Текст книги "Смятение"

Последняя их покорно приняла и ласково глянула на своего наречённого, который остался доволен взглядом, пронзившим глубину сердца, которое забилось так, как никогда в жизни. Михаил был безмерно счастлив в этот вечер, но бурно выражать радость было ещё рано, поскольку говорил раввин:

– В ближайшее время необходимо составить ктубу[1]1
  Брачный контракт.


[Закрыть] у меня в синагоге. Затем заплатить родителям выкуп, а синагога жениху устроит уфрут[2]2
  Мальчишник.


[Закрыть]. Только скажи, сколько будет гостей, на какое число назначать, да смотри, чтобы не попало на выходные дни и праздники. А ты, Циля, должна пройти микву[3]3
  Очистить себя духовно, погрузившись в чистую воду, читая специальную молитву.


[Закрыть]. Только после этого вы получите благословение Моисея и Израиля. Платья, кольца и прочие атрибуты вам родители подскажут. И смотрите, чтобы до свадьбы прелюбодеянием не занимались, – это большой грех. Ну а теперь давайте отметим удачную помолвку, которая только что состоялась. Но прежде, дети, подойдите к родителям, пусть они вас поздравят. Ты, Мойша, в начале вечера правильно сказал, что буду тебя хвалить, как узнаю о твоём решении, – да, ты молодец, правильно поступил, это Богу угодное дело, а нам, евреям, особенно, если мы хотим править миром; это я так думаю.

Закончив свою тираду, раввин сел, и все приступили к кошерным блюдам, ожидавшим их под колпаками.

Пировали чуть больше часа и разъехались по домам ближе к двадцати четырём часам.

После того вечера Мишка с Цилей встречались почти каждый день и ходили в кино и на театральные постановки. Надо отдать должное: Мишка Япончик был большим поклонником искусства, а может, даже и меценатом; он знал всех местных артистов и знаменитостей столиц и почти со всеми вёл себя фамильярно, или, как говорят, на короткой ноге.

Ещё рассказывали, как он знакомился с новыми артистами, приезжавшими на гастроли. В день дачи концерта либо премьеры Мишка посылал своих людей. Они воровали их концертные наряды и реквизиты; конечно, артистов охватывала паника: что делать? И когда пострадавшие приходили в смятении к директору театра со своим горем, тот тоже хватался за голову и вместе с ними горевал, а потом как бы между делом говорил: «Давайте обратимся к Мишке Япончику. Пошлём ему пять билетов с запиской о постигшем нас горе, в которой напишем, что у приехавших на гастроли артистов украли костюмы, реквизиты и мы надеемся на вас, нашего большего поклонника Мельпомены, который может помочь в этом безнадёжном для нас деле. Молимся за вас и возлагаем большие надежды на возвращение похищенного, за что заранее благодарим вас и будем счастливы видеть вас на нашем представлении. С уважением – труппа приезжих артистов и директор театра…»

И тут же отправляли нарочных с цидулькой. Мишка, получая подобные письменные просьбы, тут же давал команду своим воришкам вернуть всё до пёрышка. А сам вечером, за час до означенного времени, приезжал в театр, заходил в уборную, знакомясь, лукаво извинялся за недоразумение и неуважение к искусству своих тёмных варваров. И тут же приглашал на небольшую пьянку в узком кругу театралов. Точно так же Мишка впервые познакомился с Фёдором Шаляпиным и другими знаменитостями и лицедеями.

После вечера помолвки ровно через два месяца, как и говорил Мишка, начали справлять свадьбу, которая охватила, можно сказать, всю Одессу, и это был как раз тот день, когда весь город гудел о свадьбе короля Одессы в ресторане «Монте-Карло». Насколько это достоверно – неизвестно, только многие утверждали, будто это заведение – собственность Япончика, и в тот день на его свадьбе присутствовали главари, приближённые и гости, из которых несколько особ было из полиции, заместители губернатора, а все остальные: бандиты, воры-карманники, наркоторговцы, сутенёры, проститутки – массово отмечали по всей Одессе и в Молдаванке. Кое-где прямо на улице, а иные в кварталах ставили столы, и жители прилегающих домов пировали во здравие молодых и отплясывали «семь-сорок», которая в тот день звучала почти в каждом доме и квартале, у кого был патефон или какой-нибудь паршивенький музыкальный инструмент. Очевидцы ещё рассказывали одну, на первый взгляд, небылицу, что накануне свадьбы ночные воришки обнесли все оранжереи спекулянтов и начинающих подпольных богатеев, и когда подъехали жених и невеста, то цветами выстелили дорожку от автомобиля до дверей ресторана.

Не ломайте головы: Молдаванка – это самый большой район Одессы и самый криминальный. Центр города Одессы в то время был ещё отделён от окраин Старопортофранковским валом, рядом с которым находился район Молдаванка, где разрешалась беспошлинная торговля товаром. А товар, поступивший в порт Одессы и на который ещё не была наложена пошлина, перетаскивали в Молдаванку по катакомбам, которые тянулись от центра города до побережья.

– Иосиф Степанович, а почему его называли королём Одессы, за какие такие заслуги?

– Родился Мишка в семье биндюжника, и назвали его Мишка-Яков. А по документам он Моисей Вольфович Винницкий.

Когда он знакомился, везде называл себя по-разному: некоторых подчинённых просил его называть – Моцес, друзьям и приближённым – Мойша, государственным чинам – Моисей или Мишка Япончик.

В семь лет приняли его в торгово-политическую школу при управлении Южной железной дороги, которую окончил, получив диплом электрика.

Четырнадцатилетним отроком он состоял в эсеровской молодежной организации «Молодая Воля», которая поручила Мишке-Яшке убить околоточного в Молдаванке. На суде в 1905 году Моисей Вольфович Винницкий сказал, что подставку для чистки обуви и бомбу изготовил сам и взорвал полицейского, когда тот подошёл почистить обувь. За убийство полицейского его присудили к повешенью, но затем из-за того, что он был несовершеннолетний, казнь ему заменили двенадцатью годами каторги и отправили этапом в Сибирь. На каторге Мишка познакомился с Григорием Котовским и многими другими революционерами, но примкнул к политической партии эсеров, где его приняли как родного и стали готовить к большим революционным событиям, а он одновременно проходил практику у бандитов, изучал их науки воровства, обмана, ухищрения и суровые бандитские законы.

В семнадцатом году Временное правительство амнистирует его, и он возвращается в Одессу. Устраивается в городское управление электроконтролёром Одессы и всей губернии, знакомится со многими начальниками, которые в дальнейшем ему будут помогать, но не бесплатно. И в это самое время занимается изучением криминальной структуры и её сил в городе, но в основном – воровских, бандитских районов: кто их главари, кто является держателем общака.

Узнал, что на тот период в Одессе существует около десяти разрозненных банд. Самыми большими считались в районах Молдаванка, Пересыпь, Фонтанка, Лонжерон. Самая крупная из всех была в районе Молдаванка, ею руководил шестидесятилетний еврей Фроим Грач.

Мишка поехал к нему и предложил стать его заместителем. Фроим отказал ему, но потом подумал, решил испытать его, дав задание ограбить одного торговца. Мишка долго не думая написал торговцу письмо, в котором просил, чтобы получатель этого письма на второй день после полудня положил пятьдесят тысяч рублей, завёрнутые в бумагу, в бочку с мусором по такому-то адресу.

«В противном случае на второй день, если не будут получены деньги, у вас будут большие неприятности», – писал Мишка в послании торговцу.

Торговец проигнорировал полученное письмо, а в указанный день кары Мишка приходит к хозяину в кабинет и спрашивает:

– Ты получил письмо, в котором ты должен был положить туда-то пятьдесят тысяч рублей?

Тот кивнул головой.

– А про угрозы тоже читал?

Торговец вновь кивнул головой.

– Так вот, я дважды не повторяю, а сразу после первого раза, в отличие от других, выполняю свои обещания.

– Угрозы? – спросил купец.

– Как хотите – так и понимайте, но сейчас я это уже делаю.

