Текст книги "Окаянные девяностые"

– Подожди, Николай, закончу со сводками Крошкова и займусь тобой.

Тишковский приткнулся на краешке дивана и с затаенной обидой наблюдал за Салмыковым. В душе он давно завидовал ему. В недавнем прошлом начальник металлургического производства Салмыков с космической скоростью взлетел до должности первого зама генерального, а через полгода занял его кресло. Из рук престарелого Огаркова он принял хозяйство, изрядно запущенное и валившееся в штопор. Старик всячески упирался и не хотел уступать места, но после августа девяносто первого наступили другие времена. В столичных кабинетах, где по-хозяйски расположилось нахрапистое, с бульдожьей хваткой новое поколение управленцев, Звезда Героя Соцтруда и звон орденов Огаркова уже не производили впечатления. Новоиспеченный министр, в прошлом заведующий лабораторией теоретической механики, осчастливив семью старика новеньким американским джипом, а самого грамотой от Президента, спихнул его на пенсию.

Собрание акционеров ВСМПО прошло с большим скандалом, пришлось вызывать ОМОН, но это не помешало Салмыкову прорваться к креслу генерального. В какой-то момент казалось, что ему не удержать руль производства в руках. Однако он не только устоял, но, проявив чудеса изобретательности и недюжинную хватку, сохранил объединение на плаву. Вскоре, где сам, где через пробивных депутатов Сорокина и Аверьянова, выбил в министерстве квоты на экспорт и добился самостоятельного выхода на внешний рынок. Вслед за этим наладил деловые связи с китайцами, итальянцами, немцами и вдохнул в производство вторую жизнь. Но после того как американцы в журнале «Бизнес» расписали Салмыкова, как одного из самых перспективных менеджеров России, он задрал нос и уже не замечал тех, кто был рядом.

Закончив работу со сводной таблицей по итогам деятельности объединения за последний квартал, Салмыков пригласил к столу Тишковского. Тот просеменил по кабинету и, подав папку с документами, пояснил:

– Николай Константинович, к тому, что вы сказали, я дополнительно подготовил данные по динамике сделок с нашими итальянскими партнерами.

– Молодец, Николай Александрович! Хвалю за инициативу, а то некоторые нашептывают, что пора тебе на пенсию.

Тишковский изменился в лице и дрогнувшим голосом произнес:

– Спасибо за доверие, Николай Константинович, не подведу!

– Да ладно, Коля, мы же с тобой друг друга знаем не первый год, – барственно махнул рукой Салмыков и поинтересовался: – Как там с моим самолетом?

– Готов к вылету, но синоптики грозят ухудшением погоды.

– Добро. Передай Загребайло, я заеду домой только переодеться и сразу же на аэродром. Пусть ужин накрывает на борту, – распорядился Салмыков, сложил документы в кейс, на ходу набросил на плечи пальто и спустился в вестибюль.

В этот поздний час в нем было непривычно тихо. В стеклянных кабинках сонно дремали контролеры и монотонно гудели кондиционеры. На звук шагов Салмыкова из дежурки выскочил взъерошенный начальник дежурной смены охраны, суетливо поправил сползшую на живот кобуру с револьвером и попытался перейти на строевой шаг, но эти жалкие потуги не увенчались успехом.

«Животы отрастили, штат увеличили в полтора раза! Скоро заборы построим выше труб, а как воровали, так и воруют!» – с раздражением подумал Салмыков и, погрозив пальцем, предупредил:

– Федоров, я уезжаю, смотри мне, чтоб порядок был!

Тот после титанических усилий перекачал живот в грудь и, преданно поедая глазами, заученно твердил:

– Так точно! Так точно, господин генеральный!

Салмыков снисходительно позволил ему распахнуть дверь, поддержать себя под руку, когда спускался по скользким ступеням, и усадить в мерседес. До дома было не больше пятнадцати минут езды, там он не задержался. Вышколенная жена заранее приготовила командировочный чемодан. Отказавшись от ужина, Салмыков переоделся и выехал к самолету.

