Электронная библиотека » Николай Лузан » » онлайн чтение - страница 7

Текст книги "Фантом"


  • Текст добавлен: 4 февраля 2016, 22:00


Автор книги: Николай Лузан


Жанр: Политические детективы, Детективы


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 7 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Шрифт:
- 100% +
Глава шестая
Гастролер – кто он?

В крохотном кабинете старшего оперуполномоченного отдела контрразведки 4-го Научно-исследовательского института Ракетных войск стратегического назначения майора Романа Саликова, ставшем командным пунктом, было не повернуться. Осанистая фигура начальника отдела полковника Виктора Гольцева занимала все свободное пространство. Самому Саликову и подполковнику Николаю Кочубею, тоже далеко не детских размеров, пришлось втиснуться между необъятной спиной Гольцева и пузатым несгораемым сейфом. Все трое склонились над экраном монитора и пытались разглядеть то, что происходило за сотню метров от них – в лаборатории соседнего корпуса института. Их ждало горькое разочарование: экран покрывала густая серая рябь точек. Сквозь нее размытым силуэтом проступала мужская фигура. Аудиозапись тоже ничего не давала, микрофон, «воткнутый» в потолочный светильник, страшно фонил и отзывался визгливым писком эфира.

Гольцев бросил недоуменный взгляд на Саликова с Кочубеем. Они принялись крутить ручки настройки на пульте спецаппаратуры оперативного контроля, которую «технари» установили в кабинете начальника лаборатории № 3 подполковника Василия Оноприенко. Их попытки ни к чему и не привели: мощная радиопомеха от радиопередатчиков узла связи забивала слабый сигнал. Смуглое лицо Кочубея, выдававшее в нем южанина, исказила болезненная гримаса, он в сердцах произнес:

– Неделя работы коту под хвост!

– Но не должно же быть так? Вроде все предусмотрели, – сокрушался Саликов.

– Все, да не все! Поздно, поезд ушел! И я тоже хорош! Поверил Федорову на слово, – казнился Гольцев.

– Вы-то тут причем, Виктор Александрович?! На то они и технари, чтобы своими инженерными извилинами шевелить и таких «хвостов» не оставлять, – не согласился с ним Кочубей.

– А притом, Коля! Легче всего на других валить! Мы-то самим где были?

– Вчера же проводили проверку, и все работало? – недоумевал Саликов.

– Виктор Александрович, я предупреждал Федотова насчет узла связи, но он же «великий Попов». Ему слова не скажи – «Я все знаю! Не учи ученого!», доучил – теперь к Кровопускову снова тащиться! Мало он нам прошлый раз крови попортил, так теперь… – от досады у Кочубея больше не нашлось слов.

При одном упоминании этой фамилии глаза Гольцева потемнели. В последнюю неделю он чаще бывал в окружном суде, чем у себя в отделе, и там не один час убеждал Кровопускова в обоснованности проведения оперативно-технических мероприятий в отношении Оноприенко. Тот на словах соглашался, а когда дело доходило до утверждения постановления, в последний момент давал задний ход и требовал дополнительных доказательств его шпионской деятельности.

И когда, наконец, удалось добыть эти «дополнительные доказательства» – получить подпись Кровопускова под постановлением суда, а затем с таким трудом установить «технику» в кабинете Оноприенко, досадная мелочь свела все на «нет»! В эти самые минуты, когда объект Лаборант – Оноприенко, заперев дверь, «колдовал» над секретными документами, контрразведчики оказались «слепы» и «глухи». Гольцев с сочувствием смотрел на мрачные, осунувшиеся лица подчиненных.

Здоровый румянец, обычно игравший на щеках крепыша Саликова, поблек, глаза глубоко запали, и ранее поблескивающий в них задорный зеленый огонек погас, плечи поникли, китель стал просторным и болтался, будто на вешалке. Рано обозначившийся начальственный животик тоже куда-то пропал. От бессонницы и усталости он едва держался на ногах.

