Текст книги "Сладкая смерть"

Глава 7

Ведущий криминалист управления Лазарь Миронович пока еще не позвонил сыщику, и у него оставалось время. Гуров решил, что может использовать оставшееся время для того, чтобы еще раз увидеться с водителем Сергиенко. Сегодня утром отставной капитан Гуменюк сообщил сыщику много интересных сведений о тайной жизни погибшего Кашкина. Толя Сергиенко во вчерашней беседе об этом ничего не говорил.

«Выходит, Толя Сергиенко был со мной не так уж откровенен, – размышлял Гуров. – Что-то говорил, а что-то нет. Надо эти моменты прояснить: и насчет домика в Сочи, и насчет дорогих подарков девушкам. Может быть, в ходе этого разговора еще что-то интересное всплывет. И потом, Сергиенко обещал подвезти меня к дому этой девушки, Кати. Она тоже является важной свидетельницей…»

Он уже вырулил со стоянки, чтобы ехать на кондитерскую фабрику, встретиться там с водителем, но тут у него зазвонил телефон. Незнакомый голос, явно принадлежавший пожилому человеку, произнес:

– Это пельменная «Ермак» на Пролетарской? Я хотел сделать заказ.

Гуров мгновенно вспомнил слова, которые утром сказал Гуменюк: «Бронштейн может вам назначить встречу возле столовой или пельменной. Или прямо там, в пельменной». Догадавшись, кто ему звонит, он ответил:

– Да, это «Ермак». Вам приготовить как обычно?

– Да, только добавьте, пожалуйста, свекольный салат, – попросил голос в трубке. – Я буду у вас через час, в половине первого. И я хочу, чтобы все было горячее!

– Сделаем, как вы хотите, не беспокойтесь! – заверил Гуров.

После этого он задал навигатору задание – проложить маршрут до пельменной «Ермак» на улице Пролетарской. А когда маршрут был проложен, поехал в нужном направлении. На место встречи он приехал задолго до назначенного времени и был этому рад. Сыщик оставил машину далеко от пельменной и отправился наблюдать за окрестностями. Ему нужно было убедиться, что за ним нет слежки. Он сделал два круга возле заведения общепита и убедился, что слежки нет. Тогда он устроился недалеко от входа и стал ждать.

За пять минут до назначенного времени он увидел невысокого пожилого человека в джинсовой куртке, который не спеша подходил к пельменной. Человек в куртке взошел на крыльцо, бросил острый взгляд в сторону Гурова и вошел в пельменную. Сыщик последовал за ним.

Официантов, которым можно было сделать заказ по телефону, здесь не было – в кафе действовало самообслуживание. Гуров встал в очередь за Бронштейном (а он уже не сомневался, что человек в куртке и есть эксперт, с которым ему надлежало встретиться), взял себе порцию пельменей, стакан чая и направился к тому же столику, за который сел эксперт. Тот выбрал столик в самом углу зала, откуда был виден весь зал, а также вход в него.

Они составили на стол свои блюда, сели и после этого внимательно посмотрели друг на друга.

– Что ж, здравствуйте, Лев Иванович, – негромко сказал эксперт. – Много о вас слышал, теперь довелось и увидеть.

– Добрый день, Лазарь Миронович, – в свою очередь приветствовал его сыщик.

– Мне уже вчера говорили на работе о вашем приезде, – продолжал Бронштейн. – Так что я в курсе, что вы расследуете историю с гибелью господина Кашкина. А сегодня еще Сергей позвонил, сказал, как вам нужна помощь. Что ж, я готов помочь. Что вас интересует?

– Меня интересует все, – отвечал Гуров. – Из вчерашних бесед с Черкасовым и Теребякиным я сделал заключение, что не должен верить ни одному их слову. Поэтому меня интересует вся фактическая сторона дела. Действительно ли Кашкин был убит в лесу из карабина «Сайга»? Как он был одет в момент гибели? В общем, все, что вы знаете об этом деле.

– Понимаю… – протянул эксперт. – В таком случае мой рассказ не будет коротким. И я предлагаю его немного отложить. А то если я сейчас начну вам излагать все обстоятельства да отвечать на вопросы, то мы и поесть не успеем. Давайте сначала покушаем, а потом уже выйдем, сядем куда-нибудь, и я там все расскажу.

