Текст книги "История войны и владычества русских на Кавказе. Народы, населяющие Закавказье. Том 2"

Глава 2

Религия сванетов. Духовенство. Обряд богослужения. Народное суеверие. Гадания

Можно сказать, что все сванеты крещены, но далеко нельзя сказать, что все они христиане. Нужны многие усилия и значительное время для того, чтобы очистить от языческого элемента религиозные и нравственные их воззрения. Но в Сванетии сделать это гораздо легче, чем среди других горских племен, потому что в основании религиозных воззрений этого народа лежат все-таки истины христианского учения, хоть и в искаженном виде.

Сванеты считают себя христианами и убеждены, что они обращены в христианство в первом веке, самим Иисусом Христом, и что с тех пор не изменяли своей религии.

Что сванеты в прежнее время исповедовали христианство – неоспоримо, точно так же как не подлежит сомнению и то, что некогда христианство у них находилось в широком развитии.

Множество сохранившихся в развалинах церквей, церковных книг на древнем грузинском языке, писанных на пергаменте и восходящих к VIII, XIX и X векам; существование в народе особого сословия папов, священников или церковнослужителей, и, наконец, сохранившиеся обряды богослужения – имеющие чисто христианский отпечаток – все это неопровержимые свидетельства, что сванетам не было чуждо христианское учение.

В настоящее время христианство обратилось у сванетов в чистое идолопоклонство. Они уважают сохранившиеся образа, приписывают каждому из них какое-нибудь особое свойство и почитают Спасителя, Богородицу, св. Георгия и архангела Гавриила. При виде иконы на лице сванета выражается благоговение; но, молясь, он не крестится и не снимает шапки; считает себя недостойным, как грешник, поцеловать икону, а при виде ее чмокает губами, как бы целуя окружающий ее воздух.

С потерей письменности народ потерял способность и умение читать священные книги, утратил настоящий смысл религии, а неграмотные священники, передавая изустно своим детям обряды религии, искажали их с каждым поколением все более и более. Отсутствие руководителей и утрата главных догматов религии заставили народ ограничиться внешностью ее, довольствоваться совершением только наружных обрядов и почитанием некоторых святых, сохранившихся в народной памяти. В понятии народа каждый образ приобрел значение божества, и каждая церковь составляет предмет глубокого уважения. Никогда не было еще примера, чтобы из церкви пропало что-нибудь, несмотря на всю склонность народа к воровству.

В Сванетии очень много храмов; даже и в самой незначительной деревне находится их по нескольку. Особенно наполнена ими Вольная Сванетия.

По преданию народа, церкви эти воздвигнуты грузинской царицей Тамарой, которую сванеты считают знаменитейшей женщиной после Божией Матери. Многие уверяют, что пояс и локоны Тамары до сих пор хранятся в Вольной Сванетии.

Главный храм в каждом обществе отличается своими размерами, архитектурой, жители о нем заботятся, но зато остальные храмы не обширны, редко вмещают в себя более 80 человек, а есть такие, куда могут войти не более 10 человек. Каждый храм имеет три отдела, из которых средний выступает наружу над двумя боковыми. Постройка их не отличается от обыкновенного туземного жилья, но они стоят уединенно, окруженные каменной оградой, и имеют часто несколько колоколов, различных размеров, повешенных на брусьях.

Церкви построены из грубо вытесаного пористого камня и покрыты тесом; большие из них имеют портики, образующие паперти, а некоторые имеют украшения, состоящие из арабесков, крестов и голов разных животных с рогами. На стенах одних изображены святые, на других фигуры баснословных героев в персидском вкусе и борьба их с разными чудовищами.

Вход в храм иногда запирается дверью с резными фигурами и ликами святых. Двери замыкаются массивными железными замками, которых без уменья невозможно отворить.

При входе в церковь, с южной стороны устроена трапеза, отличающаяся своей нечистотой. Вдоль всего потолка церкви протянуты длинные жерди, на которых висит множество турьих рогов и бараньих челюстей, жертвуемых жителями по чувству благочестия и наполняющих все церкви Сванетии, преимущественно Вольной. По углам навалены старинные предметы, стрелы и шестоперы, кистени и палицы, бунчуки и шлемы, посохи и трехъярусные налои и пр. Оригинальные деревянные клетки и в них вырезанные из дерева пернатые висят на потолке. В паперти и иногда внутри видны остатки костров, а кругом, в грудах сора, валяются кости – свидетели туземного обыкновения разводить здесь огонь и варить мясо от приносимых в жертву баранов и коз. Оттого стены и все находящееся в церквах покрыто густым слоем лоснящейся копоти. Вообще церкви содержатся весьма нечисто и неопрятно. Жители объясняют это тем, что не следует прикасаться к святыне грешными руками, хотя бы и для того, чтобы стереть пыль с икон.

