Текст книги "Избранное"

 
Благодаренье богу и судьбе
За то, что есть ещё края такие!
Спокойный свет струится по избе.
Огонь поёт в печи, гудит в трубе
И половицы, точно золотые!
 
 
Холодный вечер гаснет на земле.
Уже пустуют гнёзда за опушкой,
Но ходики старинные во мгле –
Раскачиваясь, как навеселе, –
Опять меня обрадуют кукушкой…
 
 
Не спится, брат? Но это не беда.
Беда в другом, подумал я с тоскою.
Мы что-то потеряли навсегда
В душе, не полюбившей города,
Но разлюбившей избы над рекою!
 
 
И тихой ночью, стоя у окна,
Я не смогу понять, откуда это:
Не видно звёзд, повсюду тишина,
Но песня почему-то мне слышна,
И почему-то в мире столько света!
 
 
Спокойный свет струится по избе,
Светлы леса и дали луговые!
И словно кто-то втайне хочет спеть –
Благодаренье богу и судьбе
За тихий этот, вечный свет России!..
 

 
Сибирь, мороз наш – кляли часто!
И только редкий человек
Знал ослепительное счастье,
Судьбой завернутое в снег.
 
 
Зима – почти святыня года,
Коль в закромах полно добра!
Обожествленная природа
Стоит в окладах серебра.
 
 
Зайдёшь с морозу – чарка водки
Огнём шарахнет по душе!
Сидят румяные молодки,
Сидят – одна другой свежей.
 
 
Весёлой сказкой, песней грустной
Здесь коротают вечера,
И в приоткрытой печке русской
Цветёт букетами жара!
 
 
Искрит звезда в оконной раме
И пляски по полу искрят!
А за столом – и лёд и пламень
В душе народной говорят…
 
 
В полях – луна и море света,
И зимний путь звенит струной…
Кто там кричит – скорей бы лето?
Проспись, товарищ дорогой!
 

1993

 
Россия была и пребудет со мною!
А всё остальное пройдёт…
Пускай тут злобятся морозы порою
И сердце, как рыба об лёд…
А то, что у них есть Парижи, Нью-Йорки –
Я им не завидую, нет!
Пускай почернел я от русской махорки
И мало отпущено лет.
Я чувствую землю по швам бездорожий,
По запаху диких полян!
Глаза мои светятся милостью божьей,
Хотя я бываю и пьян.
Туманы и реки – по духу, по крови –
Родня вековая моя!
Скрывается радуга в сумрачном громе,
Чтоб выйти в поля и моря.
Я знаю погоду по звёздам и травам,
И горы мне здесь по плечу!
Какой ворожбой или зельем отравлен –
Не знаю, и знать не хочу!
Здесь прадеды наши пахали, косили,
И дёргали рыбу из рек.
Здесь русскою волей меня полонили,
Ветрами связали навек!
В полях меня ждёт золотая солома –
Хоть в райские кущи зови…
Россия была и останется домом
Великой тоски и любви!
 

2010

 
Приходили под окно вечера-вечёрки.
Разлетались у коней голубые чёлки.
 
 
Рассыпались по полям звонкие копыта.
До свиданья, холода, грусть-печаль забыта!
 
 
А в избе пекут блины и не сохнут чарки,
Куролесит холостёжь – песни да подарки!
 
 
А на площади базар, жгут старушку-зиму.
Леденцы домой несёт пьяненький разиня.
 
 
Кто-то с горки лихачом, да упал, смеётся, –
Не хрустальное ребро, чай, не разобьётся!
 
 
Веселюсь я, веселюсь… Вдруг опять заплачу –
Непутёвая душа, я ли тебя спрячу?
 
 
А кругом костры, костры – звёзды вышли греться.
Никуда тебе от губ от моих не деться!
 
 
Раскудрявилась метель, расшалился праздник…
И забрызганный винцом потерялся шарфик!..
 

1983

 
Главный грех – гордыня, это точно.
Где ты от неё найдёшь спасенье?
Ты не спишь весенней этой ночью,
Ждёшь, когда наступит воскресенье.
Скольких ты обидел мимоходом!
Вспомнишь ли ты их простые лица?
Перед всем честным святым народом
Впору на колени опуститься!
 
