Текст книги "Эдуард VIII. Что по силам королям? Маленькие рассказы о большом успехе"

14. Скандал в королевском семействе

Слухи о романе наследного принца с замужней американкой проникли в королевскую семью из… Америки. Именно заокеанские газеты впервые опубликовали статьи, описывавшие нескрываемый интерес Эдуарда к Уоллис. Желтая пресса смаковала несуществующие подробности. А затем эти «разоблачения» подхватили и лондонские газеты (все же речь шла о будущем короле).

Сказать, что матушка Эдуарда Мария и отец Георг были удручены этими слухами, не сказать ничего. Родители были шокированы, поражены. Разве так они воспитывали сына, чтобы тот опозорил королевскую семью перед всем миром? Разве они не старались вложить в голову своего мальчика мысль о том, что смысл его жизни в служении нации?

Семейная драма развивалась по нарастающей. Матушка Мария решила поговорить с сыном, выведать у него хоть какие-то детали о его романе.

– Ах, оставьте! – отмахнулся Дэвид на ее расспросы. – Ни о каком романе не может быть и речи. Миссис Симпсон – женщина замужняя…

Эдуард и не солгал, и не сказал правды. Он просто уклонился от прямого ответа. Обрадованная матушка кинулась к мужу. Но король Георг лишь удрученно покачал головой.

– Если бы это было правдой, моя дорогая. Если бы это было правдой… Но я не дам миссис Симпсон уничтожить жизнь нашего мальчика. Этому не бывать!

Но первая же попытка короля поговорить с сыном по душам закончилась ничем. Дэвид выслушал упреки отца и… промолчал.

15. Замужняя фаворитка

В конце 1935 года их отношения переросли в нечто большее, чем приятельство. Уоллис стала появляться на балах и неофициальных приемах рука об руку с Эдуардом. И былые слухи превратились в полноценные новости. Они обросли подробностями, пикантными и даже полупристойными деталями. Королевская чета пребывала в унынии. Дэвид же на все упреки отвечал, что он взрослый человек и волен распоряжаться своей судьбой сам.

– Но вы же будущий король! – кричал Георг V.

– Будущий, но не настоящий, – парировал Дэвид и полемично добавлял, – всему свое время…

С этим положительно нельзя было ничего поделать. За спиной у короля шушукались, обсуждали миссис Симпсон, жалели ее брошенного мужа. Но Уоллис и Дэвид делали вид, что ничего не замечают. Им вполне хватало друг друга. Окружающие их не интересовали.

Необязательная связь, начавшаяся, как обычная любовная интрижка, превратилась во всепоглощающую большую любовь. Новый 1936 год любовники встретили вместе. Если бы они знали, что ждет их впереди… Но жизнь тем и замечательно, что ничего не знаешь наперед.

В 1936 году Дэвиду предстояло пережить необыкновенный взлет и необыкновенное падение. Хотя сам Эдуард поменял бы последовательность – сначала разочаровывающее падение, а затем долгий взлет, продолжительностью во всю жизнь. Все в конечном счете зависит от точки зрения.

16. Отец

У королей все наоборот, при жизни о них говорят только хорошее, после смерти – только плохое. В этом смысле Георг V – король нетипичный. О нем и после смерти говорят хорошо. Ибо он был замечательным человеком.

Уклоняясь от политической оценки его царствования, сосредоточимся на человеческих качествах Георга V. И возьмем всего одну сторону его жизни – его способность дружить.

Георг был необыкновенно похож на своего двоюродного брата – русского царя Николая II. На это поразительное сходство внимание обращали все, особенно после трагической гибели русской царской семьи. Не прошло это сходство и мимо внимания английского писателя Редьярда Киплинга, который в 1922 году работал во Франции в качестве члена Комиссии по воинским захоронениям. Во время войны Киплинг потерял старшего сына Джона. И целью своей жизни поставил увековечение всех павших в ходе мировой войны.

Увидев бородатого человека в испачканных грязью сапогах, а дело было на бывшем поле боя, где специалисты производили поиск и эксгумацию останков павших солдат, Киплинг тут же заявил:

– Ваше Величество, вы – вылитый Николай II.

– Вы полагаете? – смутился Георг V. – А мне так хотелось, чтобы вы меня не узнали…

– Понятия не имею, кто вы такой на самом деле, Ваше Величество, – засмеялся Киплинг. – Но чертовски рад этой встрече.

– А я специально притащился сюда, чтобы познакомиться с вами, Редьярд… Вы не против, если я буду называть вас по имени?

– Ну что вы, Георг? Как я могу?

Это был первый день великой дружбы двух великих людей.

17. Король умер…

Георг V и Киплинг сблизились настолько, что уставший от многочисленных дел король время от времени приезжал к другу частным образом, чтобы всласть поговорить, выпить чашку чая и просто увидеть этого ставшего дорогим человека, книгами которого Георг восхищался всю сознательную жизнь. В силу воспитания и условностей король всех близких – родителей, супругу, детей, друзей – называл на «вы» и «сэр». И только с Киплингом общался, как с лучшим и можно сказать единственным другом, на «ты». Так же к нему обращался и писатель – не на людях, конечно, а в частных разговорах.

Эта большая, великая дружба продолжалась до смертного часа Киплинга. 18 января 1936 года писатель скончался от тяжелого инсульта. Семья успела получить соболезнования от королевской семьи за подписью Георга V. А 20 января 1936 года, всего через два дня после смерти Киплинга, внезапно умер сам король…

Неизвестно, как повлияло на здоровье короля известие о кончине лучшего друга и повлияло ли вообще. Но, зная характер их отношений, можно точно сказать – смерть писателя стала огромным потрясением для короля. Киплинг был в курсе всех семейных неурядиц Георга. И говорил ему, что любовь к простолюдинке – не самый большой грех. И что важней сохранить доверие сына, чем избавить Англию от скандала с морганатическим браком принца Эдуарда. Киплинг был одним из немногочисленных сторонников Эдуарда, хотя тот об этом не подозревал.

18. Да здравствует король!

В тот же трагический день 20 января 1936 года Дэвид был провозглашен новым королем. Англия получила короля Эдуарда VIII Великобританского, Ирландского, всех государств Содружества, императора Индии. Нового властителя величайшей империи на планете, количество подданных которого не поддавалось точным подсчетам – по разным данным, от 500 до 700 миллионов человек.

На следующий же день, 21 января, король Эдуард VIII поразил соотечественников тем, что выслушал манифест о его восхождении на престол вместе с Уоллис Симпсон. Эта замужняя дама находилась в самый торжественный момент по правую руку нового короля – там, где должна была находиться либо его законная супруга, либо… никто.

Это было дерзкое нарушение протокола. И не единственное в тот знаменательный день. Утром 21 января Дэвид сел на самолет в Сандринхеме, где он узнал о кончине отца, и вылетел в Лондон. И это был первый в истории случай, когда пусть еще и не вступивший на престол, но уже де-факто король Англии летел на борту воздушного судна.

Первый же день правления нового короля прошел поперек устоявшихся традиций. Придворные, политики, газетчики гадали – что еще ждать от Эдуарда VIII. Но как бы они удивились, если бы узнали, что сам Дэвид понятия не имел, как поступать дальше. Ему не нужна была власть. Ему нужна была Уоллис Симпсон.

19. Уоллис Уорфилд

Уоллис появилась на свет 19 июня 1896 года в маленьком городке в Пенсильвании, в Соединенных Штатах Америки. Небогатая, но вполне успешная семья бизнесмена Тикла Уорфилда дала дочери все, что могла дать – обеспеченное счастливое детство, стандартное для Америки начала двадцатого столетия образование (Уоллис закончила школу, но какой-либо определенной специальности так и не получила) и небольшие, но все же достаточные средства, чтобы жить и не бедствовать.

В родительском доме в Пенсильвании Уоллис прожила ровно двадцать лет. Ничем особенным она от других детей не отличалась. Училась без особого блеска и успехов, но и не отставала. Не причиняла родителям особых забот в период отрочества. Не стремилась получить высшее образования и состояться, как независимая дама.

В те годы в Америке получили распространение идеи суфражизма – крайнего проявления эмансипации женщин. Главное требование суфражисток – получение американками таких же прав, какими обладали мужчины, включая избирательные. Юная Уоллис отдала дань моде, участвуя с подругами в демонстрациях суфражисток. Но это был лишь эпизод в ее жизни. Вскоре она к этим идеям охладела. Ее главной заботой стало обустройство собственной судьбы.

Получив независимость от родителей и кое-какие деньги, Уоллис искала мужчину, который бы стал ее опорой и залогом обеспеченной, счастливой жизни.

20. Американское прошлое

Америка только со стороны выглядит передовой, авангардной в социальном смысле страной. На самом деле эта грандиозная, величественная держава насквозь пропитана патриархальным духом, глубоко религиозна и исповедует культ семейных ценностей. И ничего плохого в этом нет – в патриархальности этой страны залог того, что Америка никогда не решиться на разрушительные социальные эксперименты, вроде революций и кардинального передела системы ценностей.

Однако, статичность Америки, склонность ее к поддержанию устоявшихся традиций накладывает зримый отпечаток на самих американцев. Попробуйте, к примеру, в «самом развратном городе мира», в Нью-Йорке, отыскать «магазин для взрослых», секс-шоп, коих сегодня в нашей Москве валом. И вы ничего подобного не найдете. То есть отыскать, конечно, можно, но в самом неожиданном месте, в каком-нибудь «несчастном», неблагополучном районе, на окраине, без яркой вывески и зазывной рекламы. В Америке есть города (например, в штате Юта), где вам ни под каким видом не продадут спиртного. Его не подают даже в барах, хотя в нашей голове сложился этакий образ ковбоя из Среднего Запада – в широкополой шляпе, с револьвером на боку и с бокалом виски в руке.

Америка – страна велика и очень разная. Здесь можно найти города, в основном небольшие, одноэтажные, где плохим тоном считается запирать автомобиль, ставя его на стоянку перед магазином. Или такие же небольшие городки, где вся статистика преступности сводится к дорожно-транспортным происшествиям (пример – город Скохиген на атлантическом побережье). Хотя общенациональная статистика преступности поражает воображение…

Именно в этой среде выросла Уоллис. В Америке, которую мы почти не знаем.

21. Папа, я летчика люблю…

Все, что Уоллис хотела в свои неполные двадцать лет – влюбиться и удачно выйти замуж. И, конечно же, влюбилась. Романтически, очень красиво – в военного летчика мистера Спенсера.

Когда Уоллис сообщила отцу, что ответила согласием на предложение Уинфелда Спенсера выйти за него замуж, Тикл Уорфилд и обрадовался, и огорчился одновременно. Обрадовался тому, что повзрослевшая дочь, наконец, будет пристроена. И у него, человека солидного, пожилого и к тому времени состоятельного, одной головной болью будет меньше. Огорчился, потому что Уоллис выбрала летчика морской авиации…

Кто такой военный летчик в 1916 году? Молодой (а Уинфелд был ненамного старше Уоллис) авантюрист, который балансирует на грани жизни и смерти. Смерть, буквально, ходит за ним по пятам, ибо без содрогания смотреть на эти утлые конструкции, на которых летчики поднимаются в воздух, невозможно. Обтянутые перкалем деревянные жердочки с нелепо стрекочущим мотором – вот что такое военные самолеты образца 1916 года.

К тому же в Европе бушевала мировая война. И никто не мог сказать точно, куда направят военного летчика. Может, в какую-нибудь глушь. Может, на европейский фронт. Шансов стать молодой вдовой у Уоллис было предостаточно… И все же отец благословил дочь. И справил свадьбу – первую в жизни дочери и, как и опасался мистер Уорфилд, далеко не последнюю.

22. Первый развод

Сначала все шло хорошо. Радости медового месяца, гордость за мужа, который быстро поднимался по служебной лестнице. Новые знакомые. Почетная доля жены офицера…

Потом выяснилось, что Уинни не дурак выпить. Причем настолько «не дурак», что напивается до положения риз, до беспамятства. И в таком состоянии способен на все.

В первый раз он избил Уоллис в тот день, когда она заявила ему, что детей у них в ближайшее время не предвидится. То, что она приняла за беременность, оказалось лишь легким недомоганием. Спенсер дико напился и так поколотил жену, что та не могла выйти из дома неделю – стыдилась синяков на своем лице.

Дальше больше. Спенсер оказался настоящим садистом. То ли ему перестало фартить на службе, то ли не хватало острых ощущений в полетах, но он пил все чаще и чаще. И все чаще поднимал руку на Уоллис.

Их жизнь превратилась в настоящий кошмар. До замужества Уоллис не знала, что такое побои. Отец не поднимал на нее руку даже в качестве наказания за детские шалости. Это было попросту исключено. Все наказание заключалось во внушении, в устном выговоре. Но чтобы ударить… Немыслимо.

Последней каплей стал длительный запой Уинни, который закончился тем, что его выгнали из армии. Семья потеряла постоянный и верный доход. И всю досаду Спенсер снова выместил на жене. Но Уоллис уже знала, как ей поступить. Она подала на развод.

