Текст книги "Фантом"

– Как дела в Подкове, Богдан?

– Як сажа бела, – хмыкнул тот.

– И все-таки?

– Бегут як крысы с тонущего корабля. Витьку скоро капец!

– Так, так! А для нас что есть интересного? – подводил его к заданию Перси.

Вопрос сразу поубавил аппетит Бульбы. Он с сожалением посмотрел на остатки грудинки, вытер губы салфеткой, вытащил из кармана смятый сверток и, подмигнув, положил на стол.

– Что это?! – насторожился Перси.

– Не лякайся, цэ нэ мина! – хихикнул агент.

– Что-то поинтереснее?

– А як ты догадался?!

Поведение Бульбы уже стало раздражать Перси, и он потребовал:

– Богдан, у меня нет времени разгадывать твои загадки! Что в свертке?

– Кино, и дуже интересное!

– О чем?

– О том, шо прихлебатели москалей замышляют против нас.

– Запись подлинная?

– Обижаешь, Марк! Я тебе липу никогда не приносил?! – обиженно засопел Бульба.

– Извини, Богдан, ты меня не понял! – быстро отыграл назад Перси и пояснил: – Я имел в виду источник ее происхождения.

– Самый шо ни есть надежный. Сидит там, где трэба но… – и здесь агент замялся: – Сам понимаешь, за просто так пуп рвать не собирается.

– Понятно, ни он, ни ты в накладе не останетесь, – поспешил заверить Перси и полез в карман пиджака.

Бульба перестал жевать, а его глаза алчно загорелись, когда на стол одна за другой посыпались доллары. Полторы тысячи, похоже, особого энтузиазма у агента не вызвали. Он не спешил забирать деньги и буравил взглядом американца. Перси прибавил к ним еще пятьсот и с сарказмом произнес:

– Можно сказать, от души отрываю!

– Не прибедняйся, Марк! За них вы три шкуры с нас сдерете! – не остался в долгу Бульба, сгреб деньги и сунул в карман.

Перси, зная сволочной характер агента, не стал припираться, а перешел к делу – положил на стол фотографию и спросил:

– У тебя есть к нему подходы?

Бульба мельком глянул на фото и с мерзкой ухмылочкой ответил:

– Если с тыла, то я всегда готов. Судя по роже, его попка очень даже подойдет для моего «гондураса».

Перси поморщился – голубые пристрастия агента у него, человека строгих пуританских взглядов, вызывали чувство брезгливости, и сухо сказал:

– С «гондурасом» или без него нас будут интересовать его московские связи. В первую очередь, с кем встречается, характер контактов и, конечно, каналы финансирования.

– О, «бабки» – они всем нужны! – протянул Бульба и, повертев в руке фотографию, ответил: – Прямых выходов у меня нет.

– А ты, Богдан, постарайся! Очень постарайся! – не отступал Перси и, чтобы разжечь честолюбие агента, объявил: – За тобой – материал, а за нами – твоя поездка в Штаты и публикация в самом крутом журнале.

– О, цэ дило! С такой подмазкой я его точно насажу! – загорелся Бульба.

– Это надо сделать как можно быстрее.

– Накинь еще, и за мной не заржавеет!

– Об этом можешь не беспокоиться.

– Тогда не вижу проблем. Бабки – ваши, а секреты – наши! – хохотнул Бульба.

– Вот и договорились! – подвел Перси итог явки, и они вернулись к ужину.

Покончив с остатками грудинки и коньяка, Бульба начал собираться. Перси не стал его задерживать и, проводив до двери, вернулся в гостиную, отключил записывающую аппаратуру, выждал еще десять минут на тот случай, если на дворе дежурила наружка, и только потом решил уходить. Придремавшая в своей комнате хозяйка, услышав шум шагов, выглянула в коридор и, смущаясь, поинтересовалась:

– Может, еще что, господин Марк?

– Нет, спасибо! Все было хорошо! Мы уже закончили, – отказался он и, пожелав спокойной ночи, покинул квартиру.

