Текст книги "Рыцарь справедливости"

Подросток задыхался от слез, а Лена вдруг с серьезным видом погладила его по руке.

– Я тебе верю.

Он замер потрясенный ее поддержкой, по лицу все еще текли слезы мутными каплями, у девушки глаза тоже заблестели от влаги. Гуров сел в машину и скептическим тоном уточнил:

– Что тут у вас происходит, по какому поводу слезы?

– Лев Иванович, он не виноват! Он собирал отравленное мясо, чтобы спасти собак! – с жаром принялась защищать своего нового подопечного Лена. Но в ответ Гуров промолчал, по его опыту даже самые закоренелые преступники могут разыграть такой спектакль, что начинали рыдать все вокруг. Он покосился на мальчишку:

– Почему молчал и только сейчас решил это рассказать?

– Вам всем плевать на меня, никто мне не верит никогда и усатый этот не верит, – мальчишка снова превратился в озлобленного звереныша, слезы высохли, и он забился в угол пассажирского сиденья.

– Я тебе верю, – твердо повторила Лена, которая уже вела машину по дороге, всматриваясь в сгустившуюся темноту весенней ночи. – Я сейчас отвезу тебя в отделение, вызовем твоих законных представителей, чтобы проверить алиби. Все должно быть по закону, не бойся, обычная проверка – и тебя отпустят. Я лично отвезу тебя домой. Потерпи немного, так надо.

– Ты видел кого-нибудь в лесу? Кого-нибудь, кто гулял без собаки? – Лев Иванович поглядывал на парня в зеркало заднего вида, подросток вспыхивал от радости, как только начинала говорить Лена.

– Да! – мотнул головой мальчишка.

Лена резко остановила машину и повернулась к нему:

– Как он выглядел, сможешь описать?

– Ну это тот же, что мы тогда видели, я вам рассказывал… – буркнул Ванька.

Лена недоуменно уставилась на Гурова и ему пришлось пояснить:

– Иван почти профессиональный угонщик, именно с ним мы тогда беседовали в отделе по делам несовершеннолетних, а теперь он помимо автохулиганства пойман на месте выгула собак с карманами, полными мяса, которое стоит проверить на наличие яда.

Но Лена снова твердо заявила:

– Я верю, что ты не виноват. Рассказывай. Не бойся.

Ванька от ее слов словно озарился светом изнутри, выпрямился и спокойно, без выкриков и слез, рассказал.

– Мы с уроков сбежали и видели мужика, который машину палкой раскурочил. Невысокий, хромой. Я его вчера утром видел в лесочке, это точно был он. Походка и рост, куртка та же. Он по тропинке со стороны района шел к лесопарку.

Лев Иванович вытащил распечатку кадра видеосъемки и показал парню:

– Это он?

Тот с сомнением покачал головой:

– Я не знаю, лица не видел. Этот в маске, но фигуру я запомнил хорошо и как он, раскачиваясь вперед-назад, как курица идет.

– Если увидишь его, по походке и по фигуре узнаешь? – торопливо уточнила Лена.

Парнишка усердно закивал, и Лена резко нажала на педаль газа.

– Это он, сейчас поедем в больницу! Мы схватим его, Лев Иванович, а Ваня его опознает.

Гуров мягко коснулся рукава пальто девушки.

– Сбавь скорость, – движения были мягкими, чтобы не напугать Лену, но тон категоричный. – Сейчас мы поедем в отдел полиции, вы с Иваном там останетесь ждать, пока приедет его сестра и социальный педагог или инспектор по делам несовершеннолетних. Я понимаю, что ты хочешь побыстрее достигнуть цели, но такое опознание будет признано в суде незаконным. Есть правила, Лена, их нужно соблюдать. Я поеду в больницу уточню, если возможно, то устроим опознание там.

Лена набрала в легкие воздуха, чтобы высказать возражение, но от одного взгляда опера оборвала речь. Возле отделения полиции она робко уточнила:

– А вы как поедете, один? У вас же сотрясение мозга, это опасно.

