Текст книги "Майор Ветров"

Глава 32. Игнатов

Игнатов был рад. Он быстро сошелся с Комаровым и через него с Сиватиным. Оба злобные, тщеславные. Их зависть к людям была безмерной. Используя эти качества, а также неимоверную жадность, Игнатов был твердо уверен: он заполучил их полностью – и тела, и души, и разум. Не прошло и двух недель, как он сколотил группу, куда кроме Комарова и Сиватина входили еще шесть человек, двое из которых недавно демобилизовались из внутренних войск. Игнатов некоторое время поил и кормил их, давал карманные деньги. Но это продолжалось недолго. На восьмой день он собрал всю группу и, после того как выпили по паре рюмок, завел разговор:

– Мужики, у меня возникли временные трудности. Заканчиваются бабки. Гонец, который привезет «зелень», прибудет через пару недель. Предлагаю выследить какого-либо крутого бизнесмена и заставить его поделиться с нами. А может, у кого-то есть другое предложение?

Все молчали, каждый делал вид, что напрягает мозги в поисках выхода. Но Игнатов, несмотря на то что знал их совсем короткое время, уже успел раскусить каждого. Всех их объединяло три фактора: первый – нежелание работать и ставшее уже привычным стремление жить на халяву, второе – болезненное самомнение, все они считали себя достойными быть уважаемыми в обществе, и третье – это готовность за деньги ограбить, убить человека. Игнатов понимал, что его новые кореши если и ищут варианты, то только в одном направлении – где и как найти жертву. Первым подал голос Комаров, он с сомнением в голосе произнес:

– У нас, в Жодине, конечно, можно найти пару-тройку бизнесменов с большим карманом. Но они наверняка имеют крышу и хорошую охрану…

– Волк там, где живет, скот не режет, – заметил Игнатов, – нам надо дела делать в Минске.

– А вот у меня есть один клиент, – подал голос Сиватин. – Правда, живет он под Минском, в Раубичах, недалеко от Олимпийского комплекса.

– Так, и чем он интересен? – спросил Игнатов. – Давай, Витек, выкладывай.

– У него огромный дом – квадратов девятьсот будет. Сам сейчас живет в Штатах, но в доме, я точно знаю, имеется сейф, в котором он, конечно, не огурцы держит. Во дворе, под навесом, два новых джипа.

– И что, в доме никто не живет?

– Живет старик охранник, во дворе – две собаки.

– А ты откуда такие подробности знаешь? – продолжал расспросы Игнатов.

– Да мы вот с Антоном и Саней, – кивнул на сидевших рядом Комарова и Глебчика, – уже давно к этой хате присматриваемся.

– Джипы – классные, – цокнул языком Комаров, – такие и без ксив купят.

– Там еще и «Форд» почти новый стоит, – добавил Глебчик.

Игнатов, медленно обводя взглядом всю компанию, спросил:

– Ну, какие мнения есть?

– Надо брать! – подал голос Романчик. – Чего тянуть…

Все заговорили сразу, перебивая друг друга:

– Не будем тянуть резину…

– Здесь недалеко… километров тридцать – тридцать пять…

Игнатов поднял руку и, выждав, когда все утихомирятся, решительно сказал:

– Принято! Это будет наше первое дело, скажем так, первый экзамен. Надеюсь, напоминать не стоит, где язык держать?

Все закивали головами, Романчик громко произнес:

– Зачем предупреждать? Мы же не маленькие, тертые. Кое-кому пришлось и баланды похлебать…

– Ясно. А что у кого есть из оружия?

Комаров отозвался сразу:

– У меня «вальтер» и девять патронов.

– У меня обрез, патронов хватает, – бросил Романчик.

– А у меня парочка гранат и «макаров», еще когда начальником политотдела бригады связи был, запасся, – объявил Сиватин.

– А может, кто-либо сомневается? – задал вопрос Игнатов. – Не надо бояться, скажите честно.

В ответ все чуть ли не хором подтвердили свою готовность участвовать в этом деле. Игнатов взялся за инструктаж: поручил Сиватину на своей «ауди» вместе с тремя членами группы выехать к дому бизнесмена и организовать наблюдение.

– Мы же подъедем к вечеру, – добавил Игнатов и повернулся к Комарову. – А как мы поедем, в твои «жигули» пять человек влезут?

– У Глебчика же есть колеса…

– Да, я на БМВ, так что места хватит.

– Все могут управлять машиной? – спросил Игнатов и, получив утвердительный ответ, напомнил: – Имейте в виду, нам же надо увезти оттуда три машины. Кстати, где мы их спрячем?

– У меня есть место, – ответил Комаров. – Ты еще не видел мою вторую базу. Там территория обнесена высоким забором, стоят два армейских арочных амбара, ворота закрываются на замки. Если добудем деньги, то можно и там иметь охрану, собак на территорию запустить.

– А чья это собственность?

– Моей организации, но из-за отсутствия денег находится как бы на консервации.

– Ну что ж, машины на отстой туда поставить можно. Тогда вперед! Инструктаж проведем на месте, после того как изучим обстановку. – И, заметив, как рука Комарова потянулась к бутылке, строго сказал: – Пить не будем, врежем после боевой операции…

Глава 33. В камере

Двое суток Ветров находился в камере изолятора временного содержания совершенно один. На допрос его больше не вызывали. Роману было ясно, что идет проверка личности. Сделаны запросы в соответствующие органы и сейчас ждут. Роман, впрочем, был не против одиночества. После студенческого надлома, когда он порвал с любимой девушкой, набил морду студенческому другу, за что его с треском выперли из института, Роман больше всего любил одиночество. В Афгане его за это не очень любили, но затем зауважали, когда убедились, что он не трус, не трепач, в бою надежный, как никто другой, перестали замечать его угрюмость и скрытность. После службы Роман окончил Высшее военно-воздушное училище, затем спецкурсы и исправно служил в спецназе…

Роман поднялся с жестких деревянных нар и прошелся по камере. Остановился напротив забранного металлической решеткой окошка, расположенного под самым потолком, и неожиданно, грустно улыбнувшись, подумал: «Служил, служил… до майора дослужился и вот накось – выкуси, даже родной отец от меня отказался… А я же невиновен! Слов нет, то, что мудак, – это так. Как мог в плен попасть к духам?! В телезвезду превратился… А теперь как бомж, даже своей фамилии сторонюсь! Что же делать?..» Найти ответ на мучительный вопрос «Что делать?» он не успел. Неожиданно лязгнули запоры на металлической двери, и в камеру заглянул прапор. Он осмотрел помещение, а затем крикнул в дверь: «Заводи!»

В сопровождении сержанта милиции в камеру вошел мужчина кавказской внешности лет тридцати, с небольшой бородкой и усами на худощавом лице. Прапорщик посмотрел на Ветрова:

– Получай, Иванов, напарника. Вдвоем веселее будет, извини, карт не дам, хотя понимаю, что в дурачка перекинуться – время ускорить. Но тебе лучше вспомнить свою настоящую фамилию и покаяться, пока не поздно… – и, мурлыча что-то веселое себе под нос, прапор направился к дверям, за ним поплелся и сержант. Захлопнулась дверь, лязгнули запоры, и в камере установилась тишина. Ветров кивнул на верхнюю полку:

– Твое место вверху, нижнее уже, как видишь, занял.

– Салам алейкум! – вдруг поздоровался новенький. – Меня зовут Мурат.

– Салам, – кивнул головой Ветров и назвал имя, которое значилось в милицейских материалах. – Я Сергей. Ты ингуш?

– Нет, чеченец.

– За что взяли?

– Приехал домой и взяли… У меня брат младший там… в горах.

– В банде?

– Он наслушался агитаторов и сбежал к ним, дурак…

– А ты почему не ушел?

– А кто матери с пятью детьми старшего брата помогать будет? Да у нас еще сестра девятилетняя есть. Я сейчас в доме старший.

– А где отец и старший брат?

– Отца местные так называемые милиционеры убили, затем эти сволочи сами в боевики подались. Старший брат пошел в моджахеды, чтобы убийцам отца отомстить, а власти не поверили. Начали жену брата, нас с матерью на допросы таскать, домой на бэтээрах приезжать: «Скажи, где банда… скажи, где банда?» Один раз жена старшего брата из районного центра после очередного вызова и допроса возвращалась, как раз снег выпал, вот она и поскользнулась…

– Что, ногу сломала?

