Текст книги "Миллион в лохмотьях"

Глава 3

Первым делом он отправился в морг, куда доставили тело Кудряшова. Там его встретил солидного вида мужчина, представился штатным судмедэкспертом и проводил в так называемую «секционную», насчитывавшую порядка шести холодильных камер. Тело Кудряшова извлекли из камеры, судмедэксперт коротко описал состояние трупа на момент начала экспертизы, затем перешел к деталям, которые, по его мнению, могли заинтересовать полковника.

Таковых оказалось немного, но они наводили на размышления. Эксперт отметил, что при жизни убитый наверняка следил за своим здоровьем и физической формой. Хронических заболеваний выявить не удалось, мышечная масса, даже в том виде, в котором она предстала перед экспертом, говорила о регулярных физических упражнениях. Не нагрузках, а именно упражнениях, так заявил эксперт. Ни язвенных изменений в области желудочно-кишечного тракта, ни патологических изменений печени, характерных для людей, злоупотребляющих алкоголем, ни наличия в легких следов никотиновой зависимости. Ну, просто образец здорового образа жизни. Даже зубы убитого находились в идеальном состоянии: ни одного незалеченного зуба, или следов кариеса. Шрамов, переломов, ушибов, наколок на теле не обнаружено: ни застарелых, ни свежих. Имелось небольшое искривление ногтевой пластины на большом пальце правой ноги, и только. По предположению эксперта искривление могло появиться и после смерти, так как нога покойного упиралась в ножку стола, следов прижизненного хирургического вмешательства обнаружить не удалось.

К смерти, по мнению эксперта, привел первый же выстрел, но умер мужчина не мгновенно, а спустя какое-то время. Времени этого могло хватить на то, чтобы переместиться из коридора в комнату, если брать за рабочую версию ситуацию, когда убитый сам открыл дверь убийце. Так как пуля застряла в теле покойного, следы крови в коридоре отсутствуют. Второй выстрел, с большей долей вероятности, убийца произвел, уже будучи в квартире. От второго выстрела Кудряшов упал, о чем свидетельствуют следы крови на паласе. Когда убийца произвел третий контрольный выстрел, Кудряшов был уже мертв.

По мнению эксперта, выстрелы мог произвести как профессионал, так и человек, впервые взявший в руки оружие. Этот вопрос Гурову предстояло выяснить как можно скорее. Определение портрета убийцы – важная часть в ходе любого расследования, а в случаях, когда убийство совершено с применением огнестрельного оружия, особенно.

– Ситуация странная, – резюмировал эксперт, после того как они с полковником обсудили все детали. – Забрали мы труп из барака, в котором собрался весь сброд. Видели бы вы тех свидетелей, которых пришлось опрашивать нашим оперативникам. Сплошь пропитые морды, годами не встречавшиеся ни с мылом, ни с зубной щеткой. Логично было бы предположить, что наш покойник из той же категории, но, как видите, экспертиза показывает обратное. Кудряшов свое здоровье берег, одни зубы чего стоят. И ведь не в дешевых стоматологичках пломбы ставил, это я вам с гарантией могу заявить. Напрашивается вопрос: зачем такому лощеному типу понадобилось селиться в затрапезном бараке?

– Ну, жизненные ситуации бывают разные, – заметил Лев. – Сейчас ты на коне, имеешь возможность посещать дорогого стоматолога, заниматься в элитном спортивном зале, а через месяц на буханку хлеба еле-еле наскребаешь.

– Так-то оно так, только не похоже, чтобы Кудряшов испытывал денежные затруднения. Почитайте отчет: в холодильнике севрюга, копченая колбаса в нарезке, остатки фруктов, в навесном шкафу початая бутылка коньяка импортного, ценник на который начинается от четырех тысяч за поллитровку.

– Это тоже оперативники рассказали? – усмехнулся Лев.

– Само собой, обсудить странного «жмурика» – святое дело, – улыбнулся эксперт. – А мебелишка в комнате самая что ни на есть дешевая, и одежды в шкафу кот наплакал. Вся в размер, но будто в комиссионке приобретенная. Ногти при жизни покойный маникюром баловал, а рубашки из низкосортного хлопка покупал. Странно? Не то слово. Впрочем, у каждого свои странности. Кто-то по еде прикалывается, кто-то по шмоткам, а кому-то все эти бытовые мелочи до лампочки. Я вот знал мужика, так он, вроде нашего Кудряшова, жил в бараке в Мытищах, а ездил на «Ауди» за семь миллионов. Чудной типчик. Купил ее «убитой» по случаю, восстановил собственноручно и щеголял по городу. При этом был совершенно счастлив. У него на кухне кран изолентой перемотан, бачок унитаза воду через раз сливает, а он на масло для своей машины деньги экономит.

