Текст книги "Колдовская любовь"

Больше ничего путного словоохотливая Нина Гурову не сказала – возможно, осторожничала, а скорее всего, и сама ничего не знала. Гуров подозревал, что Илья Смагин был из тех мужчин, которые даже на смертном одре не раскрывают всех тайн. Вряд ли он был до конца откровенен даже с женой и детьми. На что же мог рассчитывать такой невезучий полковник милиции, как Гуров?

Когда он вышел со двора на улицу, было уже четырнадцать минут второго. Время неумолимо утекало, а Гуров, как ему казалось, все топтался на одном месте, ни на сантиметр не приблизившись к истине. Работать в одиночку было совсем не так просто, как это показывают в кино про частных сыщиков.

Вот и сейчас его разрывали противоречивые чувства – Гуров никак не мог решить, за что ему следует взяться в первую очередь. Дача в поселке Высокое или фонд Василькова? И то и другое было одинаково важно, но в конце концов Гуров справедливо рассудил, что дача никуда не убежит, а вот гражданин Васильков может это сделать в любой момент. К тому же дача наверняка уже сделалась объектом пристального внимания прокуратуры, и ловить там почти нечего.

Окончательно решив ехать в первую очередь к Василькову, Гуров вспомнил про Крячко. Занятый своими делами, он несколько раз порывался позвонить Стасу, но так и не удосужился это сделать. Отчасти его беспокоило опасение, что телефонные разговоры могут прослушиваться. Такая возможность была маловероятна, но все же совсем сбрасывать ее со счетов было бы неразумно.

Пока он раздумывал, Крячко позвонил сам. Голос его звучал как-то странно, но после первых же слов эта странность получила исчерпывающее объяснение.

– Лева, меня только что как следует отделали! – сказал Стас. – И еще, кажется, тебе попортили машину. Я старался изо всех сил, но силы были неравны. Бугаи попались будь здоров!..

– Ладно, все ясно, – перебил его Гуров. – Говори, где ты – я сейчас подъеду!

Глава 8

Крячко на самом деле здорово досталось. Гуров нашел его возле небольшой автозаправки в юго-западном районе столицы, где Стас караулил испорченную машину Гурова. Чтобы не вызывать ажиотажа у окружающих, он забился на заднее сиденье «Пежо» и с помощью носового платка пытался привести себя хотя бы в относительный порядок. Впрочем, эти попытки заранее были обречены на провал, о чем ему сразу же и сказал Гуров.

– Тут требуется километр бинта и пол-литра спирта, – авторитетно заключил он. – Поскольку ни того, ни другого в нашем распоряжении не имеется, предлагаю вызвать «Скорую». Заодно можно будет официально засвидетельствовать факт нанесения телесных повреждений работнику милиции.

– Знаешь что, Лева, – морщась и с трудом шевеля разбитыми губами, произнес Крячко. – Давай не будем «Скорую»… Ты же знаешь, что я не переношу больницы. А факт нанесения мне повреждений я сам засвидетельствую. При первой же возможности! – мстительно закончил он.

Гуров с сомнением посмотрел на его разрисованную, оплывшую физиономию и пожал плечами.

– В принципе, я не против, – сказал он. – Но тогда все равно возникает вопрос, что делать дальше. Мне нужно срочно ехать в одно место – возможно, даже в два места, а машина сломана, и ты похож на бомжа, утаившего от соратников бутылку плодово-ягодного… Допустим, с машиной мы разберемся. Слава богу, теперь можно вызвать ремонтников по телефону, но что делать с тобой?

– Да ничего не делать, – равнодушно сказал Крячко. – Вызывай автосервис, а следом такси. Пускай забросят меня домой. В напарники я тебе сейчас не гожусь – буду до утра отлеживаться. У меня дома мазь есть – просто волшебная! Раны затягивает на раз!

– Не у Блока, случайно, купил? – ехидно спросил Гуров.

– При чем тут Блок? – обиделся Стас. – Натуральная мазь, на травах… Между прочим, зря смеешься! Это не меня мордовали – это тебе предупреждение делали, чтобы не совался, куда не следует.

– А что, собственно, случилось? – спросил Гуров, набирая на мобильнике известный ему номер автосервиса.

Крячко дождался, пока Гуров вызовет помощь, а потом ответил:

– Сначала я хорошо заморочил им голову! Три бугая, а ума и на одного не наберется. Мой выход они проследили, среагировали, только когда «Пежо» поехал. А нам с тобой только этого и нужно было… Я, конечно, сразу по газам, будто отрываюсь – они за мной! Но еще молоко на губах не обсохло – со мной состязаться! Потаскал я их по Москве за милую душу!.. И ни разу не дал возможности приблизиться. Они до последнего момента думали, что за тобой гоняются. Но, как на грех, у тебя бензин кончился. Пришлось заправляться…

– И наступил момент истины! – заключил Гуров.

– Именно! – вздохнул Крячко. – А тут еще место такое… Нелюдное, скажем. Ну, они как поняли свою ошибку, так сразу в атаку пошли. Выросли как из-под земли. Сначала со мной разделались, а потом за машину взялись. Персонал на заправке опытный попался – все сразу попрятались кто куда. Я, можно сказать, в гордом одиночестве остался. Хорошо хоть не убили. Вообще-то могли – дерутся профессионально!

– Не стали бы они тебя убивать, – категорически заявил Гуров. – Зачем им это? Ты же главная их надежда, хозяин орудия убийства. Им твоя смерть как нож вострый. Нет, ты правильно сказал – это они предупреждение делали. Значит, мы с тобой в правильном направлении копаем!

– Это ты копаешь, – сказал Крячко. – А я, в основном, по мордасам получаю…

– Не волнуйся! – успокоил его Гуров. – Будет и на нашей улице праздник. Хотя и не скоро. Противник попался могучий. Ты знаешь, что шофер Блока приказал долго жить, а его секретарша, похоже, улизнула?

– Откуда же я что знаю, – обиженно сказал Крячко, – если я с утра как Шумахер…

– Ладно, не расстраивайся! – улыбнулся Гуров. – Ты большое дело сделал. Может, если бы не ты, я бы тоже сейчас сидел вот так, с платочком… И не знал бы ничего. Благодаря тебе у меня руки развязаны были. Правда, узнал я не слишком много, но все лучше, чем ничего…

– Неужели эти подонки под «крышей» прокуратуры действуют? – с негодованием проговорил Крячко. – Дожили!

– Не думаю, – сказал Гуров. – Их связывает только одно – и те и другие стараются угодить кому-то третьему, кто как умеет.

Развить далее эту тему они не успели – подъехало вызванное Гуровым такси, а следом и машина из автосервиса. Препоручив механикам самостоятельно разбираться со своим обездвиженным «Пежо», а заодно договорившись о сроках ремонта, Гуров сначала отвез домой Стаса, а потом поехал на Таганку, где в бывшем здании какого-то НИИ арендовал помещение для своего офиса председатель фонда «Форум ХХI» Васильков.

По некоторым признакам Гуров уже успел составить для себя представление об этой организации. Скорее всего, дела ее шли далеко не блестяще – это было видно уже из того, какие суммы платил фонд за аренду помещений и операционные расходы – они были одними из самых низких в Москве. Видимо, Васильков в своей деятельности больше полагался на заступничество нечистой силы, чем на силу денег. Впрочем, и деятельность эта была не до конца Гурову понятна – о влиянии фонда Василькова на политической или какой-либо другой арене практически нигде не упоминалось.

В действительности все оказалось гораздо хуже, чем Гуров мог себе представить. Когда он наконец добрался до дверей офиса Василькова, неожиданно выяснилось, что от загадочной организации ничего не осталось, кроме блестящей голубой таблички, на которой строгими золотыми буквами значилось: «Всероссийский фонд экологии и этнографии – Форум ХХI». Неразговорчивые работяги выносили из помещений мебель и потрепанную оргтехнику. На полу валялись окурки и смятые документы с лиловыми печатями. Что происходит, никто внятно объяснить не мог.

Наконец после долгих уговоров молодой человек, руководивший рабочими, любезно согласился ответить на вопросы. Вообще-то, ему лично было на все наплевать, и его задача – всего лишь освободить помещение, но вроде бы он слышал, что интересующий Гурова фонд капитально прогорел, наделал долгов по аренде и вообще чего-то там начудил, и теперь ему кранты – окончательно и бесповоротно, а Гуров ищет вчерашний день.

Гуров и сам уже склонялся к этой мысли. Правда, он придерживался мнения, что фонд здесь ни при чем, а начудил в основном сам Васильков, но вряд ли его версия заинтересовала бы рабочих – они и не слышали такой фамилии.

Гуров попытался разузнать о судьбе Василькова в администрации офисного центра, но там ничего конкретного сообщить не смогли или не захотели. Единственная информация, которую удалось выудить, коренным образом расходилась с мнением бригадира работяг – оказалось, что никаких долгов за «Форумом» не числится. Фонд самораспустился, предварительно покрыв все свои задолженности.

Это вселило в Гурова некоторые надежды. Он подумал, что у него еще есть шанс увидеть господина Василькова живым. Вряд ли человек, которому грозит смертельная опасность, стал бы столь щепетильно разбираться со своими долгами. Однако такая предусмотрительность давала понять, что на скорое свидание Гурову рассчитывать не стоит. Скорее всего, Васильков был уже где-то далеко. Его домашний телефон упорно молчал, а номера сотового Гуров не знал.

Для очистки совести он все-таки съездил на Покровку – по единственному домашнему адресу Василькова, который был ему известен, но, как и предполагалось, там его ожидала наглухо запертая дверь. Расспросы соседей ни к чему не привели – о судьбе Василькова никто из них осведомлен не был.

Гуров вышел на улицу и, заглянув в ближайший киоск, ткнул наугад пальцем в витрину с сигаретами. Продавец подал ему «Мальборо». Гуров остановился на краю тротуара и выкурил две сигареты подряд, почти не заметив вкуса. Как правило, Гуров не курил, и тот, кто хорошо его знал, без раздумий мог бы сейчас сказать, что Гуров столкнулся с очень серьезной проблемой.

В самом деле, круг замкнулся. Гуров старательно проделал весь путь и в результате оказался там, откуда вышел. Причем приобретений на этом пути было гораздо меньше, чем потерь. Впору было не то что закурить, а вообще опустить руки. Может быть, впервые Гуров ощутил, как ему сейчас не хватает всей мощи отлаженной милицейской машины. Он не слишком-то задумывался об этом, когда любой рычаг был у него, что называется, под рукой и он в любую минуту мог воспользоваться информацией, людскими ресурсами и прочим. Действовать на свой страх и риск было совсем не так удобно и увлекательно, как могло показаться со стороны. Откровенно говоря, Гуров чувствовал себя сейчас абсолютно беспомощным, как человек, у которого связаны руки.

Он не то чтобы не доверял тем людям, которые вели следствие, – вполне возможно, что рано или поздно они установят истину, но находиться в стороне, когда друг попал в беду, Гуров не мог просто физически. И с тем, что его отказывались «принимать в игру», Гуров смириться никак не хотел. В этом не было ни логики, ни здравого смысла – правила устанавливала какая-то непонятная злая сила, действующая за кулисами. Внешне все выглядело более чем солидно, но генеральная прокуратура в этом деле, считал Гуров, – это все равно что стрельба по воробьям из пушки. Тот, кто все это организовал, похоже, именно на то и рассчитывал. Но у этого неизвестного имелось могущество, недоступное Гурову, – вероятно, даже брошенный вскользь намек воспринимался на том уровне как приказ.

У Гурова же не было никакой реальной силы. Даже помощников не было – всерьез рассчитывать на загнанного в угол, избитого Крячко не стоило. Ему могли, конечно, помочь многочисленные товарищи, но только неофициальным образом и от случая к случаю. У работников МВД самодеятельность никогда не вызывала энтузиазма. Значит, нужно крутиться самому.

Гуров повернулся и возвратился в подъезд дома. Рядом с Васильковым жила симпатичная молодая женщина, которая показалась Гурову довольно сообразительной особой. Подумав, он решил, что есть смысл попросить ее об одолжении. Правда, в первый момент его смутил некий избыток богемности в ее облике и чересчур сонный взгляд в середине дня, но тем не менее из всех соседей эта девушка представлялась наиболее надежной – остальные были слишком осторожны и недоверчивы.

Увидев Гурова на пороге во второй раз, богемная девушка не удивилась, но на ее симпатичном личике образовалась усталая гримаска, которую она даже не попыталась скрыть.

– Извините, что надоедаю, – сказал Гуров. – Но мне в голову пришла одна интересная мысль…

– Хорошая мысля приходит опосля, – заключила девушка, без стеснения рассматривая Гурова. – Или вот еще – русский мужик задним умом крепок…

– Вы неплохо подкованы, – заметил Гуров. – Наверное, филологическое образование?

– Что-то вроде, – небрежно сказала девушка. – Так что у вас за мысль? Если что-нибудь насчет вечера, то предупреждаю – все вечера у меня заняты! – Взгляд у нее уже прояснился, и она совсем не казалась заспанной.

– Не сомневаюсь, – ответил Гуров. – Но это не то, что вы подумали… А у вас на языке, наверное, уже вертелось «седина в бороду – бес в ребро»?

– Было маленько, – согласилась девушка. – Но раз я ошиблась, пожалуй, стоит пригласить вас в квартиру? Только покажите свои документы. Я, конечно, верю, что вы милиционер, но не настолько, чтобы без документа пускать вас в свой дом.

Гуров протянул ей удостоверение, похвалив за предусмотрительность. Девушка, нахмурив брови, долго читала лаконичные строки документа, а потом решительно мотнула головой.

– Заваливайте, старший оперуполномоченный Гуров! – разрешила она. – Меня Надеждой зовут. Поэтому сразу предупреждаю – никаких особых надежд не питайте! А то у мужиков это обычный прием – ах, вы моя надежда!.. С вами я увидел свет в конце туннеля!.. И прочая белиберда…

– Действительно, белиберда, – согласился Гуров. – Но я вас тоже хочу предупредить – я никакого света в конце туннеля не вижу, пробиваюсь на ощупь. Поэтому приходится, хочешь не хочешь, питать некоторые надежды.

Они прошли в прихожую, а оттуда – на кухню. Обычный маршрут.

– В комнату не приглашаю, – сказала Надежда. – У меня там не прибрано. Мужское сердце может не выдержать такого беспорядка. А куда это вы пробиваетесь на ощупь, товарищ Гуров? Или это я уже вторгаюсь в какую-нибудь гостайну?

Гуров внимательно посмотрел на нее. Нет, как ни крути, а девушка и сейчас показалась ему очень симпатичной. Худощавое умное лицо, насмешливый взгляд. Странная одежда – какие-то невообразимые широченные брюки и бесформенная кофта, в которой девушка совсем потерялась. А ведь у нее, наверное, прекрасная фигурка… И, наверное, с ней непросто найти общий язык, но на подлость она, кажется, не способна. Гуров знал, что и глаза и лицо могут обмануть, но тогда они совсем иначе выглядят. Девушка, стоявшая перед ним, не притворялась – она просто была сама собой.

– Никакой гостайны, – серьезно сказал Гуров. – Только моя личная тайна. Правда, от этого она не перестает быть тайной. Видите ли, от нее зависит судьба одного хорошего человека.

– Это очень романтично, – заметила девушка. – А я здесь при чем?

– Хочу вас попросить о небольшой услуге, – сказал Гуров. – Мы с вами уже говорили о вашем соседе Василькове…

– Говорили, – вздохнула Надя. – Правда, тогда я еще не совсем проснулась и смутно помню, что такое плела… Но я правда ничего не знаю о своих соседях! Если откровенно, они меня ни капельки не интересуют – такие скучные люди! А вашего Василькова я и видела-то раза три, не больше. Он же какой-то крутой деятель у нас – вроде Жириновского, верно?

– Ну, тут вы, пожалуй, хватили лишку, – заметил Гуров. – Но вообще что-то похожее присутствует. Только я сейчас не о прошлом хочу поговорить, а о будущем…

– Это как же? – удивилась Надежда.

– Вот вам номер моего телефона, – сказал Гуров. – Убедительнейшая просьба к вам – вдруг вы что-то заметите, какое-нибудь шевеление у соседа – сразу звоните мне, в любое время суток! Для меня это очень важно. Конечно, шанс, что Васильков здесь в ближайшее время появится, ничтожен, но мое положение настолько сложное, что я не хочу пренебрегать любой возможностью…

Надежда скептически разглядывала бумажку с телефонным номером, а потом сказала потрясенно:

– Это я теперь вроде как сексот у вас, правда? Вот дела! Глазом не успела моргнуть, как завербовали! Ну и талантище у вас, товарищ Гуров!

Гуров оглянулся в поисках стула, основательно уселся напротив озадаченной девчонки и внушительно сказал:

– Вот что, Надюша, послушай-ка меня внимательно! Я знаю, что молодежь предвзято относится к людям в погонах. Но я не собираюсь сейчас произносить речь в защиту нашей доблестной милиции. Еще раз хочу напомнить – я прошу о личной услуге. Ни о каком сотрудничестве разговора не шло. Чтобы тебе было понятнее, приведу пример из жизни искусства. Потому что в реальной жизни это не часто бывает. Боевики смотришь? Честный полицейский, действующий на свой страх и риск, коррумпированная верхушка, безжалостные злодеи, – одним словом, под прицелом. К сожалению, на этот раз это не боевик. И, признаюсь, ощущение на редкость противное. Чувствуешь себя не героем, а мухой в стеклянной банке… А ты говоришь, сексот! Да к твоему сведению, информаторов набирают из все тех же уголовников, а не из молодых женщин с филологическим образованием!

На лице Нади появилось неуверенное выражение.

– Да я ничего, – сказала она. – Просто к слову пришлось… А что, неужели этот Васильков… как его… безжалостный злодей?

– Вряд ли, – сказал Гуров. – Скорее уж, коррумпированная верхушка… Но, вообще говоря, дело тут не в Василькове. Точнее, не в одном Василькове. Возможно, он вообще ни при чем. Но без него я вынужден тыкаться по углам как слепой котенок. Он должен знать ответы на вопросы, которые меня интересуют, понимаешь?

– А почему вы не поищете его на работе? – спросила Надя. – Он же где-нибудь работает, правда?

– Хороший вопрос! – сказал Гуров. – Только уже искал. Пусто.

– Значит, он смылся? – восхищенно проговорила девушка. – Здорово! В боевиках тоже, кстати, полиция все время опаздывает… Ну ладно, если уж так все плохо, я вам помогу. Только… – она замялась. – Плохая на меня надежда, простите за дурацкий каламбур! Понимаете, я по ночам вроде работаю… Я репортер, как это называется, светской хроники – презентации, концерты, ночные клубы, элитные рестораны… За ночь так намаешься, что потом весь день дрыхнешь. Если только случайно что замечу…

«Вот чем объясняется ее странноватый вид и заспанные глаза! – подумал Гуров, сразу падая духом. – Она, оказывается, ночная пташка! Не очень удачный ты сделал выбор, Гуров! Жаль. А ведь такая девушка могла бы найти себе работу и получше… Наверное, здесь ей немало платят, в этом все дело. Сейчас везде все дело в этом…»

– Ну что ж! – сказал он вслух. – Хотя бы случайно… У меня теперь судьба такая – только на случайность и надеешься!

Глава 9

Слова Гурова, которым даже он сам не придал никакого значения, оказались пророческими. И пророчество сбылось без задержки – той же ночью. На самом деле Гуров не признавал никаких случайностей и не хотел тешить себя иллюзиями. Разговор с Надеждой он считал ошибкой и постарался побыстрее выбросить его из головы. Однако Надежда ночью позвонила ему. Позже Гуров подумал, что без колдовства здесь, наверное, не обошлось.

Произошло это как раз в полночь. У Марии в этот день не было спектакля, поэтому у них появилась возможность отправиться на покой раньше, чем обычно. Обычно ни Гуров, ни Мария не пренебрегали такой возможностью, потому что безумный график работы выматывал обоих. Однако сегодня все было иначе.

Гуров, старавшийся никогда не взваливать на плечи жены свои проблемы, на этот раз не сумел удержать планку. Как ни старался он, а скверное настроение, охватившее его к концу дня, то и дело прорывалось наружу – в хмуром взгляде, в раздраженной интонации, в необычной замедленности движений. Глядя на него, начала нервничать и Мария. Она догадывалась, что неприятности Гурова как-то связаны с недавним явлением невменяемого Крячко, но о подробностях спрашивать не решалась. Гуров тоже не торопился ничего объяснять. Ему не хотелось обнаруживать свою слабость перед женщиной, которую он любил больше всего на свете. Наверное, это было глупо, но Гуров считал такую глупость простительной.

Он вяло поужинал, рассеянно выслушал рассказ жены о том, как прошел ее день, хмуро посидел перед телевизором, думая о своем, и к двенадцати отправился спать.

Однако сон не шел. Гуров ворочался на кровати, все больше раздражаясь и злясь на самого себя. Наверное, ему стоило принять снотворное, но медикаментов Гуров категорически не признавал. Он уже смирился с тем, что ночь пропала, и, чтобы не мешать Марии, отправился на кухню курить свои «Мальборо» – и вот тут раздался звонок мобильника.

Гуров схватил трубку и назвался. После короткой паузы откуда-то из небытия послышался робкий голос Надежды.

– Это вы, товарищ Гуров? – для убедительности переспросила она и затем с неуверенным смешком сказала: – Не знаю, правильно ли я делаю, что вам звоню… Тут, в общем… В квартире Василькова кто-то есть.

– Что значит – «кто-то есть»? – возбужденно спросил Гуров. – Вы кого-то видели?

– Да. То есть, нет, – сказала Надежда. – Я как раз собиралась уходить. Я же вам говорила, что у меня ночная работа… Я собиралась выходить из квартиры, но услышала шум на лестнице и посмотрела в «глазок». Кто-то вошел к Василькову! Крадучись! Какой-то мужчина!

– А вы уверены, что это не сам Васильков? – спросил Гуров. – Вы хорошо его рассмотрели?

– Вообще не рассмотрела! Но уверена, что никакой это не Васильков! – заявила Надя.

– М-да… – задумчиво протянул Гуров. – И этот мужчина до сих пор там?

– Ну да! – уже с ноткой раздражения сказала девушка. – Вы кончайте болтать и приезжайте! Зря я, что ли, вам звонила?

– Вы уверены, что есть смысл приехать? – спросил Гуров.

– Ничего себе! – Надежда даже задохнулась от возмущения. – Я из-за него на работу не пошла, а он еще спрашивает!

– Хорошо-хорошо, я еду! – успокоил ее Гуров, невольно улыбнувшись.

Он быстро и, как ему показалось, без шума собрался, не забыв про пистолет в мягкой наплечной кобуре, оставил на столе в кухне записку и уже собирался выйти из дома, как неожиданно на пороге спальни возникла Мария. Она была в голубом кружевном пеньюаре, но совершенно не выглядела сонной. Ее темные глаза были наполнены тревогой.

– Что случилось, Гуров? – спросила она тихо. – Ты сегодня сам не свой. Может быть, тебе не стоит сейчас никуда идти? Может быть, эти дела лучше отложить до утра – подумай!

Гуров виновато пожал плечами, приблизился и нежно поцеловал жену в лоб.

– Лучше бы, конечно, отложить, – сказал он. – Но тогда лучше вообще махнуть на них рукой. Нет, тут, видишь, такое дело… ночное… Да ты не волнуйся – я через часок вернусь! Спи!

Мария покачала головой и грустно сказала:

– Все-таки надо было быть такой ненормальной, как я, чтобы выйти замуж за человека с пистолетом под мышкой! Это не жизнь, а какой-то увлекательный сюжет просто! А ты говоришь – спи! Где ж тут заснешь?

– Послушай, я тебе все объясню! – сказал Гуров. – Когда вернусь. Сейчас у меня просто нет времени. Еще неизвестно, как быстро удастся поймать такси. Но все это абсолютно безопасно, уверяю тебя!

Такси он поймал. Из-за недостатка времени Гуров на этот раз изменил своим обычным правилам и подъехал едва ли не к самому дому. Уже издали он визуально вычислил окна Надеждиной квартиры – они светились. Как и окна соседней квартиры, принадлежавшей Василькову. Там действительно кто-то был. На такую скорую удачу трудно было рассчитывать. Да и без Надежды просто ничего бы не получилось. А он так скептически отнесся к этой девчонке!

Но кто был в квартире? Сам Васильков или кто-то другой? Гуров надеялся на эту встречу, но теперь не имел представления, каким образом она может состояться. Будь в квартире хоть Васильков, хоть кто-то другой, он имел полное право не открывать Гурову дверь. У Гурова же в настоящий момент не было никаких прав. Такова оборотная сторона случайности.

Оставалось рассчитывать на то, что обстановка сама подскажет выход. Гуров вошел в дом и осторожно поднялся на третий этаж. В доме было тихо – вероятно, многие уже спали. Он позвонил в дверь Надежды.

Она открыла ему после некоторой паузы, разодетая, накрашенная, жутко напуганная и жующая. В широко раскрытых глазах, устремленных на Гурова, не было ни капли сонливости. Челюсти работали непрерывно.

– Вы ужинали? – не утерпев, спросил Гуров.

Надежда мотнула головой.

– Жевательные конфеты, – мрачно ответила она. – Хотите? Я всегда их жую, когда волнуюсь.

– Нет, спасибо, – с легкой досадой сказал Гуров. – Лучше расскажите подробно, что же вы все-таки видели?

– Все подробности я вам уже рассказала, – сердито отозвалась Надя. – Больше мне рассказывать нечего. Вы просили позвонить – я позвонила. Чего вам еще надо?

– Действительно, – сказал Гуров. – Извините, наверное, я слишком возбужден. Но мне и в самом деле кое-что нужно. Мне нужно во что бы то ни стало увидеть Василькова или хотя бы того, кто сейчас хозяйничает в его квартире…

– Ну так постучитесь – может, вам откроют? – предложила Надежда. – Или можно с балкона на балкон… Если хотите, конечно…

Гуров, подняв брови, посмотрел на нее.

– Как вы говорите – с балкона на балкон? – спросил он. – А это возможно?

Надежда пожала плечами:

– Запросто. То есть я не пробовала, конечно, но мне кажется, что для такого спортивного мужчины это пара пустяков. Балконы-то совсем рядом.

Гуров задумчиво почесал переносицу.

– Гм, прямо скажем, неожиданное предложение… – пробормотал он. – Вопрос в том, что это нам дает?

– Не знаю, – сказала Надя. – Вам лучше знать. Но, по-моему, если вы хотите посмотреть, кто там в квартире…

Гуров решился.

– Ладно! – сказал он. – Показывайте, где у вас балкон. Где наша не пропадала!

– Только не вздумайте сорваться! – нервно предупредила его девушка, открывая балконную дверь. – Вы и так доставляете мне кучу хлопот, а я их терпеть не могу…

– Еще раз простите великодушно, – прошептал Гуров. – Никогда на это бы не пошел, если бы не крайние обстоятельства. А сорваться мне и самому не хочется, мне и морального падения достаточно…

– Что вы имеете в виду? – заинтригованно спросила Надежда.

– Да вот то, чем я сейчас занимаюсь, – ответил Гуров.

– А-а, – разочарованно протянула девушка. – Подумаешь! Вы же только посмотреть. Вы же не грабить лезете.

– Ничего не скажешь, смягчающее обстоятельство, – согласился Гуров. – Знаете, Надежда, с вами как-то удивительно легко себя чувствуешь. Будто крылья за спиной появляются. Тут не то что на балкон…

– Ладно, лезьте скорее! – отмахнулась девушка. – Нашли время трепаться. У меня сердце кровью обливается.

Гуров послушался и полез. Балконы были совсем рядом и для тренированного человека действительно было не слишком сложно перебраться с одного на другой даже на уровне третьего этажа. Если не принимать в расчет, что до поверхности земли было около восемнадцати метров, то это вообще представлялось плевым делом.

Гуров в одну минуту очутился на соседнем балконе. Надежда, нервно стиснув на груди руки, из темноты напряженным взглядом следила за ним. Наверное, слова о сердце, обливающемся кровью, она произнесла все-таки искренне.

Зная старинную привычку сограждан загромождать свои балконы разнообразной рухлядью, Гуров от души мысленно поблагодарил незнакомого ему Василькова. У того балкон оказался, если так можно выразиться, девственно чист, и по нему можно было свободно перемещаться без риска сломать ногу или распороть о случайный гвоздь штанину.

Повезло Гурову и еще в одном отношении. В квартире Василькова горел свет, но шторы никто не позаботился опустить. Гуров мог свободно наблюдать за тем, что происходит внутри, сам оставаясь практически невидимым. Конечно, ему приходилось соблюдать определенную осторожность и не слишком высовываться, но на мелкие неудобства сейчас некогда было обращать внимание.

В квартире Василькова орудовали несколько человек. Понаблюдав немного, Гуров пришел к выводу, что их трое – здоровенный бугай в сером, с отливом, костюме, стрижкой и выражением лица похожий на школьника начальных классов, худощавый пижон в белых брюках и кремовом пиджаке с бронзовыми пуговицами и еще один мрачный тип, лицо которого было покрыто неприятными бледными пятнами. Они, почти не разговаривая, шныряли по квартире и методически потрошили все, что попадалось им под руку, – мебель, белье, книги. Из того, что понятые при этом не присутствовали, Гуров заключил, что проводимое мероприятие не носит официального статуса.

Однако и ограблением это назвать было трудно – несмотря на то что троица выглядела категорически несимпатичной, в мародерстве Гуров никого из этих людей не заметил. Видимо, искали что-то конкретное.

Гуров осторожно переместился к краю балкона и шепотом окликнул Надежду. Она приблизилась и изо всех сил вцепилась в перила тонкими пальцами.

– Там чужие, – прошептал Гуров. – Трое. Что-то ищут.

– Воры? – выдохнула Надежда.

– Можно сказать и так, – ответил Гуров. – Только, сдается мне, здесь все сложнее.

– И что же вы будете делать?

Накрашенное бледное лицо девушки в отсветах ночных огней казалось романтически прекрасным. Особенно выделялись глаза – огромные и наполненные сладким ужасом.

– Честно говоря, не знаю, что делать, – признался Гуров. – Чертовски хотелось бы побеседовать с этими типами, но, боюсь, на переговоры они не пойдут. А силой мне с ними не справиться. Вот если бы каким-то образом выманить одного из них…

Надежда изо всех сил задумалась, сдвинув к переносице брови. Вдруг она просияла и подняла вверх палец.

– Придумала! – шепнула она. – Вы пока лезьте обратно и ждите меня здесь. Никуда не высовывайтесь, а то вы все испортите! – Она мгновенно скрылась в темной комнате.

Гуров с величайшей аккуратностью вернулся на дружественную территорию и стал ждать. Он немного беспокоился. Что могло прийти в голову женщине, особенно такой, как Надежда, угадать было невозможно. Гуров уговаривал себя, что выдумка ее не окажется совсем уж экстремальной и все обойдется, но в это как-то слабо верилось. Просто отступать было уже некуда. Гуров влез в эту историю с головой. «Теперь уже или грудь в крестах, или голова в кустах, – подумал он с легкой грустью. – Лишь бы вся эта карусель не коснулась Марии!»

Надежды не было довольно долго, и Гуров уже начал подумывать, не совершает ли он роковую ошибку, положившись на женскую инициативу. Не желая больше испытывать судьбу, он шагнул с балкона в квартиру и почти нос к носу столкнулся с хозяйкой. Голова его слегка закружилась от влажного опьяняющего аромата ее духов.

– Готово! – возбужденно и торжествующе выпалила Надежда. – Можно вызывать милицию! Пусть их повяжут!