– Если бы… в пропасть упала. Только через четыре с лишним месяца нашли…

– А почему же младший брат пошел мстить и за что?

– Да дурак он, несмышленый еще. Четырнадцать с половиной лет ему. Приехали к нам в село эти борцы за веру. Все в новеньком камуфляже, с автоматами, в американском снаряжении… Ходили по домам, агитировали, продукты забирали… Вот мой брат и поддался на агитацию.

– Так тебя за это посадили?

– Если бы, – грустно улыбнулся Мурат. – Они же меня подозревают в пособничестве… Шпионом моджахедов называют…

– А что это у тебя на лице – ссадины?

– Они же не только языком разговаривают… Считают, что кулаками лучше всего с людьми беседовать…

– Ясно. А как ты себя чувствуешь? Хочешь, я лягу на верхние нары?

– Не надо, спасибо! У меня больше душа болит, чем синяки. Мама, бедная, может не выдержать. Совсем одна осталась с шестерыми детьми.

Ветров взглянул в окошко. Во дворе уже стало темно, и тусклый свет маленькой, под самым потолком, лампочки, темные шершавые стены, покрытые толстым слоем пыли, прикрепленный к бетонному полу табурет, двухэтажные нары не вызывали приятных эмоций.

Ветров предложил:

– Ну что, Мурат, давай будем устраиваться? Впереди длинная ночь, мечтай – сколько хочешь.

– Они что-нибудь на ужин дают? Я со вчерашнего дня, как взяли меня, ничего во рту не держал.

– Да, ты прав. Сейчас принесут по граммов двести хлеба и по кружке чаю, правда, без сахара. Я совсем забыл об этом так называемом ужине. – Ветров уселся на своих нарах и предложил: – Присаживайся, скоро официанты придут.

Они некоторое время молчали, а затем Мурат спросил:

– А ты за что сидишь? Ты же не местный, скорее всего, из России?

– Ты знаешь, браток, пожалуй, наши судьбы схожи. Я тоже, можно сказать, свой среди чужих или, точнее, чужой среди своих.

– А как ты оказался здесь?

– Искал кое-кого, с кем рассчитаться должен…

– Месть?

– Ты знаешь, не совсем месть, хотя что-то общее с местью есть, конечно.

Мурат молча кивнул головой и начал осматривать камеру. В этот момент лампочка неожиданно погасла, и наступила полная темнота. Ветров будничным голосом пояснил:

– Это здесь часто бывает.

– Да, это бывает. Электричество же издалека подается, – поддержал Мурат, – бывает авария, бывает, боевики опору подорвут.

В этот момент послышался лязг металлических запоров, и двери раскрылись. В дверях с фонариком в руках появился милиционер, за ним с зажженной керосиновой лампой – второй. Тот, который был с фонариком, приказал Мурату:

– Оторви свой зад от табурета, на него ужин поставим.

Он поставил на табурет две алюминиевые кружки, от которых шел пар, а тот, что с керосиновой лампой, положил на листке бумаги два похожих на толстые блины лаваша. Милиционеры были не те, что привели Мурата, и, когда один из них случайно осветил лицо Мурата, из его уст вырвался вскрик:

– Мурат! Ты? – но милиционер, тут же поправляясь, изменил интонацию. – Ты Мурат, я спрашиваю?

– Да, я.

Милиционер перевел луч фонарика на лицо Ветрова:

– А ты Иванов Сергей?

– Да.

– Ясно.

Милиционеры вышли, а в душе Ветрова появилось недоверие к новичку. «Мурата явно узнал мент, а затем попытался исправить свою оплошность… Не подсадная ли утка этот мужик? Надо быть осторожным… Запросто могут подсадить кого-либо из своих, чтобы выпытать…»

Они в полной темноте поужинали, и в этот момент загорелась электролампочка. Мурат, явно повеселев, сказал:

– Смотри, каким ярким свет после темноты кажется.

Ветров, устраиваясь на своем ложе, сказал:

– Ты как хочешь, а я буду спать.

Мурат возбужденно сказал:

– Понимаешь, меня явно милиционер узнал… А кто он, не знаю, я же из-за темноты его лица не видел… Сергей, ты обратил внимание, как он воскликнул «Мурат»?

– Нет, не обратил, – безразличным тоном ответил Ветров, а Мурат прошелся по камере и, размышляя вслух, произнес:

– Это был точно чеченец, хотя и говорил по-русски… Если он меня знает, значит, я могу его попросить, чтобы маме записку передал. Мне ее надо успокоить, ей нельзя с ее сердцем волноваться.

– А что, у тебя, кроме мамы, братьев, сестры, больше никого нет?

– Конечно, есть. Но они далеко, к тому же их села в зоне боевых действий, где практически контролируется каждый дом и отсутствие хотя бы одного члена семьи вызывает подозрение – считают, что ушел в горы. Правда, есть у меня двоюродная сестра в Армуте.

– Где-где? – Ветров еле сдержался, чтобы не вскочить с нар, он с трудом скрывал свое волнение. Еще бы! Мурат назвал Армут – то селение, где снимали на видео Ветрова, выдавая его за убийцу жителей села. А Мурат продолжил:

– Почти всех жителей Армута бандиты убили и выдали это за дело рук федеральных сил. Говорят, даже по телевидению всей Европе показывали.

– Да, я тоже слыхал об этой резне, но там шла речь о том, что всех жителей в этом селении убили…

– Это неправда, девятнадцать человек, в том числе и моя двоюродная сестра, остались живы. Некоторые остались в живых потому, что в момент нападения на село отсутствовали в нем, а человек десять-одиннадцать смогли спрятаться.

– И твоя сестра?

– И она… Смогла незаметно за угол дома шмыгнуть и в кустах у дувала спрятаться.

– А как ее семья?

– Отца, маму и четверых детей убили. Слава Аллаху, Фатима не видела… Не думала, что эти нелюди пришли и к ним.

Ветров чувствовал, что буквально все тело охватила дрожь. Чтобы не выдать сильнейшего волнения, он заставил себя повернуться лицом к стене.

Мурат решил, что утомил сокамерника своим рассказом, и, кряхтя от болей в теле, забрался на верхнюю часть нар, затих.

А Ветров терзался в сомнениях:

«Вот так удача! А вдруг провокация? Может, меня узнали и, подсадив наседку, подбрасывают дезу? Но мужик вроде правду говорит, располагает к себе, вызывает доверие…»

И перед его глазами всплыла картина, которую ему демонстрировал следователь военной прокуратуры: стрельба, отрезание голов, вспарывание детям животиков и на фоне всего этого он – майор Ветров, стоит у калитки, положив на дверку автомат, палец – на спусковом крючке…

Роман так задумался, что не слышал, как Мурат спрыгнул с нар, и вздрогнул, когда тот толкнул его в плечо:

– Сергей, тебе плохо?

Ветров встрепенулся и сел:

– Нет, просто что-то приснилось.

– Но ты же стонал, что-то мычал…

– Прости, это бывает у меня.

– Ничего… Я понимаю, тебе тоже нелегко. Скажи, чем тебе помочь?

– Спасибо. Давай лучше спать, утром поговорим.

– Как говорится, утро вечера мудренее, – согласился Мурат и опять кряхтя взобрался на второй этаж нар.

Но уснуть они не успели. В дверях послышался шум. Кто-то открывал засовы, но делал это осторожно, тихонько. В дверном проеме показался сержант милиции. Он тихо позвал:

– Мурат, ты не спишь?

Мурат сел и увидел милиционера:

– Ахмат! Ты?!

Милиционер приложил палец ко рту:

– Тише! Не шуми, дорогой, нас могут услышать. Это я светил фонариком и сразу же узнал тебя, но, сам понимаешь, я же был не один… За что тебя задержали?

Мурат коротко сообщил причину и, увидев, что Ветров не спит и с интересом наблюдает за ними, пояснил:

– Сергей, это мой родственник – Ахмат. Он из Грозного, – Мурат повернулся к родственнику. – Ахмат, ты можешь дать мне листок бумаги, ручку или карандаш? Я напишу записку и очень прошу тебя, дорогой, передай ее моей маме.

– Конечно, я все сделаю. Сейчас принесу. – И Ахмат направился к дверям, но его окликнул Ветров:

– Ахмат, одну минуту, – увидев, что милиционер остановился, Роман встал с постели и пересел на табурет. – Я здесь тоже, как и Мурат, оказался случайно, ты же сам знаешь, в каком положении сказались мама Мурата и маленькие дети. Скажи, как они проживут? А Мурата и меня, скорее всего, могут продержать немало недель и даже месяцев.

– Я понимаю, – согласно кивнул Ахмат, – у нас же военное положение.

– Я хочу внести предложение: помоги нам бежать…

– Бежать?! – воскликнул Мурат. – Но какой смысл? Я приду домой, а через день меня снова заберут. Потом еще хуже будет.

– Не заберут! Если мы уйдем вдвоем, то я позабочусь, чтобы тебя больше не трогали, оставили с мамой.

– А как ты это сделаешь? – поинтересовался Ахмат.

– Я напишу одному большому человеку в Грозном записку, а ты передашь ее тому человеку.

Милиционер, явно колеблясь, спросил:

– А где гарантия, что ты не обманываешь?

– Я вместе с Муратом в село пойду. Подумай сам, Ахмат, если мы убежим, то твое начальство не станет поднимать шум, ведь им же самим не поздоровится. Твои начальники знают, что нас задержали без оружия, никаких доказательств нашей причастности к преступлениям или связям с бандитами нет. Они наверняка предпочтут замять это дело и махнут на нас рукой: подумаешь, пара бомжей сбежала. Даже вряд ли будут наказывать кого-либо из вас, кто ночью дежурил в отделе. Зачем шумиху-то поднимать? А мы с Муратом где-нибудь в селе или Армуте переждем, пока ты записку в Грозный доставишь. Скажешь начальнику, что надо срочно на денек в Грюзный к семье съездить, и махнешь туда.

Ахмат растерянно посмотрел на Мурата:

– Ты как считаешь?

Мурат явно был в смущении:

– Я не хотел бы, чтобы у тебя, Ахмат, из-за меня были неприятности… Но если меня будут здесь долго держать, то я не знаю, как мать выдержит…

– Мужики, – снова заговорил Ветров. – Это единственный шанс. Мы же не только не оказывали сопротивления, но и убежим, не причинив никому никакого вреда. Решайте, я старше и опытнее вас. Поверьте, я не убийца и даже не вор. У меня есть свой интерес в Чечне, чисто личный, отвечающий интересам и чеченцев, жителей Армута в частности, – Роман обратился к Мурату. – Я, конечно, понимаю, с тобой мы не успели хорошо познакомиться, свою историю я тебе расскажу, и ты поймешь, что мы не сделали ошибки. Для моего рассказа необходимо время, а у нас его нет, надо принимать решение.

– А как мы убежим? – смущенно поинтересовался Мурат.

Ветров обратился к милиционеру:

– Ахмат, как отсюда незаметно уйти? Ты же наверняка знаешь!

Помявшись, Ахмат сказал:

– В двенадцать ночи я заступаю на дежурство во дворе. Можно уйти через небольшое окно в коридоре.

– А куда это окно выходит?

– Во двор. Я как раз буду в нем дежурить.

– А со двора как выйти?

– Я открою калитку, ключи же у меня будут.

Ветров повернулся к своему сокамернику:

– Мурат, ты знаешь дорогу домой?

– Конечно, знаю.

– Ночью сможем пройти?

– Думаю, что да. Здесь же пятнадцать километров. Если быстро идти, то к утру можем быть дома, – он повернулся к родственнику. – Ахмат, поможешь нам?

– Помогу! Аллах же видит, что не бандитам помогаю. Готовьтесь, после полуночи пролезьте в окно, я с той стороны вытащу стекла.

– А запоры на дверях камеры?