Крепчающий с каждой минутой мороз разогнал по домам последних гуляк. Внимательный взгляд Перси не обнаружил следов наружки ни во дворе, ни на выходе на улицу. Впереди, в тусклом свете занесенных снегом фонарей, угадывался под шапкой снега форд Берда. Тот тоже заметил его и дважды подмигнул фарами. Теперь Перси был окончательно уверен в том, что ни он сам, ни Бульба не засветились перед контрразведкой, и, подгоняемый порывами ветра, возвратился в бар «Гетман».

За время, проведенное на явке с Бульбой, здесь мало что изменилось, разве что в зале прибавилось народа и шума. На крошечном пяточке перед эстрадой под звуки тяжелого рока в клубах сизого дыма тряслась и дергалась подогретая градусом публика. Взгляд Перси остановился на сиротливо сидевшем за столиком Генри, и в душе он посочувствовал ему. Наливаясь яростью, тот не спускал глаз с двух обвешанных золотыми цепями «качков», нахально пялившихся на Джоан. Перси понял, что вернулся вовремя и, решительно работая локтями, пробрался через толпу к столику.

– Ну, наконец, Марк! – с облегчением произнес Ковальчук.

– Все о’кей, Генри! Можно сниматься!

– Слава богу! Еще секунда, и я бы этим бритым обезьянам черепа раскроил!

– Не стоит!

– Ладно, черт с ними! Ты как отработал?

– Нормально! А как у вас?

– Все чисто! Ты ушел без «хвоста», – снова оживился Ковальчук и предложил: – Выпить не хочешь?

– Нет! С меня хватит! – отказался Перси и поискал взглядом официанта.

Тот тут же отреагировал на движение за столиком американцев, юлой подкатился к ним и, осклабившись в дежурной улыбке, поинтересовался:

– Чего господа еще изволят?

– Расчет! И быстрее! – рыкнул Ковальчук.

– Сейчас, сейчас! – засуетился официант и исчез за ширмой.

Счет, с которым он вернулся, не добавил настроения Генри. Недовольно бурча под нос, он отсчитал тысячу сто долларов и швырнул на стол. Перси подхватил под руку, подошедшую после танца, Джоан и увлек ее к выходу. Ковальчуку хватило выдержки мирно разойтись с набычившимися «качками». Прячась от ветра, швырявшего в лицо пригоршнями снег, они прошли к машинам. Джоан села за руль, Генри плюхнулся рядом, и она первой выехала со стоянки, вслед за ней тронулся Перси. Для него день завершился результативной явкой с Бульбой, об этом напоминал видеодиск, приятно оттягивающий карман пиджака.

Подъехав к гаражу, Перси бросил ключи дежурному, предоставив тому заниматься машиной, а сам поднялся в квартиру. Предвкушая удовольствие первым увидеть «убойный материал», включил ноутбук и вставил в него диск. На дисплее крупным планом возникли лица известных украинских политиков. Их беседа, похоже, проходила на загородной даче. Он внимательно вслушивался в разговор, пытаясь понять, о чем идет речь, но так и не смог: украинский язык оставался для него «китайской грамотой». Решив, что для спецов Дункана перевод не составит никаких трудностей, Перси, выключив ноутбук, отправился в спальню и через пять минут спал крепким сном.

На этот раз его не преследовали кошмары – Сталин, Ленин и Дзержинский вместе с компанией чекистов не гонялись за ним, как за зайцем, среди бронзово-каменных идолов в парке Центрального дома художника. Впервые за последние дни Перси спал безмятежным сном. Следующее утро для него началось с уже ставшего привычным пронзительного визга труб и боя барабанов «оранжевых бойцов», направлявшихся в автобусах к центру Киева. Под их звуки он закончил зарядку, принял душ, позавтракал и выехал в посольство.

Плотный снег весело поскрипывал под колесами «понтиака». О вчерашнем ненастье напоминали лишь большие сугробы и автомобильные пробки на дорогах. Через сорок минут он, наконец, добрался до посольства и остановился перед воротами. Их створки нехотя покатились в стороны, но на полпути застопорились. Встревоженная охрана засуетилась у пульта, пауза затягивалась, Перси вытащил из кармана зажигалку, сигареты, открыл окошко и закурил.

В какой именно момент – он не заметил, когда и как рядом с машиной возникла долговязая мужская фигура в длиннополом коричневом пальто. Высокозадранный воротник и низко надвинутая на глаза зимняя шапка скрывали лицо. В следующую секунду рука неизвестного взметнулась, Перси съежился, и его обдал предательский холодок – в окошко влетел и шлепнулся на сидение серый комок. Несколько секунд он тупо смотрел на него, а когда поднял глаза, то след Метателя уже простыл. Коричневое пальто последний раз мелькнуло за фонарным столбом и затерялось в толпе пешеходов.

Перси снова уставился на комок бумаги, но так и не прикоснулся – сказывалась многолетняя выучка разведчика. В нем могло находиться все что угодно, начиная с обращения «изменника на месте», так со времен «шпиона века» – полковника ГРУ Олега Пеньковского в ЦРУ – прозвали предателей, инициативно предлагавших свои услуги разведке, и заканчивая мерзкой пакостью очередного сумасшедшего. В последние дни их число росло в геометрической прогрессии – лишним свидетельством тому служили облитые краской ворота и стены посольства. И все же любопытство взяло верх над осторожностью. Он развернул замусоленный ком бумаги. На нем на русском языке был отпечатан странный текст:

 
«Грозно ступает Сатана.
Под сенью молодого Тополя.
И в той поступи чуткому уху слышится
Тэ-Тэ, Ха-Ха!..»
 

После дурацкого стишка шел бессвязный набор слов, среди которых изредка попадались цифры.

«Бред какой-то!» – подумал Перси и уже собрался выбросить опус сумасшедшего поэта, но инстинкт разведчика заставил остановиться. «Погоди, Марк! Просто так записки в дипломатические машины не швыряют. Здесь что-то кроется? Но что?! Не будем гадать! Пусть с этим разбираются аналитики!» – решил он, вытащил из кармана платок и сложил записку.

К этому времени охрана разобралась с забарахлившей электроникой, и створки ворот медленно поползли в стороны. Не дожидаясь, когда зеленым светом вспыхнет въездной светофор, Перси нажал на педаль газа.

Глава третья
Многообещающее «перспективное» партнерство

Перси поставил машину на стоянку во дворе посольства и, подгоняемый желанием узнать, что скрывается за странным текстом записки, поспешил в кабинет. Впопыхах он забыл в машине кейс с электронной картой и оказался заблокированным в проходном тамбуре. После освобождения из «мышеловки», вызвавшего недвусмысленные намеки у дежурного службы внутренней безопасности, ему пришлось возвращаться к машине – карта оказалась на месте, на этот раз благополучно пройдя проверку электронного глаза, он поднялся в крыло резидентуры.

Здесь, как всегда, было тихо – разведка не любит суеты. Безликие двери были плотно прикрыты, и лишь у приемной Саливана наблюдалось движение. У Перси не было ни малейшего желания встречаться с ним. Он незаметно прошмыгнул к себе в кабинет, захлопнул дверь на защелку и занялся расшифровкой записки.

Прошло полтора часа, но ему так и не удалось отыскать ключ к шифру. Не помогли и электронные мозги, компьютер сердито потрескивал и каждый раз высвечивал на экране одну и ту же абракадабру. Тот, кто загадал эту головоломку, имел, видимо, богатую фантазию и изощренный ум. Он будто насмехался над Перси. Эти «Ха-Ха!» в последней строчке идиотского стишка окончательно вывели его из себя.

«Мерзавец! Мы еще посмотрим, кто будет смеяться последним! Я все равно докопаюсь!» – завелся Перси и снова засел за компьютер.

Время шло, а он ни на шаг не приблизился к разгадке тайны записки. Затянувшийся поиск убеждал его в том, что на этот раз выпала не пустышка, которыми в последнее время засыпали резидентуру, тронувшиеся на почве политической шизофрении местные «друзья Америки», а настоящий «изменник на месте».

«Кто ты? Что у тебя за душой? Хотя и так ясно. У всех у вас одно на уме – деньги! Сколько же ты хочешь?» – размышлял Перси, но ответа на эти вопросы так и не получил.

Требовательный стук в дверь оторвал его от расшифровки. По тому как она задрожала, он догадался – это был Ковальчук, и, прикрыв записку газетой, пошел открывать.

– Кажется, я вовремя?! – пробасил тот и, дохнув в лицо вчерашним букетом из «Гетмана», ворчливо произнес: – Марк, ты почему с «Черным Джеком» без лучшего друга разговариваешь?

– С чего ты взял?!

– Не прикидывайся! Закуску я уже вижу.

– Какую?! – недоумевал Перси и, перехватив взгляд Генри, жадно шаривший по столу, убрал газету в сторону.

Ковальчук задержал взгляд на записке и не смог скрыть разочарования:

– Я-то думал, ты вчерашнего фазана доедаешь. А ты, оказывается, чужие записки читаешь.

– Только что в машину подбросили.

– Да? А почему мне ничего не кидают? Я бы от хорошенькой блондинки с ракетными секретами не отказался, – хохотнул Ковальчук, но через мгновение улыбка исчезла с его лица, и в нем заговорило профессиональное любопытство.

– Что-нибудь серьезное?

– Пока не знаю? Пытаюсь расшифровать, но никакого толка!

– Давай помогу, – предложил Ковальчук.

Перси замялся. Железное правило: «Что известно тебе, позволено знать только резиденту», вбитое в голову в первые дни службы в ЦРУ, не позволяло делать этого. Но Генри был одним из немногих в резидентуре, к кому он испытывал искреннюю симпатию и доверие. Почти одногодка, он прошел в разведке все и умел держать язык за зубами.

– Марк, ты же меня знаешь! Я не побегу звонить по посольству! Звонарей и без меня хватает, – в голосе Ковальчука звучала обида.

– Попробуй, – согласился Перси и передал записку.

Ковальчук с трудом втиснулся в кресло, взял в руку лупу и склонился над ней. Ноздри его большого хрящеватого носа затрепетали, как у гончей, взявшей след. Внимательно осмотрев лист, потом сам текст, он заключил:

– Могу точно сказать: составлял не дурак.

– Да, ни одного следа, ни одного намека не оставил, – согласился Перси и посетовал: – Где теперь его искать?

– Не переживай, рано или поздно, но объявится, не для того он задницу морозил у ворот.

– Если его не перехватит контрразведка.

– Украинская? Ей-то зачем? – усомнился Ковальчук.

– А русская? – напомнил Перси.

– Чего гадать? Сначала надо разобраться, что хочет этот Метатель.

– Пытаюсь, но ничего не выходит.

– У меня получится. Я такие орешки люблю щелкать, – самоуверенно заявил Ковальчук и взялся за расшифровку записки. Он исписал два листа бумаги, но каждый раз выходила полная бессмыслица, и, потеряв терпение, с раздражением бросил:

– Ни черта не разберешь. Докладывай Саливану, у него голова большая, вот пусть ее ломает!

– Придется, – согласился Перси и взялся за трубку телефона.

Резидент оказался на месте и, не дослушав доклад до конца, немедленно потребовал к себе. Сунув записку в папку, Перси торопливо стащил с себя свитер, швырнул на кресло и направился к стенному шкафу. Педант Саливан не терпел на службе свободного стиля, и ему пришлось поменять гардероб. Выбрав темно-синий пиджак в мелкую полоску, он затруднился с выбором галстука. Ковальчук не удержался и съязвил:

– Марк, носки тоже смени – белые будут как раз в тему. Да и не забудь, когда войдешь каблуками щелкни. Саливан такое любит!

– Да пошел ты! – огрызнулся Перси и подтолкнул Ковальчука к двери.

Захлопнув ее на замок, он спустился в приемную Саливана и сразу прошел в кабинет. Резидент был один и короткими шагами мерил свободное пространство за креслом. Перси по походке догадался: сообщение о Метателе заинтриговало его, и в своем предположении не ошибся. Саливан с ходу перешел к делу и потребовал:

– Выкладывай, Марк, что там у тебя?

Перси подошел к столу и положил папку. Резидент опустился в кресло, пододвинул ее к себе, достал записку, внимательно осмотрел и предложил:

– Присаживайся, Марк! С запиской разберутся специалисты, а пока доложи, как все произошло.

Перси занял место за приставным столом и, стараясь не упустить деталей, приступил к рассказу. Он занял не больше двух минут.

– Не густо, – подвел итог Саливан и, стрельнув из-под очков колючим взглядом, спросил: – Марк, а почему только сейчас доложил?

