Текст книги "Раннелиберальные партии Германии (1858–1867)"

Н. Н. Баранов
Раннелиберальные партии Германии (1858–1867)

Предисловие

На кафедре новой и новейшей истории департамента «Исторический факультет» ИГНИ УрФУ в процессе подготовки бакалавровисториков заметное место занимают дисциплины модуля «Германия в вестфальскую эпоху», посвященные проблемам германской истории Нового и Новейшего времени, в том числе авторский спецкурс «Немецкий политический либерализм: становление и эволюция». До сих пор эта тема в нашей стране практически не вызывала академического интереса и не вводилась в преподавание. В связи с этим можно говорить о полном отсутствии соответствующей литературы на русском языке. Настоящее учебное пособие призвано хоть в малой части восполнить эту лакуну.

Цель учебного пособия – сформировать у студентов целостное и объективное представление о процессе становления немецкого политического либерализма на примере трех крупнейших политических объединений середины XIX в. – немецкого Национального союза, партии прогрессистов и Демократической партии, действовавшей на германском юге. В результате студенты смогут полнее уяснить общегерманские закономерности и выраженные региональные особенности функционирования либеральных партий, влияние внутренних и внешних факторов на их становление и эволюцию, соотношение либеральных и демократических тенденций в их идеологии и программных установках, социальный и персональный состав участников либерального движения, роль либералов в объединении страны, защите конституционных принципов, формировании основ гражданского общества.

Данное пособие создано автором на основе изучения обширной немецкоязычной литературы с привлечением опубликованных и неопубликованных источников из федерального архива ФРГ и отражает актуальные оценки исторической роли раннелиберальных партий, сложившиеся в немецкоязычной и англосаксонской историографии.

Введение

История немецкого либерализма середины XIX – начала ХХ в. сегодня по-прежнему остается «тайной за семью печатями». Зачастую даже в представлениях профессиональных историков немецкий либерализм предстает «terra incognita» или находится глубоко в тени традиционных представлений о значимых, но имеющих, как правило, негативный оттенок маркерах эпохи: Бисмарк, объединение железом и кровью, кайзеровская империя, «альянс ржи и стали», милитаризм, мировая политика и т. п. Это объясняется тем, что либерализм воспринимается, как правило, в качестве универсальной доктрины и модели, как «политическая традиция Запада», которая практически не прижилась в Германии11
  См.: Watkins F. Political Tradition of the West. Cambridge Mass., 1948.


[Закрыть].

В соответствии с доктриной классического либерализма наиболее устойчивым и способным к развитию является общество, основанное на свободной рыночной экономике, социуме свободных индивидуумов, политической демократии и толерантности. Образец такого общества впервые был создан в англосаксонских странах в Новое время и затем распространился по всему христианскому миру. В действительности эта концепция была создана только во второй половине ХХ в. усилиями группы известных немецкоязычных мыслителей, волею судеб переселившихся в Великобританию и очарованных ее историческим опытом: Л. фон Мизес, Ф. фон Хайек, К. Поппер, Р. Дарендорф. Историческая реальность гораздо сложнее и разнообразней: либерализм – это многоликое явление, которое неоднократно меняло свои формы и сущность в зависимости от конкретно-исторических условий и региональных особенностей. По словам известного немецкого историка Л. Галя, «термин либерализм часто используется произвольно и служит этикеткой для самых различных политических, экономических и социальных сил, идей и устремлений»22
  Gall L. Liberalismus und “bürgerliche Gesellschaft”. Zu Charakter und Entwicklung der liberalen Bewegung in Deutschland // Liberalismus / Hrsg. von L. Gall. Königstein/Ts, 1985. S. 162.


[Закрыть].

Самым травматичным в исторической памяти немцев остается период национал-социалистической диктатуры и Второй мировой войны. Неудивительно, что с тех пор и до сего дня любые интерпретации событий и процессов Нового и Новейшего времени вольно или невольно интериоризируются «германской катастрофой» середины ХХ столетия (Ф. Мейнеке)33
  См.: Meinecke F. Die deutsche Katastrophe. Betrachtungen und Erinnerungen. Wiesbaden, 1946.


