Текст книги "Божий дар"

Николай Кокухин
Божий дар: избранные повести и рассказы о святых

…и уже не я живу, но живет во мне Христос.

Послание к Галатам святого апостола Павла, глава 2, стих 20

Не счесть звезд на небесном своде, их сияние озаряет поля и горы, леса и долины, речные и морские просторы. Но еще ярче сияют звезды земные. Что это за звезды? Откуда они взялись? Узнать их легко – это святые, просиявшие на необъятных просторах Старого и Нового Света. Они сияют ярче солнца, ярче любых небесных светил, ярче самых дорогих бриллиантов.

Мне хочется открыть эту книгу именем святой Марины, одной из самых почитаемых святых Вселенской Православной Церкви, благоуханной невесты Христовой, полюбившей своего Спасителя так сильно, что на ее устах было только одно это святое имя.

Чтобы узнать о том, кто были ее родители, как она жила и как обрела в своем сердце веру, мне пришлось отложить все свои дела и отправиться в Грецию, на остров Крит, где находится монастырь в честь ее славного имени. Я приглашаю тебя, любезный читатель, хоты бы на некоторое время отрешиться от повседневной суеты и совершить со мной это увлекательное путешествие.

Итак, в путь.

Песнь о святой Марине

I

Святынь на Крите великое множество. Поедешь ли в горы, где сосновые и эвкалиптовые рощи перемежаются с обширными, изобилующими сочной травой пастбищами, или спустишься на равнину, к нежно-бирюзовому морю, поражающему игрой красок, особенно во время тихих закатов, – везде встретишь церковь, монастырь или часовню. Но меня интересует монастырь святой великомученицы Марины, который находится в центре острова.

Ираклион – современная столица Крита – довольно большой и шумный город. Автовокзал находится вблизи моря. Постоянно подъезжают и отъезжают автобусы – большие удобные «мерседесы» (других марок я не видел). Отыскать нужный автобус не так-то просто – их очень много. Я обратился к диспетчеру (любой житель острова свободно владеет английским), и меня тут же проводили к машине. Пассажиров всего несколько человек. Трогаемся. Минут десять-пятнадцать медленно тащимся по чрезвычайно загруженному транспортом и пешеходами центру города – мимо высоких ярких витрин магазинов и лавочек, мимо деловых контор. На одной из остановок автобус наполняется пассажирами, но не до отказа, свободные места оставались на протяжении всего нашего путешествия.

Наконец город выпускает нас на свободу. Впереди – рыжевато-серые холмы, а еще дальше, в белесом мареве, виднеются отроги горного хребта Дикти. Дорога очень живописна: она то петляет на крутых поворотах, огибая глубокие ущелья, то бежит по склонам холмов, как бы опоясывая их узенькими ремешками, то ныряет в долину, то поднимается на отлогую возвышенность. Довольно часто встречаются крохотные деревушки – дома в них ослепительно белого цвета, они аккуратно расставлены, как будто дети, играя, сложили их из кубиков.

Когда-то на этот остров ступила нога святого апостола Павла. Именно он принес сюда евангельское учение

Любуясь новыми для меня пейзажами, наблюдая за пассажирами автобуса (это были в основном сельские жители), слушая их неторопливые будничные разговоры, я мысленным взором перенесся в седую древность, в те времена, когда на этот остров ступила нога святого апостола Павла. Он видел эти же задумчивые, спокойные холмы, эти же зыбкие, почти нереальные горные вершины на горизонте, эту же сверкающую полоску моря позади нас – ничего с той поры не изменилось, мир остался тем же. Именно он принес сюда евангельское учение, поставил здесь первого епископа – им стал его ученик Тит, которого мы знаем из апостольского послания. Для того я оставил тебя в Крите, – напоминает ему Павел, – чтобы ты довершил недоконченное и поставил по всем городам пресвитеров (Послание к Титу, глава 1, стих 5).

Почва, на которой сеял первоверховный апостол и его ученики, оказалась очень плодородной. В последующие века на Крите подвизался целый сонм великих угодников Божиих.

II

А вот и деревня Вони, конечный пункт моего путешествия.

– Херетэ (до свидания), – говорю я, обращаясь ко всем пассажирам.

– Херетэ, – отвечает за всех водитель. – Иди по этой улочке и попадешь в монастырь.

Белоснежные стены, высокая, видная издалека, колокольня, которую венчает большой крест; византийский купол храма, служебные корпуса – монастырь предстал предо мной во всей красе. Он прижался к склону горы, словно ища у нее защиты; справа простиралась необозримая равнина – виноградники и садовые участки перемежались с оливковыми рощами.

В конце позапрошлого века, когда на острове господствовали турки, на этом месте находилась старая разрушенная церковь. Однажды крестьянин Иоанн Капарунакис, родом из Трапсано, совершая по своим делам долгий переход из Алкарохори, остановился в этом месте отдохнуть. Он страдал тяжелым недугом. С большим трудом он поднялся на склон, где в тени деревьев струился источник святой великомученицы Марины. Иоанн сотворил молитву и, выпив всего один глоток воды, почувствовал себя совершенно здоровым. Радости его не было предела. Он встал на колени и поблагодарил святую Марину за исцеление.

В деревне крестьянин узнал, что земля, на которой находилась церковь, принадлежала турку Бею.

– Я хочу купить твою землю, – сказал он турку.

– Зачем?

– Чтобы восстановить церковь.

– Ты бедняк, и у тебя не найдется нужной суммы.

– Я продам свой дом, весь скот и все свое имущество.

– Если бы ты доверху наполнил все мои сундуки золотом, то и тогда я не продал бы тебе эту землю!

– Почему?

– Потому что эта церковь христианская. А я ненавижу христиан!

– Но…

– Замолчи, несчастный! – взревел турок, побагровев от гнева. – Беги из этих мест, пока я тебя не убил!

Иоанн немедленно покинул деревню.

Бей, еще не остыв от гнева, позвал своих детей.

– Гоните скот на водопой, – распорядился он.

– На ручей?

– Нет, на источник у церкви. Он только для того и годится, чтобы поить скот.

Едва овцы, козы, коровы и быки утолили жажду, как тут же околели. Дети со злости осквернили источник, побросав в него навоз. Возмездие настигло их сразу – они стали трястись как в лихорадке.

Бей пришел в неописуемую ярость. Он решил убить Иоанна, жалея, что не сделал этого раньше. Он вскочил на коня и отправился в Трапсано. Путь был неблизкий, и пока Бей ехал, гнев его утих. «Что толку, если я убью этого бедняка? – размышлял турок. – Его Бог поразит за это не только меня, но и мою жену. Кончу дело миром, и тогда мои дети, может быть, выздоровеют».

Прибыв в Трапсано, турок отыскал Иоанна.

– Слушай, – сказал он, – я передумал – я отдаю тебе эту землю.

– Я заплачу тебе за нее сполна, как и обещал, – ответил обрадованный крестьянин.

– Нет, нет, денег мне не надо, – сказал Бей, – я тебе ее дарю… Но ты знаешь, как мы назвали эту землю?

– Нет.

– Мы назвали ее «псири» («полная тли»).

– Почему?

– Мы заметили: если в день памяти святой Марины, то есть 17 июля, мы собирали в поле урожай, то появлялось несметное количество тли, которая пожирала все злаки.

За короткое время Иоанн с помощью других христиан восстановил разрушенную церковь. В ней возобновились богослужения. Когда Иоанн отошел ко Господу, его похоронили рядом с храмом.

Шестьдесят лет назад в этом месте был открыт женский монастырь. Над древней церквушкой христиане построили новый большой храм во имя святой великомученицы Марины.

III

…Через открытые ворота вхожу в монастырь. Громадный, выложенный белыми плитами двор. Высокие пальмы с изящными ажурными ветвями, похожими на струи парковых фонтанов. Несколько светленьких пластмассовых столиков с такими же стульями – очень похоже на открытое уличное кафе. В центре монастыря храм – стройный, легкий, с цветными витражами. Большой двухэтажный сестринский корпус. «Да, пожалуй, не меньше ста сестер здесь подвизается», – подумал я. – Но где же они?» Это для меня оставалось загадкой – уже минут пятнадцать-двадцать я знакомился с монастырем, однако не встретил за это время ни одного человека. В наших российских монастырях меня непременно остановили бы у входа, спросили бы, кто я, откуда, с какой целью приехал, и на территории обители я бы увидел хоть несколько человек, а тут… никого. «Наверно, час отдыха», – предположил я.

Я прошел в дальнюю часть обители и тут увидел пожилого человека в рясе, который поливал из шланга цветы. Обратив на меня внимание, он положил шланг и широко улыбнулся, как будто встретил старого друга, которого давно не видел и встрече с которым очень рад. Так мы познакомились с отцом Каллиникосом. Мы прошлись с ним по монастырю, отдохнули под одной из пальм, попили чаю… Монахинь по-прежнему не было видно.

– Завтра большой праздник, – сказал я.

– Какой?

– Святителя Николая. В честь перенесения его святых мощей из Мир Ликийских в Бари.

На лице отца Каллиникоса появилось недоуменное выражение.

– Мы не знаем такого праздника.

Этой фразой собеседник меня просто огорошил.

– А литургия завтра будет? – спросил я с замиранием сердца. Пусть на всем Крите я один буду отмечать этот великий праздник – главное, чтобы была литургия.

– Нет, литургии не будет, – произнес отец Каллиникос, не понимая, какое большое огорчение доставили мне его слова.

Я привык, что в Москве, да и по всей России, в этот день храмы переполнены и многие христиане причащаются Святых Христовых Таин.

– А что вы будете служить?

– Утреню.

– И все?

– Да.

Я попытался упросить священника, чтобы он в порядке исключения отслужил и литургию, но… успеха не добился: мой собеседник погрузился в молчание.

Вскоре к нам подошла средних лет женщина, которую, как оказалось, звали Хрисанфи.

– Вы монахиня? – спросил я.

– Нет, я просто здесь помогаю.

Чуть позже к нам присоединилась еще одна женщина, помоложе; ее звали Христина, она заведовала иконной лавкой.

До вечернего богослужения оставалось минут десять, когда мы увидели маленькую старушку в темном платочке, повязанном так, что видны были одни глаза, нос да губы.

– Это матушка Тимофея, – сказал отец Каллиникос, – игумения нашего монастыря.

– Ваши сестры сейчас на послушаниях? – спросил я.

– Нет, все послушания выполняю я сама… – ответила матушка Тимофея, поправляя очки.

– ???

– Потому что я единственная монахиня нашей обители. Еще недавно нас было четверо – три мои сестры во Христе, состарившись, мирно отошли ко Господу. Я тоже готовлюсь к переселению, – она указала глазами на небо, – мне ведь уже под семьдесят.

– Кто-нибудь придет на смену вам?

– Не знаю.

– Хорошо бы кто-нибудь из молодых попросился…

– Оставим этот вопрос на усмотрение Господа и святой великомученицы Марины.

– А для кого же такой большой корпус?

– 17 июля, в день праздника нашей небесной покровительницы, сюда собирается весь Крит. Для этого и построено жилье, но его все равно не хватает…

Вечерняя служба совершалась в нижнем храме. Он был маленький, человек на двадцать-тридцать, в нем царил полумрак. Служил отец Каллиникос, а на клиросе управлялась матушка Тимофея: она сама читала и пела; изредка ей помогал батюшка. В подсвечниках, похожих на большие противни, был светлый песок, как в Грузии или Армении, а свечи – желтые, высокие, утончающиеся к фитильку, точно такие, как в Иерусалиме. Много икон; в основном образы святой великомученицы Марины. Хотя иконы значительно отличаются друг от друга, но имеют запоминающуюся деталь: святая Марина, укрощая диавола, держит его за один из рогов. У нас, в России, эта подробность отсутствует.

Из всех этих замечательных икон выделялась самая древняя; она находилась справа от царских врат. Прикладываясь к ней, я обратил внимание на ряд легких жестяных пластиночек, нанизанных на металлический стержень в нижней части иконы: на них были изображены или рука, или нога, или ухо, или какая-то другая часть человеческого тела. Я догадался: по молитвам святой Марины произошло исцеление болящего христианина, и он принес сюда свою пластиночку.

Иконы святой Марины отличаются друг от друга, но имеют запоминающуюся деталь: святая, укрощая диавола, держит его за один из рогов

Богослужение было кратким, и, выйдя из храма, мы присели за столик под пальмой. День догорал. Лучи заходящего солнца скользили по вершинам холмов, и бледно-зеленые ветви едва заметно колебались под порывами слабого ветерка. Долину пересекли глубокие тени… Разговор зашел о святой Марине – о ком еще можно было говорить в ее обители?! Я попросил матушку игумению рассказать о святой великомученице.

IV

– Я люблю больше слушать, чем говорить, – заметила матушка, устраиваясь поудобнее, – но ради нашей небесной покровительницы готова сделать исключение. Святая Марина родилась в Антиохии Писидийской в конце III века. Отец ее, Эдесий, был языческим жрецом. У него не было других детей, потому что сразу после рождения Марины ее мать умерла. Святую воспитывала кормилица.

Это было время, когда нечестивый император Диоклетиан начал жестокое гонение на христиан. Священники, диаконы, учители слова Божия скрывались в горных пещерах, диких лесах и маленьких селениях, не оставляя своего главного дела – обращения людей к истинной вере. Когда Марине исполнилось двенадцать лет, она услышала от одного из таких проповедников о Спасителе и уверовала в Него. Она решила (подражая святым мученикам) пролить свою кровь за Господа нашего Иисуса Христа и таким образом принять Святое Крещение. Общаясь с соседями, отроковица рассказывала им о своей вере и кратковременности земной жизни.

Однажды в некий языческий праздник святая вошла в капище своего отца. Гнусные безобразные идолы вызвали у нее глубокое отвращение.

– Идолов нужно ненавидеть и разрушать их, а вы поклоняетесь им, – смело сказала она, обращаясь к народу.

Разгневанный Эдесий тут же отрекся от своей дочери-христианки…

Как-то Марина прогуливалась в поле, любуясь природой. Мимо проезжал знатный всадник в сопровождении многочисленной свиты. Это был епарх (правитель) восточных областей Римской империи Олимврий, который люто ненавидел христиан. Увидев Марину, он был очарован ее красотой и поинтересовался у пятнадцатилетней девушки, кто она. Отличаясь целомудрием больше, чем красотой, святая простосердечно рассказала о себе, не утаив, что она христианка. Тогда епарх приказал своим воинам привести отроковицу в город. На другой день он вызвал ее на допрос.

– Принеси жертву нашим богам, – сказал Олимврий, – и тогда ты сохранишь свою жизнь.

– Я поклоняюсь только Господу моему Иисусу Христу, – ответила Марина, – а идолов презираю. Своими угрозами ты меня не испугаешь – я с радостью приму смерть за своего Создателя.

– Одумайся, Марина, – продолжил епарх, – если ты будешь благоразумной, я возьму тебя в жены: ты будешь окружена почетом и славой, станешь жить в прекрасном дворце, у тебя будет много служанок и любое твое желание будет немедленно выполняться. Если же ты откажешься, то мне придется (хотя я этого и не хочу) отдать тебя в руки палачей, и ты претерпишь страшные муки.

– Богатство и слава – ничто; это лишь тени временной земной жизни, а я думаю только о Небесном. Твое супружество для меня противно и мерзко. Неужели ты думаешь, что я изменю своему Бессмертному Жениху, Который призывает меня в Царство Небесное, и вступлю в брак со смердящим псом!

Разгневанный Олимврий дал знак палачам, и те начали избивать святую гибкими прутьями, а затем, пригвоздив к доске, стали строгать ее тело железными трезубцами. Истязание продолжалось до тех пор, пока не обнажились кости. Народ плакал от жалости.

Потом девушку бросили в глубокую и мрачную темницу, где она молилась, чтобы Господь исцелил ее растерзанное тело и послал ей утешение. Враг же рода человеческого, видя стойкость Марины, решил устрашить ее. В темнице вдруг появился громадный страшный змей, который издавал ужасные звуки; из его пасти вырывались языки пламени. Святая осенила себя крестным знамением, и в ту же секунду чудовище распалось на части. После этого диавол превратился в человека с рогами и собачьим хвостом. Не растерявшись, Марина схватила его за рог и сильно ударила по голове молотком, который оказался рядом. Земля разверзлась и поглотила искусителя.

В следующее мгновение кровля темницы исчезла, и ее осиял небесный свет. Подняв голову, святая увидела сияющий крест, над которым вился белый как снег голубь. Сладостный голос сказал:

– Радуйся, Марина, верная раба Господня! Пришел час твоего торжества! Скоро ты войдешь в нетленный чертог твоего Небесного Жениха, где вкусишь несказанное блаженство!

После этого Божественная благодать уврачевала раны девушки.

Утром Олимврий, увидев святую невредимой, стал убеждать ее принести благодарственные жертвы идолам за исцеление, но мученица снова исповедала себя христианкой. Тогда палачи стали опалять ее тело огнем. Во время пыток Марина молилась такими словами:

– Господи, Ты сподобил меня за имя Твое пройти через огонь, сподоби меня пройти и через воду Святого Крещения.

Услышав, что святая говорит о воде, епарх приказал утопить ее в большом чане. Когда девушку стали погружать в воду, земля содрогнулась, оковы пали с рук мученицы, над ее головой засиял необыкновенный свет, в котором кружила белая голубка с золотым венцом в клюве. Затем все увидели восходящий к небу огненный столп, на котором сиял крест. Снова раздался сладостный голос:

– Мир тебе, невеста Христова Марина! Тебе уготован неувядаемый венец славы!

Увидев, что святая вышла из воды живою и невредимою, пятнадцать тысяч человек уверовали во Христа и открыто назвали себя христианами. Олимврий приказал воинам казнить их. Затем была обезглавлена и святая Марина. По дороге на казнь она молилась о тех людях, которые поклонялись бесчувственным идолам и еще не узнали Спасителя.

Мир тебе, невеста Христова Марина! Тебе уготован неувядаемый венец славы!

Угодница Божия считается покровительницей детей. По ее молитвам исцеляются люди, разбитые параличом, – закончила свой рассказ игумения.

– А где покоятся мощи святой Марины? – спросил я.

– Ее честные мощи находились в Константинополе, в монастыре Пантепонта (Всевидца-Христа), до взятия города в 1204 году крестоносцами. По другим сведениям, они хранились в Антиохии, откуда в 908 году были перенесены в Тоскану (Италия). Часть святых мощей (рука) находится в Ватопедском монастыре на Афоне.

V

– Здесь, в монастыре, наверняка произошло множество чудес по молитвам святой Марины, – сказал я.

– Им несть числа, – откликнулся отец Каллиникос. – Вот одна весьма поучительная история. Крестьянин из Круста дал обет Господу: осенью пожертвовать монастырю лучшего козла своего стада. Миновала осень, наступила зима, а крестьянин и не собирался ехать в монастырь. Когда жена напомнила ему об этом, он отмахнулся, мол, все это пустяки, он всего-навсего пошутил. Тогда с ним стало твориться что-то неладное: лицо его исказилось так, что перестало походить на человеческое. Крестьянин понял: это – возмездие за его «шутки». Он выбрал лучшего козла и вместе с женой отправился в монастырь. В дороге козел потерялся. Тогда муж и жена решили: пойдем одни, без козла, и поклонимся святой Марине. Когда они приблизились к монастырю, то увидели, что козел спокойно идет за ними. Они привязали его к дереву и вошли в церковь. Священник спросил несчастного, что случилось с его лицом, и тот рассказал свою историю.

Священник взял из алтаря святое копие и осенил крестьянина крестным знамением, творя молитву. Лицо пастуха приняло прежний вид. Поблагодарив Господа и святую Марину, супруги вернулись домой.

– А вот еще одна, не менее интересная история, – сказала Христина. – У врача Л. был слепой сын. Жена часто говорила мужу: «Давай отвезем сына к святой Марине – она исцелит его». Муж отвечал: «Я сам врач и не могу вылечить моего сына. А там и подавно ему не будет лучше». Однажды мальчик увидел во сне святую Марину, которая сказала: «Вставай, детка, и иди в мой дом, который находится внизу, в Вони». Мальчик поднялся и пошел в комнату родителей. Увидев его, они поняли, что мальчик прозрел. Едва настало утро, радостный отец навьючил осла двумя бурдюками масла и повез их в монастырь. Там он поклонился чудотворной иконе и от всей души поблагодарил святую Марину за неожиданную помощь.

– Ну а теперь моя очередь, – сказала Хрисанфи. – Я расскажу об одном скотоводе из Ласифи. У него было правило: каждый год посылать в монастырь сыр. И вот однажды он изменил своему правилу. Жена спросила: «Ты почему в этом году не посылаешь сыра?» Муж ответил: «Он старый». – «Какой же он старый, – сказала жена, – если приготовлен совсем недавно. Завтра праздник святой Марины, и я с детьми сама отвезу сыр». – «Святая Марина не ест сыра», – сказал муж не подумав. Наступил вечер, и из стада неразумного скотовода убежали сорок овец; их обнаружили у стен монастыря. Овец пытались прогнать, но они не уходили. Скотовод, осознав свой грех и раскаявшись в нем, пожертвовал овец монастырю…