Текст книги "Скрипаль. Березовский. Пешки в большой игре"

Скрипаль был уволен со службы, но безработным не остался. Система, которую он предал и продал, не бросала в беде своих сотрудников. В руководстве ГРУ озаботились и нашли ему должность консультанта в МИДе. Коллеги на новом месте работы Скрипаля были от него не в восторге. Он то лечился, то занимался устройством личных дел, и вскоре его попросили на выход.

Старые друзья опять пришли на помощь и пристроили Скрипаля в один из комитетов правительства Московской области. На новом месте он тоже не прижился – деньги оказались не те, – и решил самостоятельно заняться бизнесом, учредил и самого себя назначил совладельцем компании «Юниэкспл». Скрипаль рассчитывал, выполняя миновзрывные и инженерные работы на бывших военных объектах министерства обороны, сорвать солидный денежный куш. Из этой затеи тоже ничего не вышло. Подряды доставались другим, тем, кто был близок к руководству Главного ракетно-артиллерийского управления. Ему ничего другого не оставалось, как только рассчитывать на скудную пенсию и шпионские сбережения. Их не хватало, почти все деньги ушли на покупку квартиры для сына, дачи в Тверской области и машины. Оказавшись на мели, Скрипаль вспомнил об Идальго.

На дворе стоял октябрь 1999 года. Со дня их последней явки прошло три года, Скрипаль набрал известный номер. После долгих гудков в трубке, наконец, прозвучал знакомый голос. Скрипалю не понадобилось называть себя, Идальго догадался, кто с ним говорит. В беседе пенсионер-шпион сообщил, что «готов продолжить совместный бизнес, – намекнул, – есть новые интересные связи». Намеки не остались без внимания Идальго. Возвращение в шпионский строй Немедленного могло открыть новые разведывательные возможности перед МИ-6. Он предложил Скрипалю провести «…деловую встречу в Мадриде и на ней согласовать позиции».

Для этого шпиону требовалось снять с себя, как бывшего важного секретоносителя, ограничения по выезду за границу. И, как говорят бывалые военные, знающие аппаратные ходы и выходы, «у нашего хитрого хохла в кадрах нашлась волосатая рука». Она по старой дружбе, после «товарищеского ужина» в ресторане быстро решила проблему. Со Скрипаля были сняты все ограничения. Оформив загранпаспорт, он обратился за визой в посольство Испании. Задержек с ней не возникло, оперативно сработали связи британской разведки.

В середине февраля 2000 года Скрипаль вылетел в Испанию и не с пустыми руками. Не надеясь на память, шпион зашифровал сведения, полученные в разговорах с бывшими и действующими сотрудниками ГРУ и сбросил на флешку. Они касались изменений в структуре военной разведки, назначений в резидентурах, а также содержали установочные и характеризующие данные на ряд руководителей и оперативных сотрудников.

Прилетев в Мадрид, Скрипаль в номере отеля не задержался. Ноги сами вели его на явку. Идальго назначил ее все в том же ресторане при отеле «Милья Кастилья», где состоялась вербовка агента МИ-6 Немедленного. С того времени в интерьере мало что изменилось, разве что сменился швейцар. Сдав плащ в гардероб, Скрипаль прошел в зал. В нем было немноголюдно, Идальго трудно было не заметить.

За прошедшее время британский разведчик-вербовщик нисколько не изменился. В элегантном костюме, с модной прической и располагающей улыбкой на аристократическом лице, он являл собой образец успешного в жизни и делах джентльмена. Скрипаль бросил взгляд на зеркало. В нем отражался расплывшийся пожилой мужчина с одутловатым лицом, и ревнивое чувство к Идальго кольнуло душу. Поморщившись, Скрипаль вошел в зал.

Идальго поднялся из-за стола, шагнул навстречу и, крепко пожав руку, отметил:

– Сергей, вы хорошо выглядите!

В Скрипале все еще говорила ревность, и он желчно произнес:

– Я должен сказать, вы, Антонио, выглядите не просто хорошо, а вызывающе хорошо!

– Ха-ха, – рассмеялся Идальго и, пригласив к столу, поинтересовался: – Сергей, что будете пить и кушать?

– Положусь на ваш вкус, Антонио.

– И все-таки, что?

– Из вин, на ваше усмотрение. Из блюд, я бы предпочел что-то из молодой телятины.

– О'кей, – не стал настаивать Идальго, сделал заказ и, пока он готовился, наводящими вопросами прощупывал настроение агента и выяснял его оперативные возможности.

Скрипаль изо всех сил пытался предстать перед ним источником важной информации: сыпал фамилиями, именами сотрудников ГРУ, заявлял, что находится с ними на короткой ноге, но когда дело доходило до конкретики, начинал плыть. Не вызвало особого интереса у Идальго и то, что через компанию «Юниэкспл», здесь Скрипаль откровенно врал, ему удалось установить связи в Главном ракетно-артиллерийском управлении Министерства обороны России. Не сыграл и последний его козырь – два бывших подчиненных, занимавшие высокие должности, один – в центральном аппарате ГРУ, другой – в лондонской резидентуре.

Миллер вежливо слушал, но активности не проявлял. В его глазах агент, лезущий из кожи вон ради того, чтобы урвать денежный куш, но не имеющий прямого доступа к источникам секретной информации, потерял свою ценность. Скрипаль выплеснув все, что знал, достал из кармана флешку, положил на стол и пояснил:

– Здесь в зашифрованном виде записаны сведения, которые я собрал. Особую ценность представляют те, что относятся к перемещениям в мадридской и лондонской резидентурах ГРУ.

– О'кей, я предам ваш материал нашим специалистам для расшифровки, – Идальго не проявил к ним большого интереса и заявил: – В случае, если понадобится помощь, к вам обратятся.

– Э-э, кто обратится? Вы что, не будете со мной работать, Антонио? Тогда зачем я летел сюда?! – растерялся Скрипаль.

– Все о'кей, Сергей! В наших отношениях, я имею в виду мою организацию, ничего не меняется. Работа с вами будет восстановлена, – поспешил успокоить Идальго.

– Кем будет восстановлена?! Разве это будете не вы?

– К сожалению, нет. Меня направили на другой участок, в Прибалтику. На мое место назначен опытный и надежный сотрудник. Уверяю, вам с ним будет комфортно работать.

Скрипаль ничего не ответил и ушел в себя. Вежливый тон и участливый вид Идальго не ввели его в заблуждение. Ему стало очевидно, в глазах британской разведки агент Немедленный потерял былую ценность и пошел по рукам. Скрипалю ничего другого не оставалось, как смириться. Теперь его интересовало только одно, на каких условиях будет продолжаться сотрудничество. Проглотив колючий ком, застрявший в горле, он уточнил:

– Антонио, условия нашего соглашения, что мы заключили три года назад, остаются в силе?

– О, да! Конечно! – заверил Идальго.

Кривая гримаса на лице Скрипаля разгладилась. Поерзав по стулу, он спросил:

– Если не секрет, кто придет вам на смену?

– Вам не о чем беспокоиться, Сергей. Стив Доу опытный и надежный сотрудник.

– Хорошо. Где и когда состоится наша встреча?

– Стив находится здесь. Если вы не возражаете, то можем провести ее хоть сейчас?

– Да, а чего оттягивать, – согласился Скрипаль.

– О'кей. В таком случае, нам придется прогуляться. Это недалеко, – пояснил Миллер и, расплатившись с официантом, вместе со Скрипалем покинул ресторан.

По пути на встречу с Доу они, не сговариваясь, избегали разговора на острые темы. Выйдя на набережную Мансанарес, Идальго свернул в кафе, где и состоялась передача на связь агента Немедленного новому сотруднику британской резидентуры в Мадриде. Доу оказался вежлив, тактичен в общении и быстро расположил к себе Скрипаля. Беседа приобретала все более непринужденный характер. Его собеседников интересовало как общее внутриполитическое положение в России, так и частности, прожиточный минимум в Москве и провинциальном Тамбове. В какой-то момент Идальго, сославшись на неотложные дела, пожелал им дальнейшей успешной работы и покинул кафе.

Доу взял инициативу в разговоре в свои руки и перешел от обсуждения общих тем к конкретным вопросам. Его, в первую очередь, интересовали оперативные возможности Скрипаля по добыванию разведывательной информации, уровень связей в ГРУ, других силовых структурах и их характер. Особый интерес у Доу вызвали сведения, касающиеся функциональных обязанностей ряда сотрудников, входящих в состав мадридской и лондонской резидентур, а также характеризующие их данные.

Скрипаля же больше волновали вопросы, связанные с обеспечением собственной безопасности и «материальной компенсации рисков в работе». Чтобы избежать провала, он настоял на том, чтобы все последующие явки проводились за пределами России. Доу с его доводами согласился. Что касается денежного вознаграждения, то он оказался более сговорчивым, чем Идальго. Они сошлись на том, что шпионская ставка должна составлять 10 000 долларов в год, а особо ценные материалы оплачиваться по отдельной статье. Схема оплаты шпионских услуг осталась прежней, одна часть денег, как и прежде, зачислялась на личный счет Скрипаля в испанском банке Banco Central Hispanoamericano S.A., а другая должна передаваться наличными при личных встречах.

Следующую явку, по обоюдной договоренности, они решили провести 3 июля 2000 года на Мальте, в городе Слим, в 12:00, в хорошо знакомом Скрипалю ресторане при отеле «Европа», расположенном на набережной Тауэр Роуд, запасную запланировали там же на 18:00. Чтобы не вызывать подозрений у российской контрразведки, встречи за границей решено было легендировать под бизнес-интересы компании «Юниэкспл».

В качестве очередного задания Доу поручил Скрипалю подготовить подробную информацию по сотрудникам резидентур СВР и ГРУ в Испании. Покидал Мадрид агент Немедленный с новым заданием МИ-6 и 2000 долларов в кармане, полученными в качестве аванса.

Спустя четыре месяца, 1 июня 2000 года, Скрипаль вместе с супругой и дочерью вылетел на Мальту. Он использовал их в качестве прикрытия от российской контрразведки, рассчитывая, что семейная поездка не привлечет ее внимания. В то время, как жена с дочерью предавались отдыху, Скрипаль, прогуливаясь по узким средневековым улочкам Слима, пытался выявить за собой слежку. Она себя никак не проявила.

3 июля 2000 года, ровно в полдень, Скрипаль прибыл на явку. Она проходила в ресторане при отеле «Европа». В уютном небольшом зале его ждали Доу и обед за счет британской разведки. Позволив Скрипалю, с утра нагулявшему аппетит, утолить голод, он перешел к делу, опросил по результатам выполнения задания и отработал новое. Оно касалось перемещений в центральном аппарате ГРУ, новых назначений в мадридской и лондонской резидентурах и функционала ряда сотрудников. Перед тем как расстаться, Доу передал Скрипалю 20 листов тайнописной копировальной бумаги, спецблокнот на 80 листах и объяснил, как ими пользоваться. В качестве стимула вручил шпиону 3000 долларов. Следующую явку они договорились провести, как только Скрипаль выполнит задание.

Тем временем, в МИ-6, ФБР и испанском Национальном центре разведки Centro Nacional de Inteligencia не преминули воспользоваться ситуацией. Теперь, когда агент Немедленный – Скрипаль, более чем два года не имел никакого отношения к ГРУ и подозрения о предательстве вряд ли могли пасть на него, спецслужбы начали охоту на оперативных работников военной разведки, СВР и их агентов. Ее начали не с Испании. Чтобы навести российскую контрразведку на ложный след ФБР и СИС повели атаку на разведывательные сети российской Службы внешней разведки и ГРУ в Великобритании и США.

ГРУ – Главное разведывательное управление Генерального штаба Российской армии (ГРУ ГШ ВС РФ). Центральный орган внешней разведки Вооруженных сил Российской Федерации. С конца 2018 года официально вновь стало именоваться Главное разведывательное управление Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации.

Начальник ГРУ подчиняется начальнику Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации и Министру обороны Российской Федерации. Управление и подчиненные ему организационные структуры занимаются разведкой в интересах Вооруженных Сил Российской Федерации, в том числе агентурной, космической, радиоэлектронной и другими ее видами.

Сотрудники ГРУ в своей деятельности руководствуются Конституцией Российской Федерации, законами Российской Федерации и другими нормативно-правовыми актами.

Структура, численность и финансовое обеспечение ГРУ относятся к сведениям, составляющим государственную тайну.

Штаб-квартира находится на улице Гризодубовой, в Москве и представляет собой комплекс сооружений общей площадью около 70 тысяч кв. м., включает ситуационный центр, командный пункт и специальные объекты.

Целями разведывательной деятельности ГРУ является:

1. Обеспечение Президента Российской Федерации, Федерального Собрания Российской Федерации, Правительства Российской Федерации, Министра обороны Российской Федерации, начальника Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации, Совета безопасности Российской Федерации разведывательной информацией, необходимой им для принятия решений в политической, экономической, оборонной, научно-технической и экологической областях.

2. Обеспечение условий, способствующих успешной реализации политики Российской Федерации в сфере обороны и безопасности.

3. Содействие экономическому развитию, научно-техническому прогрессу страны и военно-техническому обеспечению безопасности Российской Федерации…

По состоянию на 2018 год 767 сотрудников военной разведки удостоены званий Герой Советского Союза и Герой России.

Глава 4
«Крот» в «Аквариуме»

Ранней весной, 4 марта 2002 года в кабинете начальника отдела «Г» центрального аппарата Управления военной контрразведки ФСБ России полковника Петра Гурьева собрались: заместитель – полковник Анатолий Новиченко, начальник первого отделения, ведущего контрразведывательную работу в головном управлении ГРУ Генштаба Министерства обороны России – подполковник Вячеслав Носов, а также его подчиненные: старший оперуполномоченный по особо важным делам майор Николай Рябенков и старший оперуполномоченный капитан Валерий Бацкий.

Накануне праздника 8 Марта – Международного женского дня, их занимало не то, что подарить единственной женщине в отделе, секретарю-делопроизводителю – Алле Сергеевне Алябьевой, а ориентировка из управления «Н», Службы «П» ФСБ России. В ней коллеги сообщали данные, заслуживающие оперативного внимания на действующего сотрудника ГРУ, полковника Александра Сыпачева.

26 февраля 2002 года в 15:17 он вошел в посольство США в Москве, где находился до 17:46. Попытку получить доступ в здание Сыпачев предпринимал дважды. Первый раз в 10:14, он при приближении постовых – сотрудников милиции, старшего лейтенанта Сергея Савенко и лейтенанта Ивана Гаврилова, развернулся и смешался с прохожими. Второй раз Сыпачев был остановлен постовыми. Савенко, проявив находчивость, под убедительным предлогом вынудил его предъявить паспорт. Владельцем оказался гражданин России, уроженец города Краснокамска Пермской области Александр Евгеньевич Сыпачев, прописанный и проживающий в городе Москве.

Предварительной проверкой, проведенной Носовым, было установлено, что Сыпачев является военнослужащим Министерства обороны и не просто военнослужащим, а полковником ГРУ. Дальнейшие попытки оперативным путем выяснить причину, побудившую Сыпачева обратиться в посольство США, пока не дали результата. Препятствием являлись как секретность, так и позиция отдельных руководителей ГРУ, полагавших, что сотрудник военной контрразведки необоснованно вмешивается в их оперативную деятельность.

Проверка Сыпачева зашла в тупик. Гурьев и его подчиненные ломали головы над тем, как найти выход. В это время зазвонил телефон, на связь выходил дежурный по Управлению военной контрразведки ФСБ России. Он довел распоряжение ее руководителя – Александра Безверхнего: Гурьеву немедленно прибыть к нему. Свернув совещание, он прошел в приемную и поинтересовался у дежурного.

– Сергей Николаевич, что случилось? Почему такая срочность?

Тот только развел руками. Теряясь в догадках, Гурьев спросил:

– Кто находится у генерала?

– Коллеги из ГРУ.

– Д-а?! – удивился Гурьев и уточнил: – А кто?

– Заместить начальника управления и офицер из собственной безопасности, – сообщил дежурный.

Брови Гурьева поползли на лоб. Присутствие в кабинете Безверхнего должностных лиц ГРУ такого ранга уже само по себе являлось событием. Не требовалось иметь семь пядей во лбу, чтобы понять: вызов к генералу Безверхнему был связан с их визитом. Гурьев лихорадочно искал причину и находил в последних провалах в резидентурах ГРУ. Он мысленно перебирал оперативные разработки на военных разведчиков, заподозренных в государственной измене, и находившиеся в производстве своих подчиненных.

– Петр Николаевич, присаживайтесь, – пригласил дежурный и кивнул на диван.

Гурьев не слышал и пытался понять, к чему готовиться, когда завершится встреча у Безверхнего. Прошлый опыт и профессиональная интуиция подсказывали, только чрезвычайные обстоятельства могли привести заместителя начальника ГРУ на Лубянку. Гурьев не брался гадать какие именно. То, что последствия встречи не сулили ему ничего хорошего, так это не вызывало сомнений. Они не пугали его. Он привык держать удар. На волевом лице Гурьева трудно было прочесть эмоции. Их выдавало выражение глаз, веселые лучи-морщинки в уголках глаз сошлись в тугой пучок. Седой ежик волос, казалось, стал еще более колючим. Он энергичными шагами мерил приемную и бросал нетерпеливые взгляды то на часы, то на портреты тех, кто возглавлял отечественную военную контрразведку, и словно искал у них ответ.

Они – бывшие руководители, могли многое рассказать. Их было 28. Девять, выполняя волю советских вождей, впоследствии сами оказались жертвами чудовищных репрессий и были расстреляны. Десятый – Николай Селивановский, стал заложником в борьбе советских вождей и провел два года во внутренней тюрьме на Лубянке. Одиннадцатый – Анатолий Михеев, погиб на фронте в рукопашной схватке с фашистами осенью 1941 года. Вместе с подчиненными сотрудниками особого отдела Юго-Западного фронта он прикрывал прорыв из окружения командующего и его штаба. Остальные руководители военной контрразведки благополучно завершили службу. Двое, пройдя все служебные ступени, возглавили: Виталий Федорчук – КГБ СССР, а Петр Ивашутин – ГРУ Генштаба Министерства обороны Советского Союза.

Генерал-лейтенант Александр Безверхний стал 29-м руководителем военной контрразведки и получил назначение на столь ответственную должность в 50 лет. В этом качестве ему пришлось начинать работу в один из тяжелейших периодов в жизни страны. На развалинах некогда могущественного Советского Союза в муках нарождалась молодая российская государственность. Вместе с ней происходило становление новых институтов власти и военной контрразведки, в частности. Охотников сделать ее «карманной» нашлось немало. Первым ее руководителям: генералам Алексею Молякову и Владимиру Петрищеву, понадобились дар Златоуста и хитрость Одиссея, чтобы не допустить этого.

Александр Георгиевич принял от них нелегкую эстафету на рубеже веков. Заканчивалось 20-е столетие, принесшее России и ее народу множество страданий и бед. Президент Борис Ельцин покинул Кремль. Вскормленная им ненасытная свора олигархов, алчно рыча, готовилась и дальше безнаказанно растаскивать по офшорам национальные богатства страны. Препятствием на их пути стали молодой президент Владимир Путин и стоящие за ним генералы и офицеры спецслужб и армии.

Между ними и олигархами началась война не на жизнь, и даже не на смерть. Цена ее была неизмеримо больше – сохранение самого Российского государства. Сбившись в кровожадную стаю, пресловутая «Семибанкирщина»: Ходорковский, Березовский, Гусинский и другие олигархи экземпляром помельче бросили против президента Путина и его гвардии – сотрудников спецслужб, огромные финансовые, информационные ресурсы и проиграли. Важную роль в той победе сыграли военная контрразведка и генерал Безверхний. Они не позволили олигархам сделать игрушками в своих руках некоторых генералов Российской армии и внутренних войск МВД.

В те дни, полные неимоверного напряжения сил в борьбе с иностранными спецслужбами и олигархами, злой рок нанес страшный удар по семье Безверхних. Из жизни трагически ушел сын. Выдержав и это испытание, Александр Георгиевич продолжал твердой и разумной рукой вести корабль военной контрразведки в бурном политическом море.

Он и его заместитель по кадрам генерал Николай Зайцев системно и последовательно выстраивали схему работы своих подчиненных. Они видели залог нынешних и будущих успехов военной контрразведки в поиске и воспитании будущей своей смены. Одним из таких молодых и перспективных руководителей являлся полковник Гурьев. Его, как и десятки других начальников отделов, Безверхний и Зайцев направляли на самые трудные участки работы, привлекали к участию в сложных операциях и терпеливо вели к вершинам в искусстве контрразведки.

Пока Гурьев оправдывал их надежды. Он не пасовал перед трудностями, брал на себя ответственность в критических ситуациях, не ждал ценных указаний, проявлял инициативу, творчески подходил к решению задач и малыми силами добивался значимых результатов. Жесткий и требовательный в работе, в повседневной жизни Гурьев был внимателен к нуждам подчиненных и жил интересами коллектива. На это сотрудники отвечали ему самоотверженной работой.

Сегодня, судя по визиту к Безверхнему представителей ГРУ, Гурьеву не приходилось рассчитывать на его благосклонное отношение. Последние потери в рядах военных разведчиков говорили о серьезных провалах в их работе. В этом была и доля вины самого Гурьева и его подчиненных. Им пока не удалось выявить и нейтрализовать предателя, проникшего в ряды ГРУ. Он мысленно обращался к материалам оперативных разработок, чтобы представить Безверхнему содержательный доклад, но важные детали не сохранились в памяти, и позвонил Новиченко.

– Слушаю вас, Петр Николаевич, – ответил он.

– Разговор не по телефону, Анатолий Вячеславович! Срочно поднимись в приемную генерала Безверхнего! – распорядился Гурьев и вышел в коридор.

Навстречу ему спешил Новиченко. Озабоченный вид Гурьева насторожил его.

– Что случилось, Петр Николаевич?! Что?! – на ходу выпалил Новиченко.

– Тише! Тише, Анатолий Вячеславович!

– Так что случилось?

– Пока не знаю, но случилось.

– Ну, хоть примерно, откуда и что прилетит?

– От ГРУ, – обронил Гурьев и пояснил: – В кабинете у генерала Безверхнего находятся заместитель начальника управления и офицер из службы собственной безопасности.

– Значит, праздник отменяется, – уныло произнес Новиченко.

– На нашей улице он точно не предвидится.

– Чует мое сердце, связано это с провалами в лондонской и в мадридской резидентурах.

– Правильно чует, Анатолий Вячеславович. Но с чувствами, это к дамам, а к Александру Георгиевичу надо идти с фактами. Что мы можем положить ему на стол? Что? – задался вопросом Гурьев.

– Материалы на полковника Сыпачева, подполковника Чулкова, бывшего подполковника, ныне бизнесмена Грошева, пенсионера полковника Скрипаля… – принялся перечислять Новиченко.

– Стоп, Слава! – остановил Гурьев. – Начнем со Скрипаля! Кроме того, что мотается то в Испанию, то на Мальту и любит посидеть в компании бывших коллег, у нас, по существу, на него ничего нет.

– Я бы не был так категоричен, Петр Николаевич. В последнем сообщении агент Попов отмечал, что Скрипаль проявлял повышенный интерес к назначениям в мадридской резидентуре.

– Это нам его интерес кажется повышенным. А с точки зрения бизнесмена Скрипаля все логично. Почему бы не обратиться за помощью к бывшим своим коллегам?

– Бизнес Скрипаля – одно название, Петр Николаевич. Продал бочки для вина, и случилось то при царе Горохе.

– С бочками, дело прошлое. Интересно другое, почему Скрипаль ищет выход на Анисимова, который в Москве сидит на аналитике?

– Да, вопрос заслуживает оперативной разработки, и с ним надо разбираться, – согласился Новиченко.

– Надо. Но материал сыроват, и выходить с ним на уровень Александра Георгиевича пока рановато, – заключил Гурьев.

– Остается Сыпачев, либо Чулков. Оба тянут на «крота» в «Аквариуме».

– Чулков, – да. В Москве его маршрут дважды пересекался с установленным разведчиком резидентуры ЦРУ Майклом Дугласом.

– И еще, Петр Николаевич, в период службы Чулкова в мадридской резидентуре ГРУ он имел устойчивые контакты с сотрудником Национального центра разведки CNI – Хавьером Трильо. Контакт был санкционирован резидентом Измайловым.

– Если мне память не изменяет, Чулков изучал Трильо как кандидата на вербовку. В качестве основы для общения выступало увлечение большим теннисом, – вспомнил Гурьев.

– Да, Чулков играет на приличном уровне, и на этой почве установил контакт с Трильо, – подтвердил Новиченко.

– Вопрос: продолжает ли наша резидентура заниматься изучением Трильо? Ответ на него позволит нам понять, действительно ли Чулков разрабатывал Трильо или использовал его как прикрытие для шпионской деятельности.

– Доступ к информации по разработке Трильо закрыт, и вряд ли мы получим ответ, – усомнился Новиченко.

– Понимаю, Анатолий Вячеславович, но надо. Постарайся выяснить вопрос через агента Симонова. Он может что-то знать.

– Попытаюсь, но не гарантирую результат.

– Итак, остается Сыпачев.

– Да, фактура на него свежая и серьезная.

– Носов установил, с какой целью он посетил посольство США в Москве?

– Пытается.

– Но так же нельзя работать, Анатолий Вячеславович! Полторы недели прошло, а воз и ныне там! – дал волю эмоциям Гурьев.

– Петр Николаевич, здесь та же проблема, что и с Чулковым, – оправдывался Новиченко.

– И что?

– Ну, вы же знаете, как только мы затрагиваем оперативные вопросы, так в ГРУ это встречают в штыки.

– Знаю! А для чего тогда наша агентура? Даю тебе три дня, чтобы… – Гурьев прервал разговор; в коридор в сопровождении помощника дежурного вышли участники встречи с Безверхним, и распорядился: – Анатолий Вячеславович, давай-ка в темпе вальса прокачай вопросы, что мы обсудили.

– Есть! – принял к исполнению Новиченко и направился к себе.

Гурьев поспешил в приемную. Дежурный нажал клавишу на переговорном устройстве и доложил:

– Товарищ генерал, Петр Николаевич находится здесь!

– Пусть заходит, – распорядился Безверхний.

Дежурный кивнул головой. Гурьев открыл дверь и вошел в кабинет. Яркий солнечный свет свободно лился через три больших окна и теплыми бликами поигрывал на деревянных панелях большого прямоугольного кабинета. Дальнюю его стену занимала карта мира. Та ее часть, что не была закрыта шторой, пестрела множеством загадочных разноцветных обозначений. Они говорили: интересы военной контрразведки России простираются далеко за пределы Родины. Вдоль левой стены располагался книжный шкаф, за стеклами тускло поблескивали корешки фолиантов. В углу, из глубокой ниши выглядывал сейф, за его содержимое любая разведка отдала бы многое. На рабочем столе, рядом с электронной панелью, горкой высилась стопка папок. Строгость обстановки смягчалась любительской, от того еще более трогательной фотографией юноши. Она занимала центральное место на журнальном столике. В юноше угадывались черты самого Безверхнего.

Гурьев остановился на пороге. В течение нескольких лет он регулярно заходил в кабинет руководителя военной контрразведки и каждый раз испытывал душевный трепет. Его стены, если бы могли говорить, то поведали бы такие тайны, перед разгадками которых был бы бессилен сам Шерлок Холмс. Здесь планировались и проводились операции, повлиявшие не только на исход ряда сражений на фронтах войны, а и на судьбы государства. Одна из них длилась почти шесть лет.

В 1921 году молодая советская военная контрразведка – Особый отдел ВЧК – ГПУ, совместно с Контрразведывательным отделом (КРО) приступили к реализации дерзкой по замыслу и грандиозной по масштабу операции, получившей кодовое название «Трест». Ее целью являлось идейное и организационное разложение находившегося в эмиграции Русского Общевоинского Союза (РОВС). Его костяк составляли бывшие боевые генералы и офицеры, а возглавлял человек с железной волей, твердыми политическими убеждениями и хорошими организаторскими способностями – генерал Кутепов. При поддержке правительств и спецслужб Франции, Великобритании и Польши РОВС вел активную разведывательную, повстанческую и террористическую деятельность на территории СССР, направленную на свержение советской власти.

Руководители операции «Трест» Феликс Дзержинский и гений контрразведки и разведки – Артур Артузов и их подчиненные избрали оригинальную по замыслу и нестандартную по исполнению форму борьбы с противником. Они создали в Москве идейно близкую РОВС легендированную, «антисоветскую» организацию «Монархическое объединение Центральной России» (МОЦР). Ведущая роль в ней отводилась агентам советской спецслужбы: ответственному работнику наркомата внешней торговли РСФСР Якушеву, бывшим: генерал-квартирмейстеру Потапову, генералу Зайончковскому и сослуживцу Кутепова по гвардейскому Преображенскому полку полковнику Зуеву. Особый вес МОЦР в глазах Кутепова, спецслужб Франции и Великобритании придавало то, что бывшие сослуживцы занимали важные посты в Красной армии и высших государственных органах власти.

С 1922 года между МОЦР и РОВС начались активные контакты. В результате советская спецслужба проникла в большинство контрреволюционных организаций, действовавших в Европе. С течением времени ей удалось поставить под свой контроль деятельность в России разведок Финляндии, Польши, Латвии, Франции и Великобритании.

Якушев и Потапов, «выполнявший обязанности начальника военного штаба МОЦР», а также Зуев и их соратники, роль которых играли сотрудники военной контрразведки и КРО, регулярно снабжали спецслужбы этих стран выгодной для советского руководства в политическом и военном плане стратегической дезинформацией, разработанной на Лубянке и в Генштабе Красной армии.

Кутепов, его заместитель генерал Миллер, руководство РОВСа и их покровители из иностранных разведок, не подозревая об этом, добросовестно обеспечивали деньгами МОЦР и направляли эмиссаров в ловушки, ловко расставленные контрразведчиками. До 1926 года в Париже и Лондоне верили в мощь МОЦР и жили надеждой на скорый повстанческий взрыв внутри России. Иллюзию Кутепова и его покровителей из спецслужб Франции, Великобритании и Польши питала филигранная работа Артузова, Якушева, Потапова и десятка других участников операции «Трест».

Не менее яркую страницу в историю отечественной спецслужбы военные контрразведчики Смерша вписали в годы Великой Отечественной войны. Поразительно, но факт, она открылась спустя 58 лет после знаменитого парада Победы на Красной площади.