Текст книги "Антонио Гауди. Саграда Фамилия. Маленькие рассказы о большом успехе"

56. Высокий дом с лифтом

Подвал дома отводился под склад, первый этаж – под офисы. Затем шли четыре этажа, на которых располагаются восемь больших жилых квартир. Внутреннее устройство дома Кальвета очень необычно. Возле лестничных клеток архитектор устроил два просторных внутренних дворика, еще два располагаются по бокам вестибюля. В результате внутри дома пространства и света оказывается больше, чем можно предположить.

Снаружи дом кажется вытянутым вертикально. Этот эффект достигнут двумя фигурными фасадами, которыми заканчивается фронтальная стена. Эту надстройку Гауди придумал специально, чтобы обойти существующее на то время ограничение максимальной высоты жилых зданий (мол, сам дом в норму укладывается, а надстройки – это уже не дом) и украсить банальное с виду строение. Какой-либо функциональной нагрузки эти фасады не несут.

Власти города выразили недовольство упрямством архитектора, но Гауди настоял на своем – фасады остались на месте. Ему удалось убедить заказчика в том, что из-за малого пространства украшения с низу попросту не видны.

Когда супруга Гуэля, приехавшая с мужем посмотреть на строящийся дом, недоуменно спросила – зачем на крыше столько украшений, супруг ей шутливо ответил, что это вроде крестов, осеняющих все скандалы, происходящие внизу на улице…

Внутри дома Гауди установил лифты для подъема мебели. Предполагалось, что в новом доме будут жить состоятельные люди. Архитектор, как обычно, не забывал о том, чтобы его дома были не просто красивыми, но и удобными.

57. Ворота для Миральеса

Антонио Гауди был человеком не слишком общительным и даже замкнутым. Но при всей своей скромности он поражал новых знакомых и умом и… эксцентричностью. Взгляд притягивала, к примеру, его странная обувь, сшитая по заказу из… корней кабачка. Но главным качество архитектора был, конечно, яркий талант. Многие из богатых горожан, увидев однажды строения работы Гауди, искали с архитектором знакомства. А познакомившись, становились его друзьями.

Так произошло с фабрикантом Миральесом. Считая себя другом Гауди, в 1901 году Миральес обратился к нему с просьбой построить въездные ворота во двор его строящегося дома. Гауди был занят строительством дома Кальвета, но другу не отказал. Так появилось удивительное сооружение, которое стоит в Барселоне до сих пор, хотя дома Миральеса уже нет.

Когда видишь эти ворота впервые, сразу возникает вопрос – на чем они держатся? Как эта конструкция, вообще, может устоять? И держатся же – раз пережили сам дом, к которому были пристроены.

Эти ворота напоминают изогнутую морскую раковину. Опорой свода служит широкий фигурный столб с проемом для герба. Рядом забранная решеткой дверь, похожая на паутину.

И возникает неожиданная ассоциация с творчеством другого великого барселонца, звезда которого заблистала уже после кончины мастера – с картинами Сальвадора Дали.

58. Бельесгуард

Начало двадцатого века стало для Гауди временем напряженной работы. Впрочем, он всегда работал так, словно это было единственное условие выживания – труд, как воздух, как солнечный свет, как живительная влага.

Заказы поступали один за другим. И Гауди редко отказывал, даже если ему катастрофически не хватало времени.

Один из заказов поступил в 1900 году – от аристократки Марии Сагес, купившей участок земли в пригороде Барселоны (сейчас это городская территория). На этом месте когда-то возвышался загородный замок короля Марти I. Вершина холма, откуда открывается роскошный вид на море… Сагес решила возвести здесь замок в средневековом стиле.

Строительство заняло 9 лет. Законченный замок, выполненный в готическом стиле с элементами неоготики, получил название «Бельесгуард» – «Красивый вид».

В том же 1900 году Гауди выполнил скульптурный ансамбль для монастыря Монтсеррат, доказав тем самым, что он не только великий архитектор.

59. Райский сад

В 1900 году Эусебио Гуэль решил воплотить в жизнь грандиозный план, рассчитывая на талант и трудолюбие своего лучшего друга Антонио Гауди…

В ближнем пригороде Барселоны, у северо-западной части города, возвышалась голая гора, на склонах которой почти не было растительности. Она так и называлась – Мунтанья Пелада или «Лысая гора».

Гуэль, который в то время увлекался утопическими идеями «идеального поселения», вознамерился превратить эту унылую гору в зеленую загородную зону. Здесь по его задумке должны были появиться сорок домов – с садами, удобными дорожками, полянами для игр и отдыха.

Выбор места с точки зрения Гуэля был идеальным еще и потому, что у подножия горы стоял старый семейный дом Гуэлей. И сам фабрикант планировал переселиться вместе с семьей в этот загородный поселок-сад.

Гауди тут же загорелся идеей друга.

60. Загородные дома в английском парке

Поначалу ни о каком парке не было и речи. Гуэль хотел построить целый пригород, откуда открывался великолепный вид на красавицу Барселону. Но он не учел целого ряда обстоятельств.

Во-первых, на горе не было никаких источников воды. Сначала нужно было потратиться на сложную систему водоснабжения. И это требовало немалых вложений средств и большого объема работ.

Во-вторых, «Лысая гора» была лысой в прямом смысле слова. Здесь не росло ничего, кроме жалких кустарников и травы. В период дождей почва горы превращалась в скользкую грязь, по которой невозможно было пройти. Следовательно, сначала нужно было построить дороги, по которым мог бы проехать обычный на то время гужевой транспорт.

Наконец, Гуэль должен был сначала уговорить состоятельных горожан (а загородное поселение было рассчитано именно на их кошельки) раскупить участки земли, чтобы затем можно было начать строительство.

Но… ничего не получилось. За четырнадцать лет строительства Гуэлю удалось продать лишь два участка из сорока. Гауди построил на них два дома, но в одном из них поселился сам.

Загородного рая не получилось. Гуэль просчитался.

61. Пусть будет только парк!

Но ошибка Гуэля осталась ошибкой Гуэля. Гауди в своих расчетах не ошибся ни на йоту. Он сразу предложил возвести на горе парк, в котором будет место и архитектурным украшениям, и большой торговой площади, где жители поселения могли бы собираться для проведения празднеств, и удобным жилым домам. Поддержав замысел друга и развив его, Гауди тем самым спас саму идею – облагородить и благоустроить безжизненную гору, превратив ее в излюбленное место отдыха горожан.

В результате Гуэль согласился с другом. Если не получается жилого загородного поселения, то пусть будет парк.

Гауди взялся за работу. Парк, который впоследствии получил имя Гуэля, по воле архитектора стал высокохудожественным комплексом, скульптурным ландшафтом, в котором холмы использовались в качестве естественного материала. Он огородил двадцать гектаров поверхности горы стенами (через которые из-за особой конструкции навесов невозможно перемахнуть), построил семь ворот, через которые можно пройти в парк. Внутри этой площади возвел множество необыкновенно красивых архитектурных сооружений, которые удивительным образом гармонируют с природными элементами.

62. Драгоценная плитка

В ходе строительства парка Гауди сталкивался с самыми разными проблемами. К примеру, поверхность горы оказалась неровной и не очень годилась для разбивки дорог и аллей. Однако, Гауди не решился кардинально перепланировать местность. Он использовал разновысотный ландшафт, в результате чего в парке появились улицы в виде виадуков и тоннелей.

При оформлении построек Гауди и его помощник Жозеп Мариа Хухоль использовали как новые материалы, вроде щебенки, которой засыпаны дорожки парка, так и керамические отходы – битую плитку, осколки, поставляемые с местных заводов. Проявив себя как мастер коллажа, Гауди добился удивительного эффекта. Битая плитка под его руками превратилась в драгоценную отделку.

63. Сделано на века

Хрупкие с виду парковые постройки парка Гуэля на самом деле очень прочны. Для обеспечения повышенной статики Гауди использовал многослойные структуры. Однако внешне архитектурные объекты выглядят монолитными и созданными из одного материала. Пустотелая левая башня главного входного павильона изготовлена, к примеру, из слоев кирпичной массы, бетона и железной арматуры общей толщиной в пять сантиметров. Завершается башня тремя рядами кирпичной кладки, украшенной поясом из керамической мозаики. Этот метод послойного возведения применен Гауди, практически, на всех объектах парка, обеспечивая им высокую прочность и, вместе с тем, зрительную легкость, воздушность.

В 1922 году, после кончины Гуэля, парк перешел в собственность города. С тех пор и до наших дней он открыт для всех посетителей и принадлежит Барселоне.

Эксперты, осмотревшие постройки Гауди, пришли к выводу, что многим из них требуется ремонт. Но впечатление оказалось обманчивым. Вскрытые стены некоторых построек (в частности, полой башни главного входного павильона) оказались так же прочны, как и в момент окончания их строительства. Осколки керамической плитки и стекла, которыми были украшены некоторые павильоны и волнообразная скамья, держались по-прежнему крепко. И так и не начавшиеся ремонтные работы были тут же свернуты…

С тех пор прошло почти столетие. За это время парк не подвергался ни реконструкции, ни капитальному ремонту. Похоже, Гауди умел строить полном смысле на века.

64. Собор в Пальме-де-Мальорка

Еще в 1899 году на строительной площадке Саграда Фамилиа Гауди познакомился с молодым епископом Кампинсом-и-Барсело из Пальма-де-Мальорки. Они беседовали три часа. Епископ был поражен талантом архитектора и его осведомленностью в области христианской литургии.

Спустя несколько лет у Кампинса возникла идея реконструкции собора в Пальме, чтобы придать ему вид и дух раннего Средневековья. Епископ обратился к Гауди, предложив ему заняться перестройкой храма.

Несмотря на неудачу в Асторге, архитектор принял это предложение с восторгом. В 1902 году он совершил поездку на остров, изучив состояние храма на месте. А в 1903 году взялся за глубокую перестройку интерьера.

Но ситуация повторилась. Пытаясь зрительно вытянуть пространство алтаря, Гауди применил облицовку изразцовой плиткой. Это вызвало возмущение соборного капитула. На стороне архитектора остался только епископ Кампинс…

Гауди устал. Он не мог больше противостоять косности церковников. Все его усилия были обращены к главному детищу – к Саграде Фамилиа. И там ему тоже приходилось постоянно сдерживать нападки представителей церкви.

В 1914 году Гауди прекратил работы по реконструкции храма на Пальма-де-Мальорке. Этот проект стал последним в жизни архитектора, который отвлекал его от Саграда Фамилиа. Больше сторонних заказов он не принимал.

65. Дом Батло

Два последних «гражданских» объекта, возведенных Гауди – дома Батло и Мила. Вершина его творчества. Два прекраснейших творения, которые сегодня определяют лицо старой Барсы…

Свой дом на Пассеиг де Грасиа (номер 43) владелец текстильной фабрики Жозеп Батло-и-Касановас построил еще в 1877 году. Невзрачное с виду, это здание морально устарело еще во времена возведения и ничем не выделялось на общем фоне барселонской застройки, кроме разве что своей банальности. Но Батло разбогател, обрел статус успешного капиталиста. Ему требовался другой дом – более представительный и запоминающийся. Вместе с тем, Батло совсем не хотел переезжать в другой район города.

Находясь под впечатлением дворца Гуэля и разрастающегося на глазах городского парка, Батло обратился к своему приятелю Пере Мила с просьбой познакомить его с Гауди, благо тот был в приятельских отношениях со своенравным архитектором.

В 1904 году Гауди взялся за реконструкцию фасада и интерьеров старого дома. А когда через два года работы были завершены, никто из барселонцев не мог вспомнить, как дом Батло выглядел прежде.

Скучное и даже тоскливое строение превратилось в удивительное сооружение. Столбы в виде слоновьих ног, на которых держится дом. Крыша, напоминающая извивающегося ящера. И закругленные балконы, похожие на прилепившиеся к стене птичьи гнезда… От этого дома невозможно было отвести взгляд.

66. Дом-шляпа

В этом доме нет ни граней, ни углов. Вид фасада вызывает ассоциации с рыбьей чешуей. А плавные изгибы стен и их отделка наводят мысли о коже морской змеи…

Отказавшись от идеи сноса старого здания (а в 1901 году Батло хлопотал перед властями города именно о сносе), Гауди взялся за его перестройку. При этом ему пришлось вступить в конфликт с властями – несущие опоры захватили 60 сантиметров пространства тротуара, что по мнению муниципалитета было совершенно неприемлемо. Однако, Гауди свое видение проекта отстоял. «Слоновьи ноги» по-прежнему удерживают дом Батло, а прохожие, прогуливающиеся мимо этого дома, до сих пор спотыкаются о выступающие части строения.

Последовали и другие претензии – чиновников возмущал сам метод строительства, в ходе которого менялся и проект, и вид здания. Но больше всего недовольных голосов звучало среди горожан – барселонцы считали дом Батло уродливым и чуждым вкраплением, а вовсе не шедевром. Тогда-то дом и получил прозвище «шляпа»…

Но что бы горожане сказали, увидев внутреннее убранство дома Батло? Плавные изгибы стен и потолка. В полном смысле ни одного угла. Квартира хозяина дома состоит не из комнат, а из единого пространства, плавно перетекающего из одной части в другую.

Впрочем, другие квартиры глубокой модернизации почти не претерпели. Гауди стремился изменить внешний облик дома, сделать его неповторимым и притягивающим удивленные взгляды. И ему это удалось.

Сегодня дом Батло считается жемчужиной Барселоны.

67. Дом Мила

Едва закончив дом Батло, свое лучшее творение в области жилого домостроения, Гауди взялся за самый масштабный и, как оказалось, последний свой проект – дом Мила. Это огромное строение, построенное архитектором за четыре года – с 1906, по 1910 – занимает тысячу квадратных метров городской площади. Когда дом освободился от строительных лесов, жители Барселоны ахнули. Даже дом Батло не смог перекрыть… уродства этого грандиозного строения. В местных газетах тут же появились карикатуры и обидные прозвища – «паштет», «гнездо шершней», наконец, «каменоломня». Последнее за домом Мила закрепилось и живо до сих пор, правда, уже без негативного смысла.

Дом получился, в самом деле, уникальным. Со стороны он напоминает и отвесную скалу, и африканские пещеры, а волнистый пористый фасад наводит мысль о набегающей на песчаный берег морской волне. А еще дом Мила похож на соты диких пчел… Множество самых разных ассоциаций. Этот дом похож на что угодно, только не на… собственно дом.

Это творение Гауди построил на специально купленном участке городской земли на пересечении улиц Пассеиг де Грасиа и Калье де Провенса. Дом угловой. При этом Гауди удалось вписать необычное строение в пейзаж обеих улиц, мастерски округлив угол дома.

Дом содержит два внутренних двора, устройство которых напоминает строение пустотелых башен. При помощи дворов Гауди решил проблему освещения жилых квартир.

68. «Каменоломня»? Нет, скульптура…

И снова у Гауди возникли проблемы с городскими властями. Архитектурное ведомство было недовольно своеволием мастера, поскольку фасад дома Мила вторгался на территорию тротуара на целый метр. В ответ на указание властей подвинуть фасад Гауди ответил, что обязательно это сделает, но затем вывесит на фасаде табличку с разъяснением, по чьей воле ему пришлось изуродовать здание. Власти отступились.

Другой конфликт разгорелся из-за того, что Гауди уже в ходе строительства задумал возвести дополнительный чердачный этаж и тем самым сильно превышал городскую норму высоты жилых зданий. Однако, архитектору и на этот раз удалось убедить надзорные органы в своей правоте (возможно, с Антонио уже просто не хотели связываться).

Дом Мила имеет очень сложную внутреннюю структуру, план каждого этажа уникален и не повторяется даже в мелочах. Дело в том, что стены дома не несут опорную нагрузку. Это всего лишь перегородки, которым Гауди придал волнообразную произвольную форму. И это позволило добиться двойного эффекта. Дом очень необычен с художественной стороны и выглядит, скорее как гигантская скульптура, чем жилое строение. А с практической точки зрения квартиры в этом доме получились необыкновенно удобными для проживания.

В интерьере дома нет прямых линий и углов. Пространство изобилует локальными образованиями, а внутреннее освещение построено на мягких переходах от света к полумраку.

69. Критики Гауди

Никогда не обращавший внимания на нападки прессы, в 1910 году Гауди был вынужден противостоять целому шквалу издевательских рецензий, вызванных окончанием строительства дома Мила. И все бы ничего, да в самом конце строительства Гауди рассорился с самим заказчиком.

Человек глубоко верующий, Гауди вознамерился украсить фасад дома скульптурной группой, посвященной Деве Марии, и специально для этого соорудил нишу, в которой Мария стояла бы в сопровождении ангелов и смотрела бы вниз, на прохожих. Но этому замыслу архитектора помешала… политика. В 1909 году в стране поднялась кампания против духовенства, которая в конце июля закончилась поджогами монастырей и даже кровопролитием. Пере Мила под давлением супруги сообщил Гауди, что он против установки скульптурной группы. Эта новость крайне разочаровала архитектора. И в последний год возведения дома он с Мила практически не общался…

«Каменоломня» было еще не самым мрачным прозвищем шедевра великого мастера. В прессе дом Мила сравнивали даже с гигантским склепом и огромной могилой. Однако к этому дому надо было присмотреться. Скоро критические выпады смолкли и… началась волна подражаний! В Барсе появились дома, стиль которых явно копировал Гауди. Правда, сегодня этих строений вам не покажут. Лишенные таланта Гауди, эти поделки выглядели, как автопародия на самих подражателей. Большинство этих сооружений просуществовало очень недолго.

70. Пабло Пикассо

Далекий от светских мероприятий, не привыкший к наградам и шумным чествованиям Антонио Гауди давно не воспринимал газетных нападок и подозрений в сумасшествии. Он прекрасно понимал, что его стиль не может быть воспринят людьми однозначно и сразу. К домам Гауди надо привыкать. Это справедливо и для современного восприятия, когда на новации архитектора наложилась патина времени. Он был мастером в области неоготики и мавританского стиля, признанным классиком модерна. Но при этом не понимал и не воспринимал новых течений, вроде кубизма, хотя и был в значительной степени их предтечей.

Тем удивительней отношение к творчеству Гауди другого знаменитого барселонца (правда, не по рождению) Пабло Пикассо. Великий художник, один из основоположников кубизма молодые годы провел в Барселоне. Поздние творения Гауди поднимались на его глазах. На его глазах разворачивалась и неспешная эпопея возведения Саграда Фамилиа.

И Пикассо… публично высмеивал и творчество Гауди, и его личность. Он называл эксперименты мастера безумными играми и не видел в них смысла. Как и большинство архитекторов старой школы, Пикассо предрекал домам Гауди скорое разрушение, а его имени быстрое забвение. Ошибся и в том, и в другом. Дома Гауди являются примером прочности и долговечности, а имя его стало бессмертным…

В чем причина этого конфликта? Отцы и дети? Старое и новое? Но тут возникает неожиданная мысль… Да не было бы никакого кубизма без Антонио Гауди. Как, возможно, не было бы и сюрреализма Дали.

В истории мировой культуры все звенья одинаково важны. И все тесно взаимосвязаны.

71. Жизнь в парке Гуэля

Время от времени Гауди наезжал в родной Реус, чтобы повидаться с отцом и племянницей Розой, дочерью покойной сестры Розиты. Роза жила в доме отца с раннего детства. Старик забрал ее к себе после того, как выяснилось, что ее отец – алкоголик, который неспособен ни содержать, ни воспитывать ребенка.

Отношения Розы со знаменитым дядей были самыми что ни на есть родственными. Женщина регулярно приезжала в Барселону, чтобы прибрать в доме архитектора, починить его одежду, просто побыть рядом. Она была единственной женщиной, которую Гауди впускал в свою жизнь – как своего ребенка, как дочь. Их связывала глубокая привязанность и даже любовь, хотя близко знавшие Гауди люди говорили, что он не любил никого, кроме бога и своей работы.

В 1906 году состояние отца резко ухудшилось. Старик одряхлел и уже не мог самостоятельно передвигаться. И Гауди, не особенно спрашивая мнения отца, в один день погрузил нехитрое имущество старика на повозку, усадил его и Розу в карету и увез их в Барселону.

Из своей съемной каморки Гауди переехал в один из двух пустующих домов, построенных им в саду Гуэля. Самому ему миниатюрный «пряничный замок» был не нужен. Гауди заботился об отце и племяннице. Он надеялся, что чистый воздух парка Гуэля и волшебные пейзажи сотворят чудо. Старость отступит, и старик Гауди проживет еще несколько счастливых лет в окружении близких людей.