Текст книги "А он не вернулся из боя"

Глава 22. Гиза

Сидя на большом камне, согреваемым восходящим солнцем, Бровиков снова задремал. Когда очнулся, ателье как раз открылось. Решил выждать минут пять – а вдруг работники только пришли и сейчас готовятся к работе.

Зайдя в ателье, где была полутьма, Андрей несколько минут стоял, дожидаясь, когда глаза привыкнут к этому мраку, а затем направился к стойке, за которой сидел араб и перелистывал журнал заказов.

Бровиков поздоровался по-английски и протянул квитанцию. Араб заглянул в журнал, оглянулся и кого-то позвал. Из глубины помещения донесся голос, и приемщик, возвратив Андрею квитанцию, пригласил пройти вглубь. Сделав с десяток шагов, Бровиков увидел мастера, который снимал у него мерку, и поздоровался. Тот в ответ кивнул головой и жестом показал на высокий стул с подставкой для ног, садись, мол.

Немного повозившись, Андрей взобрался на стул и почувствовал себя удобно. Здоровая нога хорошо устроилась на подставке. Мастер внимательно посмотрел на ботинок на уцелевшей ноге и весело что-то сказал. Смысл этих слов Андрей понял позже. Мастер, развязывая ремни, удерживающие деревянный протез, спросил:

– Афганистан?

– Да, – по-русски ответил Бровиков и прикусил язык. Он же подсказал мастеру, что он русский.

А мастер, сняв протез и глядя на грязные бинты и подстилку в марганцовке, сморщил нос, показал пальцем на заживающую рану. Андрей и без переводчика понял, что он проворчал, что от раны идет неприятный запах. Мастер спросил:

– Мина?

– Да, мина.

Мастер ткнул ему пальцем в грудь:

– Рашен?

– Да, – ответил Андрей.

Мастер проявил интерес и задал следующий вопрос:

– Москау?

– Да, Москва.

– О-о, – сказал мастер, снова указав на рану, пошел в дальний угол комнаты.

«Наверное, руки моет после этих тряпок», – подумал Андрей, но удивился, увидев, что тот несет пластмассовый тазик с водой. Он поднес к Бровикову подставку, поставил на нее таз и жестами показал: давай, мол, сунь сюда свою культю.

Пока Андрей промывал свою рану, мастер принес вату, бинт и флакончик с йодом. Протер бинтом рану, смоченную водой, взял кусок ваты, смочил йодом и смазал рану. Она сильно заныла, но Андрей не издал ни звука. Еще бы! Совершенно чужой человек обрабатывает его рану. Мастер сделал из ваты и куска бинта тампон, приложил его к ране и профессионально забинтовал. Андрей спросил:

– Доктор?

– Ноу, легион, Франция.

Затем мастер достал из-за спины один из стоявших там протезов, и началась процедура примерки. Мастер надевал на культю протез, внимательно присматривался, подтягивал ремешки, подкручивал гайки. Закончив, он облегченно откинулся на невысокую спинку своего стула и жестом показал: «Вставай!»

Бровиков поднялся и осторожно нажал оставшейся частью правой ноги на протез. Боль была не очень сильной, как с деревянной ходулей. Он радостно произнес:

– Окей! Thank you!

– Да, да, – произнес по-русски мастер и достал из ящика ботинок на левую ногу, снял старый и надел новый. Теперь Андрею стало ясно, почему мастер обрадовался, когда увидел размер его ноги. Оказывается, он угадал его и подготовил клиенту подарок – обувь и на протез, и здоровую ногу. И вот Андрей на «своих» ногах. Попытался сделать пару шагов, но было не очень удобно, к боли добавилась неуверенность. Казалось, если сделаешь следующий шаг, то грох нешься. Мастер, улыбаясь, подал Андрею костыль и жестами объяснил, что есть смысл некоторое время походить с костылем, а затем, – он указал пальцем на ряд, где стояли всякие трости, палки для продажи, – можно поменять костыль на одну из них.