Здесь, в кабинете резидента, эта его затянувшаяся возня с запиской со стороны выглядела по-дилетантски. И Перси ничего другого не оставалось, как молча проглотить упрек.

– Понятно! – не стал теребить Саливан и нажал кнопку на пульте вызова.

Ответил дежурный из службы безопасности.

– Слушаю вас, сэр?

– В просмотровый зал видеозапись с камер внешнего наблюдения!

– За какой период?

– Сегодняшнюю! С семи до восьми тридцати.

– На каком участке?

– От въездных ворот и подходов к ним.

– Будет исполнено, сэр!

В кабинете еще не стих отзвук голоса дежурного, а Саливан уже давил на другую кнопку. На этот раз ответили из технического отдела. Это был сам начальник – Дункан.

– Сэм, срочно зайди ко мне! – распорядился Саливан.

– Хорошо, сэр! – еле слышно прошелестело из динамика.

Перси напрягся в ожидании новых неприятных вопросов, но Саливан оставил его в покое и снова принялся внимательно рассматривать записку.

«Сам туда же! Тоже мне, Шерлок Холмс!» – с раздражением подумал Перси и отвернулся к окну.

Мороз нарисовал на стекле замысловатые рисунки, и он принялся разгадывать их. Отвлекли его от этого занятия стук в дверь и тихий шорох шагов. На пороге возник иссушенный, будто египетская мумия, Сэм Дункан. На беднягу, сутками просиживавшего в кабинете, невозможно было смотреть без слез. Большущая, напоминающая страусиное яйцо, голова чудом держалась на гусиной шее. Тщедушное тело подпирали тонкие, полусогнутые, как у кузнечика, ноги. Половину желтого, словно пергаментная маска, лица, скрывали огромные в толстой роговой оправе очки. Это был лучший технарь резидентуры. Саливан высоко его ценил и, подав папку с запиской, с неожиданной теплотой произнес:

– Я на тебя очень рассчитываю, Сэм.

– Что здесь, сэр? – похожим на скрип плохо смазанной дверной петли голосом спросил он.

– По твоей части – надо расшифровать.

– Когда?

– Немедленно!

– Постараюсь!

– Старайся, Сэм! Старайся! Как только появятся первые результаты, доложить мне лично!

– Хорошо, сэр! – проскрипел Дункан и тенью растворился за дверью.

В это время на столе ожил телефон, звонили из просмотрового зала, там все было готово. Саливан посмотрел на часы, затем на Перси и поторопил:

– Поспешим, Марк. У меня не больше пятнадцати минут.

Стремительным шагом они прошли по коридору и свернули в крыло, где находился кинозал. На входе их встретил дежурный службы внутренней безопасности и, пробежав тревожным взглядам по лицу Саливана, спросил:

– Что-то случилось, сэр?

– По твоей части, Майкл, ничего! – не стал вдаваться в подробности тот, прошел на задний ряд, сел с краю и распорядился:

– Включай запись!

Дежурный прошмыгнул в операторскую кабину. Свет в зале погас, и на экране крупным планом возникли улица и тротуар у забора посольства. Прошла минута, за ней другая, но долговязого Метателя записки среди людей, сновавших перед посольством, Перси не заметил и предложил:

– Сэр, повторим еще раз, только пусть скорость уменьшат?

– Хорошо, – согласился тот и распорядился: – Дуглас, повтори, только помедленнее.

– Есть, сэр! – ответил тот и исчез в операторской.

В ней что-то громыхнуло, и кадры на экране слились в одну серую полоску. Прошла минута-другая, и они медленно поплыли перед глазами Перси.

– Стоп! Стоп! – воскликнул он, и кадр застыл на экране.

На нем крупным планом камера выхватила его форд и серый силуэт, надвигавшийся справа.

– Дальше! Дальше! – торопил Перси оператора.

Силуэт принял очертания мужской фигуры и навис над машиной. Перси подался к экрану и силился разглядеть лицо Метателя, но морозная дымка и неподходящий ракурс не позволяли сделать этого.

Саливан вообще ничего не разобрал и потребовал от оператора:

– Дуглас, поищи подходящий план и дай эту рожу крупным планом!

Перед ними вновь замельтешили кадры, и, когда запись остановилась, все свободное пространство экрана занял Метатель в коричневом пальто. Но и на этот раз его лицо невозможно было рассмотреть – оно скрывалось за высоко-поднятым воротником и под нахлобученной до самых глаз шапкой.

– Один нос торчит, и больше ничего! – в сердцах произнес Перси.

– М-да, по нему даже наш Сэм вряд ли что узнает, – заключил Саливан, поднялся из кресла и распорядился: – Марк, продолжай работу и постарайся выжать все, что можно!

– Хорошо, сэр! – заверил тот.

После ухода Саливана он еще полчаса просидел перед экраном, пытаясь найти хоть какую-то зацепку, но Метатель не дал ни малейшего шанса. Дуглас уже в четвертый раз прокручивал запись, выискивая подходящие кадры и ракурсы. И каждый раз перед Перси всплывало одно и то же: синие пуговицы на пальто, верхняя болталась на истрепанных нитках, тонкие губы, посиневший на морозе нос и густая щетина на щеках – все это не складывалось в одно целое и расплывалось бесформенным бледным пятном.

Устав от этого бесплодного занятия, Перси, оставив дальше разбираться с Метателем психологам и физиономистам, вернулся к себе в кабинет и до вечера провозился с документами. За все это время его так и не потревожили ни Саливан, ни Дункан. Он не стал больше ждать и, плюнув на докладную, запихнул материалы в сейф и отправился домой.

Там его ждали пустота и одиночество. После душа, вяло прожевав бутерброд и выпив кружку кофе со сливками, он включил телевизор и отдался во власть баскетбола. Игра «Чикагских буйволов» на время отвлекла от назойливых мыслей о Метателе. Победа любимцев подняла настроение, и, прежде чем лечь, он позвонил домой. Трубку взяла жена. Голос Маргарет звучал так, будто она находилась рядом, и отозвался щемящей тоской в сердце. Прошло больше семи месяцев с того дня, как они виделись в последний раз, и сейчас каждое ее слово теплом согревало душу.

Большие и маленькие радости – успех Джона на автогонках, удачный дебют Мери на сцене университета, ожившие после неожиданно грянувших заморозков, ирисы, о которых с гордостью рассказывала Маргарет, – заставили его на время забыть о бульбах, кобзарях и мовчанах. В последние дни от одного вида агентов, а еще больше от мерзости того компромата, что они вываливали на явках, Перси начинало тошнить. После разговора с Маргарет он с легким сердцем забрался в постель, но тут зазвонил сотовый. На нем высветился номер Берда.

– Ты меня слышишь, Марк? Ты слышишь?! – надрывался он.

– Да! Да!

– Срочно приезжай в посольство.

– Что произошло?!

– Это не телефонный разговор! – ушел от ответа Берд и отключился.

Сон сняло как рукой. Перси соскочил с кровати, рысью промчался в ванну, сполоснул лицо, на бегу оделся и спустился в гараж. Придремавший дежурный очумело уставился на него, а затем на часы. Стрелки показывали начало второго. Но Перси было не до того, его терзали самые противоречивые мысли.

«Джон на гонках попал в аварию?! Нет! Этого не может быть! Зачем было Маргарет скрывать это? Провал в резидентуре? Контрразведка взяла моего агента? Вряд ли. Украинцы сквозь пальцы смотрят на нашу возню, а у других руки коротки. У «оранжевых» с «синими» сдали нервы, и они схлестнулись в драке? Не похоже. На улицах тихо. Остается одно: Сэм расшифровал записку Метателя!» – заключил Перси, и сердце радостно трепыхнулось в груди.

С этой мыслью он вошел в кабинет Саливана. Тот был не один, в креслах сидели Дункан и Берд. Несмотря на глубокую ночь, они выглядели бодро. Даже на пергаментном лице-маске Дункана проступил еле заметный румянец. Саливан не скрывал радости и, изменив казенной манере, почти дружески произнес:

– Надеюсь, Марк, ты не пожалеешь, что не досмотрел седьмой сон?

– Сэр, я и до первого не успел добраться! – оживился он, прочитав на лице резидента подтверждение своей догадке.

– Ничего страшного, посмотришь в следующий раз. Проходи, присаживайся! – добродушно произнес Саливан.

Заняв место рядом с Дунканом, Перси скосил глаз на синюю папку в его руках.

– Сэм неплохо поработал и расшифровал записку Метателя, – перехватив взгляд, пояснил Саливан и распорядился: – Приступай, Сэм!

Тот поправил очки, раскрыл папку и принялся монотонно, будто пономарь на паперти, читать:

– «Сатана». «Тополь». ТТХ. Последнее следует понимать как тактико-технические характеристики, – пояснил он.

«Безмозглый идиот! Как все просто?!» – с досадой подумал Перси.

– «Сатана» – 50. «Тополь» – 100, – продолжал бубнить Дункан.

«Надо полагать тысяч, и не их «деревянных» гривен, а наших долларов», – заключил Берд.

– Математический алгоритм траектории движения боевого блока при наведении на цель – 300, – читал дальше Дункан.

– А у него губа не дура! Ставки круто поднимает! – хмыкнул Берд.

– На этом требования заканчиваются, и следует предложение… – не поддержав его шутливого тона, сухо произнес Саливан и кивнул головой Дункану.

Тот перевернул лист и зачитал последний абзац.

– Если мои предложения покажутся вам интересными, жду ответ завтра в Интернете на сайте «Ракетная техника. Новинки, изобретения и предложения». Ключ для зашифровки вам известен.

Перси с Бердом многозначительно переглянулись – это было что-то новое в их разведывательной практике, но первыми они не спешили высказаться. Саливан тоже не торопил с ответом. Час назад, когда Дункан доложил о расшифровке записки и зачитал ее, он отказывался в это поверить. Неслыханная удача свалилась словно снег на голову. Прошло всего два дня, как резидентура начала охоту за русским «Тополем», а его секреты сами плыли в руки.

– Сэр, о таком подарке можно только мечтать, – первым нарушил затянувшееся молчание Перси.

– Как у Диснея! Еще не успела высохнуть краска на шифровке директора, а гонец с секретами уже стучится в дверь, – скептически заметил Берд.

– С «Сатаной» более или менее ясно. А вот о каком «Тополе» идет речь, о новом или старом? Если о старом, то по нему нам многое известно, – терялся в догадках Дункан.

– Совершенно верно, Сэм! Возникает закономерный вопрос: а может, это приманка контрразведки? – предположил Берд.

– Николос, ты думаешь, что она подставляет нам жирного живца? – Саливан задал тот самый вопрос, который вольно или невольно возник у всех.

– Думаю, да! Но только не украинская! – категорично отрезал он. – Если это подстава, то только русских.

– А вдруг «изменник на месте»?! – возразил Перси.

– Допустим! Но тогда непонятно, за каким чертом ему тащиться в Киев, когда есть Москва? – недоумевал Дункан.

– Ну, почему, Сэм! Здесь есть свой резон. На Украине у русской контрразведки руки коротки, – поддержал Саливан версию Перси.

– А может, именно на этом она и строит оперативную комбинацию?! – стоял на своем Берд. – Мы клюнем, потом через него нас вытащат в Россию и там накроют на тайнике. Далеко за примерами ходить не надо, вспомните про Гомера.

– Вряд ли. На Лубянке не дураки сидят и через четыре года повторяться не станут! – не согласился Перси.

– Господа! Если исходить из содержания записки, то источник информации весьма перспективен. На мой взгляд, есть смысл рискнуть и завязать с ним оперативную игру, – неожиданно поддержал его обычно осторожный в оценках Дункан.

– Сэм, из теплого кабинета оно, конечно, виднее! Но я бы хотел на тебя посмотреть, когда в затылок дышит контрразведка, – с сарказмом заметил Берд.

И без того унылая физиономия Дункана совсем скуксилась и стала еще больше походить на трагическую маску. Ему на помощь пришел Перси и предложил:

– Николос, давай не будем накручивать друг друга! Никто не собирается лететь в Москву. Сначала здесь его выпотрошим, а там посмотрим.

– Вам решать. Я свое мнение высказал, – буркнул Берд и отвернулся к окну.

Последнее слово оставалось за Саливаном, но он не торопился с решением. Ситуация, действительно, складывалась нестандартная. Метатель был не первым и не последним в череде тех, кто торговал секретами, но тот напор, с каким он добивался ответа на свое предложение, вызывал невольный протест. Еще больше раздражала настойчивость, если не сказать, наглость, с какой торговец секретами навязывал свои условия и диктовал время встречи. Отдавая должное его находчивости вести переговоры в Интернете, где могла утонуть любая контрразведка, Саливан не находил ответа на главный вопрос: почему именно завтра?

– Почему?! – вслух произнес он.

– Что вы имеете в виду, сэр? – уточнил Перси.

– Я хочу понять, почему первый сеанс связи он назначает на завтра?

– Уже сегодня! – поправил Дункан и, посмотрев на часы, отметил: – В нашем распоряжении осталось меньше двадцати двух часов.

– Может, он ограничен во времени? – предположил Перси.

– Или имеет серьезные денежные проблемы. Мафия, конкуренты и всякое такое. Здесь и в России подобное часто происходит, – напомнил Дункан.

– А если за ним стоит контрразведка и загоняет нас в цейтнот? – гнул свое Берд.

– Не исключаю, но на ее почерк это не очень-то похоже, – возразил Перси.

– Пока можно сказать только одно: он действует нестандартно, – заключил Дункан.

– Стандартно или не стандартно, но, помяните мое слово, этот Фантом еще поморочит нам головы, – дал мрачный прогноз Берд.

– Фантом?! – повторил Саливан и, подумав, объявил: – А что, многообещающее название для будущей операции.

– По крайней мере, здесь, в Киеве, мы ничем не рискуем, – поддержал его Дункан.

– Но я за нее не возьмусь! – наотрез отказался Берд.

– С таким настроением, как у тебя, Николос, не то что ее, а и ловлю кур нельзя поручить! – сухо отрезал Саливан и остановил взгляд на Перси.

Тот заерзал на стуле и вяло, чувствуя безнадежность своего положения, возразил:

– Сэр, я с выборами захлебываюсь.

– Ничего, Марк, не утонешь, мы поможем! А если контакт с Фантомом получит развитие, я тебя полностью разгружу.

– Хорошо, сэр! – вынужден был согласиться он.

– Вот и отлично! – подвел итог Саливан и переключился на Дункана. – Ты, Сэм, срочно займись подготовкой ответа Фантому. Через час проект положить мне на столе!

– Будет еще раньше! – заверил тот.

– А мне что делать, сэр? – спросил Перси.

– Ждать. Как только ответ будет готов, запустите по чистому каналу в Интернет.

– Ясно!

– Тогда за дело, господа! – закончил ночное совещание Саливан.

Перси спустился к себе в кабинет, заварил крепкий кофе и выпил одну за другой две чашки. После них в голове прояснилось, и, чтобы до прихода Дункана скоротать время, он открыл сейф и засел за докладную. Но работа не шла, все эти справки и донесения агентов сейчас казались постной кашей без соли для мозгов. В них гвоздем засела будущая операция с Фантомом. В глубине души Перси был доволен тем, что Саливан остановил свой выбор на нем – по большому счету это было справедливо. С него все началось, и на нем должно закончиться. Операция с Фантомом может и должна стать громким и заключительным аккордом в его карьере разведчика.

Прервал эти тщеславные мысли Сэм Дункан. Его голый череп возник в дверном проеме, и он объявил:

– У меня все готово, Марк!

– А Саливан утвердил? – уточнил Перси.

– Да! Можешь отправлять хоть сейчас.

– Отправим, но сначала хотелось бы посмотреть.

– Как хочешь, – пожал плечами Дункан и положил на стол два листка бумаги.

На первом, где была зашифровка, Перси внимания не задержал. Это было обычное письмо-прикрытие, которыми перебрасывались между собой коллекционеры. На втором – содержание ответа Фантому, оно занимало всего четвертушку листа и начиналось…

«Наш друг! Мы признательны Вам за это обращение. В нем есть хорошая основа для перспективного партнерства. В качестве первого шага предлагаем провести личную встречу 19 декабря в семнадцать часов в баре “Гетман”…

Здесь Перси прервал чтение, с удивлением перевел взгляд на Дункана и спросил: