Текст книги "На земле Святой Троицы. Православные святыни Русского Севера"

Это какой-то филологический феномен…

Чудотворная икона исчезает из посвященных ей научных рассуждений…

Ну а как икона становится неразличимой и невоспринимаемой в ожесточенности споров вокруг нее, можно проследить на примере текста выдающегося церковного писателя Сергея Нилуса, созданного незадолго до Первой мировой войны.

«Сегодня прочел в „Колоколе“, что престарелый архиепископ одной из древнейших русских епархий, запутавшись ногами в ковре своего кабинета, упал, и так разбил себе голову и лицо, что все праздники не мог служить, да и теперь еще лежит с повязкой на лице и никого не принимает…

В конце октября или в начале ноября прошлого года был из епархии этого архиепископа на богомолье, в Оптиной один офицер; заходил он и ко мне и рассказал следующее:

– Незадолго перед отъездом моим в Оптину, я был на празднике одной обители, ближайшей к губернскому городу, где стоит мой полк, и был настоятелем ее приглашен к трапезе. Обитель эта богатая; приглашенных к трапезе было много, и возглавлял ее наш местный викарный епископ; он же и совершал в тот день литургию. В числе почетных посетителей был и некий штатский „генерал“ из синодской канцелярии. Между ним и нашим викарным зашла речь о том, что получено благословение, откуда следует, по представлению архиепископа, на реставрацию лика одной чудотворной иконы Божией Матери, находящейся в монастыре нашей епархии. Иконе этой верует и поклоняется вся православная Россия, и она, по преданию, писана при жизни на земле Самой Царицы Небесной св. Апостолом и Евангелистом Лукой. Нашло, видите ли, монастырское начальство, что лик иконы стал так темен, что и разобрать на нем ничего невозможно. Тут явились откуда-то реставраторы со своими услугами, с каким-то новым способом реставрации, и старенького нашего епархиального владыку уговорили дать благословение на возобновление апостольского письма новыми вапами (славян. – краски).

– Как же это? – перебил я. – Неужели открыто, на глазах верующих?

– Нет, – ответил мне офицер, – реставрацию предположено было совершать по ночам, частями: выколупывать небольшими участками старые краски и на их место, как мозаику, вставлять новые под цвет старых, но так, чтобы восстанавливался постепенно древний рисунок.

– Да ведь это кощунство, – воскликнул я, – кощунство не меньшее, чем совершил воин царя-иконоборца, ударивший копьем в Пречистый Лик Иверской иконы Божией Матери!

– Так на это дело, как выяснилось, смотрел и викарный епископ, но не такого о нем мнения был его собеседник, „генерал“ из синодальных приказных. А между тем, слух об этой кощунственной реставрации уже теперь кое-где ходит по народу, смущая совесть последнего остатка верных… Не вступитесь ли вы, С. А., за обреченную на поругание святыню?

Я горько улыбнулся: кто меня послушает?! Тем не менее, по отъезде этого офицера, я собрался с духом и написал письмо тоже одному из синодских „генералов“, Скворцову, с которым мне некогда пришлось встретиться в Орле, во дни провозглашения Стаховичем на миссионерском съезде пресловутой „свободы совести“.

Вслед за этим письмом, составленном в довольно энергичных выражениях, я написал большое письмо к викарному епископу той епархии, впоследствии замученному епископу Пермскому, где должна была совершиться „реставрация“ св. иконы. Епископа этого я знал еще архимандритом, видел от него к себе знаки расположения и думал, что письмо мое будет принято во внимание и, во всяком случае, благожелательно. Тон письма был почтительный, а содержание исполнено теплоты сердечной, поскольку она доступна моему малочувственному сердцу. Написал я епископу и, вдруг, вспомнил, что, приступая к делу такой важности и живя в Оптиной, я не подумал посоветоваться со старцами. Обличил я себя в этом недомыслии, пожалел о том, что „генералу“ письмо уже послано, и с письмом к епископу, отправился к своему духовнику и старцу о. Варсанофию в скит. Пошел я к нему с женой в полной уверенности, что растрогаю сердце моего старца своей ревностью и уже, конечно, получу благословение выступить на защиту чудотворной иконы.

Батюшка-старец не задержал меня приемом.

– Мир вам. С. А.! Что скажете? – спросил меня батюшка.

Я рассказал вкратце, зачем пришел, и попросил разрешения прочесть вслух мое письмо к епископу. Батюшка выслушал внимательно и вдруг задал мне такой вопрос:

– А вы получили на это письмо благословение Царицы Небесной?

