Текст книги "Ловушка для тигра"

Максим выдрал газетный лист с объявлением, сложил аккуратно, запихнул в нагрудный карман куртки и принялся изучать местную прессу дальше. Пролистнул несколько страниц с объявлениями о купле-продаже квартир, домов, машин и добрался до раздела «Досуг». Рассмотрел несколько аляповатых картинок, запомнил адреса харчевен. Дети гор обязательно появятся в одной из них – на людей посмотреть, себя показать, а заодно и территорию пометить. Не могут они тихо себя вести, зрители им нужны, обстановка, декорации соответствующие. Что ж, пойдем, пожалуй, время не ждет. Максим вышел на улицу, двинулся вдоль проезжей части, посматривая на стены домов. Нашел табличку с названием улицы, прошел немного дальше. Миновал первый ресторанчик – перед входом пусто, дверь, кажется, закрыта. Хорошо, посмотрим, что в остальных, а сюда вернемся попозже. Точек общепита в городе немного, и почти все они расположены в центральной его части. Максим очень рассчитывал, что «гости» тоже не будут носиться по окраинам, а выберут ближайшую. И не ошибся: заляпанная грязью «Нива» – почти точная копия той, трижды проклятой, только поновее. Стекла затонированы, спереди и сзади «обвесы», пороги, на крыше багажник с усиленными креплениями. Зверь, а не машина. Максим отошел в сторонку, прислонился к стволу липы, приготовился ждать. Переполненный событиями день заканчивался, уже темнело и холодало. Максим снова натянул на голову капюшон драной, все еще пахнущей дымом куртки. И только сейчас почувствовал, как замерз: руки подрагивали, зубы стучали. Максим принялся ходить взад-вперед, чтобы согреться, но движение не помогало – стало только хуже. Голова начала кружиться, глаза слезились. «Только не сейчас! – взмолился Максим. – Пожалуйста, не сейчас!» Заболеть, когда зверье загнано в ловушку, и только надо помочь ей захлопнуться… Ждать Максим не мог, он посмотрел себе под ноги, подобрал бутылку из-под пива и швырнул ее в «Ниву», стараясь попасть в стекло. Снаряд влетел точно в цель, но стекло не разбилось и даже не треснуло. Зато шуму получилось много – заорала сигнализация, на ее вой выскочил сначала охранник заведения, потом подтянулся первый бандит.

Ростом Максиму до плеча, кривоногий, он нажал кнопку на брелке, и сигнализация заткнулась. Бандит затопал к машине, обошел ее и застыл – молча пялился на вышедшего из темноты на освещенный пятачок парковки Максима. Явно пытался сообразить, кто это перед ним – высокий, худой, заросший и злой, как весь личный состав обслуживающего персонала преисподней. Максим тоже молчал, по привычке убрал руки за спину, чтобы раньше времени не пустить их в ход. «Не здесь», – кажется, именно так сказал тогда адвокат, когда оттаскивал своего подзащитного от родственников убиенных боевиков. Правильно, не здесь, в другом – тихом, уютном, глухом месте. Полуразрушенное здание – прекрасный выбор, надо пригласить их туда. Обе стороны слишком долго ждали этой встречи, никто не был заинтересован в том, чтобы перенести ее место и время.

Боевик наконец опомнился, сделал несколько шагов назад, оступился, налетел на «Ниву». Сигнализация немедленно взвыла снова и голосила до тех пор, пока ее хозяин не нашел в карманах брелок. Максим не выдержал, хрипло рассмеялся. Тут на крыльце показался еще один экземпляр – уже покрупнее первого, движения скупые, двигается уверенно. Сколько вас там всего? Но на этот вопрос Максим ответа не получил: успокоив орущую «Ниву», оба бандита скрылись в помещении ресторана. Ждать пришлось недолго: карательный отряд в количестве четырех человек построился очень быстро. Максим шагнул из темноты в яркое пятно света под вывеской, быстро осмотрел всех и снова убрался в темноту. Двинулся прочь не быстро, и не медленно – так, чтобы постоянно слышать, как урчит за спиной двигатель «Нивы». Вспомнил по дороге, что тропинка между домами узкая – рядом стена и забор трансформаторной подстанции, «Ниве» там не проехать. И порадовался, что так удачно выбрал место. Ярко освещенные улицы миновали быстро. Максим скользнул в подворотню, остановился, поджидая, когда преследователи сообразят, куда делась жертва. Еле сдержался, чтобы не свистнуть приглашающе – помешал кашель. Максим зажал ладонями рот, чтобы не выдать себя, вжался спиной в стену и в последний момент успел отбежать в сторону. Дальний свет фар заскользил по стенам и своду арки, выхватил из темноты кусты во дворе и высокую фигуру рядом с ними. «Нива» влетела во двор и остановилась резко, ткнувшись передним бампером в заросли. Захлопали дверцы, послышалась отрывистая речь. Максим помедлил немного, дал возможность преследователям заметить, как удирает по узкой тропке вдоль забора загнанная жертва. И улыбнулся, услышав позади топот: ищейки взяли след.

Дальше все было делом техники: Максим дважды прошел этот путь в светлое время суток и отлично запомнил особенности местности. Поэтому благополучно миновал все ловушки – выбоины, узенький, в одну досочку, мостик через канаву и брошенный кем-то рядом с тропинкой изрядный моток «колючки». Преследователям же пришлось туго, Максим слышал за спиной звуки падений, мат сквозь зубы и в очередной раз подивился услышанному. Почему эти гордые существа в минуты наивысшего напряжения используют ненавистный им язык – русский мат? Необъяснимо. Но на решение лингвистического ребуса времени не было. Вот они, уже близко. Что ж, приступим. Вы сами напросились, не я это предложил. Максим постоял еще на тропинке перед развалинами, убедился, что его заметили, и шагнул внутрь. Добежал до следующего дверного проема, стараясь наделать побольше шума, остановился и очень тихо вернулся назад, замер, сжимая в кулаке рукоять Пашкиного ножа. Бандиты входить вслед за Максимом не торопились, совещались вполголоса. Максим напрягал слух, пытался разобрать слова, но понял только, что двое останутся ждать снаружи. Услышав звуки шагов, подался назад, затаился в темноте. Через дверной проем в здание скользнули две тени, остановились, разошлись в разные стороны. Тот, кто направился в сторону, где притаился Максим, умер быстро и тихо. Зажать преследователю рот, два раза ударить ножом под лопатку – и все, дело сделано. Максим аккуратно уложил тело у стены, обыскал, нашел нож и пистолет. Нож он положил на пол рядом с трупом, пистолет сунул себе за пояс штанов. Двинулся вперед на шорох и треск. Сунувшийся на шум второй бандит тоже не успел понять, что происходит, – умер так же тихо и торопливо. Максим быстро обыскал убитого, нашел еще один нож. Оставил боевика лежать посреди замусоренного помещения, найденные аксессуары закинул в рюкзак, вернулся к дверям. Еще двое топтались при входе, вытягивали шеи, ждали соплеменников. Максим еле сдержался, чтобы не закашлять – горло раздирало, саднило, зато голова сделалась ясной и легкой. За спиной два трупа тех, кто убил людей, ставших за время службы ему почти родными. Какое там «почти» – они все были одной семьей, единым целым. Максим обхватил ладонью горло, чуть сжал пальцы под нижней челюстью, сдавленно прошептал:

– Цо кхузахь[1]1
  Он здесь.


[Закрыть]. – И добавил, уже по-русски: – Идите сюда. – И снова зажал рот, чтобы не закашлять.

Боевики, услышав родную речь, дружно, как бараны, рванули вперед. Бараны и есть – кто же бросается в незнакомое помещение толпой? Сами виноваты, ловите. Максим уже не скрывался, шагнул из-за выступа в стене, но немного не успел – его услышали. И оба не придумали ничего лучшего, как рвануть вверх по лестнице, Максим помчался следом. Догнал одного уже наверху, схватил за полу куртки, дернул на себя и вбок. И сам едва не сорвался со второго этажа следом за своей жертвой. Та приземлилась неудачно, на кучу слежавшегося строительного мусора, и теперь стонала в темноте, но встать даже не пыталась. И затихла наконец. Оставлять за спиной вооруженного бандита, пусть даже с переломанными костями, было глупо, но впереди Максима ждала еще бо́льшая опасность. Четвертый не подавал признаков жизни, и, как ни вслушивался Максим, как ни всматривался во мрак, различить он ничего не мог. Надо ждать, этот скоро выдаст себя, он знает, что остался один и что Максим его отсюда живым не отпустит.

Снизу донесся шорох, Максим повернулся на звук, не трогаясь с места. Но это была всего лишь крыса, или сразу несколько грызунов, пользуясь передышкой, бежали куда-то по своим крысиным делам. Теперь только ждать, а заодно выяснить, у кого нервы крепче. Максим стоял очень удобно – за подпиравшей потолок колонной. Привалился к ней спиной, прикрыл глаза и постарался вспомнить планировку помещения. Огромное прямоугольное пространство с абсолютно ровными стенами, и в них нет ни ниш, ни выступов. Значит, преследователь в одном из углов – больше ему деваться некуда. Не мог же он выпрыгнуть в окно. Как же выманить зверька из норки? Через оконный проем в помещение просачивался мутный свет скрытой редкими облаками луны, и Максим смог разглядеть ближайшие к нему углы зала. Справа и слева пусто, значит, горец отсиживается где-то у окна. И тоже не видит противника. Похоже, это был тот, кто первым вышел на шум сигнализации. И, кажется, именно он сидел за рулем, впрочем, в последнем своем предположении Максим не был уверен. Зато не сомневался в первом. А если это так, то активного сопротивления он не окажет, надо действовать. Максим откашлялся еле слышно и бегом рванул из-за колонны к стене слева. Пригнулся на бегу, резко изменил курс и помчался вправо. И понял, что не ошибся – услышал в тишине шорох, приглушенный голос и ругательства. Максим первым же ударом сшиб боевика с ног, ударил его в живот, в челюсть. Бил еще куда-то, не глядя, плохо соображая, что делает. Потом опомнился, выволок стонущее существо из угла, потащил за собой. Бросил на лестницу, пнул ногой в плечо и равнодушно наблюдал, как тот костями пересчитывает ступени. Спустился следом, схватил полуживого преследователя за волосы, проволок по полу, швырнул к стене. Обыскал, бросил за спину очередной нож, вернулся к третьему бандиту. Тот был без сознания, но пульс на шее прощупывался. Максим присел на корточки рядом с ним, обшарил его карманы. Нашел еще один пистолет, такой же, как и первый. Вытряхнул магазин, боеприпасы убрал в рюкзак, пистолет закинул в груды мусора. Найденный нож повертел в пальцах и спокойно, ловким, уверенным движением загнал его по самую рукоять в правое подреберье бандита. Подхватил умирающего за плечи, оттащил к двум первым, вернулся обратно. Тот, четвертый, сопротивляться уже не пытался, жался к стене, поскуливал, вытирал рукавами куртки окровавленное лицо. Максим перевернул боевика на живот, выдрал из его джинсов ремень и кое-как скрутил ему руки за спиной.

– Сейчас приду. Разговор есть, – сказал Максим, стащил трупы в одно место, потом направился в заветный угол.

Извлек из бочки оба пакета, прикинул в руках вес, выбрал самый тяжелый. Второй пока убрал обратно. Снова вернулся к убитым, развязал пакет и вывалил из него на трупы свиные кишки, селезенку, легкие, печень, сердце – все свежайшее. По уверениям продавца, кабана закололи вчера, и, похоже, торгаш не наврал. На дне пакета скопилась загустевшая свиная кровь, ее Максим тоже вытряхнул на покойников, сверху швырнул пакет. Вернулся к последнему, оставшемуся в живых. Тот уже понял, что произошло, непрерывно ругался сквозь зубы, выл и даже попытался ударить Максима ногой. Но тут же затих от удара в живот, вой оборвался, спесь и гонор уступили место покорности.

– Ну, здравствуй, здравствуй, скотина. Как тебя там – Рулон Обоев? Камаз Отходов? Ушат Помоев? – Максим говорил тихо, но отчетливо, старательно выговаривал каждый звук. Это помогало сдерживаться себя, чтобы не забить до смерти скорчившуюся от боли тварь прямо сейчас. Тварь еще должна пожить немного и кое-что рассказать. Например, о том, кто прислал ее сюда, кто назвал адреса бойцов из группы Максима и сколько всего шакалов пустили по следу группы капитана Логинова.

Способ скачивания информации был прост до безобразия: Максим вытащил из-за пояса пистолет, приставил дуло ко лбу боевика, перевел предохранитель на боевой взвод. Боевик затрясся, попытался выругаться, но получил удар кулаком в висок. Несильный, такой, который помогает понять, как надо себя вести в подобных обстоятельствах. Превентивная мера и впрямь помогла, существо ударилось затылком о стену и заговорило. Максим был даже немного разочарован – он не ждал, что все решится так быстро. Забыв про гордость, боевик, хлюпая носом, рассказал все, что знал. Их группа, по его словам, была одна, тот, кто отдавал приказ, решил, что этого хватит. И почти не ошибся, не учел только, что капитан Логинов побежит не от преследователей, а навстречу им. На чем и погорел. Трое уже никогда не попадут в рай: в таком виде их туда просто не пустят.

Адреса Пашки, Михаила Новикова и Олега они получили от заказчика, так что найти не ждавших нападения людей труда им не составило. Еще Максим узнал, что он, оказывается, являлся для преследователей чем-то вроде бонуса и за его поимку была обещана отдельная награда.

– За живого? – уточнил Максим, и боевик согласно закивал головой.

Но о размере вознаграждения ничего не знал. И после двух хороших ударов в живот назвал-таки имя «заказчика» – главаря одного из кланов, «куратора» крупнейших ресторанов, гостиниц и офисных комплексов Москвы. Перечислить их, правда, не смог, да и не положено такой мелкой шавке знать почти интимные подробности бизнеса «больших» людей. Так и сказал: «Большие люди вас заказали», за что и получил рукоятью пистолета по переносице. Бандит рухнул на бок, снова заскулил, но уже тихо, едва слышно. Все, он больше не нужен, пора заканчивать. Максим вернулся к бочке, вытащил из нее последний пакет, направился к корчившемуся у стены абреку. Рванул за ворот куртки, заставляя сесть, отступил назад, сказал негромко:

– Держи, Курган Отбросов, не урони. Это тебе от Пашки подарок, от Михаила и от Олега. И от меня лично. Гуриям от нас подарок передашь.

И выстрелил бандиту в живот, потом подумал и прострелил ему обе голени. Не обращая внимания на крики, вытащил из пакета свиную голову и бросил ее раненому на колени. Тот дернулся всем телом, завыл совершенно по-звериному – человеческая глотка такие звуки исторгнуть не способна. Все, дело сделано, информация получена. Эта тварь будет умирать еще час или полтора, и все равно этого мало, слишком мало. Максим убрал пистолет, осмотрелся в полумраке и пошел прочь. Вышел из здания, свернул в противоположную от коварной тропинки сторону. Миновал жутковатые темные провалы недостроенных гаражей и оказался на освещенном, но уже безлюдном в этот час проспекте. Посмотрел на часы: половина первого ночи. И почувствовал озноб, голову сдавило с висков, горло перехватил кашель. С этим надо срочно что-то делать – искать лекарства, антибиотики, найти место, где можно отлежаться несколько дней. Для человека, находящегося в федеральном розыске, эта задача решения не имела. Максим брел вдоль витрин и дверей магазинов и офисов, пока не заметил на одном из них знакомую надпись. Вернулся назад, прочитал: «Объект охраняется». И название охранного предприятия ниже: «Блокпост».

– Посмотрим, какие вы специалисты, – пробормотал Максим себе под нос, подобрал осколок тротуарной плитки и швырнул его в стекло витрины. По его поверхности побежали мелкие трещины, сигнализация сработала незамедлительно.

Максим отошел в сторону, привалился к стене. Все равно идти дальше он не мог – от температуры перед глазами все плыло, качались дома и фонари, в ушах звенело. Он услышал рев сирены, увидел синий тревожный маячок. Джип с тревожной группой подкатил к магазину. Из машины выскочили трое, двое рванули к магазину, третий – к Максиму. У Максима еще хватило сил молниеносным движением вырвать у бойца автомат и направить дуло ему в лицо. И сказать хрипло, почти нечленораздельно:

– Роману Назарову звони. Скажи, что к нему в гости капитан Логинов приехал. – Пихнул автомат обратно в руки обалдевшего бойца и сполз по стене на тротуар, прикрыл глаза.

Он почти уснул, когда напротив остановилась серебристая иномарка, из нее выскочил высокий, но уже не тощий, а основательно раздавшийся вширь человек, подбежал к нему, помог подняться на ноги. Бойцы с недоумением провожали взглядами своего сошедшего с ума директора. Мало того, что он примчался сюда среди ночи по первому зову какого-то бомжа, так еще и тащит его в свою машину. И увозит, наплевав на правила дорожного движения, развернувшись через две сплошные.

Глава 4

Следующие несколько дней из жизни Максима выпали – он не помнил почти ничего. Появлялись только иногда из мути перед глазами чьи-то лица, одно было знакомым, остальных он раньше не видел никогда. Потом навалился густой и тяжелый сон, потом закончился и он. Пришла слабость, ощущение пустоты и покоя. И еще было очень холодно, до озноба. Максим закутался в одеяло, как гусеница в кокон, и рискнул приоткрыть глаза. Ничего страшного или пугающего не увидел – обычная комната: дверь, окно, пол. Пол, похоже, подогреваемый – это Максим ощутил, когда решил подняться с кровати и опустил на ламинат босые ноги. Пока все идет нормально, угрозы для жизни нет. За закрытой дверью послышались шаги. Максим по привычке резко повернул голову и тут же поплатился за это: в глазах потемнело, в ушах раздался знакомый звон. Женский голос спросил:

– Как вы себя чувствуете, Максим Сергеевич? Врач сказал, что вам еще нельзя вставать, лежать нужно неделю. Он сегодня придет.

Максим сфокусировался на фигуре в дверном проеме. Это была женщина лет пятидесяти – полная блондинка среднего роста. Она смотрела на Максима приветливо, даже улыбалась, но в выражении ее лица читались опасение и недоверие. Максиму же на это было наплевать.

– Ромка где? – Прежде чем задать вопрос, пришлось откашляться.

– Роман Аркадьевич на работе. Если хотите, можете ему позвонить, вот телефон. – Блондинка подала Максиму трубку радиотелефона и мобильник.

Максим растерялся, помотал головой. Он не сразу понял, о ком идет речь, соображал почти с минуту. «А он разве Аркадьевич? Надо же, забыл».

– Нет, попозже. У вас ванна где?

Максим поднялся на ноги, завернувшись в одеяло. И так застыл посреди комнаты, как призрак отца Гамлета. Только что не покачивался от сквозняка.

– Там, вон та дверь. Но вам нельзя пока, лежать надо, – лопотала женщина вслед Максиму, но он продолжал подбираться к цели.

Добрался, закрыл за собой дверь. И уставился в зеркало, рассматривая осунувшееся бледное лицо. «Хорош», – пробормотал он своему отражению и подумал, что бриться он, пожалуй, не будет. Какая-никакая, а все таки маскировка. Скинул на пол одеяло, влез под душ. И вышел из ванной только тогда, когда примчавшийся по вызову встревоженной блондинки Роман загрохотал кулаком в дверь:

– Командир, ты сдурел?! У тебя пневмония, вылезай сейчас же или я дверь ломаю! – Следующий удар подтвердил серьезность намерений радиста в отставке.

– Внимание, я выхожу, – попытался съехидничать Максим.

Снова завернулся в поднятое с пола одеяло и в таком виде предстал перед Романом.

– Привет, давно не виделись. – Говорить Максим пытался уверенно, попробовал даже улыбнуться, но снова зашелся в кашле.

Роман потащил Максима в комнату.

– Роман Аркадьевич, я ему сразу сказала, а он… Что я могла? – лепетала тетенька в белом.

– Я понял, понял. – Роман захлопнул дверь, заставил Максима улечься, сам уселся на стул рядом с кроватью.

– Это кто? – спросил Максим, показывая на дверь.

– Сиделка, – пояснил Роман, – нормальная, с медицинским образованием. Она тебе уколы делает, все, что доктор прописал. У тебя температура за сорок зашкаливала.

– На кой черт мне сиделка? – попытался огрызнуться Максим, но говорить было тяжело из-за кашля. Только и осталось, что рассматривать своего бывшего подчиненного и слушать, что тот скажет.

Роман изменился не сильно – тот же слегка надменный взгляд серых глаз, короткий «ежик» на голове. Потолстел только, но при его росте это даже нормально, устойчивость придает.

– Ну ты даешь, командир! Как тебе только в голову такое пришло – витрины бить! Хорошо, что ребятки у меня добрые оказались, – насмешливо проговорил Роман, но Максим перебил его, прохрипел сдавленно:

– Ага, добрые. А они тебе не рассказали, как оружие про?.. Ну, ты понял. Реакции никакой, вообще. Странно, что приехали так быстро. Так что еще неизвестно, кто из нас добрый.

– Оружие? Кто именно? Убью! – Роман вскочил, пробежался по комнате и снова плюхнулся на стул. И уставился на командира умоляюще – ну давай же, говори, не тяни.

Максим подумал немного и решил, что небольшая выволочка бойцам не повредит. Таких учить надо, а уж методы Роману были известны.

– Мордатый такой, рожа круглая, глаза тоже. На левой щеке шрам небольшой, старый. Скалится еще, как дворняжка, – описал внешность оплошавшего бойца Максим.

– Ага, понятно. Ты погоди пока, я один звоночек сделаю, чтобы не забыть, – кровожадно откликнулся Роман, вышел из комнаты. Вскоре он вернулся с довольным видом и попросил вкрадчиво: – Капитан, ты, может, их потренируешь немного? Когда выздоровеешь? Покатаемся с тобой по городу, стекла побьем, кнопочки понажимаем, а? Пару дней, не больше. Соглашайся.

– Не получится. Я в розыске. Федеральном, – ответил Максим.

– Да знаю я, слышал. Молодец, что тебе еще сказать, все правильно сделал. Придумаем что-нибудь, ты лежи пока. Да, вещи твои здесь, не переживай.

Роман поднялся со стула, подошел к шкафу, распахнул дверцу и вытащил с нижней полки рюкзак, показал издалека Максиму. Добавил многозначительно:

– Все там, все, что с тобой было. Я сам собрал, сложил, потом только врача к тебе подпустил. Остальное барахло выкинуть пришлось, извини. Да найдем тебе что-нибудь приличное, голым не останешься, – заметив вытянувшееся лицо Максима, успокоил командира Роман. И снова уселся рядом, спросил: – Семья твоя как? Жена, дочь? У тебя же девочка, вроде да?

Роман невольно ударил в больное место. Максим посмотрел в потолок, на люстру, потом принялся разглядывать обои. Красивые. И дорогие, наверное. Думал о чем угодно, только не о тех, кого не видел уже почти два месяца и не знал, живы ли они. Боевик вчера клялся, что трогать семью капитана Логинова приказа не было, но кто ж ему поверит? Вдруг инициативу проявили в надежде на бонус…

– Да, дочка. Васька, Василиса, десять лет. Я их давно не видел, так получилось. Не мог. Мне позвонить им надо, только не с твоего… – Максим не договорил, замолк.

– Нормально все, звони с любого, номер не определится. Да и не только номер. Ты мне скажи по-быстрому, что ты в городе у нас делаешь? Каким ветром тебя сюда занесло, да еще и не с пустыми руками?

Но по-быстрому не получилось, получилась длинно. Роман несколько раз сбрасывал входящие звонки, а потом и вовсе выключил телефон. И слушал молча, не перебивал, но Максим видел, как сжимались у него кулаки. Рассказал обо всем – начиная с шантажа в суде и заканчивая вчерашним вечером. И долго откашливался, отплевывался в платок, почти не слыша, что говорит Роман.

– Падлы, мать их, скоты, – твердил тот бессильно. – Что ж ты ко мне сразу не пришел? Мы бы их вдвоем встретили.

– Времени не было. Ты вот сам представь – выходишь ты утром из дома, весь такой в делах, в заботах, планы строишь. А с тобой в лифт твари эти заходят, втроем. Причем они с ножами, а ты с мобильником. Твои действия? Вот то-то. И знаешь почему? Ты не ждал нападения, не готов был. Как Михаил, как Олег и Пашка. Это его нож, кстати, он его сам сделал и мне отдал. А я знал, что зверье это на охоту вышло, только объект их неправильно определил. Ну, вчера-то я за всех поквитался. А за витрину прости, у меня другого выхода не было. Сколько она стоит?

– Да какая разница… Я теперь должник твой по гроб жизни. Ладно, звони своим, я пойду, люлей раздам кому надо.

Роман подал Максиму телефон, поднялся и пошел к дверям. И не вписался в проем, врезался в косяк, чертыхнулся негромко, вышел, прикрыл дверь. Состояние Назарова было объяснимо: скажи любому, что вчера ты по лезвию прошел и только чудом жив остался, – будет та же реакция. Ладно, проехали. Максим схватил телефон, набрал Ленкин номер.

– Да?! – почти выкрикнула она в трубку. – Да, говорите!

– Лен, это я. Как вы? – Максим говорил очень тихо, почти шептал, чтобы снова не поперхнуться от кашля.

– Макс, ты где?! У тебя… – проорала Ленка и не выдержала – разревелась.

– Я скоро приеду, через неделю, не позже. Васька как? Не болеет? – спрашивал Максим, но Ленка продолжала рыдать.

Среди всхлипов и бессвязных слов ему все же удалось разобрать «нормально», «не болеет» и «с работы уволили».

– Да и черт с ней, с работой! Уволили – и очень хорошо, вот и сиди с Васькой дома. – Максим вздохнул с облегчением. Если увольнение – это самое страшное, что случилось с ними, то можно не волноваться. Проживем как-нибудь.

– Денег нет, – Ленка отревелась и уже говорила внятно. – Холодно, вещей теплых мало. Надо все заново покупать – и мне, и Ваське. Мы ж только летние вещи с собой привезли, когда на море ехали… – И снова шмыгнула носом.

– Выкрутимся, – уверенно заявил Максим и добавил еле слышно, словно его могли подслушать: – Через неделю, не позже. Ваське только не говори, чтобы не разболтала ненароком. У вас точно все спокойно? Не звонили тебе, не угрожали?

– Да нет, кому мы тут нужны? Соседи моего деда, оказывается, помнят. Я даже не ожидала. Про тебя спрашивали, а я не знаю, что и сказать. Решили, наверное, что мы с тобой развелись, и я для всех теперь обычная мать-одиночка. – По голосу жены Максим догадался, что Ленка улыбается. А она продолжала: – Васька каждый день про тебя спрашивает, говорю, что ты на работе. Вроде, верит пока. И все лошадей ваших рисует.

Максим улыбнулся, услышав эти слова, и почувствовал, что начинается очередной приступ кашля.

– Хорошо, я понял. Скоро у вас буду. Я еще позвоню. Пока, – быстро попрощался он с женой.

Ленка говорила еще что-то, но Максим не дослушал. Нажал «отбой» и минуты три не мог прийти в себя – почувствовал острую боль в правом боку, за ребрами. Невралгия, как и следовало ожидать. Нет, Ленке в таком виде показываться нельзя, надо лечиться, пока есть возможность. Опасаться больше нечего – шакалов он уничтожил собственными руками. Надо вернуться к семье живым и обязательно здоровым, ведь неизвестно, что ждет его в этом Александрове. Опознать Максима сейчас почти невозможно, за два месяца в бегах он изменился так, что сомневался, узнают ли его жена и дочь. Отощал, стал словно еще выше ростом и злее. Даже не так – безжалостнее и жестче, после того как ликвидацию бандитов пришлось проводить практически рядом с домом. На эту тему разговор с Романом затянулся за полночь. Тот все пытался понять, как такое вообще стало возможным – двадцать три года колонии за то, что человек выполнял свою работу.

– Я юриста нашего спросил, он сказал, что в Уголовном кодексе на этот случай статья есть. И что за умышленное преступление во исполнение заведомо незаконного приказа или распоряжения полагается уголовная ответственность на общих основаниях. Я только не понял – где преступление-то? – Роман уже основательно принял горячительного, и разговор шел на повышенных тонах.

– Чего тут непонятного? Кто приказ отдавал? Что значит – не знаю? Кто эфир тогда слушал – ты или я? Кстати, как фамилия того полкаша была, случайно не помнишь?

Вопрос Максима заставил Романа пропустить очередной ход, стопка вернулась на стол нетронутой.

– Чего-то припоминаю. То ли Стрелков, то ли Стрель чук – со стрельбой связано. Пистолетов, Автоматов, Трассеров?

– Ага, Кобылкин, Пристяжкин, Жеребеев, – передразнил Романа Максим, – все просто. В суде даже не стали выяснять, кто же был тот вышестоящий начальник, который отдал приказ стрелять… И крайнего нашли, да только облом у них случился. Я ж думал, что свора эта по моим следам пойдет, а вот как получилось… – Максим уставился в потолок.

– Кстати, о своре. Нашли их утром. Я в конторе кое-кого знаю, подъехал к хибаре той, зашел, посмотрел, – вполголоса поведал Роман. И спросил – по тону Максим догадался, что этот вопрос волновал Назарова больше всего: – А потрох сучий – это, извиняюсь, свиной, это вместо шкуры?

– Ну да. На рынке только ливер и башка свиная оказались, а я торопился, – усмехнулся Максим и заговорил тоже шепотом, то и дело захлебываясь кашлем: – Слушай, а журналистов знакомых у тебя нет? Хорошо бы заметку такую, кратенькую слепить: найдены там-то и там-то четыре трупа со следами… Это пусть сами выдумают, можно даже другой город указать – неважно. Главное, чтобы заказчик почитал, – попросил Максим.

Роман помолчал, ответил:

– Да можно попросить, найдутся борзописцы. Да толку-то от писанины этой? Что ты и кому доказать хочешь?

– Доказать – уже ничего. Предупредить, чтоб в горах сидели, а сюда только в сопровождении опытного экскурсовода совались! – зло прошипел Максим. Проораться хорошенько не давал кашель, каждый приступ сопровождался болью в правом боку. Приходилось сгибаться, прижимать локоть к ребрам.

– Да не поймут они! – Роман, в отличие от командира, мог себе позволить орать во все горло. – Ты с кем разговаривать собрался? Со скотоводами из Средневековья? Это ж пастушеская цивилизация! Помочь им надо, как по телеку каждый день талдычат! Я бы им помог, чтоб не мучились, – парочкой боеголовок с ядерным зарядом, точечно! – Роман выговорился наконец, привалился к стене.

– Так и я о том же. Только говорить с ними надо на их языке, чтоб знали: сунутся сюда, обратно по частям возвращаться будут, со свиным потрохом в зубах. Или в черепушке проломленной, вместо мозгов. Один раз я так сделаю, второй, третий, а в четвертый уже не понадобится – побоятся. И, прежде чем соваться, крепко подумают, узнав, что их соплеменников здесь на шашлык разделывают.

– Ты все же поострожнее будь, Макс. При твоем темпераменте ты запросто можешь дуркой закончить.

– Невозможно попасть туда, где уже находишься. Россия – это одна большая дурка, – ответил, не глядя на Романа, Максим. – По-твоему, все это могло произойти в любой другой стране? Нет, только наш родимый дурдом мог предоставить им такую возможность – охотиться на людей. И делать это в открытую. Я все правильно сделал. С волками жить – по-волчьи выть. Ты не хуже меня это знаешь. Я тоже раньше думал – законы, власть, справедливость… Нет этого ничего, нет! Остался только мой собственный адат, моя война, моя правда! Да этих четверых за одного мало! – последние слова Максим выкрикнул, но сразу же осекся.

– Да прав ты, прав. Ладно, давай заканчивать, что ли, мне на работу утром. Ты лечись, а я погнал. – Роман, придерживаясь за стенки коридора, выбрался в прихожую, оделся.