И пока Мишка разговаривал с хозяином, его банда вырезала всю его домашнюю скотину, в том числе и двух коней. Когда Мишка в окно показал злодеяние, совершённое его молодчиками, он добавил: «Если впредь не будешь выполнять мои просьбы, учти – будет ещё хуже!»

Деньги Михаил принёс Фроиму, и тот назначил его своим помощником и преемником. А когда Фроим умер – это произошло вскорости, – Мишка стал главарём этой банды.

Подумав ещё какое-то время, Мишка стал поступать так со всеми: богатеями, торговцами, фабрикантами, владельцами судов и прочими, кто был на виду, и теми, у кого водились деньги. Это был первый нелегальный – принудительный, бандитский – налог, который в настоящее время называется «рэкет», был введён Мишкой Япончиком. Узнав о таком вымогательстве, представители власти не предприняли ничего в защиту законопослушных налогоплательщиков, крупных предприятий и торговцев.

Мишка на этом не остановился, решил подмять остальные районы, забил им «стрелку» и довёл до них свою концепцию, что означало всем объединиться в одно целое под его эгидой. Согласилась только одна банда, две отказались, а через неделю туда были посланы полиция и войска для наведения порядка. Многих убили, в том числе и главарей, а Фонтанка и Лонжерон тут же примкнули к Мишке Япончику, после чего его стали называть королём Одессы и защитником несчастных и обездоленных.

Став королём Одессы, он у себя в бандах распределил, кто за какое направление отвечает, подразделив их в такие группы: сборщики даней, наркоторговцы, сутенёры с проститутками – в особую касту, воры-карманники, шулеры, домушники, привокзальные воры и ночные грабители.

Надо быть справедливым – Япончик многим помогал, не чураясь их бедности. Кто просил работу – устраивал, кому денег давал, кого-то устраивал в лечебницы и так далее. Говорили, что полиция и губернатор его побаивались, поскольку, по данным криминальной полиции, за него могли выступить почти двадцать тысяч бандитов. Только из таких соображений Мишку старались не трогать.

Где-то в один из месяцев восемнадцатого года только что назначенному губернатору Одессы «надули» в уши о беспределе Мишки Япончика и его сотоварищей по криминалу. Губернатор решил пресечь творящийся беспредел и издал приказ об аресте Моисея Вольфовича Винницкого.

Среди бела дня в одном из кафе его арестовали, потому как Мишка свободно разъезжал по Одессе без охраны; единственный, кто всегда был рядом, это водитель. Криминальный мир, узнав об аресте короля Одессы, пришёл в полицию с просьбой освободить Мишку Япончика. Полиция не только не отреагировала на их просьбу, но и посадила нескольких парламентёров в тюрьму.

Это ещё больше усугубило положение губернатора и полиции и взбудоражило сообщников Мишки Япончика, а неарестованные парламентёры быстро распространили слух о заточении короля Одессы и отказе администрации в его освобождении. Вот этой капли хватило, чтобы буквально через час все подступы к полиции и место заточения Япончика окружили фаэтоны с людьми. Мало того, стали подвозить телеги, старые кареты и бендюхи; их переворачивали, а среди этих баррикад кружило более двух тысяч вооружённых головорезов. В руках оружия не было, но полиция знала, что они с ним не расстаются.

Таким образом заблокировали центр города, лишив все силовые подразделения манёвра и контакта с какими-либо районами. Патрулирующие скандировали: «Свободу Михаилу Вольфовичу Винницкому!» Кроме того, бандиты пригрозили: мол, если в течение двух часов не освободите Япончика и всех наших, то после этого ещё через два часа все восемьдесят тысяч жителей Молдаванки прибудут сюда, и тогда мы не гарантируем вам жизнь.

На команду губернатора разогнать толпу ему передали угрозу, что все бандиты, патрулирующие у баррикад, вооружены и справиться с ними будет невозможно, а с приходом обещаемой толпы гарантии на выживание не будет. Единственное решение – это отпустить Михаила и забыть сие недоразумение.

Словно брошенный камень в воду: вода булькнет, камень утонет, волны разбегутся, через некоторое время вода примет прежнее положение. После пятичасовой осады Япончика выпустили, а с ним – парламентёров и всех, кто находился в этой тюрьме.