Как ни странно, но сбывался прогноз синоптиков, погода портилась на глазах. Моросящий дождь перешел в мокрый снег, и Салмыков поторопил водителя. Тот, не сбавляя скорости, промчался мимо поста ГАИ, дежурный узнал машину генерального и взял под козырек. Промелькнули и остались позади покосившиеся от ветхости, убогие хибары деревни Хреновки. После нее потянулись заброшенные поля бывшего колхоза «Заря коммунизма». Несмотря на титанические усилия хреновцев, «заря» для них так и не взошла. Среди молодого ивняка и металлических скелетов разграбленных комбайнов и тракторов гулял ветер и мела поземка.

Поля закончились, и густой лес снова подступил к дороге. Через 10 минут сквозь мглу в свете фар грязным пятном проглянуло зелено-серое здание КПП и ржавая паутина ограждения военного аэродрома «Салка». Водитель мерседеса требовательно нажал на клаксон. Из сторожевой будки выползла закутанная с головы до ног бесформенная фигура контролера. Он не стал проверять документы пассажиров, бросил взгляд на пропуск вездеход, наклеенный на лобовое стекло, отвязал веревку от столба, и деревянная жердь взметнулась к небу. По щербатой бетонке мерседес проехал на взлетное поле и остановился у заводской «тушки».

На трапе, поеживаясь от холода, топтался начальник отдела снабжения и сбыта Загребайло. Приняв у водителя чемодан и кейс с документами, он проводил Салмыкова в директорский салон, там уже был накрыт «походный» стол. Не успели они расположиться, как мощно взревели турбины; ненастная погода подгоняла экипаж, самолет вырулил со стоянки и, набирая скорость, пошел на взлет. После выхода на эшелон тряска прекратилась, и Загребайло принялся обхаживать Салмыкова, подсовывал бутерброды с красной и черной икрой, не забывал подливать водку в рюмку и все это обильно пересыпал сальными анекдотами. Под убаюкивающий голос Загребайло и монотонный гул турбин Салмыков не заметил, как задремал. Проснулся от резкого толчка, самолет заходил на посадку.

Впереди разрасталось и заполняло все пространство багрово-красное зарево. Из него, пульсируя мириадами ярких электрических огней и изрыгая из тысяч труб клубы разноцветных дымов, возникла громада Москвы. В ее сановных кабинетах, как и десятки, сотни лет назад, безжалостно перемалывались судьбы и жизни миллионов граждан. Нынешние их хозяева – вчерашние балаганные шуты и проходимцы, партийные инструктора и завлабы, волей обстоятельств вознесенные на российский политический Олимп, вершили судьбу великой в недавнем прошлом страны.

Салмыков отстранился от запотевшего иллюминатора, закрыл глаза и ушел в себя. Впереди его ждали изнурительные и долгие переговоры. Самолет болтало из стороны в сторону. Салмыков вцепился в подлокотники кресел и с облегчением выдохнул, когда рев турбин стих и под шасси зашуршала бетонка. Прошла минута, другая, громыхнул люк выхода, и в нем возник коммерческий директор ЗАО «Титан» Марк Рохальский. Вчерашний заведующий сектором в промышленном отделе ЦК КПСС, в свое время немало потрепавший Салмыкову нервы сводками о рентабельности старого литейного цеха, о проценте партийной прослойки среди ИТР в металлургическом производстве и еще бог знает чем, снова оказался наплаву. Все крупные поставки титана за границу шли через него. Салмыков не стал обольщаться на счет личной встречи, тертый партийный калач Рохальский просто так ничего не делал. Сияя белозубой, фарфоровой улыбкой, он промчался по проходу, заключил Салмыкова в объятия и увлек на выход. За ними с чемоданом и кейсом с документами тащился Загребайло.

Внизу, у трапа их ожидал новенький 600-й мерседес с правительственными номерами и мигалкой. Вышколенный еще в 9-ом управлении КГБ водитель молча принял вещи у Загребайло и сложил в багажник. Рохальский распахнул заднюю дверцу, швырнул кепку а-ля мэр Лужков на полку и, пропустив Салмыкова вперед, плюхнулся рядом. Не успел тот перевести дыхание, как Рохальский открыл портфель, выставил на столик бутылку коньяка и, подмигнув, предложил:

– Ну что, Николай, дернем самогончика для разгончика?

Салмыков замотал головой.

– Как у вас с погодой? У нас, как видишь, холодрыга, пока тебя ждал, продрог как собака, – зашел с другой стороны Рохальский.

– Марк, не подкатывай, пить не буду, печень пошаливает. А погода у нас тоже дрянь.

Рохальский опустил бутылку в портфель и, тяжело вздохнув, пожаловался:

– Если говорить о погоде политической, то в столице она ни к черту! По нынешним временам, так лучше отсиживаться в твоей Салде, чем в Москве. Тут не знаешь, с какого бока и что прилетит.

– Марк, тебе-то чего беспокоиться, как рулил экономикой, так и рулишь, – вяло возражал Салмыков.

– Э-э, Коля, легко рассуждать, сидя в Салде, а тут, как под микроскопом. Пресса и депутаты орут о разворовывании России! Так и хочется схватить пулемет и косить всю эту коммунистическую сволочь! – с ожесточением произнес Рохальский.

– Ну ты, Марк, даешь! А не жалко бывших собратьев по партии?

– Ладно, ты-то хоть не подначивай! Достало уже все!

– Извини, Марк, мне и самому тошно от свистопляски наверху. Не знаешь, какому богу молиться, – признался Салмыков.

– И не говори! Как раньше было, служили одному хозяину – Славе КПСС! – вспомнил прошлое Рохальский и ушел в себя.

У Салмыкова тоже не было желания продолжать разговор. Тишину в салоне нарушали шелест кондиционера и шум дождя. Свет мощных фар мерседеса с трудом пробивал плотную пелену. Водитель сбросил скорость и внимательно следил за движением. Мигалка и правительственные номера не смущали «крутых» и «новых русских», они бесцеремонно подрезали и теснили машину Рохальского к обочине. Салмыков с беспокойством поглядывал на часы.

– Не переживай, Коля, без тебя не улетят, – рассеял его опасения Рохальский.

– Времени мало остается, а мы так и не успели переговорить по нашим проблемам, – напомнил Салмыков.

– Ничего не мешает сделать это сейчас! – оживился Рохальский, нажал кнопку на панели управления; звуконепроницаемая перегородка отделила их от водителя, и спросил:

– Так о чем разговор?

– О контракте с Трейд Корпорейшн. Он как-то завис.

– О, извини, Коля, закрутился и забыл тебе позвонить.

– Да ладно, бывает. Так какое решение?

– К сожалению, в последний момент пришлось отказаться.

– Вот те на! А в чем дело?

– У компании не все так гладко, как нам расписывал Раздольнов. Когда копнули, то всплыло кое-что темное.

– А именно?

– Проблемы с полицией во Франции и Италии.

– Только этого мне не хватало!

– Не переживай, выкрутимся.

– Легко сказать выкрутимся! Теперь вся наработанная мною и Раздольновым цепочка летит к чертям.

– Что поделаешь, Коля, бывают накладки. Слава Богу, нашлась замена, Новоселов, молодец, вовремя подсуетился! Тебе останется доработать детали, а чтобы Раздольнов не дулся, за основу возьмешь его схему.

– Ой, слишком крутой поворот, я даже не представляю, как он на это отреагирует?

– А чего ему реагировать? Титан твой, покупатель наш, его дело – доставка. И вообще, чего ты носишься с Раздольновым, как с писаной торбой? Кто он такой? Бывший десантник и вышибала, его голова только и годится, чтобы стены прошибать!

– Не скажи, Марк, голова у Николая как раз таки светлая, а сила за ним стоит ого-го. Меценат, и тот опасается, – возразил Салмыков.

– Сила? Меценат? Ну и дела пошли! Всплыло наверх всякое дерьмо и путает карты! Их, б… – выругался Рохальский, – в наше время дальше порога тюрьмы не пускали. А сегодня перед ними…

Машину повело на ухабах и вынесло на обочину. Рохальский чертыхнулся. Водитель справился с управлением, и под колесами снова зашуршал асфальт. В Шереметьево они подъехали, когда уже подходила к концу регистрация на рейс Москва – Рим. Простившись на бегу с Рохальским, Салмыков в последний момент проскочил в зону контроля и досмотра, после суматохи с багажом и проверки документов занял место в лайнере. Оставшись один на один со своими мыслями, он ломал голову в поисках выхода из форс-мажорных обстоятельств, вызванных срывом контракта с «Трейд Корпорейшн» и искал убедительные аргументы для Раздольнова. Голова шла кругом от различных комбинаций, устав от них, Салмыков погрузился в сон и проснулся, когда самолет уже заходил на посадку.

Несмотря на глубокую ночь, римский аэропорт кипел и бурлил. Людская река подхватила Салмыкова и выплеснула в зал. Он пробился через толпу встречающих к информационному табло, там его ожидали представитель ЗАО «Титан» в Западной Европе Юрий Новоселов – бывший крупный партийный функционер, а также давний, проверенный партнер в Италии Бруно Корризи. Они встретили Салмыкова крепкими объятиями и проводили к машине.

Вечный город и в предрассветный час жил бурной жизнью. Глаза слепила яркая, манящая реклама. По тротуарам двигались оживленные стайки туристов и любителей острых ощущений. Из ночных баров и ресторанов доносилась задорная музыка. И только у стен древнего Колизея, казалось, время и жизнь на миг остановились, чтобы затем ожить и расцвести беззаботными улыбками на лицах запоздалых гостей Вечного города и «ночных бабочек».

Машина подъехала и остановилась у отеля «Цезарь», запомнившегося Салмыкову по прошлому визиту в Италию. Отказавшись от предложения Бруно поужинать, он расстался с ним и Новоселовым, после чего отправился в номер, где не стал распаковывать чемодан и лег спать. Утром его поднял на ноги Раздольнов и, узнав о срыве сделки с «Трейд Корпорейшн», закатил скандал и утих, когда ознакомился с выкладками Рохальского. Поворчав, он согласился и вместе с Салмыковым спустился в ресторан. После сытного завтрака они отправился в офис Бруно Корризи, там к ним присоединился Новоселов. Встреча с ним не добавила настроения Раздольнову. Он снова встал на дыбы, был категорически против сделки с британской компанией «Глобал Шипинг», но, оставшись в одиночестве, вынужден был принять условия Салмыкова и Корризи. Сверив еще раз положения будущего контракта, они выехали на виллу «Лидо-ди-Роча».

За последний год Салмыкова, чаще находившегося за границей, чем в России и успевшего повидать всякого, трудно было чем-то поразить. Но то, что он увидел перед собой, произвело впечатление. В центре огромного парка, раскинувшегося на нескольких десятках гектаров, на берегу живописного озера воздушным миражом возник бело-мраморный дворец одного из самых могущественных дельцов Италии – Сильвио Веларди. К дворцу вела прямая, как стрела дорога, освещенная светильниками, напоминающими факелы у капищ языческих богов. Вход в него охраняли мраморные сфинксы. Обстановка внутри дворца также поражала своим великолепием и богатством. В нишах огромного холла застыли подлинные мраморные статуи римских императоров, а стены роскошной лестницы, ведущей на второй этаж, украшали картины кисти великих Веронезе и Риччи. По ней спешил к гостям, не по годам легкой походкой, высокий, с медальным профилем, элегантно одетый хозяин дворца.

– Сильвио Веларди, – представился он, по-приятельски пожал руку Новоселову, галантно поздоровался с остальными и, взяв под локоть Салмыкова, повел наверх, в рабочие аппартаменты. Они разительно отличались от всего окружающего, в них царила строгая, деловая атмосфера. Навстречу Веларди и гостям – будущим партнерам, из глубокого кресла поднялся господин, от которого за версту несло англичанином.

– Томас Броуди – президент «Глобал Шипинг»! Мой давний и надежный партнер, – отрекомендовал его Веларди.

После знакомства и короткого разговора Веларди, получив документы от Салмыкова и Корризи, предоставил в распоряжение гостей зал для приемов, а сам с Броуди занялся изучением предложений по сделке. Оно заняло не больше часа, и они снова собрались в прежнем составе. Первым взял слово Веларди. Отметив положительные результаты сотрудничества с представительством ЗАО «Титан» в Италии, он выразил уверенность, что оно будет не менее успешным как с ВСМПО, так и с холдингом «Урал-Грейт» и передал эстафету Броуди. Англичанин не страдал многословием, объявленная им сумма сделки – сто пятьдесят миллионов долларов, вызвала довольные улыбки. И только на лице Салмыкова не было заметно радости. Схема проведения оплаты и сроки поставок, предложенные Броуди, расстроили его. С трудом сдерживая раздражение, Салмыков заявил:

– Господа, что же это получается, меня и без меня женили?

– Николай Константинович, я тебя не понял?! Мы же с тобой до встречи все проговорили?! – опешил Новоселов.

– Все, да не все, Юрий Петрович!

– Как так?

– А вот так! При такой схеме поставок и взаиморасчетов, если произойдет сбой, я окажусь крайним!

– Николай Константинович, так мы же решили: первые партии титана прогоним как обычно, а потом запустим серую схему! Почему же сейчас ты даешь задний ход?

– Страхуюсь. Ситуация в Москве резко осложнилась, и что будет завтра трудно сказать.

Их разговор на повышенных тонах не остался без внимания Веларди и Броуди. Они насторожились. Новоселов, пытаясь как-то смягчить ситуацию и развеять опасения Салмыкова, напомнил:

– Николай Константинович, это же не первая сделка такого рода. В случае, если возникнет форс-мажор, Рохальский всегда подстрахует. В крайнем случае, в твоем хозяйстве всегда найдется дежурный стрелочник – начальник транспортного цеха.

– Юрий Петрович, дело не в страховке и стрелочниках, они здесь не помогут. Вся проблема в сроках и в схеме реализации сделки. Мы же договаривались прогнать сделку за месяц, максимум два, а тут растянуто на полгода.

– Ну подумаешь, на три месяца дольше, какая разница? – не мог понять его опасений Новоселов.

– Есть разница, и очень большая. Объемы поставок значительны, а предоплата от «Глобал Шипинг» мизер.

– И что?

– При таком раскладе Внешторгбанк и контрразведка точно зацепятся. Наш Черский со своими чекистами уже давно вокруг меня круги нарезает. А если они пронюхают? Ты представляешь, что тогда начнется? На хозяйстве начнутся маски шоу, а мне выпишут бесплатную путевку, сам знаешь куда, в Сибирь, – с сарказмом заявил Салмыков.

Выражение его лица и слова контрразведка, чекисты не остались незамеченными Веларди, хорошо понимавшим русский. Его настороженность сменилась тревогой и передалась Броуди, у того скуксилась физиономия. Новоселов отчаянно пытался спасти сделку и лез из кожи вон, чтобы убедить западных партнеров в минимальных для них рисках. Но скорее не его аргументы, а баснословная прибыль пересилила страхи Броуди, и он согласился:

– О’кей, я максимально сокращу сроки закупок, чтобы, как говорится у вас русских, не дразнить гусей.

– А как быть с предоплатой? – уточнил Салмыков.

Помявшись, скряга англичанин предложил:

– Учитывая столь сжатые сроки и отсутствие у меня свободных средств, выход из положения я вижу в том, чтобы предоплату осуществлять из нашей общей прибыли.

Салмыков не проявил энтузиазма, но, взвесив все «за» и «против», вынужден был принять условия Броуди. Веларди с Радольновым ничего другого не оставалось, как присоединиться к нему.

– Вот и договорились! – повеселел Новоселов и снова взял разговор свои руки: – Господа! Отдельно я бы хотел коснуться организации нашей работы по серой схеме поставок титана. Конкуренты в России, и господин Раздольнов это может подтвердить, активно прорабатывают возможность его вывоза через страны Балтии.

– И каковы объемы? – уточнил Веларди.

– Я затрудняюсь назвать, но думаю, немалые, более точно может сказать Николай Павлович, – адресовал ему вопрос Новоселов.

– Сопоставимы с нашими и в перспективе могут значительно возрасти, – признал Раздольнов.

– Жаль, очень жаль, – не мог скрыть досады Веларди и обратился к Раздольнову. – Николя, а вы или ваши партнеры в России не могли бы затруднить деятельность конкурентов?

– К сожалению, Сильвио, я могу это сделать в Екатеринбурге. Но Екатеринбург, далеко не вся Россия.

– Прискорбно. Очень прискорбно, мы теряем значительную часть прибыли, – посетовал Веларди.

– Сильвио, не стоит драматизировать ситуацию, у нас есть очевидное преимущество перед конкурентами – легальный канал поставки титана! – не терял уверенности Новоселов и предложил к Салмыкову. – Николай Константинович, давай, постарайся увеличить объемы поставок?

– К сожалению, не могу, от меня мало что зависит. Все упирается в проклятые квоты, а их устанавливает Москва, и здесь я бессилен, – признался Салмыков.

– Николай Константинович, а если задействовать возможности господина Рохальского? – вспомнил о нем Веларди.

– Я их до конца не знаю, но думаю, на это потребуется много времени, а еще больше денег, но результат не гарантирован.

– Прискорбно. Весьма прискорбно, господа, – впал в уныние Веларди.

Поскучнел и Броуди. В его глазах пропал интерес к русским партнерам и к самой сделке. Новоселов нервно заерзал, и было от чего, он мог оказаться козлом отпущения. Чем это грозило обернуться, ему не приходилось гадать. Он хорошо знал нрав Рохальского, в гневе тот был крут и скор на расправу. Смена теплой и комфортной Италии, где Новоселов катался как сыр в масле, на уральское захолустье могло быть меньшим из всех зол. От такой перспективы Новоселову вовсе стало тоскливо. Он бросал умоляющие взгляды на Салмыкова. Тот только пожимал плечами. Сделка, на подготовку которой было потрачено столько времени и усилий, грозила обернуться крахом. В кабинете воцарилось гнетущее молчание. Нарушил его звучавший диссонансом радостный возглас Раздольнова.

– Господа, нам не нужны никакие квоты! Нам не нужна никакая Москва! Николай Константинович, все находится в твоих руках! – воскликнул он.

– О чем ты, Николай?! – не мог понять Салмыков.

– Все до смешного просто! Все прямо плывет к нам в руки! – продолжал говорить загадками Раздольнов.

– Как?! – встрепенулся Новоселов и поторопил: – Ну, говори же, говори, Николай Павлович!

– Все упирается в квоту, установленную Москвой, не так ли, господа?

– Ну, ну и что? – тупо мычал Новоселов.

– А то, Юрий Петрович, правительство Черномырдина нам мешает, оно же нам и поможет!

– Каким образом?

– Скажу, но с тебя, Юрий Петрович, 3 % от твоей доли!

– Че-го?! Какие еще 3 %?! – возмутился Новоселов и в нем заговорил бывший партийный босс. – Ты что, Николай Павлович, приехал сюда нам головы морочить? Не забывай, с кем говоришь!

– Юрий Петрович, ну зачем так сразу лезть в бутылку? Я не в твоем обкомовском кабинете! Лучше не пожалей 3 %, а то как бы вместо Италии не загреметь в нашу Салду, – поставил его на место Раздольнов и обратился к Салмыкову. – Николай Константинович, для тебя не будет проблемой увеличить квоту на продажу изделий из титана?

– Чег-о?! Ты еще скажи ракетных двигателей! Меня за них к стенке поставят! Сейчас не время для шуток, Николай Павлович, – не принял его легкомысленного тона Салмыков.

Улыбка сошла с лица Раздольнова, лицо затвердело, а в голосе появился металл.

– Ну зачем же так, Николай Константинович? Я, конечно, далеко не ангел, но Родиной и секретами торговать не собираюсь! Ты выпускаешь титановые лопаты, не так ли?

– Ну, и что ты этим хочешь сказать… – Салмыков осекся.

– Так ими уже пол России копает! Пусть теперь копает Европа! – заявил Раздольнов, и на его лице снова появилась улыбка.

– Николай Павлович, ты что, не опохмелился? Какие лопаты? Перестань молоть чепуху! Мы здесь собрались серьезные дела делать, а не дурака валять! – вспыхнул Новоселов.

– Да погоди ты, Юрий Петрович! – осадил его Салмыков, восхищенным взглядом посмотрел на Раздольнова и, подмигнув, заметил: – Коля, я знал, что ты умный, а сегодня увидел гения! Снимаю перед тобой шляпу!

Раздольнов скромно потупился и сквозь смех произнес:

– Николай Константинович, об этом еще в армии мне говорил старшина Дураков.

– Да? Интересно, а почему он так решил?

– Я ему сказал, что Родину надо любить так же, как и ротного старшину. После чего все мои наряды закончились.

– Ха – ха! – рассмеялся Салмыков.

На физиономии Новоселова тоже появилось подобие улыбки, но в глазах продолжали стоять большие вопросы. Он не понимал, в чем состояла хитрость комбинации, предложенной Раздольновым, и, помявшись, промямлил:

– Николай Константинович, Николай Павлович, с гением мне все понятно. Вот только одного не возьму в толк: а на кой черт эти лопаты Сильвио и Томасу?

– Юра, все, действительно, до смешного просто и гениально! Можешь не сомневаться, мы одним махом сразу убьем двух зайцев! – заверил Салмыков.

– Каких двух, объясни?

– Лопата – изделие?

– Вроде как да.

– А раз изделие, то значит нет ограничений на вывоз. В этом варианте у меня будут полностью развязаны руки. Лопату я смогу продать хоть самому Саддаму Хусейну!

– Это понятно, но какой смысл? На нее же идут самые низкие сорта титана! И зачем он такой Сильвио и Томасу? – Новоселов все никак не мог понять смысл комбинации.

Веларди, неплохо понимавший по-русски, энергично замотал головой и перевел Броуди. Чопорный англичанин нахмурился. Салмыков поспешил развеять опасения западных компаньонов и пояснил:

– Господа, не сомневайтесь, титан будет наивысшего качества! Весь фокус операции заключается в том, что вы получите его под видом лопат и по цене на порядок ниже.

– О, так это же замечательно! Великолепно! – пришел в восторг Веларди.

Броуди все еще испытывал сомнения и уточнил:

– А каким образом будет осуществляться доставка материала?

– По каналам Николая Павловича, – сообщил Салмыков.

– А с этим, господа, проблем не будет, мои каналы работают давно и хорошо отлажены, – заверил Раздольнов.

– Действительно, гениальная схема! – признал Броуди, встал из-за стола, подошел к Раздольнову и, энергично пожав руку, заявил: – Ник, вы далеко пойдете! С вами приятно иметь дело, я готов сотрудничать и по другим проектам!

Похвала и предложение Броуди пришлись не по нраву Новоселову, его, как посредника, могли отодвинуть в сторону. Позеленев от зависти, он буркнул себе под нос:

– Ага, пойдет, если тюрьма или пуля не остановит.

Его слова остались незамеченными. В кабинете Веларди царила атмосфера эйфории, и на этой радостной волне начался ужин. Изысканная итальянская кухня и коллекционные вина сделали обстановку за столом еще более непринужденной. Веларди был в ударе, его приятный баритон ласкал слух и собирал дружные аплодисменты. Разошлись и Раздольнов с Салмыковым. Их анекдоты, один другого хлеще, вызывали гомерический хохот.

Газета «Сыщик».

Тревожная хроника.

«…По данным Уральского управления таможни две трети деклараций на экспорт, как компаниями, так и частными лицами, оформляется на вывоз цветных металлов и леса. Из них 80 % транзитного груза, направляемого в российский Калининград, «сбрасывается» в прибалтийских странах».