Текст книги "Миллион в лохмотьях"

Глава 5

В кабинет к генералу Орлову Гуров попал ближе к пяти часам вечера. Генерал позвонил около трех и велел дать полный отчет по делу Кудряшова. К тому времени Гурову уже было чем поделиться с начальством, но обстоятельства задержали его еще на час. Теперь же он сидел напротив Орлова и методично выкладывал сведения, которые ему удалось собрать.

Номерной знак джипа Лев пробил еще ночью – дожидаться утра просто не хватило терпения, – и тому, что удалось выяснить, он ничуть не удивился. Напротив, все наконец начало становиться на свои места. По документам джип принадлежал гражданину Трифонову Леониду Александровичу, тридцати шести лет.

Возраст – практически единственное, в чем личности Кудряшова и Трифонова совпадали. В остальном же они оказались полными антиподами. Если Кудряшов являлся собственником захудалой «однушки» в барачном здании, расположенной у черта на куличках, то гражданин Трифонов имел не только дорогостоящий автомобиль и водительское удостоверение, но и являлся владельцем элитного жилья на Кутузовском проспекте, с охраняемой территорией, личным гаражным боксом и консьержем, оберегающим покой жильцов.

Кудряшов, худо-бедно, трудился в вышеозначенной фирме по предоставлению разового персонала. Трифонов же, по предварительным данным, не работал нигде. Об этом свидетельствовали данные, собранные уже утром капитаном Жаворонковым. За Трифоновым не числились ни организации с ограниченной ответственностью, ни другие виды организаций частного характера. Не являлся он и индивидуальным предпринимателем, владельцем ресторанов и кафе, держателем акций ведущих столичных производств и прочих предприятий, приносящих ощутимый доход.

Искать Трифонова в числе простых рабочих московских фирм смысла Гуров не видел. С такими деньгами на консервный завод наладчиком пойдет разве что человек «альтернативно одаренный», как в современном обществе стало принято называть слабоумных людей.

Получив адрес регистрации Трифонова, Лев уже в восемь утра начал осмотр принадлежащей ему квартиры. Здесь все буквально кричало о высоких доходах хозяина. Сама квартира, по рыночным оценкам, тянула не на один десяток миллионов. Дорогой качественный ремонт в исполнении квалифицированных отделочников. Дизайн-проект разработан по индивидуальному заказу. Мебель тоже не фабричного производства, текстиль и даже осветительные приборы, и те штучный товар.

Там же в квартире он нашел документы на имя Трифонова, его банковские карты и немалую сумму наличных средств. Фотография в паспорте – точная копия той, что вклеена в паспорт Кудряшова. Чтобы это понять, даже к экспертам обращаться не надо. Этот документ давал подтверждение тому, что Кудряшов и Трифонов являются одним и тем же лицом.

Документов, которые пролили бы свет на то, откуда Трифонов получает денежные вливания, отыскать не удалось, как не удалось найти хоть что-то, что указывало бы на наличие у него семьи, дальних и близких родственников.

В ходе опроса соседей выяснилось, что Трифонов вел довольно замкнутый образ жизни. Тусовок в квартире не устраивал, с соседями общался постольку-поскольку, сам к ним в гости не ходил и к себе не приглашал. Пожалуй, в этом Трифонов и Кудряшов тоже сходились.

Консьерж, который по долгу службы обязан знать о жильцах несколько больше, чем соседи, про Трифонова рассказать смог не так уж много. Проживал он в квартире на Кутузовском лет семь. Ни жены не имел, ни детей. Консьерж так и не вспомнил, бывали ли за эти семь лет у Трифонова гости, и о его трудовой занятости ничего конкретного сказать не смог. Из дома Трифонов уезжал без всякой системы: иногда ранним утром, иногда в полдень, а порой и ближе к вечеру. Время от времени пропадал на несколько дней, но ни разу не просил присмотреть за квартирой каким-то особым образом.

В плане обращения консьерж описывал Трифонова как человека вежливого, но не более того, чем требовалось от состоятельного владельца элитного жилья. Всегда вежлив, корректен, личных вопросов не задавал и о себе не распространялся.

Содержимое квартиры дало результатов больше, чем опрос всех соседей. И снова Гуров столкнулся с логотипом «Рука помощи». Ему даже в реестры организаций не пришлось заглядывать, чтобы узнать, чем же является эта самая «Рука». Оказалось, что логотип и название принадлежат некоему московскому благотворительному фонду, осуществляющему благотворительную деятельность более десяти лет. Объем документации, найденной в квартире, навел Льва на мысль, что Трифонов не последний человек в данном фонде. Да, оригиналов в квартире не было, только копии, но зачем кому-то могло понадобиться собирать копии документов организации, к которой ты не имеешь непосредственного отношения?

Все бумаги шли за подписью директора благотворительного фонда Тимура Мерцхулавы. Подписей самого Трифонова Гуров не нашел. Он, правда, ознакомился только с документацией на бумажном носителе и был уверен, что проверка компьютера Трифонова даст дополнительные сведения, но пока достаточно и того, что он уже имел.

Как раз в тот момент, когда позвонил генерал, Лев выяснял юридический адрес фонда, где и как можно найти директора Мерцхулаву и из какого источника можно получить достоверную информацию по деятельности благотворительного фонда. Орлов настаивал на встрече, поэтому вопрос с посещением фонда пришлось отложить.

Выслушав доклад Гурова, Орлов некоторое время барабанил пальцами по столу, затем откинулся на спинку кресла и заговорил:

– Когда утром ты позвонил и заявил, что убитый в Одинцове Кудряшов может оказаться человеком с двумя лицами, я, признаться честно, не поверил. Но то, о чем ты докладываешь, доказывает не только то, что один и тот же человек имел два паспорта, а не простую смену одной личности другой, что происходит не так уж редко, по сути, Кудряшов-Трифонов вел двойную жизнь, по крайней мере какое-то время. Целый год он жил и как Кудряшов, и как Трифонов. Да, невеселая перспектива.

– В каком смысле? – не понял Гуров.

– Уведомить высокое начальство о новых фактах, обнаруженных в ходе следствия, – пояснил генерал. – Да доложить об этом наверх еще полбеды, а вот уведомить прессу – проблема из проблем. Как они отреагируют на это «шикарное» известие, предсказать совершенно невозможно. Какую бучу поднимут, где станут искать виновных и чьи головы полетят после их вмешательства?

– По-моему, это не наша головная боль, – заметил Лев. – Наше дело расследовать преступления, искать преступников и собирать улики.

– Все так, Лева, только ты не хуже меня знаешь, как некоторые журналисты умеют, воспользовавшись ситуацией, раздуть скандал там, где его и в помине нет.

– Так что – молчать? Сделать вид, что Трифонова не существовало? Сдать дело Кудряшова в архив за неимением подозреваемых и мотивов убийства?

– Нет, конечно. Работу продолжай, только постарайся не контактировать с прессой, а с начальством я сам разберусь.

– Разрешите идти? – Гуров поднялся.

– Иди, Лева, – кивнул Орлов. – Держи меня в курсе.

Выйдя от генерала, Гуров сразу набрал номер телефона Благотворительного фонда «Рука помощи». На звонок ответил приятный женский голос. Девушка представилась секретарем фонда и осведомилась о цели звонка. Лев не стал представляться сотрудником полиции, решив, что первую встречу лучше провести в неофициальном русле. Назвав причиной обсуждение вопроса сотрудничества и расширения деятельности фонда, он легко получил «добро» на встречу с директором. Секретарша подержала его на линии приличествующее ситуации время, сообщив, что должна обговорить вопрос с господином Мерцхулавой, после чего от его имени назначила дату и время встречи. Господин Мерцхулава согласился принять Гурова на следующий день в девять утра в своем кабинете.

До утра у Льва оставалось достаточно времени, чтобы навести справки о деятельности благотворительного фонда «Рука помощи», чем он и занялся, вернувшись домой. По данным официальных источников, фонд Тимура Мерцхулавы имел обширный круг интересов в благотворительной сфере. Определенной направленности фонд не имел, помогал всем, кто изъявлял желание обратиться к ним за помощью.

В число мероприятий, проводимых фондом, входили и социальные проекты по сбору денежных средств для детей-инвалидов, и реабилитационные мероприятия в отношении жертв природных катаклизмов, и помощь беженцам, и реабилитация ветеранов военных действий. Не отказывал фонд в помощи и пенсионерам, и людям, оказавшимся в трудной жизненной ситуации. Все направления объединяло одно: фонд вел адресную помощь конкретным лицам, не занимаясь вопросами организаций, обществ, профсоюзных объединений и любых других сообществ и компаний.

На первый взгляд работа в фонде била ключом. За год, если верить данным прессы, он успешно обрабатывал до тысячи обращений. Получалось, что ежедневно благодаря деятельности фонда несчастных людей в мире становилось как минимум на три человека меньше. Хорошие результаты? Более чем.

Официальными источниками Гуров не ограничился. После «сахарной» статистики он перешел к изучению отзывов и обсуждений в социальных сетях. Там статистики не было, отзывы и обсуждения изобиловали возмущенными высказываниями в адрес фонда и его директора. Если свести прочитанное к общему знаменателю, суть возмущений сводилась к одному: пообещали, но ничего не сделали. Достоверными, а тем более годными для предъявления в суде, эти данные назвать было нельзя. Интернет-отзывы, как правило, писали недовольные. Те, кого в работе той или иной организации все устраивало, предпочитали выразить благодарность лично, а не через соцсети. И все же количество возмущений наводило на размышления.

Некоторые истории выделялись на общем фоне, вызывали живой отклик и сочувствие. Гуров специально выписал порядка десяти подобных историй, чтобы было на что опираться в разговоре с Мерцхулавой. Например, история десятилетнего мальчика, мать которого три года назад обратилась за помощью в фонд «Рука помощи».

Мальчик, Дима, жил в подмосковном районном центре, имел редкое заболевание крови, лечение от которого не придумали ни в одной стране мира. Единственное, что можно было сделать для Димы, – это поддерживающая терапия, мероприятие дорогостоящее и не терпящее отлагательства. Терапия проводилась четыре раза в год, часть средств на лечение выделяла районная администрация, остальную часть оплачивала сама мать.

И вот в день, который впоследствии мать назовет роковым, она прочитала рекламный баннер о «Руке помощи». До этого женщина не раз обращалась в подобные организации и даже получала от них разовую помощь. Вот почему она не стала пренебрегать возможностью и попросила помощи у фонда Мерцхулавы. В фонде ее встретили так, будто только и ждали, когда же она придет именно к ним. Помощник директора сразу взял женщину в оборот.

Он уговорил мать собрать фотографии мальчика, постаравшись отобразить на снимках, насколько тяжело тому приходится. Затем попросил, чтобы мальчик написал рассказ о своей жизни: короткой, но полной боли и эмоциональных терзаний. Третьим пунктом были собраны все выписки из больниц, в которых Дима проходил лечение. И наконец, история самой матери, записанная на видео. Мать в слезах повествует всему миру, как ей приходится бороться за жизнь сына. За каждый день его жизни.

О том, что рассказ женщины идет под запись, та узнала спустя месяц, так писала в отзывах сама женщина. Ролик увидела случайно, «добрые» люди подсказали, где посмотреть. Разрешение на публикацию ролика у нее никто не брал, тем более никто не спрашивал одобрения всех остальных действий. Руководитель, курирующий проект по сбору денежных средств для ее сына, от имени матери обратился в администрацию района и отказался от их помощи.

Об этом женщина узнала, когда спустя месяц в обычном порядке подала заявление с просьбой проспонсировать лечение Димы. Тогда-то чиновник, чье ведомство заведовало средствами на лечение, и просветил мать Димы. Денег не будет, сказал он, сами отказались. Средства переданы другим нуждающимся.

Женщина помчалась в фонд «Рука помощи». Там ей прочитали целую лекцию о вере и доверии, пообещали в ближайшее время проплатить очередной курс лечения и отправили восвояси. Время шло, терапия откладывалась, а денег все не было. Кое-как мать наскребла средства на один курс и снова помчалась в фонд. Но там про нее и не вспомнили. Руководитель проекта перешел в другой филиал, «забыв» передать ее дело кому бы то ни было. Женщину заверили, что «оплошность» исправят, и через три месяца деньги будут переведены на специальный счет Димы.

Но и спустя три месяца никаких денег женщина не увидела. В администрации же очередь, из которой Диму удалили благодаря «помощи» фонда, к следующему курсу так до них и не дошла. Женщина пыталась собрать деньги своими силами, но не набрала и на треть курса. Мальчику становилось все хуже, а мать оказалась бессильна что-либо сделать. В итоге с фондом «Рука помощи» женщина рассталась, нашла новых благотворителей, и только поэтому мальчик остался жив. Никакого наказания директор фонда не понес, и даже более того – спустя год сотрудники фонда все еще продолжали собирать средства, спекулируя видеозаписью речи матери мальчика, его фотоснимками и рассказом.

Были и другие истории. Ветеран афганской войны, лишенный зрения, которому требовалась срочная операция на сердце. Пенсионер, лишившийся единственного жилья в результате сложной комбинации обмена, который на протяжении трех лет совершали его родственники. Многодетная мать, потерявшая единственного кормильца и вынужденная влачить нищенское существование на социальные пособия. Все они обращались в фонд, теряли даже те крохи, что получали от местных властей, и в итоге так и не получали помощи от фонда. В каждой из этих историй конец был один: даже после отказа от услуг фонда те продолжали собирать деньги, открывая счета на их имя.

С Тимуром Мерцхулавой Лев встретился точно в назначенный час. Миловидная секретарша провела полковника в кабинет, где за массивным столом восседал коренастый мужчина с располагающей внешностью.

– Доброе утро, господин Гуров. Проходите, чувствуйте себя как дома. – Мерцхулава широким жестом указал на удобные мягкие кресла возле окна. – Леночка принесет вам чай. Располагайтесь, я присоединюсь к вам буквально через несколько минут. Неотложные дела, уж простите.

Лев занял свободное кресло, секретарша Леночка принесла крепкий чай в простеньком стакане. Мерцхулава усердно щелкал по клавишам, в то же самое время плечом прижимая к уху трубку:

– Да, Максим Анатольевич, я вас прекрасно понимаю. Конечно, ждать пришлось долго, но, согласитесь, оно того стоило. Ваше состояние теперь гораздо лучше, с этим не поспоришь… – Какое-то время Мерцхулава молчал, а из трубки отдаленно доносился чей-то мужской голос. Разобрать слова было невозможно, но по лицу Мерцхулавы можно было предположить, что собеседник расточает похвалы в его адрес. Ответные реплики говорили о том же: – Ну, что вы, Максим Анатольевич, в этом и состоит наша деятельность. Вы обращаетесь с просьбой – мы ее выполняем. Конечно, приятно слышать слова благодарности. Да, я обязательно передам. И вам не болеть. Очередной транш через месяц, не забудьте зайти в отделение банка. Всего доброго.

Директор положил трубку и скосил виноватый взгляд на Гурова. Тот невозмутимо пил чай, никак не реагируя на услышанное.

– Простите, не удалось завершить разговор до вашего прихода, – смущенным тоном проговорил Мерцхулава. – Людям важно выразить признательность лично, минуя посредников. Приходится общаться с таким количеством людей, что порой к вечеру ухо просто деревянное. Но это приятные заботы. Вы со мной согласны?

– Вполне, – согласился Гуров, снова не вдаваясь в подробности.

– Мне сказали, у вас вопрос относительно расширения сфер деятельности фонда…

– Да. Именно так, – подтвердил Лев.

– Не могли бы вы более подробно рассказать, о чем идет речь?

– Если быть честным, я планировал изложить концепцию сотрудничества и обсудить возможные варианты совместной работы с Леонидом Александровичем, – заявил Гуров, глядя прямо в глаза Мерцхулавы.

Реакция Мерцхулавы оказалась весьма странной. Он не растерялся, не выдержал паузы, не сделал удивленное лицо, не стал переспрашивать и уточнять, о ком идет речь. Он просто никак не отреагировал на Гурова. Совсем никак.

– В нашей организации все вопросы относительно сотрудничества решаются непосредственно с директором, другими словами, со мной, – спокойно произнес он.

– Разве? У меня другая информация. Когда мы с Леонидом Александровичем обговаривали предварительный план работы, меня ориентировали на сотрудничество с ним.

– Что ж, это ваше право, – заявил Мерцхулава. – Жаль, что мой секретарь неверно истолковал ваши пожелания. Не смею вас задерживать, и удачи в другом месте.

– Вы мне отказываете? – Лев сделал вид, что слова директора его озадачили. – Только из-за того, что я желаю обсудить вопрос не с вами, а с Леонидом Александровичем? Странный подход.

– То же самое сейчас ощущаю я, – произнес Мерцхулава. – В том, что я не оспариваю ваше решение, нет ничего удивительного. Такова жизнь. Каждый сам волен выбирать себе партнера по бизнесу. Вы приходите в мой кабинет и сообщаете, что желаете вести дела с другой организацией. Вот это действительно странно.

– Почему с другой организацией? Как раз с вашей, но обсудить наше сотрудничество хочу с человеком, который мне уже знаком. И в этом как раз нет ничего странного, – гнул свое Гуров. Он уже понял, что по каким-то причинам Мерцхулава решил делать вид, что не понимает, о ком идет речь.

– Простите, вынужден повторить: в благотворительном фонде «Рука помощи» все вопросы о сотрудничестве решаю я, – настаивал Мерцхулава.

– Тогда какие вопросы решает Леонид Александрович?

– Начнем с того, что я понятия не имею, о ком идет речь. В штате фонда нет ни одного человека с такими инициалами.

– Вы, наверное, шутите? – недоверчиво переспросил Гуров.

– И не думал шутить, – ответил Мерцхулава.

– Да как же? Трифонов Леонид Александрович, учредитель фонда, так он мне представился.

– Возможно, он возглавляет какой-то другой благотворительный фонд, – предположил Мерцхулава, но Гуров успел заметить, как напряглись у того скулы, когда он услышал о том, как представлялся покойный.

«Знает или нет? Известно ли Мерцхулаве, что Трифонов убит?» – подумал про себя Лев, а вслух продолжал выдавать историю, придуманную на ходу:

– Послушайте, я ведь не мальчик-стажер. У меня определенный опыт работы с людьми. Я в состоянии запомнить имя человека и название организации, в которой он трудится. В конце концов, это положено мне по должности. Не так давно мы встречались с господином Трифоновым, обсуждали возможности слияния наших фондов, а теперь вы говорите мне, что такого человека в штате фонда «Рука помощи» не существует?

– Я с уважением отношусь к вашему возрасту, верю, что ваши профессиональные качества соответствуют высшей оценке, и все же повторю в третий раз: никакого Трифонова в нашем фонде нет и никогда не было. – Мерцхулава старался сохранять спокойствие, но сейчас это давалось ему с трудом.

– Да, не думал, что наша встреча так обернется, – покачал Лев головой. – Я шел с определенными планами и надеждами, думал найти здесь серьезных людей, занятых социально значимым делом, а что я вижу на деле?

– Что же вы видите на деле? – Мерцхулава все же не сдержал эмоций. Он откинулся на спинку кресла, сложил руки крест-накрест на груди и с вызовом смотрел на визитера.

– То, о чем кричат все социальные сети, форумы и ресурсы с отзывами о вашей деятельности, – так же с вызовом бросил Гуров.

– И о чем же они кричат?

– О том, что вы наживаетесь на горе людей, спекулируете их историями, фотоснимками и видеообращениями, собирая миллионы и оставляя нуждающихся без помощи и средств.

– Вот как? И у вас есть доказательства?

– Зачем мне доказательства? Я ведь не прокурор и не судья. Вот матери мальчика Димы, которого ваша «благотворительность» чуть не свела в могилу, доказательства нужны. И инвалиду Родионову адвокат не помешает, как не помешает он гражданке Зотовой, гражданину Красноухову и многим другим клиентам вашего фонда, – перечислил Гуров фамилии тех, о ком читал в социальных сетях.

– Кто вы? – вдруг спросил Мерцхулава. – Ясно же, что не тот, за кого пытались себя выдать. Вы не бизнесмен, не проситель, так кто вы? И зачем пришли сюда? Вы журналист?

– Я уже назвал причину своего визита, и фамилию человека, с которым надеялся здесь встретиться, тоже назвал, – ответил Лев. – Вопрос в том, почему вы лжете? Почему скрываете свое знакомство с Трифоновым?

Мерцхулава снова сник. Вопросы о Трифонове его явно беспокоили.

– Все, встреча окончена, – заявил он после едва заметной паузы. – Обсуждать больше нечего. Никаких вопросов и никаких ответов. Есть претензии по работе фонда? Обращайтесь в компетентные органы, они разберутся. А сейчас прошу вас покинуть кабинет. Мне надо работать.

Упорствовать Гуров не стал. Для первого визита он узнал все, что хотел, поэтому молча поднялся и вышел из кабинета Мерцхулавы. Оказавшись на улице, он прошел по аллее метров сто, свернул к скамейке и, усевшись, стал наблюдать за входом в здание Благотворительного фонда.

Он надеялся, что его визит заставит Мерцхулаву нервничать, а в таком состоянии люди часто совершают ошибки. Преступники часто совершают ошибки. Вопрос в том, преступник ли Мерцхулава? Однозначного ответа у него пока не было. Да, Мерцхулава, скорее всего, мошенник. Аферист, наживающийся на горе себе подобных. Но ведь Кудряшов умер не от этого. Его застрелили, хладнокровно и безжалостно. Способен ли Мерцхулава на подобные поступки? Неясно. Почему он не признался в том, что знаком с Трифоновым? Знает ли о двойной жизни, которую тот вел? Знает ли о том, что Трифонова больше нет? Первое, что приходило на ум: Мерцхулава убил Трифонова и потому всеми силами открещивается от знакомства с ним. Но если Трифонов и правда участвовал в деятельности фонда, разве сможет Мерцхулава это скрыть? Вряд ли.

Вот он, Гуров, на ходу придумал причину, по которой мог встречаться с Трифоновым. И ведь не на пустом месте пришла ему в голову эта идея. Она проистекала из логики вещей. Если Трифонов связан с фондом, значит, он должен был осуществлять в фонде какую-то деятельность. Какую? Судя по количеству банковских счетов, стоимости квартиры и класса автомобиля, можно было смело предположить, что он относился к высшему эшелону власти. А это значит, что крупные жертвователи и благотворители его знать должны. В этом случае ложью Мерцхулава только подставит себя, а это глупо.

Допустим, Трифонов все же не занимался делами фонда, и Мерцхулава говорит правду, тогда зачем ему понадобилось добывать столько документов по работе фонда? Был еще один вариант – Трифонов мог заниматься шантажом. Почему нет? Дело прибыльное, работа не пыльная, а что касается риска для жизни, ну и что? Строитель на стройке и то рискует, только доход от его деятельности на порядок ниже.

Итак, если взять за рабочую версию расклад «Трифонов – шантажист», какая получается картина? Довольно стройная. Трифонов на постоянной основе зарабатывает себе на жизнь шантажом лиц, которые сами нечисты на руку. Сам живет на широкую ногу, а «на дело» выходит в обличье работяги Кудряшова? Или использует этот образ только для тех дел, в которых необходимо так выглядеть? Возможно такое? Вполне. Теперь осталось вписать в эту версию фонд Мерцхулавы. Сделать это очень просто: Трифонов выбрал фонд «Рука помощи» как объект для шантажа. Он собрал необходимое количество документов, подтверждающих нечистую работу фонда, и отправился к Мерцхулаве. Напрашивается новый вопрос: в каком обличье он предстал перед директором фонда? В обличье богатея Трифонова или нищего Кудряшова?

Гуров был уверен, что фамилия Трифонов Мерцхулаве знакома. Сейчас он сожалел о том, что не упомянул фамилию Кудряшова, тогда бы знал реакцию и на эту фамилию убитого. «Вернуться и спросить? – мелькнула мысль. – Нет, сейчас уже поздно. Следующий шаг должен совершить Мерцхулава. Причем при любом раскладе. Причастен он к смерти Трифонова или нет, ход за ним».

Дверь фонда оставалась закрытой, никто не входил и не выходил из нее после того, как Гуров покинул здание, поэтому он продолжал ждать. Ждать и размышлять. Итак, Трифонов или Кудряшов пришел к Мерцхулаве с доказательствами его мошеннической деятельности и потребовал определенную сумму за молчание? Как отреагировал на это Мерцхулава? Вряд ли визит Трифонова его обрадовал. Лев только заикнулся о нечистоплотности в работе фонда, а Мерцхулава вон как вспылил. Какова же была его реакция на документы, подтверждающие факты незаконного обогащения? Наверняка очень бурной. Согласился ли Мерцхулава платить шантажисту? Скорее всего, да, иначе бизнес Мерцхулавы «прославился» бы на всю страну. Чем можно нанести ущерб организации, которая ничего не производит, ничего не продает и вообще не имеет ни складов, ни торговых павильонов? Только раскрытием информации в сети Интернета. Самый действенный способ отомстить несговорчивому клиенту. В настоящее время шантажисты так и поступают. Не прокатил вариант, не испугался объект шантажа – долго его не обхаживают, бросают и ищут новый объект, а предыдущему шантажист просто мстит, выдавая общественности его секреты.

Гуров же, кроме гневных речей самих клиентов, другой информации относительно непорядочности и откровенном вранье сотрудников фонда не встретил. Никаких подтверждающих документов. Выходит, шантажисту Мерцхулава все же заплатил, или же они договорились каким-то иным способом. Мог ли шантажист, получив свое, не сдержать слова и выложить информацию в Сеть? Это возможно. Мог ли Мерцхулава, заплатив шантажисту, начать собирать о нем сведения, чтобы отомстить? И это было возможно.

Следующий виток: шантажист получает деньги, а Мерцхулава начинает сбор информации. Что дальше? Мерцхулава выясняет, что шантажист живет под фамилией Кудряшов, что личность эта совершенно незначительная, и вряд ли ради него московская полиция будет сильно стараться, чтобы напасть на след убийцы. Тогда он приходит к Кудряшову домой и всаживает в тело три пули. Труп остается в квартире, а Мерцхулава продолжает заниматься своей деятельностью в надежде, что сработал чисто, и никому в голову не придет искать убийцу в фонде. Возможно, он забрал из квартиры Кудряшова материалы по фонду.

Но эта версия душу Гурова не грела. Ну, не мог он представить Мерцхулаву с пистолетом в руке в квартире Кудряшова.

Чем дольше он думал, тем дальше заводили его мысли. Одна версия сменяла другую, но ни одной из них не остался доволен. Лев просидел напротив дверей фонда больше часа, но Мерцхулава так и не вышел. И в фонд также никто не зашел. Тогда он оставил пост и поехал в Управление.