Затем толпа перекинулась к криминальному отделу полиции и, не встретив сопротивления, вынесла из архива то ли тринадцать, то ли пятнадцать тысяч криминальных дел, которые и сожгла здесь же, на площади. После этого небольшого криминального бунта авторитет Мишки вырос ещё больше, и Одесса зажила более-менее спокойно до того момента, пока вновь не начали сталкиваться политические и революционные силы. Все жители города – рабочие, торговцы, чиновники, интеллигенция – занимались своими делами, криминальный мир также продолжал всё то же.

После того как было сожжено почти пятнадцать тысяч криминальных дел Мишки Япончика, его бандиты на некоторое время сильно распоясались. Два дня длились массовые грабежи, после этого банда подговорила бездомных, алкашей, и они двинулись громить винные и спиртовые погреба. Администрации пришлось посылать войска для усмирения разнуздавшейся босяцкой толпы, но это длилось несколько дней. Стреляя в воздух и направляя автомобили, тем самым постепенно вылавливая нарушителей по одному, наконец удалось разогнать пьяную и обессиленную шантрапу.

В Одессе были не только воры, разбойники, проститутки, жулики и мелкая шпана, к ним примыкали чёрные копатели, которые вели раскопки недалеко от Одессы. В каком-то веке на этом месте стоял город, который принадлежал Римской империи, со временем римляне ушли, то ли их прогнали; город постепенно разрушался, превратившись в руины. Перед революцией здесь работали археологи, и с ними работали одесситы. А с началом революции раскопки прекратились, и на какой-то период всё замерло.

Когда работы не стало, вспомнили про городище и чёрные копатели, ринулись туда, начали выкапывать небольшие кувшины, плошки, редко когда что-либо металлическое. Глядя на найденную глиняную посуду, ушлые мастера гончарных дел быстро наладили производство и стали выпускать с большой точностью артефакты, даже рисунки, обжиг и старение этих изделий выполнялись настолько точно, что практически невозможно было отличить от оригинала. Когда изделие проходило всю цепочку и было готово к реализации, отдавали барыгам, а те, прохаживаясь по рынкам, – одни по Привозу, другие по Староконному и Старому рынку, – подыскивали покупателей и, будто остерегаясь, как бы не быть задержанными, показывали изделия из-под полы, а сами в этот момент оглядывались по сторонам и подделку выдавали за антиквариат, но показывали по нескольку раз и только на мгновенье.

Наступивший девятнадцатый год, с приходом Красной армии и изгнанием интервентов и белогвардейцев, окончательно установил советскую власть, которая тут же приступила к наведению порядка в городе. Начались повальные аресты, за малейшее криминальное дело отправляли в трудовые лагеря.

Пораскинув мозгами, Мишка Япончик пошёл к председателю горсовета поговорить и, если удастся, найти компромисс. Когда председателю – кажется, его фамилия была то ли Фокин, то ли Фомин, а отчества вообще не помню – доложили, что пришёл Мишка Япончик, тот не поверил, но попросил зайти. Мишка долго уговаривал Фомина пойти с ним на компромисс, но тот твердил одно: мол, поговори со своими ворами и бандитами, пускай приходят и дают подписку о прекращении грабежей, разбоя, воровства и переходе к мирному и созидательному труду на благо родины. Мы, мол, их поставим на учёт и будем контролировать их жизнедеятельность. Вот тогда мы их не станем трогать и сажать в тюрьму.

Видя, что Фомин не поддаётся на уговоры, мало того – не идёт ни на какой компромисс, Мишка поднялся, распрощался и, выйдя на улицу, погрузился в свои мысли: «Что же мне делать? Я пришёл к Фомину как к человеку просить помощь или совет, чтобы жить спокойно. Судя по его разговорам и настроению, он рано или поздно пересажает всех моих подельников. И на допросах из каждого про меня что-нибудь да вытянет и выстроит логическую цепочку про мою криминальную деятельность. Тогда все статьи, по которым я наследил, а по некоторым и по два и три раза, сложат и в совокупности в годах мне присудят три жизни заключения. Советская власть пришла навсегда и будет искоренять таких элементов, как я и мне подобные, в первую очередь методом морального воспитания, трудовым воспитанием, устрашением, а неподдающихся – за особо тяжкие преступления расстрелами. В этой жизни я не рассчитываю на высшую меру! Куда деваться и что делать?» Он сотый раз задавал себе вопрос, но ответа не было. Вот здесь он вспомнил про Котовского Григория Ивановича и решил поехать к нему, поговорить, может, как-то поможет словом или делом.

«Он теперь командует корпусом и на хорошем счету у власти Советов, которая меня прижимает» – с такими мыслями он и поехал.

Встретившись, Михаил тут же объяснил Котовскому цель своего приезда:

– Григорий, я приехал к тебе с просьбой как к старому знакомому по тем местам, где отбывали наказание. Дело в том, что нас начали здорово прижимать, вылавливать и за малейшую провинность сажать в кутузку, не давая никакой пощады. Таким образом скоро и до меня доберутся, посоветуй, что мне делать, – я в растерянности! Ведь у меня за плечами столько, если начнут разгребать, то наберут – не хватит и трёх моих жизней отсидеть на каторге!

– Ты погоди, не паникуй, Моисей, неужели ты успел натворить столько бед при советской власти?

– Нет, при советской власти я ничего не натворил, тут я чист, как стёклышко протёртое, а вот моя организация и хулиганы… – Мишка никогда своих людей не называл «мои бандиты и воры», он называл «организацией» и «мелкими хулиганами».

– Ну, если ты перед советской властью чист, тогда тебе и бояться нечего. То, что было в царские годы, то не в счёт, главное сейчас – берегись, эта власть не шутит. Вот, например, возьми меня: сколько грабил, а иногда ради спасения собственной жизни приходилось и убивать, но то ведь были буржуи, а сейчас кого мы бьём – тех же буржуев! Так что об этом не пекись. Ты ведь хороший организатор – так организуй добровольный боевой отряд из отъявленных бандитов на борьбу с этими же буржуями, для того чтобы они больше не могли эксплуатировать народ и пить кровь. А чтобы отдавали рабочим всё, что им положено, а для этого необходимо буржуев прогнать с нашей земли, а добро, созданное народом, оставить народу. Я тебе к чему говорю? Да к тому, что у нас не хватает солдат и командиров, чтобы окончательно изгнать эту буржуазию и Антанту с нашей земли. Ты только посмотри, мы воюем от Мурманска до Кавказа и в Сибири от Омска до Хабаровска. Ты представляешь, сколько солдат и командиров нужно, чтобы всех победить?

– Григорий, там некому за меня поручиться. Слушай, а ты за меня не сможешь словечко замолвить в Реввоенсовете Одессы, а?

– Хочу тебе сказать одно: не нужно никакого поручительства и рекомендаций. Иди к Фомину, напиши заявление и укажи, какое количество бойцов ты можешь повести за собой, сколько придут со своим оружием и скольких необходимо довооружить; но для этого ты должен заранее поговорить со своими бандитами. Это очень серьёзный поступок, и его обязательно будут согласовывать с Москвой и, скорее всего, лично с Лениным. Тебе всё это время придётся заниматься призывом и подготавливать бойцов морально. После того как получат разрешение и объявят его тебе, дадут военного инструктора для подготовки к боевым действиям. К чему я тебе об этом говорю? Да для того, дабы ты представлял, как это всё делается; да и бандиты твои должны знать, через что им предстоит пройти…

После разговора с Котовским Мишка ехал, зная, с чего ему надо начинать, как действовать и чем заняться перед тем, как идти в Реввоенсовет Одессы. На сходке с братвой, на которой Мишка довёл до её сведения, чем может кончиться их деятельность, на вопрос из толпы «Что делать?» Михаил ответил: «Нам необходимо помочь советской власти разгромить врагов, которые нас веками эксплуатировали и тем самым заставляли из-за безвыходности идти на нарушение закона. Убивать ради выживания, но не воровать, конечно, – это противоречит воровским понятиям, но пока это единственный выход из создавшегося положения.