Я смутился.

– Простите, – говорю, – батюшка, я вас не понимаю.

– Ну-да, – повторил он, – уполномочила разве вас Матерь Божия выступать на защиту Ея святой иконы?

– Конечно, нет, – ответил я, – прямого Ея благословения на это дело я не имею, но мне кажется, что долг каждого ревностного христианина заключается в том, чтобы на всякий час быть готовым выступать на защиту поругаемой святыни его веры.

– Это так, – сказал о. Варсанофий, – но не в отношении к носителю верховной апостольской власти в Церкви Божией. Кто вы, чтобы восставать на епископа и указывать ему образ действия во вверенной его управлению Самим Богом поместной Церкви? Разве вы не знаете всей полноты власти архиерейской?… Нет, С. А., бросьте вашу затею и весь суд предоставьте Богу и Самой Царице Небесной – Они распорядятся, как Им Самим будет угодно. Исполните это за святое послушание, и Господь, целующий даже намерения человеческие, если они направлены на благое, дарует вам сугубую награду и за послушание, и за намерение; но только не идите войной на епископский сан, а то вас накажет Сама Царица Небесная.

Что оставалось делать? Пришлось покориться.

– А как же, батюшка, – спросил я, – быть с тем письмом, которое я уже отправил синодальному „генералу“?

– Ну, это уж ваше с ним частное дело: „генерал“, да еще синодальный, – это в Церкви Божией не богоучрежденная власть, это вам ровня, с которой обращаться можете, как хотите, в пределах, конечно, христианского миролюбия и доброжелательства.

– Предоставьте суд Богу! – таков был совет старца.

И суд этот совершился: не прошло со дня этого совета и полных двух месяцев, а уже архиепископ получил вразумление и за лик Пречистой ответил собственным ликом, лишившись счастья совершать в великие Рождественские дни Божественную литургию.

Призамолкли что-то и слухи о реставрации святой иконы. Хотел было я разразиться обличительными громами по поводу кипячения воды для великой агиасмы, но после старческого внушения решил и над этим суд предоставить Богу.

Икона Пресвятой Богородицы Тихвинской была, все-таки, реставрирована описанным способом при архимандрите Иоанникие. Результат реставрации оказался таков, что ничего от древней святой иконы не осталось, и ее уже нельзя было выставлять для поклонения. Самого архимандрита тут же вслед разбила болезнь, и он не мог уже служить. Его удалили на покой в Валдайский Иверский монастырь, где его обокрал келейник тысяч на 40 или 60 (стяжание настоятельское), и он умер с горя 3-го июня 1913 года. „А был раньше здоров, как бык“, – сказывал мне Валдайский архимандрит впоследствии епископ Иоанн» [18]18
  Сергей Нилус. На берегу Божьей реки. Записки православного. Часть первая. Издание Свято-Троицкой Сергиевой лавры, 1991. С. 20–23.


[Закрыть].

Удивительно глубоко и точно рисует Сергей Нилус в этом отрывке образ преподобного Варсонофия Оптинского, но что же тут сказано про икону Пресвятой Богородицы Тихвинской?

Как мы знаем, никуда она не исчезала в 1913 году, более того, вопреки утверждению Нилуса, она оставалась выставленной для поклонения.

Если и исчезала Икона тогда, то только из сочинения самого Сергея Нилуса, рискнувшего обличать викарного епископа в неуважительном отношении к иконе со слов приезжего офицера.

И еще…

Сейчас только удивляешься, насколько схожи были наши разговоры тех лет о Тихвинской иконе с беседами, что пять столетий назад вел Константинопольский патриарх с новгородскими купцами, рассказывая об исчезнувшей из Влахернского храма иконе.

Помню, как с улыбкой «беспамятства на зло» рассказал мне игумен Александр и о полученном им от протоиерея Сергия Гарклавса письме [19]19
  «Вторник Пасхальная седмица.
  Дорогой отец Игумен
  Были рады получить от Вас письмо как раз на Пасху. Спасибо за поздравление. От души желаем и Вам радости в Воскресшем Господе и в Вашем великом и важном труде по восстановлению и возрождению Успенского монастыря. Будем рады видеть Вас и молиться вместе в Чикаго, когда Господь приведет Вас сюда. С уважением остаюсь Ваш во Христе. Протоиерей Сергий Гарклавс».


[Закрыть]… Хранитель Святыни поздравлял отца Александра с Пасхой и звал к себе в Америку, вместе помолиться перед иконой.

Игумен Александр внимательно наблюдал за мною, пока я читал это письмо…

Что я мог сказать?

Увы… Вся история мистера Сергия Гарклавса казалась мне тогда заимствованной из современных телешоу, и я не мог вместить в нее Чудотворную Тихвинскую икону Божией Матери, о которой говорил и думал.

Тихвинская икона – особая икона.

Она сама выбирает место своего пребывания, сама приходит и уходит из одной страны в другую, свободно пересекая границы между государствами и континентами.

Сама она выбрала себе место в доме настоятеля храма, основанного священномучеником Иоанном Кочуровым.

Сама, невзирая на все наши своеволия и заблуждения, и вернулась она. И вернулась так, чтобы возвратиться не в музейный плен и даже не в какой-то другой, пусть и весьма почитаемый, храм, а именно в Тихвинский монастырь.

Чудесным было появление в России иконы, возвестившей благую весть [20]20
  Интересное совпадение… Икона уже не первый раз исчезает и исчезает именно на шестьдесят лет. Мы уже говорили, что в VIII веке, спасая икону от еретиков-иконоборцев, ее замуровали в стене Пантократской обители вместе с горящей перед иконой лампадой. Через шестьдесят лет, когда опасность миновала и тайник раскрыли, лампада продолжала гореть перед образом, как будто и не было страшных десятилетий иконоборческой ереси…
  В 1944 году уходит Тихвинская икона из России.
  И вот снова, когда проходит шестьдесят лет и наступает 2004 год, икона возвращается к нам…


[Закрыть]…

Таинственным было исчезновение ее, когда ворвалась в монастырь сатанинская мерзость запустения…

Таинственным и непостижимым стало и возвращение Тихвинской иконы. И произошло это, когда мы стали готовы к этому, когда начали преодолевать мерзость запустения не только в восстанавливаемых монастырях и храмах, но и в своих душах…

И тогда, как новая благая весть об этом, снова засиял небесный свет, и мы, подобно ладожским рыбакам в 1383 году, увидели плывущую «по воздусем» икону в московском аэропорту…

Озеро, где исполняются молитвы

Восемь столетий назад пришел на берег овального, похожего на пасхальное яйцо, Дымского озера ученик преподобного Варлаама Хутынского – Антоний.

По времени – это первый великий молитвенник нынешней Петербургской епархии…

Предание утверждает, что святой отыскал в озере камень, возвышающийся на несколько вершков над водой, и ежедневно, стоя посреди воды, молился здесь.

Никакой внешней связи между молитвенным стоянием посреди озерной воды святого Антония Дымского и явлением над водами Ладоги Тихвинской Чудотворной иконы Божией Матери не существует.

И вместе с тем духовная связь между этими событиями очевидна.

Мы уже говорили, что, как явствует из жития, святой Антоний, совершая паломничество, был в Константинополе, не раз молился там во Влахернском храме, где находилась тогда икона, которую мы называем Тихвинской. Не этот ли образ Пречистой Богородицы и открывался духовному зрению Антония, когда в молитвенном уединении стоял он на камне посреди Дымского озера?

Поразительно, но молитва преподобного Антония не воспринималась только как его частное дело.

Когда вокруг кельи преподобного отшельника начала собираться братия, с общего согласия решено было письменно просить великого князя Александра Ярославича Невского, чтобы он пожаловал грамоту на создание монастыря.

Святой благоверный князь Александр Невский дал такую грамоту и тем самым благословил молитвенный труд преподобного и его учеников.

Тогда и был устроен на Дымском озере монастырь…

Преподобный Антоний преставился на 67-м году жизни, и 24 июня (7 июля) 1273 года его тело было положено в церкви преподобного Антония Великого…

И еще 110 лет продолжала звучать над Дымским озером молитва, прежде чем остановилась на намоленной Антонием и его учениками земле Тихвинская икона Божией Матери…

Интересно, что накануне появления на Руси Тихвинской иконы перестраивали церковь и открыли могилу преподобного Антония. И хотя и прошло более ста лет, но тело святого не тронул тлен, оно оставалось таким же, как в те времена, когда начинал преподобный свою молитву на Дымском озере…

И было это в 1370 году, в дни княжения святого князя Димитрия Иоанновича Донского.

Непостижимая молитвенная тайна – в основании северных монастырей Руси… Всего пятнадцать верст разделяют обитель, основанную святым Антонием Дымским, и монастырь, который основала на берегу Тихвинки сама Чудотворная икона Божией Матери.

Не случайно богомольцы, совершавшие паломничество в Тихвинский монастырь, предварительно заходили в Дымскую обитель.

– Кто у Антония не бывал, того Тихвинская Богородица не принимает, – говорили они.

Мощи преподобного Антония были захоронены вновь в 1409 году, во время набега татар на Новгородские волости. Опасаясь надругательства, братия опустила раку с мощами Антония в землю, сверху была положена каменная плита и насыпана земля.

В 1611 году монастырь разорили шведы.

Ну а третье разорение обители провели большевики.

Для разгона монахов сюда был послан броневик с солдатами.

Большевики старались уничтожить не только монахов – последним был расстрелян иеромонах Иов, скрывавшийся в местных деревнях, – но и саму память о молитвенном деле преподобного Антония Дымского…

Разрушив в монастыре четырехпрестольный каменный собор Святой Троицы и храм Рождества Иоанна Предтечи, новые разорители еще и переименовали обитель, глумливо назвав новый населенный пункт «Красным броневиком».

В опустевших зданиях монастыря победители разместили психиатрическую больницу…

В дальнейшем территория монастыря была передана Бокситогорскому комбинату «Глинозем», и в гостиничном корпусе для паломников устроили заводской санаторий-профилакторий.

Непостижимая молитвенная тайна – и в нынешнем возрождении монастырей России…

Дивная духовная взаимосвязь прослеживается в обстоятельствах рождения Тихвинского и Антониево-Дымского монастырей. Но и в восстановлении этих обителей в наши дни тоже много чудесности и непостижимого Промысла Божия.

Создание Антониево-Дымской обители предваряло по истории рождение Тихвинского Успенского монастыря. И хотя никто не подгадывал, но получилось так, что и возрождение их шло в том же порядке.

23 апреля 1995 года митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн подписал Устав и дал благословение на оформление документов для возобновления Тихвинского монастыря…

А возрождение Дымской обители началось чуть раньше.

Священник церкви Петра и Павла из села Сомино Геннадий Беловолов впервые приехал на Дымское озеро в октябре 1993 года.

– Когда мы вышли на берег, – рассказывал он, – стало понятно, что никогда мы не сможем сами найти камень, на котором совершал свой молитвенный подвиг святой Антоний. Просто нереально сделать это на таком большом озере… И вот тогда и случилось знамение. Мы вдруг увидели лебедя, плывущего по воде. Когда пошли туда, увидели и сам камень. Он действительно невелик, всего метра три. Совершенно плоский, только на сантиметр и выступает камень из воды. И вот что удивляет… Много раз потом приходилось бывать на Дымском озере, но лебедей здесь я больше ни разу не видел…

В 1994 году возле камня установили крест.

От монастыря к озеру этот крест несли той самой дорогой, которой в старину совершался традиционный Крестный ход.

Этот крест и стал первой святыней будущего возрожденного монастыря, символизируя то, что опять начало монастырю положил святой камень Антония Дымского.

Когда устанавливали крест, не сразу придумали, как укрепить его.

Пришлось сделать железный каркас, забить его камнями и зацементировать в нем основание креста. И так, с балластом-основанием, и опустили в воду у святого камня.

Как выяснилось в дальнейшем, подобная конструкция крепления оказалась чрезвычайно надежной. Местные рыбаки, бывшие свидетелями ледохода на Дымском озере, рассказывают, что двигающиеся льдины наклоняют крест, но каждый раз, когда льдина пройдет, крест начинает медленно подниматься из воды и становится на свое обычное место.

Похожее на чудо «самовставание» креста на Дымском озере можно объяснить, как мы уже говорили, удачной конструкцией его крепления. Ну а то, что те люди, которые несли в 1994 году этот крест к месту его установки, очень прочно связали всю свою жизнь с Антониево-Дымской обителью, видимо, нужно объяснять очень удачной православной конструкцией нашего Отечества.

А ведь так и случилось…

Сергей Васильев, алтарник Петро-Павловской церкви, принявший постриг с именем Стефана, по благословению настоятеля и занимался оформлением документов на возвращение Русской Православной Церкви Антониево-Дымской обители, в помещениях которой размещалась последние десятилетия база отдыха Бокситогорского глинозема.

27 января 1997 года представители комбината «Глинозем» подписали акт о передаче зданий базы отдыха Тихвинскому монастырю, а 30 января – на праздник преподобного Антония Великого «зимнего» – передали ключи от уцелевшего гостиничного корпуса насельникам Тихвинского монастыря во главе с иеромонахом.

В этот день и состоялось первое после восьмидесятилетнего перерыва богослужение в монастырской келье. Совершавший молебен отец Геннадий Беловолов рассказывал, что во время пения акафиста особенно остро ощущалась благодатность этого места, намоленного за восемьсот лет, и совершенно очевидным было, что монастырь здесь не мог не открыться.

Так и случилось…

30 октября 1997 года Антониево-Дымский монастырь был возобновлен как скит Тихвинского монастыря.

Предание утверждает, что еще при жизни преподобного Антония сам благоверный князь Александр Невский приезжал в Дымскую обитель, купался в озере и исцелился от ревматизма.

И теперь, 7 июля, на «летнего» Антония, на берегу Дымского озера служат акафист преподобному, а после плывут к кресту, стоящему посреди озерной воды…

Считается, что если трижды оплыть вокруг камня, исполнится молитва.

7 июля, на память преподобного Антония, здесь собирается особенно много народа. Длинная вереница машин и «Икарусов» выстраивается у въезда в монастырь. А напротив креста, на берегу, празднично толпятся сотни людей.

Помню, как прихожане Тихвинской церкви казачьего Кресто-Воздвиженского собора передавали здесь, на берегу Дымского озера, настоятелю монастыря привезенный из Киева образ Тихвинской Божией Матери, который когда-то был написан в самом Тихвинском монастыре.

– Мы встречаем этот образ, как знак того, что скоро наступит день, когда вернется к нам, в свой дом, и сама Тихвинская Чудотворная икона Божией Матери, – сказал, принимая дар, настоятель монастыря отец Александр (Гордеев).

Говорили тогда на берегу озера и о других удивительных совпадениях.

Конечно же, знаменательно, что на Антония «зимнего» состоялась передача ключей монастыря; а на Антония «летнего» прибыл этот образ из Киева.

Чудесна и непостижима географическая близость монастыря преподобного Антония Дымского, и монастыря, основанного самой Тихвинской иконой Пресвятой Богородицы.

Но не менее чудесна и близость главных монастырских праздников в календарном времени. 7 июля празднуется Антоний «летний», а через два дня – праздник иконы Тихвинской Божьей Матери.

Уже перед отъездом снова вышел я на опустевший озерный берег.

И так показалось, будто это не крест возвышается над озерной гладью, а сам святой Антоний снова встал в молитвенном предстоянии на камне…

И подумалось, так ли уж несбыточно ожидаемое чудо?

Здесь, на берегу озера, где исполняются молитвы, появлялась уверенность, что рано или поздно, но чудо возвращения иконы в свой дом произойдет.

И нужно только молиться и ждать.

Мы сами видим, что к возвращению иконы предуготовляется сейчас не только сам Тихвинский монастырь…

В мае 2001 года новый настоятель Тихвинского монастыря игумен Евфимий (Шашорин) подал митрополиту Санкт-Петербургскому и Ладожскому Владимиру прошение благословить проведение археологических исследований на территории Антониево-Дымского монастыря.

Благословение было получено, и вскоре начались работы.

Руководствовались приглашенные археологи планом XVI века, на котором было обозначено место раки с мощами преподобного Антония Дымского в монастырском храме Казанской иконы Божией Матери.

Когда вскрыли погребение, обнаружили, как сказано в отчете, скелетированные останки. Потом выяснили, что храм, где хранились мощи святого Антония, построили на месте древнего кладбища, к моменту постройки уже заброшенного. Два скелета принадлежали именно этому древнему захоронению.

Третьи останки оказались святыми мощами преподобного Антония.

Экспертиза подтвердила это, поскольку они вполне соответствовали историческим документам.

Святой Антоний Дымский принял постриг, будучи еще мальчиком, и для смирения плоти стал носить железную шапку. Железная тяжесть настолько деформировала детский череп, что обычное куполообразное закругление от висков к макушке оказалось выпрямленным. Ну а от металлических цепей, которые преподобный носил на плечах, сточились ключицы.

Характерные изменения претерпели и надколенники: образовались микроскопически мощные костные балки, развившиеся в результате длительного коленопреклоненного моления…

Впрочем, не только эксперты подтвердили подлинность обретенных мощей.

– Люди сами слышат, что это мощи… – рассказывал мне монастырский резчик Петр Григорьевич Кильдеев. – Мне сказали, подержи. Я поднял их на руки, и все клеточки во мне задрожали…

Мощи преподобного Антония Дымского были перенесены в Успенский собор Тихвинского Богородично-Успенского монастыря, где они почивают сейчас в деревянной раке, в ожидании появления здесь Тихвинской иконы Божией Матери.

Добавим тут, что и тогда, в первый раз, мощи преподобного тоже были обретены как раз перед появлением иконы…