Внутренние стены храма почти все покрыты живописью, состоящею по большей части из ликов святых и в двух-трех местах портретов каких-то царей в венцах. Алтарь везде отделяется от остального пространства церкви каменным иконостасом, увешанным иконами в серебряных окладах; каменный иконостас состоит из трех сводов или арок, посреди которых устроен вход в алтарь; вместо врат завеса; боковых входов нет. Перед царскими вратами, посреди храма на каменном, четырехугольном основании утвержден огромный деревянный крест, который по большей части заключен в почерневшем от времени серебряном окладе, на котором с обеих сторон находятся изображения ликов некоторых угодников и событий из священной истории. Алтари очень малы, и престол почти всегда примыкает к стене. В Сванетии чрезвычайное обилие образов, крестов и церковных книг. Они ставятся обыкновенно на полках, прибитых к стенам храма, приставляются к иконостасу и привешиваются к большим крестам. Все они ветхи, от многих остались только одни доски, но есть в серебряной оправе и с украшениями из жемчуга и драгоценных камней. Некоторые зашиты в кожи, к которым привязаны разные погремушки, битые стекла и колокольчики. В числе церковной утвари встречаются старые медные купели, весьма массивные, часто спаянные и имеющие около 4 футов высоты. Там же можно встретить множество серебряных кувшинов разного вида, азарпеш, блюд и чаш различного объема и веса.

Самый обряд богослужения совершается только одним сословием духовенства. Туземное духовенство составляют: мтвары, или дьяконы, и священники, которые в Нижней Сванетии носят название папи, а в верхней – бапи.

По объяснению архиепископа Гавриила, папи — потомки тех священников, которые были поставлены в Сванетии епископами, в то время, когда Сванетия находилась под властию Имеретин и имела своего епископа. Впоследствии, с отделением от Имеретин и с развитием смут среди народа и когда некому было поставлять священников, тогда дети их, готовившиеся к духовному званию, сначала отправлялись к Имеретию, где и принимали рукоположение. «Иногда же, не будучи в состоянии преодолеть трудности дороги, или же вовсе не имея возможности, по смутному времени, съездить туда, стали совершать богослужение и церковные требы без епископского рукоположения».

В ближайшее к нам время, по рассказам, в Мингрелии был один священник, который, приняв к себе сванета, учил его чтению церковных книг и отправлял потом в отечество, где этот последний уверял всех, что получил рукоположение. Случалось также, что предприимчивый сванет отправлялся в Имеретию или Мингрелию, возвращался оттуда будто бы с частицами Священных Даров и небольшим количеством масла и уверял всех, что то действительно священные частицы тела Христова, а масло – святое миро.

Существование среди народа особого класса духовенства принесло ту важную услугу, что оно ревниво оберегало свою, хотя и искаженную, религию от вторжения всяких посторонних учений. Следствием было то, что сванеты, несмотря на соблазн и пример некоторых из князей, остались чуждыми магометанскому учению, пытавшемуся проникнуть к ним с Северного Кавказа. Такое противодействие со стороны духовенства значительно облегчило впоследствии крещение почти всех сванетов; так что в 1865 году считалось только 300 душ некрещеных жителей.

Число духовенства в Сванетии весьма значительно. В одном обществе епископ Гавриил нашел их до 30 человек. Если в других обществах нет такого значительного числа, то все-таки в каждом обществе встречается по нескольку и некоторые из них очень молоды.

Ни одеждой, ни образом жизни духовенство не отличается от мирян; папи любят арак (водку) и не пользуются в народе никаким уважением; единственная их привилегия та, что они не подлежат кровомщению. Живут они при церквах, часто в деревянных домах, уверяя, что боги не дозволяют им запираться в крепости или прирастать к камням.