– Ладно, разберемся. Спасибо за помощь, – кивнул Гуров, протягивая руку для рукопожатия.

– Обращайтесь. – Эксперт пожал протянутую руку и проводил его до выхода.

Выйдя из морга, Лев решил, что пришло время осмотреть квартиру покойного. Он набрал номер телефона оперативника, проводившего осмотр места происшествия в день вызова. Его номер в числе других номеров дал следователь Маркушин, заявив, что все вопросы он может решать через старшего лейтенанта Федосова.

– Федосов на проводе, – послышался в трубке бодрый голос.

– Добрый день, полковник Гуров, – представился Лев. – По поводу убийства на Северной улице.

– Здравия желаю! Я в курсе, капитан Маркушин предупредил, что вы будете звонить. Хотите встретиться?

– Было бы неплохо.

– Где вы сейчас находитесь? Я на машине, могу подъехать.

– У судебного морга. Но лучше встретимся у дома убитого, не будем терять время.

– Вряд ли вы его без меня найдете, – заметил Федосов. – Он на отшибе стоит, многоэтажками застроен, и навигатор его почему-то отказывается показывать.

– Ориентир какой-нибудь есть?

– Езжайте от морга по прямой, у магазина «Все в дом» свернете налево, там я вас встречу, – сказал Федосов.

Спустя полчаса Гуров жал руку старшему лейтенанту. Внешне Федосов чем-то напоминал зарубежного киноактера: густые ресницы, дымчато-серые глаза, правильной формы нос и широкая белозубая улыбка. Форменный китель несколько сглаживал впечатление, добавляя лейтенанту натуральности. Однако хватка у него оказалась деловая, он не стал ходить кругами, лить воду и пересказывать все то, что было в отчетах. «Лучше я вам все на месте покажу. Езжайте за мной, тут каких-то двадцать минут хода», – заявил он и, сев в свой автомобиль, направился к улице Северной.

На контрасте с новыми высотками четырехэтажный барак выглядел убого. Истертые от времени стены грязно-серого цвета, давно позабытые деревянные оконные рамы с остатками облупившейся краски, полусгнившие ступени крыльца в деревянном исполнении и тошнотворный запах грязи и тления в подъезде – все это наводило тоску. Федосов хозяйским жестом распахнул перед полковником покосившуюся подъездную дверь:

– Проходите, товарищ полковник, квартира, которая нас интересует, направо от лестницы.

Гуров с опаской вошел в подъезд; как он и предполагал, освещение здесь отсутствовало. На площадке первого этажа располагалось три квартиры. Две двери деревянные, обитые простой кухонной клеенкой. Та, на которую указал Федосов, чуть поновее, в металлической оправе, правда, не лучшего качества.

– Контингент здесь специфичный, так что опечатывать квартиру обычными способами смысла нет, – произнес Федосов, указывая на навесной замок с наборной системой затвора. Чуть выше замка была приклеена широкая полоса бумаги, на которой крупным шрифтом выведено предупреждение о том, что объект опечатан правоохранительными органами. – Замок пришлось установить, так надежнее. Хозяйский тоже работает, только кто знает, у скольких жильцов имеется от него дубликат.

Он достал ключи, убрал бумажную ленту и поочередно открыл навесной и врезной замки. Навесной замок спрятал в карман вместе с ключами. В квартиру старший лейтенант вошел первым, Гуров проследовал за ним. Запах все еще не выветрился, потому что из квартиры убрали только тело, все остальное, включая палас, на котором несколько недель пролежал труп, осталось на месте.

Внутри квартира оказалась более обжитой, чем Лев ожидал, и уж точно приличнее, чем внешний вид барака. В коридоре вдоль стены располагалась открытая вешалка с тумбочкой для хранения обуви. Советского образца, но довольно свежая на вид. На вешалке висел мужской плащ темно-синего цвета, на открытой полке стояли ботинки, причем новые и, видимо, достаточно дорогие. Лев не очень хорошо разбирался в качестве обуви и в том, что модно в текущем сезоне, но что эти ботинки были куплены не на распродаже, понял даже он.

Из коридора вели три двери. Первая – в ванную комнату, вторая – на кухню и третья – собственно в комнату. Гуров прошел прямиком в комнату. Красный палас хранил следы преступления: меловой оттиск тела, бурые пятна крови и многочисленные потеки, появившиеся в результате разложения трупа. Из обстановки имелся складной диван, старый сервант, тумбочка под телевизор, стол у окна и более современный одностворчатый узкий шкаф, притулившийся в углу.

– Вот здесь все и произошло, – проговорил Федосов. – Комнату мы осмотрели, нашли паспорт, личные записи на цветных офисных листках и кое-какие мелочи. Банковских карт при покойном не обнаружено, денег ни в карманах, ни в комнате не нашли.

– Совсем никаких денежных средств? – удивился Гуров.

– Никаких. Одна из версий – убийство с целью ограбления, – прокомментировал лейтенант.

– Ограбление без следов ограбления, – усмехнулся Лев.

– Так точно, – согласился Федосов. – Версия слабая. В комнате следов ограбления нет, предметы мебели не сдвинуты, все вещи в них лежат в строго определенном порядке. Посмотрите сами.

Гуров открыл шкаф. Там, на четырех полках, лежали одежда, книги и принадлежности для бритья. Каждая вещь строго на своем месте. Нижняя полка пустовала, и на ней скопилась пыль.

– Проверяете, не тут ли убитый хранил деньги и карты? – спросил Федосов. – Я тоже смотрел, только не было там ничего. Если он и держал в квартире деньги, то только в собственных карманах. Одежду мы проверили, ни в одном кармане денег не нашли.

– А на кухне?

– Там особо прятать негде. Один навесной шкаф, холодильник и тумбочка под раковиной.

– Ладно, разберемся, – коротко бросил Лев и приступил к осмотру комнаты.

Количество вещей, оставшихся после покойного, поражало скудостью. Пара брюк на полке, три рубашки, старенький, но добротный свитер с высоким воротом да смена нижнего белья, отменного качества и с фирменным знаком дорогого московского магазина, вот и весь гардероб. Из личных вещей – бритвенный станок, совсем новый, в упаковке, пачка бумаги для записей, пустой блокнот и пара журналов автомобильной тематики.

В тумбочке вещей и того меньше. Ножницы, зарядное устройство для телефона, крем после бритья и дешевый лосьон. Сервант оказался практически пуст. Несколько керамических вазочек под стеклом, покрытых слоем пыли, пара рюмок из цветного стекла, и фотография годов шестидесятых в рамке.

– Странное впечатление, правда? – прервал молчание Федосов.

– Вы о чем? – повернулся к нему Гуров.

– Да я про вещи. Как будто они принадлежат двум разным людям, или же у хозяина квартиры странный бзик к определенным предметам, – пояснил Федосов. – Часть вещей точно с барахолки, а трусы – по «косарю» за пару. Лосьон копеечный, а станок бритвенный чуть ли не самый дорогой в своем сегменте. Книги допотопного издания, а журналы новые, и тоже не из дешевых.

– Возможно, квартира Кудряшову досталась с обстановкой, – предположил Лев. – Так бывает, умрет владелец квартиры, а родственникам неохота с его пожитками разбираться, вот они квартиру вместе со всем содержимым и продают. А новые хозяева оставляют все как есть.

– Это понятно, но я о другом. Почему трусы, которые никому не видны, такие дорогие, а рубашки с распродажи? Это ведь нелогично.

– Пойдем посмотрим, что на кухне, – ушел Лев от ответа. Ему и самому казалось это странным, но он считал, что рано делать какие-то выводы, тем более рано делиться своими выводами с лейтенантом.

Осмотр кухни занял еще меньше времени. Заглянуть в навесной шкаф, передвинуть с места на место две тарелки, чайную чашку и банку с сахаром, пройтись по полкам холодильника и осмотреть пустую тумбочку под раковиной, вот и весь осмотр. Закончив с этим, Гуров сел на табурет у кухонного стола и задумался. В чем-то лейтенант, несомненно, был прав. Квартира, хоть и имела все атрибуты для проживания, обжитой не казалась. В лучшем случае она тянула на квартиру, сдаваемую внаем, а весь набор личных вещей тянул разве что на командировочного холостяка. Эту мысль Лев высказал вслух:

– Надо проверить проездные билеты в железнодорожных кассах и кассах аэрофлота. Если Кудряшов приехал в город по делам, он мог воспользоваться либо поездом, либо самолетом. Скорее поездом, судя по состоянию одежды.

– За какой период проводим проверку? – тут же подхватил идею Федосов.

– Максимум два месяца. Хотя отсутствие зимних вещей в картину не вписывается. Если он приезжий, значит, появился здесь в начале января. Тогда где одежда? На вешалке плащ явно не зимний, и ботинки демисезонные. В январе в таких не походишь. В феврале-то не каждый решится так легко одеться.

– Ну, в этом феврале погода достаточно теплая, – напомнил Федосов.

– Февраль теплый, не спорю, только вот в январе Кудряшов об этом знать не мог.

– Точно, не мог. Ну, может, он просто горячий парень. Закаленный.

– Все может быть, но билеты нужно проверить. Сделаете?

– Сегодня же займусь, – пообещал лейтенант.

– А я, пожалуй, возьму помощь друга, – проговорил Гуров и достал телефон.

Он набрал номер капитана Жаворонкова из аналитического отдела, обрисовал ему ситуацию и продиктовал паспортные данные Кудряшова.

– Валера, меня интересует все, что ты сможешь выяснить по личности убитого. Его связи, родственники, место работы, наличие банковских счетов и прочее.

– Сделаю, товарищ полковник. До связи.

– Спасибо, Валера. – Гуров убрал телефон и обратился к Федосову: – Осталась ванная комната, и можно идти по соседям.

– Не думаю, что соседи чем-то смогут помочь. Народ здесь нашего брата не особо жалует, в чужие дела не лезет, и в свои не пускает, – высказал сомнение лейтенант.

– Что поделать, пообщаться с людьми все равно придется, – пожал плечами Лев. – Кто дом обслуживает, узнавали?

– На бумаге он закреплен за управляющей компанией «Фаворит», но на деле, думаю, никто домом не занимается. Двор видели какой? Мусорные баки битком, в подъезде грязь, уборщица здесь явно нечастый гость.

– Может, хоть дворника удастся отыскать?

– Дворник здешний, – заявил Федосов. – Дядя Паша из второго подъезда. Мужичок пьющий, но тихий. С работой кое-как справляется, вот его и держат. Я с ним в первый день общался.

– Что-то полезное узнали?

– Ничего. Дядя Паша убитого ни разу не видел. Ни как приходил, ни как уходил.

– Платежи за квартиру поступали?

– А вот этого никто не проверял, – растерялся лейтенант. – Как-то никому в голову не пришло. Вот ведь рюху дали…

– По какому адресу находится компания «Фаворит»?

– На улице Свободы, около Одинцовского рынка. Далековато отсюда. – Федосов полез в карман и достал записную книжку. – У меня есть номер телефона директора компании, можно позвонить и спросить.

– Займитесь этим, а я пока продолжу осмотр квартиры, – кивнул Гуров.

Санузел в квартире оказался совмещенным. Евроремонтом там и не пахло, хотя кафель присутствовал на стене над ванной и на полу. Голубые квадратные плитки, чистенькие, но допотопные. А вот унитаз совсем новый, с крышки бачка еще целлофан не снят. Здесь и правда искать было нечего и негде. Ни одного шкафа, ни одной полки. Зубная щетка и тюбик пасты лежали прямо на раковине, флаконы с шампунем и гелем для тела стояли на бортике ванной. Полотенце и то висело просто на гвозде, вбитом в деревянную дверь. И все та же странная картина: шампунь и гель из самых дешевых, а полотенце дорогое, с выделкой и качественной окраски. Зубная паста в средней ценовой категории, а щетка электрическая. На полу дешевый резиновый коврик, а бумага туалетная не из дешевых, да еще запас в пять рулонов.

Гуров вышел из санузла как раз в тот момент, когда Федосов закончил разговор с директором управляющей компании.

– Долгов по оплате у Кудряшова нет, – сказал он, глядя на полковника. – Но эта информация нам вряд ли поможет. Директор подтвердил, что Кудряшов владеет квартирой примерно год, показания счетчиков подает своевременно, но не лично, а через сайт. С платежами не повезло, отследить банковскую карту не удастся, так как Кудряшов внес годовую оплату авансом сразу после оформления собственности.

– Почему нет? Год – не такой долгий срок, – поинтересовался Лев.

– Тут небольшой нюанс. Платил Кудряшов наличными в кассе, – ответил Федосов. – Представляете, оплатил на год вперед. Нехилый платежик!

– Может, потому и оплатил, что с деньгами туго. Надо найти риелтора, который осуществлял сделку, и в регистрационной палате пробить информацию по этой сделке. Возможно, Кудряшов прежде продал другое жилье, более дорогое, а чтобы разница по деньгам не пропала, пустил часть на оплату коммунальных платежей, – стал размышлять вслух Гуров. – Понимаете, лейтенант, того, что мы знаем про Кудряшова, катастрофически мало для того, чтобы делать какие-то предположения. Кто мог его убить, зачем, каковы мотивы? Чтобы понять, кому мешал Кудряшов, нам для начала неплохо было бы выяснить, кем он является. А у нас кроме паспортных данных нет ничего. Практически стерильная квартира, три выстрела и социофобия.

– А социофобия тут при чем? – удивился Федосов.

– Судите сами, человек год назад купил квартиру в новом доме, а его не только никто из соседей не знает, но никто даже не видел. Что это может означать?

– Да ерунда, я вот тоже с соседями не общаюсь. В лучшем случае могу поздороваться с теми, кто у подъезда тусит, а так мне соседи просто не интересны. Я вообще считаю, что лучшие отношения с соседями – это никаких отношений, – заявил Федосов. – Спроси меня сейчас, так я вам тоже ни про одного соседа ничего не расскажу.

– Позвольте вам не поверить, – улыбнулся Лев. – Возможно, вы не знаете их по именам, но лица хоть какие-то все равно примелькались. И потом, то, что вы их не знаете, это не означает, что никто из соседей не знает вас. Вы бы удивились, сколько всего о вас знают соседи, если бы сейчас вздумали пройти по квартирам и собрать о себе информацию.

– Может, вы и правы, – не стал спорить Федосов.

– Прав, конечно. Я уверен, что ваши соседи знают и имя, и фамилию, и род вашей деятельности. И то, с кем вы общаетесь, кто приходит к вам в гости, какие продукты вы предпочитаете покупать и как часто ходите в магазин. Даже в каком именно магазине вы отовариваетесь, им наверняка известно.

– Все, сдаюсь! Ситуация действительно странная, так как я лично проводил поквартирный опрос и никаких сведений об убитом собрать не сумел.

– Все квартиры обошли?

– Обошел все, попал не во все. Кого-то дома не оказалось, кто-то был не в состоянии говорить. Да у меня все квартиры отмечены.

– Хочу воспользоваться вашим списком. Пройду по тем квартирам, которые вы не сумели охватить, так будет продуктивнее.

– Пожалуйста, вот список, – сказал Федосов, протягивая полковнику блокнот с записями.

– Думаю, квартиру можно закрывать. Я пройдусь по соседям, а вы возвращайтесь в отдел. Дальше я справлюсь сам.

– Хорошо, так и поступим. Вы здесь, а я поеду собирать сведения по билетам. Отработаю приезжих – перезвоню.

Дожидаться, пока Федосов вновь опечатает квартиру и уедет, Гуров не стал. Он поднялся на четвертый этаж и начал обход квартир согласно списку лейтенанта. Двенадцатая, крайняя в этом подъезде, значилась как неохваченная поквартирным опросом. Гуров поискал глазами звонок, не нашел, постучал кулаком. Из-за двери послышался неясный звук, затем шаркающие шаги, добрались до двери и стихли. Лев выждал пару секунд и снова постучал. В ответ тишина. Пришлось стучать в третий раз.

– Чего надо? – раздался из-за двери грубый мужской голос.

– Полиция.

– Чего надо, спрашиваю? – повторил грубый голос.

– Опрашиваем соседей в связи с убийством жильца из третьей квартиры.

– Меня это не касается!

– Я вас надолго не задержу. – Поняв, что грозить повесткой бесполезно, Гуров решил договориться миром. – Два, от силы, три вопроса. Следствию очень нужна ваша помощь. Проявите гражданскую сознательность.

– А ваша сознательность где была, когда третьего дня мне была нужна помощь? Вам бы все только под себя грести. Когда участковый нужен, его не дозовешься, а как вам помощь понадобилась, так двери распахни.

– Я не участковый, я оперуполномоченный по особо важным делам. Полковник Гуров. Удостоверение при мне, можете ознакомиться.

– Ох, хитрец! Чтобы ознакомиться, нужно дверь открыть, а вам только этого и надо. Тут же руки в гору, наручники на запястья, и все дела.

– Я не собираюсь надевать на вас наручники, – терпеливо объяснил Лев. – Все, что мне нужно, – это просто поговорить. Вы можете выйти на площадку, если не хотите пускать меня в квартиру.

– Не выйду! Много вас таких тут ходит, если каждому дверь открывать, жизни лишишься. Вон с первого этажа один уже открыл.

– Гражданин, я же вам объясняю, ведется следствие, ваши показания могут оказаться очень важны для расследования. Вам же спокойнее будет, если мы сумеем поймать преступника, – продолжал уговаривать Лев. – В данный момент вам ничего не угрожает. Подумайте сами, стал бы преступник стоять у вас под дверью и просить открыть ему?

– Гражданин? Значит, гражданин? – послышался из-за двери смех. – Вот ведь умора!

Гуров не нашелся что ответить. Он не понимал, чем так развеселил жильца квартиры номер двенадцать, и предпочел промолчать. Спустя пару минут смех за дверью утих, и послышался звук отпираемых замков. Когда дверь открылась, Гуров понял, что вызвало смех собеседника. На пороге стояла женщина средних лет с пышным бюстом и крутыми бедрами. Длинные русые волосы собраны в прическу, губы накрашены алой помадой, брови густо подведены. Короткая юбка и прозрачная блузка дополняли картину.

– Привет, полковник! Значит, хочешь снять показания с гражданина? – В глазах женщины плясали смешинки.

Лев видел перед собой женщину, и все равно не мог соотнести голос, который слышал, с фигурой, которую видел.

– Чего застыл? Не нравится сочетание? – продолжала смеяться женщина. – Да ладно, не парься, думаешь, ты первый так лоханулся? Да это, можно сказать, мое любимое развлечение – вас, мужиков, разыгрывать. Ну, ты заходишь или так и будешь стоять столбом? Или уже не хочешь про «жмурика» с первого этажа поговорить?

– Простите, виноват, – выдавил из себя Лев. – Впредь буду внимательнее.

– Говорю же, не парься. Прикол у меня такой, – отмахнулась от извинений женщина. – Заходи, гостем будешь. Здесь меня все Зойкой зовут, можешь и ты так называть.

Она провела Гурова в кухню, усадила на колченогий табурет, включила чайник. Себе налила красной жидкости из трехлитровой банки, сделала глоток, привычным движением выбила папиросу из пачки и прикурила.

– Вот так и живем, – кивнув головой на стакан и пачку папирос, проговорила она. – Думаешь, от хорошей жизни все это? Хрен там плавал. В нашем чумном бараке только такие, как я, и задерживаются.

– Давно вы здесь живете?

– Сколько себя помню. Только не спрашивай, сколько это на пересчет в годах, – снова хохотнула Зойка, – все равно не скажу.

– Значит, жильцов дома хорошо знаете? – Было ясно, что женщина напрашивается на комплимент относительно возраста и внешности, но Лев предпочел намек проигнорировать.

– Мужиков – всех до одного, профессия у меня такая, – без стеснения заявила Зойка. – А баб у нас здесь не так много. Кривая Фрося в девятой квартире, Николаиха из второго подъезда, да пара «синюх» из восемнадцатой. Те ни с кем не корефанятся, живут особняком, пьют на свои и с соседями не делятся.

– Покойный тоже входил в число ваших э… поклонников? – задал вопрос Гуров.

– Вот что я тебе скажу, дружок. – Зойка фамильярным жестом похлопала полковника по колену. – Здешние мужики все через меня прошли. И «жмурик» прошел бы, проживи он здесь хоть какое-то время. Рано или поздно они все ко мне приходят.

– И что это значит?

– А значит это то, что твой «жмурик» вообще непонятно откуда взялся. Я вообще думаю, что его сюда уже дохлым притащили. Чтобы труп спрятать.

– Это исключено. Убили вашего соседа в квартире, по документам квартира принадлежит ему. Выходит, этот мужчина в вашем обществе не нуждался.

– Да брось! Ты на меня посмотри, – возразила Зойка. – Фигура – закачаешься, на морду тоже не крокодил, поговорить всегда рада. Ну, и в остальном не обижу. Какого хрена вам еще надо? Нет, дружок, не жил твой «жмурик» в этом доме. И в обратном ты меня не убедишь.

– Хотите сказать, что ни разу не видели жильца из третьей квартиры?

– Его никто не видел, разве что Димарик, но он вам вряд ли что расскажет.

– Почему?

– Да потому что он вообще не просыхает. Поймать Димарика в адеквате можно раза два в месяц, и то если повезет, – объяснила Зойка. – Ему пойло с доставкой на дом приходит. Он племяшу хату у Останкинской телебашни отписал, тот его сюда сбагрил и сивухой снабжает, чтобы Димарик вдруг не проспался и не передумал. Племяш все ждет, что тот от пойла загнется, а Димарику все нипочем. Уж три года так живет.

– Почему вы думаете, что Димарик может знать жильца с первого этажа? – уточнил Гуров.

– А он с прежним хозяином дружил. Ну, может, не дружил, но общался точно. Тот ему ключи оставлял, чтобы за хатой присматривал. Потом, когда продавать собрался, тоже Димарика просил хату желающим показывать. Уж не знаю, показывал тот или нет, но раз квартира продана, значит, помог все-таки другу.

– Так вы не знали, что хозяин квартиры сменился?

– И никто не знал.

– Уверены в этом?

– Наши из барака больше ни с кем в районе не общаются. Не желают новоселы с нами знаться. – В голосе Зойки проскользнули злые нотки. – Мы для них отребье, досадное недоразумение. Они все рады были бы, если бы барак снесли, да только нас здесь столько понатыкано, что ни один застройщик расселять желания не проявляет, а властям на нас и подавно наплевать. Заткнули между высотками, теперь уж и не снесут. Для новой высотки места мало, а крохотные домишки строить невыгодно. Так что будь спокоен, в том, что никто про нового жильца не знал, я тебе гарантию даю.

– В какой квартире живет Димарик? – спросил Лев.

– В седьмой. Это на третьем этаже, – ответила Зойка. – Только не надейтесь, что вам с Димариком повезет. Чтобы его допросить, нужно сперва из запоя вывести, а для этого сейчас согласие нужно получить. «Принудиловку» давно отменили.

– Спасибо за помощь, – поблагодарил Гуров. – Если вдруг услышите что-то новое про жильца из третьей квартиры, не сочтите за труд, позвоните мне.

– Да откуда же я позвоню, дружок? У меня и телефона-то нет.

– Как бы там ни было, номер я вам оставлю. Вдруг пригодится, – настоял Гуров.

Он достал блокнот, написал номер своего мобильного и положил на стол. Провожать его Зойка не пошла, осталась на кухне, а Лев, выйдя из ее квартиры, продолжил обход. Из всех квартир, которые не смог обойти Федосов, ему повезло еще в одной. Там проживала Кривая Фрося, о которой говорила Зойка. В отличие от большинства жильцов барака у Фроси была работа. Три раза в неделю она обходила частные магазинчики, где совершала нехитрые манипуляции с пустой тарой: разбирала завалы из картонных коробок, складывала их стопками, обвязывала скотчем и разносила по ближайшим мусоркам. За это продавцы, которым не хотелось собственноручно заниматься грязной работой, платили Кривой Фросе по двадцать рублей с носа. За месяц сумма выходила смешная, но Фрося была довольна. На калымные деньги она покупала разливной спирт, которого хватало как раз до следующего калыма.

О том, что в третьей квартире появился новый жилец, Фрося не знала, в этом Зойка не ошиблась. Когда Гуров предъявил ей фото Кудряшова, распечатанное с его паспорта, она вспомнила, что пару раз видела его у дверей Димарика. От квартиры Димарика у Кудряшова имелся свой ключ. Фрося потому его и запомнила, что застала Кудряшова на лестничной площадке в тот момент, когда он открывал дверь соседа. В соседские дела Фрося не лезла, так что с вопросами к нему приставать не стала.

Больше ничего полезного Кривая Фрося сообщить не смогла. Гуров продолжил обход, но пользы от него не получил. Тогда он решил вернуться в отдел и ждать новостей от Жаворонкова.