Текст книги "Рублевый передоз"

Вторую группу, прикатившую на темно-зеленом «БМВ» старого образца, возглавлял некто Макарыч. С Макарычем Шершень был знаком шапочно, даже не знал, кличка это или просто отчество матерого рецидивиста…

Макарыч шагнул на асфальт и неспешной походкой, вразвалочку приблизился к нему:

– Че? Звонил?

– Ага, – кивнул Шершень.

– И? Че не идем?

– Сказал, ждать здесь. И обозвал нас засранцами.

– Это нормально, – усмехнулся Макарыч. – В последнее время он только так и общается. Даже по телефону. С чувством глубочайшего презрения ко всем нам. Как бы через губу.

– Да. Я заметил.

– И знаешь, Марафонец особенно припух после того, как ты спас жизнь Блеклому…

– Ты и об этом знаешь? – удивился Шершень.

– А кто ж не знает? Все уже знают. Земля слухами полнится, друг… Короче, ты теперь в фаворе, а Марафонец в дерьме. Впрочем, он и всегда там был, – хохотнул Макарыч. – Я к тому, что нам всем теперь выгоднее ближе к тебе держаться. Хотя бы на фарт, как говорится.

– Сколько там с тобой человек в машине? – поинтересовался Шершень.

– Трое. То есть со мной четверо будет. Все ребята надежные… проверенные… В случае шухера никто «очковать» не будет. Я за них ручаюсь. За каждого. Знаешь, как мы сами прозвали свою бригаду?

– Как? – без особо интереса спросил Шершень.

– «Бессмертные».

– Смело!

– Так оно и есть, друг. Поверь мне. Старуха с косой нас и сама побаивается.

Шершень промолчал. Он не знал, что на это ответить. Но ему и не пришлось. Стеклянные двери, снабженные фотоэлементом, разъехались в стороны, выпуская наружу Марафонца. Глава службы безопасности Блеклого, несмотря на морозную погоду, вывалился на улицу в одной рубашке с двумя расстегнутыми верхними пуговицами. В левой руке у него покоился увесистый конверт из бумаги темно-коричневого цвета, а правая надежно удерживала за горлышко початую бутылку виски. Золотой перстень с двуглавым орлом на среднем пальце поблескивал в свете полной луны. Марафонца весьма заметно пошатывало от выпитого.

– Жесть! – негромко прокомментировал Макарыч появление непосредственного начальства. – Он же натурально в зюзю. Видал?

Шершень шагнул навстречу Марафонцу, краем глаза заметив лежащий на колене Кола, сидевшего в машине, пистолет. Доверия к Марафонцу не было ни у кого.

Глава службы безопасности сделал внушительный глоток из горлышка. Расстегнутая рубашка на нем была приторно-розового цвета.

– Здорово, ублюдки! Прискакали, значит, по первому зову? Да, мать вашу? Славы хотите? Славы и гребаных «бабок»? Все у вас будет! Таким вонючим умникам, как вы, всегда фартит по жизни. Особенно таким, как ты, – ткнул он краем конверта в грудь Шершня. – Ты ведь не такой сраный неудачник, как я? Да?

– Давайте ближе к делу, босс, – процедил Шершень.

– Ближе к делу? Можно и ближе, сукин ты сын. Вот! – Марафонец буквально насильно сунул конверт ему в руки. – Очередной козырной заказ, мать его. Куда уж больше доверия, а?

– Что за заказ? – спросил Шершень, демонстративно не торопясь вскрывать конверт. Он словно провоцировал Марафонца. У того свирепо ноздри раздулись. Очередной затяжной глоток виски придал ему уверенности. Марафонец облокотился о раскрытую дверцу «Шкоды». Направленного в его сторону дула пистолета на колене у Кола он либо не замечал, либо намеренно игнорировал.

– Я уже наслышан о том, как ты грамотно уложил Святого, умник. – Кривая ухмылка исказила его лицо. – Да что там я? Во всей Москве не найдется ни одного вонючего ублюдка, который бы не слышал об этой истории. Дескать, сработал суперпрофессиональный киллер, мать его! Хвалю… Только это было начало, умник. Просекаешь, о чем я? Теперь заказы посыплются на тебя как из сраного рога изобилия. Доволен?

– Я всегда доволен, если есть работа, – сдержанно ответил Шершень.

И Кол, и стоящий чуть поодаль Макарыч ждали очередного выплеска негативных эмоций в исполнении Марафонца, но его не последовало. Глава службы безопасности Блеклого лишь качнул головой в знак согласия, глотнул еще виски, после чего спокойно и даже устало произнес:

– Молодец! Короче… У тебя в руках очередной из них… Очередной из заказов, я хочу сказать. Целей несколько. Богдан и люди из его ближайшего окружения. Суммарно там получается семь человек. Семь долбаных засранцев, которым Блеклый по доброте душевной лично выписал смертный приговор. В конверте – подробное досье на каждого из них. Адреса, пароли, явки… В общем, все, как полагается… Но я готов вам облегчить задачу, парни.

– Это как же?

– У меня есть информация, что либо сегодняшним вечером, либо завтрашним Богдан соберет всех своих людей в одном месте, типа, как на сходняк. Кафе «Альмарани». Это на выезде из города. Точное месторасположение кафе и его адрес тоже есть в этом конверте. Богдан – фактический владелец «Альмарани». Разумеется, по периметру во время сходняка будет выставлена внушительная охрана, так что… пострелять придется больше. Зато поменьше придется бегать по городу, отлавливая каждую жертву отдельно. Потому я и позвал сразу две бригады. – Марафонец с презрением покосился на Макарыча. – Вместе вы легко управитесь. Но заказ, мать его, висит на тебе, умник. – Взор его вновь обратился к Шершню. – Ты за его исполнение башкой отвечаешь. Лично. Просекаешь?

– Просекаю.

– Тогда банкуй.

– Я удивлен, – вместо приветствия произнес Гуров, с улыбкой разглядывая собеседника в большом, натертом до блеска зеркале над раковиной.

Включив воду, он сполоснул руки. Стоящий позади него мужчина с роскошными висячими усами на украинский манер был облачен в синюю униформу и такого же цвета бейсболку. Глаза скрывались за квадратными очками с бифокальными линзами. Правая рука удерживала огромных размеров вантуз, раструб которого был направлен на сыщика, подобно дулу гранатомета.

– Чему?

– Тому, что ты назначил встречу не в женском туалете. И на том спасибо.

– Все шутишь, сыскарь? – Мужчина запер входную дверь на щеколду, опустил вантуз и сместился к боковой стене. Гуров заметил надпись на спине униформы: «Чистота города начинается с чистоты его туалетов». – А я думал, тебе нужна информация. Сам же позвонил…

– Мне нужна информация, – не стал отрицать Гуров. Он закрыл кран, промокнул руки бумажным полотенцем. – Но цирк я при этом не заказывал.

– Я устал объяснять, сыскарь, – нахмурился мужчина. – Никакой это не цирк, а элементарные меры конспирации. Я, между прочим, рискую головой, встречаясь с тобой. Сильно рискую.

– Ладно. Извини! – Лев с трудом сдержал улыбку. – Так мы идем в женский или тут поговорим?

– Ты опять?

– Все-все. Больше никаких подколов. Клянусь! Что тебе удалось узнать по интересующему меня вопросу?

– На самом деле новости две. И по традиции одна – хорошая, а другая – плохая. С какой начать, сыскарь?

– Будем ломать традиции, – ответил Гуров. – Начинай с хорошей.

– Засаду на Нагатинской можешь снимать. Студень там не появится. Ближайшие две-три недели – точно, а то и дольше. Короче, пока шухер вокруг него не уляжется… Он залег на даче у одного старого кореша. Вот адрес. – Информатор порылся в просторном кармане комбинезона, достал сложенный вчетверо лист бумаги и протянул Гурову. – С подробным описанием, как добраться до этого места. Студень сидит в своем схроне безвылазно, так что вы легко его там накроете. Только вот что, сыскарь… Хочешь дельный совет?

– Хочу.

– Не делись этой информацией ни с кем. Абсолютно ни с кем. До тех пор, пока не прибудете на место… Зачем едете, кого собираетесь брать – об этом должен знать только ты. Один.

– Хорошо. В этом, я полагаю, и заключается плохая новость? Да? Студень скрылся, знает про шухер, залег на какой-то даче… Его предупредили?

– Так точно, товарищ полковник. – Мужчина в униформе шутливо «взял под козырек». – В верном направлении мыслите. Не первый год в угро работаете?

Гуров оставил шутку информатора без внимания. Сейчас его интересовало совсем другое. Он мрачно поскреб пальцами подбородок и спросил:

– «Крыса» – кто-то из оперов ГУ? – спросил он.

– Да. Стопудово!

– Возможно, даже из моего отдела?

– Возможно. Я не могу знать наверняка и не хочу ни на кого клеветать понапрасну. А может, «крыса» – ты сам, сыскарь? Как тебе такой вариант?

– Будь я «крысой», ты давно был бы трупом, – парировал Лев. – Можешь узнать, кто «стучит»?

– Постараюсь. Дай мне пару дней. Может, меньше…

– Хорошо, – согласился Гуров. – И еще вопрос. Раз уж мы встретились… Кто завалил Святого? Знаешь?

На этот вопрос информатор ответил не сразу. Поправил на переносице очки с бифокальными линзами. Бросил короткий взгляд в сторону двери.

– Тут я тебе помочь не могу, сыскарь. Извини. Есть некие разумные пределы… И ты должен это понимать.

Гуров не стал настаивать.

– Еще убийства такого масштаба будут? – задал он новый вопрос.

Их взгляды скрестились, как шпаги заправских дуэлянтов. Молчание длилось чуть больше минуты. Ни полковник, ни его визави не отвел глаз.

– Будут. Сегодня или завтра. Но кто, где и в какое время – можешь даже не спрашивать, сыскарь, все равно не скажу. И под дулом пистолета не скажу… У нас был уговор. Я помогаю тебе чем могу, но не более.

– А то, что льется кровь, тебя это не волнует? – нахмурился Гуров.

– Вот только не надо давить на совесть жирной задницей. Ладно? Со мной это не прокатит. Я – маленький человечек, и всего лишь чищу тут туалеты. На благо родного города, между прочим.

Информатор отлепился от стены, сделал несколько шагов в сторону полковника и демонстративно покачал мокрым вантузом у него перед носом. Гуров рефлекторно отступил и брезгливо поморщился. Мужчина в униформе развернулся и направился к выходу. В дверях на мгновение замер и, не поворачивая головы, проговорил:

– Возьмешь Студня – выйдешь на Даниила, сыскарь. И помни: никому ни слова. А я… Я буду на связи.

Кол нырнул в салон и зябко поежился. Свет с террасы «Альмарани» «не достреливал» до их автомобилей, припаркованных под мостом на противоположной стороне обочины. Макарыч приоткрыл дверцу со своей стороны, зажал большим пальцем левую ноздрю и смачно высморкался на грязный асфальт. Компактный черный «узи» израильского производства лежал рядом с ним на сиденье. «БМВ» располагался в пяти метрах позади «Шкоды», и Макарыч мог видеть его смутные очертания в боковом зеркале. Боевики дисциплинированно ждали сигнала.

– Сколько? – кратко, как выстрел, осведомился Шершень, пуская густой едкий дым через ноздри.

– Четыре тачки, – доложил Кол. – Две – прямо у дороги, и две – на парковке перед рыгаловкой. По четыре рыла в каждой. Итого получается шестнадцать. Вот такой расклад, брат.

– Значит, Богдан и его люди здесь. Внутри, – не столько вопросительно, сколько утвердительно произнес Шершень. – Сходка сегодня.

– По-любому, – согласился Кол. – Валим уродов?

– А есть варианты? Конечно, валим.

– Э-э-э… – осторожно протянул сидящий рядом с Макарычем на заднем сиденье новичок по кличке Хаммер. – Тебе, конечно, виднее, Шершень, ты – главный. Я все понимаю, но… Не слишком ли большой перевес в их пользу? Шестнадцать против семи… К тому же, я думаю, Богдан со своими подручными тоже при козырях. Я не «очкую», братан, но не лучше ли будет вызвать еще подкрепление… Звякни Марафонцу…

– Не надо, – категорически отверг предложение подельника Шершень. – Мы справимся.

Макарыч усмехнулся и легонько ткнул локтем в бок Хаммера:

– Знаешь, в какого Бога я верю, друг?

– Нет. В какого?

– У этого Бога нет имени, но я знаю, за что он отвечает. За фарт. Это Бог фарта, друг. И вот пока с нами Шершень, с нами и Бог фарта… Можешь в этом не сомневаться.

– Я не сомневался. Я лишь…

– Не дрейфь, братишка! – попытался успокоить новенького Шершень. – Все продумано. Во-первых, на нашей стороне эффект неожиданности, а во‑вторых, есть и еще кое-какие сюрпризы. Ты захватил то, что я просил, Макарыч?

– Само собой, – самодовольно осклабился тот. – «Мушка» ждет в багажнике «бэхи» своего звездного часа. Устроим черномазым торговцам дури фейерверк не хуже, чем в Америке на День независимости. У нас, правда, всего два заряда, но это более чем нормально. Бах, бах! – и минус восемь человек в неприятельском стане. За качество исполнения отвечаю. У меня есть в бригаде надежный человечек… Специалист по таким пиротехническим фокусам!

– Слыхал, Хаммер? – Шершень продемонстрировал широкую лучезарную улыбку в зеркале заднего вида. – Бах, бах! – восемь человек минус, и шансы уравниваются.

Он достал из-за пояса «глок», передумал, сунул в бардачок, а вместо него извлек автоматический «стечкин». Взвесил оружие на ладони, словно проверяя, насколько удобно с ним будет идти в атаку, и остался доволен.

– Ладно. Хорош лясы точить, братва! – В голосе его появились начальственные нотки. – Базарами мы дела не сделаем. Погнали на исходные позиции. Макарыч! «Муху» запускать только по моему сигналу. Первые «маслины» за нами. Потом вы. Но резко.

– Понял.

Подхватив с сиденья «узи», Макарыч выбрался из салона и вернулся к «БМВ». Занял переднее пассажирское место. Кол тоже выдернул из-под сиденья «стечкин» и обменялся взглядами с Шершнем. Тот ободряюще кивнул. В надежности старого проверенного подельника он не сомневался. В отличие от новичка Хаммера…

Тяжелый шнурованный ботинок «бригадира» первым ступил на асфальт. Лязгнул затвор автоматического пистолета. За спиной Шершня мягко хлопнули две дверцы «Шкоды». Не оглядываясь, он двинулся в сторону «Альмарани». Быстро взмахнул рукой и краем глаза заметил, как «БМВ» плавно тронулся с места. Обгонять первую группу они не собирались, действовали, согласно заранее разработанному плану.

В полной темноте бандиты прошли под грохочущим мостом и вышли на противоположную сторону трассы. Кафе «Альмарани» лежало как на ладони. Шершень заметил очертания двух автомобилей у обочины, о которых говорил Кол, – внедорожник и спортивного типа «легковушка». Ни в той, ни в другой машине света в салоне не было. «БМВ» позади Шершня резко ускорился. Заложив лихой вираж, иномарка вписалась в поворот, развернулась на сто восемьдесят градусов и ударила по тормозам. Вспыхнули фары. Два острых, как бритва, конусообразных луча взрезали темноту.

Человек, сидящий за рулем спортивного авто, дернулся от неожиданности и инстинктивно заслонил ладонью лицо. Шершень вскинул «стечкин», и автоматический пистолет изрыгнул короткую прицельную очередь. Со звоном разлетелось стекло, и человек с простреленной головой завалился набок. В желтом свете фар алые брызги крови разлетелись веером, как стеклянный бисер в детском калейдоскопе.

Вторая очередь, пущенная в унисон Колом, разнесла вдребезги и заднее стекло с той же стороны. В салоне спортивной машины кто-то истошно закричал. Автомат в руках Хаммера не успел сказать своего веского слова. То ли он слишком долго выискивал подходящую цель, то ли элементарно растерялся…

Шершень не мог ждать. Его план атаки был расписан буквально по секундам.

– В сторону! – скомандовал он и первым сместился влево.

Хаммер последовал за ним. Кол отскочил в противоположную сторону. Задняя дверца «БМВ» распахнулась, и узколицый паренек лет двадцати с неровной рыжей бородкой, ступив одной ногой на асфальт и слегка отклонив голову, взгромоздил на плечо гранатомет. Грозное орудие дернулось, а уже через секунду черный внедорожник, пассажиры которого не успели покинуть салон, подскочил в воздух, охваченный огненным шаром. Из «легковушки» выскочил еще один парень и несколько раз, не целясь, выстрелил от бедра. Ни одна из выпущенных им пуль не нащупала цели. Короткая очередь «стечкина» в руках Шершня заставила его сложиться пополам и рухнуть лицом на асфальт.

– Снимай вторую! – последовало распоряжение.

Узколицый подельник не заставил себя упрашивать дважды. Перезарядив «Муху» и слегка сместив ее мощное дуло влево, он «жахнул» вторично. Мишенью был темно-зеленый «Форд» на парковке. Двое из четырех боевиков, встревоженные нежданным нападением, уже успели выпрыгнуть из него наружу, как черти из табакерки, но сместиться на безопасное расстояние гранатометчик им не позволил. «Форд» вспыхнул как карточный домик, к которому лишь на мгновение поднесли кончик горящей спички, и подлетел в воздух гораздо выше внедорожника. Припаркованный справа от входа в «Альмарани» «Фольксваген» взрывной волной не зацепило. Из него выскочили сразу четверо вооруженных бандитов.

– Пошли! Пошли! – не унимался Шершень и первым рванулся вперед. На ходу он обернулся и, махнув «стечкиным» в направлении спортивной легковушки с разбитыми стеклами, громко добавил: – Добей последнего, Макарыч! Остальные за мной!

– Будь спок, братан! Считай, он – уже труп.

Застрекотал компактный «узи», решетя гладкий корпус автомобиля. В ответ прозвучал один-единственный сиротливый выстрел.

Группа Шершня из шести человек спрыгнула с обочины, но почти тут же вынуждена была распластаться на пожухлой траве, нарвавшись на контратакующие действия боевиков из «Фольксвагена». Пули засвистели у них над головами. Шершень лишь криво усмехнулся. Общая картина изменилась за считаные доли секунды. Теперь численный перевес был на их стороне – семеро против четверых, удобный расклад. Краем глаза он заметил, как свет в общем зале «Альмарани» погас. Зато тут же вспыхнул в одном из боковых помещений. Шершень легонько ткнул локтем в бок лежащего рядом с ним Кола и указал рукой в нужном направлении. Кол понимающе кивнул.

– Смещаемся, – последовало новое распоряжение. – Богдан со своей братвой не должен уйти. Ни один из них. Ясно? Вы, трое, прикройте! Кол и Хаммер со мной!

Макарыч опустил «узи» и мягко, по-кошачьи, приблизился к изрешеченной легковушке. Неприятель лежал на заднем сиденье, привалившись плечом к дальней дверце. Кровь толчками выходила сразу из двух ран – на груди и в предплечье. С трудом дыша, он встретился глазами с Макарычем, затем, превозмогая боль, поднял руку с оружием, но Макарыч первым спустил курок, пустив контрольную пулю в голову противника. Умирающий коротко дернулся, глаза его закатились, и он замер…

Со стороны «Фольксвагена» продолжали вести беспрерывный огонь. Один из людей Шершня приподнялся на локте, выстрелил в ответ и тут же поймал плечом пулю.

– Твою мать!.. – со стоном опустился обратно на землю.

– Уйдут черномазые, – мрачно прокомментировал Кол. – Надо рисковать, Шершень. Других вариантов нет…

– Надо, – согласился тот. – Подрываемся, братва. Дружно! На счет «три». Раз… – Он надежно обхватил пальцами рукоятку «стечкина». – Два… – По синхронному лязгу передергиваемых затворов он понял, что подельники готовы к рывку. – Три!

Израильский «узи» Макарыча, как нельзя кстати, «застучал» первым. Четыре человека, облепивших корпус «Фольксвагена», на мгновение оказались дезориентированы, но этого мгновения хватило группе Шершня. Пули, как бешеные псы, полетели с обеих сторон. Два человека возле «Фольксвагена» упали замертво. Раненный в плечо подельник Шершня «потяжелел» еще на девять граммов, смертоносный заряд угодил ему в живот.

– В машину его! Быстро! – скомандовал Шершень. – Макарыч! Хаммер! Прикрывайте!

Те дружно подхватили раненого, втащили его обратно на обочину и поволокли к «БМВ», оставляя на асфальте длинный грязно-кровавый след. Неугомонный «узи» Макарыча «срубил» еще одного неприятеля возле «Фольксвагена». Единственный оставшийся в живых боевик Богдана предпочел затаиться.

Стрельба смолкла.

Кол и Шершень по широкой дуге обогнули горящий остов «Форда» и приблизились к пустующим в это время года беседкам «Альмарани». На открытую тропинку выходить не стали, двинулись вдоль высокой металлической ограды к черному ходу. Над гранитным крыльцом из трех округлых ступеней горел свет. Сзади прозвучали три одиночных выстрела, но Шершень не обратил на это внимания. Он цепко следил за входной дверью и, едва та отворилась наружу, «стечкин», надежно зажатый в правой руке, изготовился к решительным действиям. Кол тоже поднял оружие на уровень груди.

На крыльцо шагнули два человека восточной наружности с непокрытыми головами и в одинаковых длиннополых серых пальто. Оружие было в руках только у одного из них. Второй держал руки в карманах, быстро и затравленно оглядывался по сторонам. Цепкий взгляд выхватил из темноты две фигуры. Перекошенный рот с гипертрофированной нижней губой распахнулся в немом крике, но Шершень не позволил ему издать ни звука. Три пули рядком вонзились в грудь мужчины. Еще две достались второму кавказцу, вооруженному компактной «береттой». Одна из них с чавкающим звуком вошла наркодилеру в левый висок. Он повалился с крыльца лицом вниз, увлекая за собой и безжизненное тело товарища. Рукав серого пальто был полностью залит кровью.

Позади Шершня раздались быстрые приближающиеся шаги. Он резко обернулся. Это был нагнавший подельников Хаммер.

– Ну, что там?

– Чисто. Макарыч полностью ликвидировал группу прикрытия. Его вера в Бога фарта… – Хаммер расплылся в улыбке, но тут же поспешил стереть ее с лица, наткнувшись на суровый взгляд Шершня.

– Отлично! – качнул тот головой. – Но мы еще не закончили. За мной!

Он первым поднялся на крыльцо. Кол двинулся за напарником след в след. Они вошли в пустое освещенное помещение. С двух высоких рогатых вешалок свисала верхняя одежда. В приоткрытую на пару сантиметров форточку со свистом врывался холодный вечерний ветер. В смежной комнате, погруженной во мрак, раздался звук сдвинутого стула, и тут же слева грянул выстрел. Кол толкнул Шершня в спину, спасая его от неминуемой гибели. Пуля всего лишь разорвала куртку на рукаве и слегка поцарапала кожу. Хаммер выстрелил наугад, исключительно на рефлексах, но промахнулся. Кол схватил подельника за волосы, резко нагнул его и, используя спину Хаммера как упор для локтя, трижды надавил на гашетку «стечкина». Бандит, прятавшийся за шторой, повалился на бок, сраженный насмерть. Сорванная с креплений штора накрыла его сверху. По стыкам между кафельной плиткой, как по желобу, потянулась густая струйка крови. В противоположном дверном проеме возникла еще одна фигура. Шершень выстрелил раньше, чем успел заметить, есть ли в руке неприятеля оружие. Кавказца отбросило назад, и он двинулся в направлении смежной комнаты.

– Осторожнее! – предупредил Кол, но Шершень словно не расслышал подельника. Смело шагнув в помещение, свободной рукой скользнул вдоль стены, нащупал выключатель и зажег свет. Кол и Хаммер с оружием на изготовку заняли места за его широкой спиной.

В комнате было трое мужчин. Двое сидели возле стола, а один держался чуть поодаль, вытянувшись во весь свой немалый рост и нервно вцепившись скрюченными пальцами в высокую спинку стула. В одном из сидевших Шершень без труда узнал Богдана. Лицо авторитета было непривычно бледным. Плотно сжатые губы слегка подрагивали. Оружия при Богдане не было. Впрочем, как и у двух других кавказцев. Он медленно и осторожно поднял обе руки над головой, демонстрируя полную капитуляцию. Второй мужчина, сидевший рядом с ним, через секунду проделал то же самое.

– Если вы от Блеклого, то нам лучше поговорить… – В голосе Богдана не было страха, но он звучал глуше обычного. – Прежде чем вы… Я могу позвонить?

– Кому?

– Блеклому. Уверен, мы сможем все урегулировать… Без лишних жертв… Никому не нужных жертв.

Шершень молчал. Дуло его «стечкина» смотрело Богдану в грудь. Огромный кадык авторитета дернулся, невольно выдавая его нервное напряжение.

– Так я могу… позвонить ему?.. – повторил он.

– Сомневаюсь.

Палец Шершня слегка коснулся спускового крючка. Пуля вонзилась Богдану в сердце. С поднятыми руками он так и опрокинулся на спину вместе со стулом. Дуло «стечкина» сместилось немного правее, и Шершень выпустил из него еще два заряда, на этот раз в голову второго кавказца. Кол вскинул руку с оружием и «скосил» очередью высокого.

Шершень молча обошел стол, склонился над неподвижным телом Богдана и, невзирая на то, что тот и так уже был мертв, произвел контрольный выстрел в голову. Увидев, как Кол удивленно изогнул брови, пояснил:

– Чтобы наверняка. Порядок есть порядок… А теперь уходим, парни!

Дачный массив был небольшим, буквально строений на двадцать. И среди них Гуров с Поликарповым не заметили ни одной осовремененной дачи. Сплошь старенькие двухэтажные строения с осыпавшейся местами штукатуркой, возведенные хозяевами в далеких уже восьмидесятых. Некоторые из участков, судя по их внешнему виду, были и вовсе давно заброшенными.

– Мы словно на машине времени попали в прошлое, – пошутил Поликарпов, оглядываясь по сторонам. Автомобиль покачивало на ухабах. – Вам так не кажется, Лев Иванович? Нет такого ощущения?

Гуров не ответил. Они миновали уже половину массива и до сих пор не встретили ни единой живой души. Впрочем, в это время года он и не рассчитывал встретить кого-то из дачников. Сезон давно закончился.

– Может, стоило все-таки остаться с засадой на той квартире, о которой говорил Алябьев? – заметил майор. – Вы так ни разу и не упомянули о том, кто ваш таинственный информатор, Лев Иванович…

Гуров продолжал молчать. Перевалившись на очередном ухабе труднопроходимой дороги, машина плотно прижалась к обочине и остановилась. Нужная дача располагалась по левую руку от сыщиков и выглядела такой же заброшенной, как и все остальные.

– Тут? – Поликарпов даже не пытался скрыть удивления. – Серьезно, Лев Иванович? Как по мне, так тут никто со дня смерти Сталина не появлялся. Надул вас ваш информатор. Помяните мое слово… Надул. Точно говорю.

Не выходя из машины, Гуров расстегнул сначала плащ, затем ремень на наплечной кобуре и, окинув взглядом запыленные окна второго этажа, произнес:

– Я доверяю своему человеку, Дима.

– Больше, чем Алябьеву?

– Может быть, и больше, – уклончиво ответил сыщик. – Хотя это разные вещи. Алябьев – это Алябьев, а тот человек…

– Да кто он? Кто-то из окружения Блеклого?

– Смотри, – указал Лев рукой на дом. – Видишь, какие пыльные окна наверху?

– Ну. Допустим.

– А грязных подтеков на подоконниках нет. Хотя позавчера прошел дождь… И калитка чистая. И крыльцо. Тебе это ни о чем не говорит, майор?

Он выбрался из салона. Напарник последовал его примеру, на ходу расстегивая «молнию» куртки.

– Хотите, я зайду с торцевой части, Лев Иванович? – предложил Поликарпов.

Гуров покачал головой. Просунул руку между металлическими прутьями калитки, нащупал замок с противоположной стороны, отпер его и, сосредоточенно глядя себе под ноги, направился к дому. У самого крыльца остановился и молча указал пальцем на старенький половичок перед входом. Невооруженным взглядом было видно, что кто-то совсем недавно старательно вытирал о него подошвы грязных ботинок.

– Снимаю шляпу, Лев Иванович, – с улыбкой развел руками майор. Но ведь это вовсе не значит, что…

– Тихо! – Гуров приложил палец к губам и прислушался. Из глубины дома не доносилось ни единого звука. Ничто не нарушало царившей вокруг тишины. – Стой тут, майор!

Сделав несколько шагов в сторону, сыщик поравнялся с высокой аккуратно сложенной поленницей, нагнувшись, поднял с земли топор и вернулся вместе с ним на крыльцо. Поликарпов молча наблюдал за его действиями. Вставив лезвие топора в зазор между дверью и косяком, Гуров чуть протолкнул его вперед, а затем отвел в сторону. Язычок старого английского замка подался легко и бесшумно. Поликарпов взялся за ручку и потянул дверь на себя. Из недр дачи в нос сыщикам ударила смесь запахов застарелого тряпья, пыли и кошачьей мочи. Майор поморщился. Гуров достал табельное оружие из наплечной кобуры и первым шагнул внутрь. Поликарпов последовал за ним.

Внутреннее убранство дачи состояло из одной-единственной комнаты, выполнявшей одновременно функции холла и гостиной. Два стареньких потертых кресла, кожаный диван с высокой деревянной спинкой возле окна, покосившийся платяной шкаф… В дальнем углу на полу валялась болоньевая куртка со связанными между собой рукавами. Деревянная лестница вела на второй этаж. Справа располагалась кухня.

Гуров взмахом руки приказал напарнику взять на себя второй этаж, сам же направился в кухню. Она не выглядела как нежилое, давно никем не посещаемое помещение. Об этом явственно свидетельствовала гора немытой посуды в раковине с подтекающим краном и убранство круглого полированного стола на трех ножках.

Прямо по центру красовалась ополовиненная банка с солеными помидорами. Рядом стояли два блюдца, на одном из которых заветренная килька была сплошь обсыпана хлебными крошками, а другое играло роль переполненной пепельницы. Справа от него – стакан и початая бутылка водки. Один из окурков в пепельнице продолжал дымиться.

Полковник опустил оружие. Бросил взгляд на окно и увидел стоявшую на тропинке служебную машину. Значит, и Студень прекрасно видел, как сыщики подъехали к даче.

Быстрые шаги заставили Гурова обернуться на дверь. В кухню порывисто вошел Поликарпов. Лицо его было мрачным.

– Никого, Лев Иванович, – доложился он. – На втором этаже всего одна спальня, и она пуста.

Затем майор сфокусировал взгляд на столе. Заметил скромные яства, дымящийся окурок и обреченно буркнул:

– Ушел. Заметил, как мы подъехали, и ушел. Вот сукин сын! Надо было не выжидать, Лев Иванович, а сразу…

– Я так не думаю, Дима, – спокойно парировал Гуров.

– Что именно?

– Не думаю, что он мог уйти. Хотя бы потому, что уйти у него вариантов не было. Вход тут один, а если бы он бил стекла на окнах, мы бы услышали.

– Тогда где же он?

Лев молча ткнул пальцем в ополовиненную банку с помидорами, после чего тем же пальцем указал в дальний угол кухни. На полу рядком были составлены пять точно таких же трехлитровых банок, но уже опустошенных. Рядом располагалась и батарея опорожненных бутылок из-под водки.

– Погреб, – живо догадался Поликарпов. – Тут есть погреб.

Его взгляд быстро пробежался по полу, отыскивая возможный зазор между дощатым покрытием, но такого не оказалось. Гуров тем временем вернулся в первую комнату и огляделся. Внимание сыщика привлек такой же потрепанный половик, как и на крыльце перед дверью, только этот располагался под лестницей. Полковник приблизился и ногой отбросил коврик в сторону. Люк с небольшой металлической ручкой находился именно там, где сыщик и рассчитывал его обнаружить. Массивная фигура Поликарпова с оружием на изготовку маячила у него за спиной.

– И снова снимаю шляпу, Лев Иванович, – уважительно протянул он.

Гуров присел на корточки, но открывать люк не стал. Просто постучал по краю рукояткой пистолета и спокойно произнес:

– Студень, мы знаем, что ты там. Заканчивай эти игры в прятки и выходи. Поговорим как мужчина с мужчиной. Вариантов у тебя немного. А если совсем откровенно, их попросту нет…

– Давайте вызовем бригаду, Лев Иванович, – подключился майор, говоря нарочито громко, чтобы человек в подвале мог его слышать. – Они его быстро выкурят. Двух-трех дымовых шашек будет более чем достаточно. Или одной капсулы со слезоточивым газом…