Текст книги "Тень тени. Schatten des Schattens"

Тень тени
Schatten des Schattens
Николай Грицанчук

Переводчик Никита Сироткин

© Николай Грицанчук, 2023

© Никита Сироткин, перевод, 2023

ISBN 978-5-0059-7475-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

* * *

других и нет уже вместилищ,

кроме боли и боулинга снеговика,

люстры ножей и вилок зимы.

остались воспоминания

о работоспособности ваятелей Рима,

о смертельных поединках

стояния

на античной чечевице,

кетчупе

помидорных плантаций,

пурпурных красителей

очередного пожара

и героизма снежинок

Горация.

 
andere Gefäße gibt es ja nicht mehr,
außer Schmerz und Schneemann-Bowling,
Lüstermesser und Wintergabeln.
es blieben nur Erinnerungen
an die Leistungsfähigkeit römischer Bildhauer,
an tödliche Zweikämpfe
im Stehen
auf antiken Linsen,
auf Ketchup von Tomatenplantagen,
von Purpur-Farbstoffen
des nächsten Brandes
und des Heroismus der Schneeflocken
des Horaz.
 

«Картину подвесили, как добытую…»

 
Картину подвесили, как добытую.
Свеже выть
на болеутоляющих таблетках,
лепить сибирские пельмени «Цезарь»,
на последнем ковчеге
доставить в бургузинский заповедник
предтечу западноевропейского натюрморта,
где жизнь обширней и пустынней
для схимы и подвига,
чем количество медведей
и территория Германии
в целом.
 
 
   Das Gemälde aufgehängt wie eine Beute.
   Frisch heulen
   auf Schmerztabletten,
   sibirische Pelmeni der Marke «Cäsar» kneten,
   mit der letzten Arche
   zum Naturschutzgebiet Bargusin
   einen Vorfahren des westeuropäischen Stilllebens bringen,
   wo das Leben weitläufiger und wüster ist
   für Mönchsgelübde und Heldentaten,
   als die Anzahl der Bären
   und die Fläche Deutschlands
   im Ganzen.
 

«Изгои европейской политики…»

 
Изгои европейской политики
Нищие и нагие статуи
Лаокоон и его сыновья
В толпах демонстрантов
С коктейлями Молотова
Соблазнов освобожденного змия
Бессердечных спазмов Тибра
Солнечного сплетения всемирной паутины
Вышли на арену
стотысячного выя
 
 
   Parias der europäischen Politik
   Bettelarme und nackte Statuen
   Laokoon und seine Söhne
   In den Massen der Demonstranten
   Mit Molotowcocktails
   Versuchungen der befreiten Schlange
   Herzloser Krämpfe des Tibers
   Sonnengeflecht des weltweiten Netzes
   Sie stiegen in die Arena
   hunderttausender heulender Kehlen
 

«Сквозь угольный разрез…»

 
Сквозь угольный разрез
К огню паровозной топки
Чаепития на веранде
Мимо огней полустанков
Сожженного романа Введенского
Страхом жены
Над болью представить заживо
Причину смерти
Кобры или поганки
Скорее убийство поездом
На электрической тяге
Падающей воды
 
 
   Durch den Kohlentagebau
   Zur Flamme der Dampflok-Feuerung
   Der Teerunde auf der Veranda
   Vorbei an den Lichtern der Kleinbahnhöfe
   Des durch die Angst seiner Frau
   verbrannten Romans von Wwedenski
   Über dem Schmerz bei lebendigem Leib sich vorstellen
   Die Todesursache
   Einer Kobra oder eines Giftpilzes
   Eher Totschlag mit dem Zug
   Mit elektrischem Antrieb
   Herabfallenden Wassers
 

«Стоптанные домашние тапочки…»

 
Стоптанные домашние тапочки
Оставляют следы гиганта.
Если в руках старинный фолиант,
Они глубже.
Музыкант считывает их, как ноты;
Охотник, как следы добычи;
Инопланетянин, как влюбленную пару
С этикетки спичечного коробка
После сожжения последней спички
 
 
   Ausgetretene Hausschuhe
   Hinterlassen Spuren eines Giganten.
   Liegt ein alter Folioband in Händen,
   So werden die Spuren tiefer.
   Der Musiker liest sie wie Noten,
   der Jäger wie Spuren des Beutetiers;
   der Außerirdische wie ein verliebtes Paar
   Auf dem Etikett einer Streichholzschachtel
   Nach Abbrennen des letzten Streichholzes
 

«Бог любит икру…»

 
Бог любит икру
Куполов храмов на каменистых перекатах городов
 
 
С рулетками дорожных развязок
Пути и кончины свободы выбора
 
 
Где просящие милостыню и поющие песни людям
Подобны Христу над Рио-де-Жанейро
 
 
В дождевом тумане прожекторов
С фиалковой подсветкой порционной манны небесной
 
 
   Gott mag Kaviar
   von Kirchenkuppeln an steinigen Furten der Städte
 
 
   Mit Roulette von Autobahnkreuzen
   Straßen und Wahlfreiheit am Ende
 
 
   Wo Menschen, die um Almosen bitten und Lieder für Menschen singen
   Dem Christus über Rio de Janeiro ähneln
 
 
   Im Regennebel der Projektoren
   Mit Veilchenbeleuchtung portionierten Himmelsmannas
 

«Подтяжки канатной дороги…»

 
Подтяжки канатной дороги
Удерживают эхо схода
 
 
Влетевшего в ущелье монетоприемника
Белоголового орлана
 
 
Упавшего на спину озера
Кока колы
 
 
Крепости и цвета базальта
Коллекционного фарфора
 
 
   Hosenträger der Seilbahn
   Halten zurück das Echo des Sturzes
 
 
   Des in die Münzkastenschlucht geflogenen
   Weißkopfseeadlers
 
 
   Gestürzt auf den Rücken
   eines Coca-Cola-Sees
 
 
   Festungen und Basaltfarben
   Des Sammlerporzellans
 

* * *

Рождественский перезвон открытки

Париж

Полет волана Эйфелевой башни

Сырные ракетки переходов в пространстве красного вина

Десерт

в ринге ускорителя швейцарских Альп

На длинных бородинских полках

Хлеба

Шеренги памятников сказочным героям

оживших

Под пронзительный свист рефери

китайских фейерверков

И всплески океанских волн шампанских вин

В согласии с датами отрывного календаря

 
Weihnachtsglockengeläut einer Postkarte
Paris
Federballflug des Eiffelturms
Käseschläger der Unterführungen im Rotweinraum
Dessert
im Boxring des Beschleunigers der Schweizer Alpen
Auf langen Roggenbrotregalen
Reihen von Denkmälern für Märchenhelden
wiederbelebt
Durch die schrille Pfeife des Ringrichters
der chinesischen Feuerwerke
Und Plätschern von Ozeanwellen aus Champagner
In Übereinstimmung mit den Daten des Abreißkalenders
 

* * *

Переждать боль —

Отпустила.

И вновь по следу зверя,

На ходу утоляя жажду и голод знаний.

Настичь —

Гору откровений и духовной пищи

С раскидистыми иероглифами рогов,

Отбрасывающих тень

Переводов на английский

Конфуция

И способов отравления китайских императоров испитым чаем.

 
Den Schmerz vorübergehen lassen —
Ist vorbei.
Und wieder auf des Wildes Spuren,
Im Gehen Durst und Wissenshunger stillend.
Ereilen —
Einen Berg der Offenbarungen und geistiger Kost
Mit weitverzweigten Hörnerhieroglyphen,
Die einen Schatten werfen
Von englischen Konfuzius-Übersetzungen
Und von Methoden zum Vergiften chinesischer Kaiser mit zweitem Teeaufguss.
 

«Снежный лебедь парковой скамейки…»

 
Снежный лебедь парковой скамейки
Насытившись звездным крошевом
Погрузился в дрему
 
 
Почерки теней отскакивая от полей
Вплетаются в кружево ограды
Повышая давление ночи
 
 
Беззвучны швы сознания
Глухо словно после похорон
Философии духа и смены времен года
 
 
   Schneeschwan einer Parkbank
   mit Sternenkrümeln gesättigt
   versenkt sich in Schlummer
 
 
   Schattenhandschriften springen von Feldern ab
   flechten sich in Zaunklöppelei
   erhöhen den Nachtdruck
 
 
   Lautlose Bewußtseinsnähte
   Taub wie nach Beerdigung
   der Philosophie des Geistes und des Jahreszeitenwechsels
 

«Тростники радиостанций…»

 
Тростники радиостанций
пчелой в зубах губной гармошки
недоступных пригородов жалоб
под солнцезащитными очками окон
Плацдарм прочитанных текстов
современной немецкоязычной поэзии
переводческим морозом
извергом зимней оттепели
изгнанником супостата в подмосковных кроссовках
 
 
   Schilfrohre der Rundfunkstationen
   wie eine Biene in den Zähnen einer Mundharmonika
   unzugänglicher Vororte der Klagen
   unter Sonnenbrillen der Fenster
   Aufmarschgebiet durchgelesener Texte
   heutiger deutschsprachiger Dichtung
   als Übersetzungsfrost
   als Auswurf winterlichen Tauwetters
   als Feindvertreiber in Sportschuhen aus Moskauer Vororten
 

«Подземный аромат трюфелей…»

 
Подземный аромат трюфелей
под листвой арктического криля
На аукционе редкостей
венецианское стекло анестезии
с землистыми, морскими, животными
запахами китовой амбры
Почками
Луковицами редких тюльпанов
Органами
государственной власти
 
 
   Unterirdisches Trüffelaroma
   unter dem Laub arktischen Krills
   Bei der Versteigerung von Raritäten
   venezianisches Anästhesie-Glas
   mit erdfarbenen Seetieren
   Düften der Wal-Ambra
   Knubben
   Zwiebeln seltener Tulpen
   Organen
   der Staatsgewalt
 

«Топором…»

 
Топором
вырубаем холодец озимых
очищаем лед чешуи
насыщая аквамарином
голубоглазых хасок
микенских фресок
марафонским бегом ледников
пауков похолодания
плетущих трещины
на глиняной посуде
с кровью господней
в оперении кардинала
 
 
   Mit dem Beil
   hacken wir die Winterkornsülze heraus
   schuppen Eis ab
   sättigen mit Aquamarin
   blauäugiger Huskies
   mykenischer Fresken
   mit Marathonlauf der Gletscher
   Spinnen der Abkühlung
   die Risse weben
   auf Tongeschirr
   mit dem Blut des Herrn
   im Kardinalsgefieder
 

«Волшебная поляна…»

 
Волшебная поляна
в красной шапке земляники
стручкового перца,
пробки, срезанной гильотиной,
заточенного грифеля красного карандаша
в чаще пульсов и инсультов,
волчьих нравов и безысходного воя,
с единственным
доступным лекарством —
сладким сиропом
мертвого моря
 
 
   Zauberwiese
   in roter Erdbeerkappe
   der Pepperoni,
   des Korks, abgeschnitten mit der Guillotine,
   gespitzter Mine des roten Bleistifts
   im Dickicht von Puls– und Hirnschlägen,
   von Wolfssitten und auswegslosem Geheul
   mit der einzigen
   verfügbaren Arznei:
   süßem Sirup
   vom Toten Meer
 

«Смесь красного и зеленого …»

 
Смесь красного и зеленого —
больше желтый цвет,
лимонный сок.
Устрицы – молоко моря —
звучат, как «хорошие дела»,
с японским жемчугом в створках
египетского саркофага
и простым морским гребешк