Текст книги "История военного искусства от Густава Адольфа до Наполеона Бонапарта"

Все старания обороняющегося были направлены к тому, чтобы выжить неприятеля путем маневров, заставить его отступить и снять осаду. К сражениям прибегали лишь в случае значительного превосходства сил. Если наступающему удавалось взять крепость, то он приступал, таким же образом, к осаде другой. При неудаче он отступал за ближайшую оборонительную линию, а обороняющийся в свою очередь приступал к овладению крепостями, занятыми противником. На зиму военные операции прекращались; обе стороны расходились на зимния квартиры, продолжая иногда вести малую войну с целью уничтожения продовольственных запасов противника и тревожения его квартир. Таким образом, войны тянулись годами, велись крайне вяло, без решительных результатов[8]8
  В 1672 г. 100-тысячная французская армия, взяв 60 крепостей, оставила в них гарнизоны и в поле осталось всего 12 000 войск! (По мнению Наполеона, следовало бы срыть все крепости, оставив лишь 5—6 для обеспечения операционной линии.)


[Закрыть]. Стратегическое искусство, доведенное до высокой степени Густавом Адольфом, уступило место рутине, от которой не могли отрешиться такие талантливые люди, как Тюренн, Конде, Вандом, Вилляр, Евгений Савойский. Блестящее исключение составляли Петр Великий и Карл XII, развившие необыкновенную энергию и быстроту действий.

Великий основатель русской регулярной армии Петр Великий, заимствовав тактические формы и способы ведения войны от народов Запада, благодаря своему гению, проник тайны истинного военного искусства, отрешился от ложного методизма и дал бессмертные образцы как в области стратегии, так и в тактике.

Инженерное искусство при принятом направлении в стратегии и тактике должно было в рассматриваемую эпоху быстро двинуться вперед. Этому содействовало также и появление гениального французского инженера, впоследствии маршала, Вобана (1633—1707). Деятельность его поразительна: он построил заново 33 крепости и исправил до 300. Он участвовал в 53 походах и 104 боевых столкновениях.

Новатором Вобан явился главным образом в осадном искусстве. Правильная оценка обстановки, решительность и в то же время методическая последовательность действий отдавала ему в 10—15 дней крепости, раньше осаждавшиеся годами. При осаде Маастрихта (1676 г.) Вобан применил параллели (которые до него употребляли лишь турки при осаде Кандии 1666 г.) – три одна за другою как опорные линии рабочих и позиции траншейного караула.

Обороняющийся не решился предпринять ни одной вылазки, и через 13 дней по открытии работ Маастрихт пал. При осаде Валансьена (1677 г.) Вобан убедил в преимуществах для того времени денного штурма перед ночным. Осада Люксембурга (1684 г.) дала случай показать выгоды пользования траншейными кавальерами. При осадах Филиппсбурга и Мангейма (1688 г.) Вобан взял на себя руководство артиллерией и впервые применил рикошетную стрельбу вдоль верков крепостной ограды; позднее же, при осаде крепости Адт (1697 г.), он вел эту стрельбу с таким необычайным успехом, что артиллерийская оборона быстро умолкла, а гарнизон, объятый страхом, почти не оказал сопротивления (крепость взята в 14 дней). При осаде Адта Вобан характерно отличил различные роды стрельбы (рикошетный, демонтирный и навесный), упорядочил ее и указал наиболее соответствующие ей цели.

При Вобане же получила первенствующее значение и навесная стрельба из мортир, целью которой он назначил не столько город и его мирных жителей, сколько верки и войска на них. Осадою крепости Адт Вобан руководил лично и вполне самостоятельно, под конец своей жизни, когда опыт минувших войн уже оформил в уме его сущность осадных действий, а знакомство со всеми крепостями, из коих многие он сам строил или исправлял, указывали ему на слабые стороны фортификационных сооружений того времени; поэтому осада Адта может служить образцом рационально веденных осад, подобно тому как цитадель Лилля долгое время после Вобана служила в школах образцом фортификационного искусства.

Чтобы оценить предложения Вобана по атаке и обороне крепостей, довольно сказать, что его указаниями и теми началами, какие он положил в основу осадных действий, пользовались до последнего времени и если не пользуются ими теперь, то только потому, что с 1870 г. не осаждали еще ни одной крепости. Систематизирующий ум Вобана нашел благодарное поле деятельности в упорядочении приемов пользования подземными минами, почему Вобан и создал минное искусство, дав его позднейшей теории начальные основы в опытах в Турне (1686 г.) и возможность дальнейшей практической разработки этой теории учреждением минных и саперных рот.

Таким образом, если Эрара французы называют «отцом фортификации» во Франции, то они вправе считать Вобана «отцом современного осадного искусства», которому учились затем у французов все прочие государства Европы. При своих фортификационных работах, культивируя исключительно бастионную систему и, несомненно, отдавая себе отчет в ее недостатках, Вобан не оставил какой-либо определенной системы, хотя преемники его и искали таковой среди верков им построенных или исправленных крепостей.

Отличают две его так называемые простые системы (1-ю и 2-ю) и две другие, более сильные, называемые сложными; из них одна – ландауская, а другая – ной-бризахская, по именам построенных им крепостей. Во всех своих постройках Вобан главным образом руководился принципом применения верков к обстановке и местности. В искусстве следовать этому принципу, в пределах боевых требований от верка, едва ли найдутся у Вобана соперники, и в этом отношении время этого знаменитого инженера справедливо считается эрой в фортификационном искусстве.

Вобан развил лишь старые хорошие мысли, пользуясь ими уместно (заслуга немалая), и руководился основными требованиями от всякого фортификационного верка как боевой долговременной позиции: 1) начертание – по наружной линии полигона; 2) длина оборонительной линии определяется дальностью ружейного огня; 3) фланги перпендикулярны к оборонительной линии; 4) большие и по возможности отдельные бастионы с нестесненным внутренним пространством; 5) равелины большого выпуска в поле и в них – редюиты; 6) ретраншаменты, и если можно – то сплошные и заблаговременные; 7) теналь перед куртиною и 8) обширное применение всевозможных внешних и внутренних построек. В то же время Вобан проявил нежелание удовлетворить многим другим справедливым требованиям, которые при нем уже назрели и должны были сознаваться.

Так: во-первых, производство вылазок у него затруднительно (отсутствие редюитов прикрытого пути и удобства сообщений); во-вторых, траверсы, предложенные им для прикрытия верков от рикошетного огня, средство недостаточное, а на прикрытом пути даже и вредное; в-третьих, отсутствие казематов для жилья гарнизона и, в-четвертых, недостаточная высота эскарпа.

Основные принципы фортификационных форм Вобана были прежде всего усвоены его талантливым противником нидерландским инженером Кегорном; ему часто приходилось руководить обороною тех крепостей, которые осаждал Вобан. Надо полагать, что они учились друг у друга. Нужно только удивляться, с каким искусством Кегорн исповедовал те же принципы, что и Вобан, но при совершенно других условиях обстановки: он работал для Нидерландов на местности низменной и болотистой. Им построены крепости: Мангейм, Нимвеген, Берген-оп-Цоом, Бреда, Намюр и Грёнинген. Он применял три способа укреплений: фронты – бастионный, тенальный и полигональный. Кегорн явился и антагонистом Вобана: для противодействия постепенной атаке последнего и возможного затруднения ведению подступов он широко пользовался вылазками; устроил редюиты во входящих плацдармах прикрытого пути и внутренние – в сухие рвы и на фоссебреи; отнимал землю у атакующего, необходимую для ведения осадных работ; изобрел мортирку (Кегорнову), очень удобную для их обстрела; устроил закрытую оборону, ставя пехоту и артиллерию в казематы.

Основные принципы Кегорна: 1) возможно сильный перекрестный огонь по местности и взаимная поддержка верков; 2) сильно развитые, с самостоятельной обороной, наружные и внутренния постройки (ряд преград – упорство обороны и необходимость атаки на два равелина и и бастион); 3) полное удобство и развитие вылазок до последнего момента обороны (водяные и сухие рвы, редюиты); 4) заставлять противника строить батареи из приносимого материала (дно сухого рва на фут выше уровня грунтовых вод); 5) рвы должны получать возможно сильную оборону пушечную и ружейную до последнего момента (казематированные фланги орильоны, эскарпные и контрэскарпные галереи, кофры); 6) каменные одежды должны быть скрыты от поражения даже с батарей на гребне гласиса (анвелопа, контргарды и фоссебрея с земляными отлогостями и гребень прикрывающих построек, значительно высший гребня прикрываемых стен); 7) необходимо возможно удешевить фортификационные сооружения, в коих камень представляет наиболее дорогую часть (по вычислениям германского инженера Штурма, укрепленный по 1-му способу Кегорна шестиугольник, несмотря на большое количество камня, обходится на 1/3 дешевле общей стоимости шестиугольника Вобана).

На деле идеи Кегорна и рекомендуемые им средства усиления обороны применены были частями почти во всех построенных им нидерландских крепостях; в других же государствах Кегорн нашел одобрение своей системы лишь в России, где Петр Великий, лично исправив первую систему Кегорна уничтожением орилонов и передачею обороны рвов на главный вал, применил ее к укреплению Кронштадта с суши.

Живым идеям Вобана и Кегорна по атаке и обороне крепостей, идеям, полным своеобразного творчества и боевого духа, не закладываемым в шаблоны и рамки рецептов на все случаи, чем грешили в то время предложения многих инженеров, наследовал систематизм Кармонтеня, позднее Фуркруа и других инженеров «французской школы», задержавших развитие фортификационного искусства вплоть до Монталамбера и принесших печальные плоды даже в наше время (в войну 1870—1871 гг.).

Кармонтен стремился улучшить «системы» Вобана, которых на самом деле не было, и омертвил фортификацию, внеся в нее шаблонизм. Впрочем, он внес нечто и новое: лучше прикрыл одежды от поражения издали, увеличил равелины, придал необходимое командование веркам для обстрела поверхности гласиса.

Последователи его (Шатильон, Дювиньо, Добенгейм и Лесаж) усовершенствовали его бастионную систему (мезиерскую), расположив на капиталях бастионов передовые люнеты, которые хотя затрудняли обстреливание впереди лежащей местности, но, заставляя вести атаку сначала против них, таким образом послужили зарождением идеи современных фортов.

Целая плеяда последователей разработывали идеи, начертанные упомянутыми инженерами. Некоторые из них намечали и новые пути, как, напр., Ротберг, отдававший предпочтение полигональному начертанию над бастионным; Белидор, значительно усовершенствовавший минное искусство; маршал Саксонский, предложивший нечто вроде временных верков с бревенчатою эскарповою одеждой, наподобие употреблявшейся галлами при Цезаре; он же располагал в 2 верстах от укрепленного ядра линию 36 башен, удаленных на 500 шагов одна от другой, усиленных реданами и связанных непрерывной оградой; Филей предлагал перед серединою куртины небольшие бастионы, фланги которых обороняли ров перед фасами бастионов; это была переходная ступень к капонирному расположению, позднее разработанному Монталамбером; Реверини предложил скрывающиеся лафеты и вместе с Монталамбером был настойчивым проповедником закрытой пушечной обороны из казематов.

Дух и дисциплина войск в армиях, комплектовавшихся по системе вербовки, были невысоки. Дисциплина основывалась не на сознании долга, а на страхе наказания. Солдат должен был бояться палки капрала больше, чем вражьей пули. Грабежи, дезертирство, а в бою трусость свидетельствовали о низком уровне моральных и духовных сил в войсках того времени. Зло пустило глубокие корни, и самые строгие наказания не могли его искоренить.

Военная литература продолжала развиваться в области военного искусства, теории военного дела и военной техники; если в предшествовавшем периоде преобладали труды по части артиллерии и инженерного искусства, то в эту эпоху предметами исследования преимущественно стали вопросы военного искусства в обширном смысле (Монтекукули, Фекьер, Пюисегюр, Фоляр, Морис Саксонский)[9]9
  Фоляр и Морис Саксонский отвергают сплошные линии боевого порядка и тонкий строй, презирают огонь и взывают к холодному оружию – эти новые мысли были плодом изучения тактики классических народов древности. Морис Саксонский написал замечательный трактат о войне и военном деле, весьма необъемистый, но чрезвычайно богатый содержанием, служивший в течение XVIII в. главной основой для изучения военного искусства; именно его знаменитые «Мечтания» (Réveries), написанные в 1732 г. В этом сочинении много мыслей, значительно опередивших век Мориса: идея об общеобязательной повинности; формирование легионов – самостоятельных тактических единиц из трех родов войск; о легкой, стреляющей на 4000 шагов артиллерии (amusettes); мерном шаге; оружии, заряжающемся с казны; усилении огня пехоты: колонны для атаки; замена хлеба сухарями; шляп касками. Фридрих Великий сказал про него: «Я видел героя Франции, этого Тюренна века Людовика XV. Я поучался в его речах, конечно, не французскому языку, но военному искусству. Этот маршал мог бы быть профессором всех генералов Европы».


[Закрыть].

Для ближайшего ознакомления с военным искусством эпохи рассмотрим походы Тюренна в 1674 и 1675 гг. и принца Евгения Савойского в 1706 г.

Две последние кампании Тюренна в 1674—1675 гг. В конце Тридцатилетней войны Тюренн служил в войсках герцогов Веймарских, командовавших остатками шведской армии Густава Адольфа; здесь он усвоил основные принципы военного искусства великого короля и перенес их впоследствии во Францию.

Аахенским миром (1668 г.) окончилась 1-я нидерландская война Франции с Испанией, благодаря вмешательству Голландии, составившей с Швецией и Англией тройственный союз против Людовика XIV, которому пришлось отказаться от части своих завоеваний и возвратить Франш-Конте Испании; большую же часть Фландрии он удержал за собой.

Расстроив тройственный союз, Людовик решил снова начать войну с Голландией, вторгнувшись в ее пределы, сломить ее сопротивление и добиться своей цели. Это и было причиной 2-й нидерландской войны (1672—1679 гг.).

Вторая нидерландская война. В начале войны политическая обстановка была весьма благоприятна для Франции: она была в союзе с Англией, Швецией, с епископом Мюнхенским, с курфюрстами Кельнским и Бранденбургским, герцогами Нейбургским и Савойским и папой. Остальные германские владетели и Дания соблюдали нейтралитет.

Был принят план войны, предложенный Тюренном, а именно: сосредоточить войска на базе во владениях кельнских и мюнстерских. И оттуда произвести вторжение в Голландию долиною р. Рейн с наиболее уязвимой стороны, а затем двинуться на столицу ее Амстердам, отнюдь не разбрасывая сил по крепостям и даже срывая их. План этот был исполнен только отчасти.

Стотысячная французская армия, вторгнувшись в Голландию, осадила Маастрихт и могла бы идти прямо на Амстердам, но разбросалась для завоевания мелких пограничных крепостей и потеряла время; голландцы, чтобы спасти страну, наводнили ее, прорвав плотину. Министр Лювуа отпустил 20 000 пленных, взявши за них выкуп по 4 экю с головы; это дало талантливому Вильгельму Оранскому готовую армию. К 1673 г. ему удается, кроме того, привлечь на сторону Голландии Австрию и Испанию, а в 1674 г. Бранденбург, Данию и остальную часть Германии. С этого времени война Франции с Голландией сделалась общеевропейской войной.

При таких обстоятельствах главным врагом Франции являлись Австрия и все германские государства, предводимые ею, поэтому и главным театром войны должна была быть местность по обоим берегам Среднего Рейна; но не так смотрели на дело Людовик XIV и его всесильный министр Лювуа: в 1674 г. главная армия короля действовала в Франш-Конте, Шомберг — в Пиренеях, Конде в испанских Нидерландах, а на Среднем Рейне, в Эльзасе, должен был обороняться Тюренн с армией в 10 000 человек.

Театром предстоящих военных действий должна была служить долина Среднего Рейна от Базеля до Майнца. Стратегическими пунктами были важнейшие города – Кольмар, Мюльгаузен, Страсбург и Майнц, а также пункты переправ через Рейн в Страсбурге, Майнце, Маннгейме и Филиппсбурге и горные проходы через Вогезы и Шварцвальд (Люцельбургский, Сен-Мари и Бельфорский). Важнейшими оборонительными линиями были упомянутые горные хребты, а также притоки Рейна: с правой стороны – Шуттер, Кинциг, Ренхен, Неккар и Майн, а с левой – Илль, Цорн, Зуффель, Модер и Лаутер. В описываемую полосу местности входили часть Вюртемберга, герцогство Баденское, Палатинат, Эльзас и часть Лотарингии.

Тюренн должен был с армией в 10 000 человек оборонять р. Рейн на пространстве от Базеля до Майнца (300 верст) и в то же время обеспечивать нейтралитет Швейцарии. Он расположил свои главные силы у Гохфельда, близ Саверна, и имел обеспеченную переправу у Филиппсбурга. Имперская армия в 10 000 человек под начальством герцога Лотарингского и графа Капрары сосредоточилась у Гейдельберга. К ним должен был также присоединиться герцог Бернонвиль, двигавшийся из Богемии, что дало бы им значительное численное превосходство над армией Тюренна. Узнав об этом, последний решился предупредить соединение противников и искать боя с ближайшими неприятельскими войсками.

14 июля с армией в 5400 кавалерии, 2500 пехоты и 6 орудий он переправился в Филиппсбурге и двинулся прямо к Гейдельбергу. При этом движении авангард его имел стычку у фермы Буркаузен на р. Ангельбах, в которой захватил 160 пленных. Выяснилось, что имперцы решились уклониться от боя до соединения с Бернонвилем и двинулись к Вимпфену с целью укрыться там за р. Неккар. Тюренн тотчас же изменил направление, двинулся вправо и 15 июня вечером был в Вислоке. 16-го он продолжал двигаться за противником в расчете захватить его на марше и атаковать во время переправы через речку Эльзац. Действительно, он настиг их у Зинцгейма, где имперцы, по настоянию Кагирары, считавшаго позицию у этого пункта весьма выгодною, решились дать бой, не выжидая уже соединения с войсками Бернонвиля, который был еще далеко. В сражении при Зинцгейме 16 июня в армии имперцев было 7000 кавалерии и 2000 пехоты; таким образом, они были сильнее французской армии в кавалерии и уступали в числе пехоты.

Имперцы заняли позицию на крутых командующих высотах правого берега р. Эльзац (Эльзенц), которая была проходима вброд (до 3 метров глубины). Доступы на высоты шли по лощине, ведущей от города к стоящему на высоте замку, а также по оврагу с несколькими разветвлениями, ведущими в тыл имперцам. На высотах к северу от города имперцы построили свою кавалерию, пехота же их, в виде передового пункта, заняла город, замок же не был занят вовсе. Тюренн энергичным ударом овладел городом, переправил пехоту за реку и прочно занял бывшие к северу от города сады и виноградники; огонь ее заставил кавалерию имперцев отступить несколько назад. Это облегчило развертывание французской кавалерии, которая, вопреки принятому обычаю, вследствие местных условий, должна была составить центр боевого порядка французской армии. Кавалерия имперцев произвела несколько атак и даже успела сбить кавалерию правого крыла французов, но, бросившись преследовать, попала под огонь французской пехоты и понесла значительные потери. Наконец после ожесточенной общей свалки имперцы были опрокинуты и преследуемы на протяжении 4 верст до опушки леса, а затем только небольшими легкоконными отрядами до Гейльбронна. Они отступили частью на Гейльбронн, частью на Гейдельберг. Таким образом, армия была рассеяна и сосредоточение ее в будущем затруднено. Союзники потеряли 2000 убитыми и ранеными, 500 пленными, 2 знамени и штандарт и 40 повозок, а французы – до 1500 человек. Искусно веденная атака на Зинцгейм и умелое ведение боя облегчило Тюренну победу над противниками при очень трудных условиях, так как его кавалерия была без кирас в бою с имперскими кирасирами, превосходившими ее в числе.

Хотя Тюренн и победил, но он снова возвратился на левый берег Рейна. Здесь он расположился у Лаксгейма, довольствуя войска на средства курфюрста Пфальцского (своего дяди); прибывшими подкреплениями армия его усилилась до 16 000 человек. Но и противники его усилились присоединением войск Бернонвиля и курфюрста Бранденбургского. Они стояли у Ладенбурга, приготовившись оборонять низовья Неккара от Ладенбурга до Маннгейма.

Тюренн решается снова перейти Рейн. Производя демонстрацию к р. Саар и Кейзерслаутерну, он 3 июля переправился через Рейн в Филиппсбурге, быстро двинулся на Гейдельберг, но, оставив его вправо, перешел по понтонному мосту через Неккар и угрозою сообщениям противника заставил его отказаться от обороны Неккара и отступить к Франкфурту-на-Майне. Тюренн остается обладателем всего Палатината.

В течение июля обе противные армии еще усилились: Тюренн – до 23 000 человек; а имперцы под общим начальством Бернонвиля – до 36 000 человек. Французская армия снова ушла на левый берег Рейна и расположилась у Бергцаберна, близ Ландау, прикрывая Эльзас и Лотарингию. Имперцы стояли против нее между Шпейером и Филиппсбургом.

Обе армии оставались в бездействии до 20 сентября. Но в это время союзники вели переговоры о предоставлении им переправы в Страсбурге. 21 сентября они переправляются за Рейн по понтонному мосту, наведенному ниже Филиппсбурга, двигаются к Страсбургу, переправляются там снова на левый берег Рейна и вторгаются в тыл армии Тюренна.

Как только узнал Тюренн о намерениях противника, он быстро двинулся к Страсбургу, чтобы принудить его к нейтралитету, но опоздал. Союзники уже переправились. Ему ничего не оставалось делать, как занять позицию на Зуфеле, опираясь на крепости Саверн и Гагенау. Союзники расположились напротив за р. Брюш.

В новом своем расположении продовольствие французской армии было затруднительно; его можно было доставлять или из Лотарингии, через проходы Вогезов, или из Нижнего Эльзаса, сильно опустошенного войной. Имперцы, напротив, получали все из Страсбурга и богатого верхнего Эльзаса. Тюренн решает боем выйти из затруднительного положения и разбить противника, до прибытия к нему на подкрепление войск курфюрста Бранденбургского.

В начале октября французская армия (23 000 при 30 орудиях) перешла в наступление. Союзники (35 000 при 58 орудиях) были расположены в некотором удалении от р. Брюш, имея перед центром с. Энцгейм, а фланги обеспеченными от обхода небольшими лесами. Здесь 4 октября произошло сражение при Энцгейме.

Тюренн переправился через Брюш в виду противника, неподвижно остававшегося на позиции, развернулся перед нею и, завязав бой на фронте, правым крылом атаковал лесок, служивший прикрытием левому крылу союзников. Французская армия была построена в две линии: пехота в центре, кавалерия по флангам; артиллерия была разбросана по всему фронту; 2 батальона и 6 эскадронов составляли резерв. Центром и обоими крыльями командовали особые начальники. Атака леса произведена была спешенными драгунами, поддержанными взводами мушкетеров; Тюренн, подобно Густаву Адольфу, иногда прибегал к перемешиванию пехоты и кавалерии. Французы овладели лесом, но вскоре были из него выбиты. Тюренн повторил атаку, подкрепив войска 8 батальонами, взятыми из второй линии его центра. Лес взят, но в это время Капрара дебуширует из Энцгейма с 12 эскадронами против левого крыла французской армии; с большим трудом при содействии резерва удалось отбить эту атаку. Бой оказался нерешительным. Ночью обе стороны отступили, потеряв в этот день: союзники – 3000 человек и 8 орудий; французы – 2000 человек.

14 октября союзники с прибытием 20 000 войск курфюрста Бранденбургского получили большое численное превосходство над французами и 18-го перешли в наступление.

Французская армия отступила к Детвейлеру за оборонительные линии р. Цорн и Модер, прикрывая Саверн, Гагенау и доступы в Лотарингию.

Союзники спорили о том, что делать, а затем двинулись к р. Цорн, но не решились атаковать Тюренна и повернули обратно к Страсбургу. 2 ноября они начали занимать зимние квартиры в Верхнем Эльзасе. 29 ноября и Тюренн, оставив гарнизоны в Саверне и Гагенау, отступил через Люцельштейнский проход в Лотарингию и, став в окрестностях Лоркен, по-видимому, тоже прекратил действия.

На самом деле Тюренн решился снова открыть действия в середине зимы. Усилившись подкреплениями до 20 000 пехоты и 13 000 кавалерии, он разделил свою армию на несколько колонн с целью ввести противника в заблуждение, а также для облегчения продовольствия и 5 декабря двинулся за Вогезами, из Лоркена на Блямон, к Бельфору, распространяя слух, что движение это имеет целью занятие новых квартир и очищение страны от небольших отрядов, действовавших на сообщения его армии с. Франш-Конте.

11 декабря Тюренн овладевает Баккара и переправляется через Мерту; двигаясь на Ремиремон, он переправляется через Макль и через Данталь и Ланге направляется к Бельфору. Для развлечения внимания противников он высылает отряды к различным проходам через Вогезы, особенно к С. Мари-о-Мин. 27 декабря авангард Тюренна достиг Бельфора, а 28 идет на Мюльгаузен. 29-го он встречается с 10-тысячным отрядом имперцев, торопившимся на соединение с другими, бьет его и отбрасывает на юг, к Базелю. Союзники поспешно снимают блокаду Бризаха и сосредоточиваются у Кольмара и Альткирхена. Тюренн двинулся за ними и 5 января 1675 г., приблизившись к р. Фехт, нашел главные их силы в числе 33 000 человек, сосредоточенными на укрепленной позиции за протоком этой реки между Кольмаром и Тюркгеймом.

В сражении при Тюркгейме (5 января 1675 г.) Тюренн атаковал слабо занятое союзниками, на правом их фланге, селение Тюркгейм, овладел им и так напугал имперцев, что они, боясь с его стороны более серьезных успехов, на следующий день, ночью, начали отступление. Артиллерию свою они хотели сплавить по р. Илль, но она попала в руки французов. Быстро отступая через Шлештадт к Страсбургу, союзники переправились на правый берег Рейна 1 января и, таким образом, очистили Эльзас. Многие отряды их, не успевшие присоединиться к главным силам, сдались или были уничтожены. Из 60 000 человек по переправе оказалось всего 20 000 человек. Многие укрепленные пункты вскоре сдались французам.

Так окончилась одна из самых блестящих кампаний Тюренна, в которой он во многом обязан прежде всего единству своего командования над армией и затем несомненному таланту, смелости и энергии.

Он не избегает, а ищет боя во все важнейшие моменты кампании, хотя магазинная система довольствия и заставляет его преследовать весьма ограниченные цели и даже, после выигранного сражения при Зинцгейме, отступать на свои магазины. Конец кампании зимою слишком сложен. Наполеон полагает, что Тюренн достиг бы более решительных результатов, дебушируя из Вогезов не на левый фланг, но на центр, а еще лучше – на правый фланг квартирного расположения– союзников, причем он отрезал бы их от базы – Страсбурга. Он не воспользовался своим внезапным появлением у Бельфора, так как марш к Тюркгейму был исполнен медленно (36 верст в 9 дней), что отчасти объясняется продовольственными затруднениями. Но великие люди в критические моменты умели идти наперекор рутине, как это сделал Евгений Савойский в 1706 г. в Италии и Фридрих Великий в 1757 г. при движении от Россбаха к Лейтенуи.

Во всяком случае, активная оборона Эльзаса Тюренном в 1674 г. представляет один из выдающихся примеров подобных действий, поучительных в положительном смысле.