, пробивавшиеся через задернутые занавески, и вспоминала все, что было этой ночью, – восторг разделенной любви, радость физической близости и вместе с тем мучительный страх за него и за себя, боль от того, что Эйдриан должен покинуть ее.

Мэдди с большим трудом держала в узде свою печаль. Для печали у нее будет много времени потом – бесконечно много времени. А сейчас она должна дорожить каждой минутой. Мэдди торопливо умылась, оделась и спустилась вниз. Оказалось, что все уже позавтракали.

Из кабинета отца доносились мужские голоса. Фелисити и Бесс она застала на кухне. Бесс раскатывала тесто, а Фелисити занималась пудингом.

– Ты в порядке? – спросила Фелисити. – Мы не хотели тебя будить. Бесс предположила, что у тебя началась головная боль.

– Нет, все хорошо, – солгала Мэдди. – Просто спала плохо. Пожалуйста, занимайтесь своими делами, Я сама приготовлю себе завтрак.

Мэдди налила себе чаю и сделала пару бутербродов. Обычная рутина должна была ее успокоить. Однако Мэдди показалось, что Фелисити бледна и как будто тоже чем-то обеспокоена.

У самой Мэдди было достаточно секретов, с которыми она ни с кем не делилась, поэтому она понимала, что не стоит вмешиваться в дела подруги.