Но вот пришла та власть, которая нас уже начала защищать, а у богатеев отбирать заводы, фабрики, недра и всё, что принадлежит народу. А мы кто? Народ! Так вот, давайте поможем не только государству, но и самим себе. Кроме того, мы избавимся от постыдных слов, которыми честные люди нас окрестили, – «воры и бандиты». И если вы прислушаетесь к моему совету идти защищать нашу землю, это будет один-единственный выход, который в дальнейшем может изменить в полном объёме всю нашу жизнь. Повторяю, если мы сделаем то, о чём я говорю, то тем самым мы распрощаемся с нашим ремеслом».

Получив поддержку отдельных групп, на четвёртый день Мишка поехал в Реввоенсовет и подал заявление о принятии его людей в новобранцы и с просьбой послать их на борьбу с интервентами и белогвардейцами.

Прошло десять дней после подачи заявления. Посыльный с пакетом, на котором значилось: «Лично в руки Винницкому Моисею Вольфовичу», нашёл его в одном из кафе города за чашкой кофе и поеданием кондитерских деликатесов. Получив пакет, он немедленно поехал в Реввоенсовет, где узнал о дальнейших своих действиях и когда они должны предстать перед военными. После этого он вернулся к своим бандитам, назначил день прибытия на место регистрации, предупредив, что будет присутствовать сам лично.

На второй день все явились в казармы, где с утра до вечера их учили быстро разбирать, чистить и собирать оружие. Следующие три дня проходили военную подготовку, а именно: умение вести рукопашный бой, колоть, стрелять, ползти и прочим военным хитростям, командам и так далее. По окончании подготовки объявили день отправки на фронт. Здесь Мишка подсуетился и попросил один день перед отправкой побыть солдатам дома с семьями, а кому и просто погулять, на что командование с большой неохотой, но согласилось. Районы Молдаванка и Пересыпь гуляли сутки настолько здорово, что к отправлению эшелона из двух тысяч семисот пришло только восемьсот человек, но, невзирая на недокомплект, эшелон ушёл на фронт.

Из сведений военных корреспондентов, поступавших в прессу, было сообщение, что вновь сформированный полк, номера которого не помню, вступив в бой на одном из фронтов в Украине, разбил и поверг в бегство боевой отряд петлюровцев, за что получил благодарность от командования фронта. А через некоторое время пришли вести со стороны того же фронта, в которых было печальное сообщение о том, что полк, недавно разбивший отряд Петлюры, на сей раз понёс большие потери и бежал небольшим отрядом. И бежавшие примкнули к отряду Красной армии, находившемуся неподалёку от места указанного сражения. После этого отряд Мишки Япончика отправили в Киев, а между Киевом и, кажется, Вознесенском их поезд остановили и, высадив из поезда, всех расстреляли, в том числе и Мишку Япончика. Так бесславно закончилась жизнь короля Одессы и недолгое пребывание на посту командира Красной армии Винницкого Моисея Вольфовича.

– Иосиф Степанович, а что вы можете рассказать о Соньке Золотой Ручке, она ведь тоже из Одессы?

– Да, Сонька Золотая Ручка из Одессы, только она жила намного раньше, и, как рассказывали, она погибла на каторге на Сахалине ещё до революции. Необходимо сказать, что некоторые по тем временам маститые воровки Одессы присваивали себе имя Сонька Золотая Ручка, но быстро сходили с дистанции, так как не соответствовали ни интеллектом, ни фантазией, ни масштабом, в том числе и светскими манерами поведения. Одно помню, будто воры-рецидивисты собирали, то ли уже собрали деньги на надгробный памятник Соньке Золотой Ручке, но где его хотели установить, этого не ведаю.

Вы знаете, возможно, и была такая воровка, но мне кажется, что многое является гиперболой для создания и возвеличивания мифа о её «золотых ручках». В Одессе в тот период много было бандитов и воров-рецидивистов, но таких ярких, как Сонька Золотая Ручка, Григорий Котовский и Мишка Япончик, чтобы о них слагали легенды, не было.