Текст книги "Окаянные девяностые"

Глава 5

Сутки, проведенные Совой в Нижнем Тагиле и Верхней Салде, не пропали впустую. Перевернув все вверх дном, он нашел ООО «ЛиК» и его хозяина Леонида Барсукова. Поручив «смотрящему» за Верхней Салдой – «Томазу» выбить из него 27 тонн титана, Сова возвратился в Екатеринбург. Раздольнова на месте не оказалось, он вынужден был срочно вылететь на важную деловую встречу в Италию. Доложив результаты поездки Астояну, Сова в тот же день вместе со своей правой рукой – Рэмбо и Вилом Галлиевым – бывшими спортсменами, поднявшимися от рэкетиров до заместителей главы СБ «Урал-Грейта», вылетели в Казань. В аэропорту их встретил старый знакомый Сафа – местный «дон Карлеоне», державший под собой небольшую поволжскую Республику Марий Эл. Вместе с ним «екатеринбургская бригада» добралась до ее столицы – Йошкар-Олы и приступила к поиску исчезнувшего груза титана и грабителей.

На второй день Сове с помощью Сафы удалось выйти на след того, кто, мог иметь отношение к ограблению транспорта «Урал-Грейта». Им оказался местный «бригадир» Носорог, бомбивший со своей бандой транзитные фуры и перегонщиков камазов из Набережных Челнов. Отыскать его было не сложно, он постоянно болтался в местном ночном клубе «Фараон». Оторвавшись от казанских «торпед», висевших на хвосте, Сова, Рэмбо и Галлиев заманили Носорога в машину, вывезли за город, в лес и принялись его прессовать. Он оказался на редкость упертым, все отрицал и ушел в глухой отказ.

В конце концов, у Рэмбо лопнуло терпение. Он полоснул ножом по уху Носорога, из раны брызнула кровь и алыми пятнами окрасила снег, ботинок и джинсы Галлиева. Тот, выругавшись, со всего маха пнул Носорога. Тело «бригадира» взлетело в воздух и шмякнулось тряпичной куклой перед ногами Совы. Он отступил назад, чтобы не испачкаться в крови, и ненавидящим взглядом сверлил воющего от боли Носорога. Его упрямство могло дорого обойтись залетной «екатеринбургской бригаде». Ее гастроли по чужой территории уже вызвали серьезный напряг со «смотрящими» из Казани и Нижнего Новгорода. «Казанцы» забили «стрелку» залетным «екатеринбургским», она закончилась «распальцовкой», взаимными угрозами, но дальше этого пока не пошло. Сова иллюзий на сей счет не питал и отдавал себе отчет, что продолжать и дальше «шуровать» под их носом в «устоявшемся марийском криминальном болоте» становилось все более рискованно.

Казанские «торпеды» дышали в спину, в любой момент могли нарисоваться и спросить с чужаков по полной программе за беспредел, творимый на их территории. Время работало против Совы, Рэмбо и Галлиева, они торопились расколоть Носорога, но он упорно молчал. Рэмбо снова принялся ковыряться ножом в его теле. У Носорога уже не оставалось сил сопротивляться и переносить боль, с искусанных губ срывались мучительные стоны. Сова махнул Рэмбо; тот убрал нож, достал сигарету, закурил и, выпустив замысловатое кольцо дыма, процедил:

– Н-у ч-о, партизан, колоться будешь?

Носорог пытался что-то произнести, но захлебнулся в крови и зашелся в кашле.

– Вил, подними ему башку, а то сдохнет! – приказал Сова.

Галлиев подгреб снег под голову Носорога и отступил в сторону:

– Пи-ть, – еле слышно прошелестело в воздухе.

– Пусть кровь свою хлебает, падла! – прорычал Рэмбо.

– Пи-ть, – просипел Носорог.

Сова выплюнул сигарету и, подавшись к нему, в который уже раз повторил:

– Ну, так чо, партизан, базар будет?

Гримаса исказила лицо Носорога, и с разбитых губ сорвалось:

– С– ачала… айте… ить.

– Рэмбо, дай ему выпить! – потребовал Сова.

– А где взять? Я чо тебе, волшебник? – буркнул тот.

– В тачке! И давай, шевелись, а то он подохнет!

– А ты уверен, шо там есть?

– Пошарь в багажнике, должны остаться пиво и минералка, – вспомнил Галлиев.

– Вот сам и тащи, у нищих слуг нет, – отказался Рэмбо.

– Чо? Тоже мне Ротшильд выискался!

Сове надоели их пререкания, и он рявкнул:

– Заглохните! Вил, сгоняй, а то этого тормоза только за смертью посылать!

– И чо, все я? – бурча под нос, Галлиев выбрался из леса к джипу, порылся в багажнике, но нашел только бутылки с водкой и пивом.

– Вил, ну, чо ты там телишься?! Давай тащи, – торопил Сова.

– Та тут одна водяра и пиво!

– Тащи пиво!

Прихватив бутылки с пивом, Галлиев возвратился обратно.

– Чо стоишь, открывай и лей ему на рожу! Может мозги прочистятся! – подгонял Сова.

Галлиев сорвал пробку с бутылки и вылил пиво на голову Носорога. Грязно-коричневые ручейки потекли по лицу «бригадира» и скатились на грудь. Шершавым, как наждак, языком он облизнул губы и просипел:

– П-пить.

– А вот это, когда у нас с тобой базар пойдет, – продолжал торговаться Сова и поигрывал перед глазами Носорога бутылкой с пивом.

– Х-хоть глоток, – умолял тот.

– А базар будет?

– Ага, – сдался Носорог.

– Другое дело, и чо упирался? – Сова пожал плечами и распорядился: – Вил, дай ему глотнуть!

Галлиев открыл вторую бутылку с пивом и сунул в рот Носорогу. Тот сделал несколько судорожных глотков и поперхнулся. Из разбитого рта на грудь хлынули блевотина и желчь. Отдышавшись, он жадными глотками выпил пиво до дна и, закатив глаза, распластался на снегу.

– Чо стоим? Надо его, падлу, трясти, пока не подох! – засуетился Рэмбо.

– Заглохни! – цыкнул на него Сова и обратился к Носорогу. – Слушай, паря, ты не партизан, а мы не фрицы. На хрен тебе за каких-то уродов вписываться? Говори, кто грабанул? Если будешь и дальше упираться, то своим концом закусишь. Ты понял?

Носорог силился что-то сказать, с изуродованных губ срывались обрывки фраз, а тело сотрясали мучительные судороги. Жизнь покидала его.

– Кто?! Кто?! Говори! Говори! – надрывался Сова, сорвал пробку с бутылки и плеснул пивом на Носорога.

Прошла секунда, другая, он встрепенулся и попытался что-то сказать, но с искусанных губ лишь сорвалось:

– М-у, – и зашелся в кашле.

– Ну, не мычи! Не мычи, говори! – требовал Сова и поливал пивом едва дышавшего Носорога.

– Муравей, – собравшись с силами, произнес он.

Сова встрепенулся и насел на него.

– Муравей – погоняло?

– Ага.

– Откуда он?

– Залетный. Недавно объявился в Ешке.

– Сафа его знает?

– Должен.

– Это он брал наш транспорт?

– Н-знаю, с ним был к-крутой, – Носорог снова зашелся в кашле.

Сова, вылив на него остатки пива, торопил с ответом:

– Хто такой? Под кем ходит?

– Н-е знаю. Я видел его один раз, когда сводил с сержантом.

– Каким еще сержантом?! Где сводил?

– В гоп-стопе.

– Чег-о? Каком гоп-стопе?

– А-а, так это же бухаловка, шо на выезде из города! Мы ее проезжали, – догадался Галлиев.

– Она с-амая, – просипел Носорог.

– С ней понятно. А сержант, он хто такой? – допытывался Сова.

– М-мент.

– Он-то тут каким боком?

– Та чо тут непонятного, эти падлы продажные везде подвязываются, где бабками пахнет. У-у, ненавижу тварей, – прошипел Рэмбо.

– Заткнись! – цыкнул на него Сова и поторопил Носорога с ответом. – Как звали мента? Как?

– Не знаю.

– Ну, хоть как он выглядел?

– Р-рыжий.

– А чо Муравью от мента было надо?

– Б-базар шел без м-еня, – непослушным языком ворочал Носорог, а его глаза тускнели.

– Ну хоть чо-то ты слышал? Ну хоть чо-то ты видел? Говори! – орал Сова и тряс его как грушу.

В ответ раздавались хрипы. На губах Носорога запузырилась розовая пена, из горла хлынула кровь, тело дернулось в предсмертной агонии и затихло. Сова отшвырнул его, снегом вытер кровь с рук, поднялся с колен и на ходу бросил:

– Рэмбо, зарой эту падаль!

– Чо все я, Вил? – зароптал он.

– Захлопни пасть и делай чо говорю! – прикрикнул Сова, развернулся и, проваливаясь в снег, потащился к джипу.

За ним поплелся Галлиев. Они успели выкурить не по одной сигарете, когда наконец из леса показался Рэмбо.

Он шел так, будто к его ногам были привязаны гири. У Совы иссякло терпение, и он рявкнул:

– Ну чо ты там вошкаешься? Давай, шевели костылями!

– Поминки, наверно, по Носорогу справлял? – хмыкнул Галлиев.

– Ага, тебя забыл позвать, – огрызнулся Рэмбо.

– А че, я не против, если…

– Кончай базар, делов по горло! Возвращаемся в город! – оборвал перепалку Сова.

Галлиев сел за руль и с места ударил по газам. Машина, крутнувшись волчком на обледеневшей обочине, вылетела на трассу. Он удержал ее и, постреливая глазами по сторонам, стал искать нужный поворот. Рэмбо, забившись в угол, что-то бубнил себе под нос и недовольно косился на Сову. Тот не обращал на него внимания и ломал голову над тем, как отыскать Муравья и мента сержанта. Они были той самой ниточкой, что могла привести к разгадке тайны исчезновения транспорта с титаном. Рассчитывая на помощь Сафы в их поиске, он торопил Галлиева и бросал беспокойные взгляды по сторонам, казанские «торпеды» пока никак себя не проявили. Впереди показались пригороды Йошкар-Олы, Сова окончательно успокоился и позвонил Сафе. Тот был в городе и находился неподалеку, обедал со своей компанией в кафе «Встреча», больше известном в узких кругах, как «Стрелка».

Оно располагалось в пригороде Йошкар-Олы, было популярно среди местной братвы, коммерсантов, ментов и военных – тыловиков, славилось отменной кухней и прислугой, умевшей держать язык за зубами. Хозяин кафе по кличке «Седой», работавший министром без портфеля у местного «пахана – президента» Республики, не допускал левака, обдираловки клиентов и железной рукой поддерживал порядок. С ним считались, как братва, так и менты, он был у них в серьезном авторитете.

В прошлом комсомольский вожак – «Седой» одним из первых в Марий Эл узрел зарю восходящего капитализма в России и, засучив рукава, стал торопить его приход. Но поспешил, зависть неверных друзей подвела его под «монастырь». Злостный расхититель социалистической собственности и будущий «теневой рулевой» республики загремел в места не столь отдаленные, но долго там не задержался. Деньги и связи сделали свое дело. После «перековки» на зоне, большую ее часть проведенную в библиотеке, сильно поседевший и заматеревший, с солидным погоняло, «Седой» досрочно вышел на волю и с головой окунулся в мутные воды нарождающегося российского капитализма.

Кафе «Встреча» стало его первым кирпичиком в фундаменте собственного благополучия и вкладом в новую полукриминальную экономику республики. Располагалось оно на бойком месте, и Галлиеву не составило большого труда найти его. Аппетитный запах копченостей, доносившийся со стороны йошкаролинского мясокомбината, служил хорошим ориентиром. После него дорога, прямая как стрела, вывела к посту ГАИ, за ним, в полукилометре, на опушке леса, в морозной дымке угадывалось помпезное здание. Своим видом оно скорее напоминало что-то среднее между привилегированной европейской тюрьмой и замком «нового русского». Этот архитектурный стиль, видимо, навевал «Седому» воспоминания о бурном прошлом, и подсказал Сове, что они добрались до места встречи с Сафой.

– Сворачивай направо, Вил! – распорядился он.

Рэмбо оживился, потянул носом и, закрыв глаза, с придыханием произнес:

– Шашлычком пахнет!

– Пора и порубать, а то желудок марш играет, – присоединился к нему Галлиев.

– Сначала дело, а потом шамовка! – положил конец их мечтаниями Сова и поторопил: – Вил, ищи, где приткнуться!

Время было обеденное, Галлиев с трудом нашел свободное место и втиснул туда джип. Они вышли из машины и направились к кафе. Под ногами весело хрустел снег, в воздухе носились ароматные запахи, а бодрящий, морозный воздух будил аппетит. Рэмбо снова потянул носом и, потрепав Галлиева по плечу, участливо заметил:

– Вил, тебе опять крупно не повезло.

– С чего ты взял? – насторожился тот.

– Придется лапу сосать.

– Какую еще на хрен лапу?

– Свою, шашлычок-то из свинины.

– И чо?

– А-а, ты чо, уже успел креститься?

– Да пошел ты… – взвился Галлиев.

– Кончай базар, надоели! – прикрикнул Сова, распахнул дверь кафе и вошел.

В зале царил полумрак, он присмотрелся, но не нашел Сафы. Тот заметил его первым и махнул рукой. Сова не спешил присоединяться, пробежался взглядом по публике, задержал на двух милиционерах, поморщился; от их перебора его начало мутить, и возвратился к компании Сафы. Среди них выделялся здоровяк, он был на голову выше всех остальных. В широком развороте плеч, крепкой, как у борца шее и пудовых кулаках, в которых рюмка казалась наперстком, чувствовалась недюжинная физическая сила. Сафа перебросился с ним парой фраз. Здоровяк подозвал к себе официанта, что-то сказал, и тот пулей помчался на кухню.

– Чо стоим, Сова, пошли за стол садиться! – торопил Рэмбо.

– Сесть ты всегда успеешь, – отрезал он.

– Та сколько можно на пустой желудок тусоваться?

– Заткнись, если не хочешь в компашку к ментам записаться. Валим на улицу!

– Да ты чо, Сова, а когда же жрать будем? – здесь уже потерял терпение Галлиев.

– Я сказал, валим отсюда! – прикрикнул Сова и сделал знак Сафе.

Бурча и матерясь, Рэмбо и Галлиев двинулись за Совой. На улице к ним присоединился Сафа и здоровяк.

– Андрюха, мой братуха, кочергу узлом завязывает, – представил его Сафа.

Уральцы оценили Андрея по рукопожатию. Сова болезненно поморщился; дал о себе знать давний перелом кисти и, потряхивая ею, уважительно заметил:

– Да, лапища у тебя, как у медведя.

– Медведь рядом с Андрюхой отдыхает, и таких, как он, у меня половина, – прихвастнул Сафа и поинтересовался: – Ну чо, Носорог колонулся?

– А-а, можно сказать прогнали порожняк. После него еще копать и копать, – не стал вдаваться в подобности Сова.

– Тогда послушай Андрюху, у него есть наколка по вашему делу.

– Да, и какая?

– Расскажи, Андрюха, – предложил Сафа.

– Наколка, не наколка, решать вам. Короче, вчера ко мне подкатил один мой стукачок. Он в ментовке шестерка и стуканул про пьяный ментовский базар. Базарили они про какую-то шаланду с железом, – сообщил Андрей.

– Та не с железом, а с титаном! Точняк наша шаланда! – воскликнул Рэмбо.

У Совы загорелись глаза, и он поторопил:

– Давай, гони дальше, Андрюха!

– Так вот, хто-то из тех ментов получил за ту шаланду аж два куска зеленых. Хто, мой стукачок не узнал.

– Все сходится! Носорог тоже толковал про продажного мента! – напомнил Галлиев.

– Подлюки, на ремешки порежу! – прорычал Рэмбо.

– Ша, не гоношитесь! – рявкнул на него Сова и снова обратился к Андрею. – Слушай, братан, подкати мне этого мента!

– Так у нас их тут целый батальон, и где его искать?

– Есть одна железная наколка.

– Какая?

– Три сопли на погоне.

– Сержант что ли?

– Он самый, та еще рыжий, и сдается мне, крутится на той дороге, где нашу шаланду грабанули.

– Правильно копаешь, Сова! – поддержал его Сафа и обратился к Андрею. – Ну чо, найдешь?

– Базара нет, наколки железные, – согласился он и направился к машине.

– Погоди, – остановил его Сова и дал еще одну наводку, – кроме мента-сержанта, там еще один фраер прорезался. Погоняло у него Муравей, может, слыхал? Он, падлюка, похоже все и замутил.

Андрей только развел руками.

– Был такой, проскакивал пару раз, – вспомнил Сафа.

– О, уже теплее! – оживился Сова. – И чо про него скажешь?

– Мутный он какой-то.

– Не водка, нам его не пить. Так где эту сволочь найти?

– Даже не знаю, он уже неделю как слился.

– Поищи, Сафа, эта крыса должна за все ответить.

– Дохлое дело, он же залетный.

– Жаль, – посетовал Сова.

– Та ты не переживай, найдем тебе рыжего мента, и через него прорежутся те, хто бомбанул вашу фуру, – обнадежил Сафа и обратился к Андрею. – Братан, разбейся, а раскопай гада!

– Не вопрос, достану из-под земли! – заверил Андрей и сел в машину.

– Ну чо, братаны, а теперь можно и за стол, – пригласил Сафа.

– Извини, братан, в другой раз, нам лишний раз светиться ни к чему, – отказался Сова и предложил: – Ищи нас в гостинице Йошкар-Ола.

– А пожрать? – заикнулся Галлиев.

– Давно пора, желудок марш играет, – присоединился к нему Рэмбо.

– Я сказал в гостиницу, и никаких базаров! – отрезал Сова.

– Ну, вам виднее, – не стал настаивать Сафа и шагнул к двери.

Уплывший из-под носа обед не добавил энтузиазма Галлиеву. Нахохлившись, он согнулся над рулем, вяло жал на педаль газа и недовольно косился на Сову. Тот с каменным лицом смотрел на дорогу. За их спинами раздавалось недовольное сопение Рэмбо. Голос он подал, когда подъехали к гостинице, предложил сбегать на рынок и купить продуктов. Шел третий час, но в торговых рядах в самом центре марийской столицы все еще вились сизые дымы – жарили шашлыки, и клубился пар – варили пельмени, в воздухе стоял тяжелый, напоминающий океанский вал, гул многотысячной толпы, а над ним властвовал голос певца Михаила Круга. Он с надрывом пел «гимн» своему окаянному времени «…Владимирский централ, ветер северный…».

– Ну, все как у нас, – отметил Рэмбо и предложил: – Ну так чо, братухи, я смотаюсь на рынок та прихвачу чо-нибудь пожрать.

– Давай, – согласился Сова.

– А чо взять?

– Как всегда, выпивон и закусон.

– С выпивоном понятно, водяра. А закусон какой?

– Как обычно, шашлык-машлык, капуста, огурцы и еще прихвати рассола для похмелья, – напомнил Сова.

– Все, заметано! – бросил на ходу Рэмбо и рысью поспешил на рынок.

– Шашлык бери только из говядины! – запоздало крикнул ему вдогонку Галлиев и присоединился к Сове.

По обледеневшим, давно нечищенным ступеням они поднялись в холл гостиницы Йошкар-Ола. Батареи в нем едва теплились и у дежурной, кутавшейся в шубу, изо рта валил пар. Сова и Вил стремительно проскользнули мимо нее к лифту. Скрипящий, словно разбитая телега, он с трудом потащил их наверх, но не выдержал веса и остановился. Кнопки на панели злорадно мигнули багровым цветом и безнадежно погасли. Вил принялся тыкать пальцем во все подряд, однако лифт не подавал признаков жизни, и только после увесистого удара кулаком, кабина нехотя поползла вверх и остановилась на четвертом этаже. Дверь, долго и жалобно подрагивая, наконец распахнулась. Сова с Вилом выбрались в пустынный коридор, по нему гуляли сквозняки и худая как велосипед кошка. О былой роскоши главной гостиницы республики напоминали покрытые толстым слоем пыли хрустальные светильники и картины в массивных рамках с местными пейзажами.

Спотыкаясь на выбоинах почерневшего от времени и разрухи паркета, по которому в последнее время, в основном, ступала нога залетных гастролеров, заморских женихов, ведущих настоящую охоту на непритязательных марийских невест и вездесущих торговцев южан, Сова и Галлиев направились к номеру. На шум шагов из дежурки выглянула горничная, узнала щедрых клиентов, осклабилась в железной улыбке и кокетливо поправила фуфайку на вызывающе смело торчащей ватной груди. Рэмбо оставил без внимания ее искусственные прелести и ткнул ключом в замок. Тот долго лязгал разбитыми внутренностями и, пронзительно взвизгнув, открылся.

Из номера люкс пахнуло прокисшими запахами застоявшегося воздуха и сивухи. Сова поморщился, но не стал открывать форточку, в комнатах было чуть теплее, чем в старом холодильнике «Бирюса» и, не снимая куртки, развалился на кровати. Галлиев включил телевизор «Горизонт» и последовал его примеру. «Гордость советской радиоэлектроники» то ли от холода, то ли от старости показывал только черно-белое изображение. Шел старый фильм «Кавказская пленница». Ах, какой видный жених – товарищ Саахов с подносом в руках, на котором горой высилось южное изобилие, пытался прорваться к несговорчивой невесте – красавице, комсомолке и спортсменке Нине. Галлиев плотоядно облизнул губы. Тут заработал холодильник, и его сердитый клекот только усилил чувство голода. У Вила иссякло терпение, и он взорвался:

– Ну где носит этого гребанного Рэмбо?! Его только за смертью посылать!

– Помолчи, а то накаркаешь! Придет, никуда не денется, – буркнул Сова и запахнул куртку на груди.

– Та сколько можно ждать? За это время можно напиться и нажраться.

– Шашлык за пять минут не приготовишь.

– Каких пять, Сова? Уже прошли все двадцать пять! – не мог угомониться Галлиев и порывался отправиться на рынок.

Конец его нытью положили шаги в коридоре, дверь номера распахнулась, и на пороге появился раскрасневшийся от мороза и водки Рэмбо. В его руках громоздились кульки. Из них аппетитно пахло жареным мясом и свежеиспеченным хлебом. Вывалив продукты на стол, он позвал:

– Налетай, братва, шашлычок прямо с мангала!

– Ну где тебя носило, Рэмбо? За это время можно было сбегать в Екатеринбург и обратно! Я чуть с голодухи не подох! – ворчал Галлиев.

– За бобиком бегал, – с невозмутимым видом ответил Рэмбо.

– Каким еще бобиком?

– Обыкновенным, для тебя же старался. Ты же свинину не жрешь.

– Ч-о?! Да я щас… – взвился Галлиев.

– Ша! – рявкнул Сова. – Хорош собачиться, давай хавать!

Голод быстро заставил забыть о ссоре, и они набросились на шашлык. Под него и маринованные опята Рэмбо и Сова пропустили не по одной рюмке водки местного ликеро-водочного завода с интригующим названием «Женские секреты». Ее секреты они не стали разгадывать, сошлись на том, что водка не паленая и допили бутылку до дна. Галлиев все больше налегал на шашлык из баранины и местный клюквенный морс. Наевшись, они разлеглись по кроватям и вскоре уснули.

Поднял их на ноги телефонный звонок. Сова протер глаза, бросил взгляд на часы, стрелки показывали 16:55, и взял сотовый телефон. Звонил Сафа и предложил спуститься вниз. Судя по его тону, поиски Муравья и продажного мента оказались результативными. Сова забыл про сон, подхватился с кровати и ринулся на выход. Рэмбо и Галлиев едва поспевали за ним. Сафа ждал их на ступеньках гостиницы и нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Азарт охоты на мента и Муравья передался и ему.

– Ну чо, нарыл?! – на ходу выпалил Сова.

– А ты сомневался, конечно! – подтвердил Сафа.

– Где они? Хто такие?

– Пока нашли одного.

– Кого?

– Мента, он счетчиком работает.

– Не понял?

– Бабки стрижет на Козьмодемьянском тракте.

– Бляха-муха, опять все вокруг этого долбаного Козлодемьянска крутится! Там шо одни козлы живут? – вспомнил Рэмбо историю с пропавшим титаном.

– Э-э, ты свой базар фильтруй! Козьма – мой родной город! – с полуоборота завелся Сафа.

– И ч-о теперь?!

– А то, за козла по рогам можешь схлопотать.

– Чо-чо, ты меня на понт не бери! Я те не дешевый фраер. Мне погоняло не за просто так дали. Я, блин…

– Уймись, Рэмбо! – осадил его Сова и остудил Сафу. – Ты, братан, не обижайся, у него все мозги в кулаках.

– Тогда пусть свою пасть не открывает.

– Все, все, Сафа, проехали. Погнали к этой ментовской роже! – торопил Сова.

– Не, братан, мне терки с нашими ментами ни к чему. Я вам кину наводку, а дальше прессуйте сами, – ушел в сторону Сафа.

– Ладно, ты только нарисуй эту падлюку, а дальше мы сами его раскрутим.

– Договорились, двигайте за мной, тут недалеко, – согласился Сафа и направился к своей машине.

– Рэмбо, Вил, в тачку и за ним! – распорядился Сова.

Галлиев сел за руль и старался не потерять из вида машину Сафы. Позади остались кварталы нового микрорайона. Они закончились, и после пустыря слева потянулись унылые сельские постройки поселка Медведево. Справа простирались занесенные снегом и заросшие молодым подлеском заброшенные поля бывшего колхоза «Заветы Ильича», которые так и не были исполнены. Внезапно оглушительный рев десятка моторов заглушил все остальные звуки. По крутым склонам автодрома носились разукрашенные, словно павлиний хвост, машины автогонщиков. Вскоре их рев стих, дорога опустела, и к ней подступил густой лес. На 10 километре он расступился, и впереди возникла ветхая будка ГАИ. Перед ней сиротливо стоял синий милицейский жигуленок. Внутри поста, за покрытым инеем окном сонно клевал носом сержант-гаишник.

Появление машины пахана криминальной и полукриминальной марийской братвы – Сафы вывело милиционера из дремы. Он встрепенулся, выскочил к дороге и козырнул. Через мгновение из снежного облака вынырнул джип с чужими, свердловскими номерами. Подобострастное выражение на лице сержанта сменилось на хищный оскал. Предвкушая солидный навар, он выхватил из-за голенища сапога жезл и энергично взмахнул. Водитель Галлиев и не подумал останавливаться, открыл окошко и швырнул к ногам сержанта мелочь. Тот опешил, а когда пришел в себя разразился трехэтажным матом. Он был слышен даже в джипе.

– Козел! – с презрением бросил Галлиев.

– Шакал, кусок ему подавай! У-у, ненавижу тварей! – вторил ему Рэмбо.

– Хрен ему, а не кусок, подавится!

– А на хрена ты ему вообще давал?

– Пусть поработает, поклюет монеты, – хмыкнул Галлиев.

– Вил, кончай скалиться! Лучше добавь газу, а то Сафу не видно! – прикрикнул Сова.

Галлиев увеличил скорость и сосредоточился на дороге. Она, вильнув, взлетела на эстакаду, за ней, внизу, перед заправкой мелькнула машина Сафы. Галлиев подъехал к ней и остановился. Сафа распахнул дверцу и спросил:

– Ну чо, братаны, видели ту ментовскую рожу?

– Шо торчала на посту? – уточнил Сова.

– Ага, – подтвердил Сафа.

– И чо, этот мозгляк подставил нашу фуру?

– Чего не знаю, того не знаю. Ты просил найти рыжего мента, я нашел, а дальше ваши дела.

– Лады.

– Ну, тогда я отчаливаю.

– Бывай, Сафа, будешь у нас на Урале, можешь на меня рассчитывать, подкачу самую крутую тачку.

– А лучше танк, спокойней будет, – предложил Сафа и расплылся в улыбке.

– Можно и танк, за нами не заржавеет, – пообещал Сова и, пожав ему руку, распорядился:

– Вил, давай обратно, будем раскручивать ментяру!

Галлиев развернул машину. До поста им не повстречалось ни одной машины. Сержант находился на месте, пританцовывал на морозе, а на его физиономии застыла кислая мина. Сегодняшнее дежурство с самого начала не задалось, за время смены ему удалось ошкурить на тысячу рублей всего двух дальнобойщиков. Куш, который он рассчитывал срубить с заезжих крутых, обернулся фиаско. Брошенная ими мелочь тускло поблескивала на солнце и напоминала о недавнем унижении. Сержант готов был вывернуть наизнанку не только их кошельки, но и души. Но когда джип с крутыми снова показался на дороге и свернул к посту, гневный пыл у него поубавился. Он был один, и интуиция прожженного вымогателя подсказывала, с этими крутыми надо держать ухо востро. Джип остановился. Сержант настороженным взглядом прострелил лица водителя, пассажиров и задержал на Сове. Чутье опытной милицейской легавой подсказывало ему, среди этой троицы тот был главный. Сержант ждал, что последует дальше. Сова распахнул дверцу и, расплывшись в благодушной улыбке, поинтересовался:

– Как служба, командир?

– Нормально, а тебе чо? – сержант не проявил желания к разговору.

– Понимаешь, командир, мы не местные, заплутали.

– Так чо теперь, можно борзеть?

– О чем ты, командир?

– О том, вы чо правила нарушаете?

– Какие? Когда?

– Только шо! Я вам махал, а вы ноль внимания!

– Так мы же тебе заплатили, или мало?

– Чо? Ты, ты чо сказал? Я при исполнении! Я… – задохнулся от возмущения сержант.

На Сову это не произвело никакого впечатления. Он по-прежнему оставался невозмутим и сохранял ровный тон.

– Командир, расслабься, я вполне серьезно спрашиваю, тебе бабки нужны?

– Бабки?

– Так хочешь заработать?

– А чо надо сделать? – сбавил тон сержант и его глаза алчно блеснули.

– Подсоби в одном деле и не пожалеешь, – предложил Сова.

Узкий лоб сержанта пропахала широкая борозда. Крутая тачка и вид пассажиров говорили сами за себя. Испещренная шрамами физиономия Рэмбо и днем могла напугать кого угодно. Под стать ему был и Галлиев. Под его пудовыми кулаками чужие черепа трещали как гнилые орехи. Сержанта раздирали страх и алчность. А Сова наседал:

– Ну, чо менжуешься, командир, так как насчет заработать?

– Я при исполнении, – мялся сержант.

– Все понимаю, командир, – и, подмигнув, Сова затянул: – Наша служба и опасна и трудна и на первый взгляд как будто не видна…

– Ладно, крутой, кончай ломать комедию!

– Командир, ты, как я посмотрю, в самом деле не врубаешься.

– Ч-о?! А ну, гони права! – окрысился сержант.

– Э-э, зря ты так, командир. Я к тебе по-человечески, а ты на бас берешь. Нехорошо получается. Выходит наша милиция нас не бережет. А я думал…

– Молчать! Щас накину браслеты на ласты и в обезьянник, там по-другому запоешь! – взвился сержант.

– Ха-ха, – рассмеялся Сова.

У милиционера от злости перекосило лицо, рука судорожно заскребла по кобуре с пистолетом, а голос сорвался на визг.

– Всем выйти из машины! Лапы на капот!

– Тихо! Тихо, ментяра, зверье распугаешь! – гаркнул Сова и выскочил из машины.

К нему присоединились Рэмбо и Галлиев. Сержант шарахнулся в сторону, поскользнулся, рухнул в сугроб и барахтался, как букашка. Сова смерил его презрительным взглядом и с кривой ухмылкой произнес:

– Братаны, поднимите начальника, а то простудится!

Рэмбо выдернул сержанта из снега. Галлиев отобрал у него пистолет. И сержант на глазах превратился в амебу. Рассчитывать на помощь ему не приходилось, на дороге не было ни души. Сова перехватил его взгляд и зловеще процедил:

– Ну чо, начальничек, довыступался? Я ведь предлагал по-хорошему разойтись, но ты не захотел, да еще за пушку хватался.

– Я, я… Ребята, не трогайте меня…

– Ты еще расскажи нам про детей и любимую тещу.

– У меня их двое. Младшему и годика нет. Ну не калечьте, парни, – взмолился милиционер.

– Да ты чо, начальник? Мы тебя и пальцем не тронули, а ты уже обосрался? Не ссцы, убивать не станем, если поможешь в одном деле.

– Да, да! А чо надо?

– Садись в тачку, там и побазарим, – потребовал Сова и распахнул дверцу джипа.

На негнущихся ногах сержант шагнул вперед. Рэмбо и Галлиев ухватили его за руки и запихнули на заднее сидение. Затравленным взглядом он смотрел то на Сову, то на Галлиева, поигрывавшего ножом перед его потной физиономией.

– Ребята, не надо резать. Скажите, чо делать, я все сделаю! Все, только не убивайте! – умолял сержант.

– Ребята в детском саду, а мы братки! – отрезал Сова и потребовал: – Колись по фуре с титаном! Куда ее заныкали? Где водилы?

– Какой титан?! Какие водилы?! Парни, я ничего не знаю!

– Врешь, падла! Я щас тебя в рядовые разжалую, а потом на башку укорочу! – рыкнул Галлиев и срезал сержантские лычки с погон.

– Я-я ничего не знаю! Матерью клянусь! – лепетал сержант.

– Не знаешь? А если я Муравья подгоню, вспомнишь? Колись, падла! – заорал у него над ухом Сова и кивнул Галлиеву.

Лезвие ножа заплясало перед глазами сержанта, и холод обжог ему щеку. Алая капля выступила на острие и скатилась к подбородку. Он дернулся и заверещал:

– Это все Муравей! Это он!

– Молоток! – похвалил Сова.

Галлиев убрал нож. Милиционер обмяк и студнем растекся по сидению. Пот ручьями лился по лицу, грудь вздымалась как кузнечные меха, а зубы отбивали чечетку.

– На, мент, выпей, – Рэмбо сунул ему бутылку с пивом.

Давясь и захлебываясь, сержант опустошил ее до дна, смахнул пот с лица и, перескакивая с пятое на десятое, заговорил:

– Две недели назад… Кажись, в среду… Не, в четверг. Точно, в четверг! Я как раз был на смене. С утра ко мне подкатил Муравей и сказал, шоб я достал две формы. А чо доставать, у меня моя старая еще осталась.