[Закрыть]. Среди прочего немалая доля ответственности за путь к катастрофе возлагается на немецкий либерализм. Наиболее последовательно эту мысль отстаивают вслед за Ф. Фишером и Г. – У. Велером сторонники концепции «особого пути» Германии в эпоху модерна44
  См.: Ullmann H. – P. Politik im deutschen Kaiserreich, 1871–1918. München, 1999. S. 53–63; Kocka J. German History before Hitler: The Debate about the German Sonderweg // J. of Contemporary History. 1988. Vol. 23, № 1. P. 3–16.


[Закрыть]. В связи с экономической отсталостью Германии и отсутствием национальной буржуазии в первой половине XIX в. немецкий либерализм характеризуется как слаборазвитый. С самого начала своего политического существования, со времени потерпевшей поражение революции 1848 г., он демонстрирует две взаимодействующие между собой особенности, которые не позволили создать в Германии прочную либеральную традицию, подобную британской или французской. Во-первых – его поздний старт, во-вторых – отказ от собственных принципов во имя национального объединения («сначала единство, затем свобода»). Подчеркивается капитуляция либералов перед силовым государством. Все это в контексте концепции континуитета между Бисмарком и Гитлером привело к тому, что немецкие либералы не смогли предложить и реализовать жизнеспособную альтернативу кайзеровскому режиму, что и сделало неизбежным приход к власти национал-социалистов.

Подобный прямолинейный детерминизм скорее затемняет, чем проясняет проблему. Чтобы полнее понять специфику немецкого либерализма, необходимо вписать его в более широкий европейский и региональный исторический контекст. Идеология немецкого либерализма, как и других национальных вариантов этого течения, формировалась в эпоху зрелого Просвещения и Французской революции. Однако она испытывала на себе мощное влияние политической традиции старой империи, которая в новых условиях нашла выражение в комплексе представлений «исторической школы права» Ф. К. фон Савиньи и К. Ф. Эйхгорна. В рамках идеи дуализма государства и общества основами германской государственности считались сословная конституция (не столько свод основных законов, сколько органическое строение государства) и сословный федерализм, а ее национальная специфика виделась в сочетании сословно-корпоративного представительства и выборной династической монархии. С позиций историко-романтической школы в трудах Ф. К. Дальмана и Р. фон Моля необходимость конституции и народного представительства обосновывалась не потребностями настоящего и будущего, а давними прецедентами.

Политическая практика немецких либералов также испытывала влияние опыта Французской революции. Поначалу революция дала мощный импульс весьма незрелой антифеодальной оппозиции в Германии. В дальнейшем, однако, по мере того как революционные лозунги свободы, равенства и братства все больше уступали место имперским амбициям Бонапарта, воздействие со стороны Франции воспринималось в Германии в большей степени как установление иностранного господства, чем как освобождение от феодально-абсолютистских пут и партикуляристской раздробленности. В сопротивлении наполеоновскому господству слабые силы буржуазного общества вынуждены были объединяться с легитимистскими интересами князей. Таким образом, возникла крайне противоречивая тенденция: борьба с иностранным господством означала сопротивление новому общественному порядку. Стремление к национальной независимости и объединению связывалось с интересами трона и алтаря. В этой же связи необходимо учитывать наличие в большинстве германских государств и особенно в Пруссии многочисленной и достаточно эффективной образованной бюрократии, формально стоящего вне политики «всеобщего сословия» (Г. В. Гегель), которое способно было осуществлять либеральные по духу и содержанию реформы ради укрепления существующего государственного порядка. Такая деятельность получала поддержку либералов. Но уже со времени реформ Штейна и Гарденберга в начале XIX в. в Пруссии наметилась тенденция к расхождению путей общества и государства. Первое медленно, но необратимо двигалось к буржуазной организации и торжеству индивидуализма, а второе в лице правящих кругов, бюрократии и армии закостенело на позициях традиционализма.

Установление режимов Реставрации в рамках системы Меттерниха явилось кульминацией традиции бюрократического абсолютизма на пространстве Германского союза. Два крупнейших, наиболее влиятельных германских государства – Австрия и Пруссия оставались неограниченными монархиями. Карлсбадские постановления 1820 г. стали символом политической реакции. В то же самое время согласно статье 13 Акта Германского союза к середине XIX в. в четырнадцати из тридцати пяти монархических государств были приняты октроированные конституции, созданы представительные органы власти – ландтаги. Начала новой политической активности явно просматривались в деятельности земельных парламентов, организации «Молодая Германия», Вартбургской и Гамбахской манифестациях, движении основателя спортивных гимнастических союзов «турнфатера» Яна, студенческих буршских корпораций. Они пробуждали к жизни те конфликты, которые окажут решающее влияние на публичную жизнь Германии во второй половине XIX в. Обе эти тенденции зачастую переплетались в сознании и практической деятельности даже наиболее ярких представителей этой эпохи, как, например, Г. В. Гегель или В. фон Гумбольдт55
  См.: Krieger L. The German Idea of Freedom: History of Political Tradition. Boston, 1957; Koselleck R. Preussen zwischen Reform und Revolution. Stuttgart, 1967.


[Закрыть].

В период освободительной борьбы греков против турок в 20-х гг. XIX в. филэллинизм стал для немецкого общества компенсацией безнадежной борьбы против угнетателей в собственной стране. Благовоспитанный подданный мотивировал свое воодушевление освободительной борьбой греков защитой христианства против мусульман. В ходе Вартбургской манифестации студенты-корпоранты «бурши» предали огню одновременно с «пасквилями на Отечество» (литература, которую они считали антинациональной, в том числе произведения еврейских авторов) Кодекс Наполеона – самый прогрессивный свод законов своего времени. Турнфатер Ян соединял жесткую критику отжившего свое партикуляризма с пламенными воодушевленными призывами в пользу монархии, глухой немецкий национализм и полные ненависти выступления против всего «чужеземного». В своей ненависти к Франции он желал бы видеть Германию лучше всего защищенной от нее искусственно устроенными пустошами с дикими животными.

В таких сложных условиях происходило становление идеологии и политической практики немецкого либерализма. В первой половине XIX столетия в Германии национальная буржуазия как класс еще не сложилась, а либеральные ценности под влиянием британского и французского опыта усваивались и воспроизводились в основном представителями традиционных по происхождению городских слоев, которых объединял относительно высокий образовательный уровень и достаточно широкие возможности социальной самореализации.

В период становления основных идейно-политических течений в Германии в первой половине – середине XIX в. немецкий либерализм распадается на революционно-демократическое движение мелкобуржуазного характера и конституционно-легалистское направление, которое выражало интересы крупной буржуазии. Тогда же радикально-либеральные демократы – «цельные» – стали противопоставляться умеренным либералам – «половинчатым». При этом принципиальные различия между демократами и левыми либералами оставались трудноуловимыми. И те, и другие отстаивали принцип народного суверенитета, верховенство конституции, ратовали за преобладание народного представительства над исполнительной властью. Но для одних – левых либералов – эти требования выступали в качестве главных условий реализации индивидуальных свобод, а для других – демократов – в качестве условий, гарантирующих всеобщее гражданское равноправие. Они составляли ядро первых общегерманских партийно-политических образований – Национального союза (1859–1867) и Немецкой прогрессистской партии (1861–1884). Окончательное организационно-политическое размежевание между ними произошло только в конце 1860-х гг., когда сложилась новая собственная гомогенная база демократического движения – рабочий класс. При этом многие прежние демократы образца 1848 г., такие как Г. Шульце-Делич, Р. Вирхов, Б. Вальдек, склонились к левому либерализму.

Одновременно в конце 1860-х гг. под влиянием успехов Бисмарка в строительстве единого государства произошел окончательный раскол внутри относительно единого до тех пор либерального движения (это единство обеспечивалось их общим стремлением к национальному государству). Вследствие этого раскола значительная часть либералов заняла позицию безоговорочной поддержки Бисмарка, исходя из принципа «сначала единство, потом свобода».

Глава 1
Становление политического либерализма и первые либеральные партии в Германии (конец 1850-х – 1860-е гг.)

1.1. «Новая эра» в Пруссии и формирование либерального движения за национальное единство Германии

Организационное оформление либерального движения в Германии и выработка его первых общегерманских программных документов связаны с двумя значимыми историческими событиями, произошедшими почти одновременно в конце 50-х гг. XIX в. Решающим внутриполитическим фактором общегерманского значения стало начало «новой эры» в Пруссии. Важным внешним мотивом стал успех Пьемонта в деле национально-государственного объединения Италии при поддержке Франции против Австрии.

«Новая эра» в Пруссии началась 7 октября 1858 г., в день официального провозглашения регентства кронпринца Вильгельма. Человек, прозванный «картечным принцем» за его желание жестоко расправиться с участниками баррикадных боев в Берлине в ходе мартовской революции 1848 г., впоследствии неожиданно быстро воспринял идею конституционной монархии. Вильгельм находился под сильным влиянием супруги – Августы СаксенВеймар-Эйзенахской, открытой музам и реформаторским идеям внучки Павла I. Он слыл горячим патриотом Германии и более прогрессивным правителем, чем его душевнобольной старший брат. В устах известного немецкого историка первой половины ХХ в. Й. Цикурша звучит превосходная характеристика начала его правления: «Он немедленно покончил с дикой реакцией последних восьми лет, обеспечившей чудовищные преимущества дворянству и ортодоксальному лютеранскому духовенству, смеси из нарушений и произвольных толкований конституции, полицейских придирок самого изощренного рода, фальсификаций выборов, попрания прав судами, злоупотреблений церкви в партийно-политических интересах, грязных интриг при дворе во главе с чиновничеством»66
  Ziekursch J. Politische Geschichte des Neuen Deutschen Kaiserreiches. In 3 Bde. Bd. 1. Die Reichsgründung. Frankfurt a. M., 1925. S. 15


[Закрыть]. 26 октября 1858 г. регент принес клятву на конституции. Он понимал, что «конституционная идея уже проникла в народное сознание и будет опасно ей противодействовать, чтобы не выказать недоверия правителей по отношению к своему народу»77
  Sybel H. Die Begründung des Deutschen Reiches durch Wilhelm I. vornehmlich nach den preußischen Staatsacten. In 7 Bde. Bd. 2. Berlin, 1889. S. 209.


[Закрыть]. Вслед за этим 6 ноября последовала отставка консервативного кабинета барона О. Т. фон Мантейфеля, который находился у власти с 1850 г.

С точки зрения регента прежний кабинет нес ответственность за «ольмюцкий позор» и колебания в период Крымской войны. Было сформировано либерально-консервативное министерство. Новым министром-президентом стал князь К. А. ГогенцоллернЗигмаринген, представитель боковой католической ветви правящей прусской династии, человек умеренно-либеральных взглядов. Фактически правительством руководил друг юности Вильгельма, известный либеральный политик Р. Ауэрсвальд, введенный в состав кабинета как государственный министр без портфеля. От умереннолиберальной партии М. А. фон Бетман-Гольвег из «Еженедельной газеты» стал министром по делам религии, просвещения и здравоохранения, а граф Г. фон Пюклер – министром сельского хозяйства. Граф А. фон Шлейниц стал министром иностранных дел, генерал Э. фон Бонин – военным министром. После некоторых колебаний Вильгельм по предложению Ауэрсвальда назначил министром финансов Р. фон Патова – вождя либеральной оппозиции против Мантейфеля, который в реакционные времена «черного десятилетия» регулярно трижды избирался в палату представителей прусского парламента. Ауэрсвальд и Патов восстанавливали преемственность с опытом и духом революционного 1848 г., поскольку оба входили тогда в состав прусского правительства. Два министра из прежнего кабинета Мантейфеля – министр торговли А. фон дер Хейдт и Л. Симонс остались на своих должностях, что должно было обеспечить определенное усиление консервативных элементов и преемственность с прежним министерством88
  См.: Sybel H. Op. cit. S. 220.