Не намного лучше выглядел и Кочубей. Лучший волейболист управления, казалось, не знавший усталости, и тот не выдержал нервного напряжения. Его выразительный, с легкой горбинкой нос заострился и все больше напоминал клюв. Густые черные как смоль брови сердито сошлись на переносице и походили на крылья уставшей птицы. Волевой подбородок с глубокой ямочкой посредине покрывала густая щетина. Лихой казацкий чуб растрепался. Кочубею не хватало разве что папахи на голове, черкески на плечах и кинжала за поясом, чтобы быть своим среди абреков. Кровь кубанских казаков и кабардинцев проступала в чертах его лица и кошачьих движениях гибкого тела.

Сам выходец из тех краев – Гольцев испытывал к нему не только теплые земляческие, но и товарищеские чувства. Два года назад при проверке отдела ФСБ по 58-й армии Северо-Кавказского военного округа он «положил глаз» на тогда еще майора и перспективного старшего опера. Хваткий в работе, интересный в общении Кочубей оставил о себе положительное впечатление, и в начале прошлого года, когда в отделе центрального аппарата департамента военной контрразведки появилась вакансия, Гольцеву не пришлось долго подыскивать замену.

Николай без колебаний принял предложение и переехал в Москву. И хотя с жильем получилась накладка – пока решался вопрос с переводом, комната в общежитии Академии Петра Великого на Садовом уплыла к другому, он ни словом не обмолвился. У других – женатых положение с жильем было не лучше, многим приходилось ютиться по чужим углам или у знакомых. Пристроившись на время у дальних родственников, Николай большую часть времени пропадал на службе и пахал за двоих. Его работа не осталось незамеченной – на год раньше срока он «получил» подполковника.

Но не только это, а еще удача, чаще, чем другим, сопутствовавшая Кочубею, подвигла Сердюка первым включить его в оперативную группу по розыску Гастролера. С выбором он не прогадал: Николай первым обратил внимание на Оноприенко, а дальше, подобно снежному кому, дело стало обрастать новыми деталями, указывающими на то, что тихий и незаметный завлаб мог быть тем, кто выходил на резидентуру ЦРУ в Киеве.

И вот теперь, когда в проверке Оноприенко наступил момент истины – с помощью оперативной техники предстояло документально закрепить факт сбора им шпионской информации по ракетному комплексу «Тополь-М», произошел досадный сбой. На экране продолжал мельтешить силуэт Оноприенко, а в редкие паузы среди помех прорывался шелест бумаг.

Унылую атмосферу командного пункта нарушал свист эфира. Кочубей, в который уже раз склонился над панелью управления и принялся крутить ручки настройки, но на экране по-прежнему продолжал «сыпать снег», а по ушам била какофония из помех. Раздосадованный Гольцев не сдержался и треснул кулаком по столу. И произошло чудо! Помеха исчезла, экран очистился от серой ряби, и на командном пункте отчетливо зазвучали голоса. Оноприенко был уже не один, напротив него, вальяжно развалясь, занимал кресло чернявый усатый полковник с объемистым портфелем в руках.

– Рома, кто такой?! Из какой щели этот усатый таракан выполз? – воскликнул Кочубей.

– Приятель! – не стал распространяться Саликов.

– Нелегкая его принесла! Только связисты угомонились, теперь он начнет нервы мотать! У тебя что здесь – проходной двор или особо режимный объект?

– Коля, угомонись! Пришел тот, кто надо, и как раз вовремя, – не стал вдаваться в подробности Гольцев.

– Понял, Виктор Александрович! Случайных людей в нашем деле не бывает, – сообразил Кочубей.

– Совершенно верно! Теперь смотрим и слушаем! – распорядился Гольцев и потребовал: – Роман, поработай над второй камерой! Изображение сделай четче и держи в фокусе лицо Оноприенко!

Саликов недолго поколдовал над панелью управления, и на экране крупным планом возникли Оноприенко и его собеседник. Гольцев сел удобнее, над ним навис Кочубей, и все замерли в ожидании. Они старались не пропустить ничего из того, что происходило в кабинете начальника третьей лаборатории.

А там усатый полковник выставил на стол бутылку водки, покопался в портфеле и к выпивке добавил закуску.

– Володя, к чему это? – замялся Оноприенко.

– К празднику!

– К какому? До двадцать третьего еще две недели.

– Пусть без меня отмечают! Сам знаешь, праздник в армии, что для коня свадьба: морда – в цветах, а жопа – в мыле. Замордуют одними построениями и «маршем маленьких лебедей». А сегодня мы отметим по-человечески не только 23-е, а и эпохальное событие в моей жизни, – наседал Усатый и, не дожидаясь согласия Оноприенко, принялся разливать водку по стаканам.

Уступая его напору, тот, прежде чем выпить, поинтересовался:

– За что пьем?

Усатый расплылся в довольной улыбке и с гордостью произнес:

– А празднуем мы, Вася, знаменательное событие в жизни полковника. Наконец, после двадцати лет безупречной службы и вовремя скончавшейся «любимой» тещи он сподобился купить настоящую машину!

– И какую? – оживился Оноприенко.

– Опелек! Состояние, скажу, отличное!

– А жигуль?

– Сыну отдал, пусть добивает! Так что не отметить такое событие со старым другом – большой грех. Кстати, сколько мы отбарабанили в этой шараге? Двадцать? Двадцать один?

– В августе будет ровно двадцать два.

– Золотое очко! Выпьем за него, я имею в виду «золотое» и мой опелек! – с пафосом произнес Усатый и двинул стаканом по стакану Оноприенко.

Их звон, усиленный аппаратурой, протяжным эхом отозвался в кабинете Саликова. Он сам, а вместе с ним Гольцев и Кочубей наблюдали за тем, как Оноприенко и его приятель крупными ломтями ломали хлеб и аппетитно жевали колбасу. Бедняга Саликов, с утра не державший во рту маковой росинки, заелозил на стуле, а его пустой желудок требовательно и громко напомнил о себе. Роман стеснялся при начальнике заглянуть в стол, где лежали банки консерв, пачки галет, сахар и кофе.

Первым не выдержал Кочубей и с сарказмом заметил:

– Рома, а они лучше тебя подготовились.

Саликов бросил вопросительный взгляд на Гольцева. Тот повел носом и, тяжело вздохнув, с грустью сказал:

– Водки просить у них не будем, а вот червячка заморить не помешало бы.

– Один момент, Виктор Александрович, – оживился Саликов и принялся выкладывать из тумбочки свои припасы.

– Виктор Александрович, тут кое-чего не хватает. Может исправить, здесь рядом? – предложил Кочубей.

– Это уже перебор, Коля, – умерил его пыл Гольцев и, зацепив вилкой шпротину, отправил в рот.

Этот «пир желудков» в кабинете Саликова продолжался недолго. Усатый запустил руку в портфель и выставил на стол вторую бутылку водки с новой закуской.

– Володя, аккуратнее! Тут секретные документы! – возглас Оноприенко заставил контрразведчиков забыть о позднем ужине и прильнуть к экрану монитора.

На нем отчетливо проступили два крепких, как армейская табуретка, зада. Оноприенко и Усатый ползали по полу и собирали документы.

– Дифференциалы? Интегралы? Тангенсы и котангенсы? – бубнил Усатый и укорял Оноприенко: – Эх, Вася, когда ты кончишь научной мутью забивать свою умную голову?

– Вот защищу докторскую и все! – заявил Оноприенко.

– Докторская? А на кой хрен она тебе перед дембелем?

– Под нее мне место завкафедрой в МАИ обещали.

– И сколько будешь получать?

– Пятнадцать, плюс пенсия пять двести.

– Вася, о чем ты говоришь? Твоя голова миллионы стоит!

– Какие миллионы, Вова? Наш поезд давно ушел.

– Не скажи!

Оноприенко пожал плечами и с горечью произнес:

– Но ты же не хуже меня знаешь, после сорока ни голова, ни мы сами никому не нужны?

– Ерунду ты порешь, Вася! Вот взять твоего Гаврилова.

– А что Гаврилов? Нормальный мужик!

– Я не о том. На должности пятый год «лежит» и даже плавниками не шевелит, зато на стороне такие бабки зашибает, что нам и не снились.

– Я не Гаврилов, – буркнул Оноприенко.

– А зря! Так умным дураком и помрешь! За твои мозги и знания на Западе в приличной фирме бешеные бабки заплатили бы.

– Володя, ты что несешь? Я что, сволочь? Нет, я секретами не торгую! – возмутился Оноприенко.

– Да я пошутил, Вася! – тут же отыграл обратно Усатый и предложил: – Давай еще по одной накатим.

Водка весело забулькала и полилась в стаканы. Из кабинета Саликова уныло наблюдали за тем, что происходило в лаборатории – шпионажем там и не пахло. Гольцев погрустнел, устало откинулся на спинку стула и попросил:

– Роман Николаевич, убавь звук.

– Дальше ничего интересного уже не будет! – заключил Кочубей.

– С Оноприенко все ясно – не Гастролер! – подвел итог Гольцев.

– Виктор Александрович, а может, еще проклюнется? – не терял надежды Саликов.

– Рома, после второй бутылки от этого затюканного жизнью доктора путного ничего не услышишь, – скептически отнесся к его предложению Кочубей.

– Виктор Александрович, разрешите продолжить контроль? – упорно стоял на своем Саликов.

В нем – молодом работнике – горело неуемное желание разоблачить «своего» первого шпиона. До сегодняшнего дня все складывалось в пользу этой версии. В декабре прошлого года Оноприенко был в отпуске у родителей на Украине, в городе Самбор, в то самое время, когда Инициативник пытался выйти на резидентуру ЦРУ в Киеве, а по возвращении в институт полез в секреты «Тополя». Гольцев хорошо понимал, что сейчас происходило в душе Саликова и, не желая лишать его последней надежды, разрешил:

– Хорошо, Роман Николаевич, отрабатывайте до конца, а завтра на доклад можете прибыть на час позже.

– Виктор Александрович, я уверен, Оноприенко – это Гастролер! – твердил Саликов.

– Будем надеяться, – не стал его разубеждать Гольцев и направился к выходу. К нему присоединился Кочубей.

К этому времени корпуса института опустели, и лишь несколько окон – дежурного, лаборатории №№ 3, 5 и 6 – тусклыми пятнами проглядывали в ночной тьме. Гольцев с Кочубеем прошли на стоянку машин. Дремавший на заднем сиденье водитель встрепенулся на стук дверцы и осоловело захлопал глазами.

– Солдат спит – служба идет! – строго заметил Гольцев.

– Я только задумался, товарищ полковник! – смутился боец.

– Ладно, Витя, протирай глаза, и за баранку!

Разбитной «дембель» – младший сержант Зыков – пулей вылетел из машины, на ходу расправил помяты бушлат, подтянул болтавшийся ниже пояса ремень и занял место за рулем волги. Несмотря на свои девять с лишним лет тяжкой армейской жизни и шестерых водителей, на всю «катушку» поупражнявшихся за ее рулем, она на удивление резво покатила вперед. Гольцев и Кочубей, нахохлившись, ушли в себя. Еще одни сутки напряженной работы, которые, как они рассчитывали, а с ними и Сердюк, должны были привести к Гастролеру, оказались потраченными впустую.

На следующий день в десять часов в кабинете Гольцева собрались Кочубей, майор Юрий Остащенко и капитан Виктор Салтовский. Его скромную обстановку скрашивали массивная, выполненная из малахита подставка для карандашей и ручек, напоминавшая о службе Гольцева на Урале, и большая цветная фотография, на которой будущий министр обороны и маршал России главнокомандующий РВСН генерал-полковник Игорь Сергеев вручал ему именное оружие за участие в разоблачении изменника Дудника.

Последним в кабинет вошел Саликов. По его грустному лицу Гольцев догадался: надежде, которая еще теплилась в глубине души, не суждено было сбыться. Справка, которую представил Саликов ничего нового к тому, что он вчера слышал и видел собственными глазами в кабинете Оноприенко, не добавляла. Но Гольцев не собирался зацикливаться на неудаче – в ней был свой плюс: круг подозреваемых сузился до двоих – доцента Ореста Литвина и старшего офицера оперативного отдела штаба РВСН Сергея Митрова. С обсуждения хода проверки по Литвину он начал совещание и обратился к Остащенко.

– Юрий Викторович, вы готовы доложить по Литвину?

– Да.

– Я слушаю.

– Проверка на телефонах, по Интернету и на почтовом канале ничего не дала. Мы продолжаем работу и рассчитываем…

– Дальше!

– В обращении с секретными документами, в том числе по проблематике «Тополь-М», действий, подозрительных на шпионаж, не выявлено, – закончил доклад Остащенко.

– На контактах с иностранцами тоже не засветился, – дополнил его Салтовский.

– А что, с отпуском Литвина на Украину, разобрались?

– На сегодня точно установлено, он его там не проводил! – доложил Остащенко.

– Чем это подтверждается?

– Вчера получен ответ из Воронежского управления ФСБ: Литвин вместе с семьей отдыхал у родителей жены. В военкомате в журнале учета отпускников есть необходимые отметки.

– Выходит, у Литвина – железное алиби! – не смог скрыть своего разочарования Гольцев и подвел неутешительный итог: – Остается Митров, но если он в Киев не ездил, я не знаю, с чем идти к Сердюку.

– С этим у Митрова как раз все в порядке! В декабре был на Украине, у родителей в Виннице. Зато по другим вопросам – полный ноль. К «Тополю» интереса не проявляет. На контактах с иностранцами не «светится», – доложил Салтовский.

– Виктор Александрович, а если мы не в том круге ищем? – предположил Остащенко.

– Юра, давай с Митровым до конца разберемся, а потом будем круги рисовать, – отмахнулся Гольцев и, пробежавшись взглядом по поникшим головам подчиненных, смягчился: – Ребята, не опускать руки! Разрабатывайте дальше Митрова, и результат будет!

– Постараемся! – ответил за всех Кочубей.

После ухода офицеров Гольцев сел за докладную по результатам проверки Оноприенко и Литвина. К семнадцати часам он насилу вымучил ее и, как на плаху, побрел в кабинете Сердюка. Там уже находился Писаренко. Судя по оживленному виду, ему с поиском Гастролера повезло больше. Свидетельством тому служила лежавшая на столе фотография полковника Генштаба Стельмаха с неизвестным на фоне церковной ограды.

«Не грехи же они там замаливали? Похоже, Вася со своим орлами напал на след Гастролера?» – кольнула ревнивая мысль Гольцева.

Ее подтвердил Сердюк и отметил:

– Василий Григорьевич, материал на Стельмаха интересен, с него и начнем доклад Градову, – а затем обратился к Гольцеву: – Виктор Александрович, как прошло мероприятие по Оноприенко?

– Пустой номер! У него только докторская на уме.

– Жаль, столько времени и сил впустую потратили, – посетовал Сердюк и поинтересовался: – Что есть нового по Литвину и Митрову?

– С ними бег на месте! Тычемся как слепые котята! – не мог скрыть досады Гольцев.

– Ладно, не расстраивайся, Оноприенко тоже результат! В ряду Гастролеров на одного меньше стало, – пытался смягчить горечь от неудач Сердюк.

– Анатолий Алексеевич, извините, время поджимает, к Градову опоздаем, – напомнил Писаренко.

Сердюк бросил взгляд на часы – до совещания оставалось меньше пяти минут, взял докладную у Гольцева и на выходе из кабинета распорядился:

– Виктор Александрович, будь на месте, мало ли что!

– Понял! – ответил тот и спустился к себе на этаж.

Не задержавшись в приемной Градова, Сердюк и Писаренко прошли в кабинет. Первый вопрос, который он задал им, касался Оноприенко.

– Похоже, что чист, Георгий Александрович. Оперативные материалы и данные вчерашнего технического контроля снимают с него все подозрения, – доложил Сердюк.

– М-да! А что по другим объектам?

– Намечается перспектива по Стельмаху. Более подробно доложит Василий Григорьевич.

Писаренко передал докладную Градову. Тот прочитал и посетовал:

– Не густо, ожидал от вас большего!

– Георгий Александрович, делаем все, что в наших силах, – заверил Сердюк.

– Наверно, не все, Анатолий Алексеевич. Процесс идет, а прорыва на главном направлении нет! Это не работа! – не смог скрыть досады Градов.

Сердюк и Писаренко понуро молчали. Упрек был справедлив. По их первому требованию Градов откладывал в сторону все остальные дела, чтобы выбить вне очереди лучшую оперативную технику, немедленно снимал с других участков сотрудников и отправлял в командировки. «Наружка» не знала покоя и за последнюю неделю истерла ноги, гоняясь по Москве и пригородам за пятью Гастролерами. Но больше этих горьких слов Сердюку и Писаренко говорили глаза Градова. Ему, и только ему, каждую неделю приходилось отдуваться за их работу на «ковре» перед директором. Они готовы были расшибиться в лепешку, но только чтобы не причинять ему боль, и Сердюк буквально взмолился:

– Георгий Александрович, дайте еще время! Мы найдем его! Мы заставим его раскрыться!

– Время? Раскрыться?! – повторил вслух каким-то своим мыслям Градов, поднялся из кресла, прошел к шкафу, снял с полки книгу «Смерш» и спросил:

– Надеюсь, читали?

Сердюк кивнул головой, а Писаренко не удержался и похвалился:

– У меня она с автографами почти всех авторов.

– Это хорошо, Василий Григорьевич! Но если к ним добавишь автограф Гастролера, обещаю, в следующей книге и для тебя найдется место! – с легким сарказмом произнес Градов и зашелестел страницами.

Сердюк с Писаренко терялись в догадках. То, что книга «Смерш» была детищем Градова, ни для кого в департаменте не являлось секретом. Четыре года назад, загоревшись идеей восстановить правдивую историю военной контрразведки времен Великой Отечественной войны, он собрал группу энтузиастов, и те взялись за, казалось бы, безнадежный труд.

Понадобился не один месяц, чтобы в архивах времен зловещего Наркомата внутренних дел СССР отыскать материалы тех лет. А когда они нашлись и заговорили сухим, бесстрастным языком совершенно секретных докладных записок, радиограмм, оперативных сводок и разведдонесений, перед авторами открылась одна из самых захватывающих книг – книга удивительных человеческих судеб. На ее страницах сама война правдиво и без прикрас рассказала историю Смерша и тех, кто своими жизнями и смертями писал ее страницы.

Градов энергично листал эту дорогую для него книгу, пока не остановился на странице 171 и положил перед Сердюком и Писаренко. С фотографии на них смотрел строгий старший лейтенант – разведчик Смерша Петр Прядко. Они с любопытством поглядывали то на фотографию, то на Градова и ждали продолжения. Его взгляд смягчился, а в голосе зазвучали непривычно теплые нотки:

– Петру было намного трудней, чем нам. Он был один среди врагов, но его находчивости и изобретательности можно только поучиться. Одним простым, но эффективным ходом Петр парализовал целую шпионскую школу гитлеровцев. Что он совершил? – Градов сделал многозначительную паузу и продолжил: – Написал всего пять слов, но каких: «Здесь живут шпионы капитана Гесса», и ночью вывесил плакат на штабе абвергруппы 102. На следующее утро половина Краснодара знала, что по улице Седина, 10, готовят гитлеровских агентов и диверсантов. Спустя два дня из Берлина прилетела специальная комиссия и вывернула это «осиное гнездо» наизнанку. После ее отъезда Гесса сняли с должности, часть инструкторов отправили на фронт, а половину курсантов – несостоявшихся шпионов – вернули в лагеря.

– Блестящий ход! – согласился Сердюк.

– Что бы нам такое написать и заставить Гастролера проявиться? – задался вопросом Писаренко.

– Направление мысли верное, Василий Григорьевич! Ищите и найдете! – поддержал Градов и снова обратился к прошлому.

– Как-то давно от ветерана Смерша генерала Григоренко – наверно, знали такого?

– Ну как же? Был начальником второго главка КГБ – легенда советской контрразведки, – подтвердил Сердюк.

– Так вот он рассказал мне об одной уникальной операции, которую вели контрразведчики Смерш. Тогда грешным делом подумал: может, ветерана годы подвели, уж слишком невероятной выглядела она. А совсем недавно ей нашлось документальное подтверждение.

– И что за операция? – заинтересовался Сердюк.

– Радиоигра, и называлась «Загадка». Я не поленился разгадать, почитал дело и должен сказать: более блестящей работы не встречал! Только один факт: наш разведчик был лично известен начальнику Главного управления имперской безопасности Германии обергруппенфюреру Кальтенбруннеру, а его донесения ложились на стол самому Гиммлеру.

– Вот это да! Штирлиц отдыхает! – поразился Писаренко.

– Штирлиц не Штирлиц, а Виктор Бутырин оказался разведчиком от бога, – подчеркнул Градов и снова сделал паузу.

Лукавый прищур его глаз говорил о том, что этот разговор им затеян неспроста. Тонкий психолог, он вовремя уловил, что розыск Гастролера зашел в тупик и, стараясь не задеть самолюбия подчиненных, пытался вывести из него. Сердюк внимательно следил за каждым словом, чтобы не пропустить подсказки.

– Безусловно, Виктор был талантливым человеком, – вернулся к рассказу Градов, – но операция «Загадка» не получила бы такого развития, если бы не было блестящего замысла, который получил поддержку у Виктора Семеновича.

– Абакумова, начальника Смерш? – уточнил Писаренко.

– Да, он и его подчиненные, генералы Утехин и Барышников, гроссмейстерски просчитали комбинацию, на которую клюнули в гитлеровской разведке.

– Георгий Александрович, а на чем она строилась? – уточнил Сердюк.

– На одном, но существенном обстоятельстве, в дальнейшем оно сыграло решающую роль в успехе операции. У Виктора был дядя, и не простой дядя, а заместитель наркома путей сообщения. Не мне вам говорить, что значило для гитлеровцев накануне Курской битвы иметь такой источник информации.

– Мечта любой разведки, – согласился Писаренко и посетовал: – Нам бы где такого дядю найти?

– Ищите, Василий Григорьевич, все в ваших руках! – улыбнулся Градов и продолжил рассказ: – После «успешного», с помощью контрразведчиков Смерш, выполнения задания в советском тылу Виктор возвратился к гитлеровцам и в разговоре с Дуайтом – кадровым сотрудником разведшколы, «проговорился» о дяде. Тот сообщил куда надо, и после этого завертелась «карусель». Виктора самолетом отправили в Берлин. Там больше недели перепроверяли: чего это стоило – знает только он сам, а потом начали готовить к выполнению специального задания. Гитлеровцы рассчитывали с его помощью, под «американским флагом» – тоже были не дураки, в сорок третьем на них мог работать разве что сумасшедший, – завербовать дядю и через него получать данные о переброске советских войск и боевой техники на фронт. И это было еще не все: на втором этапе планировался теракт против наркома путей сообщения Лазаря Кагановича.

– Ничего себе, на кого замахнулись?! – удивился Сердюк.

– И не только на Кагановича – речь шла и о Сталине.

– С такой, как у него охраной, это был пустой номер, – скептически заметил Писаренко.

– Как сказать. С учетом близости дяди к Кагановичу и самому Сталину, при удачном стечении обстоятельств, теракт мог состояться. По крайней мере, в Берлине надеялись и специально под Виктора разработали особое устройство по типу бесшумного пистолета и заряды с отравляющими веществами.

– То есть Виктор и сам должен был погибнуть, – предположил Писаренко, – но он же не самоубийца, а гитлеровцы не дураки?

– Совершенно верно! Гитлеровцы рассчитывали использовать его втемную и снабдили антидотом. На самом деле, это была имитация. Когда антидот проверили в нашей лаборатории, то в ампуле оказался яд.

– После акции обрубали концы! – сделал вывод Сердюк.

– Конечно! – подтвердил Градов. – Но весной сорок третьего ставка была сделана не на теракт а на получение через дядю стратегической развединформации. Поэтому перед заброской Виктора и Дуайта доставили в Главное управление имперской безопасности на инструктаж к самому Кальтенбруннеру. Надо отдать ему должное: он со знанием дела вникал в детали операции, интересовался их мнением, почему агентура из русских военнопленных не отличалась высокой эффективностью в работе.

– Ишь, чего захотел! На страхе много не наработаешь! – скептически заметил Писаренко.

– Все так! – согласился Градов. – Поэтому на Виктора, за спиной которого было три «результативных ходки» в наш тыл, в Берлине очень рассчитывали. На следующий день после инструктажа у Кальтенбруннера его и Дуайта на специальном самолете из особой эскадрильи Гиммлера перебросили в Смоленск, а 20 июня сорок третьего года высадили в Подмосковье. С того дня агентурная группа «Иосиф» – такое кодовое название ей дали гитлеровцы, приступила к работе в Москве. После того как Виктор с помощью Смерша «успешно завербовал» дядю, он принялся регулярно снабжать Берлин стратегической дезой. В германской разведке на него буквально молились. Гиммлер не раз объявлял «Иосифу» личную благодарность за успешную работу. Но ни он, ни Кальтенбруннер так и не догадались, что Виктор работал на другого Иосифа – Иосифа Сталина! – пошутил Градов и хитрющим взглядом пробежался по подчиненным.

– Георгий Александрович, все понятно! – заявил Сердюк и заверил: – Мы еще раз подумаем и найдем ход, как вывести Гастролера на чистую воду!

– И сделать это надо поскорее! – закончил совещание-урок Градов.

Он не прошел даром и дал толчок мыслям Сердюка. По дороге в свой кабинет в его голове уже зародилась, пока еще не до конца оформившаяся, свежая идея. Торопясь подкрепить ее, он позвонил Гольцеву и спросил:

– Виктор Александрович, где Кочубей?

– Только что был здесь, – доложил тот.

– Найди, и оба ко мне! – распорядился Сердюк, сложив документы в сейф, прошел к окну.

За ним в неспешном хороводе кружились снежинки, их завораживающий танец погасил сумятицу мыслей, и внезапно возникшая идея стала приобретать конкретные очертания новой оперативной комбинации. Ему уже представлялась цепочка мероприятий, которые бы сдвинули с мертвой точки проверку старшего офицера оперативного отдела штаба РВСН подполковника Сергея Митрова, ставшего основным подозреваемым. Стук двери прервал его размышления. В кабинет вошли Гольцев и Кочубей, в их глазах читался один и тот же вопрос: ну, как?

Сердюк не стал распространяться о содержании совещания у Градова и, кивнув на кресла, озадачил Кочубея вопросом.

– Коля, как твой английский?

Тот замялся и неуверенно ответил:

– Трудно сказать… Последний раз работал год назад.

– Ничего, мы тебе хорошенькую американку подведем, вечерок-другой постажируешься и сойдешь за стопроцентного янки, – повеселел Гольцев, сообразивший, что разбор «полетов» у Градова прошел без «стрельбы навылет».

– А нос куда дену? – буркнул Кочубей.

– А что, нос как нос. Нам только остается завидовать – не так ли, Виктор Александрович? – пошутил Сердюк.

Гольцев хмыкнул, с сомнением покачал головой и сказал:

– Не знаю, не знаю! Уж больно он на американца не похож! Если только под какого-нибудь Пейсаховича выдать, их туда много свалило.

– Пейсахович?! Никогда! – вспыхнул Кочубей.

– Не Пейсахович не Пейсахович! Остынь, казак! Надеюсь, потомок янычар или черкесов тебя устроит? – предложил Сердюк.

– Если только прикажите, Анатолий Алексеевич, только зачем? – сдался Николай.

– Попробуем тебя как американца «подвести» под Митрова.

– Классная идея! – ухватился за нее Гольцев.

– Меня?! Под Митрова? – усомнился Кочубей. – Он ведь не пацан, и если завязался с церэушниками, то как меня легендировать перед…

– Чего заранее гадать? Подставишься, а там видно будет!

– Погоди, Виктор Александрович! Николай прав: так, с налета, можно и дров наломать, – осадил Сердюк, и в кабинете возникла долгая пауза.

Подстава, о которой шла речь, была одной из самых сложных и острых оперативных комбинаций, которую как контрразведка, так и разведка использовали в тайной войне против друг друга. В случае успеха она позволяла обеспечить перехват Гастролера на подходах к резидентуре ЦРУ, не допустить его вербовки, а главное – исключить утечки секретов «Тополя». Но она имела смысл в том случае – и тут Кочубей сто раз был прав – если Гастролер еще не вышел на прямой контакт с американцами.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 | Следующая
  • 4.8 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации