Текст книги "Окаянные девяностые"

Происшествие с транспортом, перевозящим титан, стало для него тяжелым ударом. Он пил кофе чашку за чашкой и искал выход из ситуации. Спасти ее могли только 27 тонн титана, и здесь Раздольнов рассчитывал на давнего делового партнера Сергея Богданова из правительства Свердловской области. Стрелки показывали начало шестого. В столь ранний час Раздольнов не стал звонить ему, а поднял на ноги начальника службы безопасности – Владислава Совакова – Сову, своих заместителей и нового делового партнера Жучина, затем принял душ, позавтракал и убивал время за просмотром документов. Стрелки подобрались к восьми, Раздольнов посчитал, что пришло время позвонить Богданову, и набрал его номер.

Ему ответил не Сергей, а приятный женский голос.

«Жена? Хотя нет, она должна быть в Москве. Вот же, прохиндей, все успевает», – ревнивая мысль кольнула Раздольнова, и он осведомился:

– Сережа дома?

– Ха-ха, делает зарядку, – кокетливо проворковал голос.

– Пригласите к телефону и передайте, звонит Раздольнов.

– Сейчас, сейчас.

Прошла минута, другая, и в телефоне бодро зазвучал голос довольного собой и жизнью Богданова.

– Рад слышать надежду отечественного теневого бизнеса! – весело приветствовал он.

– Здорово, Серега! Прости, но сегодня мне не до шуток, срочно нужна твоя помощь.

– Коля, ну когда я тебе отказывал? Как говорится: для тебя, дорогой, все что могу, – перешел на деловой тон Богданов.

– Спасибо, я это ценю. Говорить буду прямо, сюсюкать нет времени. У меня возникла проблема, горит контракт с серьезным итальянцем. Партнер перспективный, сам понимаешь, терять не хочется. Сможешь сделать до четверга лицензию на 27 тонн титана?

– До четверга?! Нет, это невозможно!

– Сережа, но ты же можешь все!

– Коля, не преувеличивай мои возможности. Ситуация, сам знаешь, непростая, под нас копают.

– Сережа, мне срочно нужна эта чертова лицензия! Срочно, ты понимаешь? – насел Раздольнов.

– Коля, неделю назад я же выбил тебе на сто, а теперь еще на 27, но это невозможно!

– Где 100, там и 27!

– Легко сказать. В первом кабинете на меня и так уже косо смотрят. Ты один почти всю квоту выбираешь.

– Сережа, я тебя очень прошу! Мне этот итальянец позарез нужен! А за ценой, как говорится, не постоим.

– Коля, сейчас не до цены. После работы комиссии из контрольного управления президента все трясутся и выжидают.

– Трясутся, не трясутся, а бабки берут за милую душу. Моя цена та, что была, и сверху еще 30 %.

– Ладно, Коля, я постараюсь, но не обещаю, – сдался Богданов.

– Спасибо, Сережа! Жду твоего звонка! – закончил разговор Раздольнов, сложил документы в кейс, вышел на лестничную площадку, где ждала охрана, и спустился к машине.

Водитель запоздало открыл перед ним дверцу бронированного джипа.

«Надо накрутить хвост Сове, пусть подыщет нового водилу. Этот ленивый кот лишний раз задницу не оторвет!» – с раздражением подумал Раздольнов и сел на заднее сидение.

Джип и машина с охраной, расплескав лужи, выехали со двора и с включенными мигалками втиснулись в автомобильный поток, захлестнувший центр Екатеринбурга. Раздольнов с кислым выражением лица смотрел по сторонам. Под стать настроению была и погода. Стылая уральская осень вступила в свои права. Дождь переходил в снежную крупу и барабанил по лобовому стеклу. На остановках пассажиры сбивались в плотные кучки и штурмом брали трамваи, троллейбусы и автобусы.

Позади осталась пустынная площадь 1905 года. Пронизывающий до костей северный ветер вымел с нее даже милиционеров. Сиротливо стоящий на постаменте бронзовый Ленин продолжал упорно призывать идти к сияющим вершинам коммунизма, похоронившего под своими обломками его незадачливых строителей. После площади на дороге стало просторнее, и водитель джипа прибавил скорость. Через километр справа возникла бетонно-стеклянная громада центрального офиса холдинга «Урал-Грейт». В этот ранний час на стоянке было всего несколько машин. Водитель проехал мимо и притормозил у служебного подъезда. Раздольнов не стал ждать когда телохранитель откроет дверцу, выскочил из машины, стремительно взлетел по ступенькам, охрана едва успевала распахивать двери, и ворвался в приемную.

Секретарь выскочила из-за стола, игривым жестом одернула юбку на соблазнительных ножках и в приветливом поклоне склонила миловидную головку. В смелом разрезе декольте обнажилась упругая, как мяч, грудь. Раздольнов оставил без внимания ее прелести и коротко бросил:

– Все в сборе?!

– Да, ждут, Николай Павлович, – подтвердила она и распахнула дверь в кабинет.

Навстречу ему поднялись испытанные партнеры: вор в «законе» – Михаил Жучин, державший под собой всех блатных «центровой бригады» Екатеринбурга, Ашот Астоян – коммерческий директор холдинга «Урал-Грейт», Владислав Соваков – начальник службы безопасности, более известный в криминальном мире как Сова, и Эдуард Иванов – руководитель головного отдела экономического управления администрации области и по совместительству консультант гендиректора «Урал-Грейта».

Коротко поздоровавшись, Раздольнов занял место во главе стола заседаний и пробежался внимательным взглядом по лицам партнеров. Они были сосредоточены, а в глазах плескалась тревога. В таком составе и в столь ранний час они давно не собирались. Первым не выдержал Астоян и поинтересовался:

– Николай Павлович, у нас неприятности?

– Неприятности, это мягко сказано, Ашот! Пропала фура с титаном! – заявил Раздольнов.

Сообщение вызвало взрыв эмоций. Больше всего досталось конкурентам могущественной криминальной группировке «синяков» – тех, кто прошел через тюрьмы, зоны и ходивших под отцом и сыном Харламовыми. В последнее время они все чаще нарушали договоренности, достигнутые на сходке в Свято-Троицком соборе, и срывали сделки «Урал-Грейта» по титану и редкоземельным материалам.

– Хорош митинговать! Лучше мозгами раскиньте! – положил конец галдежу Раздольнов.

– Николай Павлович, а никто и не митингует, и так все ясно, мутят Харламовы! – заявил Сова и напомнил: – Ты что, забыл, как мы в прошлом месяце в Эстонии кувыркались с партией титана? Так это же была чистая подстава синяков!

– Не, Влад, они такое одни не потянут, у них кишка тонка. Скорее москвичи, чувствуется рука Мецената, – возразил Жучин.

– А я так думаю, Харламовы спелись с Меценатом и действуют заодно, – предположил Астоян.

– Какая на хрен разница, Ашот?! Ясно одно, они отжимают нас от титана! – заключил Жучин.

– Миша прав, – присоединился к нему Иванов. – Помните, Багин рассказывал, как Меценат к нему подбивал клинья, чтобы через него гнать титан и редкоземы в Венгрию и Эстонию.

– Сволочь, спит и видит себя хозяином Урала! Москвы ему мало! Давно пора кончить гада, а мы все сопли жуем! – требовал решительных действий Сова.

– Влад, он не спит, а уже запустил лапу на Урал. Малышевский рудник компания Мецената под себя подмяла. Так скоро и до нас доберется, – поддакнул ему Иванов.

– Уже добрались! Фура с титаном – сто процентов их работа! Николай Павлович, пора загонять гадов в стойло! – настаивал Сова.

– Влад, не гони лошадей! Сначала надо забить стрелку, а там видно будет, – пытался остудить его Жучин.

Раздольнов не вмешивался в спор, но не мог усидеть на месте и метался по кабинету. Его подтянутая, спортивная фигура то раздваивалась, то немыслимо изгибалась у огромной напольной вазы из уральского горного хрусталя. В такт тяжелым шагам тревожным гулом отзывались доспехи средневекового рыцаря, застывшего в бессменном карауле за спинкой кресла. Раздольнов вынужден был признать, что снова оказался перед беспощадным выбором.