– Поддерживаю, – согласился Гуров.

И они на время отвлеклись от обстоятельств гибели директора Кашкина и занялись обедом. Пельмени оказались очень вкусными, и Гуров порадовался, что у него сегодня так сложился день и он поел вовремя, а не в полночь.

После обеда они вышли из кафе, и сыщик предложил пойти посидеть в машине. И вот он снова сидел со своим собеседником в кабине авто, только теперь он был на сиденье водителя, а эксперт – на пассажирском.

– Итак, вы хотите, чтобы я изложил вам все обстоятельства гибели директора Кашкина и указал на те моменты, которые помогут вам пролить свет на настоящие причины его смерти, – начал свой рассказ Бронштейн. – Я, пожалуй, начну с самого сокровенного, то есть с результатов вскрытия. Что вам говорили о том, где Кашкин в день смерти обедал?

– В общем, ничего определенного не говорили, – отвечал сыщик. – Его водитель, Толя Сергиенко, сказал, что в этот день он не возил директора в ресторан, как обычно. Что в час дня Кашкин вышел из своего кабинета и сказал, что водитель свободен, на обед они не поедут. Так что я не знаю, где он в тот день ел. А почему это важно?

– Потому что вскрытие показало, что обед у Кашкина в тот день был не совсем обычным. Я обнаружил у него в желудке остатки красной рыбы, икры, других деликатесов. А пил он, судя по всему, очень дорогой коньяк.

– То есть если там и был обед, то праздничный?

– Именно так. Далее скажу о характере ранения. Да, Кашкин был убит выстрелом из карабина «Сайга». Однако стреляли в него не с десяти метров, как написано сейчас в материалах расследования, а с расстояния не больше метра.

– Это что же – в Кашкина стреляли практически в упор?

– Да, в упор. И, наконец, последняя важная подробность. Кашкин был убит вовсе не в лесу, где его нашли. На его ботинках я не нашел никаких следов лесной листвы, травы, земли. Вместо этого я обнаружил на подошвах его ботинок кирпичную крошку.

– Кирпичную крошку? Что же, выходит, Кашкин был убит на кирпичном заводе?

– Нет, не на заводе. Там вы вряд ли найдете такую аккуратную, ровно растертую крошку. Такую крошку делают специально, чтобы покрывать ею дорожки в дорогих парках и скверах. Иногда ее можно увидеть на участках, где выстроены самые дорогие, роскошные коттеджи. Вот возле одного из таких коттеджей директора и убили.

– Понятно… – пробормотал Гуров. – Значит, он был убит в другом месте, а уже потом труп привезли в лес и бросили там.

– Да, правильно, привезли и бросили. И еще одна деталь: вы интересовались, где телефон убитого директора?

– Нет, признаться, про телефон я не спрашивал, – признался Гуров.

– И напрасно. Потому что телефона полиция не нашла. Однако в протоколе осмотра тела этот факт не отмечен. Интересно почему? Задайте капитану Теребякину этот вопрос.

– Обязательно задам, – пообещал сыщик. – А вот насчет результатов вскрытия, а также насчет крошки на подошвах ботинок я капитану говорить не стану – ведь в таком случае он сразу догадается, что я встречался с вами.

– Да уж, пожалуйста, об этом говорить не нужно, – попросил эксперт. – А то меня живо из управления попросят. Ну, я побежал на работу.

Бронштейн ушел, а Гуров снова задумался над планом дальнейших действий. Он сообразил, что сейчас, в середине дня, добиваться встречи с водителем Сергиенко будет, пожалуй, неправильно. Ведь водитель ясно сказал, что новый директор запретил ему отлучаться из приемной. Просить водителя о встрече – значит, ставить его под удар. Этого Гуров не хотел, значит, нужно было наметить новое направление.

«А ведь у меня есть еще с кем побеседовать, – сообразил он. – Это вдова Кашкина, Надежда Прокофьевна. Сегодня утром Гуменюк сообщил мне весьма интересные факты о жизни семьи Кашкиных, которые вдова от меня скрыла. Надо задать ей эти вопросы». И сыщик развернулся и вновь поехал в элитный поселок, где находился дом Кашкиных.

Он не стал предупреждать Надежду Прокофьевну о своем визите – рассудил, что у него есть много шансов застать ее дома. А если он не застанет саму хозяйку, то может поговорить с охранником, который открывает ворота.

Однако Надежда Кашкина оказалась на месте. И она даже не слишком удивилась визиту Гурова.

– Наверное, вам понадобилось уточнить какие-нибудь детали? – спросила она, проводив сыщика в гостиную.

– Не совсем так, – отвечал Гуров. – Да, мне нужно кое-что уточнить, но это совсем не детали, не мелочи. Например, я узнал, что Алексей Викторович купил в Сочи дорогой особняк. Вы мне об этом ничего не говорили…

– Так вы и не спрашивали, – отвечала вдова. – Спросили бы, я бы ответила, ведь в этом нет никакого секрета. Да, в прошлом году Алексей купил дом в Сочи. Перед этим он со мной посоветовался – надо ли нам приобретать дом на море, а если приобретать, то где…

– А он не сразу решил покупать дом в Сочи? – поинтересовался сыщик. – Были и другие варианты?

– Да, он говорил еще о Лазаревском, о Геленджике, о Симеизе в Крыму… Даже о Турции думал, о доме в Кемере – мы там разок отдыхали. Но мы с ним подумали и остановились на Сочи: ведь мы к этому месту привыкли, мы там каждый год отдыхаем. А к новому месту еще привыкать надо…

– Дом в Сочи, наверное, дорого обошелся?

– Да уж недешево. Но сколько именно он стоил, я не знаю – Алексей мне этого не говорил.

– Понятно… Значит, в прошлом году вы приобрели дом. А за два года до этого оплатили учебу вашей дочери Ирины в Италии. Учебу, проживание… Тоже большие расходы. Сколько вы на это потратили, знаете?

– Нет, сумму я не знаю, Леша этого мне тоже не говорил.

– А в этом году он подарил вам бриллиантовые серьги. Я имел дело с бриллиантами и могу сказать, что эта покупка должна была обойтись вашему мужу примерно в полмиллиона рублей. Дорогая вещь, верно?

– Конечно, драгоценности дорого стоят, – согласилась Надежда Прокофьевна. – Но внимание еще дороже. Мне были дороги не эти серьги сами по себе, а внимание мужа. Но почему вы спрашиваете про все эти покупки? Какое отношение они имеют к смерти Алексея?

– Пока не знаю, какое именно они имеют отношение к убийству вашего мужа, но не сомневаюсь, что эти факты как-то связаны, – отвечал сыщик. – И связаны они потому, что ваш муж что-то скрывал от вас, и не только от вас.

– Скрывал? – удивилась вдова. – Что вы хотите сказать? Что он скрывал… каких-то женщин?

– Понятно, что вы прежде всего подумали о женщинах, – сказал Гуров. – Но я сейчас говорю о другом, я говорю о более важной тайне. Скажите, когда вы покупали дом в Сочи, оплачивали учебу вашей дочери в Италии, ее жизнь за границей, когда вам дарили бриллианты, неужели у вас не возникал вопрос, откуда ваш муж берет деньги на все это?

– А почему у меня должен был возникнуть такой вопрос? – удивилась вдова. – Мы люди не бедные. Алексей владеет фабрикой, которая приносит очень большой доход.

– Да, фабрика приносит большой доход, – согласился Гуров. – Но не такой большой, чтобы постоянно оплачивать миллионные траты. Тут знающие люди подсчитали, и по их подсчетам выходит, что Алексей Викторович жил не по средствам. Что он постоянно получал деньги не только от фабрики, но и от какого-то другого источника. Вы мне не скажете, что это за источник?

Гуров ожидал, что после его слов о том, что Кашкин жил не по средствам, вдова возмутится и будет все решительно отрицать. Однако этого не произошло. Надежда Прокофьевна явно смутилась. Она перестала смотреть гостю в глаза, стала смотреть куда-то в угол. Пробормотала:

– Почему же не по средствам? А если и был перерасход, то Алексей, наверное, брал из накоплений… Ведь у нас накопления были…

– Это все можно проверить, – сказал сыщик. – Простая бухгалтерская операция. Я удивлен, что в полиции ее до сих пор не провели. Но я вижу, что я вас не сильно удивил. Такое впечатление, что вы сами об этом думали. Может быть, вы даже спрашивали мужа, откуда он берет деньги. Ведь вы спрашивали, верно?

У сыщика было ощущение, что он попал в точку. Вдова еще сильней растерялась, покраснела. Опустив голову, она произнесла еле слышно:

– Ну да, я говорила… спрашивала Лешу, откуда у нас такие средства…

– И что он вам ответил?

– Правду говоря, ничего не ответил. Говорил какую-то ерунду. Про то, что фабрика увеличила доходность, что стали новые марки конфет и десертов выпускать, что себестоимость снизилась… А как она могла снизиться, когда он сам мне все время говорил, что тарифы на электричество и газ растут, расходы растут и зарплату приходится повышать, а то народ будет разбегаться.

– Но, если вы поняли, что муж вам говорит ерунду, значит, вы поняли и другое: что он вас обманывает, что у него есть какая-то тайна?

– Ну, в общем, да, я это поняла, – призналась Кашкина. – Но копать дальше, приставать к мужу мне не хотелось. Зачем мне это было нужно? Совсем не нужно. Ведь у нас все было так благополучно! У нас в семье был мир…

– Теперь вы знаете, чем этот мир закончился, – сказал Гуров, поднимаясь. – До свидания, Надежда Прокофьевна. Возможно, у меня к вам еще будут вопросы.

Выйдя из ворот усадьбы Кашкиных, сыщик посмотрел на часы. Был уже седьмой час, и теперь можно было ехать на встречу с водителем Сергиенко. Правда, Гурову больше хотелось еще раз увидеться с бывшим оперативником Сергеем Гуменюком, узнать от него, как можно встретиться с охранником Иваном Забродкиным. А еще у него после общения с экспертом Бронштейном появилось задание для бывшего оперативника: найти место, где на ботинки Кашкина могла попасть кирпичная крошка. Только Гуменюк, хорошо знавший город, мог найти такое место.

Но Гуменюк обещал начать поиски путей в СИЗО только сегодня вечером, после возвращения из поездки. Значит, на встречу с ним рассчитывать не приходилось. Стало быть, выбора у Гурова не было – только Сергиенко. И он направился к машине.

Сыщик вырулил со стоянки, направился к центру города. Он проехал несколько кварталов, и тут его наметанный глаз отметил, что он уже который раз видит позади одну и ту же машину. Это была черная машина марки «БМВ», номер которой был заляпан грязью. Машина не шла прямо за автомобилем Гурова, она держалась метрах в ста сзади, пропустив вперед, как правило, один автомобиль. Но держалась цепко, не отставала.

Гуров достаточно участвовал в операциях, частью которых была слежка за тем или иным фигурантом дела. И он хорошо знал, что именно так и ведут себя агенты, осуществляющие наружное наблюдение. А это означало, что за ним тоже установили слежку.

Теперь Гуров не мог ехать на встречу с Толей Сергиенко – это означало показать свой интерес к водителю. Но и отказаться от этой встречи сыщик не мог. Значит, ему надо было освободиться от слежки. Что ж, такие задачи он не раз решал. Но сейчас задача отрыва от преследования осложнялась наступающей темнотой. По опыту Гуров знал, что в темноте гораздо труднее определить, оторвался ты от преследования или еще нет. К тому же сыщик плохо знал город и не мог свободно выбирать маршрут следования. Гуров подумал немного, выбирая подходящий вариант, а затем задал навигатору новое задание: «Ближайший торговый центр». А когда маршрут был проложен, поехал по нему.

Он не спешил, не старался оторваться от машины, которая его преследовала. Он вообще ничем не дал понять, что заметил слежку. Просто ехал не торопясь. Подъехав к центру, он въехал на парковку и поставил машину в удобном месте. Краем глаза он отметил, как на парковку вслед за ним въехал черный «БМВ» с замазанными номерами. Водителя сыщик не видел: тот не выходил из машины, ждал, что будет делать объект слежки. А «объект» не спеша вышел из машины, взглянул на указатели и направился к эскалатору. Все выглядело так, словно Гуров решил сделать какую-то покупку.

Поднимаясь по эскалатору, сыщик заметил, как какой-то человек в неприметной серой куртке встал на эскалатор внизу. Значит, его враги не хотели оставлять его без наблюдения и внутри центра. При этом сыщик твердо знал, что напарник «топтуна» остался в машине – ведь его преследователи уверены, что Гуров вернется к машине; не бросит же он ее, в самом деле! Между тем сыщик решил поступить именно таким образом – оставить черную «Гранту» на парковке, а самому покинуть торговый центр пешком.

Он поднялся на второй этаж, прошелся по нему. Заглянул в магазин спорттоваров, затем в другую торговую точку, где продавали одежду. Двигался он вальяжно, всем своим видом создавая впечатление, что он просто убивает свободное время. И все время он видел позади фигуру человека в неприметной серой куртке. Агент действовал умело, держался неприметно. И если бы не большой опыт Гурова в таких делах, он бы нипочем не обнаружил слежку.

Проходя по этажу, осматривая магазины, Гуров искал одно – лестницу, ведущую вниз, в обход эскалатора. Он точно знал, что такая лестница должна существовать – этого требовала техника безопасности. И наконец он нашел эту самую лестницу, и как раз в удобном месте – недалеко от туалета. Причем он заметил, что к туалету ведут два коридора – короткий и длинный. Сыщик зашел в туалет, прошел в его конец. Он был уверен, что «топтун» не пойдет вслед за ним – этим он мог себя выдать, а из туалета «объект» никуда не денется – ведь не будет же полковник полиции пролезать по трубам вентиляции! Поэтому агент сейчас наверняка ждет снаружи, недалеко от входа.

Гуров и не собирался лазать по трубам, он намеревался покинуть торговый центр иным способом. Он вышел из туалета и, не глядя по сторонам, направился как бы к эскалатору. При этом он успел заметить агента, прятавшегося за рекламным щитом. Гуров все так же не спеша прошел до другого коридора, ведущего в туалет – короткого – и вдруг резко ускорил свое движение! Он свернул в коридор и бросился бежать. Проскакивая мимо туалета, он толкнул дверь, так что она начала качаться. Затем пробежал мимо длинного коридора и свернул на лестницу.

Здесь почти никого не было – посетители центра предпочитали пользоваться эскалатором. Сыщик мчался, перепрыгивая сразу через две ступеньки. Так он спустился на первый этаж. Здесь он перешел на шаг (не стоило привлекать к себе внимание) и направился к выходу. Выйдя из центра, он быстро пошел по переулку, а дойдя до угла, свернул. И на следующем углу тоже свернул. После трех поворотов он остановился, притаился за торговым павильоном и стал наблюдать. И увидел, как мимо проехала черная «БМВ», а за ней еще две машины с полицейской раскраской. Его, полковника полиции, ловили, как беглого преступника, ловили, уже не скрываясь.

«Ладно, пусть ловят, – подумал Гуров. – Таким образом, расстановка сил становится окончательно ясной. Пусть они будут меня ловить, а я тем временем отправлюсь на встречу с Толей Сергиенко. Но не на фабрику – там, возле здания, наверняка тоже дежурят подчиненные капитана Теребякина. Я поищу водителя в другом месте…»

И сыщик достал телефон, нашел в нем домашний адрес Сергиенко, а также маршруты общественного транспорта, с помощью которых можно было туда доехать, и направился к автобусной остановке.

Глава 8

Он едва не опоздал – лишь только он занял пост возле подъезда стандартной девятиэтажки, в которой жил водитель, как подъехал старенький «Рено», из которого вышел Толя Сергиенко. Гуров подошел к нему.

– Здравствуй, Толя, – сказал он. – Вот снова возникла необходимость с тобой увидеться.

Нельзя было сказать, что водитель обрадовался, увидев сыщика. Угрюмо взглянув на него, он сказал:

– А, это опять вы! Меня и так сегодня целый день по кабинетам таскали. Все выпытывали, о чем я с вами вчера говорил и когда мы будем снова встречаться.

– И кто же все это выпытывал? – поинтересовался Гуров. – Новый директор?

– И он тоже, – кивнул Сергиенко. – Но в основном мной капитан Теребякин и майор Карманов занимались.

– А что это за майор такой? – спросил Гуров. – Я вчера о нем не слышал.

– Это вроде второй человек в управлении, – отвечал водитель. – Но я толком не знаю, я в их расстановке не разбираюсь. Знаю только, что этот майор – дрянь порядочная. Он вообще не разговаривает, только орет на тебя и все время угрожает в тюрьме сгноить или в землю закопать. Так что у меня сегодня из-за вчерашнего разговора с вами были серьезные неприятности.

– Я, конечно, жалею, что доставил тебе столько неприятностей, – сказал Гуров. – Но поделать ничего не могу, пока не разоблачу преступников, которые убили твоего директора. Пока я этого не сделаю, так и буду тебе надоедать. А ты разве не хочешь, чтобы убийцы Алексея Викторовича понесли заслуженное наказание?

– Хочу, конечно, – отвечал водитель. – Но при этом как-то хочется в живых остаться. И в тюрьму тоже садиться неохота.

– Надеюсь, до этого дело не дойдет, – сказал Гуров. – А пока что мне нужно, чтобы ты отвез меня к той девушке, Кате, о которой ты вчера говорил. Мне совершенно необходимо с ней поговорить. Так что давай, Толя, садись за руль, и поедем. Больше от тебя ничего не потребуется. И никто не узнает, что ты меня туда возил.

Водитель тяжело вздохнул, но возражать не стал. Они сели в машину и отправились в путь. Выяснилось, что Катя жила довольно далеко, так что по дороге Гуров успел еще о многом поговорить с водителем. Его, в частности, интересовало, много ли денег Кашкин тратил на девушек, с которыми он общался. А также что водитель знает о второй, скрытой части жизни убитого директора. Однако Сергиенко упорно твердил, что не знает, сколько Кашкин кому дарил, и что никакой второй жизни у погибшего директора не было. В общем, стало понятно, что основные сведения, которыми он владел, Сергиенко сообщил, и ничего нового он уже не расскажет. Впрочем, Гуров не сильно на него и рассчитывал.

Тем временем они подъехали к дому, в котором жила Катя.

– Вот этот дом, вот этот подъезд, – сказал водитель. – Это я точно знаю, не раз здесь останавливался. А вот в какой квартире эта Катя живет, я не знаю.

– А высоко она живет или нет, не знаешь? Она никогда об этом не говорила?

– Высоко или нет? Постойте, был об этом разговор. Как-то раз мы подъезжаем, и Алексей Викторович говорит: «А лифт у тебя так и не работает?» Катя отвечает, что нет, еще не починили. Тогда он говорит: «Опять пешком идти придется. Хоть своего слесаря сюда присылай, чтобы ваш лифт починил». И тогда она ему сказала: «Да бросьте, разве четыре этажа – это высоко? Вы еще крепкий, быстро подниметесь!» Вот такой был разговор.

– Значит, четвертый этаж… – заключил Гуров. – Хорошо, что ты этот разговор запомнил. А теперь еще скажи мне, как эта Катя выглядит?

Этот вопрос поставил водителя в тупик – он явно не знал, как описывать внешность людей.

– Как она выглядит? – повторил он. – Обыкновенно выглядит. Молодая такая, с глазами… Довольно красивая…

– Волосы у нее какого цвета? – спросил сыщик. – Светлые или темные?

– Волосы? Наверное, светлые. Да, точно светлые такие.

– А глаза? Черные? Синие? Карие?

– Глаза… Нет, глаза не помню. Я ведь ее только ночью видел, а в темноте все глаза одинаковые.

Гуров послушал все это и махнул на водителя рукой.

– Ладно, езжай, Толя, домой, – сказал он. – И запомни: если капитан Теребякин или этот майор будут тебя спрашивать, ты должен отвечать, что никуда со мной не ездил и вообще меня сегодня не видел. А самое главное – ни в коем случае не называй им адрес этой Кати. Для девушки это может быть смертельно опасно. Ты меня понял?

– Понял, что же тут непонятного? – отвечал водитель.

Сергиенко уехал, а Гуров встал возле подъезда и стал ждать, пока из дома кто-нибудь выйдет. И спустя некоторое время это произошло, и сыщик смог войти в дом. Он поднялся на четвертый этаж и оглядел четыре двери, выходящие на площадку. Одна дверь была старая, деревянная, и звонок возле этой двери был какой-то допотопный. Другая, напротив, была, что называется, навороченная: из какой-то особой стали, с глазком, и звонок был тоже совсем новый. А еще две двери были тоже стальные, с глазком, но совсем простые. На этих двух дверях сыщик и остановил свое внимание. Он позвонил в одну из них. Ему ответил голос пожилой женщины, спросившей, кто беспокоит. Гуров ответил, что принес заказанный торт и ищет, кто его оплатит. Ему тут же ответили, что «мы ничего не заказывали и платить не будем». И тогда сыщик позвонил во вторую дверь и стал ждать.

Из-за двери отозвался звонкий девичий голос, который задал тот же обычный вопрос: «Кто там?» Гуров не стал ничего выдумывать и ответил чистую правду:

– Полковник полиции Гуров, из Москвы. Мне нужно задать вам несколько вопросов. Вот мое удостоверение.

И он развернул свое удостоверение и поднес его к дверному глазку. Несколько минут за дверью царило молчание, потом девушка неуверенно произнесла:

– А какие ко мне вопросы? Я ничего не нарушала…

– Возможно, вы ничего не нарушали, – согласился с ней Гуров. – Но речь не о вас, а о Кашкине. Понимаете, о чем я говорю? И давайте закончим этот разговор через дверь, не в ваших интересах, чтобы ваши соседи все это слышали.

Этот аргумент оказался самым действенным. Щелкнул замок, дверь открылась, и Гуров шагнул в прихожую. Он увидел девушку – в точности такую, как ее описывал водитель Сергиенко: молодая красивая блондинка. А глаза у нее, как вскоре выяснил Гуров, были голубые. Однако, несмотря на привлекательную внешность, девушка Катя была человеком решительным, готовым отстаивать свои права.

– Я ничего не знаю о несчастном случае с Алексеем Викторовичем, – заявила она. – Ко мне этот случай не имеет отношения. Так что не знаю, какие ко мне вопросы.

– Прежде всего скажу, что это был вовсе не несчастный случай, – отвечал Гуров. – Алексея Кашкина убили. И пока у меня к вам один вопрос, и он совсем не для расследования: неужели вам его ни капельки не жалко?

Вопрос сыщика попал прямо в точку. Лицо девушки изменилось, губы задрожали, на глазах показались слезы.

– Что вы такое говорите! – воскликнула Катя. – Как же это – «убили»? Я в парикмахерской была, слышала, там говорили, что его на охоте застрелили. И в новостях сообщали… И мне, конечно, его жалко, еще как жалко!

– А если вам его жалко, тогда давайте уйдем из прихожей, сядем где-нибудь и поговорим, – предложил сыщик. – А то в ногах, знаете, правды нет…

– Тогда пойдемте на кухню, – предложила Катя. – А то у меня в комнате разбросано…

Они прошли в уютную, чистенькую кухню, и Гуров подумал, что у него за эти два дня составится целая коллекция разнообразных кухонь, начиная с квартиры отставного полковника Гаврилова до вот этой девушки Кати.

Девушка села за стол, сыщик напротив нее, и сказал:

– Для начала давайте познакомимся. Итак, меня зовут Лев Иванович Гуров, я полковник полиции, работаю в Москве. Сюда приехал специально для того, чтобы расследовать убийство Алексея Кашкина. А как вас зовут?

– Я Катя, то есть Екатерина Ивановна Заикина, – отвечала девушка.

– Вы работаете или учитесь?

– Я студентка третьего курса Технического института.

– Теперь скажите, Катя: эту квартиру вам Кашкин купил?

Лицо Кати Заикиной пошло пятнами; было видно, что ей не хочется отвечать на этот вопрос, и она молчала.

– Но вы же понимаете, что я это узнаю, и довольно легко, – заметил ей Гуров. – Достаточно сделать запрос в Регистрационную палату. Но я не хочу привлекать к вам внимания здешних полицейских – мне кажется, что такое внимание для вас небезопасно. Так что в ваших интересах отвечать на мои вопросы откровенно.

– Хорошо… – произнесла девушка. – Да, это жилье Алексей Викторович купил. Я даже его и не просила…

– Понятно, – кивнул Гуров. – Я не буду задавать вопросов об отношениях, которые вас связывали с убитым директором, – они для меня не составляют тайны. Меня будут интересовать лишь те моменты, которые имеют отношение к расследованию. Скажите, шестнадцатого сентября, в день, когда Кашкин был убит, вы с ним виделись?

– Нет, я его не видела, – прозвучал ответ.

– А должны были?

– Вообще-то да. Ведь это была пятница, а мы обычно встречались в среду или в пятницу.

– А разве по выходным вы не встречались?

– Нет, по выходным почти никогда. Ведь ему было трудно придумать предлог, чтобы уехать из дома…

– Значит, в тот день вы должны были увидеться. Как это происходило? Он вам звонил?

– Да, Алексей Викторович обычно звонил мне днем и говорил, где мы встретимся. Иногда я ждала его возле института, иногда где-нибудь на остановке. Он подъезжал на своей «Волге», и мы ехали куда-нибудь обедать.

– А потом сюда?

– Да, потом ко мне…

– До этого бывали случаи, когда он не звонил, свидание отменялось?

– Когда мы не встречались? Да, несколько раз бывало. Но он всегда звонил, предупреждал. Поэтому, когда он в тот день не позвонил, я удивилась.

– И дальше что? Вы ему сами звонили?

– Нет, у нас была договоренность, что я ему не звоню. Поэтому в тот день я не звонила. Я думала, что ему что-то помешало и он позвонит вечером, из дома, или на другой день, и все объяснит. Но он так и не позвонил. А потом уже я узнала…

– Когда вы видели его в последний раз?

– Это было… Сейчас вспомню… Да, это было за неделю до этого, девятого.

– А после встречи девятого сентября Кашкин не звонил?

– Почему же, звонил. Он во вторник позвонил, тринадцатого. Спрашивал, как я, как вообще… И сказал, что мы увидимся в пятницу.

– То есть он прямо назначил дату свидания?

– Да, он точно сказал: «В пятницу увидимся».

– А в тот раз, когда вы в последний раз виделись, он не выглядел встревоженным? Не говорил, что ему угрожает опасность?

– Нет, что вы, ничего такого не было. Вообще Алексей… то есть, Алексей Викторович, никогда мне ни на что не жаловался. Он был не такой человек, который любит жаловаться на здоровье, на коллег, на что-то еще.

– А о своей работе он говорил? О делах на фабрике?

– Никогда на эти темы не говорил. То есть нет – говорил, но только о каких-то смешных случаях. Ну вроде как анекдоты рассказывал. А так – нет.

– Значит, вы никогда не слышали, что Кашкину кто-то угрожает, что он кого-то боится?

– Нет, таких разговоров никогда не было.

– Сколько он вам платил ежемесячно?

Этот вопрос снова вызвал у Кати большие затруднения, она снова впала в ступор. Гурову пришлось нажать.

– Ну же, говорите! – резко сказал он. – Мне нужно знать о его теневых расходах. Сколько он вам давал? Пятьдесят тысяч? Сто? Или больше?

– Обычно около ста, – тихо ответила, почти прошептала Катя.

– А подарки? Драгоценности он дарил каждый месяц?

– Нет, не каждый. Так, иногда…

– Перечислите, что он вам подарил.

– Ну, это были бусы… Еще сережки золотые… Кольцо…

– И все эти украшения, конечно, с бриллиантами?

– Ну… в общем, да.

– А машину? Машину он вам купил?

– Нет, не купил. Но собирался. Говорил, как только я получу права, так он сразу купит мне какую-нибудь приличную машину.

Сыщик несколько минут сидел в молчании, поглядывая на хозяйку квартиры. Потом задал еще один вопрос: