Текст книги "100 великих тайн из жизни растений"

3-й тип деревьев – с коническим стволом. Молоденькое деревце этого типа очень мало растет в толщину у комля, так что со временем ствол превращается в конус, сужающийся к земле. От конусовидной участи к земле отходят арками многочисленные ходульные корни. Этот процесс настолько сходен с образованием досковидных корней-контрфорсов, что эти два класса корней невозможно четко разграничить. Такой тип корней наблюдается у ходульного симпоха – величественного дерева, достигающего в высоту 30 метров и более. Корнер писал о нем следующее: «В болотистых лесах, окаймляющих реки на аллювиальных равнинах между предгорьями и прибрежными манграми, у многих деревьев самых разных семейств развиваются ходульные корни… Это связывается с периодическим затоплением нижней части дерева во время разливов. К этому классу принадлежит данное дерево, а также D. grandifolia. Оба этих вида замечательны тем, что они растут и на возвышенностях вдали от рек, но и там у них развиваются ходульные корни».

Некоторые специалисты считают ходульные корни приспособлением к условиям затопления, поскольку многие деревья с ходульными корнями действительно растут на болотах. Корнер указывает, что в Малайе помимо диллении у одной лишь ксилопии ходульные корни развиваются не только в сырых местностях, но и в сухих. Это дерево поменьше – метров до 25 в высоту, количество же ходульных корней значительно колеблется. Они отходят от ствола на высоте около метра.

Деларю был очень заинтригован в Африке тем фактом, что уапака гвинейская растет только в сухих лесах, в то время как другие виды того же рода предпочитают болота. У всех у них есть ходульные корни. Уапака гвинейская считается на западе тропической Африки ценным плодовым деревом. Она нередко достигает 27 метров в высоту и 2 метров в обхвате. В феврале она приносит значительное количество ярко-красных, похожих на сливу плодов длиной до 3 сантиметров с тремя-четырьмя семенами, окруженными сладкой мякотью. Эти плоды продаются на базарах Ганы и Либерии как пищевой продукт, однако из коры и цветков этого дерева обитатели Северной Нигерии иногда приготовляют составную часть яда для стрел.

У дезбордении, одного из величественных властелинов африканских лесов, вовсе отсутствует нижняя часть ствола. Уокер и Сайленс описывают ее как «очень высокое, могучее дерево с мощными контрфорсами у основания. Когда оно достигает определенного возраста, нижняя часть ствола полностью исчезает и дерево стоит, опираясь на контрфорсы, словно на колонны».

Примером 4-го типа деревьев с ходульными корнями могут служить малайское дерево Blumeodendron tokbrai и еще одно малайское дерево, которое обычно называют «масляным деревом на ходулях». Оно растет по берегам рек и речек, там, куда не добирается соленая вода приливной волны. Обычно оно имеет контрфорсы, а также ходульные корни. Кроме того, оно располагает и третьим якорем, удерживающим его в почве, а именно дыхательными корнями.

У многих тропических деревьев, которые растут в районах с обильными осадками и малой освещенностью, развиваются у основания ствола могучие контрфорсы или же боковые змеевидные корни, расходящиеся по поверхности почвы на расстояние до 60 метров. Некоторые из этих змеевидных корней в месте своего присоединения к стволу расширяются вверх в своего рода контрфорс.

Как всегда, между этими типами существует несколько промежуточных. Вообще говоря, змеевидные корни – это корни, растущие горизонтально на самой поверхности земли. Они поддерживают ствол, как ванты, и добывают питательные вещества из подстилки и верхних слоев почвы.

У. Деларю писал: «Человек, впервые оказавшийся под сенью влажного тропического леса, бывает поражен непривычным обликом нижней части древесных стволов. У всех деревьев там корни залегают неглубоко и часто змеятся прямо по поверхности земли. Подножие многих деревьев, принадлежащих к самым разным семействам – Leguminosae, Bombacaceae, Sapotaceae, Meliaceae и другим, – снабжено мощными досковидными контрфорсами. Эти контрфорсы нередко отходят от ствола на высоте нескольких метров и протягиваются на значительное расстояние в виде высоких и узких извивающихся корней. В результате подножие дерева кажется живописно задрапированным.

Контрфорсы иногда бывают так велики, что местные жители изготовляют из них доски – это намного проще, чем обтесывать гигантские стволы. Вот почему эти изящные контрфорсы так часто бывают изуродованы и превращены в безобразные обрубки».

По мнению некоторых специалистов, контрфорсы образуются потому, что крона становится слишком тяжелой для ствола, который и создает себе дополнительные опоры. Но исследования нескольких ученых показали, что оба этих предположения неверны, а Т. Петч, работавший на Шри-Ланке, сообщает о контрфорсах, развивающихся у молодых Delonix regia и других деревьев влажных лесов, для которых вообще типичны такие корни.

У. Френсис сообщает о многочисленных деревьях с контрфорсами в дождевых лесах Австралии: «Совершенно очевидно, что эта особенность строения отнюдь не присуща только каким-то определенным семействам. Контрфорсы часто бывают заметно развиты уже у относительно молодых деревьев. Это наблюдение противоречит гипотезе, которая считает появление контрфорсов прямым результатом воздействия каких-то внешних сил на крону дерева. Вышеупомянутые молодые деревья с развитыми контрфорсами находились в глубине леса и еще далеко не достигли той стадии, когда у них появляются большие кроны и на них начинают воздействовать ветры».

Контрфорсы и змеевидные корни очень редко уходят глубоко в землю, а когда они достигают значительной величины, стержневой корень дерева обычно отмирает.

У тропических деревьев, растущих в болотистых или илистых местах, часто развиваются дыхательные корни. Они представляют собой пористые стержнеобразные выросты, поднимающиеся вертикально в воздух от подземной корневой системы. Отверстия и многочисленные ходы в их губчатых тканях позволяют воздуху свободно достигать подземных корней. Деревья, обычно растущие на суше, настолько привыкают к высокому содержанию кислорода в воздухе, что им, когда они попадают в воду, приходится вырабатывать какие-то способы, обеспечивающие достаточную аэрацию. У них быстро развиваются ткани с отдушинами и воздушными ходами. Это и есть истинные пневматофоры, или дыхательные корни, которые характерны для многих тропических деревьев в областях с повышенной влажностью.

Ярким примером этого являются разнообразные виды мангровых деревьев, которые растут по всему миру вблизи океана по болотистым берегам закрытых бухт и эстуариев в тихой соленой воде. Такие же корни развились и у множества деревьев, растущих в пресных болотах. У всех этих деревьев корни, находящиеся в почти лишенной воздуха среде, дают специальные прямостоящие отростки, которые обычно обладают хорошо развитой межклеточной системой воздушных ходов, соединенных с выходными отверстиями.

Пожалуй, наиболее удивительной из всех свойственных корням функций является размножение. У немногих деревьев, обладающих этой особенностью, подземные органы образуют и цветки, и плоды. Такие «корни» на самом деле – длинные тонкие побеги, отходящие от основания ствола. Они способны давать только листья-чешуйки. Так как эти ветки находятся под землей, они не могли не приобрести сходства с корнями. Из узлов – тех точек, откуда растут листья-чешуйки, – они выпускают настоящие придаточные корни. Плоды развиваются в пазухах листьев-чешуек, а не на истинных корнях.

Те, кто разводит арахис, или земляной орех, как его иногда называют, хорошо знают, что для плодоношения он зарывается в землю. Помня об этом, нам будет легче понять привычки земляной смоковницы – удивительного фикуса, растущего в Малайе. Однако тут дело обстоит сложнее: цветки находятся внутри образования, которое становится плодом, так что под землей развиваются и цветки, и плоды. Корнер объясняет это следующим образом: «На опушке леса встречаются заросли небольших деревьев высотой от 3 до 6 метров, которые очень похожи на фикусы, тем не менее они как будто не дают ни цветков, ни плодов. Это земляные смоковницы. Если мы внимательно поглядим на основание их стеблей, то увидим, что от ствола на разной высоте ответвляются тонкие, похожие на веревочки плети, которые уходят в землю; больше всего их у основания. Наиболее короткие из них иногда несут смоквы и над землей, но остальные кажутся бесплодными. Однако если их легонько потянуть, то из-под земли появятся гроздья смокв. Плети могут достигать в длину нескольких метров, и обычно они дают новые побеги, которые, пустив корни, развиваются в небольшие деревца возле своего родителя. Вот почему земляные смоковницы растут густыми купами. Однако основное назначение этих побегов – приносить плоды, и они их приносят небольшими, скрытыми в перегное гроздьями. Как происходит опыление под землей и выкапывают ли дикие животные эти плоды, нам неизвестно.

Дерево с квадратным стволом

В наше время самые интересные и неожиданные открытия рождаются на стыке наук. Так случилось и с «открытием» квадратного дуба, существование которого было выведено из анализа древних текстов.

Вот как это дерево было обнаружено в малоизученном местечке Сирии.

В прошлом веке, в самом начале сороковых годов, специалист по истории цивилизаций Востока сэр Эстадпол прочитал глиняную табличку, найденную в развалинах ассирийского дома. В клинописи упоминалось «священное дерево», употреблявшееся для постройки храма. Сперва историк подумал, что речь идет о ливанском кедре. Но нет, в табличке говорилось о другом, редком и уже тогда почти неизвестном дереве: «Я, Асаргадон, царь царей, благодарю великого бога Ассура! Он помогал разбить бесчисленные полчища… (далее сколото)… и я воздвиг этот храм… из священных деревьев, созданных тобой, великий Ассур, четырехугольными. И я много раз посылал за квадратными бревнами. Только из них и можно построить храм достойный тебя… (сколото)… и лишь несколько стволов осталось там, в лесу, на севере, все остальные пошли на постройку…»

Историк предположил, естественно, что в VIII веке до нашей эры были места, где произрастало редкое (и к нашим дням, должно быть, совсем исчезнувшее) дерево с четырехугольным стволом. И он написал об удивительном дереве, упоминая в монографии и другие чем-либо удивительные деревья. Баобаб, проживший пять тысяч лет, – это дерево старше Древнего Рима и Одиссея. Писал и о том, что произрастает в Африке «чертово дерево», фосфор в коре которого вызывает свечение, ночью под ним можно читать. Но более всего сэра Эстадпола занимало дерево с квадратным стволом. Он основывался на соображениях, связанных с историей архитектуры.

Каменная колонна возникла как имитация дерева. До сих пор капитель украшается как бы растительными орнаментами, подражанием кроне. Основание напоминает комель ствола. Первые постройки были деревянными, естественно, и для поддержания кровли использовались стволы, а когда освоили другие материалы, продолжали по традиции делать опоры, напоминающие деревья. Это было ясно и до сэра Эстадпола. Но именно он обратил внимание, что египтянам была известна и такая форма каменного столба, как обелиск, то есть высокий и сужающийся четырехугольник с заостренной вершиной.

И вот историк смело предположил, что обелиски (да и встречавшиеся четырехугольные в сечении простые колонны) имитируют, возможно, «квадратное дерево».

Верхушки обелисков покрывали листами металла, и в этом немного смысла. Но обшивка предохраняла бы деревянный столб. А у мачт и поныне обивают верхушку. Квадратные деревья, превращаясь в обелиски, колонны и стелы, словно бы «каменели» (как изредка и в буквальном смысле – когда со временем минералы замещают органику, но сохраняют клеточное строение). И все эти рассуждения историка – с интереснейшими отвлечениями об окаменевших деревьях (когда кора бывала замещена опалом, а сердцевина заполнена халцедоном) – опубликованы были в самый разгар Второй мировой войны и никого решительно не заинтересовали, а сам Эстадпол погиб на войне…

Спил сирийского дуба с квадратным стволом

И только спустя тридцать лет археолог В. Ван Густен наткнулся на монографию, где упоминалось и о квадратных деревьях. И о тех, которые делаются минералами. И о долине Верджи-Вэлли в штате Невада – что там, на руднике «Королевский павлин», искатели находят образцы, демонстрирующие все стадии замещения древесины халцедоном или опалом, что одни куски способны еще гореть, а другие уже – чистейший камень, хотя по виду и древесина.

Ван Густен, специализируясь на флоре районов, занятых Ассирийской империей, предположил, что квадратным стволом, возможно, мог обладать вид дуба.

И вот в горах на юге Сирии нашлись три (живых!) дуба с четырехугольными стволами. Живая древность!

Невероятная находка эта полностью подтвердила предположения сэра Эстадпола, долго казавшиеся сомнительными.

Одним из трех дубов пожертвовали для науки. Срез ствола «живого ископаемого» был разослан по всему миру в соответствующие институты. И ныне рассматривается возможность возродить этот чуть не исчезнувший вид. Он, между прочим, мог бы стать настоящим подарком для деревообрабатывающей индустрии (ведь при распилке 30–40 % древесины уходит на горбыли). Но дело, конечно же, не в одних горбылях. Любопытно, что японский ботаник Косиро Уэда из города Киото, прочитав монографию, вырастил квадратные в сечении стволы бамбука, которые используются для неповторимого органического японского интерьера.

Но еще раз повторим, однако, несколько любопытнейших сообщений об окаменелых деревьях (как из монографии Эстадпола, так и книг других авторов).

Сэр Эстадпол: «Известно, что в Аризоне были найдены стволы деревьев, так замещенные аметистом, сердоликом, агатом, что по красоте рисунка на срезе им нет уже равных в мире! И был создан новый заповедник, где может быть и самые наглядные – красивые, разнообразные и великие в природе последствия проявления Жизни!»

И. Ильф и Е. Петров так описывают его в «Одноэтажной Америке»: «Мы въехали в огороженный колючей проволокой окаменелый лес. Сперва мы не заметили ничего особенного, но, вглядевшись попристальнее, увидели, что из песка и щебня торчали пни, лежали стволы деревьев. Пройдя поближе, мы рассмотрели, что и щебень представляет собой мелкие частицы окаменелого леса. На этом месте несколько десятков миллионов лет назад рос лес. Не так давно лес этот нашли в виде поваленных окаменевших стволов. Это поразительное зрелище – посередине пустыни в великой тишине лежат стволы деревьев, сохранившие внешность как будто самых обыкновенных стволов.

В заповеднике выстроен маленький музей, где препарируют чурбанчики окаменевшего дерева. Их распиливают и полируют. Поверхность среза, сохраняя все линии дерева, начинает сверкать желтыми, красными и синими жилками. Нет таких мраморов и малахитов, которые могли бы соперничать по красоте с отполированным окаменевшим деревом. В музее нам сказали, что этим деревьям сто пятьдесят миллионов лет.

Заповедник окаменевшего леса тщательно охраняется. С собой нельзя брать ни одной песчинки. Но лишь только мы выбрались за пределы заповедника, как увидели газолиновую станцию, обнесенную забором из наваленных кое-как окаменевших деревьев. Тут же шла бойкая торговля кусочками дерева по пятнадцать центов и выше. Какой-то кустарь-одиночка с мотором, гудевшим на всю пустыню, лихорадочно выделывал сувениры – брошки, браслеты, пилил, точил и полировал.

Стоило ли лежать столько миллионов лет, чтобы превратиться в некрасивую брошку с надписью «На добрую память!».

Быть может, авторы тогда не знали еще, что и в музеях есть уже прекрасные изделия из окаменевшего леса. В Эрмитаже стоят вазы из аризонского самоцветного дерева. Обломки каменных дубов, замещенные самоцветами, можно увидеть в музеях Киева, Севастополя. А львовское окаменелое дерево, с возрастом 250 миллионов лет, выделанное в квадратный ствол, имеет в середине желтоватый окрас, а по краям зеленый и со сверканием в срезах горного хрусталя. Да, случается в природе и так, что под действием иловых вод, насыщенных кремнеземом, деревья медленно каменеют. Но, касаясь и квадратного среза ствола живого ископаемого, положившего начало колоннам и обелискам, недавно найденного, и равно касаясь и отшлифованного бруска окаменелого дерева, приобщаешься к вечности и вечнозеленому древу жизни, отмечает М. Сиверский.

«Ванька» с Занзибара

Неужели растение с таким чисто русским названием «Ванька мокрый» происходит из далеких тропических лесов? Другое название «Ваньки мокрого» – «бальзамин».

С давних пор это растение широко распространено у нас и попало даже в русскую литературу. В пьесе А. Н. Островского «За чем пойдешь, то и найдешь» ее герой носит фамилию Бальзаминов. В повести Ф. М. Достоевского «Бедные люди» грустная история Макара Девушкина начинается с письма: «Вижу, уголочек занавески у окна вашего загнут и прицеплен к горшку с бальзамином…»

Бальзамин – одно из наиболее старинных комнатных растений. Оно ввезено в Европу в 1596 году и уже более 350 лет растет на окнах жилищ.

А происходит это растение из тропических лесов острова Занзибар, что является территорией Танзании и находится у восточного берега Африканского материка. Встречается оно и в Ост-Индии. Некоторые виды дикого бальзамина растут и в Средней Азии, где из корней его получают желто-красную краску – хну. Не только корень, но и листья и цветы при растирании выделяют желтый сок, окрашивающий пальцы. Дикий вид бальзамина (Impatiens parviflora) в прошлом столетии был привезен с Ферганского хребта в Петербургский ботанический сад, где он распространился как сорняк.

Комнатный бальзамин часто высаживают на клумбы в садах.

Все комнатные растения, какие нам с вами известны, – многолетние. Бальзамин же – исключение: он однолетний, хотя в комнатах встречается и многолетний бальзамин. Семена однолетнего бальзамина высеивают летом и поздней осенью, и зимой на окнах вырастают цветущие кусты бальзамина, достигающие полуметра, а иногда и метра высоты. Стебли сочные и прозрачные, вздутые в узлах. Они как бы налиты водой, легко ломаются. При этом из полома вытекает сок. Бальзамин хорошо размножается и черенками. У него зеленые ланцетные листья с пильчатыми краями, вытянутые и заостренные. Листья нежные, при малой поливке растения обвисают тряпочками, сорванные же быстро вянут.

Его розовые или красные цветки пятизначны. Чашечка состоит из пяти чашелистиков, венчик имеет пять лепестков, тычинок пять и завязь – пятигнездная.

Однако юные ботаники сразу этого не скажут, так как цветок бальзамина неправильный: чашелистики чашечки трудно отличить от лепестков венчика, так как чашечка не зеленая, а тоже красная. Лепестки неровные, и кажется, что их не пять, а три. Один большой, а четыре поменьше и срослись попарно. Чашелистики тоже неровные: один вытянут назад, два боковых выдвинуты вперед, а два других незаметны, так как очень малы. Пыльники у тычинок срослись. Цветок бальзамина хорош для загадок юннатам: трудно разобраться в нем и правильно сосчитать его части.

За яркую окраску цветов бальзамин называют огоньком. Каждый распустившийся цветок находится под листом, как под зонтиком. Это действительно защита цветов от дождя: при намокании цветка пыльца у них лопается.

Гравюра 1705 года с изображением растения семейства бальзаминовых

Цветы бальзамина следует опылить, и тогда образуются мясистые зеленые плоды. Можно подумать, что будет ягода, но сочная «ягода» высыхает, превращаясь в коробочку. Стоит только слегка дотронуться до коробочки, как коробочка лопается и выстреливает довольно крупными семенами. При этом все пять створок коробочки быстро закручиваются внутрь. Поэтому ботаники называют бальзамин «недотрогой» – импациенс – Impatiens Balsamina, или Impatiens Sultani (impatiens – непереносящий), пишет профессор Н. Верзилин.

Деревья, которые хлопают листьями

Некоторые деревья, как и другие растения, способны двигать своими листьями. По-видимому, здесь мы имеем дело с малоизученным защитным механизмом, которым природа снабжает некоторые деревья для борьбы с неблагоприятными факторами внешней среды.

Существует два вида такого движения. Первый вид свойствен целому ряду широколистных австралийских деревьев. Они избегают излишней потери влаги, непрерывно поворачивая свисающие листья вслед за солнцем так, чтобы каждый лист был обращен к нему не пластинкой, а ребром. Совершенно очевидно, что это движение обеспечивает черенок листа, а не сама пластинка.

Второй вид движения – подъем и опускание листьев – происходит в двух случаях: 1) когда растение подвергается более или менее сильному физическому воздействию или 2) когда уменьшается количество солнечного света (с наступлением ночи или из-за тяжелых грозовых туч). Многие, наверное, видели, как в сумерках клевер приподнимает листочки и складывает их попарно, словно ладони. Это крохотное растение обладает достаточной физической мощью, чтобы вопреки силе тяжести поднять листочки и поставить их вертикально. Зачем клевер это делает, пока неясно.

Точно такое же явление наблюдается у многих тропических деревьев, в особенности у самана, который днем подставляет жаркому солнцу американских тропиков плотный зеленый шатер, а ночью становится совсем ажурным по мере того, как листья поднимаются и занимают строго вертикальное положение. Этот процесс некоторые путешественники прошлых лет называли «сном растения»; такой термин, однако, совершенно не соответствует сущности явления, потому что растение отнюдь не расслабляется, как человек во время сна, а, наоборот, тратит энергию, чтобы поддерживать листья в вертикальном положении. Растение расслабляется, только когда восходит солнце и листья получают возможность вновь занять свое нормальное горизонтальное положение. Кук писал, что выражение «сон растения» следует считать лишь поэтическим образом, поскольку между этим состоянием и сном животных нет ни малейшей аналогии.

Листья клевера способны в сумерки складываться попарно

Движение листьев, возникающее от прикосновения к растению, имеет обратное направление. Стыдливая мимоза – тропическое растение, которое часто можно видеть в оранжереях и зимних садах, – опускает листья даже от самого легкого соприкосновения с посторонним предметом. Движение носит тот же характер, что и у самана, но только тут складывающиеся листья опускаются вниз, и лишь потом, спустя некоторое время, растение (если светит солнце) поднимает листья в их нормальное положение, преодолевая силу тяжести. Возможно, чувствительное растение, когда в него уткнется нос коровы, таким образом утрачивает «съедобный вид» и, притворяясь увядшим, спасает свою жизнь. В тропиках много «чувствительных» деревьев и кустарников, и постоянное движение их листьев вверх и вниз может происходить дважды в сутки или длиться непрерывно все двадцать четыре часа, может быть произвольным или непроизвольным.

Р. Хогг в 1858 году писал о мимозе: «Листья попарно перистые с очередным расположением листочков. Обычное дневное положение – горизонтальное. Если к ним прикоснуться, они опускаются вниз, и часто под таким большим углом, что два противолежащих листа почти соприкасаются нижними сторонами, при этом листочки либо прижимаются друг к другу, либо даже заходят друг за друга. Можно заставить двигаться все листочки одного листа, царапнув ветку ногтем, а можно заставить двигаться и отдельный листочек, если коснуться только его. Таким образом можно опустить один за другим все листочки на одной стороне листа, тогда как листочки противоположной стороны останутся в прежнем положении.