[Закрыть].

Перед новым составом правительства 8 ноября 1858 г. Вильгельм выступил с программной речью. Она встретила одобрение как консервативных, так и либеральных министров. И те, и другие считали, что Вильгельм преследует именно их политические цели. Консерваторы ухватились за фразу: «О разрыве с прошлым не может быть речи сегодня и вообще никогда, нужно только вручить управление в заботливые и хорошие руки, которые появятся сами по себе или в ответ на потребность времени. Вы все должны помнить о том, что воля короны и страны неразделима и что благополучие и той, и другой покоится на сильных, здоровых и консервативных основах»99
  Schilling M. Quellenbuch zur Geschichte der Neuzeit. Berlin, 1912. S. 371.


[Закрыть]. Это важное высказывание, которое прозвучало в самом начале речи принца, либералы либо пропустили мимо ушей, либо не придали ему никакого значения. Они с воодушевлением приветствовали то, что Вильгельм говорил об уважении к закону, о равенстве обеих христианских религий и об образовании. «Слова принца были свежим потоком воздуха в спертой атмосфере прусского государства»1010
  Buβmann W. Das Zeitalter Bismarcks, 1852–1890. Konstanz, 1957. S. 42.


[Закрыть].

Либералы связывали свои надежды с позицией принца по германскому вопросу: «Пруссия должна завоевать в Германии моральный авторитет путем мудрого законодательства, подъема всех нравственных принципов и использования всех средств к объединению, таких как Таможенный союз, которые между тем должны подчиниться необходимости реформ. Весь мир должен знать, что Пруссия готова повсеместно защищать право»1111
  Schilling M. Op. cit. S. 371.


[Закрыть]. Либералы искренне верили, что именно Пруссия в претензиях на общегерманское лидерство должна давать пример того, как обеспечены права и свободы граждан. Однако они ошибались, если считали, что принц стремится сделать из Пруссии образцовое либеральное государство. Вильгельм вовсе не думал перенимать «английский образец», как того желали некоторые либералы. Уже в 1858 г. он сказал: «Правление можно сравнить с регулированием русла реки, нужно защищать берега, строить дамбы, не слишком узкие и не слишком широкие, но прежде всего не сооружать их поперек течения. В Англии они слишком широки, в Гессене и Ганновере слишком узкие. Надо надеяться, что мы в Пруссии найдем золотую середину»1212
  См.: Sybel H. Op. cit. S. 209.


[Закрыть]. Г. фон Зибель считал, что «было бы трудно характеризовать это высказывание в либеральном духе, как выражение практического долга конституционного государя»1313
  Ibid. S. 210.


[Закрыть]. Зибель говорил как представитель конституционного течения, связанный с носителями демократического либерализма в Немецкой прогрессистской партии. К сожалению, принц не достиг золотой середины, как это стало ясно уже в ходе «конституционного конфликта». «Посланник нового лучшего времени» Вильгельм привел либералов в такое «доверительное настроение, что они восприняли указание на необходимость дорогостоящего усовершенствования военного дела так хорошо, как никогда раньше»1414
  Buβmann W. Op. cit. S. 43.


[Закрыть].

В этой ситуации летом 1859 г. после окончания съезда кредитных и ссудных товариществ в Веймаре три его активных участника, Г. Шульце-Делич, Г. Геринг и Г. Фриз, на частной встрече сошлись во мнении, что наступил подходящий момент для объединения Германии, чему нужно содействовать словом и делом. Они призвали организовать 17 июля того же года в Эйзенахе собрание демократов и либералов из Саксонии, Тюрингии и Франконии для того, чтобы обсудить и принять общие основы будущей политической деятельности. В собрании приняли участие около тридцати политиков из среднегерманских государств. Г. Шульце-Делич был среди них единственным представителем Пруссии. В результате напряженного обсуждения было подготовлено и принято политическое заявление из шести пунктов. Оно исходило из того сложного положения, в котором оказалась Германия под влиянием освободительной войны в Италии. Составители опасались того, что перемирие между Австрией и Францией, заключенное в Виллафранке 11 июля 1859 г., создает потенциальную угрозу независимости Германии. Чтобы избежать ее, Германии необходима новая союзная конституция. Они требовали замены германского Союзного собрания сильным и устойчивым центральным правительством и немецким Национальным собранием. До окончательного конституирования общегерманских властей Пруссия должна взять инициативу в свои руки и «принять на себя до определенного времени руководство германскими вооруженными силами и дипломатическое представительство Германии за границей»1515
  Zeitung für Norddeutschland. 20. Juli. 1859.


[Закрыть]. Тем не менее такое заявление не означало полного согласия на окончательное установление прусской гегемонии. В последнем пункте содержалось обещание обратиться за советом к немецкому народу по вопросу о поддержке этой политики.

Двумя днями позже, 19 июля 1859 г. при открытии сословного собрания – ландтага в Ганновере была проведена подобная встреча с участием местных демократов и либералов под руководством Р. фон Беннигсена. В результате нее было принято «Заявление свободомыслящих друзей отечества». Оно начиналось с тревожной констатации: «Повсеместно в Европе мы обнаруживаем состояние брожения, которое уже в ближайшем будущем может привести к новым осложнениям и войнам, в том числе агрессии против Германии»1616
  Quellen zum politischen Denken der Deutschen im 19. und 20. Jahrhundert / Hrsg. von R. Buchner, W. Baumgart. Bd. 5. Darmstadt, 1977. S. 172.


[Закрыть]. Поскольку в результате национально-освободительных войн в Италии могло возрасти военное превосходство Франции, северогерманские политики выступали за быстрое развитие политических сил всей Германии в ее собственных интересах: «Стремление к более единой организации Германии при участии представителей немецкого народа в определении своей судьбы должно поэтому становиться все больше. Только еще большая концентрация военных и политических сил, связанных с германским парламентом, может способствовать удовлетворению политических надежд народа Германии, богатому развитию его внутренних сил и мощному представительству и защите его интересов против внешних сил»1717
  Ibid. S. 173.


[Закрыть]. Авторы возражали против революционного варианта спасения от внешних и внутренних угроз. Для них наиболее естественным казалось, чтобы оба самых влиятельных немецких правительства провели реформу союзной конституции, но поскольку Австрия была к этому не способна, надежды возлагались на прусское правительство, «которое предпринятым в прошедшем году по собственному побуждению изменением системы показало собственному народу и всей Германии, что осознает свою задачу, чтобы привести в соответствие свои интересы с интересами собственной страны, и не боится во имя этой цели жертвовать полнотой своей власти»1818
  Quellen zum politischen Denken der Deutschen. S. 174.


[Закрыть].

Заявление было подписано двадцатью депутатами второй палаты сословного собрания и пятью обычными гражданами. Среди прочих свои подписи поставили известные либеральные политики Р. фон Беннигсен и Й. Микель. По профессиональной принадлежности большинство среди подписавших этот документ составляли юристы – 12 человек. Кроме того, свои подписи поставили четыре землевладельца, три торговца и два редактора. Это заявление вызвало широкий резонанс во всем королевстве. Вскоре «Северогерманская газета» призвала начать сбор подписей в поддержку заявления. Уже к 23 августа 1859 г. свои подписи под ним поставили 637 ганноверцев. Консервативная «Новая ганноверская газета», которая выступала за отстранение либеральных политиков от участия в принятии решений на всех уровнях, писала о движении, которое якобы направляется из Берлина и провоцирует революцию. Министр внутренних дел королевства граф В. фон Борье отдал распоряжение установить надзор за активными участниками кампании. Привлекает внимание, что ганноверцы в своем заявлении подчеркивали достоинства внутриполитического развития Пруссии, где с началом «новой эры» полулиберальное правительство, как многим тогда казалось, могло претендовать на успех. Поэтому и в Ганновере надежды на решение германского вопроса связывали с Пруссией. Но даже о временной передаче верховной власти Пруссии речи не шло. При том, что собравшиеся в Ганновере ни в коей мере не были связаны с теми, кто собирался в Эйзенахе, содержание обоих заявлений, по сути, совпадало: реформа Союзного собрания, сильная центральная власть и общегерманский парламент. Оба заявления были опубликованы в прессе и приобрели большую популярность. Вскоре обе группы либеральных политиков начали переговоры о совместной деятельности. 29 июля 1859 г. в городе Бад-Кезен представители избранного в Эйзенахе комитета, в том числе Г. Шульце-Делич и Г. В. фон Унру, встретились с посланцами королевства Ганновер, среди которых был Р. фон Беннигсен. Г. В. фон Унру 4 августа сообщил в письме обер-бургомистру Эльбинга Филиппу, что участники встречи договорились о «создании большой национальной партии за единство и усиление Германии»1919
  Цит. по: Parisius L. Leopold Freiherr von Hoverbeck (geboren 1822, gestorben 1875). Ein Beitrag zur Vaterländischen Geschichte. In 2 Bde. Bd. 1. Berlin, 1897. S. 162.


[Закрыть]. Представители всех германских государств и всех либеральных фракций приглашались на 12–13 августа в Эйзенах для основания союза и выработки программы.

В так называемом втором собрании в Эйзенахе принял участие 31 человек, в основном из северных и центральных немецких государств. Немецкий юг был представлен двумя делегатами из Дармштадта, одним из Нюрнберга и одним из Гейдельберга. На основе двух предшествующих документов 14 августа 1859 г. собрание приняло новое заявление, которое вскоре было опубликовано либеральной прессой2020
  См.: Zeitung für Norddeutschland. 30. August. 1859.


[Закрыть]. По спорному вопросу, нужно ли немедленно передать Пруссии руководство всей Германией, был найден компромисс. Вместо временной передачи военно-дипломатических функций Пруссии, как это значилось в первом эйзенахском заявлении, теперь требовали передачи ей таких функций, только «если в ближайшее время Германия вновь будет испытывать непосредственную угрозу извне»2121
  Dokumente zur deutschen Verfassungsgeschichte / Hrsg. von E. R. Huber. In 5 Bde. Bd. 2. Deutsche Verfassungsdokumente, 1851–1900. Stuttgart, 1986. S. 104.


[Закрыть]. В остальном существенных отличий от предыдущих заявлений не было. Добавился только призыв ко всем либералам и демократам: «От всех друзей немецкого отечества, принадлежат ли они демократической или конституционной партии, мы ожидаем, что национальную независимость и единство они поставят выше партийных требований и будут сообща единодушно и упорно содействовать созданию сильной конституции Германии»2222
  Ibid. S. 105.


[Закрыть]. Такая идея национального сплочения различных идейно-политических течений оказалась весьма привлекательной и в ближайшие годы завоевала много сторонников, но она потеряла свою притягательную силу, как только Бисмарк сделал первые шаги к объединению в духе либералов. Старые противоречия между двумя главными направлениями оппозиционного движения в Германии – либералами («половинчатыми») и демократами («цельными»), которые отходили на задний план перед их общими национальными устремлениями, – вновь выступили на первый план и привели к расколу большой либеральной партии и роспуску Национального союза в 1867 г. В южногерманских государствах отделение демократов от либералов состоялось еще раньше, поскольку многие деятели оппозиции там отклоняли либеральную политику объединения под руководством Пруссии.

В августе и сентябре 1859 г. значительное число сторонников поставили свои подписи под Эйзенахской программой. Но эта кампания была успешной преимущественно на севере и в центре Германии. В Бадене, Вюртемберге и Баварии этот документ подписали очень немногие. Там все еще возлагали надежды на великогерманский вариант объединения и не желали признать руководящую роль Пруссии в этом процессе. Авторитетные либеральные политики с севера и юга, тем не менее, надеялись найти взаимопонимание и предложили созвать новое собрание 15–16 сентября 1859 г. во Франкфурте-на-Майне. Оно состоялось по приглашению Г. Шульце-Делича и Р. фон Беннигсена и стало известно как Учредительное собрание немецкого Национального союза с участием 150 либералов и демократов из всех немецких земель. В нем участвовали, в частности, Р. фон Беннигсен, Й. Микель и Г. Планк из Ганновера, Рейшер и Гельдер из Штутгарта, Миттермейер, К. Велькер и фон Рохау из Гейдельберга, Эткер из Касселя, Метц из Дармштадта, Братер из Мюнхена, М. Вирт из Франкфурта, Фриз из Веймара, Геринг из Эйзенаха, Бемерт из Бремена и прусские либералы Г. В. фон Унру, О. Люнинг, А. Летте. Примечательно незначительное участие представителей Пруссии: отсутствовали так называемые «старолиберальные» депутаты прусского парламента, такие как барон Г. фон Финке. Зато было значительным представительство участников Конгресса немецких экономистов (Бемерт, Летте, Миттермейер, Вирт, Велькер). Большинство политиков были депутатами парламентов своих государств и по примеру прусской партии прогрессистов создателями собственных небольших либеральных партий. Демократов представляли Г. Фейн из Цюриха, Л. Зоннеман из Франкфурта, Ф. Штрейт из Кобурга, Ф. Дункер, Г. Шульце-Делич и А. Штрекфус из Пруссии (все из Берлина). По сравнению с либералами демократы были в очевидном меньшинстве.

На этом собрании дело дошло до острых дискуссий об Эйзенахской программе. Представители северной Германии стремились сохранить ее в неизменности, представители южной Германии настаивали на изъятии тех положений, которые предполагали при определенных обстоятельствах передачу руководства Пруссии. Даже тот аргумент северогерманцев, что обязательно должно быть единство по вопросу о создании центральной власти – так как если партия стремится быть действенной, ей необходима ясная программа, – не мог убедить южных немцев. В конце концов, пришлось ограничиться заявлением о том, что «обсуждалась необходимость создания общегерманской центральной власти без обозначения ее носителей»2323
  Цит. по: Eisfeld G. Die Entstehung der liberalen Parteien in Deutschland, 1858– 1870. Studie zu den Organisationen und Programmen der Liberalen und Demokraten. Hannover, 1969. S. 33.


[Закрыть]. Тем самым наиболее важный и решающий вопрос остался открытым. В отличие от итальянского Национального союза, который ясно и решительно высказался за руководство Пьемонта, представители немецкого либерального движения не смогли принять окончательного решения по вопросу о центральной власти.

После того как эта проблема была скорее отложена, чем преодолена, было принято решение об основании немецкого Национального союза. Состоящий из трех параграфов «Устав немецкого Национального союза» представлял собой одновременно и программу, и организационный документ. Прежде чем собрание было распущено, была избрана комиссия из двенадцати человек. В нее вошли шесть депутатов из парламентов Ганновера, Баварии, Веймара, Нассау, Вюртемберга и Пруссии. Семеро из них были по профессии юристами. Из самых известных либеральных и демократических политиков в нее вошли Р. фон Беннигсен, Г. Шульце-Делич и Г. В. фон Унру. Собрание поставило перед комиссией задачу организационного оформления союза, подготовки и распространения к следующему собранию развернутой программы.