У Бровикова мелькнула мысль, не купить ли ему палку. Но он тут же отбросил ее, ведь протез для правой ноги, а загружать перевязанную левую руку не стоит. Он показал мастеру на ботинки и потеребил пальцами, мол, сколько за них? Мастер улыбнулся и, отрицательно покачав головой, сказал: «Сувенир!» Он проводил клиента к выходу, пожал ему правую руку у локтя и произнес: «Гуд бай!»

Выйдя из мастерской, Бровиков увидел лоток с козырьком, а там – шаурма. У Андрея потекли слюнки. Во-первых, он был голодный, а во-вторых – такая вкуснятина. Он подошел к лотку и прочитал на листке бумаги стоимость порции. Показал наугад на верхнюю строчку, где было написано два фунта. Продавец, толстый араб, начал большущим ножом срезать с висящей на вертеле большой туши барана тонкие слои мяса. Не прошло и пяти минут, как Андрей получил завернутую в лаваш еду. Оглянулся, где бы присесть, ведь держать еду и костыль в одной руке трудно. Продавец заметил это и громко крикнул кому-то в задней части лотка. Оттуда выскочил пацаненок лет восьми. Он принес Бровикову металлическую табуретку. Андрей поблагодарил мальчика кивком головы и стал с жадностью уплетать шаурму. Невдалеке он заметил продавца соков. Охлажденный автоматом оранж диктовал: поешь и подходи ко мне. Ел не спеша, заодно обдумывая, что делать дальше. Добираться ближе к центру, а дальше что? Нет, не годится. И вдруг мелькнула мысль: что если махнуть на рынок труда? А как называется этот населенный пункт? У кого бы спросить?

Он доел шаурму, подошел к продавцу соков, протянул ему фунт. Продавец налил в полиэтиленовый стакан сок и дал несколько монет сдачи.

У Бровикова уже созрел план действий. Стараясь не нагружать раненую ногу, он делал упор на костыль. Он решил поймать такси и приблизился к кромке дороги. Машин проносилось много в обе стороны. Он понимал, что стоит на дороге в сторону Гизы. Проголосовал, и первое же такси остановилась. Спросил:

– Гиза?

Таксист согласно закивал и потянулся открыть переднюю дверь, но Бровиков показал костыль и направился к задней. Машина была большая, «мерседес», с просторным салоном. Андрей устроился удобно. Когда сел, почувствовал облегчение: пока двигался, нога уже стала побаливать, чувствовалась усталость.

Шофер понял, что везет иностранца, и решил уточнить, где пассажир хочет сойти. Громко спросил:

– Хеопс? Хефрен?

Андрей понял, что он имеет в виду, и, зная, что самая большая – пирамида Хеопса, назвал ее. Таксист, желая услужить инвалиду, съехал с шоссе и подъехал поближе к пирамиде. Андрей протянул ему пять фунтов, таксист поблагодарил. По его виду Андрей понял, что заплатил ему щедро. Вышел из машины, она тут же уехала, а он, щуря глаза, начал осматриваться.

Что такое пирамиды Гизы, он, конечно, знал, но сейчас своими глазами увидел величественность этих сооружений. Бровиков был уверен, что здесь он сможет встретить тургруппу из Советского Союза, а сопровождать ее будет русскоязычный местный гид. Это даст возможность узнать, где находится рынок труда. Позже он узнал, что его точное название – «рынок рабов».

Андрей приблизился к пирамиде Хеопса и присел на большой кусок каменного блока, который валялся недалеко от нее. Блок был сильно нагрет солнцем, и, почувствовав это тепло, Бровиков с юмором подумал: «Ну что, капитан, мог ли ты представить, что когда-нибудь будешь сидеть на многих эпохах сразу и греть свою задницу на истории?»