Многие ботаники объясняют эту способность стыдливой мимозы как реакцию защиты от ливневых дождей: с первой каплей дождя мимоза складывает свои листочки и тем самым уменьшает сопротивление низвергающемуся ливню.

А можно заставить их опуститься через один – или в любом другом порядке, – прикасаясь к тем листочкам, которые вы хотите привести в движение.

После захода солнца листья удаляются на покой, опускаясь вниз до тех пор, пока не соприкоснутся нижними сторонами. Таким образом, вечером они сами по себе совершают значительно большее движение, чем днем в ответ на внешние раздражения. Можно с помощью лупы сосредоточить лучи солнца на одном из листочков, и это не вызовет никакого движения. Но стоит направить концентрированный луч на черешок, как это вызовет почти мгновенную реакцию. Листья быстро двигаются и под воздействием электрического тока».

Две тысячи лет назад Плиний наблюдал это состояние временного отдыха у растений и пришел к выводу, что оно тесно связано с их чувствительностью к прикосновениям. Линней и другие авторы писали, что подобные движения листьев происходят периодически, в конце дня, и представляют собой движение вверх или вниз, пока пластинка листа не займет вертикального или почти вертикального положения. Дарвин в работе «Движение растений» писал: «Листья многих растений по ночам занимают далеко не то положение, как днем, но при этом обязательно такое, чтобы верхняя их поверхность не была обращена к зениту, и часто таким образом, что они тесно соприкасаются с противолежащими листьями или листочками. На наш взгляд, это ясно указывает на стремление предотвратить ночное охлаждение верхних поверхностей за счет уменьшения излучения. Возможно, что верхняя поверхность нуждается в защите больше, чем нижняя, так как они отличаются друг от друга и функциями и строением».

Некоторые движения билимби, индийского дерева высотой до 15 метров, были известны уже почти двести лет назад. Дарвин указывал, что его листья не только самопроизвольно двигаются днем, но и «…они двигаются также в ответ на прикосновение, будучи, что называется, «чувствительными», и, наконец, ночью они принимают положение сна. Говорят, это дерево представляет собой поразительное зрелище, когда его листочки быстро опускаются один за другим, а затем медленно поднимаются. По ночам листочки опускаются вертикально вниз и остаются неподвижными.

Поведение растения при разной освещенности наблюдалось в оранжерее, где изменяли свет. Листочек в рассеянном свете поднимался в течение двадцати пяти минут, затем был открыт ставень так, что на него упал сильный свет, и менее чем через минуту листочек начал опускаться. Опускание было осуществлено шестью этапами, то есть падениями, которые прерывались небольшими подъемами, что создавало впечатление подрагивания, так как каждое падение было больше, чем подъем.

Затем растение было снова затенено, и начался долгий медленный подъем, который продолжался до тех пор, пока в оранжерею не был впущен солнечный свет.

Описывать все подробности эксперимента нет необходимости, но, во всяком случае, его целью было доказать, что подъем и падение листочков происходили в результате увеличения или уменьшения интенсивности прямого солнечного света».

Дарвин утверждал, что такое движение у этих растений в той или иной степени происходит непрерывно как днем, так и ночью, за исключением тех случаев, когда ему препятствует постороннее физическое воздействие. Он объяснял: «Те, кому никогда не приходилось непрерывно наблюдать за спящим растением, естественно, будут думать, что листья движутся только вечером, когда они засыпают, и утром, когда просыпаются. Однако это совершенно неверно: мы обнаружили, что листья, обладающие способностью спать, не прерывают своего движения на протяжении всех суток; однако, просыпаясь и засыпая, они движутся быстрее, чем в любое другое время. То, что они никогда не бывают неподвижны в течение дня, было продемонстрировано с полной ясностью».