Два года назад, после ожесточенной стрельбы и горы трупов, после долгих и трудных переговоров главарей криминальных кланов, удалось положить конец безжалостной войне. На сходке в Свято-Троицком соборе, перед лицом самого Бога, казалось, что заключенный мир будет вечным, но он долго не продержался. И сейчас было уже не важно, кто начал войну, Харламовы или Меценат с его московской командой. После того, как пролилась кровь, и пропал ценный груз, вернуть все на круги своя представлялось немыслимым делом. И все-таки Раздольнов надеялся договориться с противниками-конкурентами и предложил:

– Надо выходить на разговор с Харламовыми и Меценатом. Воевать нам сейчас не с руки, силенок маловато.

– Все так, Николай Павлович, худой мир лучше любой, даже маленькой победоносной войны, – поддержал его Астоян.

– Да, проблему лучше решать за столом, чем на каталке в морге, – присоединился к нему Иванов.

Жучин промолчал. Сова недовольно заворчал и напомнил:

– Один раз уже договорились, и чо? Сволочи, оборзели совсем, Бога уже не боятся.

– Влад, оставь Бога в покое, он и без нас с ними разберется. Мне сейчас позарез нужны 27 тонн титана, чтобы закрыть контракт. Какие есть варианты? – искал выход Раздольнов.

Иванов достал телефон и принялся кому-то названивать. Астоян зарылся в бумаги. Сова угрюмо молчал. Помощь пришла, откуда Раздольнов вовсе не ждал. Заговорил Жучин.

– Палыч, не знаю, поможет это или нет, недавно на «Циркон» выходила какая-то шарашка то ли «БЛиК», то ли «ЛиК». Предлагали купить 50 тонн титана.

– Сколько?! Сколько?! – не поверил Раздольнов.

– 50 и готовы сделать поставку хоть завтра.

– Лицензия есть?

– Какая лицензия, товар левый.

– Откуда?

– Из Верхней Салды.

– ВСМПО?! Влад, кто такие? Как они мимо нас туда пролезли? – возмутился Раздольнов.

– Разберусь, Николай Павлович, и перекрою кран, – заверил Сова.

– С краном потом! А сейчас найди, достань хоть из-под земли этих леваков и 27 тонн титана!

– Сделаю, Николай Павлович! Считай титан у тебя в кармане!

– Мне нужны не слова, а дела! Ищи этих леваков и решай вопрос!

Сова подхватился из кресла. Вдогонку ему Раздольнов бросил:

– Влад, передай Малышу, я им недоволен! Пусть передавит всю мелочевку, что тащит титан с ВСМПО!

– Николай Павлович, а нам чем заниматься? – поинтересовался Астоян.

– Дело свое делать, Ашот! – отрезал Раздольнов и объявил: – Все свободны!

Участники совещания потянулись на выход. Последним из кабинета выходил Жучин.

– Миша, постой! – окликнул его Раздольнов.

Тот обернулся. Раздольнов прошел к двери, плотно прикрыл и поинтересовался:

– Ты сейчас в каких отношениях с Харламовыми?

– А что? – не торопился с ответом Жучин.

– Так в каких отношениях?

– Со старшим у меня пока ровно, а с Пашкой пошли серьезные напряги.

– Слушай, сведи меня со Стариком, у него, в отличие от Пашки, крыша еще не поехала. Война не нужна ни им, ни, тем более, мне.

Жучин помялся и, пряча глаза, ответил:

– Коля, у меня с ними сейчас не те отношения, чтобы стрелки забивать.

– Миша, я тебя прошу, организуй встречу. Ты же им не чужой, с пятнадцати лет знаешься.

– О, Коля, когда это было, сегодня все сплыло. А если по-чесноку, то не хочу между вами встревать, – признался Жучин.

– Не хочешь? А что, будет лучше, если мы друг дружке горло перегрызем? Война начнется, тогда никому и тебе тоже, не отсидеться.

– Коля, ну пойми ты меня, я Старику многим обязан. Кем я был до него? Безотцовщина, мать гардеробщица в театре, зарплата курам на смех. По глупости залетел, и если бы не Игорь, то сгнил бы на зоне.

– Миша, я же не прошу тебя быть моим адвокатом, сведи, а там как карта ляжет, – настаивал Раздольнов.

– Ладно, попробую забить стрелку, – сдался Жучин, но предупредил: – Коля, только я не при делах.

– Хорошо, поехали!

– Чо, прямо сейчас?

– А чего тянуть резину, раньше начнем, раньше закончим. Поехали! – торопил Радольнов.

Они спустились вниз и сели в машины. По дороге к Харламовым Жучин созвонился с отцом – Игорем; тот оказался на месте и согласился на встречу. У подъезда его дома Раздольнов, оставив охрану, вслед за Жучиным поднялся на этаж. На лестничной площадке их встретил телохранитель, обшарил с пяток до макушки и, не обнаружив оружия, впустил в квартиру. В прихожей их принял второй телохранитель и проводил в гостиную.

В ней находились оба Харламовых. Отец, Игорь, жилистый, иссушенный годами, проведенными на зоне, усыпанный татуировками, напоминал мумию. Сын, Павел, типичный качок. Поздоровавшись с Жучиным, Игорь сделал вид, что не заметил руки Раздольнова, и кивнул на место за столом. Николай, поиграв желваками на скулах, снял плащ, повесил на спинку стула и сел. Рядом приткнулся Жучин. Харламовы закурили и сквозь кольца сизого дыма колючими взглядами постреливали в Раздольнова. Пауза затягивалась. Жучин поерзал по стулу и, избегая холодно-презрительных взглядов Харламовых, начал мучительно-трудный для себя разговор.

– Игорь, к тебе есть серьезный базар.

– У тебя что-ли, Мишка? Так мы с тобой, вроде, все перетерли, – не горел желанием общаться Харламов-отец.

– Нет, не у меня, у Николая Павловича.

– Ах, уже Николай Павлович? Во, каково?

Раздольнов не стал обострять обстановку, избрал примирительный тон и предложил:

– Игорь, давай не будем устраивать распальцовку, а поговорим по-человечески.

– И о чем?

– О том, что стрельба и трупы никому не нужны.

– Какие трупы? Какая стрельба? Паша, может ты чо-то слыхал? – хитрил Харламов-отец.

– Насчет трупов, так это не к нам, а в морг, – с кривой ухмылкой произнес Харламов-сын.

– Игорь, хватит комедию ломать, давай нормально поговорим! У меня бомбанули фуру с титаном, убили двух водил! – начал терять терпение Раздольнов.

– А я тут при чем?

– Наводка у меня на твою братву, прорезались они с титаном в Таллине.

– Ч-о?! Какой на хрен Таллин? Ты свой базар фильтруй! Меня на понт не возьмешь, я тебе не фраер!

– Игорь, сбавь обороты. Давай договариваться, пока не началось мочилово! Пора цивилизованно вести бизнес.

– Ах, цивилизованно?! Ну, ты молоток! Подгреб под себя весь цветмет, заглатываешь редкоземы в Тагиле и Двуреченске, а нам дуля с маком! – взвился Харламов-сын.

– Паша, я-то чем виноват? Предложи лучшие условия, и получай свое. Я не против.

– Он не против? Так хто ты такой?

– Паша, это не разговор, давай не поносить друг друга, а решать проблему.

– Уже решили! В Двуреченске твои шестерки подставили наших и людей Гасана!

– Чего?! Ты что несешь?! – вспыхнул Раздольнов.

– А то, менты трясут их, как грушу.

– Какие менты?

– Обыкновенные! Ты же с ними давно снюхался!

Здесь уже выдержка изменила Раздольнову, и он взорвался:

– Да вы им всю жизнь стучите! Идиоты, как были «синяками», так ими и подохнете!

– Ч-о?! Ах ты сявка! Ты на кого пасть открываешь?! Та я тебя как клопа раздавлю! – взвился Харламов-отец и схватился за пистолет.

Жучин и телохранитель бросились между ним и Раздольновым. Противники поносили друг друга последними словами, но до стрельбы дело не дошло. Раздольнов смахнул плащ со стула и ринулся к двери. Вдогонку ему неслись угрозы и отборный мат. Жучин поиграл желваками на скулах, ничего не сказал и, махнув рукой, двинулся на выход.

Харламовы, выплеснув всю свою злобу на удачливого противника-конкурента, принялись заливать ее водкой. Павел с трудом выдохнул колючий комок, застрявший в горле, и, плеснув в рюмки, просипел:

– Так за чо пьем, батя?

– Ну, не за здоровье же Раздолба, скоро оно ему не понадобится, – буркнул Игорь.

– Козел! Конченый козел! Решил против ветра сцать! Та хто он против Мецената и Сильвестра? Нихто! Раздавят как вошь!

– Раздавить-то раздавят, нам бы, Пашка, самим под раздачу не попасть.

– Чью, Раздолба? Так он уже покойник.

– Мецената.

– Ч-о?! Ты чо лепишь, батя? Мы же, вроде, теперь с ним в корешках ходим!

– Вот именно, вроде. Смекаю я, Паша, шо Меценат с той шаландой нас специально под Раздолба подставил.

– Ну, это Раздолб пусть еще докажет. У него для предъявы ничего нет.

– Ага, нет, если бы не было, он бы сюда не прикатил.

– Как прикатил, так и укатил. Сука, совсем оборзел, на хату притаранился! Замочить его надо было прямо тут, и все дела!

– Замочить, а про Багина ты забыл? Да и Мишка на их стороне, а за ним братвы стоит немало.

– Зато за нами Меценат с Сильвестром!

– Это до поры до времени, пока не кончим Раздолба с Багой. Вот же, дурак я старый, не прочухал, шо с той шаландой Меценат нас подставил под Раздолба! Как же я сразу не допер! – клял себя Харламов-отец.

– Батя, та чо ты убиваешься? Это же не Крест водил замочил и титан слямзил, а братва Мецената, нам то чо париться?

– И чо с того? Стрелка-то показывает на нас, и Раздолб просек это!

– И чо нам теперь, на согнутых к нему ползти и извинятся? Да пошел он… – выругался Харламов-сын.

– Вот же житуха пошла?! Ссучились все! Никаких понятий, одно кидалово! – бормотал Харламов-отец.

– О чем ты, батя? Та какие понятия, когда такие бешенные бабки крутятся! Делать-то чо будем?

– Пока под Меценатом и Сильвестром походим.

– А чо братва скажет? Растрезвонят, шо мы легли под москвичей.

– Лучше сегодня лечь под них, чем завтра в могилу. Все под Богом ходим. Меценат с Сильвестром не вечны, на них тоже есть, хто зуб точит.

– Выходит, придется воевать с Раздолбом и Багой, – заключил Харламов-сын.

– А чо делать, Паша, коль так карта легла. Ну ничо, мы, Харламовы, выдюжим. Придет время, снова будем банковать на Урале, – тешил себя надеждой Харламов-отец. Махнув рукой, он потянулся к бутылке и, разлив водку по рюмкам, предложил:

– Давай выпьем за то, шоб эта старуха с косой прошла мимо нас.

Они выпили, полагая, что им удастся обхитрить ее и выйти победителями в будущей криминальной войне в Екатеринбурге. Войне, которая унесет их жизни и жизни большинства главарей бандитских кланов неофициальной столицы Урала. Войне, в которой поляжет бесчисленное множество «криминальной пехоты» и десятки ни в чем не повинных граждан. К концу окаянных, кровавых 90-х годов на Восточном кладбище Екатеринбурга появится целая аллея помпезных памятников из гранита и мрамора. Она станет зловещим символом эпохи перехода от социализма с нечеловеческим лицом к дикому, варварскому капитализму в России.

Газета «Сыщик».

Тревожная хроника.

«…По данным нашего источника в УВД по Свердловской области. Совершено дерзкое нападение на транспорт с титаном известного бизнесмена, генерального директора холдинга «Урал-Грейт» Николая Раздольнова. Груз и водители бесследно исчезли. На месте происшествия в районе населенного пункта Ядрин на трассе Чебоксары – Нижний Новгород, в 150 метрах от дороги обнаружен автомобиль камаз, государственный номер 74-56 СОК».

Глава 4

После стычки с Раздольновым, едва не закончившейся пальбой, сосущее чувство опасности не покидало Харламовых. По городу они передвигались в плотном кольце охраны, в офисе, на квартире и в загородном доме избегали подходить к окнам и держали их постоянно зашторенными. Прошел день, за ним второй, минула неделя, а Раздольнов дальше угроз не пошел. Никак не проявлял себя и его близкий партнер Олег Багин. С середины октября он вообще не появлялся в Екатеринбурге и по слухам пропадал где-то за границей. Сова тоже не проявлял активности. Он и его правая рука – Рэмбо шерстили Нижний Тагил и Верхнюю Садлу, пытаясь, навести порядок в трещавшей по всем швам «титановой империи» Раздольнова. А тому становилось все сложнее управлять ею.

Среди екатеринбургской братвы поползли слухи, что «Москва слила Раздольнова и Багина». Ходившие под ними «быки» и «торпеды», не говоря уже о криминальной «пехоте», почувствовав, что их власть в области зашаталась, принялись искать себе другую, более надежную «крышу». Вскоре последовало подтверждение тому, что Раздольнов находится на ножах с московскими главарями преступного мира. В Екатеринбург один за другим пожаловали Сильвестр и Меценат, но ни тот, ни другой не стали встречаться с ним и забили стрелку с Харламовыми. О чем они говорили, это так и осталось тайной. После той встречи Харламовы и стоящие за ними «синяки» подняли голову. Павел Харламов настолько осмелел, что во всеуслышание хвастался тем, что весь «цветмет» на Среднем Урале перейдет под него. Половина екатеринбургской братвы приняла этот передел власти и влияния в криминальном мире и ушла под крышу Харламовых. Что касается бывших «красных гражданских генералов» – директоров уральских комбинатов и заводов, то они не спешили встать в строй под команду, пусть и «заслуженного», но все-таки «синяка».

Скрипя зубами, Игорь Харламов вынужден был смириться с этим, и поручил сыну заняться налаживанием связей с «красными генералами». Увлечение в юности боксом не выбило из Павла мозги, а высшее, да еще техническое образование могло стать весомым аргументом на переговорах с ними. Свой первый удар по «титановой империи» Раздольнова Харламовы решили нанести по ее главному звену – Верхнесалдинскому металлургическому производственному объединению (ВСМПО) – крупнейшему производителю титана не только в России, но и в Европе.

Отправляясь в Верхнюю Салду, Павел, чтобы не ударить в грязь лицом перед «титановым королем» – генеральным директором ВСМПО Николаем Салмыковым и его придворной свитой, не поленился побывать у самого модного портного и самого стильного парикмахера Екатеринбурга. Это было далеко не лишним, заслуженный орденоносец Салмыков был полновластным хозяином в городе и далеко не последним человеком в первопрестольной. Он, не стесняясь, открывал ногой двери в самые высокие министерские кабинеты. Для рядовых жителей Верхней Салды и для подчиненных Салмыков с некоторых пор превратился в небожителя. В последний год большую часть времени он проводил либо в Москве, либо на переговорах за границей и ослабил свою бульдожью хватку. Этим не преминули воспользоваться его замы и помы. Они все чаще позволяли себе пускаться в мелкие авантюры, но, опасаясь крутого нрава генерального, на большее не отваживались. В начале осени кресло под Салмыковым неожиданно зашаталось, связано это было с тем, что в Москве поменялся властный расклад, и он, по слухам, в него не очень вписывался. Слухи стали достоянием помов, замов и те бросились во все тяжкие, начали налево и направо приторговывать титаном. В образовавшуюся брешь круговой поруки удалось проникнуть «чужаку», невзрачному на вид, с вороватыми глазенками и хваткой отставного прапорщика генеральному директору ООО «ЛиК» Леониду Барсукову.

Полтора месяца назад «смотрящий» за Верхней Салдой» – «Томаз» свел Креста с Барсуковым. Тот с ходу предложил на продажу 5 тонн титана. Крест заинтересовался, рассказал Харламовым, но они не стали связываться с мелочевкой. Однако напористый Барсуков не оставлял попыток спихнуть товар, и Павел, чтобы отделаться от него, послал его подальше и забыл. Это не остановило гендиректора ООО «ЛиК», он время даром не терял и ухитрился выйти на ближайшее окружение Салмыкова – первого заместителя, Николая Тишковского, и снова напомнил о себе. На этот раз Харламовы не стали отмахиваться от Барсукова, так как тот мог сыграть свою немаловажную роль в войне с Раздольновым за титан.

На следующий день, после звонка Барсукова, Павел Харламов с Крестом в сопровождении охраны выехали на встречу с ним и через три часа были на месте – на автостанции небольшого городка Верхняя Салда. Там на ниве и видавшем виды форде их ждало почти все «руководство» ООО «ЛиКа». Появление двух навороченных джипов в провинциальном городке вызвало небывалый ажиотаж, вокруг них моментально собралась толпа зевак. Покрикивая на них, Барсуков пробился к машинам и, поздоровавшись с Крестом и Харламовым, предложил:

– Двигайте за мной! Все на мази! Я договорился, нас ждут!

– Далеко ехать? – уточнил Крест.

– Не, тут рядом! Минут десять не больше! – скороговоркой произнес Барсуков, махнул рукой и вприпрыжку поскакал к форду.

Павел и Крест тронулись за ним и нивой. Старая, местами выбитая бетонка, построенная военными строителями в конце 50-х годов, вывела их к стене из голубых елей, за которыми проглядывала махина заводоуправления.

– Как в Кремле, – отметил Харламов.

– Ага. Но в Кремле голубые не только ели, но и пили, – гоготнул Крест.

– Ха-ха, – рассмеялся Павел и вышел из машины.

К нему чертом подлетел Барсуков, подхватил под руку и по обледеневшим ступенькам повел к заводской проходной. За стеклянными дверями угадывались «вертушки» с бдительной охраной. Харламов невольно замедлил шаг, в животе неприятно засосало, сказывалась лагерная аллергия на решетки и форму. Перемена в его лице не укрылась от Барсукова, и он поспешил заверить:

– Павел Игоревич, не волнуйтесь, все на мази! Вопрос с допуском мною согласован.

Они зашли на проходную. Суровая контролерша, смерив придирчивым взглядом их физиономии с фотографиями в паспортах и списком на проход, открыла вертушку. Харламов последовал за Барсуковым. Тот уверено вышагивал по широкой, устланной красной ковровой дорожкой мраморной лестнице. Несмотря на лихолетье, обрушившееся на Россию, ощущение незыблемости и финансового могущества исходило отовсюду: от дубовых панелей в коридоре, суперсовременной мебели в приемных и вышколенных секретарш, бескрылыми птахами порхавших на страже у порогов кабинетов своих начальников. Крошков, Тишковский, Тиханов мелькали перед глазами Харламова надписи на дверных табличках, выполненных из серебристого металла. Барсуков смело распахнул одну из них и через приемную без стука прошел в кабинет.

Харламов вслед за ним переступил порог и почувствовал себя неуютно в огромном, с высоченными потолками кабинете-зале. У дальней стены, за необъятным столом, заставленным батареей телефонов, восседал вечный заместитель генерального – Николай Тишковский. Невзрачного вида человечек, с маленькой и абсолютно лысой головой, серым от бессонницы и хронического гастрита лицом. Вынырнув из горы документов, он бросил короткий, недовольный взгляд на посетителей, узнал Барсукова, кивнул головой и жестом предложил занять места за столом заседаний.

Харламов впервые был принят на таком высоком уровне и чувствовал себя не в своей тарелке. Не помогали ему ни модный костюм, ни модная прическа. Чего нельзя было сказать о Барсукове. Бывший прапорщик, не один раз смотревший в глаза самому командиру дивизии – грозному генералу Сергею Кудрину, прослуживший свыше 15 лет в должности начальника склада ГСМ и переживший десятки ревизий, вел себя в кабинете заместителя генерального как дома. Он энергично перебирал рекламные проспекты, отобрал три и подсунул Харламову. Тот не успел посмотреть, к ним присоединился Тишковский.

– Мой деловой партнер, Павел Игоревич, – представил Харламова Барсуков.

– Очень приятно, Тишковский Николай Александрович, – отрекомендовался хозяин кабинета, на удивление крепко пожал руку Харламову и предупредил: – Господа, заранее хочу извиниться, генеральный сегодня убывает на переговоры в Италию и вряд ли примет. Но мы, в принципе, в этом составе можем решить вопрос.

– Жаль, конечно, но что поделаешь, – посетовал Харламов и предложил: – Я согласен работать и в таком формате.

– В таком случае, Павел Игоревич, давайте сразу перейдем к делу, – предложил Тишковский.

– Не возражаю! Как скоро можно начать поставки, каковы будут их объемы и регулярность?

– По отходам практически в любых количествах.

– Николай Александрович, нас больше интересует кондиционный материал. Наш бизнес, в основном, ориентирован на Европу.

– С этим намного сложнее, каждая тонна находится на строгом контроле. Кроме того, весьма трудно в техническом плане реализовать проект Леонида Петровича.

Это заявление Тишковского насторожило Харламова. Он с недоумением посмотрел на Барсукова. Тот заерзал в кресле, а его вороватые глаза забегали. Харламов перевел взгляд на Тишковского. Тот поигрывал карандашом и выжидал.

«Сволочь, набиваешь себе цену!» – оценил этот его ход Харламов и, с трудом сдерживая себя, чтобы не разразиться четырехэтажным матом, процедил:

– Леонид Петрович, я не понял, шо за дела?

Барсуков нервно сглотнул и поспешил разрядить обстановку.

– Павел Игоревич, все будет, как я обещал! Остались технические детали и в ближайшие дни они будут решены.

– И сколько еще ждать?

– Совсем немного. С локомотивной бригадой у военных я договорился, стрелочники прикормлены. Перегрузить титан из заводского вагона в наш – не проблема. Крановщик будет тоже свой человечек.

– А сертификаты, а накладные, с ними как? – допытывался Харламов.

– Вопрос решен положительно.

– Так в чем проблема?

– В начальнике транспортного отдела. Он в таких объемах не решается отгружать, – пояснил Барсуков и обратился к Тишковскому. – Николай Александрович, необходима ваша поддержка. Он говорит, что без команды не начнет отгрузку.

Тишковский, избегая тяжелого взгляда Харламова, невнятно пробормотал:

– Господа, вы же понимаете всю деликатность нашей сделки. Поэтому я не могу отдать письменного указания начальнику транспортного отдела. Этот вопрос вы должны решить с ним как-то сами.

– Решим, решим! Я с ним уже почти договорился! – поспешил заверить Барсуков. – Ему будет достаточно вашего устного распоряжения.

– Хорошо, – согласился Тишковский и уточнил: – Работать будем через ООО «ЛиК», или есть другой партнер?

– Нас вполне устраивает Леонид Петрович, – подтвердил Харламов.

– Николай Александрович, а зачем кого-то другого искать? Я тут, рядом! Рабочий контакт налажен! Обкатаем схему, а дальше все пойдет, как по маслу! – оживился Барсуков.

– В таком случае, у меня нет возражений. Завтра же я дам распоряжение в коммерческий отдел на проработку договора, – согласился Тишковский и напомнил: – Но основные объемы будут проходить как отходы титана. Чистый титан, Леонид Петрович, ты уж сам пропускай по своей схеме.

– Само собой, Николай Александрович, здесь я все беру на себя! – заверил Барсуков.

– И последнее, господа! – карандаш перестал плясать в пальцах Тишковского, кислая гримаса появилась на его лице, а в голосе прозвучал упрек. – Извините, но как-то за рамками нашего обсуждения остался вопрос компенсации моего вклада в проект.

– Ну что вы, Николай Александрович, все предусмотрено! – поспешил рассеять его опасения Харламов и предложил: – 10 % от каждой сделки вас устроит?

Лицо Тишковского еще больше скуксилось, а карандаш опять заплясал в пальцах. Харламов метнул на Барсукова колючий взгляд, тот поежился, и назвал:

– Надеюсь, на 15 % мы сойдемся?

– Да, Павел Игоревич! – подтвердил Тишковский, и на его физиономии появилась дежурная улыбка.

– Тогда, Николай Александрович, не буду отнимать ваше бесценное время. До встречи! – попрощался Харламов поднялся из-за стола и направился на выход, на пороге обернулся и поинтересовался: – Как вам мой подарок?

– Спасибо, Павел Игоревич, теперь можно и в кинотеатр не ходить, – поблагодарил Тишковский и расплылся в сахарной улыбке.

Проводив взглядом будущих партнеров, он засел за документы и без пяти минут шесть вошел с ними в кабинет генерального директора. Николай Салмыков, вооружившись ручкой и цветными фломастерами, перелопачивал очередную кипу бумаг. На вид он смотрелся гораздо моложе своих сорока шести. На смуглом, еще сохранившем средиземноморский загар лице, выделялись крепкий, как у боксера подбородок и густые иссиня черные брови. Стрельнув из-под очков пронзительным взглядом на Тишковского, он коротко обронил: