Текст книги "Пропавшая грамота"
Автор книги: Николай Гоголь
Жанр: Русская классика, Классика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 27 (всего у книги 38 страниц)
Анна Андреевна и Марья Антоновна.
Анна Андреевна
. Ну, Машенька, нам нужно теперь заняться туалетом. Он столичная штучка: боже сохрани, чтобы чего-нибудь не осмеял. Тебе приличнее всего надеть твое голубое платье с мелкими оборками.
Марья Антоновна
. Фи, маменька, голубое! Мне совсем не нравится: и Ляпкина-Тяпкина ходит в голубом, и дочь Земляники тоже в голубом. Нет, лучше я надену цветное.
Анна Андреевна
. Цветное!.. Право, говоришь – лишь бы только наперекор. Оно тебе будет гораздо лучше, потому что я хочу надеть палевое; я очень люблю палевое.
Марья Антоновна
. Ах, маменька, вам нейдет палевое!
Анна Андреевна
. Мне палевое нейдет?
Марья Антоновна
. Нейдет, я что угодно даю, нейдет: для этого нужно, чтобы глаза были совсем темные.
Анна Андреевна
. Вот хорошо! а у меня глаза разве не темные? самые темные. Какой вздор говорит! Как же не темные, когда я и гадаю про себя всегда на трефовую даму?
Марья Антоновна
. Ах, маменька! вы больше червонная дама.
Анна Андреевна
. Пустяки, совершенные пустяки! Я никогда не была червонная дама. (Поспешно уходит вместе с Марьей Антоновной и говорит за сценою.) Этакое вдруг вообразится! червонная дама! Бог знает что такое!
По уходе их отворяются двери, и Мишка выбрасывает из них сор. Из других дверей выходит Осипе чемоданом на голове.
Мишка и Осип.
Осип
. Куда тут?
Мишка
. Сюда, дядюшка, сюда!
Осип
. Постой, прежде дай отдохнуть. Ах ты, горемычное житье! На пустое брюхо всякая ноша кажется тяжела.
Мишка
. Что, дядюшка, скажите: скоро будет генерал?
Осип
. Какой генерал?
Мишка
. Да барин ваш.
Осип
. Барин? Да какой он генерал?
Мишка
. А разве не генерал?
Осип
. Генерал, да только с другой стороны.
Мишка
. Что ж, это больше или меньше настоящего генерала?
Осип
. Больше.
Мишка
. Вишь ты как! то-то у нас сумятицу подняли.
Осип
. Послушай, малый: ты, я вижу, проворный парень; приготовь-ка там что-нибудь поесть.
Мишка
. Да для вас, дядюшка, еще ничего не готово. Простова блюда вы не будете кушать, а вот как барин ваш сядет за стол, так и вам того же кушанья отпустят.
Осип
. Ну, а простова-то что у вас есть?
Мишка
. Щи, каша да пироги.
Осип
. Давай их, щи, кашу и пироги! Ничего, всё будем есть. Ну, понесем чемодан! Что, там другой выход есть?
Мишка
. Есть.
Оба несут чемодан в боковую комнату.
Квартальные отворяют обе половинки дверей. Входит Хлестаков; за ним городничий, далее попечитель богоугодных заведений, смотритель училищ, Добчинский и Бобчинский с пластырем на носу. Городничий указывает квартальным на полу бумажку – они бегут и снимают ее, толкая друг друга впопыхах.
Хлестаков
. Хорошие заведения. Мне нравится, что у вас показывают проезжающим все в городе. В других городах мне ничего не показывали.
Городничий
. В других городах, осмелюсь доложить вам, градоправители и чиновники больше заботятся о своей, то есть, пользе. А здесь, можно сказать, нет другого помышления, кроме того, чтобы благочинием и бдительностью заслужить внимание начальства.
Хлестаков
. Завтрак был очень хорош; я совсем объелся. Что, у вас каждый день бывает такой?
Городничий
. Нарочно для такого приятного гостя.
Хлестаков
. Я люблю поесть. Ведь на то живешь, чтобы срывать цветы удовольствия. Как называлась эта рыба?
Артемий Филиппович
(подбегая). Лабардан*-с.
Хлестаков
. Очень вкусная. Где это мы завтракали? в больнице, что ли?
Артемий Филиппович
. Так точно-с, в богоугодном заведении.
Хлестаков
. Помню, помню, там стояли кровати. А больные выздоровели? там их, кажется, немного.
Артемий Филиппович
. Человек десять осталось, не больше; а прочие все выздоровели. Это уж так устроено, такой порядок. С тех пор как я принял начальство, – может быть, вам покажется даже невероятным, – все как мухи выздоравливают. Больной не успеет войти в лазарет, как уже здоров; и не столько медикаментами, сколько честностью и порядком.
Городничий
. Уж на что, осмелюсь доложить вам, головоломна обязанность градоначальника! Столько лежит всяких дел, относительно одной чистоты, починки, поправки… словом, наиумнейший человек пришел бы в затруднение, но, благодарение богу, все идет благополучно. Иной городничий, конечно, радел бы о своих выгодах; но, верите ли, что, даже когда ложишься спать, все думаешь: «Господи боже ты мой, как бы так устроить, чтобы начальство увидело мою ревность и было довольно?..» Наградит ли оно, или нет – конечно, в его воле; по крайней мере, я буду спокоен в сердце. Когда в городе во всем порядок, улицы выметены, арестанты хорошо содержатся, пьяниц мало… то чего ж мне больше? Ей-ей, и почестей никаких не хочу. Оно, конечно, заманчиво, но пред добродетелью всё прах и суета.
Артемий Филиппович (в сторону). Эка, бездельник, как расписывает! Дал же бог такой дар!
Хлестаков
. Это правда. Я, признаюсь, сам люблю иногда заумствоваться: иной раз прозой, а в другой и стишки выкинутся.
Бобчинский (Добчинскому). Справедливо, все справедливо, Петр Иванович! Замечания такие… видно, что наукам учился.
Хлестаков
. Скажите, пожалуйста, нет ли у вас каких-нибудь развлечений, обществ, где бы можно было, например, поиграть в карты?
Городничий
(в сторону). Эге, знаем, голубчик, в чей огород камешки бросают! (Вслух.) Боже сохрани! здесь и слуху нет о таких обществах. Я карт и в руки никогда не брал; даже не знаю, как играть в эти карты. Смотреть никогда не мог на них равнодушно; и если случится увидеть этак какого-нибудь бубнового короля или что-нибудь другое, то такое омерзение нападет, что просто плюнешь. Раз как-то случилось, забавляя детей, выстроил будку из карт, да после того всю ночь снились проклятые. Бог с ними! Как можно, чтобы такое драгоценное время убивать на них?
Лука Лукич
(в сторону). А у меня, подлец, выпонтировал* вчера сто рублей.
Городничий
. Лучше ж я употреблю это время на пользу государственную.
Хлестаков
. Ну, нет, вы напрасно, однако же… Все зависит от той стороны, с которой кто смотрит на вещь. Если, например, забастуешь* тогда, как нужно гнуть от трех углов*… ну, тогда конечно… Нет, не говорите, иногда очень заманчиво поиграть.
Те же, Анна Андреевна и Марья Антоновна.
Городничий
. Осмелюсь представить семейство мое: жена и дочь.
Хлестаков
(раскланиваясь). Как я счастлив, сударыня, что имею в своем роде удовольствие вас видеть.
Анна Андреевна
. Нам еще более приятно видеть такую особу.
Хлестаков
(рисуясь). Помилуйте, сударыня, совершенно напротив: мне еще приятнее.
Анна Андреевна
. Как можно-с! Вы это так изволите говорить, для комплимента. Прошу покорно садиться.
Хлестаков
. Возле вас стоять уже есть счастие; впрочем, если вы так уже непременно хотите, я сяду. Как я счастлив, что наконец сижу возле вас.
Анна Андреевна
. Помилуйте, я никак не смею принять на свой счет… Я думаю, вам после столицы вояжировка* показалась очень неприятною.
Хлестаков
. Чрезвычайно неприятна. Привыкши жить comprenez vous*, в свете, и вдруг очутиться в дороге: грязные трактиры, мрак невежества… Если б, признаюсь, не такой случай, который меня… (посматривает на Анну Андреевну и рисуется перед ней) так вознаградил за всё…
Анна Андреевна
. В самом деле, как вам должно быть неприятно.
Хлестаков
. Впрочем, сударыня, в эту минуту мне очень приятно.
Анна Андреевна
. Как можно-с! Вы делаете много чести. Я этого не заслуживаю.
Хлестаков
. Отчего же не заслуживаете? Вы, сударыня, заслуживаете.
Анна Андреевна
. Я живу в деревне…
Хлестаков
. Да деревня, впрочем, тоже имеет свои пригорки, ручейки… Ну, конечно, кто же сравнит с Петербургом! Эх, Петербург! что за жизнь, право! Вы, может быть, думаете, что я только переписываю; нет, начальник отделения со мной на дружеской ноге. Этак ударит по плечу: «Приходи, братец, обедать!» Я только на две минуты захожу в департамент, с тем только, чтобы сказать: «Это вот так, это вот так!» А там уж чиновник для письма, этакая крыса, пером только – тр, тр… пошел писать. Хотели было даже меня коллежским асессором сделать, да, думаю, зачем. И сторож летит еще на лестнице за мною со щеткою: «Позвольте, Иван Александрович, я вам, говорит, сапоги почищу». (Городничему.) Что вы, господа, стоите? Пожалуйста, садитесь!
Вместе}
Городничий
. Чин такой, что еще можно постоять.
Артемий Филиппович
. Мы постоим.
Лука Лукич
. Не извольте беспокоиться!
Хлестаков
. Без чинов, прошу садиться.
Городничий и все садятся.
Я не люблю церемонии. Напротив, я даже стараюсь всегда проскользнуть незаметно. Но никак нельзя скрыться, никак нельзя! Только выйду куда-нибудь, уж и говорят: «Вон, говорят, Иван Александрович идет!» А один раз меня приняли даже за главнокомандующего: солдаты выскочили из гауптвахты и сделали ружьем. После уже офицер, который мне очень знаком, говорит мне: «Ну, братец, мы тебя совершенно приняли за главнокомандующего».
Анна Андреевна
. Скажите как!
Хлестаков
. С хорошенькими актрисами знаком. Я ведь тоже разные водевильчики… Литераторов часто вижу. С Пушкиным на дружеской ноге. Бывало, часто говорю ему: «Ну что, брат Пушкин?» – «Да так, брат, – отвечает, бывало, – так как-то всё…» Большой оригинал.
Анна Андреевна
. Так вы и пишете? Как это должно быть приятно сочинителю! Вы, верно, и в журналы помещаете?
Хлестаков
. Да, и в журналы помещаю. Моих, впрочем, много есть сочинений: «Женитьба Фигаро»*, «Роберт-Дьявол», «Норма»*. Уж и названий даже не помню. И всё случаем: я не хотел писать, но театральная дирекция говорит: «Пожалуйста, братец, напиши что-нибудь». Думаю себе: «Пожалуй, изволь, братец!» И тут же в один вечер, кажется, всё написал, всех изумил. У меня легкость необыкновенная в мыслях. Все это, что было под именем барона Брамбеуса*, «Фрегат “Надежды”»* и «Московский телеграф»*… всё это я написал.
Анна Андреевна
. Скажите, так это вы были Брамбеус?
Хлестаков
. Как же, я им всем поправляю статьи. Мне Смирдин* дает за это сорок тысяч.
Анна Андреевна
. Так, верно, и «Юрий Милославский» ваше сочинение?
Хлестаков
. Да, это мое сочинение.
Анна Андреевна
. Я сейчас догадалась.
Марья Антоновна
. Ах, маменька, там написано, что это господина Загоскина сочинение.
Анна Андреевна
. Ну вот: я и знала, что даже здесь будешь спорить.
Хлестаков
. Ах да, это правда: это точно Загоскина; а есть другой «Юрий Милославский», так тот уж мой.
Анна Андреевна
. Ну, это, верно, я ваш читала. Как хорошо написано!
Хлестаков
. Я, признаюсь, литературой существую. У меня дом первый в Петербурге. Так уж и известен: дом Ивана Александровича. (Обращаясь ко всем.) Сделайте милость, господа, если будете в Петербурге, прошу, прошу ко мне. Я ведь тоже балы даю.
Анна Андреевна
. Я думаю, с каким там вкусом и великолепием даются балы!
Хлестаков
. Просто не говорите. На столе, например, арбуз – в семьсот рублей арбуз. Суп в кастрюльке прямо на пароходе приехал из Парижа; откроют крышку – пар, которому подобного нельзя отыскать в природе. Я всякий день на балах. Там у нас и вист свой составился: министр иностранных дел, французский посланник, английский, немецкий посланник и я. И уж так уморишься играя, что просто ни на что не похоже. Как взбежишь по лестнице к себе на четвертый этаж – скажешь только кухарке: «На, Маврушка, шинель…» Что ж я вру – я и позабыл, что живу в бельэтаже. У меня одна лестница стоит… А любопытно взглянуть ко мне в переднюю, когда я еще не проснулся: графы и князья толкутся и жужжат там, как шмели, только и слышно: ж… ж… ж… Иной раз и министр…
Городничий и прочие с робостью встают с своих стульев.
Мне даже на пакетах пишут: «ваше превосходительство». Один раз я даже управлял департаментом. И странно: директор уехал, – куда уехал, неизвестно. Ну, натурально, пошли толки: как, что, кому занять место? Многие из генералов находились охотники и брались, но подойдут, бывало, – нет, мудрено. Кажется и легко на вид, а рассмотришь – просто черт возьми! После видят, нечего делать, – ко мне. И в ту же минуту по улицам курьеры, курьеры, курьеры… можете представить себе, тридцать пять тысяч одних курьеров! Каково положение? – я спрашиваю. «Иван Александрович, ступайте департаментом управлять!» Я, признаюсь, немного смутился, вышел в халате: хотел отказаться, но думаю: дойдет до государя, ну да и послужной список тоже… «Извольте, господа, я принимаю должность, я принимаю, говорю, так и быть, говорю, я принимаю, только уж у меня: ни, ни, ни!.. Уж у меня ухо востро! уж я…» И точно: бывало, как прохожу через департамент, – просто землетрясенье, все дрожит и трясется, как лист.
Городничий и прочие трясутся от страха. Хлестаков горячится сильнее.
О! я шутить не люблю. Я им всем задал острастку. Меня сам государственный совет боится. Да что в самом деле? Я такой! я не посмотрю ни на кого… я говорю всем: «Я сам себя знаю, сам». Я везде, везде. Во дворец всякий день езжу. Меня завтра же произведут сейчас в фельдмарш… (Поскальзывается и чуть-чуть не шлепается па пол, по с почтением поддерживается чиповниками.)
Городничий
(подходя и трясясь всем телом, силится выговорить). А ва-ва-ва… ва…
Хлестаков
(быстрым, отрывистым голосом). Что такое?
Городничий
. А ва-ва-ва… ва…
Хлестаков (таким же голосом). Не разберу ничего, всё вздор.
Городничий
. Ва-ва-ва… шество, превосходительство, не прикажете ли отдохнуть?., вот и комната, и все, что нужно.
Хлестаков
. Вздор – отдохнуть. Извольте, я готов отдохнуть. Завтрак у вас, господа, хорош… Я доволен, я доволен. (С декламацией.) Лабардан! лабардан! (Входит в боковую компату, за пим городничий.)
Те же, кроме Хлестакова и городничего.
Бобчинский (Добчинскому). Вот это, Петр Иванович, человек-то! Вот оно, что значит человек! В жисть не был в присутствии такой важной персоны, чуть не умер со страху. Как вы думаете, Петр Иванович, кто он такой в рассуждении чина?
Добчинский
. Я думаю, чуть ли не генерал.
Бобчинский
. А я так думаю, что генерал-то ему и в подметки не станет! а когда генерал, то уж разве сам генералиссимус. Слышали: государственный-то совет как прижал? Пойдем расскажем поскорее Аммосу Федоровичу и Коробкину. Прощайте, Анна Андреевна!
Добчинский
. Прощайте, кумушка!
Оба уходят.
Артемий Филиппович
(Луке Лукичу). Страшно просто. А отчего, и сам не знаешь. А мы даже и не в мундирах. Ну что, как проспится да в Петербург махнет донесение? (Уходит в задумчивости вместе с смотрителем училищ, произнеся:) Прощайте, сударыня!
Анна Андреевна и Марья Антоновна.
Анна Андреевна
. Ах, какой приятный!
Марья Антоновна
. Ах, милашка!
Анна Андреевна
. Но только какое тонкое обращение! сейчас можно увидеть столичную штучку. Приемы и все это такое… Ах, как хорошо! Я страх люблю таких молодых людей! я просто без памяти. Я, однако ж, ему очень понравилась: я заметила – все на меня поглядывал.
Марья Антоновна
. Ах, маменька, он на меня глядел!
Анна Андреевна
. Пожалуйста, с своим вздором подальше! Это здесь вовсе неуместно.
Марья Антоновна
. Нет, маменька, право!
Анна Андреевна
. Ну вот! Боже сохрани, чтобы не поспорить! нельзя, да и полно! Где ему смотреть на тебя? И с какой стати ему смотреть на тебя?
Марья Антоновна
. Право, маменька, все смотрел. И как начал говорить о литературе, то взглянул на меня, и потом, когда рассказывал, как играл в вист с посланниками, и тогда посмотрел на меня.
Анна Андреевна
. Ну, может быть, один какой-нибудь раз, да и то так уж, лишь бы только. «А, – говорит себе, – дай уж посмотрю на нее!»
Те же и городничий.
Городничий
(входит на цыпочках). Чш… ш…
Анна Андреевна
. Что?
Городничий
. И не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.) Да как же и не быть правде? Подгулявши, человек всё несет наружу: что на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Анна Андреевна
. Ая никакой совершенно не ощутила робости; я просто видела в нем образованного, светского, высшего тона человека, а о чинах его мне и нужды нет.
Городничий
. Ну, уж вы – женщины! Все кончено, одного этого слова достаточно! Вам всё – финтифлюшки! Вдруг брякнут ни из того ни из другого словцо. Вас посекут, да и только, а мужа и поминай как звали. Ты, душа моя, обращалась с ним так свободно, как будто с каким-нибудь Добчинским.
Анна Андреевна
. Об этом я уж советую вам не беспокоиться. Мы кой-что знаем такое… (Посматривает па дочь.)
Городничий
(одип). Ну, уж с вами говорить!.. Эка в самом деле оказия! До сих пор не могу очнуться от страха! (Отворяет дверь и говорит в дверь.) Мишка, позови квартальных Свистунова и Держиморду: они тут недалеко где-нибудь за воротами. (После небольшого молчания.) Чудно всё завелось теперь на свете: хоть бы народ-то уж был видный, а то худенький, тоненький – как его узнаешь, кто он? Еще военный все-таки кажет из себя, а как наденет фрачишку – ну точно муха с подрезанными крыльями. А ведь долго крепился давича в трактире, заламливал такие аллегории* и екивоки*, что, кажись, век бы не добился толку. А вот наконец и подался. Да еще наговорил больше, чем нужно. Видно, что человек молодой.
Те же и Осип. Все бегут к нему навстречу, кивая пальцами.
Анна Андреевна
. Подойди сюда, любезный!
Городничий
. Чш!.. что? что? спит?
Осип
. Нет еще, немножко потягивается.
Анна Андреевна
. Послушай, как тебя зовут?
Осип
. Осип, сударыня.
Городничий
(жене и дочери). Полно, полно вам! (Осипу.) Ну что, друг, тебя накормили хорошо?
Осип
. Накормили, покорнейше благодарю; хорошо накормили.
Анна Андреевна
. Ну что, скажи: к твоему барину слишком, я думаю, много ездит графов и князей?
Осип
(в сторону). А что говорить? Коли теперь накормили хорошо, значит, после еще лучше накормят. (Вслух.) Да, бывают и графы.
Марья Антоновна
. Душенька Осип, какой твой барин хорошенький!
Анна Андреевна
. А что, скажи, пожалуйста, Осип, как он…
Городничий
. Да перестаньте, пожалуйста! Вы этакими пустыми речами только мне мешаете. Ну что, друг?..
Анна Андреевна
. А чин какой на твоем барине?
Осип
. Чин обыкновенно какой.
Городничий
. Ах, боже мой, вы всё с своими глупыми расспросами! не дадите ни слова поговорить о деле. Ну что, друг, как твой барин?., строг? любит этак распекать или нет?
Осип
. Да, порядок любит. Уж ему чтоб все было в исправности.
Городничий
. А мне очень нравится твое лицо. Друг, ты должен быть хороший человек. Ну что…
Анна Андреевна
. Послушай, Осип, а как барин твой там, в мундире ходит, или…
Городничий
. Полно вам, право, трещотки какие! Здесь нужная вещь: дело идет о жизни человека… (К Осипу.) Ну что, друг, право, мне ты очень нравишься. В дороге не мешает, знаешь, чайку выпить лишний стаканчик, – оно теперь холодновато. Так вот тебе пара целковиков на чай.
Осип
(принимая деньги). А покорнейше благодарю, сударь. Дай бог вам всякого здоровья! бедный человек, помогли ему.
Городничий
. Хорошо, хорошо, я и сам рад. А что, друг…
Анна Андреевна
. Послушай, Осип, а какие глаза больше всего нравятся твоему барину?
Марья Антоновна
. Осип, душенька! какой миленький носик у твоего барина!..
Городничий
. Да постойте, дайте мне!.. (К Осипу.) А что, друг, скажи, пожалуйста: на что больше барин твой обращает внимание, то есть что ему в дороге больше нравится?
Осип
. Любит он, по рассмотрению, что как придется. Больше всего любит, чтобы его приняли хорошо, угощение чтоб было хорошее.
Городничий
. Хорошее?
Осип
. Да, хорошее. Вот уж на что я, крепостной человек, но и то смотрит, чтобы и мне было хорошо. Ей-богу! Бывало, заедем куда-нибудь: «Что, Осип, хорошо тебя угостили?» – «Плохо, ваше высокоблагородие!» – «Э, говорит, это, Осип, нехороший хозяин. Ты, говорит, напомни мне, как приеду». – «А, – думаю себе (махнуврукою), – бог с ним! я человек простой».
Городничий
. Хорошо, хорошо, и дело ты говоришь. Там я тебе дал на чай, так вот еще сверх того на баранки.
Осип
. За что жалуете, ваше высокоблагородие? (Прячет деньги.) Разве уж выпью за ваше здоровье.
Анна Андреевна
. Приходи, Осип, ко мне, тоже получишь.
Марья Антоновна
. Осип, душенька, поцелуй своего барина!
Слышен из другой комнаты небольшой кашель Хлестакова.
Городничий
. Чш! (Поднимается на цыпочки; вся сцена вполголоса.) Боже вас сохрани шуметь! Идите себе! полно уж вам…
Анна Андреевна
. Пойдем, Машенька! я тебе скажу, что я заметила у гостя такое, что нам вдвоем только можно сказать.
Городничий
. О, уж там наговорят! Я думаю, поди только да послушай, – и уши потом заткнешь. (Обращаясь к Осипу.) Ну, друг…
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.