– Я их оставлю открытыми. Старший наряда не знает, что я здесь. Не думаю, что кто-либо вздумает идти проверять камеру. Будем надеяться, что Аллах поможет нам в нашем деле…

Глава 34. Антитеррористический центр

Генерал-лейтенант Пулихов проводил совещание с руководителями силовых органов и вооруженных сил, задействованных в Чечне. Перед участниками совещания выступал заместитель начальника Генерального штаба. Подтянутый генерал-полковник лет пятидесяти водил лазерной указкой по карте Чечни и различным диаграммам, развешанным на стене, и хорошо поставленным голосом излагал военно-политическую обстановку в Чечне:

– Таким образом, мы можем с вами констатировать, что боевые действия в Чечне, как бы их ни называли политики – миротворческими, профилактическими акциями – четко показали, что армия, которая на протяжении десятилетий училась и готовилась воевать по классическим схемам обороны и наступления на видимого противника с использованием масштабных театров боевых действий, с глубокими прорывами танковых армад, ударами авиации и ракетно-артиллерийских систем, десантированием полков и даже дивизий в глубокий тыл противника, армия, которая готовилась отвечать ударом на удар даже с применением ядерного оружия, оказалась неспособной вести локальные боевые действия на ограниченной горно-лесистой территории, где применение тяжелой боевой техники крайне ограничено. В то же время потребность в усилении военного присутствия на Кавказе день ото дня растет. В связи с этим принято решение направить в Кавказский регион две горные бригады. Первую бригаду решено разместить в Ботлихском районе Дагестана, пограничном с Чечней. Она расположится на стыке границ трех государств – Азербайджана, Грузии и России. Бригада перекроет горные перевалы, через которые иностранные наемники и террористические банды проникают в Чечню. Район дислокации второй бригады – территория Карачаево-Черкесии. Нашим аналитикам пришлось здорово поработать, чтобы просчитать точные места размещения этих бригад. В Дагестане в последние три месяца совершено более семидесяти терактов в отношении сотрудников госвласти и правоохранительных органов. К сожалению, Карачаево-Черкесия, по агентурно-разведывательным данным, все больше становится оплотом ваххабизма на всем Северном Кавказе, поэтому создание двух новых горных бригад вызвано соображениями не только внешней, но и внутренней безопасности России. Мощная бригада спецназа полковника Ивняка остается стержнем вооруженных сил в Кавказском регионе. Она может проводить как чисто военные операции, так и локальные боевые действия, вести разведку и выполнять специфические задачи по ликвидации террористов на территории всего региона…

Генерал-полковник подробно рассказал о принимаемых мерах по финансированию создаваемых бригад, исчисляемому суммой более десяти миллиардов рублей:

– Местные регионы только в виде налогов получат миллиардные прибыли плюс деньги на строительство дорог, подводку газа и электроэнергии в села, снабжение этих районов водой.

Затем докладчик подробно ответил на вопросы. Особое оживление среди офицеров вызвала информация о том, что в составе каждой бригады будут разведрота, мобильная и вертолетная рота с вертолетами, созданными для боевых действий в труднодоступной местности. Генерал-полковник сообщил, что в каждой вертолетной роте будет несколько беспилотных летательных аппаратов, способных вести разведку в горах.

В ходе обмена мнениями все с сожалением констатировали, что опыт горной подготовки за последние десятилетия утерян. Вспомнили, как в годы Великой Отечественной войны на Кавказе наши подразделения, укомплектованные альпинистами, успешно воевали против немецких «эдельвейсов».

Генерал-полковник, ответив на все вопросы, объявил совещание законченным. После этого были намечены занятия по группам. Генерал-лейтенант Пулихов после ряда сообщений для участников совещания приказал полковникам Ивняку и Алексееву зайти к нему в кабинет.

Ивняк и чуть прихрамывающий Алексеев, который в ходе операции подвернул ногу, приблизились к кабинету Пулихова, и комбриг открыл дверь. Это была приемная, за столом сидел капитан. Он встал и вежливо пригласил старших офицеров в кабинет генерала. Ивняк и его начштаба думали, что в кабинете кроме Пулихова будет и генерал-полковник, но Пулихов был один. Он приветливо произнес:

– Входите, входите, бойцы! Присаживайтесь, – и указал на три кресла у журнального столика, на котором стояли две бутылки с минеральной водой. Пока офицеры устраивались в мягких креслах, генерал спросил:

– Что будете, чай, кофе?

Не сговариваясь, полковники попросили кофе. Пулихов приоткрыл дверь в приемную:

– Организуйте нам кофе!

Затем тоже устроился в свободном кресле и шутя произнес:

– По-хорошему, мне бы вам по рюмке предложить, но, сами видите, высокое начальство в центре находится.

– Ничего, товарищ генерал-лейтенант, у нас не заржавеет, подождем до следующей оказии, – ответил шуткой Ивняк.

– Кстати, как у вас в бригаде со спиртным?

– Со спиртным хорошо, а вот без него не очень, – подал голос Алексеев.

– Что касается дисциплины в бригаде, – пояснил Ивняк, – то грех жаловаться, да и укомплектована она, вы же знаете, каким контингентом. Пожалуй, все знают меру в этом деле, – указал он пальцем на бутылки с минералкой.

– Согласен. Люди у вас что надо.

Вошел капитан с подносом, чашками, кофейником и сахарницей. Он аккуратно разлил по чашкам кофе и молча удалился.

Пулихов посмотрел на Алексеева:

– Устал? Вижу, прихрамываешь, что с ногой?

– Мелочь, товарищ генерал-лейтенант, подвернул немного, ну а что касается усталости, то всем досталось.

– Главное, потерь нет, – удовлетворенно сказал Ивняк, – Иван Петрович четко провел операцию.

– Да, результат хороший, – согласился Пулихов. – Я и хотел вас послушать, поэтому попросил разрешения у генерал-полковника не сопровождать его по центру, он понял это. Что дали допросы пленных? К каким выводам вы пришли?

– Пленных уже забрали контрразведка ФСБ и прокуратура. Мы, конечно, успели с каждым поговорить, – начал доклад полковник Ивняк. – К сожалению, Хаккиму с довольно большой группой удалось улизнуть от нас. Показания пленных позволили узнать, что Хакким направил в населенный пункт, где находится колония строгого режима, какую-то женщину. Это нас насторожило, потому что, по словам троих пленных, которые обладают отрывочными сведениями, в этой колонии отбывают наказание преступники, осужденные за терроризм, что наводит на мысль о специфике задания, скорее всего, связанного с колонией.

– Может, она связная? – предположил Пулихов.

– Возможно. Значит, в колонии или в населенном пункте, где она находится, имеется хотя бы один, а может, и больше людей Хаккима. Вызывает у нас настороженность и то, что Хакким перед нашим ударом направил через границу с Грузией какого-то головореза славянской внешности.

– А почему головореза?

– Пленные сообщили, что он собственноручно отрезал голову российскому солдатику, попавшему в руки Хаккима.

– Что известно об этом головорезе?

– Кроме общих примет – ничего.

– Дали эту информацию оперативникам?

– Так точно, – кивнул головой Ивняк и добавил: – И о пленных, которые сообщили об этом. Теперь – самое тревожное. – Ивняк сделал паузу, маленьким глотком отпил кофе и продолжил: – Говорить страшно, но, похоже, в бригаде имеется «крот» Хаккима, причем из числа старших офицеров, которые допущены к секретам.

– Этого еще не хватало! – воскликнул Пулихов. – Ну, выкладывайте.

– Дело в том, что незадолго до нашей атаки на базу Хаккима его предупредили, поэтому он успел уйти. Он даже пожертвовал большей частью своей объединенной банды и не стал никого предупреждать об атаке. Это говорит о том, насколько важный источник Хаккима находится в бригаде.

– Может, этот «крот» и сдал капитана Севрука? От него же никаких сигналов?

– Никаких, как в воду канул. Но мы надеемся, Севрук очень опытный офицер.

От внимания генерал-лейтенанта не ускользнуло то, что полковники вдруг переглянулись, словно молча спрашивая друг друга о чем-то. Генерал произнес:

– Чувствую, это еще не все. Давайте, выкладывайте.

Ивняк достал из кармана конверт, вынул из него листок, исписанный мелким почерком, и молча протянул его генералу, который подошел к письменному столу, взял очки и, возвратившись на место, стал читать вслух:

«Здравия желаю, товарищ полковник! Докладывает майор Ветров. Из-за нехватки времени докладываю главное – я ни в чем не виновен. Попав в ситуацию, которая не позволяла мне что-либо опровергать, я сбежал из госпиталя. Передо мной одна задача – доказать свою невиновность и разобраться с Хаккимом. Я уже в Чечне. Считайте, что выполняю спецзадачу…»

Генерал прочитал просьбу не трогать Мурата и его семью. Ивняк пояснил:

– Просьбу Ветрова я выполнил, команда в отношении этого Мурата по линии МВД и ФСБ прошла.

– Да, ни хрена себе, – задумчиво потер подбородок генерал. – А вдруг в бригаде действительно сидит «крот»?

– Будем работать, чтобы выявить его.

– А как Ветров? Вы верите в него?

– Мы хорошо его знаем, товарищ генерал-лейтенант, мы за него ручаемся, он – наш человек, проверенный.

– Не возражаю, ну а вы продолжайте работать по Хаккиму, не забудьте о капитане Севруке. Все, что необходимо вам, я предприму. Что касается информации о казненном солдате, мужчине славянской внешности и женщине, отправленной Хаккимом в место, где расположена колония с осужденными террористами, – обобщите и доложите отдельной справкой.

Офицеры встали. Генерал пожал им руки и на прощание приказал:

– Всех, кто отличился, в том числе полковника Алексеева, представьте к награждению и поощрению…

Алексеев, а за ним Ивняк вышли из кабинета, а генерал, оставшись один, подошел к окну и, глядя на небольшую площадь, долго думал о чем-то. Затем он направился к своему креслу и набрал номер телефона генерала Ветрова. После нескольких протяжных гудков в трубке послышался голос:

– Ветров слушает.

– Игорь Николаевич, приветствую вас! Это Пулихов.

– Здравствуйте, Михаил Андреевич!

– Как вы там, держитесь?

– Как говорится, слава богу, держимся. Сегодня сняли группу из трех человек, которые на «Мерседесе» направлялись в Москву. Везли почти три килограмма опиума и шестьдесят килограммов пластита. Похоже, их в Москве дожидается достаточно сильная террористическая группа, которая специализируется на терроризме и торговле наркотиками.

Связь была закрытой и надежно защищенной, поэтому генералы вели разговор и на секретную тему. Пулихов спросил:

– Как ведут себя задержанные на допросе?

– Двое уже дали весьма интересные показания, которые позволяют вычислить московскую группу.

– При задержании не пытались сопротивляться?

– У нас хороший источник, и его информация о передвижении этой тройки, наличии у них автомата Узи, трех пистолетов и десятка гранат, а также другого груза позволила нам спланировать операцию по задержанию во время их отдыха в мотеле. Взяли сонных и тепленьких. Кстати, я только что подписал на ваше имя информацию и сейчас буду говорить с московскими коллегами. Договоримся о взаимодействии.

– А что третий, молчит?

– Молчит. Мы его уже прокрутили по учетам. Был в банде Басаева. Четыре года назад был пойман и за серию терактов осужден, но до нашей колонии не довезли, по пути ему удалось бежать. Так что свои пятнадцать лет ему придется отсидеть здесь, ну и, конечно, добавят ему за новые преступления. Сейчас следователь и опера готовятся к его повторному допросу. Думаю, что поплывет, слишком многое мы знаем, чтобы не расколоть его.

– Наша помощь нужна?

– Мы как раз и написали об этом. Сообщаем их маршрут, который начинается в Чечне. Но там они только получили груз, а как он попал в Чечню – неизвестно. Информацию о банде и местах нахождения ее некоторых членов мы вам изложили.

– Хорошо, мы подключимся, а пока поздравляю вас с этим успехом. А позвонил я вам, Игорь Николаевич, вот почему. Дело в том, что Роман объявился в нашем регионе.

– Что вы говорите! – воскликнул Ветров. – Что, пришел в бригаду?

– Нет, Игорь Николаевич, он решил бороться с Хаккимом в одиночку.

– Как в одиночку?

– Он думает, что в связи с его побегом из госпиталя, как считает, из-под ареста, его ловят. Очевидно, не знает, что следствие доказало его невиновность и что сейчас идет расследование в отношении его бывших обвинителей. Роман неожиданно прислал в бригаду, на имя полковника Ивняка, записку. Чувствуется, у него есть план, как добраться до банды Хаккима. Мы попытаемся связаться с вашим сыном и скоординировать наши с ним действия. Скажу честно, его опыт, умение и настойчивость нам очень нужны. Так что, Игорь Николаевич, не переживайте, нашелся ваш сын.