Лев Иванович кивнул на патрульную бригаду в полицейской машине, которая заезжала на парковку, возвращаясь с патрулирования.

– Договоримся, мы все одну работу делаем. Ребята всегда на помощь придут.

И действительно, после разговора с дежурным следователем им выделили кабинет, где Лена с Иваном остались ждать сестру Шилова и Гурова, а сам опер с дежурной бригадой отправился в районную больницу. Там врач «Скорой помощи» выслушал его просьбу и принялся копаться в бумагах, потом в компьютере, затем позвал на помощь работавшую в ночную смену медсестру. Девушка с короткой стрижкой пришла, держа в руках окровавленный ворох одежды; она нетерпеливо одним пальцем вытащила из вороха бумаг серый листочек.

– Губин написал отказ и покинул больницу почти сразу после того, как зашили его раны и перевязали.

– Как отказ, его же собака покусала, – удивился Лев Иванович.

– Ну ногу не откусила же, раз сам ушел, – девушка была раздражена, что ее отвлекают от работы расспросами, она мельком глянула на фото и кивнула: – Да, это он. Привезли, хирург наложил швы, я перевязала, и он домой собрался сваливать. Я что, с ним возиться буду? Бумаги подписал и пускай идет куда хочет. У меня в отделении своих забот хватает, половина лежачих, некогда лекции читать.

– Скажите, он хромал?

– Да.

– А по какой причине?

– Не знаю.

– Почему не знаете, вы же ему перевязку делали?

– Слушайте, да у меня за смену несколько десятков пациентов, я должна каждого помнить, у кого что болит и по какой причине? – взорвалась девушка. – Вы вообще понимаете, что меня там люди ждут? У нас «Скорая» возит и возит сегодня с переломами и ушибами как ошалелая! Присесть некогда, а вы просите вспомнить, почему этот тролль лесной хромал!

– Галина, ну ты потише на поворотах, человек тоже не просто так спрашивает, – врач миролюбиво похлопал девушку по плечу и обратился к Гурову: – Давайте его карту медицинскую посмотрим, может, хирург что-то написал при осмотре.

Девушка лишь фыркнула в ответ, резко развернулась и пошла по коридору, но Гуров остановил ее, задав вопрос:

– А почему лесной тролль?

– Мелкий, лицо как у крысы, а смотрит как звереныш лесной, – бросила девушка на ходу.

– Вы извините, устала девушка, смена сложная выдалась, – врач стал снова перебирать кипу бумаг на столе.

– Много пациентов? – уточнил Лев.

– Да, сейчас вся медицина на красную зону работает, а сегодня у нас аншлаг. Из соседнего леса везут и везут с травмами людей, ушибы, переломы, сотрясения, словно плотину прорвало. О, нашелся! Так посмотрим, что тут Губин Валерий, пятьдесят три года, рваные раны от укусов… так это понятно… рекомендовано… отказ от госпитализации… Ага, вот дежурный врач написал в анамнезе наклонный перелом голени. Да, действительно, был у него перелом, может быть, хромота до сих пор сохранилась.

– Можно взглянуть, хочу понять, насколько сильно его собака покусала и в каких местах – Лев Иванович взял исписанные листы.

– Да укусов немного, в основном локализация на руках, но повреждения глубокие, кровопотеря большая. Если не будет лечиться, проводить обработку и перевязку, то при таких травмах есть вероятность инфекции, – пояснил врач.

Гуров поблагодарил за помощь и вернулся к патрульной машине, возле которой разыгрался скандал. Шатающийся мужчина с разбитой головой, в одних штанах и босиком вырывался из рук врачей и пытался залезь в полицейскую машину:

– Заявление, я хочу написать заявление на них! Их там целая банда, раздели меня. Мне плевать на их видео, будут еще мне угрожать! Давай вези меня в отделение.

Хрупкая фельдшер и санитар перестали пытаться остановить разбушевавшегося пациента. Полицейский в форме сплюнул, скрутил руки мужчине и потащил того ко входу в приемный покой, по пути выговаривая:

– Да напишешь, напишешь ты заявление. Пускай тебе хоть голову перевяжут, сейчас измажешь нам всю машину кровью. Будешь буянить, я тебя закрою на сутки за сопротивление, понял? Давай слушайся врача, он тебя перевяжет и следователя вызовет в больницу. Иди ты, не спотыкайся.

Доставив пьяного к двери, он поспешил обратно к машине:

– Извините, товарищ полковник. Да сейчас вас вернем в отдел и поедем в Битцевский парк, дачный сезон начинается, хулиганы какие-то уже сутки как резвятся, «Скорая» туда еле успевает ездить. Надо посмотреть, что за герои объявились.

– Лесные тролли, – задумчиво произнес Гуров.

– Что? – патрульный не понял, что бормочет себе под нос опер по уголовке, но тот лишь покачал головой.

– Я с вами прокачусь, тепло, лес, свежий воздух. Не бойся, командир, я просто в машине посижу, в вашу работу лезть не буду.

Патрульный удивился такой инициативе, но вслух ничего не сказал, а Лев набрал номер телефона Семеновой.

– Лена, нет его в больнице, ушел сразу после перевязки, отказавшись от госпитализации, у Губина был перелом голени, поэтому хромает.

– Но его в квартире точно нет, мы стучались много раз, и соседи его не видели уже несколько дней. – Девушка была растеряна.

– Давай поезжай домой, Шилов пускай остается на ночь в качестве задержанного, имеем право. Для профилактики, чтобы разговаривать научился с участковым и на вопросы по первой просьбе отвечал. Утром сестра его домой заберет, полезно будет мозги парню промыть от всей этой блатной романтики.

– Нет, я ему обещала, что не брошу. Я останусь до утра, в машине посижу, потом отвезу его домой. – Девушка решила проявить характер.

– Да уж… – Гуров не знал, ругать ее или хвалить за упрямство. – Тогда не сиди без дела, обзвони больницы, найди, в какую Губин обращался с переломом, когда, причина травмы. Ну ты сама знаешь, все нужные нам сведения собери.

Глава 7

Он положил трубку, потому что хотел поговорить с патрульным нарядом. А скучающий в дороге полицейский был рад поболтать, особенно когда тебя расспрашивает полковник, опер-«важняк», слова сами выпрыгивают изо рта.

– Мы с утра туда пару раз съездили, в лесополосу, ну в парк, только какой это парк – грязь одна, мусор, бомжи и алкашня тусуются, пока зима была хоть тихо, а сейчас оттаяли. Вчера утром бабулька нашла под кустом избитого мужика без сознания. Документов, одежды, ничего нет. В себя он пришел днем и в отказ, говорит, что сам упал, одежду по лесу разбросал по пьянке. Второго по дороге машина ППС подобрала, тоже избитый, рыдает так, что врачу пришлось на парковке ему укол влепить успокоительный, психушку хотели вызывать. Ну как с него показания брать? И вот третьего сейчас ребята привезли, этот хотя бы хочет заявление писать. Нам же со всеми возиться надо будет, показания снимать, потому что врач в диагнозе следы побоев фиксирует, мол, не могли они сами так повредиться или упасть. Сроки выйдут, и начальству подай результаты для отчета, кто их избил. А по мне, так нечего по кустам шататься, сидели бы как культурные люди в кафе или дома на кухне, то ничего бы не произошло. Нет, вот надо приключения искать, а нам потом катайся, разыскивай идиотов, что на них напали. В ориентировке пострадавшие бомжей описывают, сейчас вот искать, собирать этих подснежников вонючих, потом машину никак не отмыть после них и запах не уничтожить! Сколько там этих бомжей в лесу, дачи ведь рядом, на которых они зимуют. Весной как медведи голодные бродят, ищут вот таких вот туристов.

За рассказом дорога прошла незаметно. Через полчаса полицейский «бобик» остановился у черной полосы леса вдоль разбитой асфальтовой дороги. В темноте голые кусты и плотная лента из деревьев пугала непроглядной тьмой и массой таинственных звуков: в глубине лесополосы что-то ухало, стрекотало, скрипело и подозрительно шуршало. Полицейские нерешительно замерли неподалеку от света фар машины.

– Может, ну их, утречком прокатимся с потерпевшим? Не видно же ничего, – парень с испугом всматривался во мрак.

– Чего ты как мальчишка, за мамкину юбку еще спрячься. Сейчас пройдемся с фонариком по краю, посмотрим, кто тут барагозит. По запаху будет понятно, где бомжи сидят, – грубостью старший коллега приободрил парня, хотя сам перед тем как шагнуть в высокие кусты, на всякий случай вытащил дубинку из крепления на поясе.

Лев Иванович предложил направить фары в сторону кустарника, чтобы было больше света; машину развернули, он пересел в кабину и внимательно наблюдал за пятнами фонариков, двигающихся среди темных силуэтов стволов деревьев, качающихся веток и изгибов оврагов. Кто-то тонко вскрикнул, словно младенец, следом раздались ругательства молодого пэпээсника; пятна света засуетились, сближаясь; крики и возгласы приблизились к машине, и Гуров в нетерпении вылез из кабины. Пинками сотрудники гнали обросшего приземистого мужчину к автомобилю, лица его видно не было из-за клочков бороды и отросших, скатавшихся в сосульки грязных волос. На мужчине были надеты несколько курток одинаково грязных, а огромные штаны изобиловали пятнами разных форм и расцветок. Через несколько секунд Гуров понял, почему полицейские идут на расстоянии от задержанного – густая волна ужасающего смрада ударила ему в нос, так что к горлу подступили рвотные позывы. С зажатыми носами полицейские махали бомжу в сторону машины:

– Давай лезь внутрь сам, ничего не трогай там! На пол садись!

Указания так и сыпались со всех сторон, мужчина дергался в испуге от каждого окрика, озирался по сторонам в ужасе, но подчинился приказам.

– Уффф, видели какое чучело! Убежать от нас пытался, пришлось ему припечатать по спине, – старший по возрасту полицейский брезгливо передернул плечом. – Садитесь в кабину, товарищ полковник, по-другому не уедем.

– Я сзади сяду, – от предложения опера у полицейских вытянулись лица: странный полковник хочет мучиться добрых полчаса в тесной кабине с вонючим бомжом.

Но Лев решительно открыл дверь, запрыгнул в зарешеченное отделение, присел на лавку и вцепился руками в ее края, чтобы не свалиться от резких разворотов машины. Грязный мужчина забился в угол, лишь глаза блестели через спутанные волосы. Гуров протянул ему бутылку с водой:

– Бери, попей.

Мужчина хлебнул и закашлялся, протянул бутылку обратно, но Лев покачал головой – оставь себе. В ответ ему был злобный взгляд из кишащей насекомыми копны волос:

– Думаешь бомж, да? Противно руку подать? А я человек, я не просто человек, я рыцарь!

– Рыцарь? Это как? – Гуров постарался не выдать удивление в голосе.

Хриплый голос в темноте горячо зашептал:

– Я лесной рыцарь справедливости! Наш господин спасет меня из плена, спасет! И мы будем дальше бороться с нарушителями лесных законов, наказывать их за вторжение на нашу территорию, они должны платить дань на территории лесного братства.

Лев Иванович молчал, сомневаясь, а есть ли смысл задавать вопросы, мужчина явно бредил. Бомж жадно отглотнул из бутылки и потряс пальцем в темноте:

– Господин сделает нам всем подземный замок как у него, с телевизором и едой! Теплый замок для зимы. Мы лесные рыцари справедливости! Мы владельцы этого леса, его защитники!

– А где ваш подземный замок? – Лев пытался в темноте разглядеть, есть ли у его собеседника оружие или палка. Бомж покорно застыл в углу, он смотрел в одну точку и бормотал, словно не слыша вопроса:

– Замок, теплый замок под землей. Там есть еда, кровать, телевизор. У меня будет подземный замок! У каждого лесного рыцаря будет замок под землей как у нашего господина!

– Как тебя зовут? – Лев попробовал задать вопрос попроще.

Мечущийся взгляд бомжа на секунду застыл:

– Господин дал мне имя Патлат, рыцарь Патлат.

– А как зовут твоего господина?

– Его зовут Рыцарь справедливости, глава ордена лесного братства! Он пришел к нам в лес, чтобы спасти от несправедливости, помочь нам взять плату с людей, которые ходят в наш лес, загрязняют его, уничтожают наш дом!

– Какую плату вы берете?

– Вещи, одежду, деньги, еду! Мой господин, Рыцарь справедливости, умеет укрощать непокорных, они слушаются его как дрессированные собаки. Он и вас заставит отпустить меня, накажет вас! Больше не будем терпеть от вас обиды, больше не будем терпеть холод и унижение, вы за все ответите! Мои лесные братья, мой господин найдет тебя и заставит молить, плакать, отдать все твои вещи. Все, все плакали и умоляли его!

От тошнотворного запаха Льва мутило, его спутник из угла продолжал взбудораженно выкрикивать о лесном братстве, о мести рыцарей и прочий бред. Наконец машина остановилась, и он вывалился на свежий воздух, шатаясь от избытка кислорода.

– Вы как, задохнулись там, да? – сочувственно спросил молоденький патрульный при взгляде на бледное лицо полковника Гурова. Тот смог лишь махнуть рукой в ответ и остался на улице, присев прямо на ступеньки отделения полиции. Когда он пришел в себя и направился внутрь здания, в дежурке шла полным ходом ссора.

– Вы идиоты, зачем мне здесь до утра эти ароматы сдались! Вы в машину и забыли, а мне подыхать! Тащите его обратно! По нему дурка плачет!

Бомж с испугом крутил головой, прислушиваясь к полицейским, что решали его судьбу.

– Ну Петрович, да все равно бомжей этих сюда придется везти. Ну три нападения, ты пойми. Хочешь, я его из шланга окачу, чтобы почище стал? Опознание проводить, осмотр места происшествия, вывозить его в лесополосу. Думаешь, мне нравится с этим животным возиться?!

– Да я чешусь при одном взгляде на него! Ну закрой ты его в машине, прошу тебя. Я задохнусь тут! Я тебе потом лично с помощью шланга и с порошочком машину промою, пускай сидит у тебя в автомобиле! – умолял дежурный полицейского.

– Петрович, вот ты неженка, – сплюнул патрульный и указал бомжу на дверь. – Давай иди обратно в машину, а тут у нас принцесса плачет от твоих ароматов.

Лохматый мужчина покорно поплелся к двери. В клетке для задержанных, глядя круглыми от ужаса глазами, застыл Ванька Шилов, которого оставили здесь ждать утра, чтобы провести допрос в присутствии сестры, а пока он мог наконец лично столкнуться с прелестями пребывания под стражей, которыми так давно ему грозили взрослые. Лев со смесью сочувствия и удовлетворения бросил взгляд на мальчишку, который опустился с облегчением на лавку, поняв, что сегодня ему повезло, бомж не будет сидеть вместе с ним в обезьяннике. Сам он тоже решил, что лучше пока останется на улице, чтобы его не преследовала эта жуткая смесь тошнотворных ароматов. На парковке он подошел к знакомой машине и постучал по стеклу, Лена, разомлевшая после короткого сна, подскочила от резкого звука.

– Лев Иванович, извините, я решила немного отдохнуть и сама не заметила, как уснула.

– Может быть, Лена, поедем по домам, передохнем, а утром ты заедешь за своим подопечным?

Девушка сонно моргала, обдумывая такое предложение.

– Давайте я вас отвезу, а там пройдет буквально пара часов и за Иваном придет сестра, мы договорились в восемь часов утра встретиться возле отделения.

У Гурова зазвонил телефон, еще один сонный сотрудник, теперь уже полковник Крячко, недовольно пыхтел в трубку, стараясь бесшумно одеться в коридоре:

– Лев, не спишь? В лаборатории готов анализ по твоему запросу, в хлебе обнаружили следы крысиного яда. Орлов бригаду отправил на хлебозавод, ребята круглосуточно работают, есть приказ приостановить его работу и разрешение на осмотр всех помещений имеется. Ты как себя чувствуешь? Присоединишься?

– Адрес скидывай на телефон, скоро прибуду. – Опер повернулся к Лене: – Планы меняются, мне нужно совсем по другому адресу.

– А куда едем? – девушка уже пришла в себя и была полна любопытства. – Расскажете мне? Это имеет отношение к моему автохулигану?

Гуров поделился с девушкой своими предположениями:

– Шилова я в расчет не беру, тоже ему верю, что просто хотел собак спасти, а молчит из глупого упрямства. Так что наша версия, что разрушал машины и травил людей и собак один и тот же человек, по-прежнему актуальна. Как только остановился отравитель собак, так сразу же произошло отравление в столовой Законодательного собрания. В хлебе оказался крысиный яд и собак тоже травили мясом с крысиной отравой. Причем отравление депутатов хоть и массовое, но на данный момент единственное. Ребята в отделе проверили все инфекционные больницы в городе и похожих обращений за последнюю неделю не обнаружили.

– Думаете, это опять наш невидимый мститель? – девушка внимательно слушала каждое слово сыщика.

– Пока ничего не думаю, сопоставляю факты, чтобы логику проследить. Вот смотри, закончил машины курочить, начал собак травить, потом депутатов. Расследование по ним началось, теперь он должен переключить внимание на что-то другое. Также сегодня в больнице я случайно узнал, что из местной лесной зоны рядом с дачным поселком стали поступать потерпевшие – избитые мужчины, без документов, денег и почти без одежды. Они отказываются давать показания, утверждая, что сами нанесли себе увечья, хотя диагноз врача совсем другой – травмы вследствие множества ударов. Их избили, а потом чем-то запугали так, что теперь они боятся рассказывать правду о случившемся. Но сомнительно, что это дело мог провернуть наш герой, ведь по описанию свидетелей он низкий и очень худощавый мужчина, с комплекцией подростка и серьезной травмой ноги.

– Тогда как эти нападения в лесополосе связаны с нашим преступником?

Лев Иванович пожал плечами:

– Пока только районом, лесополоса и дачный поселок недалеко от площадки для выгула собак и временным интервалом, закончилось одно преступление и началось другое. И массовость – никаких индивидуальных или личностных мотивов, жертвой становится любой, кто вошел в лес.

– Лев Иванович, знаете, у нас была преподаватель в университете по криминальной психологии, очень умная и опытная. Она много лет изучает любопытные случаи, а мне кажется, что наш мститель необычный преступник. Вы не будете против, если я дам ей материалы для изучения? Может быть, она поможет составить психологический портрет, чтобы было легче понять мотивы его действий?

– Хорошая идея, Лена. Пока я не понимаю, по какому принципу он выбирает новый объект для совершения преступлений… Все, вот здесь останови, приехали.

– Можно я с вами, пожалуйста, у меня как раз пара часов свободного времени. Я не буду мешать, – девушка смотрела умоляюще, выглядела она при этом со своей детской внешностью как ребенок, который выпрашивает новую игрушку, а не возможность присутствовать на месте осмотра преступления.

От вида этой кукольной мордашки Лев Иванович рассмеялся и кивнул, ну что за упрямая и жадная до работы девица.

В здании небольшого заводика уже кипела работа: растерянные сотрудницы ночной смены, одетые в белую униформу и сетчатые шапочки на головах, наблюдали, как эксперты один за другим складывают готовые булки хлеба в коробки и нумеруют их для отправки в лабораторию. Линии по упаковке продукции, печи и остальное оборудование было выключено; по всему зданию сотрудники полиции осматривали, изымали и опечатывали, постепенно опутывая помещения одно за другим ограждающими лентами и узкими полосками бумаги с печатями. Полковник Крячко вместе со взъерошенным, видимо после незапланированного пробуждения, директором, парнем лет тридцати, обходил завод и составлял план для дальнейшего осмотра.

– Здесь хлеб остывает, как видите, тоже все накрыто специальной сетчатой тканью, так что проникновение грызунов исключено, – молодой мужчина со знанием дела объяснял, как устроена защита от крыс и мышей на производстве. – Понимаете, это всего лишь профилактика, самое важное, что мы не допускаем даже возможности завестись грызунам. Это все легенды прошлых лет о жутких крысах на заводах и хвостах в хлебе или колбасе. Ну разве стало бы правительство заключать с нами договор на поставку, если бы на заводе не соблюдались самые высокие технологические и санитарные стандарты.

Полковник Крячко не реагировал на такие пламенные речи, сейчас от него ждали как можно быстрее результата расследования, кто же будет отвечать за массовое отравление. Впрочем, и директор это тоже понимал, он вдруг осекся и сник.

От толпы испуганных женщин отделилась самая смелая и преградила путь оперативнику:

– Нам кто объяснит, что здесь происходит? Опара стоит, тесто, заготовки, у нас все по минутам расписано! Уже к батонам должны переходить и дальше на сладкие булки, которые на расстойке. Вы чего нам работать не даете? Что случилось? Полицейский произвол как в девяностые решили устроить? Вы не смотрите, что у нас директор молодой, мы за него горой! Он на наших глазах рос, в обиду не дадим! И завод наш не отдадим! Мы лучшие булки в городе печем уже больше двадцати лет!

Полковник Крячко постарался успокоить взбудораженных женщин:

– Эм… Дев… Жен… Дамы! Не надо паники, все законно. Деятельность вашего предприятия на время приостановлена постановлением следователя на время оперативно-разыскных действий. Документы мы вашему директору предъявили, мне очень жаль, что так вышло. Но вы поймите, из-за продукции завода пострадали несколько десятков человек, решение о приостановлении деятельности было принято не на пустом месте.

Толпа женщин зашумела:

– Да как пострадали, объелись, что ли?

– У нас за все годы ни одного нарекания не было, мы на совесть работаем!

– Да у нас благодарностей мешок, какие пострадавшие?

– Расскажите, что случилось-то?

Директор попросил вполголоса:

– Можно я в общих словах объясню работникам, что произошло? Боевые тети старой закалки, они так просто не отстанут.

Полковник Крячко кивнул, и молодой мужчина, откашлявшись, вклинился в женский гомон:

– Дорогие мои! Наш хлеб кто-то отравил! Чем, кто и для чего пока неясно, но в больнице оказались несколько десятков человек, – толпа дружно ахнула от ужасной новости. – А сотрудники полиции пытаются нам помочь, они стараются как можно быстрее найти преступника, так что умоляю вас немного потерпеть. Я уверен, что все прояснится.

Работницы опять заговорили, заспорили, выкрикивая вопросы, выдвигая версии произошедшего так громко, что Крячко командным голосом отчеканил:

– Дамы! С вами с каждой поговорит сотрудник полиции, убедительно прошу вас поделиться с ним важной информацией и вашими предположениями. А сейчас я прошу соблюдать спокойствие и не мешать работе экспертов.

Со вздохом оперативник прикинул, что перед ним примерно двадцать женщин и на опрос каждой уйдет не менее получаса. Работы много, а вот сотрудников не хватает, чтобы сделать все необходимые для следствия действия.

При виде Гурова, да еще и с Леной, напарник обрадовался, объем работы большой и начальство каждую минуту требует отчета, лишний сотрудник не помешает. А Лев Иванович сразу попросил выдать ему личные дела сотрудников. Директор снова засуетился, повел их к себе в кабинет.

– Все личные дела моих сотрудников, трудовые книжки храню в сейфе, все-таки коллектив для меня главное в работе. Да и чтобы сэкономить средства, я сам веду кадровое делопроизводство, когда ездил в Германию обмениваться опытом, был поражен тем фактом, что у них директор выполняет гораздо больше работы, чем рядовой сотрудник. Потому что он отвечает за каждую единицу выпущенной продукции, а хороший штат сотрудников самый важный фактор успеха предприятия. С тех пор я и вот уже десять лет применяю это правило на практике, что, конечно, принесло плоды, – мужчина опять остановился, вспомнив, что его гости пришли не для получения опыта, а по очень печальному поводу; он молча вытащил из сейфа стопку с личными делами, устало опустился в кресло за своим столом и обхватил голову руками, с каждой минутой все сильнее осознавая, что произошло. – Что же теперь, как нам дальше жить? Нас закроют, да? Этот завод – дело всей моей жизни, моей мамы и бабушки, они здесь работали всю жизнь, и должен был…

Лена перебирала стопку личных дел, девушка не выдержала и попыталась утешить директора:

– Закрыли на время. Если все в порядке, ограничения снимут и будете работать как раньше.

– Как раньше? – Голос у директора был полон горечи. – Репутацию мы зарабатывали годами, сколачивали коллектив годами, на рынке своих клиентов приобретали десятилетиями. Моя мама была здесь директором уже в девяностые, она свою жизнь положила на этот завод, я продолжаю ее дело. – Он затих и обмяк в кресле. – Извините, громкие слова такие говорю, я в шоке, не понимаю, как так произошло, как мне дальше жить. Я знаю каждый уголок нашего производства, каждый миллиметр и точно уверен, что произошла какая-то ошибка, не может крысиный яд оказаться в нашем хлебе…

Лена растерянно молчала, уже жалея, что начала этот разговор. Лев пришел ей на помощь, мягко пояснив:

– Мы здесь для того, чтобы вам помочь разобраться, что произошло. Поэтому и просим вашей помощи. Простите за такую просьбу, но можно кофе приготовить, если несложно, все-таки сейчас пять часов утра.

– Конечно, конечно, – очнулся от печальных мыслей молодой мужчина. – Я принесу сейчас из столовой, мы покупаем для работников хороший кофе, ночные смены тяжеловатые.

Он поднялся и шаркая, словно старик, исчез за дверью.

– Лев Иванович, Губина Валерия нет среди сотрудников завода, – со вздохом сказала Елена и отложила пачку документов в сторону. – Неужели мы ошиблись, и наш мститель не имеет никакого отношения к этому делу?

– Давай без поспешных выводов, – оперативник откладывал в сторону документы, которые надлежало забрать с собой для изучения следователем – журналы дератизации, фиксация проб каждые три часа. – Смотри, каждую ночную и дневную смену они оставляют специальные пробы выпечки, нужно и журнал, и сами пробы срочно передать в лабораторию для исследования. Тогда мы сможем исключить предположение, что яд попал в хлеб здесь на самом производстве.

– А где еще? – Лена не могла понять, к чему клонит опытный коллега.

– Смотри, хлеб выпекали здесь, есть пробы и мы можем проверить всю партию на наличие яда. Ведь кроме депутатов, евших в столовой, никто не пострадал, а значит, не вся партия была с отравой.

Следующий этап – перевозка хлеба. Сейчас надо будет узнать у директора, сами ли они доставляют товар в организации или пользуются услугами сторонней организации. Третье, это уже столовая в здании Законодательного собрания, где сейчас работают наши ребята. Они ищут пути, как мог крысиный яд попасть в хлеб. Так что ты сильно поможешь, если найдешь документы по поставщикам хлебного завода, откуда у них поступают ингредиенты для хлеба.

Лена широко зевнула и начала осмотр документов из второго шкафа, удивляясь, как Гурову удается сохранить такую ясную голову в пять утра, тем более при сотрясении? У нее вот глаза просто слипаются, а мысли перекатываются, как тяжелые огромные камни. Минут пять они в молчании перебирали документы, откладывая в сторону журналы здоровья, акты приема-передачи продукции и так далее. Лев с нетерпением ждал возвращения директора, обещавшего принести кофе, он хоть и не подавал виду, но еле стоял на ногах из-за бессонной ночи, а монотонная работа тянулась бесконечной белой лентой бумажных листов. В кабинет заглянул невысокий парень в потертой джинсовой куртке и огромной кожаной кепке, лихо сдвинутой на затылок:

– Здрасте, а Василич где? Ну директор наш? Мне хлеб-то развозить сегодня?