Папи носят оружие, но снимают его, кроме кинжала, при входе в церковь. В Ушкульском обществе священники вовсе не носят оружия, отпускают бороду и одеваются в платье, присвоенное нашему духовенству. Те, которые читают священные книги на грузинском языке и хотя смысла их часто не понимают, считаются уже учеными; некоторые могут подписать и свою фамилию гражданским почерком. Большинство же священников неграмотны, знают несколько отрывков из молитв и псалмов и не в состоянии совершать вполне ни одного священнодействия. Духовное звание наследственно: сын священника прямо облекается в звание отца. Дворяне считают унизительным вступать в духовное звание, а от простого крестьянина требуется предварительная подготовка. Он отдается священнику, который предварительно учит его чтению дома, а пению в церкви. Мальчик, в вознаграждение за труд, прислуживает наставнику, исполняет все его поручения и, наконец, по окончании воспитания и после посвящения, делает ему обед и дарит быка или корову.

Посвящение происходит в церкви, где вновь посвящаемый, приложившись сначала к образам и к престолу, подходит к папи, который читает над ним молитву и окропляет водою.

Священники венчают и хоронят, а причащают своих прихожан только один раз, перед смертью. При этом существует особый обычай, по которому священник снабжает причастием на всякий случай стариков, при отправлении их в дальний путь.

Перед службой священник не должен утром, до начала литургии, ни пить, ни есть, ни умываться, ни полоскать рта. Позвонив в колокол, папи начинает служить часто на открытом воздухе или в приделе заутреню. Литургию совершают иногда вдвоем. Еще не так давно у сванетов имели право входить в церковь только одни старики, но и те преимущественно отправлялись туда во время поминок. У входа в церковную ограду стоит большая медная купель, служившая прежде для крещения, а теперь наполненная водою. Каждый приходящий в церковь должен предварительно умыть этой водой лицо и руки. Постоянной службы в церквах не бывает, но папи приходят читать несколько кое-каких молитв, по приглашению желающих лиц, обязанных при этом непременно принести памзурух — жертвоприношение, то есть доставить барана или что-нибудь съестное. После службы устраивается трапеза, и папи, вместе с прихожанами, жарят шашлык и пекут хлеб.

Священник, вместо ризы, кладет кусок ситцу на голову или на плечо, а иногда надевает или, лучше сказать, прикрывается грязною тряпкою и, держа ее обеими руками за концы, опирается на костыль, для этого имеющийся в каждой церкви. Ассистент его продевает голову в такой же грязный пирвеп (филон), который падает до пояса. В некоторых селениях вместо ризы надевают белый войлок, а вместо епитрахили употребляют веревку, сшитую из многих кусков.

Приносят просфору – полусырой небольшой круглый хлеб, со сделанным на нем крестом. Обыкновенный деревянный сванетский стакан на ножках, деревянное же блюдо и заржавленная железная звезда заменяют чашу, дискос и звезду; вместо копья употребляют нож, а вместо вина водку или мед. Самая служба продолжается около 1½ часа и состоит в бормотании отрывков молитв, псалмов и Евангелия, весьма искаженных и перепутанных. Сначала чтение начинается с толком, потом следуют пропуски и коверкания, и к концу одной молитвы обыкновенно приплетается начало другой. Есть у них и церковное пение, но поют они дико и при этом смешивают начало стиха с окончанием, конец с серединою, молитвы из утрени с молитвами из чина водосвятия. «Господи помилуй» заменяется греческим «кирие-лейсон».

Несмотря на значительный упадок христианства, следы его остались в отправлении сванетами немногих годовых и, в значительном числе, церковных праздников.

Так, на рассвете, в день Нового года, один из близких семейства приходит на двор, где находит быка, куль муки и выпеченные хлебы. Стоя на дворе, он громким голосом желает семейству счастия в жизни и обилия скотом и хлебом. Затем входит в дом и садится на скамейку. Повторив те же пожелания, хозяин и гость садятся за угощение. В этот день все родственники взаимно дарят друг друга и часто лаптями и лучиною. Каждый должен непременно обойти все дома селения, и если он пропустит какой-нибудь дом, то не может бывать в нем до Крещенья.

После Нового года и перед наступлением Великого поста сванеты имеют род Масленицы.

Самый Великий пост в большом уважении среди народа. Во все время поста жители не едят ничего мясного, а употребляют в пищу горох, бобы и разные овощи. Других постов сванеты не знают, а в среду и пятницу постятся только одни папи.

Праздник Пасхи начинается обедней, бывающей пред рассветом. Толпы народа собираются к церкви со свечами, штандартами и трубами. Крестный ход (литония) совершается вокруг церкви три раза, и, по окончании его, начинаются ружейные выстрелы, причем сыплются проклятия на евреев. Поздравления с праздником состоят только в пожелании друг другу долгоденствия. Пасхальные свечи относятся домой, передаются женщинам и берегутся в течение года. Праздник продолжается две недели. Священники посещают каждое семейство. Перед приходом священника запирают двери и отпирают их только по третьему знаку. У входа священник читает из Евангелия Иоанна: «В начале бе слово и слово бе к Богу»… потом «Христос воскресе».

В первый день Пасхи сванеты служат обедни за усопших; во второй – собираются на кладбище, где освящают хлеб, араку, барашков и сыр.

Кроме этих годовых праздников сванеты имеют много церковных, и в такие дни все работы прекращаются; народ проводит время в веселии и попойке.

Туземцы особенно чтут святых: Георгия, Квирике и Илию, которому приписывают засуху и дожди. Память его празднуют в мае и июне, во время налива колосьев хлеба. Заколов в честь Илии козу, шкуру с нее отдают священнику и молятся об устранении засухи и ниспослании вовремя дождя.

Праздник в честь Георгия бывает 23 апреля и 10 ноября, причем каждый сванет приносит лук и стрелы – символы воина; страдающие болью в боку приходят на праздник с хлебом и кровельными досками. Но самый замечательный праздник сванет – день св. Квирике и Ивлиты, в честь которых существует монастырь в Кальском обществе. По преданию, монастырь был населен только одними монахинями, имел крестьян, свои пашни и леса; последние считаются сванетами священными и употребляются только тогда, когда необходимо построить мельницу или перекрыть кровлю на церкви; сванеты так почитают образ св. Квирике, что вода от обмывки этого образа употребляется во всей Сванетии вместо самого образа и имеет чудодейственное средство в болезнях и при присягах. Праздник этот бывает 15 июля, и кроме того в субботу на Светлой неделе. Народ стекается отовсюду, и многие из благочестия не решаются войти в церковную ограду. Кто дал обет, тот делает приношения: араку, хлеб, крупный и мелкий скот.

Подобно всем народам, не имеющим определенной религии, и сванеты почитают многие предметы, имеющие, по народному верованию, или целебное действие, или собственную прирожденную им святость. В одной из деревень Ушкульского общества хранился прежде кусок краски, которую народ считал священной. Раз в год разводили водой немного этой краски и пекли на ней хлеб, который потом, разделенный на части, съедали в самом храме.

Народ считает священными некоторые леса, принадлежащие или, лучше сказать, окружающие развалины церквей. Уважение к таким лесам и рощам так велико, что, какой бы недостаток в лесе сванет ни чувствовал, он не решится вырубить в нем ни одного прута. Каждый верит, что подобный поступок навлечет на него гнев Божий, последствием которого будет самое страшное наказание по понятию сванета – крупнейший град небывалого размера.

От священных лесов сванеты перешли к обожанию некоторых лиц, между которыми преимущество осталось за грузинскою царицей Тамарой, почитаемой ими святой и самой знаменитой женщиной после Божией Матери. Из всех грузинских царей в памяти народа сохранился только образ этой великой женщины.

О царице Тамаре у сванет сложена песня. «Царица Тамара, – гласит она, – подобна Божией Матери. Голова ее увенчана золотой диадемой; в ушах висят бриллиантовые серьги; на шее надето ожерелье из драгоценных камней зеленого и красного цветов. Вся она облечена в светоносные ризы, сияет как Божия Матерь. Она приходит в Местию, где, в течение 6 дней, в честь Пресвятой Девы созидает церковь и украшает ее по образу своему.

Она говорит сванетам: «Я воздвигла вам храм Бога бессмертного. Я не бессмертна. К нему единому обращайтесь в молитвах ваших, и он будет вас хранить во имя Иисуса Христа, аминь».

Сванеты рассказывают, что, царствуя в Грузии, Тамара особенно любила Сванетию, где часто проводила время, строила церкви и снабжала их иконами. Будучи поразительной красоты, она отдала свою руку и сердце одному осетину. По сказанию народа, Тамара бессмертна, что она и теперь еще жива и что постоянным ее местопребыванием служит подземелье в Ушкули, под церковью Божией Матери, где она сидит в кувшине и держит в руках свечу. Открыть ее нельзя, потому что тогда Сванетии угрожают страшные бедствия.