23. Китай

Уинфелд Спенсер не верил своим ушам. Судья развел их в течение десяти минут. Свидетельских показаний подруги Уоллис, засвидетельствовавшей тяжкие побои, нанесенные ей мужем, оказались весомей жалких оправданий Уинни. Летом 1921 года семья Спенсеров прекратила существование. Причем, Уоллис пошла даже на то, чтобы вернуть себе девичью фамилию и снова стала Уоллис Уорфилд.

Наверное, он все же ее любил. Наверное, даже сильно любил, поскольку сразу после развода отправился на добровольное лечение от алкоголизма.

Уоллис тем временем отправилась в Китай, завербовавшись медицинской сестрой в американскую миссию. Здесь, в Поднебесной, она хотела обрести новую судьбу и уж точно забыть о том кошмаре, который пережила за последние пять лет.

Молодая, привлекательная, миниатюрная, небесталанная, она тут же стала душой маленького сообщества американцев, поселившегося в пригороде Пекина. И все было снова хорошо. Но однажды на пороге ее дома появился… Уинфелд Спесер. Похудевший, обросший щетиной, потемневший лицом, он без слов упал перед ней на колени и зарыдал.

А потом он заговорил. И Уоллис услышала от бывшего мужа такие признания, каких не слышала ни от кого и никогда. Он просил прощения, клялся в любви и обещал, что больше никогда не прикоснется к спиртному.

И Уоллис ему поверила. Здесь, в Китае, они снова стали мужем и женой.

24. Уинфелд, ты идиот!

Отставной капитан военно-воздушных сил, мистер Спенсер сохранил лицензию на полеты. И вскоре устроился летчиком американской миссии в Китае. Специалисты в этой области были нужны, как воздух – тем более летчики. Ему предложили солидное вознаграждение. В обязанности Спенсера входили полеты в отдаленные районы Китая с гуманитарными грузами – лекарствами, питанием, оборудованием. В его распоряжении оказался старенький грузовой самолет, который в руках Уинни был способен на чудеса.

Наладилась и семейная жизнь. Шесть лет Уоллис и Уинни жили, как нормальные люди. Мистер Спенсер, действительно, не прикасался к спиртному. И вел себя тихо и мирно. В руках у Уоллис появились деньги – Уинфелд очень неплохо зарабатывал.

И вдруг в начале 1927 года случилась беда. По совершенно непонятным причинам – что-то произошло неприятное на работе – Спенсер после очередного полета завернул по дороге домой в английский клуб. И так надрался, что едва приполз домой на четвереньках.

Это было начало длительного запоя. Через месяц этого безумия Уоллис собрала вещи, купила билет на поезд до портового города, чтобы оттуда отправиться морем в США.

Когда она покидала дом, Уинни продрал глаза. Хриплым пропитым голосом он спросил:

– Ты уходишь, Уоллис? Почему?

– Потому что ты, Уинфелд, идиот! – ответила женщина и хлопнула дверью.

Больше она с бывшим мужем не встречалась.

25. Эрнест Симпсон

В Америку Уоллис прибыла свободной женщиной – она развелась с Спенсером вторично еще в Китае. Поразмыслив, женщина решила не возвращаться домой, а отправилась в Нью-Йорк…

В короткий период жизни в Китае, когда она только перебралась в американскую миссию, а Спенсер ее еще не настиг, у Уоллис был роман с аргентинским дипломатом. Полная страсти связь, которая так и не переросла в большую любовь. Аргентинец был женат и после окончания контракта в Китае вернулся домой. Сейчас Уоллис вспоминала этого мужчину с сожалением. Одна из упущенных возможностей устроить свою жизнь.

Ей было уже за тридцать. Лучшие годы позади. Уоллис ощущала себя опустошенной и разочарованной в жизни. Не зная, чем заняться, чем жить, она посещала дома старых друзей, пытаясь наладить забытые связи… Во время одной из встреч с друзьями ее познакомили с невысоким полноватым господином, предпринимателем Эрнестом Симпсоном. Это был, что называется, «человек с прошлым», за спиной которого была оставленная семья. Богатый, успешный. Не особенно красивый… Но какая разница? Симпсон был для Уоллис настоящим спасением.

Их роман длился около года. В начале 1928 года Эрнест сделал Уоллис предложение. И она согласилась. И стала миссис Симпсон. И для нее началась новая жизнь – спокойная, обеспеченная. Именно такая, о которой так мечтала в юности Уоллис Уорфилд.

Если очень чего-то захотеть, то это обязательно сбудется. Главное, не терять надежды.

26. Лондон

О том, что Уоллис вышла за него замуж по расчету, Симпсон догадывался. Они были очень разными людьми, которым и поговорить-то не о чем. Но отношения сложились ровные и уважительные. Уоллис была благодарна Эрнесту за то, что тот вытащил ее из унылого состояния прозябания и «вялотекущей депрессии».

Когда Симпсон предложил жене перебраться в Лондон, она тут же согласилась. В Нью-Йорке у Эрнеста оставалась прежняя семья, связь с которой, пусть и достаточно условную, Симпсон поддерживал. И сама Уоллис устала, устала от Америки, от города, который так и не стал своим. Устала от всего. И очень хотела обрести собственный дом, который Симпсон обещал купить, как только они окажутся в Лондоне…

Летом 1928 года они уже жили в Англии. Уоллис обживала новое семейное гнездо и с видимым удовольствием знакомилась с друзьями Эрнеста. У Симпсона были очень хорошие связи. Именно он познакомил Уоллис с Тельмой Фёрнис, очень красивой, но недалекой женщиной, которая одновременно и нравилась, и не нравилась миссис Симпсон, хотя она открыто этого не показывала.

Тельма устраивала в своем доме «Мелтон Маубрей» вечеринки, на которые приглашала известных людей. Среди приглашенных частенько бывали и супруги Симпсон. Правда, Эрнест старался под любым благовидным предлогом уклониться. А Уоллис соглашалась. Здесь, в Англии, ей очень не хватало друзей.

27. Вечеринка в «Мелтон Маубрей»

Она сразу заметила принца Эдуарда. Да и как не заметить – наследник престола, личность известная и даже в некотором смысле легендарная (в основном, благодаря многочисленным выдуманным прессой и реальным похождениям). Но все же главное, на что обратила внимание Уоллис – его глаза. Грустные, проникающие в душу, запоминающиеся. Вздернутые домиком брови. Напряженный лоб – словно Эдуард постоянно о чем-то размышлял.

Он оказался очень простым, абсолютно незаносчивым человеком. Тут же предложил называть его Дэвид, поскольку имени Эдуард не любил. В его глазах Уоллис разглядела восхищение. И, конечно же, была моментально покорена. Приятный, очень приятный человек…

Однако, потом последовала длительная пауза. Уоллис даже подумала, что больше ничего не случиться. Что она никогда не увидит принца. И это ее крайне огорчало. Уоллис забеспокоилась и стала искать пути сближения с Дэвидом. Но как это сделать, чтобы не оказаться в неудобном положении? Самой позвонить… куда? И как это сделать? Уоллис стала намекать Тельме, чтобы та устроила «нечаянную» встречу с Дэвидом. Но Тельма никак не могла взять в толк, что же подруга от нее хочет.

Все случилось само собой. Уоллис зашла в кондитерскую, в которой иногда баловала себя миниатюрными заварными пирожными. Подняла глаза. И обомлела. Перед ней стоял улыбающийся принц Эдуард.

– Дэвид, – сказала Уоллис, – как же я вас искала.

– И я, м признался Дэвид, слегка покраснев.

И началась любовь…

28. Попрание устоев

Ему был 41 год, ей 39. Уже немолоды, но еще и не старики. И они очень любили друг друга. Без надежды на семейное счастье…

Уоллис понимала, что брак с Дэвидом совершенно исключен. Что между ними лежит огромная, неодолимая пропасть сословных различий. Он – принц голубых кровей, она даже не аристократка. Он воспитан лучшими педагогами Англии, она – выпускница самой что ни на есть обычной американской школы. Он сказочно богат. В его распоряжении целая империя. Она – обладательница капитала своего супруга, денег, к которым она не имела никакого отношения… Что могло бы их объединить?

Больше всего Уоллис удивлял искренний интерес Дэвида к ее скромной персоне. Он слушал ее даже не с нежным вниманием – с восторгом, словно она изрекала какие-то необыкновенные мудрости. Иногда это ее смущало. И она говорила:

– Дэвид, вы смотрите на меня так, словно я средневековая картина или бриллиантовая брошь.

– Вы лучше, моя радость, значительно лучше! – вздыхал Дэвид.

И она ему безоговорочно верила.

С некоторых пор Уоллис безотлучно находилась рядом с любимым. Даже если это шло вразрез с протоколом, если вызывало пересуды и вздорные сплетни. Ей было все равно… Уоллис, конечно, не хотела навредить Дэвиду. Но принц говорил, что для него нет ничего хуже, чем ее отсутствие рядом. Глядя в его чистые, светящиеся любовью глаза, могла ли она ему не верить?