Текст книги "Искусство переговоров по Киссинджеру. Уроки заключения сделок на высшем уровне"

На первый взгляд возможность того, что управляемая белыми ЮАР подтолкнет управляемую белыми Родезию принять правление черного большинства, наверное, казалась немыслимой. Если белые режимы в Родезии и Намибии лишались власти, ЮАР оказывалась «одна, без всякого буфера, против Африки, объединенной требованием положить апартеиду конец… Рано или поздно это требование должно было стать настоятельным»[123]123
  Ibid.


[Закрыть].

Почти наверняка давление ЮАР на Родезию по вопросу о правлении большинства вернулось бы к ней бумерангом, но все же Киссинджер вчерне набросал убедительное обращение к премьер-министру ЮАР Форстеру исходя по крайней мере из четырех взаимосвязанных факторов: во-первых, значительно усиливалась международная изоляция ЮАР, частью в результате международной обструкции и санкций, частью из-за санкций со стороны США. Например, в январе 1976 года США проголосовали за резолюцию ООН о том, чтобы ЮАР составила календарный план окончания своей незаконной оккупации Намибии[124]124
  Совет Безопасности ООН, Резолюция 385, принятая на 1885-м совещании, S/RES/385, 1885, 30 января 1976 г.


[Закрыть]. Через два месяца прошла еще одна резолюция – и снова при поддержке Америки, в этот раз с осуждением военной интервенции ЮАР в Анголу[125]125
  Onslow. «We Must Gain Time». Р. 131.


[Закрыть]. Еще через несколько недель, выступая с речью в Лусаке, Киссинджер открыто потребовал от Южно-Африканской Республики конкретных шагов к искоренению апартеида. Если, вразрез со своей растущей репутацией государства-изгоя, ЮАР взялась бы помогать Соединенным Штатам, Британии и прифронтовым государствам с введением правления черного большинства в Родезии, Претория значительно улучшила бы свою международную репутацию и изоляция бы ослабла.

Во-вторых, ЮАР столкнулась с растущей угрозой внутренней нестабильности и ухудшения военной обстановки у своих границ[126]126
  Онслоу пишет, что совместные военные требования Юго-Западной Африки и Родезии создали «растущую угрозу безопасности» и значительные «потенциальные опасности для национальной безопасности ЮАР». Onslow. «We Must Gain Time». Р. 126, 127. См. также Р. 29, 30, 40, 41.


[Закрыть]. Все это усугублялось международной изоляцией и санкциями, глубоким падением экономики, которая страдала и от последствий мирового энергетического кризиса, и от потери возможности региональной торговли после недавнего закрытия границы с Мозамбиком[127]127
  Ibid. Р. 140. На встрече с Киссинджером, состоявшейся 4 сентября 1976 г., Форстер упомянул о зависимости ЮАР от рабочей силы из Мозамбика, сказав, в частности: «Мы нанимаем сотни тысяч работников из Мозамбика, из Лесото». См. U. S. Department of State // Memcon with B. J. Vorster, Zurich, Switzerland. Sept. 4, 1976, размещено в Kissinger Telephone Conversations, http://search.proquest.com.ezp-prod1.hul.harvard.edu/docview/1679067316?accountid=11311.


[Закрыть]. Требования военной поддержки опережали возможности правительства оплатить ее; оно и так уже несло все более тяжелое бремя расходов на борьбу с партизанскими отрядами в Намибии, укрепление границ, обеспечение внутренней безопасности, поддержку режима Яна Смита[128]128
  Onslow. «We Must Gain Time». Р. 129, 130. Онслоу цитирует заключительные слова, сказанные Форстером на заседании кабинета министров 3 августа 1976 г.: «Нам в лицо дуют ледяные экономические и политические ветры. Мы не должны ни поддаваться панике, ни принимать кризисных решений». См.: Onslow. «We Must Gain Time». Р. 140. Miller. An African Volk. Р. 208–213 приводит сведения об увеличении военных расходов Южно-Африканских сил обороны, связанных с интервенцией в Анголу.


[Закрыть].

В-третьих, с точки зрения ЮАР соглашение по введению правления большинства в Родезии, даже при относительно умеренном черном руководстве, было чревато исключительно тяжкими последствиями, если бы власть взяли более радикальные элементы. Киссинджер пришел к существенно важному выводу: «Родезия и Намибия обратились в бремя ответственности для Южно-Африканской Республики на международной арене и пылесос, который высасывал ее ресурсы… Лидеры ЮАР стремились избежать ситуации, когда им прикажут стоять в стороне, а чернокожие повстанцы с помощью военной силы будут свергать правительство белого меньшинства. Нет никакого сомнения, что они надеялись создать режимы преемников и в Родезии, и в Намибии, которые, будучи сами чернокожими, все же сумеют погасить волну радикализма, прежде чем она докатится до границ ЮАР»[129]129
  Kissinger. Years of Renewal. Р. 958.


[Закрыть]. Вместо того чтобы наблюдать, как повстанцы под предводительством Роберта Мугабе приходят к власти, правительство ЮАР осознало, что упреждающие действия в поддержку инициативы Киссинджера могли бы увеличить шансы прихода к власти более умеренного Джошуа Нкомо, который склонялся к диалогу, а не к эскалации насилия в регионе[130]130
  В Kissinger. Years of Renewal. Р. 995. Киссинджер отмечает, что Каунда жаждал увидеть, как Нкомо берет верх над Мугабе, которого он называл одним из «мальчиков с ружьями». Эту фразу нередко приписывают Ньерере, который будто бы поддерживал Мугабе. 6 сентября 1976 г., на встрече с Каллагэном и министром иностранных дел Великобритании Энтони Крослендом, Киссинджер дал характеристику склонности Форстера поддержать Нкомо. Киссинджер рассказал делегатам из Великобритании о надеждах Форстера, что «Родезия станет Замбией, а не Мозамбиком» у него на границе. См.: U. S. Department of State. Southern Africa // Memcon, Foreign and Commonwealth Office, London, Sept. 24, 1976, размещено в Kissinger Telephone Conversations. В заключение разговора Киссинджер отметил согласие Форстера с тем, что руководство «Нкомо не нужно делать необходимым условием» для переговоров, но что Форстер все так же полагал, будто «черные, вернувшись к переговорам, могут вернуться и к Нкомо». Киссинджер, однако, считал, что Нкомо успел «ускользнуть». U. S. Department of State. Southern Africa // Memcon, Foreign and Commonwealth Office, London, Sept. 24, 1976, размещено в Kissinger Telephone Conversations.


[Закрыть].

В-четвертых, мы видим, что Форстер и сам вот уже несколько лет продвигал идею своего рода региональной разрядки, а значит, по крайней мере был настроен принять аргументы Киссинджера. Одним из элементов первоначальной инициативы Форстера было давление на Родезию для усиления роли ее чернокожих граждан, возможно, в форме права на участие в голосовании, расширенного и менее ограничительного, чем это было тогда[131]131
  Инициатива Форстера по разрядке подробно описана в: Miller. An African Volk; краткое описание этой инициативы см.: Onslow. Ch. 4. Р. 125, 126.


[Закрыть]. Но все же значение его деятельности сильно подорвали военные вторжения ЮАР в Анголу, которые опровергли давнее заявление белого режима о невмешательстве в дела соседних африканских государств. Обстоятельства, которыми обычно оправдывали вторжение в Анголу (антикоммунизм времен холодной войны), только гальванизировали регион в том смысле, что усиливалось давление на ЮАР[132]132
  ЮАР неоднократно предпринимала неудачные военные вторжения в Анголу во время политической нестабильности, которая началась после ухода португальцев. Называя ангольскую инициативу целиком и полностью антикоммунистической, Миллер утверждает, что южноафриканцы дали своим оппонентам возможность сделать то же самое и умело использовать это противостояние против уже изолированной ЮАР. Это закончилось усилением напряжения в регионе, отчего «урегулирование в Родезии… в 1976 г. стало для Форстера более трудной задачей, чем в 1974–1975 гг.». Миллер пишет, что, хотя урегулирование можно рассматривать как «одну из возможностей… к 1976 г. оно было необходимо. Он [Форстер] попал в западню между срочным урегулированием, пока не усилилось напряжение в регионе, и региональной же насущной потребностью избежать замены Смита радикалами, которые могли бы стать тихой гаванью для революционных кадров, нацеленных на свержение республики, или даже от своего имени пригласить военную помощь из стран, находящихся на других континентах». Miller. An African Volk. Р. 223. Подробнее об этом см.: Miller. Ch. 5, 6 и 7.


[Закрыть]. Мало того, отказ Яна Смита признать ухудшение прогноза для Родезии уменьшил возможности Форстера по ускорению разрядки в регионе. В частных беседах Форстер не скрывал своей досады на Смита, особенно из-за более ранних региональных переговоров, которые Смит все-таки сорвал[133]133
  Правительство ЮАР принципиально занимало позицию невмешательства в дела других государств. Естественно, исключением из этого правила стало скрытное вторжение в Анголу в 1975 г. Однако общественное мнение ЮАР и определенная политическая позиция правительства были таковы, что тайный разрыв со Смитом стал бы настоящим шоком. Вот почему Онслоу отмечает, что Форстеру было «противно», когда его публичный разрыв со Смитом выставляли как подрыв «официальной позиции» правительства. См.: Onslow. «We Must Gain Time». Р. 128–130. Миллер подробно, документированно пишет о сложном положении Форстера в главе 7 своей работы An African Volk. На встрече с Киссинджером 4 сентября 1976 г. Форстер так описывал свое взаимодействие со Смитом на водопаде Виктория (там шли основные переговоры об инициативе Форстера по разрядке): «Стоя на мосту, я говорил с Каундой о его экономических затруднениях, проблемах с вывозом меди. Я заметил: “Знаете, вывозить ее можно только по родезийским железным дорогам”. Он ответил: “Да, я об этом думал. Допустим, я так и сделаю, воспользуюсь железными дорогами Смита, а в последнюю минуту он мне их перекроет? Я попаду в еще худшее положение, чем раньше”. Поэтому мы подошли к Смиту, что называется, с другого бока. Он сказал, что так и сделает. Я сказал: “Загвоздка в том, что он боится – вы обрубите его в самый неподходящий момент. Скажу вам прямо – перед Каундой, – что, если вы возьметесь закопать все это, я закопаю вас, и притом публично”. Можете спросить Каунду». U. S. Department of State, «Memcon with B. J. Vorster».


[Закрыть]. Нелегко было бы Форстеру на публике действовать так, чтобы стало явным расхождение позиций Родезии и ЮАР, не столкнувшись с сильнейшим противодействием самых разных политических образований последней[134]134
  В книге An African Volk Миллер подробно пишет о длительных и непростых отношениях Форстера и Смита; см., например, c. 142, 148, 157, и, более обобщенно, с. 119–161 и 225–259. Несмотря на последовательную линию поведения Форстера против Смита на водопаде Виктория, на той же встрече 4 сентября 1976 г. в разговоре с Киссинджером он более обтекаемо говорит о своей способности публично сыграть роль в удалении Смита, сказав, в частности: «нельзя, чтобы было видно, что мы убрали Смита. Убрать его могут родезийцы, но не мы». U. S. Department of State, «Memcon with B. J. Vorster».


[Закрыть]. Итак, хотя первая инициатива Форстера по разрядке не прошла, согласие Киссинджера на более сильный ее вариант было не таким уж неприемлемым для премьер-министра ЮАР.

С учетом всего этого Киссинджер предложил южноафриканцам беспрецедентную встречу в Европе, с возможным последующим визитом в ЮАР. Он подчеркнул значение готовности США ослабить изоляцию страны: «Более чем за тридцать лет ни один государственный секретарь США не готовился к встрече с руководством ЮАР, а уж тем более к переговорам с ним, даже на всемирных площадках уровня ООН. По сути дела, я предлагал ЮАР роль в определении контуров будущего для Южноафриканского региона в обмен на поддержку введения правления большинства в соседних государствах, а в конечном счете и у себя»[135]135
  Kissinger. Years of Renewal. Р. 964; «Еще ни один премьер-министр NP [национальной партии] не встречался с государственным секретарем США». Miller. An African Volk. Р. 221.


[Закрыть]. В поддержку привлекательного предложения Киссинджера президент Форд публично заявил: «Если бы в какой-то момент показалось, что встретиться и с главой Родезии, и с главой ЮАР будет мудро, я нисколько бы не колебался»[136]136
  Kissinger. Years of Renewal. Р. 964; согласие Форстера на встречу с Киссинджером отнюдь не было предопределено. Так, Форстер обвинял Киссинджера в том, что год назад ЮАР предприняла катастрофическую попытку военного вторжения в Анголу. Миллер отмечает, что южноафриканцы преувеличивали ощущение предательства, но при этом пишет, основываясь на ответах Форстера журналу Newsweek, данных как раз в то время, что ощущение это было очень болезненным. Форстер: «Государственный секретарь США Генри Киссинджер убеждал в необходимости вторжения сил самообороны ЮАР в Анголу, а потом отказался предоставить необходимую для этого поддержку». Miller. An African Volk. Р. 201, 202. Далее он пишет, что поэтому «Форстер скептически смотрел на возобновление сотрудничества с Вашингтоном после Анголы». Только подготовительная работа Киссинджера и Форда, а также встречи Киссинджера с послом ЮАР Фредериком Пиком Ботой убедили его изменить точку зрения. Miller. An African Volk. Р. 219.


[Закрыть].

Форстер согласился назначить встречу на 16 июня 1976 года, но незадолго до этой даты правительство ЮАР жестко подавило протесты чернокожих в городке Соуэто, когда было убито более четырехсот человек. Эта страшная акция правившего режима вызвала волны протестов в других маленьких городках, населенных чернокожими[137]137
  Kissinger. Years of Renewal. Р. 966; Sue Onslow. «Noises Off»: South Africa and the Lancaster House Settlement 1979–1980 // Journal of Southern African Studies 35. № 2 (2009). Р. 490. Миллер связывает подъем черного оппозиционного движения в ЮАР с провальной попыткой интервенции в Анголу, отмечая, что усилия ЮАР подтверждали растущую уверенность чернокожего населения страны в том, что правительство и не планирует никаких серьезных реформ. Miller. An African Volk Р. 203–205.


[Закрыть]. Соединенные Штаты присоединились к ООН в осуждении непропорционально жестокой реакции правительства.

Перед лицом резкого усиления международной критики твердая решимость Киссинджера встретиться с Форстером в Германии, несмотря на весьма определенные требования тысяч протестующих против апартеида, в глазах руководства ЮАР стала еще более ценной.

И вот 23 июня один на один с Форстером, «в крошечной гостиной, я начал – по своей привычке начинать так почти всякие переговоры – с философских рассуждений о том, к чему же мы, собственно говоря, стремимся»[138]138
  Kissinger. Years of Renewal. Р. 969.


[Закрыть]. И по геополитическим, и по моральным соображениям Соединенные Штаты искали пути мирного перехода к правлению большинства в регионе. Однако, настаивал Киссинджер, «если бы Форстер отождествлял будущее своей страны с судьбой Родезии и Намибии, исход был бы очень неясен и, скорее всего, значительно оттянут. Но так или иначе, правление большинства для Родезии было неизбежно… Продолжился бы рост насилия; радикалы возглавили бы вооруженную борьбу, скорее всего, их поддержали бы иностранцы, и тогда ЮАР оказалась бы перед дилеммой: спокойно смотреть на избиение белого населения Родезии и Намибии или ввязаться в конфликт»[139]139
  Ibid. Р. 968.


[Закрыть].

Однако, доказывал Киссинджер, работая с американцами, Форстер мог заметить «различие между его северными соседями и ЮАР исходя из того, что ЮАР даже в Африке считалась африканской, а не колониальной страной – пусть даже ее внутреннее устройство было неприемлемо. На это указали все без исключения африканские лидеры, с которыми я встречался… Я предлагал Форстеру создание некоего пространства, в котором можно было свободно дышать и в котором его страна могла бы мирно разобраться со своими проблемами, а не убегать от них»[140]140
  Ibid.


[Закрыть].

Киссинджер не угрожал южноафриканцам и не читал им лекций. Администрация Форда не «объявляла крестовый поход против людей; да… мы сожалели, что им пришлось оказаться перед мучительными дилеммами, унаследованными от предшествующих поколений… В отличие от многих критиков на Западе мы вовсе не собирались судить их ни за грехи отцов, ни за их собственные. Наша цель была в другом – поставить их лицом к лицу с их реалиями и как можно аккуратнее подвести к принятию факта, что они [реалии] диктовали необходимость изменений по причинам и морального, и политического порядка»[141]141
  Ibid.


[Закрыть]. Киссинджер «говорил обо всем этом скорее с горечью, а не с гневом, не споря о прошлом ЮАР, а скорее рассуждая о вариантах ее будущего»[142]142
  Ibid. Р. 959.


[Закрыть].

Южноафриканский премьер-министр Форстер, известный своей неуступчивостью, откликнулся на такое сочетание тона и аргументов. Все его «поведение свидетельствовало, что, имея дело с супердержавой, которая обращалась с ними хотя бы с некоторым уважением, африканеры не стали ощетиниваться штыками, как слишком часто были вынуждены поступать в своей сложной истории»[143]143
  Ibid. Р. 969.


[Закрыть].

В целом Форстер согласился содействовать изменениям в Родезии и Намибии, основанным на самоопределении этих стран. Киссинджер сделал вывод: «При условии, что от него не потребуют оставить европейское население Родезии без всяких прав, он поддержал бы наши усилия по введению правления большинства в Родезии. Он соглашался, что умеренный исход в Родезии возможен только при немедленном окончании вооруженной борьбы»[144]144
  Ibid.


[Закрыть].

«Именно степень изоляции и дурное предчувствие заставили южноафриканцев так охотно принять единственную компенсацию, которую я мог предложить в обмен на их сотрудничество по Родезии и Намибии: время, за которое можно решить их проблемы… “Думаю, история не на вашей стороне, – сообщил я послу ЮАР Рольфу Пику Боте, – однако мы хотим по крайней мере выиграть время… Если мы сумеем отделить южноафриканский вопрос от родезийского, у нас будет больше времени разобраться с ЮАР – если только в Родезии все не устроится так, что решение проблемы ускорится”»[145]145
  Ibid. Р. 959.


[Закрыть].

А ЕСЛИ ВЗГЛЯНУТЬ ПОШИРЕ: Сопереживание и настойчивость могут оказаться сильной комбинацией[146]146
  См.: Robert H. Mnookin, Scott R. Peppet, and Andrew S. Tulumello. Beyond Winning: Negotiating to Create Value in Deals and Disputes. Cambridge, MA: Belknap Press/Harvard University Press, 2000; более полное исследование см.: Robert H. Mnookin, Scott R. Peppet, and Andrew S. Tulumello. The Tension Between Empathy and Assertiveness // Negotiation Journal 12. № 3 (1996). Р. 217–230.


[Закрыть]. Многие переговорщики действуют так, будто человек может проявлять либо сопереживание, либо настойчивость, но никак не то и другое вместе. Подход Киссинджера к южноафриканцам (а далее мы покажем, что и к родезийцам) соединял в себе эти, казалось бы, несовместимые элементы. Сочувственное внимание помогало ему понять самые насущные интересы южноафриканцев: решительный разрыв со статусом государства-изгоя, который все сильнее прилипал к ним, возможность отказа от уплаты больших сумм в поддержку Родезии и Намибии, предотвращение худшего исхода. Сочувствующий стиль переговоров – не то же самое, что выражение согласия и симпатии; нет, так вы показываете другой стороне, что понимаете ее перспективы. Наверное, именно это и заставило смягчиться вечно настороженных южноафриканцев. В то же время действия и требования самого Киссинджера (осуждение Штатами южноафриканской политики, поддержка США жестких резолюций ООН с осуждением ЮАР, требования США к Форстеру серьезно «надавить» на Родезию) были крайне жесткими по существу, пусть даже в переговорах один на один он излагал их очень мягко.

Под постоянным давлением Киссинджера Форстер сделал несколько уступок в переговорах о независимости Намибии, которые до этого были составной частью ограничительных условий ЮАР. По крайней мере в принципе южноафриканцы согласились, что эти переговоры можно провести в Женеве, что окончательным сроком можно определить конец 1978 года, что ООН может играть формальную роль и что фактически можно открыть дверь вооруженным группировкам СВАПО под предводительством Сэма Нуйомы, чтобы они стали главными в этих переговорах[147]147
  Kissinger. Years of Renewal. Р. 970–972.


[Закрыть].

Если бы все пошло именно так, как Киссинджер договорился с другими государствами Африки, такие существенные сдвиги в южноафриканской политике, безусловно, повысили бы его авторитет, а Смит скорее двинулся бы к принятию правления большинства. Как показано на рис. 2.2, где затемнены завершенные этапы стратегии, первая и вторая фазы процесса разворачивались, как запланировал Киссинджер.

Рис. 2.2. Стратегия переговоров: фаза II (завершенная часть затемнена)

Он же опасался, что, если прифронтовые государства узнают о таких беспрецедентных соглашениях с ЮАР по Родезии и Намибии, то возьмут назад свои уступки и начнут добиваться большего. Поэтому в следующей фазе своей стратегии Киссинджер должен был настаивать на секретности относительно результатов своих переговоров с Форстером.

В нужное время он со своей командой планировал посетить страны региона и прощупать вероятность проявления южноафриканцами гибкости (сам-то он точно знал, что она, можно сказать, обеспечена), чтобы еще больше усилить поддержку американо-британского плана прифронтовыми государствами.

Вообще говоря, переговоры Киссинджера иногда требовали секретности, неофициальных каналов, выборочного раскрытия информации. Эти приемы помогали двигать процесс вперед, к главной цели (в главах 11 и 13 мы подробно проанализируем их). Но они же могли возбудить подозрения, подорвать доверие, особенно когда всё становилось явным или другая сторона чувствовала себя обманутой; и действительно, позднее критики называли эту и подобные ей тактики «неискренними»[148]148
  Onslow. «We Must Gain Time». Р. 148.


[Закрыть].

Британия и прифронтовые государства ослабляют свою временную поддержку

Активная поддержка Британии была необходима для успеха. План Киссинджера состоял в том, что Британия, руководящая сила, сметенная не признанной никем «декларацией» Смита о независимости, возвращается в Родезию на время разработки проекта новой конституции, а потом встает во главе процесса законной передачи власти. Киссинджер обрисовал две основные задачи, которые предстояло решить в ходе переговоров: «Британия ни за что не соглашалась взять на себя это бремя, пока ее об этом не попросят черные прифронтовые государства. Следовательно, нам предстояли две до смешного противоположные миссии: уговорить несговорчивых британцев ненадолго облечься в имперскую мантию, которую они сбросили лет тридцать назад, и убедить их бывших колониальных подданных пригласить своих бывших правителей вернуться, чтобы ликвидировать имперское правление окончательно и законно»[149]149
  Kissinger. Years of Renewal. Р. 973.


[Закрыть].

К несчастью для этих двух задач, британцы все сильнее конфликтовали относительно своей более активной роли в переговорах. Премьер-министр Каллагэн и министр иностранных дел Кросленд на словах поддерживали дипломатию Киссинджера, а на деле буквально сводили с ума, ходя вокруг да около основных вопросов, четко сформулированных американцами: соотношения чернокожих и белых на ключевых постах на время переходного периода в Родезии, степени имущественной и политической защиты, компенсаций для белых родезийцев. У себя дома британцы переживали серьезные экономические трудности, опасались ввязываться в военные передряги в Родезии, и слишком часто Ян Смит обводил их вокруг пальца, чтобы они могли спокойно слушать, будто все стороны стремятся договориться между собой.

Поддержка со стороны прифронтовых государств тоже слабела день ото дня; отступление шло по всем фронтам. Увиливание британцев и углубление раскола прифронтовых государств усиливали друг друга. Киссинджер подозревал, что Ньерере ожидал более сильного давления повстанцев на Родезию, поэтому откладывание переговоров ослабляло бы переговорную позицию белого режима. Каковы бы ни были истинные причины, видя, что его стратегия в Африке и Британии разваливается, а дома республиканцы все сильнее вынуждают его все прекратить, Киссинджер признавался, что «искушение оборвать переговоры в тот момент было слишком сильно»[150]150
  Ibid. Р. 979.


[Закрыть]. Но соблазнительный успех казался столь близким, а последствия остановки – столь ужасными, что Киссинджер решил стоять насмерть и полностью пересмотреть свою стратегию и тактику.

Полный пересмотр стратегии переговоров

Минуя детали, «исходная стратегия была такова: выработать общую позицию с прифронтовыми государствами, сообщить ее Форстеру, а потом навязать Смиту»[151]151
  Ibid. Р. 980.


[Закрыть]. С учетом британской неопределенности, причиной которой в том числе были все более изощренные увертки лидеров прифронтовых государств, Киссинджер в корне изменил свою манеру и решительно отказался от прежней последовательности переговоров.

Чтобы выстроить дружественную коалицию, которая надавила бы на Смита, он теперь решил «сделать все наоборот… [Он] попробовал бы разработать подробное предложение для Каллагэна [в письменном виде], заручиться поддержкой Форстера, четко определить его принципы с президентами прифронтовых государств, убедить Смита, что Форстер его поддержит, и наконец представить все это на окончательное утверждение президентам прифронтовых государств»[152]152
  Ibid.


[Закрыть] (см. рис. 2.3).

Рис. 2.3. Полностью измененная стратегия переговоров

Эта перетасовка и смена тактики требовали особой тонкости и некоторой удачи. Киссинджер отмечал: «Успех этого хитросплетенного сценария целиком и полностью зависел от того, как мы воплотим его в жизнь. Окончательный прорыв должен был бы выглядеть как принятие Смитом условий, предложенных Британией и Соединенными Штатами, на которые прифронтовые государства были приглашены откликнуться, а вовсе не как уступка африканцев Смиту»[153]153
  Ibid.


[Закрыть]. К тому времени Киссинджер уже знал, что если все будет выглядеть так, будто предложение исходит от ЮАР или Родезии, никаких шансов на региональную поддержку ему ждать не стоит.

ОБЩЕПРИНЯТЫЙ ПОДХОД: Думай как стратег, но действуй по обстоятельствам. Многие переговорщики цепляются за стратегию, а хуже того, за утвержденный сценарий, даже когда сильно меняются обстоятельства, всплывает новая информация или другая сторона совершает нечто разрушающее первоначальный план. Напротив, Киссинджер раз за разом следует максиме «думай как стратег, но действуй по обстоятельствам». Почти так же, как тогда, когда его планы тайной операции в Анголе были заблокированы и он переключился на поиски дипломатических решений, стратегическое обоснование было совершенно логичным, но изменились обстоятельства. Следовательно, ему требовалось перестроить и подход к переговорам. Когда первоначальная последовательность начала распадаться, сама стратегия потребовала совершенно иного порядка действий для построения коалиции, способной успешно оказать давление на Смита и обеспечить участие британцев.

Рис. 2.4. Полностью измененная стратегия переговоров (завершенная часть затемнена)

Чтобы застраховаться от всевозможных шатаний и лавирований британцев, Киссинджер потребовал от них письменных заверений. К концу августа совместная британо-американская рабочая группа выработала желанный документ. Премьер-министр Каллагэн и министр иностранных дел Кросленд передали его Киссинджеру в зале заседаний кабинета министров в Лондоне. Имея на руках этот текст, он мог усилить заинтересованность южноафриканцев и вернуть в игру колеблющегося президента Танзании (Ньерере), заполучив его согласие созвать всех лидеров прифронтовых государств и убедить их поддержать сделку.

В субботу, 4 сентября 1976 года, Киссинджер и Форстер встретились второй раз за два месяца. Уже само по себе это было «крупным событием для южноафриканцев, символом окончания изоляции»[154]154
  Ibid. Р. 985.


[Закрыть]. Южноафриканцы еще больше склонились к необходимости давления на Родезию, стали конкретнее и сговорчивее в намибийских делах. Киссинджер хотел придержать эту информацию в следующих переговорах с прифронтовыми государствами, объясняя Форду: «Я не планирую – повторяю, не планирую – на этом этапе показывать хоть кому-нибудь эти документы, потому что крайне важно не обнародовать будущую позицию ЮАР, пока она конкретнее не сформулирует свою позицию»[155]155
  Ibid. Р. 986, 987.


[Закрыть].

Такое выборочное раскрытие помогало двигаться вперед, по крайней мере переходить на следующую стадию. Джулиус Ньерере, очень скептично оценивая вероятность, что Киссинджер сумеет обеспечить такое активное участие южноафриканцев или британцев, замечал: «Допустим, произойдет чудо – я и правда думаю, что это чудо, – и Форстер добивается того, что Смит говорит: “Правление большинства должно быть введено; лучше, если это произойдет мирно, поэтому я принимаю позицию мистера Каллагэна”… Я был бы счастлив, если бы… британцы созвали конституционную конференцию»[156]156
  Ibid. Р. 991.


[Закрыть]. Конечно же Киссинджер «знал от [министра иностранных дел] Кросленда, что Британия согласилась бы созвать такое совещание. А я знал от Форстера – хотя не знал Ньерере, – что “чудо” согласия Смита на правление большинства ожидало меня в [столице Южно-Африканской Республики] Претории»[157]157
  Ibid.


[Закрыть]. Ньерере, продолжал Киссинджер, «по сути дела, дал зеленый свет нашей дипломатии»[158]158
  Ibid. Р. 992.


[Закрыть]. Начались в общем успешные встречи с другими африканскими руководителями; затемненная часть рис. 2.4 показывает прогресс пересмотренной Киссинджером стратегии.

Ян Смит говорит «да», Киссинджер разбирается с неприятным сюрпризом Лондона

Когда ЮАР открыто заявила о большей гибкости в вопросе о независимости Намибии и британская поддержка усилилась, Киссинджер со своей командой совершал вторую поездку по Африке. Планировалась и очередная встреча с Форстером, на сей раз в Претории, но только если Форстер привезет с собой такого Яна Смита, который охотно согласится в течение двух лет ввести в Родезии правление черного большинства. Это было непросто. Даже при ухудшении военной обстановки и коллапсе региональной торговли Ян Смит все так же нисколько не сомневался, что США и ЮАР можно будет заставить прийти к нему на помощь, иначе весь регион окажется во власти кубинцев и Советского Союза[159]159
  Onslow. «We Must Gain Time». Р. 146.


[Закрыть]. Он упорно отказывался принять требования ЮАР и сделать свой курс более умеренным. Как бы желая укорить Форстера и шокировать международное сообщество, в начале августа войска Смита совершили рейд в соседний Мозамбик, где в лагере повстанцев вырезали около тысячи мужчин, женщин и детей[160]160
  Ibid. Р. 142.


[Закрыть].

ФОРСТЕР ВЫДВИГАЕТ УЛЬТИМАТУМ

Возмутившись выходкой Смита, южноафриканцы в конце августа убрали из Родезии военных вертолетчиков и связистов, которые долго размещались там[161]161
  Ibid. Р. 143.


[Закрыть]. Форстер заявил, что отказывается иметь дело с жестким министром обороны Смита и желает продолжить общение с более умеренным министром финансов[162]162
  Ibid. Р. 128. Ian Douglas Smith. The Great Betrayal: The Memoirs of Ian Douglas Smith. L.: Blake Publishing Ltd, 1997. Р. 196.


[Закрыть]. В марте Мозамбик закрыл свою границу, и связь Родезии с внешним миром стала еще больше зависеть от Южно-Африканской Республики. Самые главные предметы импорта и экспорта, на которых держалась экономика Родезии и военные операции Смита (в том числе промышленная продукция, нефть, оружие, минералы), теперь должны были доставляться через ЮАР[163]163
  Onslow. «We Must Gain Time». Р. 144; Henry Kamm. Rhodesian Drama Engrosses South Africa // New York Times, March 22, 1976. Р. 3; Robin Wright. Vorster and Smith Hold Talks on Kissinger’s Africa Shuttle // Washington Post, Sept. 15, 1976. Р. A10.


[Закрыть]. Поэтому, еще до своей встречи с Киссинджером, предъявив Смиту ультимативное требование о принятии принципов англо-американского меморандума, «иначе…», Форстер загнал родезийского лидера в угол.

ВСТРЕЧА С ЯНОМ СМИТОМ

Ян Смит размышлял о предстоявших ему переговорах с Генри Киссинджером с плохим предчувствием, если не со страхом, потому что совсем недавно пережил очередное «выкручивание рук от Форстера» и южноафриканское объяснение того, «какой именно план везет Киссинджер»[164]164
  Smith. The Great Betrayal. Р. 198, 199.


[Закрыть]. Родезию, управляемую белыми, Смит уже давно рассматривал как западный рубеж защиты от коммунизма, и в своей книге 1997 года с красноречивым названием «Великое предательство» (The Great Betrayal) он вспоминал о безальтернативной ситуации, в которой вскоре оказался, и жаловался, «какое [это было] отчаянное положение для белых родезийцев». (Странно, однако Смит вспомнил, как некий доброжелатель прислал ему из Америки книгу под названием «Киссинджер – агент коммунистов!» (Kissinger – Kommunist Agent!))[165]165
  Ibid. Р. 200.


[Закрыть].

19 сентября 1976 года Киссинджер планировал встретиться с Яном Смитом и его родезийскими коллегами в Претории и замечал: «Даже если именно моя дипломатия перекрывала Смиту все пути отхода, я не отказал себе в удовольствии сообщить моим собеседникам, что их привычный уклад жизни скоро разрушится»[166]166
  Kissinger. Years of Renewal. Р. 998.


[Закрыть]. Прошли длительные переговоры в уважительном тоне, и Киссинджер довел свою линию до конца после того, как предложил поддержать (согласно американо-британскому документу, который заранее был показан Форстеру) условия защиты собственности и политических прав белого меньшинства и обсудить возможности компенсации для владельцев, согнанных со своих земель. В качестве ответного шага Киссинджер более четко сформулировал свои условия: Смит, наряду со всеми другими сторонами, участвует в переговорах, публично соглашается на них с тем, что через два года в Родезии непременно будет введено правление большинства.

Потом родезийский премьер-министр пространно вспоминал, как спокойно, даже чутко Киссинджер весь тот длинный день вел переговоры, которые окончились жестким ультиматумом белому режиму. По словам Смита, «Киссинджер признавал, что пакет, который ему пришлось предложить, был совсем непривлекательным, но это было лучшее, что он сумел выжать из других сторон, британского правительства и прифронтовых государств, которые нельзя было сбрасывать со счетов». Смит сетовал, что даже консерваторы в американском конгрессе, от которых можно было ожидать яростного противодействия любой коммунистической угрозе, уступили в вопросе о тайной операции в Анголе и нельзя было надеяться, что они безусловно поддержат Родезию в будущем, и продолжал: «[Киссинджер] видел, что свободный мир не пошевелил и пальцем, чтобы нам помочь, и предположил, что со временем нам станет только хуже. Тогда уже было в общем понятно, что в конце года Джеральд Форд проиграет президентские выборы, и [Джимми] Картер займет его место, а тогда помогай нам Бог… [Киссинджер] не скрывал, как сильно у него болит за нас душа… Если мы откажемся от этого предложения, он все поймет, посочувствует и ни в чем не укорит… Последнее слово было за нами»[167]167
  Smith. The Great Betrayal. Р. 201, 202.


[Закрыть].

Смит вспоминал, что «[Киссинджер] говорил с видимой искренностью, в его голосе звучали неподдельные переживания. На какое-то время он замолчал, не находя слов… Если бы мы тогда согласились, он бы тут же улетел согласовывать план с Каундой и Ньерере. Если бы отказались, он отправился бы в другое полушарие делать свои дела, и Родезия ушла бы для него в прошлое… Искренность и прямота Киссинджера впечатлили нас всех»[168]168
  Ibid. Р. 203, 207.


[Закрыть]. Кен Флауэр, который много лет стоял во главе разведки Родезии и участвовал в тех переговорах, записал в дневнике: «Очень впечатляет, как быстро К. схватывает ситуацию. На любой спорный вопрос он реагирует гораздо скорее членов своей делегации… Когда мы прервались на ланч, Киссинджер продолжал говорить, что очень высоко ценит позицию Родезии, что и он бы не знал, на что решиться, будь он Яном Смитом»[169]169
  Ken Flower. Serving Secretly: An Intelligence Chief on Record: Rhodesia into Zimbabwe, 1964 to 1981. L.: J. Murray, 1987. Р. 170.


[Закрыть].

А ЕСЛИ ВЗГЛЯНУТЬ ПОШИРЕ: Жесткий смысл можно облечь в мягкую словесную оболочку. То, что Киссинджер говорил Форстеру и особенно Смиту, было весьма нелицеприятным, однако говорил он спокойно, с сочувствием, ни в чем не обвиняя и ничего не требуя. С такой манерой скорее можно было достичь соглашения, к которому стремился Киссинджер; более конфронтационный стиль часто вызывает защитную реакцию и несогласие. Потом Киссинджер сам рассказывал нам, что, по его мнению, лобовой удар по Форстеру или Смиту «подорвал бы весь процесс». Как мы отметили ранее, менее успешные переговорщики часто думают, что нужно выбирать между сочувствием и упорством, тогда как на деле стиль может быть сочувственным, а содержание – твердым[170]170
  См.: Mnookin, Peppet, and Tulumello. Beyond Winning: Negotiating to Create Value in Deals and Disputes; более полно об этом: Mnookin, Peppet, and Tulumello. The Tension between Empathy and Assertiveness.


[Закрыть]. Сочувственная манера, однако, чревата определенным риском: когда внешняя аудитория (в данном случае ярые противники апартеида) замечает то, что внешне предстает соглашательским поведением, она может принять его за одобрение и начнет яростно возражать.

Хотя главная мысль была высказана, Смит с горечью размышлял о решающем факторе (который возник конечно же в более ранних переговорах Киссинджера): «Южноафриканцы твердо решились бросить нас на съедение волкам, паникуя, стараясь выиграть время и получить кредит доверия для решения родезийской проблемы… [Нам] противостояла единственная страна в мире [ЮАР], которая контролировала наши коммуникации и которая теперь выдвигала ультиматум, оставляя нас без всякого выбора»[171]171
  Smith. The Great Betrayal. Р. 207, 209.


[Закрыть]. Родезийский премьер, загнанный в угол, согласился на рамочное соглашение.

Стоит отметить, как методичные шаги Киссинджера «вдали от стола», сделанные, чтобы ухудшить варианты не-сделки для Смита, достигли цели, к которой британская дипломатия тщетно стремилась десять лет; за это время сам премьер-министр Гарольд Вильсон дважды пробовал организовать прямые переговоры с Яном Смитом на борту британских военных кораблей. Размышляя о переговорах, Смит горестно заявил, что Киссинджер «совершенно недвусмысленно дал понять, что эта пакетная сделка обеспечена британцами, американцами и южноафриканцами, с одной стороны, и чернокожими президентами (Каундой и Ньерере) – с другой, и возврата к этому вопросу больше не будет. У нас был выбор: согласиться или отказаться. Откажись мы, и следующее предложение было бы только хуже»[172]172
  Smith. Bitter Harvest. Р. 202, 203.


[Закрыть].

А ЕСЛИ ВЗГЛЯНУТЬ ПОШИРЕ: Эффективные переговоры редко ограничиваются одним лишь убеждением на словах; «вдали от стола» создание системы поощрений и наказаний может стать главной дорогой к желаемому «да». Многие люди не видят разницы между переговорами и застольной болтовней. Тщательно продуманные действия Киссинджера (с учетом США, Великобритании, прифронтовых государств, основных членов ОАЕ, ЮАР) создали такие условия, что упорствовать и дальше говорить «нет» стало для Родезии слишком дорогим удовольствием. По нашему мнению, действия, которые помогают сделке двигаться к цели и/или делают последствия тупиковой ситуации более дорогими, следует считать обязательным инструментом в рабочем комплекте эффективного переговорщика.

Невольно усилив дипломатические маневры Киссинджера, епископ Абель Музорева, один из чернокожих лидеров Родезии (он был сооснователем Объединенного африканского национального совета и короткое время исполнял обязанности премьер-министра), недооценил, как решение «повстанцев» усилить вооруженную борьбу против белого режима повлияло на переговоры: «Казалось, наш воинственный настрой лишь подзадорил доктора Киссинджера усилить свою мирную инициативу. Собственно, наши действия, скорее всего, укрепили его позицию в переговорах с Форстером и Смитом, так как и тому и другому была ненавистна альтернатива договоренности – затяжная партизанская война»[173]173
  Abel Tendekayi Muzorewa. Rise Up and Walk: An Autobiography. Ed. Norman E. Thomas. L.: Evans Books, 1978. P. 208.


[Закрыть].

Когда Смит вернулся в Родезию, Киссинджер еще раз встретился с Ньерере и Каундой и сообщил им, что Смит согласился, а Форстер решил двигаться вперед в вопросе о Намибии[174]174
  Kissinger. Years of Renewal. Р. 985–987.


[Закрыть]. Учитывая, что раньше президенты прифронтовых государств ничего не ждали от Смита – вспомним, что возможность такого исхода Ньерере назвал «чудом», – Киссинджер предвидел восторг, когда он объявит о своем прорыве. В Лусаке и Дар-эс-Саламе президенты приветствовали эту договоренность, но поддержали ее лишь в частном порядке и воздержались от громких публичных заявлений. Киссинджер не сомневался, что они будут участвовать в многосторонних переговорах, однако понимал, что у обоих есть бескомпромиссные избиратели и союзники. И тому и другому нужно быть очень осмотрительным.