Текст книги "Психологическое консультирование. Теория и практика"

Некоторые клиенты готовы очень усердно работать над достижением цели, которой почему-то никак не могут добиться, но они уверены, что в будущем это обязательно свершится. Когда терапевт предлагает им изменить что-то в себе прямо сейчас, они находят разные предлоги, чтобы этого не делать. Например: «Я семнадцать лет так жила, а вы хотите, чтобы я прямо сейчас, за минуту от этого отказалась?!» На что можно ответить: «Какая разница, когда-то это должно произойти?» Или: «Кандалы снимаются сразу или носятся вечно». Или: «Давайте сделаем это для эксперимента: если вам не понравится, вы всегда можете вернуться к привычному состоянию».

Такие клиенты, решая проблему, и не рассчитывают на результат, он их пугает, они готовы к тому, что это само произойдет когда-то… Их секретный план – оставаться несчастными до полного исцеления. Первоначальная задача легко забывается и даже теряет значение. Деятельность по самоанализу и «косметическому ремонту» становится самоцелью. Клиент избегает главного, но удовлетворяется похвалами терапевта за свой упорный труд.

Предлагается заключать с такими клиентами единственный контракт – перестать заставлять себя страдать по поводу прошлого. Им необходимо помочь принять самих себя и научиться получать удовольствие от жизни.

Терапевт может невольно заключить с клиентом скрытый контракт, который препятствует исполнению основного контракта. Он потому и называется скрытым, что осознанно не декларируется. Скрытый контракт состоит в том, что тем или иным образом терапевт вместе с клиентом отрицают наличие у последнего силы и автономии, достаточных для решения его проблемы, – клиент превращается в жертву. Это скрытое соглашение о том, что клиент может избегать достижения объявленной цели, а терапевт не будет ему в этом препятствовать.

Например, терапевт потакает клиенту, когда тот избегает тех чувств, которые следует пережить, когда он не хочет думать над своей проблемой, не хочет действовать. Терапевт соглашается с тем, что клиент не может этого делать. Даже построение тех или иных вопросов порой содержит в себе разрешение на то, чтобы клиент мог избегать ответственности и не справляться с простыми задачами.

Например: «Можете ли рассказать мне?..», «Как это заставляет вас себя чувствовать?», «Когда началась ваша депрессия?» Подобные слова поощряют нехватку самостоятельности.

Многие клиенты, когда речь заходит о необходимости что-то сделать, употребляют слова «Я попытаюсь», «Я попробую». На деле это означает, что клиент собирается заменить действия попыткой, стремясь таким образом избежать успеха, что проявляется в форме саботажа. Поэтому необходимо сказать: «Пробовать – значит не делать…» Или иронически: «Попробуйте, попробуйте…» Или директивно: «Не надо пробовать – просто сделайте это прямо сейчас».

Также один из любимейших «фокусов» клиента состоит в том, чтобы утверждать: «Я не могу». Причем это «не могу» относится к таким простым и очевидным действиям, которые он, конечно же, может совершить, но не хочет по причинам, которые опять же не собирается понимать. Пока клиент верит в свое «не могу», он остается жертвой неведомых сил. Если терапевт соглашается с ним, устав бороться с его сопротивлением, значит, он соглашается с тем, что всегда можно сослаться на волшебные слова «Я не могу» и не продвинуться в работе над собой.

Например, клиент утверждает, что он не может говорить о себе, он «вообще никогда не может этого». Будет ошибкой пройти мимо такого утверждения, чтобы не спорить с клиентом. Лучше попросить его сказать это по-другому: «Я не хочу говорить о себе». Клиент и тут может заупрямиться: «Я не могу этого сказать!» Терапевт попадает в глупое положение: он понимает, что переупрямить такого клиента вряд ли получится, но отступить – значит, согласиться с этой нелепостью и заключить с клиентом скрытый контракт.

В таком случае вполне уместна прямота и искренность: «Ты, видимо, считаешь терапевта полным дураком?! Говорить ведь ты явно можешь! Так в чем же дело?» Или: «Если ты не хочешь выполнять самых простых просьб, то терапия вряд ли получится». Или: «И я должен в это поверить?» Или: «Почему же? Что тебе мешает?» Или: «Если ты совершенно не в состоянии управлять собой, то, наверное, тебе лучше обратиться в клинику и принимать лекарства?»

Если клиент согласится с требованием терапевта и переформулирует свое высказывание в «Я не хочу» или «Я не буду», то обычно он сразу начинает смеяться, осознавая свой собственный секрет. После этого стоит обсудить с ним, почему же он не хочет делать что-то.

Клиентка: Я не могу положить трубку, когда бывший муж звонит мне среди ночи и снова начинает меня шантажировать, что он покончит с собой.

Терапевт: Почему вы не хотите положить трубку?

К: Я? Да я хочу, но я же не могу…

Т: Скажите: «Я не хочу положить трубку, когда бывший муж…»

К: Но это просто нелепо.

Т: Просто скажите это.

К: Почему я должна это говорить?

Т: Чтобы осознать, какое ваше чувство препятствует тому, чтобы положить трубку.

К: Я и так знаю. Я не хочу отвечать, если он все-таки сделает это.

Т: А вы считаете, что он маленький ребенок, а вы до сих пор отвечаете за него?

К: (Пауза.) Все, я поняла! Он действительно всегда хотел быть маленьким ребенком, а я на это велась, хотя мне хотелось, чтобы он стал наконец взрослым мужиком.

Т: Скажите ему сейчас об этом.

К: Эй ты, сукин сын, я хочу, чтобы ты стал, наконец, взрослым и… (Пауза.)

Т: И?..

К: Вернулся ко мне… Хотя это невозможно. Все, я снимаю с себя ответственность за твое воспитание и твою судьбу. Делай, что хочешь, я бросаю трубку!

Весьма частый аргумент клиента, объясняющий, почему он не может измениться, хотя вроде бы этого и хочет, состоит в том, что в данных обстоятельствах он не может чувствовать себя иначе, чем чувствует, и, соответственно, иначе действовать. Ребенка приучают к мысли, что он заставляет родителей чувствовать себя определенным образом и несет ответственность за их чувства: «Ты меня довел до белого каления…» Или: «Ты меня опечалил». Или: «Ты меня с ума свел». Поэтому большинство людей считают, что чувствовать их заставляют обстоятельства или другие люди. На самом деле чувства являются энергетической подпиткой будущих действий, поэтому человек сам выбирает чувства, собираясь поступить определенным способом. А значит, выбор чувств имеет под собой определенный смысл.

Если терапевт признает, что обстоятельства заставляют человека чувствовать, то клиент тут же оказывается жертвой и проблема не имеет решения.

Терапевт может спрашивать клиента с фобией: «Отметьте тот момент, когда самолет пугает вас». Самолет не может пугать клиента, нет у него таких намерений! Это человек пугает себя самолетом, выбирая чувства в соответствии с некоторым травматическим опытом или детскими решениями.

Человек сам выбирает свои чувства, и обычно это те чувства, которые уже стали чертой его характера.

Человек может считать, что другие люди заставляют его чувствовать злость или вину, унижение, обиду, страх. Однако это справедливо лишь для случаев прямого физического воздействия. Даже тогда, когда команда проиграла матч, нельзя говорить, что соперники заставили их чувствовать унижение или злость. Мужчина может считать, что женщины заставляют его чувствовать ревность, унижение или страх. Вряд ли женщины с этим согласятся. Часто и женщины говорят то же самое о мужчинах, что также несправедливо.

Для того чтобы убедиться в этом, можно проделать простой эксперимент. Группе участников предлагается представить: «Вы едете на машине, и вдруг впереди идущая машина резко тормозит, и вы врезаетесь в ее багажник… Что вы чувствуете?» Одни скажут, что разозлились: «Куда он смотрит?!» Другие опечалятся: «Сколько денег на ремонт!» Третьи почувствуют вину: «Опять я потерпел неудачу. Мог бы успеть затормозить…» Четвертые испугаются: «Ужас какой! Как я буду объясняться с ГАИ?» Пятые останутся равнодушны: «Да и не такое случается на дорогах, зачем волноваться?» Шестые забеспокоятся: «Не пострадал ли другой человек?»

Каждый выберет свою реакцию, которая для него наиболее привычна. Гневные люди выберут гнев, грустные – печаль, виноватые – вину, боязливые – страх, спокойные – невозмутимость, а заботливые будут переживать за другого. Типичные реакции определяются нашим характером, и они же составляют наши проблемы. Ссылка на обстоятельства или других людей просто позволяет избегать понимания самого себя, позволяет оставить все как есть, продолжая на это же жаловаться.

Другой способ уйти от самого себя – говорить о себе как о независимом от себя предмете. Например: «Депрессия началась…» вместо «Я подавил и опечалил себя». «Моя злость добирается до лучшего во мне» вместо «Я злю себя, а затем притворяюсь, что не могу контролировать свои чувства и поступки».

Клиентка обнаружила, что мучающие ее чувства похожи на огромную морскую мину, застрявшую у нее в груди. Я спросил:

– Что эта «мина» хочет сделать?

– Она хочет уничтожить лучшее во мне!

– Зачем же вы хотите уничтожить лучшее в себе?

– Я?!

– А вы считаете, что это я создал «мину»?..

– Какие ужасы вы говорите!

– Ужас в том, что вы сами с собой делаете…

– Что же мне с этим сделать?

– Прежде всего следует понять, зачем вам это надо. Мы уже говорили ранее, что у вас есть неосознаваемое стремление повредить себе…

Еще один прием клиента, позволяющий подсунуть терапевту скрытый контракт, заключается в том, чтобы говорить о задаче в неопределенной форме, но так, чтобы терапевт принял это выражение за конкретные намерения. Для этого используются слова «может быть», «возможно», «наверное» или «вероятно». Например: «Может быть, я бы хотел стать более уверенным человеком». Неправильно было бы реагировать так: «Прекрасно, будем работать над тем, чтобы вы обрели уверенность. Ваше выражение как раз выдает вас как неуверенного человека». Правильнее было бы спросить: «Похоже, вы бы и хотели и не хотели бы стать уверенным человеком?» Или: «Может быть?..» Или: «Давайте рассмотрим оба варианта: зачем вам нужно стать уверенным и почему это не нужно?»

Подобные же реакции можно ждать от клиента уже в процессе терапии, когда на ваши предложения он реагирует так: «Наверное, вы правы. Я, пожалуй, последую вашему совету». Неправильно было бы обрадоваться и решить, что вы добились успеха. Клиент оставил себе лазейки, чтобы отвергнуть ваши рекомендации, когда останется наедине с самим собой. Правильнее спросить: «У меня возникает подозрение, что вы не собираетесь делать то, о чем мы договариваемся, так ли это?»

К категории способов обмануть терапевта и самого себя также относится «первое жульничество». Клиент обычно в самом начале встречи объявляет о каких-то своих особенностях или намерениях, которые делают результат терапии маловероятным. Он говорит об этом как бы между делом, и терапевт может этого «не услышать», но у клиента создается ощущение, что он «честно» предупредил и может теперь следовать тому, что сказал о себе.

Клиент в самом начале сеанса сказал молодому терапевту: «Я никогда не выполняю того, что обещаю». А затем заключил с терапевтом контракт на то, чтобы бросить курить. Понятно, что клиент не зря оставил себе лазейку, чтобы не выполнять своих обещаний. Терапевт, прослушивая пленку с записью сеанса, был изумлен: «Я этого не слышал!»

Некоторые клиенты приходят на терапию только ради того, чтобы лишний раз убедиться, что никто не может помочь им в решении их проблемы. Некоторые объявляют об этом сразу, у других это выявляется несколько позже.

Одна клиентка пришла ко мне по поводу заикания. На половине сеанса она уже стала скучать. Ей очень не понравилась моя интерпретация, что ее заикание связано со страхами перед доминирующей матерью. Уходя, она произнесла фразу, разоблачающую ее цели: «Что же, на работе скажу, что я и у психолога была». Она поставила себе «галочку» и получила дополнительные аргументы, чтобы «на полном основании» сохранять свое заикание.

На Западе нередки случаи (но и у нас они начинают встречаться), когда клиент первым делом сообщает, что он уже лечился у многих терапевтов и никто не смог ему помочь, но он слышал, что именно этот терапевт особенно силен в случаях подобного рода. Неопытный терапевт может обрадоваться: дескать, представляется случай утереть нос всем этим маститым специалистам. Наоборот, следует насторожиться и спросить: «Похоже, вы и меня хотите победить?»

На мастер-классе некоторые студенты садились на «горячий» стул только ради того, чтобы доказать мне, что я ничего не смогу с ними сделать. Когда это становилось ясно, я обычно говорил что-то в таком роде: «Не сомневайтесь, любой из вас всегда может победить меня! Вы гораздо сильнее меня, и я ничего не могу с вами сделать, если вы этого не хотите. Но при такой позиции вы никогда не решите своих проблем. А если вы считаете, что можете решить их без моей помощи, то зачем вы пришли?»

Терапевт часто раздражает клиента уже тем, что вроде бы имеет право ему указывать, назидать и требовать выполнения каких-то обязательств, терапевту надо рассказывать «постыдные» тайны души, а это неприятно. Он уже заранее является родительской фигурой, стоит «выше» клиента, поэтому победить терапевта, обмануть его, поставить в сложное положение, заставить его работать, вместо того чтобы трудиться самому, доставляет тайное удовольствие. К тому же терапевт убирает привычные способы адаптации, хотя и вредные, болезненные – клиент остается как бы обнаженным перед пугающими его проблемами. Поэтому, с точки зрения клиента, «лучше» рассматривать терапевта как противника и сопротивляться ему.

Задача терапевта не только создать, по возможности, ощущение безопасности, вызвать у клиента доверие, но и вскрыть его истинные мотивы сопротивления. Иногда можно использовать сопротивление на благо самого клиента.

Про Милтона Эриксона рассказывают такую историю. К нему на прием пришел депрессивный клиент и объявил, что он уже лечился у десяти терапевтов и никто не смог ему помочь, Эриксон его последняя надежда – если тот не поможет, то через месяц он покончит с собой. М. Эриксон спросил, у кого тот лечился. Клиент назвал десять имен самых известных терапевтов Америки. Эриксон проговорил: «Такие имена, такие люди, и никто не смог вам помочь! Нет, я тоже не справлюсь. Вы обречены, через месяц вы умрете…» Потом он добавил: «Единственно, что я могу вам предложить – раз уж все равно придется умирать, давайте проживем этот месяц весело». Клиент согласился, и его депрессия прошла.

Кроме основного контракта, нацеленного на решение определенной задачи, с клиентом часто заключают дополнительные контракты, необходимые для успешного выполнения основного. Об одном таком контракте уже упоминалось выше – клиенту предлагают сказать или «вписать» в свой контракт слова: «Я добьюсь успеха, даже если это понравится моему терапевту, моей группе и моей матери».

Другой тип дополнительных контрактов называется антисуицидальным. Он совершенно необходим в работе с клиентами, совершавшими попытки самоубийства или имеющими такие склонности. Большинство депрессивных клиентов, клиентов с чувством вины и некоторые другие нуждаются в заключении подобного контракта.

Суть его состоит в том, что с клиентом договариваются (он твердо обещает), что не совершит суицида или попытки самоубийства и не будет вредить себе никакими другими способами, как бы обстоятельства ни подталкивали его к этому. Такой контракт заключается со «взрослой» частью личности клиента, которая способна нести ответственность за его поведение. Терапевт наблюдает за невербальными проявлениями согласия или несогласия. Клиент может говорить «да», отрицательно качая головой или другими способами выдавая свою неискренность. Подобные признаки не следует пропускать мимо внимания и надо открыто обсуждать свои сомнения с клиентом.

Бывает, клиент вполне открыто заявляет о том, что не может такого обещать, что он не в силах контролировать свои эмоции и поступки. Если он колеблется, с ним можно продолжать обсуждение до получения полностью ясного ответа, но если ответ категорически отрицательный и клиент отказывается заключать подобный контракт, то терапевт должен отказаться от дальнейшей работы с ним и настаивать на лечении в клинике. Порой такой поворот событий приводит к тому, что клиент дает искомое обещание. Однако тут желательно добиться более весомых заверений: «Поскольку ты не хотел соглашаться, я должен быть уверен, что ты теперь говоришь искренне и не подведешь меня».

Такой контракт является как бы ремнем безопасности, но в результате лечения должно произойти исчезновение самой суицидальной тенденции.

Одна из клиенток уверяла меня, что если бы такой контракт не был заключен, то она, скорее всего, совершила бы самоубийство.

Антисуицидальный контракт заключается обычно на какой-то конкретный срок. Если срок истек, то контракт следует перезаключать. Если пациент активно суицидален, т. е. сообщает о настойчивом желании покончить с собой и «не может» дать гарантий на большой период времени, то с ним обычно заключают контракт на короткий срок: «Вы можете обещать мне, что не сделаете этого в течение недели, до нашей следующей встречи?» На следующей встрече срок продлевается.

Можно заключать контракт на время лечения, но это создает у некоторых пациентов желание прервать лечение, тем самым избавиться от контракта и совершить суицид. Можно договариваться на несколько лет вперед, скажем, до 40 лет, но опять же нет гарантий, что вы вовремя сможете перезаключить контракт. Сила же контракта такова, что, когда срок истек, клиент автоматически чувствует себя свободным для выполнения прежнего желания. Это может спровоцировать попытку самоубийства.

Поэтому следует добиваться, чтобы в конце лечения клиент признал, что теперь у него нет никакого суицидального намерения и он ни за что этого не сделает. Можно и в начале лечения убедиться, что он не собирается этого делать. Если клиент сообщает об имеющихся у него скрытых тенденциях к самоубийству, можно спросить: «Но вы этого не сделаете?» Многие клиенты реагируют однозначно: «Нет. Безусловно, нет. Я верующий человек, для меня это невозможно». Или: «Нет. Я понимаю, что это акт трусости. Кроме того, на мне большая ответственность за других людей». По сути, это означает полное согласие с антисуицидальным контрактом и о сроках можно не беспокоиться. Однако также следует договориться о том, что клиент не будет себе вредить какими-то другими способами, как бы обстоятельства ни подталкивали его к этому.

Если ведется работа по поводу избавления клиента от курения, алкогольной зависимости или наркомании, то с ним обязательно заключается контракт (антитабачный, антиалкогольный или антинаркотический), что он не будет курить, пить или принимать наркотики, по крайней мере, за неделю до начала лечения и потом в течение всего лечения. Однако у клиента возникает соблазн бросить лечение под предлогом того, что «Я уже вылечился», и… напиться на следующий же день. В связи с этим, может быть, правильнее договариваться каждый раз, что клиент не будет курить, пить или принимать наркотики весь период времени между сегодняшним занятием и следующим, и так каждый раз. Лечение подобных зависимостей – очень сложная и трудная задача, имеющая много нюансов, поэтому психологам необходимо пройти дополнительное обучение и ознакомиться с соответствующей литературой.

Существует даже возможность и необходимость заключения антипсихозного контракта, если вы работаете с психотической личностью. Как уже подчеркивалось, психологу не следует браться за лечение психически больных людей, но консультировать их по психологическим вопросам возможно. Встречаются и случайные, разовые консультации таких клиентов, поскольку заранее не известен диагноз. Психологи убеждены, что психотическая личность на самом деле может контролировать свой психоз и может удерживаться от него, как бы его ни «подмывало». Если клиент отказывается заключать антипсихозный контракт, не следует с ним работать, а следует перенаправить его в клинику.

В своей практике я не раз замечал, что «психотик» сам создает свой психоз в нужное ему время и в нужных обстоятельствах, а значит, может им управлять. Например, я консультировал молодого человека, который уже побывал в клинике. Диагноз, правда, был под вопросом. Прямо на сеансе юноша стал впадать в психоз, когда я задал ему неудобный для него вопрос. Он закатил глаза, лицо приняло идиотическое выражение, и он стал как будто бы невменяемым. До этого он отвечал очень логично и даже умно, шутил к месту. Поэтому я сказал: «Не надейся, тебе не удастся меня обмануть. Я прекрасно знаю, что ты все понимаешь». Его глаза сразу стали трезвыми, лицо приняло обычное разумное выражение, и он произнес с удивлением: «А я ведь и правда все понимаю». Дальше сеанс продолжался в обычном стиле.