Текст книги "Фантом"

– И это не вымысел, есть документальное свидетельство – фотография того дня из архива Станислава, я сам видел! – поклялся Быстроног.

– Давай дальше! – не усомнился Николай.

– И вот тут Берия сделал ход конем. Лизнул так Сталина, что тот до самой смерти, как верного пса, держал при себе. Берия взял топор и в глаза Сталину сказал: «Мне под силу рубить под корень любой кустарник, на который укажет хозяин этого сада Иосиф Виссарионович». Сталин запомнил и, когда в тридцать восьмом Ежова на «мыло» отправил, поставил Берию возглавлять НКВД.

– И нарубил гад! Весь север – от Воркуты до Магадана – русскими костьми замостил! Сволочь … – выругался Юрий.

– Выходит Лакоба дал старт этому палачу, – заключил Николай.

– Получается так. А позже, в декабре тридцать шестого, эта встреча вышла боком самому Лакобе и его семье, – вернулся Быстроног к трагической истории Нестора Лакобы.

– Так это правда, что Берия отравил его?

– Коля, я, конечно, такое утверждать не могу. Но Станислав уверен: отравление произошло за ужином в доме матери Берии. Потом, когда из Тбилиси тело Нестора привезли в Сухум, от него остались кожа да кости, даже вены вырезали.

– Убирали следы яда! – предположил Юрий.

– Вот же сволочь! – у Кочубея не нашлось больше слов.

– И еще какая! – согласился Быстроног. – Могила Нестора не успела порасти травой, а Берия объявил его «врагом народа» и бросил на Сухум своего верного пса Рухадзе. Пошли повальные аресты, не щадили ни жен, ни детей. Рауфу – сыну Нестора – не исполнилось и пятнадцати, а его обвинили в организации «вредительско-террористической группы с целью убийства верного сталинца – товарища Лаврентия Берии». Два года его и Сарию – жену Лакобы – зверски пытали, искали его архив. На глазах матери истязали сына. А Берия орал на следователей: «Бейте этого выродка, топчите! Может, до ее бесстыжего слуха дойдет его вой!»

– Действительно, выродки! Как же после такого Берия смотрел в глаза собственного сына?! – воскликнул Юрий и категорично отрезал: – Хватит, Боря! Лучше бы этого не знать.

– Нет, надо! Чтобы такого больше не повторилось! – возразил Кочубей.

С ним никто не стал спорить, и он замкнулся в своих мыслях. Гулкий грохот арки моста над Гумистой под колесами УАЗа напомнил о близости столицы Абхазии – Сухуме. Ее разрушенные окраины красноречиво свидетельствовали об ожесточенности боев. Война злобным оскалом бетонных разломов и искореженной арматуры вновь вызверилась на них. Ее шрамы не смогла скрыть даже буйная южная природа. Ближе к центру города разрушения были не столь заметны. За паутиной строительных лесов и неброскими огнями простенькой рекламы мирная жизнь все чаще напоминала о себе.

Дорога змейкой скользнула под арку железнодорожной эстакады, скатилась к морю, и через километр УАЗ остановился перед высокими металлическими воротами, за ними располагались штаб, госпиталь, гостиница и узел связи российских миротворцев в зоне грузино-абхазского конфликта.

– Приехали! Где остановитесь? В гостинице или санатории МВО? – поинтересовался Быстроног.

– Подальше от Штабиста, чтобы глаза не мозолить! – предложил Остащенко.

– Тогда санаторий ракетчиков. Его начальника Саида Лакобу я знаю. Мужик толковый и лишних вопросов задавать не станет, – вспомнил о нем Кочубей.

– Тебе виднее, Коля, – не стал возражать Быстроног и перед тем, как разойтись, спросил: – Когда и где встречаемся?

– Если ничего срочного, то вечером в «Стекляшке» у Адгура Бжании.

– Идет! – согласился Борис.

Забрав сумки из машины, Николай и Юрий по кипарисовой аллее прошли в соседний санаторий «Сухумский». Его начальник – высокий, седовласый и не спешный в движениях, но быстрый в мыслях Саид Лакоба оказался на месте. С полунамека понял, что от него требуется, и устроил их в «люкс» «высотки». В номере Николай и Юрий не задержались, после доклада Сердюку спустились вниз и прошли на набережную.

Курортный сезон только набирал обороты. Несколько десятков белых, будто обмазанных сметаной, тел расположились на лежаках; двое отчаянных смельчаков, видимо, подогретых градусом, барахтались в прибрежной волне. Перед этой беззаботной и полной расслабляющей неги атмосферой невозможно было устоять. Николай с Юрием, поддавшись искушению, бросили «якорь» в кафе «Тропиканка».

Крепко наперченная солянка разожгла аппетит, на ней они не остановились и, проглотив по паре хачапури с сыром, закончили обед традиционным кофе по-турецки. До вина, заманчиво плескавшегося в запотевшем, как негр в русской бане, графине, из которого хозяин – «Вова Маресьев», потерявший ногу на войне, щедро наливал в стаканы пришедшим на «дозаправку» ракетчикам, им добраться не удалось. Позвонил Быстроног и сообщил, что оперативная группа Генштаба, а вместе с ней Штабист прибыли и с командующим миротворческими силами отправились на обед в столовую.

– Есть что интересное? – задал главный вопрос Кочубей.

– Нет, – был немногословен Быстроног.

– А у Тимура?

– Тоже ничего.

– Тогда ждем, может, что позже проклюнется.

– Сегодня вряд ли, – усомнился Быстроног. – До ужина Штабист работает в штабе, а потом по плану начальника тыла – «кино, вино и домино».

– Пожалуй, да, – согласился Кочубей и напомнил: – Встречаемся, как договорились, в «Стекляшке».

– Во сколько?

– Как, если в районе десяти?

– Идет! – поддержал предложение Быстроног.

Оставшееся до встречи время Кочубей и Остащенко решили провести на пляже, но через пару часов на ярком южном солнце кожу начало пощипывать, и они возвратились в номер. Юрий с головой ушел в книгу «Храм души» историков Станислава Лакобы и Олега Бгажбы, чтобы разобраться в хитросплетениях тех драматический событий, что происходили в Абхазии в прошлые века и последние десятилетия. Николай, пощелкав пультом по каналам, остановился на фильме «Покровские ворота» и вскоре не заметил, как задремал.

Проснулся он, когда уставшее после долгого и жаркого дня солнце, скользнув последними лучами по стене номера, закатилось за скалы у маяка. Таинственные южные сумерки опустились на сухумскую бухту и город. Стрелки часов приближались к десяти. Он растолкал похрапывавшего на соседней койке Юрия, и, прогнав под душем остатки сна, они спустились вниз.

Благостную тишину, царившую в парке санатория и на набережной, изредка нарушали раскатистые крики «Ура-а!», звучавшие под крышей летнего кафе Ибрагима Авидзбы. Это прожженные и пропитые «вечные» капитаны и майоры праздновали отвальную.

– От души гуляют ракетчики, – позавидовал Остащенко.

– При такой красоте даже язвенник выпьет, – согласился Кочубей.

После промозглой московской сырости вечер в Сухуме стал для них поистине царским подарком. Со стороны приморского парка потягивало сладковатым дымком тлеющих костров из прошлогодних листьев эвкалиптов. Теплыми, манящими к себе огоньками перемигивались по склонам Сухумской горы окошки частных домов. За ней суровой громадой проступала зубчатая стена Главного Кавказского хребта. Его вершины, покрытые вечными снегами, терялись в россыпи Млечного Пути и снисходительно с высоты своих миллионов лет наблюдали за суетой человеческого муравейника.

Юрий с Николаем распахнутыми глазами смотрели на этот, словно пришедший из сказок, удивительный мир и, наслаждаясь его красотою, кружным путем шли к «Стекляшке». Память Николая не подвела: вскоре узкая дорожка привела к кафе. Они вошли в «Стекляшку», там их уже ждал Быстроног. Николай пробежался взглядом по залу – с прошлого года в нем почти ничего не изменилось, разве что краска стеклянных витражей слегка потускнела, а потрепанная зимними штормами лестница к морю жалобно поскрипывала на ветру.

В первом, зимнем, зале было немноголюдно. Разогретая вином и воспоминаниями о бесшабашной и полной радужных надежд лейтенантской молодости, веселая компания офицеров-отставников и их жен, сдвинув столы, отмечала встречу. За ними, забившись в угол, два контрактника-миротворца уныло чахли над стаканами с томатным соком. На летней открытой террасе, прячась в полумраке от любопытных глаз, жались друг к другу скоротечные, но пылкие парочки «курортных романов».

В отдельном закутке, для особо приближенных к хозяину «Стекляшки» Адгуру Бжании, он и еще трое местных парней погромыхивали костяшками нард и скучающими взглядами постреливали по залу, но остановиться было не на ком. Две разбитные бабенки из офицерской столовой томились над хилой закуской и графинчиком с водкой. Напрасно они принимали откровенные позы и строили глазки: эти коварные приемы, безотказно действовавшие на подвыпивших прапорщиков и сорокалетних капитанов, никак не воспламеняли темпераментных южан. Те, в предвкушении нового многообещающего заезда молодых «львиц», истосковавшихся в дальних гарнизонах по жаркой любви, не горели желанием растрачиваться на молодящихся дам «песочного» возраста.

Появление в зале новых лиц вселило было в дам надежду. Блондинка, сверкнув пышными ляжками, перебросила ногу на ногу и нацелилась на Кочубея, а гривастая брюнетка голодным взглядом заглотила Остащенко. Но, возникшая за их спинами хорошо знакомая дамам суровая физиономия особиста Быстронога похоронила все надежды. Прошедшие через дальние гарнизоны, «Крым и рым», они не понаслышке знали: «Командира бойся на плацу! Замполита – за трибуной, а особиста – со всех сторон».

– Коля?! Привет! Ты откуда?! – швырнув костяшки на доску, воскликнул удивленный Адгур и поднялся навстречу Кочубею.

В его коренастой, крепко сбитой фигуре и исполненных скрытой силы движениях угадывался бывший борец.

– Здравствуй, Адгур! Как поживаешь? – был рад встрече Николай.

– Нормально! Ты как, еще не женился?

– Нет, с тебя беру пример.

– И правильно! Настоящий мужчина – это после тридцати, – одобрил Адгур и, обернувшись, позвал: – Марина!

Из кухни выглянула миловидная девушка, и он распорядился:

– Для моих гостей лучший шашлык, вино от Феликса Цикутании и…

– Адгур, угомонись! Мы только кофейком побалуемся, – попытался остановить его Быстроног.

– Боря, ты меня обижаешь! Что подумают обо мне гости?

– Мы согласны на хачапури и графин вина, – предложил компромисс Кочубей.

– И шашлык тоже! – настоял на своем Адгур и, обратившись к друзьям, попросил: – Масик, Денис, Теймураз, извините, потом доиграем.

Те без лишних слов собрали нарды и освободили места. Марина принесла графин с вином и бастурму. Затем на столе появилось блюдо с горкой румяных и аппетитно пахнущих хачапури. Быстроног по-хозяйски разлил вино Феликса по стаканам, и они подняли тост за встречу. Вино было превосходным и под него пошли не только хачапури с шашлыком, но и лобио, которое так вкусно готовили только в «Стекляшке».

Первым нашел в себе силы оторваться от абхазского стола Кочубей и предложил:

– Ребята, пора заканчивать этот пир желудка и поговорить о деле!

– Еще парочка таких ужинов, и можно забыть про контрразведку, – согласился Остащенко.

– Не волнуйся, Юра, когда надо она напомнит о себе, а пока наслаждайся. Такого в Москве не увидишь, – лучился радушием Быстроног.

– И все-таки, Боря, вернемся к Штабисту? Что мы имеем? – напомнил о деле Николай.

Тот, доев шашлык и запив вином, перешел к докладу:

– После обеда у командующего он и офицеры опергруппы около 40 минут прогуливались по набережной санатория. Подозрительных контактов не имел. Затем до девятнадцати двадцати работал в штабе, проверял документацию. Потом…

– С этим ясно! Где он сейчас? – прервал Кочубей.

– В кафе «Парус» с начальником штаба и тыла подводят «итоги» первого дня проверки.

– Номер и вещи осмотрели? – поинтересовался Остащенко.

– Да! – подтвердил Быстроног.

– И что?

– Нашли три диска. На одном план проверки, а два других закрыты паролями, их не стали взламывать.

– Правильно, а то не дай бог проколоться! – одобрил Кочубей.

– Что с ноутбуком? – напомнил Остащенко.

– Тоже ознакомились! Есть кое-что интересное, но пара файлов не открылись, пришлось копировать весь «винт».

– Для начала очень даже не плохо! – оценил итог досмотра Остащенко и потер руки.

– Не обольщайся, Юра! – поубавил его оптимизм Кочубей. – Стельмах не дурак оставлять компромат в номере. Наверняка носит при себе.

– Флешка или мини-диск? – предположил Быстроног.

– Верно, Боря, и потому надо проверить его лично!

– Нет проблем! Вопрос только в одном: нужна санкция суда.

– Будет, подойдет шифром.

– Тогда нет проблем. Через командующего организуем сауну и там посмотрим.

– Отлично! То, что сегодня получил, первым же рейсом в Москву лично Сердюку, – распорядился Кочубей и поинтересовался: – Что имеем на завтра?

Быстроног полез в карман куртки, достал блокнот и зачитал: «8.00 – завтрак. 8.30 – сбор в кабинете командующего. С 9.00 до 13.00 – работа в штабе. Затем обед и сон-тренаж до 15.00. Потом инструктивные занятия с офицерами в клубе. Вечером – «кино, вино и домино». Но здесь я вношу поправку: сауна – досмотр вещей Штабиста!

– Обязательно! – подтвердил Кочубей. – Что у него на послезавтра?

– Полагаю, будет много интересного!

– А конкретно?

– Опергруппа отправится с инспекцией постов миротворцев в Кодорское ущелье. Туда же заявились наблюдатели из миссии ООН. Среди них есть два интересных англичанина, один точно работает на разведку!

– О, уже теплее! – оживился Остащенко.

– Это еще не все! – и, выдержав многозначительную паузу, Быстроног объявил: – В это же самое время в село Лата по линии НПО намерены выехать три американца. Двое – Харт и Джексон – появились в Сухуме накануне.

– Очень даже интересно! Слетаются, как мухи на мед, – загорелся Кочубей и распорядился: – Пусть Тимур немедленно садится им на хвост!

– Проблем нет, сядет! – заверил Быстроног.

– В таком случае будем закругляться, – предложил Кочубей и посмотрел на часы.

Стрелки приближались к двенадцати. Оба зала «Стекляшки» опустели. Марина сонно клевала за стойкой бара, а Адгур, уткнувшись в экран монитора, устало нажимал на мышь и без энтузиазма «мочил» плодившихся, словно вши, международных террористов в «московских сортирах», «вашингтонских борделях» и «арабских гаремах». Движение за столиком гостей не осталось без внимания Адгура, он встрепенулся и спросил:

– Ребята, может, еще чего?

– Спасибо! Все очень замечательно! – принялись наперебой благодарить они. Быстроног достал кошелек с деньгами.

– Ты что, Боря?! Вы же гости! – возмутился Адгур.

– С нашими аппетитами мы тебя пустим по миру, – попытался тот свести все к шутке.

На помощь ему пришел Остащенко, но и его напор разбился о гостеприимство хозяина «Стекляшки».

– Юра, это бесполезно! Для абхаза гость – второй после бога, – вмешался Кочубей.

– Первый! – решительно возразил Адгур и, чтобы развеять сомнения, пояснил: – Не я придумал! Это есть в нашей Апсуре!

– Библии, что ли? – предположил Остащенко.

– Можно сказать и так.

– И что в ней написано?

– А то, что, когда Господь создал землю и затем стал раздавать, абхаз опоздал – принимал гостя. Господь недолго думал и решил: кто так уважает гостя, достоин лучшего! И отдал ему кусочек рая.

– Выходит, мы, русские, поторопились и получили Сибирь, – пошутил Юрий.

Под дружный смех они вышли из «Стекляшки». Марина закрыла дверь на замок, Адгур подогнал к входу старенькую тридцать первую «Волгу» и предложил подвезти.

– Спасибо, мы пешком, – отказался Кочубей.

Пожелав Адгуру и Марине спокойной ночи, Быстроног отправился в гостиницу, а Кочубей с Остащенко возвратились в «высотку», поднялись в номер и, раздевшись, нырнули в постели. Утро для них началось с веселого звона мяча, доносившегося с теннисного корта, скрежета шестеренок в спортивном городке и бодрого марша физкультурников. Затем позвонил Быстроног и сообщил, что Стельмах ничем себя не проявил, а посылка с материалами на него находилась на пути в Сочи. Вслед за ним напомнил о себе Тимур. Он тоже времени даром не терял: собранные им данные на Джексона и Харта говорили о том, что они неспроста появились в Сухуме. Лишним подтверждением тому служила подписанная Сердюком и поступившая после обеда на имя Быстронога шифровка. В ней, ссылаясь на оперативную информацию Службы внешней разведки, сообщалось о принадлежности Харта к ЦРУ. Все это вместе взятое предвещало Кочубею и Остащенко «веселый» вечер, а возможно, и ночь.

Весь день они провели как на иголках. Пока же Стельмах и Харт вели себя пристойно. Стельмах добросовестно ковырялся в штабных бумагах и, похоже, не собирался выходить в город, а Харт, проработав до обеда в офисе Центра гуманитарных проблем, возвратился в гостиницу и из номера больше не выходил.

После ужина Николай с Юрием снова собрались в кабинете Быстронога, позже к ним присоединился старший оперуполномоченный капитан Сергей Долуга, ответственный за комбинацию «Сауна». В ожидании сигнала они пили кофе и бросали нетерпеливые взгляды на телефон. Он зазвонил, Быстроног первым схватил трубку, а через мгновение его лицо пошло пунцовыми пятнами.

– Что случилось, Боря?! – всполошился Кочубей.

– Да на хрен мне твои тены сдались! Что?! Куда идет? Так чего ты му-му е… – взорвался Быстроног.

– Стельмах ноги сделал?! – догадался Остащенко.

– Как?! – воскликнул Кочубей. – Это правда, Боря?

Быстроног кивнул и лихорадочно зашарил по столу, вытащил сотовый телефон из стопы бумаг, набрал номер и заорал:

– Тимур, немедленно бригаду к выходу из санатория! Штабист идет в город… Да, в гражданке.

– А где Харт?! – в другое ухо кричал ему Кочубей.

– Тимур, а где Харт? В гостинице? Глаз с него не спускать! Ты все понял? Хорошо! Жду доклада!

– Ребята, надо что-то делать! Иначе он сбросит секреты Харту! – торопил Остащенко.

Быстроног пожал плечами и заявил:

– Больше того, что сделал, я не могу. На остальное нужна санкция суда.

Кочубей бросил взгляд на телефон ВЧ-связи и потянулся к трубке.

– Поздно, Коля, Сердюк уже дома! – напомнил Остащенко.

– Но без санкции – это нарушение всех приказов! – мялся Кочубей.

– Потом затрахают расследованием, – буркнул Быстроног.

– Пока ее получим, секреты сплавят! Коля, рискнем, а там будь что будет! – насел Юрий.

В кабинете воцарилась тягостная тишина, ее нарушали тяжелое дыхание и бульканье воды в кофеварке. Взгляды сошлись на Кочубее – он был старшим, и решение принимать должен он. Стряхнув с плеч невидимый груз, он огорошил:

– Боря, водка есть?

– Э-э… – только и нашелся что сказать тот, полез рукой в стол и достал бутылку.

– Открывай! Юра, бери стакан! – подгонял Кочубей.

– Ради такого дела я могу и из горла! – сообразил тот и, запрокинув бутылку, сделал несколько глотков, затем отряхнул с подбородка капли и пригрозил: – Теперь они у меня встретятся!

– Действуй, Юра! Стельмах ничего не должен передать Харту! Ты меня понял? – тряс его за плечо Кочубей.

– Понял, понял, Коля! Я им покажу! – рвался в бой Остащенко.

– Серега, ты с Юрой! Я звоню Тимуру, он перехватит вас у ворот! – оживился Быстроног и схватился за телефон.

Долуга потянулся к бутылке с водкой, Юрий перехватил его руку и предупредил:

– Тебе еще рано, капитан!

Оставляя за собой легкий шлейф «паленого» «Короля Леона», он ринулся на лестницу. Вслед за ним бросились остальные, кубарем скатились на стоянку и втиснулись в УАЗ. На выезде из ворот их поджидал Тимур. Юрий с Сергеем запрыгнули к нему в машину и через пару минут были у ресторана «Басла». В нем и бросил «якорь» Стельмах. Столик он занял по всем правилам шпионского искусства: за спиной находилась стена, а зал лежал как на ладони, держался уверенно, попыхивая сигаретой, время от времени бросал нетерпеливые взгляды то на часы, то на дверь.

Остащенко и Долуга, расположившись за компанией отдыхающих, контролировали каждое его движение. Спортивная фигура, на которой, как влитой, сидел сшитый с иголочки кожаный пиджак, короткая стрижка под полубокс и твердый взгляд выдавали в Стельмахе военного. Он представлял собой довольно распространенный в последнее время типаж офицера Генштаба. Это читалось в надменном выражении лица, которое подчеркивали тонкие губы, сжатые в жесткую складку и вальяжной осанке.

«Крепкий орешек! Ну ничего, и не таких раскалывали!» – оценил его Остащенко.

– Юрий Викторович, смотри! – подтолкнул его под локоть Долуга.

– Вижу! – ответил он и подобрался.

Холеный блондин лет сорока – сорока пяти в модной джинсовке внезапно вынырнул из вихляющейся в танце толпы и уверенно прошел к столику Стельмаха. Момент их встречи Остащенко и Долуга пропустили, публика повалила к столикам, а когда суета улеглась, то Стельмах и блондин уже о чем-то оживленно говорили. Юрий с Сергеем напряглись и не спускали с них глаз. Первым подозрительное движение Стельмаха заметил глазастый Долуга и жарко прошептал:

– Юрий Викторович, ты видишь! Он что-то ему сунул!

Остащенко подался вперед и пожирал глазами Стельмаха и блондина. Это не было обманом зрения: он увидел, как крепко сжатая в кулак рука блондина скользнула в карман куртки. Времени на раздумье не оставалось, надо было действовать, чтобы сорвать шпионскую сделку. Схватив бутылку водки, Юрий бросил на ходу:

– Серега, вызывай Тимура! – и нетвердой походкой направился к столику Стельмаха и блондина.

Они не успели раскрыть рта, как он плюхнулся на свободный стул и заплетающимся языком произнес:

– Клеевые вы мужики. Хочу с вами выпить.

Стельмах брезгливо поморщился от струи перегара, ударившей ему в лицо. Блондин заиграл желваками на щеках и пригрозил:

– Отвали! А то будет плохо.

– Не понял?! Это ты мне? – продолжал ломать комедию Юрий.

– Сейчас поймешь, если не свалишь! – наливался гневом блондин.

– Чт-о?!. Ах ты, пудель! – зарычал Остащенко.

Дальше события развивались с головокружительной быстротой. Юрий так вошел в роль, что не успел принять защиту и пропустил удар левой блондина в живот, но на втором замахе успел поднырнуть под просвистевший над головой кулак. Боль в животе и проснувшаяся ярость придали ему силы, ухватившись руками за стол, он как прессом припечатал обидчика и Стельмаха к стене. Дальше в драку вмешался Тимур.

Вслед за ним в зал ворвались два «милиционера». Потрясая пистолетом, Тимур закричал:

– Милиция! Всем стоять и не двигаться!

Публика замерла. На эстраде всхлипнул и затих саксофон. Визгливым надрывом откликнулась гитара. На полуслове оборвалась песня, певец съежился и отступил за колонну. Из темного угла, где тусовалась полублатная шушера, кто-то прогнусавил:

– Начальник, а тем, кто сидит, что делать?

– Заткнись! А то точно сядешь! – рявкнул Тимур и шагнул на середину зала.

К нему колобком подкатился ставший сразу угодливым и суетливым директор ресторана и залепетал:

– Все нормально, командир.

– Помолчи! Без тебя разберемся! – отмахнулся Тимур и приказал: – Батал, Зурик, всех троих в отделение!

Стельмах пришел в себя и сорвался на крик:

– Я полковник российского Генштаба! Не имеете права!

– После стакана вы все Наполеоны! Пошел вперед! – прикрикнул Тимур.

Зурик и Батал, не церемонясь, запихнули всех троих в «воронок» и повезли в отделение милиции.