Сванеты разных обществ сохраняют различные предметы, по преданию принадлежавшие будто бы царице Тамаре. Так, в одном месте показывают ее локон, в другом – удила, башмак, а где и богатый пояс. Вольные сванеты считают обязанными Тамаре своей свободой.

Сванеты до чрезвычайности суеверны; верят в разные приметы и сновидения и охотники толковать их. Они обращают внимание на различные предзнаменования. Сванет не пойдет иначе на грабеж, как сначала попробует счастья выстрелом по птице, и если не убьет ее, то остается дома, с убеждением, что не будет ему удачи в предприятии.

Все они отличные стрелки, до такой степени, что убить птицу не в голову считается промахом. Дурная погода внушает народу особый страх. Появление незнакомца во время дождя или посещение им в такую погоду их церкви принимается жителями как знак небесного гнева. Чтобы не накликать себе дождя или грозы во время похода, по понятию туземца, не следует говорить между собою. От этого сванеты обыкновенно ходят друг за другом, поют духовные песни про себя и так тихо, чтобы передний не слыхал заднего и обратно.

С наступлением дождливой погоды они делаются неразговорчивы и прибегают к гаданию. Срывая высокую траву, складывают ее по 16 и по 20 стебельков вместе и ровно обрезывают концы. После того они связывают на удачу нижний конец стебля с каким попадется верхним и, когда все концы связаны, наблюдают, распадутся ли эти колечки, каждое поодиночке, или некоторые окажутся случайно соединенными по нескольку вместе. Последний случай действует на народ неприятно, потому что, по их поверью, это означает, что погода еще не скоро переменится. Этот род гаданья один из употребительнейших в Сванетии; он употребляется, когда хотят определить исход какого-нибудь предприятия или перед отправлением на охоту.

Другой способ гаданья, производимый сванетами ежегодно, происходил в церкви Св. Георгия, стоящей на горе близ селения Пари. В этой церкви хранился прежде лук, с грубо сделанными из дерева стрелами, по уверению народа принадлежавшими некогда какому-то святому. Накануне дня праздника в честь св. Георгия народ со всех сторон сходился к церкви, и каждая семья выбирала себе для гадания одно место на стене храма. Если стрела ударит в то место, которое было загадано, значит, в семье будет несчастие, и обратно.

Глава 3

Дом сванета и его внутренний быт. Народные увеселения: пение и пляска. Легенда об Отаре. Наружный вид и характер. Одежда. Брак. Положение женщины в семействе. Рождение. Кровомщение. Похороны

Дом сванета каменный и состоит из большой двухэтажной постройки, выбеленной и с окнами в виде бойниц.

Сванеты любят строить свои дома на выдающихся холмах, около скалистых обрывов, с тем чтобы господствовать над окружающей местностью. Деревни их раскинуты по террасам, на склонах гор, и, по мере удаления в горы и возвышения над уровнем моря, они все более и более скучиваются.

В обществах Кали и Ушкули дома строятся из аспидных (сланцевых) досок и имеют вид обгорелых, закопченных зданий. Крыша дома также часто состоит из аспидных досок. Дом широким своим боком прилегает к четырехугольной башне, которой средняя высота бывает от 10 до 12 сажен. С четырех сторон башни устроены в самом верху ее амбразуры, а над амбразурами выступают из стены небольшие своды. Башни разделяются на несколько этажей, но не составляют принадлежности домов всей Сванетии, и там, где туземец не имеет надобности скрываться под их защитой, они не строятся.

Так, за Бальским хребтом число башен становится меньше. В Дадишкелиановской Сванетии укрепления эти все более и более исчезают, а в Лохамуле их вовсе нет.

Верхний этаж дома отделяется от нижнего бревенчатым полом; такие же полы разграничивают на несколько этажей и башню. Толстые доски, с вырубленными в них ступенями, заменяют лестницы, по которым производится сообщение нижнего этажа с верхним как в жилом доме, так и в башнях. С наружной стороны к дому приставлена такая же лестница, которая верхним своим концом прислоняется против верхнего этажа к деревянному балкону. В случае нападения сванет втаскивает эту лестницу внутрь, забивает двери из нижнего этажа в верхний, и тогда дом его обращается в крепость. Пол в доме сванета каменный, комнаты просторны, но стены и потолки лоснятся от копоти и черны как уголь. Топка производится в очаге, расположенном посреди комнаты и не имеющем дымовой трубы.

Сванет живет зимой в нижнем этаже своего дома и загоняет туда же свой скот, а на лето переселяется в верхний этаж. «Для лучшего помещения скота, – пишет г. Радде, – они строят, вдоль одной из продольных стен, три этажа палатей. В нижнем этаже, возвышающемся на сажень над полом, помещается рогатый скот, на деревянный пол второго вгоняют овец, а над ними помещаются козы. Балки этих строений сванеты украшают грубой резной работой».

Внутри комнаты бедно, и при самом входе в дом, на пеньковых веревках, висит небольшой ящик (куб), сделанный в виде домика, где хранится сыр и свежее молоко.

Почти около каждого дома есть огород, где сеют коноплю и горох; четырехугольные и даже квадратные пашни раскинуты около деревни и обнесены изгородью.

Подле дома устроены небольшие сквозные деревянные амбары, крытые соломой, для сохранения кукурузы, и часто, в предохранение от сырости и мышей, они, не касаясь пола, стоят на нескольких столбах. В горах эти амбары строятся из камня, и каждый хозяин имеет их иногда по нескольку. К некоторым амбарам примыкает кебр – площадка, выложенная из больших сланцевых плит, на которую раскладываются снопы ячменя для того, чтобы их лучше высушить на воздухе. На этой же площадке производится и вымолачивание зерен.

Свободное время, а в особенности праздники, сванет проводит в стрельбе и попойке. Попойки бывают днем и ночью: то у одного, то у другого. Обыкновенно дом хозяина наполняется народом, который размещается где попало: кто на земле, кто на скамейках, устроенных в виде кресел и диванов, с резными спинками. Женщины тут же пекут хлеб на шиферных плитах, утвержденных на каменных или железных столбах; мясо варится в чугунных котлах, повешенных в сакле на железных крючьях.

Пища сванета не изысканна и не разнообразна. Она состоит из хлеба, испеченного из ржаной муки в виде комков и без дрожжей; до чрезвычайности соленого сыра и арака – род водки, который гонят из проса.

Шум и гам слышатся в сакле; деревянные стаканы с хлебным вонючим араком обходят вкруговую, и напиток уничтожается в значительном количестве. Народный певец и музыкант наигрывает на балалайке, грубой отделки и первобытного устройства. Общественные увеселения сванетов состоят в сходбищах и плясках. Взявшись за руки и составив круг, сванеты кружатся сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, выкидывая ноги и производя разные телодвижения. Песни их грубы, суровы и состоят в прославлении войны, народных героев и охоты. По большей части они рифмованы и заимствованы у имеретин. Чтобы иметь понятие о поэзии сванет, мы приводим одну из легенд их, известную под именем легенды об Отаре.

«Речквиани (Речкуани) и Дадишкелиани, – говорит легенда, – господствовали, где господствуют доныне известные нам Дадишкелиани, между которыми возникли зависть, кровопролитие и опустошение домов своих. Но, наконец, Речквиани до такой степени осилил Дадишкелиани, что оставил ему лишь маленькое владение, которое заключало в себе из мужчин одного только наследника, Ислама Дадишкелиани, с его матерью-старухой. Но и этот последний во всякое время ждал той же участи, какая постигла предков от руки жестокого врага, и в противность этому не видел и не ожидал отрады дому и имению, все больше и больше разоряемому врагами. Но более всех житейских скорбей его тревожило завещанное ему слово деда Отара Дадишкелиани, который, лежа на смертном одре, завещал сыну отмстить Речкуани.

– Знай, – говорил дед Ислама своему сыну, – что труп мой до тех пор не сгниет, пока 12 домов Речквиановых не низведешь до одного или двух, и потому прошу тебя, в случае, если ты или потомство наше увидите Речквиани униженным до такой степени, тогда с радостию крикните мне в могилу и скажите: «Отар, Отар! Ныне исполнилось твое желание, успокойся!»

Упомянутый внук и наследник всего Дадишкелианова имения, чтобы не оставить в таком положении тела своего деда, придумывал разные средства отмстить Речквиани, но не находил ни одного вполне удовлетворительного.

– Что я сделаю врагам? – сказал Ислам после всех дум и предположений. – Через них я не занимаюсь моим домом и имением, и, наконец, мне самому жестокие враги из милости оставляют жизнь до времени. Поэтому лучше покину родную мою землю, удалюсь из нее и отправлюсь к западному владетелю, о котором я слыхал от стариков, что будто бы царствует некто по имени Берианти[9]9
  Кто этот Берианти – неизвестно. Г. Радде говорит, что Берианти была деревня в кубанской (черкесской) стороне, где жила кормилица Ислама, к которой он был отдан в молодости на воспитание.


[Закрыть]. Явлюсь я к нему и попрошу покровительства, и он, без сомнения, защитит меня от врагов.

С этою мыслью простился Ислам с матерью и отправился. Пройдя несколько бесконечных дорог, он испытал всякие нужды, более всего телом, ногами и пропитанием, отчего дошел до того, что не только утратил прежде задуманную мысль, но беспрестанно думал лишь только о том, где и в какое время постигнет последний час его жизни. Наконец странник этот, сделав последние усилия и идя все дальше, после многих испытаний, достиг-таки самого местожительства Берианти. Но так как Ислам был почти без одежды, то, не найдя средств приобрести ее, он никак не мог представиться тамошнему владельцу. Вследствие чего признал за лучшее обратиться прежде к какому-нибудь опытному старику, от которого мог бы получить совет и узнать местные обстоятельства. Найдя такого человека, с которым он желал предварительно познакомиться, Ислам пошел к нему, причем объяснил все свои стесненные обстоятельства. Тот, по просьбе Ислама, дал следующий совет.

– Жена Берианти, – сказал он, – имеет привычку ежедневно в полдень, с большой свитой, выходить на прогулку вон на тот мост, который мы видим… Лучше, если ты как-нибудь умилостивишь ее и дашь ей знать о себе, а то видеть самого Берианти тебе будет весьма трудно, потому особенно, что рассказанные тобой нужды не дают тебе на то права. И так ты завтрашний день ступай и сядь у моста, и как только будет проходить супруга Берианти, тотчас же она о тебе спросит, как о видном мужчине, ибо она многомилостива и принимает участие в людях, особливо в чужих, как ты. Это даст тебе случай видеть как ее, так и попросить посредничества у мужа.

Ислам принял наставление старца и на другой день, в час пополудни, взглянув на другой конец моста, удостоверился в справедливости рассказанного старцем о Бериантовой жене, которая действительно шла гулять в сопровождении многих. Увидев это, Ислам вдруг сбежал на берег и жалостливо присел на один камень. Поравнявшись с Исламом, жена Берианти тотчас отправила к нему свою прислугу.

– Ступайте, – сказала она, – и спросите, кто этот мужественный человек, с жалостью сидящий на камне?

Те отправились к незнакомцу.

– Я пришлец из чужой стороны, – отвечал он, – с великою просьбой и мольбой к самому Берианти и его жене; но теперь вы сами видите, что на мне нет платья, и это не позволяет мне представиться вашему господину, да и, кроме этого препятствия, я сам от себя не осмелился бы занять его бесконечным рассказом о моих приключениях. А потому вы, славные визири, расскажите супруге вашего владетеля, что если она удостоит узнать обо мне, то пусть сама продолжает свою обычную прогулку, а одному из своих избранных прикажет узнать от меня все мои обстоятельства и затем позволит мне представиться ей лично.

С этим ответом пошли визири к своей госпоже и рассказали ей все. Тогда она приказала одному из визирей принять до времени под свое покровительство незнакомца, по его желанию. Она удалилась, а назначенный визирь взял Ислама в свой дом, без замедления снабдил его всем нужным и подробно расспросил у него все обстоятельства, а на другой день представил его владетельнице, где Ислам рассказал о себе так.

– Много похвал и милостей твоих и твоего мужа донеслось даже до нас, где господствовали наши предки Дадишкелиани. И я, до времени их наследник, Ислам, приведен сказанной похвалой к тебе и твоему супругу, с полной надеждой, что буду иметь ваше покровительство и помощь, которая состоит в том, что издревле господствовали мы и Речквиани в Сванетском нижнем ущелье; но ныне последние, Речквиани, до такой степени победили нас, Дадишкелиани, что я лишь один остался наследником моих предков; но и я не знал, когда враги мои захотели бы и меня принесть себе в жертву, подобно моим предкам. Ныне окажи мне милости, великая госпожа, и будь ходатайницей перед твоим супругом, чтобы дал мне большое войско, которое введет меня в наше родовое владение.