 
Утро. Сумрак розовый и нежный.
Взрослые идут к церквям и дети.
Догорает в поле саван снежный,
Солнце будто новое – так светит!
Новых листьев ждут сырые ветки,
Звери ждут пуховых обновлений.
Неспроста когда-то наши предки
Новый год справляли в день весенний!
Новой жизнью пахнет в эту пору –
В пору долгожданного прощенья!
Будто с плеч ты сбрасываешь гору
В это золотое воскресенье!
 

2010

 
Запоёт в застолье баба русская –
Загуляет эхо по углам!
Всколыхнётся вдруг семейство грустное,
Зацветут улыбки тут и там.
Хорошо поётся в чистой горенке,
Вот что значит – песня для души!
Голос – будто кто на колоколенке
Колокольцы трогает в тиши!
 
 
Русские таланты наши скромные,
Вам бы ехать прямо на Москву!
Затонули вы в глубинки тёмные,
До земли склоняючи главу.
А в Москве гуляет безголосица –
Можно там купить себе талант;
Лезет вон из кожи, в душу просится,
Только всё не в склад, да всё не в лад.
А вот эта баба голосистая
Примадонной там могла быть стать!
Эх, глубинка, мать моя российская,
Как тут не жалеть, да не вздыхать…
 
 
Вышли покурить мы на завалинку,
И решил сказать я мужику:
Что ж ты, дядя, прячешь свою краленьку –
На Москву ей надо, на Москву!
А хозяин норова угрюмого –
Поглядел как будто на врага.
Я, пока молчал, сходил за умного,
А теперь – сошёл за дурака.
 
 
Горло драть? Да что нам, делать нечего?
Некогда, родимый. Там покос…
Там, глядишь, корова ближе к вечеру…
А с утра – пшеница да овёс.
У ребёнка вон прореха светится.
Поросёнок вон визжит в хлеву –
Тоже, бляха-муха, с жиру бесится,
Тоже, видно, хочет на Москву!..
 

 
Стоят в тайге старинные скиты.
Туман кругом и сумрачные пади.
Не захотел народ уйти в скоты
И душу подставлять под хомуты,
Жевать солому и пахать на дядю.
 
 
Большие огороды, листвяки,
Надёжные амбары и лабазы.
Мерещатся в потёмках мужики –
Тяжёлые глаза и кулаки –
Врагу не уступившие ни разу!
 
 
Изба житейской радостью полна.
И Русь такая, как была когда-то!
Хлебами веет осень и весна.
И женщина не знает вкус вина,
Вкус табака и горький мёд разврата.
 
 
Старинный скит, таинственный приют,
Ох, не даёт покоя он кому-то!
Опять сюда с собаками придут,
Чтобы свинцом засеять берег тут
И в дымный порох тихий скит закутать!
 
 
Святую веру – грязною рукой
Зачем ты хочешь взять из-за болота?
Ты не возьмёшь. Одумайся. Постой.
Святая Русь – жар-птицей золотой –
Живьём сгорит, забив свои ворота!
 

 
Изба стоит на самом на мысу.
Я просыпаюсь до восхода солнца.
Ласточка стрижёт крылом росу –
То к небесам, а то к земле прижмётся.
 
 
И сердце будто вслед за ней летит,
И думы от созвездий до могилы!
И этот сиротливый сельский вид,
Заброшенный такой и такой милый…
 
 
Какие тут стояли терема!
Какая жизнь кипела тут в округе!
Крапива бьёт по сердцу, жалит руки,
И от полыни здесь сойдёшь с ума…
 
 
Всё заросло – ограды и кресты.
Лишь ветер в гости изредка нагрянет.
А жили здесь надежды и мечты,
И думалось – вовеки не увянет.
 
 
Какая сила сбила их с гнезда?
Когда и кто за всё это ответит?
И снова тихо падает звезда,
И свет сгорел, а в памяти всё светит…
 
 
Высокий Разум, давший жизнь Земле,
Глядит на нас, печалится над нами.
Как дети, заблудились мы во мгле.
Ночлега нет, а ночь не за горами!
 

Ангара, 1987

 
Звон тогда стоял на всю окольность!
Горькая мелодия текла…
На крутых округлых колокольнях
Корчевала Русь колокола!
 
 
А звонарь, которому намедни
Руки целовало всё село –
Колокол его из тёмной меди
Мог звенеть и свято и светло –
Тот звонарь ушёл в поля пустые,
Думу думал – слёзоньки из глаз…
Ах, как славно вся звенит Россия!
Да неужто звон в последний раз?
 
 
Нет!.. Калёный колокол какой-то
Стукнулся об землю – и взлетел!
На небесной синей колокольне
Он один – как солнце – уцелел.
Хохотал звонарь! А комсомольцы
Думали, что это за селом
Небольшая церковь с колокольцем –
И её бы надо бы на слом…
 
 
Ой, звонит в душе земля и солнце!
Плечи трёт нехитрая сума.
Хорошо теперь в полях живётся
Звонарю, сошедшему с ума!..
 

 
Родина, изба, любовь, семья.
Где же этот праздник бытия?
Снится вновь родимое село.
От луны в глухом бору светло!
По степям в снегах следы волчиц
И узоры свадебных лисиц.
Облепиха-ягода в мороз
На губах, как поцелуй до слёз!
В серебре торжественных равнин
Никогда не буду я один.
Где-то здесь, приятны и легки,
Затерялись юные деньки.
Чистая дорога вдоль жнивья –
Родина, изба, любовь, семья.
 

 
Усталый сын домой нагрянет!
Снега. По всей земле снега.
Седая мать рубаху гладит –
Протяжный запах утюга.
 
 
Метели злые забивают
Леса, овраги и пути…
Но степь и солнце оживают
На рукавах и на груди.
 
 
Весною, юностью пахнуло,
Калиной белой, молоком…
Залюбовалась мать, вздохнула –
Как обжигают кипятком!
 
 
Ах, этот ворот белый, душный,
Сугробы в маковой поре…
Как будто высветлили душу!
Как будто лето на дворе!
 

Владимиру Топорову

 
Неприкаянный сын, пролетая по дальним дорогам,
Ты нигде не найдёшь ни уюта, ни ласки, ни зги!..
Только ржавые петли да гвозди поют под порогом,
И душа леденеет от смертной какой-то тоски.
 
 
Холода на Руси!.. Холода навалились на долы
И пригнули к земле обнажённые ветки берёз…
Мимо сельской избы, мимо русской разрушенной школы
Не могу я пройти и из сердца не выронить слёз!
 
 
Замело, закидало метелями пашни и хаты.
Лето спит на полянах, таится в глубоком стогу.
За околицей где-то сумрак серый блуждает, косматый.
Волчий след под звездою, как мёрзлый цветок на снегу!
 
 
И по этим цветам, да по этим весёлым дорогам –
Не ищи, не найдёшь ни уюта, ни ласки, ни зги…
То не снег под ногой, то не гвозди поют под порогом –
То душа леденеет и стонет от смертной тоски!
 
 
Холода на Руси! Холода навалились на долы
И пригнули к земле обнажённые ветки берёз!
Мимо сельской избы, мимо русской разрушенной школы
Не могу я пройти и из сердца не выронить слёз!
 

 
Как на речке да на реченьке Нерли,
Потрудившись от темна и до темна,
Мастера под звёзды камень подвели –
И открылась белоснежная, она…
 
 
На рассвете мимо шедший мужичок
Так и рухнул на коленочки в росу –
Даже слово божье вымолвить не мог,
Заглядевшись да на божью на красу!
 
 
То не белый храм, не белый храм в полях,
Невозможно из камней такое, нет!
То летели белы стаи в облаках,
Посылая нам зазвонистый привет.
 
 
Как на речке да на реченьке Нерли,
Оставляя все печали позади,
Гуси-лебеди приют себе нашли,
Задремали после долгого пути.
 
 
Обойди, охотник, птицу стороной –
Беззащитна вся земная красота! –
Не спугни её таинственный покой,
Неужели ж на тебе нету креста?
 
 
Сколько птиц уже сгубили на Руси!
Сколько белых перьев брошено в костры!
Сохрани ты её, боже, и спаси,
И пускай она поёт как в те поры!
 

1990

 
Светлый дым струят печные трубы,
Тёплый снег роняют облака.
Слышится гармошка возле клуба.
И стоит рябина, красногубо
Улыбаясь мне издалека!
 
 
Всё, что было издавна знакомо,
Всё, что мне казалось пустяком –
Ржавая холодная солома,
Смоляной конёк на крыше дома –
Всё я вижу в свете золотом!
 
 
Белая дорога по деревне,
Чей-то нежный голос в тишине,
Вечеров малиновые гребни…
Родина опять мне душу греет!
Песней откликается во мне!
 

 
Над великой рекой, над красавицей Обью
Навестил я родимый осенний причал.
Зарядили дожди и холодною дробью
Подстрелили мою золотую печаль!..
 
 
Сам не знаю, что нынче случилось со мною?
Видно, в сердце попала небесная дробь…
Сколько лет я тебя обходил стороною,
А теперь вот зачем-то пришёл к тебе, Обь!
 
 
Были в жизни моря и далёкие страны,
Я тебя забывал на ветру, на бегу…
А сегодня я ранен догадкою странной
Про большую любовь на родном берегу!
 
 
Солнце в небе сыром полыхнёт как жар-птица
И прогонит с души моей грусть и озноб.
Я склоняюсь к тебе не водицы напиться –
Я целую тебя, синеглазая Обь!
 

Памяти В. П. Марина

 
Звенел июль, деньки сухие были, –
Теперь я их под сердцем берегу.
Как славно мы тогда поговорили –
То на крылечке, то на берегу.
Старушка-Обь шагала на просторах,
Платок лазурный бился на плечах…
Была Россия в наших разговорах –
Заботы, беды, радости, печаль…
Речные дали в сумерках скрывались,
Свивался хмель в горячее кольцо.
И перед нами будто бы являлись –
Толстой, Шукшин, Есенин и Рубцов…
Мечтою и надеждой сердце грея,
Легко тогда мне было уезжать.
И думал я, что будет ещё время
И мы, конечно, встретимся опять…
 
 
И вот теперь, когда его не стало,
Переосмыслить многое хочу.
Жизнь велика, да только слишком мало
Людей, которым горы по плечу!
Кремнёвые, могучие такие –
Как скалы, как разливы буйных рек…
Вот на таких и держится Россия,
И вырастает новый человек!
И мне теперь учителя седого
Частенько не хватает, как отца…
И снится мне, что встретились мы снова –
И разговорам нашим нет конца!
 

 
Белые туманы Белокурихи –
Словно кудри странной белокудрихи!
Я давно влюбился в эту странную –
В день весенний, в пору ли буранную.
Манит моё сердце вдаль алтайскую!
Песней там живут и светлой сказкою.
Там как будто все мечты сбываются.
Два сердечка там – в одно сбиваются!..
Сто дорог досталось тебе, смелому, –
За тобой пойдут по свету белому
Белые туманы Белокурихи,
Словно кудри странной белокудрихи!
 

Тенгрианство – вера в голубое безоблачное небо.

Одна из ветвей древней веры алтайцев.

 
Я русский по крови, по духу алтаец –
Я верил и верю в небесную синь!
Не зря я влюблялся в алтайских красавиц,
Хотя их немало цветёт на Руси!
 
 
Не зря я влюбился в алтайские горы –
У них на плечах золотые миры!
Люблю я гортанные ваши глаголы,
Шаманские песни, ночные костры.
 
 
Мне богом отпущено было богатство,
В котором немало святого всего…
Да только не знал я, что есть тенгрианство,
А то бы я сразу поверил в него!
 
 
Мне так по душе эта милая вера –
Алтайская вера, надежда, любовь!
Не шёл бы теперь я под небом под серым,
Сердито взлохматив славянскую бровь.
 
 
В лазурной долине я жил бы с семьёю,
И горя не знал бы на долгом веку.
И скромная женщина с чёрной косою
Кумыс подавала бы и араку.
 
 
Пускай далеко я сегодня скитаюсь,
Но где бы и с кем ни пришлось колесить –
Я русский по крови, по духу алтаец!
Я верил и верю в небесную синь!..
 

 
Метеостанция в горах,
А там мой старший брат радистом –
С утра гуляет в облаках,
Где месяц новенький родился!
Брат пишет письма и зовёт,
И хвалит свой Бертек без меры…
Я помню старый самолёт –
Кусок летающей фанеры.
Он при посадке зацепил
За крышу дома, но не очень.
Пилот божился, что не пил,
Крыло чинил три дня, три ночи…
Дожди шумели на дворе,
В горах цвели букеты радуг!
Трещали точки и тире –
Как соловей в руке у брата…
Он сообщал «большой земле»
О том, что день идёт погожий,
Но блещет молния во мгле,
Свирепым зубом скалы гложет!..
Потом бродили мы одни,
Смотрели вдаль, где горы снега.
Китай, Монголия – до них
Докинуть шапкой от Бертека!
Как хорошо мечталось там
О дальних странах, о дорогах…
Жизнь по плечу казалось нам –
Словно задачка на уроках!
 
 
Не знали мы ещё тогда,
Какая злая непогода
Придёт в Россию на года –
Затопит земли и народы!..
Какая жизнь – такой и век!
И лучше вряд ли, брат мой, станет.
Метеостанция Бертек
Травой забвенья зарастает!
Всё разлетелось в пух и прах
Под дуновеньем чёрной силы…
И только молодость в горах –
Звездой сияет негасимой!..
 

 
Помню, я работал сельским доктором,
Был в степи сибирской хуторок,
Где владел я беспокойным домиком
Вдалеке от суетных дорог.
 
 
Летом клёны, липы лепетали там,
А зимой – протяжный, волчий снег!
Провода порвёт, всё тьмою залито,
Лишь луна бинтами стелет свет.
 
 
Широко и молодо мечтается
На глухой завьюженной земле.
Вдруг опять стучат, зовут, ругаются!
Керосином пахнет в полумгле…
 
 
Кровь из раны туго вырывается,
Как ни зашивай, как ни вяжи…
Смутно и недолго одеваешься.
На дворе мороз, скрипят гужи.
 
 
Выручай же, бедная лошадушка!
В этом поле трактор не пройдёт.
Жутко… Жарко… Снял зубами варежки…
Кажется, мужик в санях вот-вот…
 
 
И уколешь в руку – нет, горячая!
И вольёшь в него студёный спирт.
Ну, пошла, родная! Ну, проклятая!
Огонёчек в ельнике не спит.
 
 
Коридоры. Лампы. Люди белые.
Выйдешь… И как будто бы не рад…
Вдруг подбросишь шапку угорелую!
И лошадку расцелуешь в храп!
 

1979

 
Я жил с душою голубиной,
В халате беленьком форсил.
И вдруг печальные глубины
В глубинке горестной открыл!
Тут что ни день, то злоключенья –
Кровь льётся, будто на войне!
Невыносимые мученья
Повсюду здесь как в жутком сне!
 
 
Лихой шофер, слетевши с яра,
Себя в калеку превратил!
Мужик, допившись до угара,
Бабёнку чуть не удавил!
Какой-то чёрт ходил ночами,
Гармошку рвал на лоскуты;
Четыре срока за плечами –
От Колымы до Воркуты.
 
 
С утра ко мне явились бесы –
Дай, доктор, спиртику, спаси…
Какая сумрачная бездна –
Во глубине Святой Руси!..
 
 
Всю ночь не спал, вертелся, думал –
Пора, однако, уезжать!..
Потом заря свечу задула
И я сказал себе опять:
Ну, что ж, пора, брат, на работу!
Никто не сможет так, как ты
Лечить ангину и икоту,
Вселять надежды и мечты.
 
 
Да, жизнь в глубинке грубовата.
А ты терпи. Иль не мужик?..
Январь под окна валит вату.
Потом весна… Чего не жить?
Найду сердечную зазнобу,
Детишки будут – ё-моё!
Я не хочу быть сытым снобом.
Жизнь – это кровь, как без неё?
 
 
Поймёшь ли ты меня, любезный,
Зачем я здесь, в глуши, торчу?..
Над этой сумрачною бездной –
Я проложить мосток хочу!
 

2010

 
Люблю я ночи лунные в горах!
Громады светлых скал, теней громады.
Чернеет пропасть – в нескольких шагах.
Мерцают ледниковые лампады.
Звезда, к скале прижатая скалой,
Как пленница, горит у перевала.
И нарушает сумрачный покой,
Гранитный гул далёкого обвала!..
И трепетный восторг, и детский страх
Перед суровой здешней красотою!
Туманы оседают на камнях
Рассветной, разноцветною росою…
Как золотой в замке старинном ключ –
Скользнув по кедрачу и дальним соснам –
Сверкнёт меж скал угрюмых первый луч
И вспыхнет всё в округе, встретив солнце!
 

Горный Алтай, 1978

 
Когда за облаками спит звезда
И от костров струятся искры шалые –
Мне долго не закрыть глаза усталые
У голубого тихого куста.
 
 
Как мало нам дано пройти по свету!
Пройти – не пролететь, не проскакать,
Чтобы в лицо людей и землю знать,
Любить не понаслышке и совету.
 
 
Как много нам отпущено судьбой –
Лесов и гор, и птиц на высоте!
Не затоптать бы травы в суете
И этот куст притихший голубой!
 

 
Приходит под осень такая пора:
Нагрянут холодные, злые ветра –
И роща пустая!
И только один сиротливый листок,
Взирая на сонный, продрогший восток,
Не улетает!
 
 
Стою у окошка, смотрю на зарю
И сердцу опять своему говорю –
Не надо сдаваться!
Пускай улетели они за моря,
Пускай говорят мне, что всё это зря –
Надо держаться!..
 

 
Волнуют вечные вопросы –
Россия, истина, любовь!
Ссутулив спину – друг Спинозы –
Ты размышлять уходишь вновь.
 
 
Густеют тучи по-над бором,
Как стая галок и грачей.
Ты стал каким-то крохобором –
Жалеешь крохи дней, ночей.
 
 
В полях, в домах и на вокзалах,
В саду, который не поспел –
Ты слишком много разбазарил,
Ты очень мало преуспел!
 
 
Душа за поездом не рвётся.
И пароход уже не мил.
Всё глуше, глуше сердце бьётся
И скоро выбьется из сил.
 
 
Среди раздумий и покоя –
Ни пить вино, ни песен петь.
Другое хочешь ты, другое –
В раздумьях долгих одолеть.
 
 
Уже ударили морозы –
Ещё не в глаз пока, а в бровь.
Волнуют вечные вопросы –
Россия, истина, любовь!..
 

 
Я одиноким в мире не был –
Любое горе нипочём! –
Поскольку был я связан с небом
Своим таинственным лучом.
 
 
Оттуда шли стихи и сказки,
И мудрость сердца моего.
Без той божественной подсказки
Я не сумел бы ничего!
 
 
Промчалась жизнь легко и быстро.
И скоро час пробьёт, когда –
По тонкой нитке золотистой
Душа моя взлетит туда…
 
 
В полях небесных бродят песни,
Плывут цветные миражи!
Начать бы всё сначала если –
Я точно так бы вновь прожил.
 
 
Дружил бы с ветром и со снегом –
И горе было б нипочём…
Любой живущий связан с небом
Своим таинственным лучом!
 

 
Прощальные взмахи крыла и листа,
Сады в сиротливом покое.
У скал по ночам цепенеет вода,
Люблю это время сырое!
 
 
Легко одинокое сердце стучит,
Мысли умчались бедовые.
Мечты расцветают!.. И угли в ночи,
Как георгины багровые!..
 
 
А утром и волны и скалы вокруг
Сияют улыбкой младенца.
И ты словно лебедя кормишь из рук,
Над пеной клонясь с полотенцем!..
 

1984

 
Осень в лугах разжигает костры,
Птицы в дорогу торопятся,
И на плакучих ресницах ветлы
Слёзы свинцовые копятся.
 
 
Порохом пахнет в лесу и в лугу –
Выстрелы дальние слышатся!
И у голодных собак на бегу
Шубы от ярости дыбятся.
 
 
Красные листья летят в полумрак,
Птицы подбитые рушатся…
И на полянах сидят у костра
Люди с горячими ружьями.
 
 
Крепкая чарка, весёлая речь,
Да молодецкая силушка!
А по реке будет медленно течь
Сбитая с неба кровинушка…
 
 
Вечно в обнимку – и жизнь, и смерть,
Радости и огорчения…
Только сквозь слёзы и можно смотреть
Русские дали осенние!
 

 
С тихим стуком в садах обрываются груши,
И стрекозы стеклянно бормочут в глуши…
День пройдёт или век, но ничто не нарушит
Красоты этих мест и восторга души!
По ночам здесь кругом только звёздная млечность
И архангелов хор подаёт голоса…
И туман поутру – седовласая вечность,
Подошла под окошко и смотрит в глаза!
 

 
Я люблю, когда кругом сады
Зацветают в тихом сентябре!
Красно-золочёные листы,
Дождик ситом сеет на дворе…
 
 
В этом грусть-печаль, конечно, есть,
Только ведь и радости полно!
Словно бы сияющая весть –
Листопад летит, стучит в окно!
 
 
Я люблю, когда пустынный сад
Ждёт снегов опять да снегиря.
Самый горький в мире листопад –
Это листопад календаря!