И вдруг он увидел, как из туристического автобуса высыпали человек двадцать туристов. Чутье подсказало: русские, наши! Во главе группы шла экскурсовод. Андрей понимал, что задавать вопросы гиду в присутствии туристов не следует, и решил присоединиться к группе, а заодно и послушать рассказ гида. Она как раз остановилась недалеко от него, подождала, пока подтянутся все, и начала:

– А сейчас мы находимся на самом известном месте всей Африки – это архитектурный памятник античности – великие пирамиды на плато Гизы. Здесь Нил граничит с ливийской пустыней. Следует отметить, что расположение этих исполинов определили жрецы-астрономы. Говорят, что ими руководил Разум из Космоса. Геродот назвал эти строения первым чудом света. Например, пирамида Хеопса, перед которой мы сейчас находимся, высотой 149 метров, своей вершиной она смотрит строго на Полярную звезду.

За пирамидой Хеопса мы видим вторую по высоте – пирамиду Хефрена. Она построена в 2 558 году до нашей эры. Приподнятая на десять метров на возвышенности, она кажется выше великой пирамиды Хеопса. Построена она по указу сына и преемника Хеопса фараона Хафра. История рассказывает, что Хафр превзошел отца в необузданной жесткости. Ненависть народа к правителю была огромна, и царя похоронили не в пирамиде, а в тайной гробнице.

Завершает ансамбль Великих Египетских пирамид пирамида Менкаура. Как видите, она самая низкая из трех и стоит в отдалении от пирамид Хуфу и Хафра. Недалеко от главной пирамиды вы можете увидеть статую Большого Сфинкса – лежащего льва с головой человека. Он как бы сторожит город мертвых. Это самая большая по размерам статуя на Земле. Я вам в дороге рассказывала о ней. Сейчас вы можете осмотреть все эти строения и сфотографироваться. Встречаемся через час у автобуса.

Не дождавшись, пока все разойдутся, гид направилась в сторону автобуса. Догнать ее Бровиков конечно не мог и потихоньку пошел вслед за ней. Когда он подошел к автобусу, дверь его была закрыта, а гид сидела на переднем сиденье. Он осторожно постучал костылем в дверь. Женщина с недовольным видом посмотрела на него.

«Видно, думает, что я буду просить милостыню», – подумал Андрей и жестом попросил открыть дверь. Водитель нажал на кнопку, и дверь открылась. Бровиков сказал:

– Простите меня, но я отстал от своей группы. Не подскажете, как называется населенный пункт, где находится рынок труда? Туда должна была ехать моя группа.

Женщина, поняв, что ошиблась, думая, что это бомж, ответила:

– Ну, во-первых, этот рынок называется «рынок рабов», там люди нанимаются на работу. А населенный пункт называется Сахар – это сокращенное название, его знают все водители. Наверное, вашу группу повезли смотреть разрушенный дворец или гробницы?

– Да, да. Но говорили о рынке труда. А сколько до него километров?

– Чуть больше шестидесяти. Доехать вы туда можете на любом автобусе, идущем в сторону Асьюта, или же, если у вас найдется пятнадцать долларов, вас туда с удовольствием довезет любой таксист.

– Спасибо вам! А где можно поймать такси?

– Вам лучше встать на дороге вблизи первой пирамиды. Напротив нее чаще всего высаживаются пассажиры.

– Спасибо, извините за беспокойство! – сказал Андрей и, попрощавшись, направился вдоль шоссе в сторону пирамиды.

Несмотря на усиливающуюся боль раненой ноги, у него поднялось настроение. Пока всё шло хорошо. Он остановился напротив пирамиды Хеопса, достал из потайного карманчика все свои египетские деньги и положил их в правый карман брюк. Оставшиеся доллары сунул обратно. Его беспокоило, что у него не осталось мелких купюр. А где и как разменять сто долларов, он не знает, да и демонстрировать стодолларовую купюру опасно. Гамаль – пример.

Вот метрах в десяти остановилось такси, из машины вышли двое пассажиров, и таксист начал трогаться с места. Андрей взмахнул костылем, и автомобиль остановился. Приблизившись к передней дверке, которую водитель предусмотрительно открыл, Бровиков спросил:

– Шеф, в Сахар довезешь?

И вдруг слышит:

– Ти – русский, Советский Союз?

– Да, я из Советского Союза. Приятно, что ты знаешь русский.

– Чуть-чуть знать. Сколько заплатишь?

– А сколько надо?

– Пятнадцать долларов Америка или шестьдесят фунтов.

– А сдачу со ста долларов найдешь?

Водитель достал свои доллары и пересчитал.

– Восемьдесят два и пять фунтов, окей?

– Окей! – согласился Бровиков и, увидев, что водитель протягивает ему деньги, понял, что он хочет рассчитаться сразу.

– Один момент! – бросил Бровиков, сел на заднее сиденье, расстегнул поясной ремень, достал сотню долларов и протянул через спинку сиденья водителю, приняв из его рук сдачу. Машина понеслась вперед.

Андрей еще раз подумал: сегодня ему пока везет, заодно и сотку долларов разменял. Пока ехал, незаметно отсчитал шестьдесят долларов и, сунув их в потайной карман, затянул пряжку на ремне. Остальные деньги положил в правый карман брюк, с облегчением откинулся на спину и подумал: «Как научил меня Гамаль, здесь с деньгами не шути! Правда, помогать таксисту ремонтировать мотор я уже не буду, а для защиты есть костыль».

Ехать, по его подсчету, было около часа, и он позволил себе задремать.

Глава 23. Москва

На следующий день после отъезда Коблик, Чайкиной и Бровиковой Бочаров с Бунцевым пришли домой к Леоновым. Встретили их мама Леонова и сам Антон. Они сообщили, что Николаевы ночью уехали в Иваново, а отец Антона еще на работе. Мать пригласила гостей в зал, где они устроились на диване, и занялась подготовкой стола.

Бунцев и Бочаров начали рассказывать Антону, как они все батальоном искали его. Бочаров добавил:

– Даже генерал Дубик принимал участие, подключил дополнительные силы, вертолеты. Он сам побывал в том месте, где была твоя позиция, и так же, как и мы, пришел к выводу, что тебя взрывом отбросило в глубокую пропасть. Кстати, мы доложили командующему просьбу, чтобы тебя представили к медали «За отвагу», а он приказал переделать представление на орден Красной Звезды. Правда, о результатах пока известий нет.

– Чертовы горы! – чертыхнулся Бунцев. – Сколько наших людей поплатились жизнью, будучи сброшенными, чаще всего взрывами мины или гранаты, в пропасть.

– Командир роты Бровиков тоже был сброшен в ущелье. Скорее всего, погиб, – добавил Бочаров.

У Леонова сперло дыхание. Что делать? Рассказать командирам о Бровикове? Но как быть с клятвой, данной капитану?

Затем командиры рассказали еще одну новость. Оказывается, начался вывод советских войск из Афганистана.

– Наш батальон вывели в числе первых, сейчас он находится в Подмосковье, ожидаем дальнейших решений, – пояснил Бунцев.

Бочаров добавил:

– Ходят слухи, что когда выйдет вся дивизия, то, вполне возможно, будет дислоцироваться в Беларуси.

– Да, немало ребят из этой республики сложили свои молодые головы или получили ранения, – размышлял вслух Бунцев и вдруг вспомнил: – Да, Антон, поздравь майора Бочарова – он уже четвертый день как заместитель командира батальона.

Леонов протянул руку Бочарову:

– Поздравляю, Евгений Михайлович! Мы рады, что командир нашей роты наконец замечен большим начальством.

– Никто не знает, что замышляет наш генсек Горбачев? Куда он приведет нашу страну? Уж слишком сошелся с Соединенными Штатами. Похоже, безопасность страны его не особо беспокоит, – грустно сказал майор, – слишком не по-дружески он настроен к Афганистану, да и чувствуется его безразличие к тем, кого Родина направляла в Афганистан. Представьте, наш батальон, к примеру, и два полка, выведенные из Афгана, размещены в чистом поле. А как быть зимой? В палатках не выдержишь.

Неожиданно раздался звонок. Мать подняла трубку и громко крикнула Антону:

– Сынок, это тебя!

Антон взял трубку:

– Слушаю!

– Это говорит майор Новиков Александр Павлович – военная контрразведка. Я прошу вас завтра прибыть в ВКР по городу Москве к десяти утра.

– А в чем дело?

– Для разговора. Не опаздывайте. До завтра!

Леонов положил трубку и с недоумением произнес:

– Не понимаю, даже пару суток не дадут отдохнуть.

– В чем дело, Антон? – спросил Бочаров.

– Военная контрразведка требует явки.

Бунцев спросил:

– Он не представился? Фамилию не назвал?

– Майор Новиков.

– А, этот прощелыга. Он же к тебе в аэропорту цеплялся, помнишь?

– Да, помню.

Поморщившись, Бунцев сказал:

– Гадкий мужик. Чуть больше года был в Афганистане, в Кандагаре. Я случайно встретился с его командиром Садыковым. Он рассказал мне, что Новиков был там советником по линии КГБ. Трус редкий, но гонористый, скандалист и провокатор. Конечно, об участии в боевых он и слышать не хотел, при обстреле города в любую щель лез, один раз под кровать спрятался и в штаны от страха наложил. Дошел до доносов на своих товарищей. Писал председателю КГБ, даже лично Горбачеву, поливал грязью своих же товарищей, а их было всего пять человек.

– Анонимки писал? – спросил Леонов.

– Нет, от своего имени, представлялся «участник боевых действий», хотя от любого выстрела чуть в обморок не падал. Его командир рассказывал о нескольких случаях с этим майором, которые опозорили не только этого негодяя, но и всю систему КГБ. Его, как «афганца», отозвали на время в Москву из Минска для участия в розыскных мероприятиях пропавших без вести. Отвратительный тип. Не знаю офицера, который, как он, уехал бы из Афгана без награды Родины. Но в то же время его-то бояться и нечего.

– Мы с Николаевым привезли с собой лоскут ткани с письмом от наших ребят, где они расписались кровью, чтобы можно было по ДНК определить их. А если Новиков потребует отдать лоскут ему, что мне делать?

После короткого раздумья Бунцев ответил:

– Лучше было бы официально передать начальнику контр разведки страны, ведь там расписались солдаты не только из Москвы и области. Но в то же время этот майоришка находится в единой группе. Придется, наверное, отдать, но потребуй составить акт передачи.

Затем Леонов начал подробно рассказывать, что ему пришлось пережить в плену. Тем временем мама Антона пригласила всех к столу, а после обеда командиры уехали.

Утром следующего дня отец подвез Антона в контрразведку. Они договорились, когда Антон будет выходить, позвонит отцу, и тот пришлет за ним машину.

Антон вошел в подъезд большого дома и, назвав постовому свою фамилию, сказал, что его вызвал майор Новиков. Постовой позвонил кому-то, сообщил о Леонове и, положив трубку на аппарат, сказал:

– Ожидайте, сейчас за вами придут.

Антон стал ждать. Прошло десять, двадцать, а затем и тридцать минут. Наконец появился прапорщик:

– Леонов?

– Так точно.

– Оружия, фотоаппарата при себе нет?

Леонов аж вспыхнул и, еле сдерживаясь, ответил:

– Ни танка, ни гранатомета тоже нет.

– Гм… Следуй за мной!

Они поднялись на второй этаж, прошли по коридору с десяток шагов, и прапорщик открыл дверь с номером 201. Пропустил Леонова вперед и вошел сам:

– Товарищ майор! Леонов сказал, что у него с собой нет даже танка и гранатомета. Может, обыскать?

– Ладно, обойдемся, свободен!

Прапорщик вышел, Новиков кивнул на стул:

– Проходи, садись.

Антон оказался в двух метрах от Новикова, сидящего за лакированным столом. Майор взял несколько чистых листов бумаги. Записал данные Леонова, в какой воинской части служил, когда и при каких обстоятельствах попал в плен, где его содержали душманы, кого из советских военнослужащих встречал в плену или среди душманов. Потом потребовал рассказать, как они с Николаевым оказались в Лондоне, а затем в Москве.

Леонов старался излагать точнее и полнее. Когда рассказывал, как он хотел броситься в пропасть, капитан вдруг усмехнулся:

– Забавно, а как собираетесь подтвердить, что все, что вы рассказываете, правда?

Леонов вспыхнул:

– А вы можете спросить об этом ишака, он может подтвердить!

На этот раз вспыхнул Новиков:

– Рядовой Леонов, не забывайте, вы еще не демобилизованы из рядов Советской Армии, а перед вами майор!

– Извините, товарищ майор, но какой вопрос, такой ответ.

– Ладно, валяйте, сочиняйте дальше.

Антон понял, что он закипает, и, еле сдерживаясь, ответил:

– Я вижу, сочиняете вы, а я, между прочим, говорю правду!

Майор измерил его с ног до головы презрительным взглядом и бросил в упор:

– С кем из иностранцев вы виделись, после того как исчезли из своего батальона?

Леонов машинально ответил:

– Товарищ майор, я был ранен, взрывом сброшен в ущелье. Кстати, многие из наших ребят попали в плен при таких же обстоятельствах.

– Хорошо, как вы можете доказать, что были ранены?

– Могу раздеться.

– Леонов, вы уходите от ответа на мой вопрос: с кем из иностранцев вы встречались, когда находились в плену?

Антон начал подробно рассказывать и о Людмиле Торн, и о Роберте и других иностранцах, которых запомнил. Отвечая, он заметил, что за спиной майра открылась не сразу заметная дверь. В кабинет зашел полковник, молча присел на стоявший слева от двери стул. Странно, но появление в кабинете старшего офицера подействовало на Антона успокаивающе. Новиков же вел себя в том же русле:

– Леонов, перед вами майор, который, между прочим, тоже не один год повоевал в Афганистане и, как говорится, понюхал пороху и крови, так что не надо мне тут рассказывать легенду, которую вам предложила вражеская разведка!

– Извините, товарищ майор, может вы и были в Афганистане, но что не воевали, это факт! Тот, кто понюхал пороху, так себя не ведет. Я готов доказать любому суду, что говорю правду!

– Суд – еще впереди! – перебил его Новиков, вскочил на ноги и, перегнувшись через стол, чтобы быть поближе к Леонову, громко повторил: – Суд впереди, Леонов и не надейся на Николаева! Он уже вчера начал говорить правду!

– Я уверен, что Николаев рассказал то же самое, что и я. Товарищ майор, я все время находился в плену, перенося издевательства, унижения, избиения, но я всегда помнил, что давал присягу Родине и что у меня есть семья, которая молится за меня и ждет, а мои однополчане, командование делают всё, чтобы помочь мне и моим товарищам-пленным. Вы не имеете права меня и других советских солдат, попавших в плен, подозревать в предательстве. Я не хочу вам, товарищ майор, предъявлять доказательства своей правды и прошу вас доложить вышестоящему руководству, что я прошу принять от меня доказательства!

Новиков смутился, но, быстро овладев собой, выпалил:

– Рядовой Леонов, вы что, хотите, чтобы я вас немедленно арестовал? Причем не только за хамство и оскорбление старшего по званию, но и по подозрению в дезертирстве и измене Родине?!

– Я просто не хочу с вами разговаривать! – ответил Леонов и отвернул лицо в другую сторону.

Полковник поднялся с места, подошел к Новикову и произнес:

– Сядьте, майор! Я бы вам посоветовал более уважительно относиться к боевым солдатам и офицерам!

Новиков, ошарашенный неожиданным появлением руководителя, сел и пробормотал:

– Ему нельзя верить!

– Он тоже вам не верит, – спокойно произнес полковник.

Обойдя стол, он приблизился к вставшему Леонову и протянул ему руку:

– Полковник Соколов Олег Олегович, начальник отдела военной контрразведки по Москве и Московской области. С прибытием вас, Антон Сергеевич! Хочу вас поздравить: сегодня подписан Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении вас орденом Красной Звезды. От души вас поздравляю!

Он посмотрел на Новикова и сказал:

– Свободен, майор!

Новиков суетливо собрал какие-то бумаги и, чеканя шаг, вышел из кабинета. Соколов сел на место Новикова:

– Вы уж простите нас за этого майора. Завтра отправим его к месту службы, в Белоруссию. Я послушал вас, не сомневаюсь в правдивости ваших слов. Кстати, Николаев уже в Иваново рассказал то же самое, что и вы. Я лично пришел, чтобы попросить вас рассказать о тюрьме в Бадабег. Мы знали, что это – крепость-база моджахедов и центр по подготовке душманов под руководством лидера Исламского общества Афганистана Раббани. Бадабег расположен в двадцати километрах от Пешавара. Расскажите мне, Антон Сергеевич, что вы помните.

– То, что там находилась разведка США, мы, конечно, догадывались. Крепость, как нам казалось, не старинная, ей максимум 30 лет. К нам часто наведывались представители душманов и иностранцы, среди них выделялась американка Людмила Торн и английский лорд по имени Роберт. Имен других я не знаю.

– А сколько было наших ребят?

– Около двадцати человек. В другом помещении содержались афганские военнопленные, их было приблизительно человек сорок. Рассказывали, что там якобы находился полковник афганской армии. Содержали нас в скотских условиях, за малейшее неповиновение избивали плетью со свинцовым концом, заковывали в кандалы, сутками не давали еду, воду. Идея побега у ребят появилась еще до меня. Мне рассказали, что удалось разведать территорию. Николай Шевченко, который томился в тюрьме уже три года, смог раздразнить начальство Центра, вызвав коменданта на встречу по боксу. А в качестве вознаграждения за победу попросил игру в футбол между заключенными и охраной. Рассказывали, что этот Шевченко во время игры получил множество ушибов, но смог хорошо рассмотреть крепость и составить план побега.

Как проходило восстание, я не знаю. Но точно помню, что афганцы и советские четко скоординировали свои действия. Договорились начать восстание через сутки или двое после того, как мы с Николаевым дадим Роберту свое согласие уехать в Англию и нас заберут из тюрьмы. Наметили начать действия, когда у охраны начнется намаз.

Затем Леонов рассказал Соколову о своих странствиях с Николаевым и о побеге в Посольство СССР в Лондоне. Соколов слушал внимательно, что-то записывал, затем спросил:

– А письмо, которое писали ребята, не удалось, конечно, сохранить?

– Что вы, товарищ полковник! – воскликнул Антон. – Ведь ради него мы с Николаевым и сделали вид, что согласились выехать в Англию.

Антон сунул руку за пазуху, достал довольно большой лоскут материала и протянул полковнику. Тот развернул его и прочитал. Руки его задрожали:

– Кровью ребята расписались. Дорогие вы наши!

Он нажал кнопку на столе, и в кабинете появился подполковник. Соколов приказал:

– Составьте акт о приемке этого документа от Антона Сергеевича Леонова. Затем вызовите мою машину, пусть отвезут его домой.

После этого он написал на листке бумаги свой телефон, фамилию, имя, отчество, должность и протянул листик Леонову:

– Если нам понадобиться еще что-нибудь уточнить, мы позвоним вам. Ну, а если тебе, герой, понадобиться переговорить или встретиться со мной – звони.

Вскоре подполковник провел Леонова до выхода, подвел к «Волге», сказал пару слов водителю и распахнул переднюю дверку:

– Пожалуйста, Антон Сергеевич! Счастливого пути!