Текст книги "100 великих тайн из жизни растений"

Королева вод

Энергия, даже страсть, которые демонстрирует в некоторые периоды своей жизни виктория, водное растение семейства кувшинковых, просто поражают. Мощь и напор, с которыми разворачиваются ее листья на больших водных пространствах, кажутся настоящим чудом.

Внезапный, без видимой причины, бешеный рост этого растения делает его предметом особого внимания и любопытства. А уже о чарующей красоте этой обитательницы необозримых просторов Амазонки и говорить нечего! Настоящая королева вод! Громадные листья с гофрированными краями плавают рядом с цветами, оттеняя своим густо-зеленым фоном их нежное свечение, что вызывает неизменное восхищение у всех: и у путешественников, внезапно увидевших в реке это чудо, и у владельцев искусственных водоемов, бассейнов с подогретой водой, где викторию разводят специально.

Вот как описывает это растение французский натуралист К. д’Орбиньи, увидевший ее в 1835 году, путешествуя по Южной Америке: «Пространство величиной в милю было буквально покрыто плавающими листьями, края которых возвышались на два пальца над водой. Сверху они были гладкими, а снизу покрыты бесчисленными правильной формы ячейками, образованными выступающими прожилками, полыми и заполненными воздухом, благодаря которым они держались на воде. Черешки, цветоножки и жилки листьев также имели ячеистую структуру и были покрыты длинными колючками. Среди этих плоских листьев поднимались большие цветки, белые, розовые или пурпурные, всегда махровые и источающие тонкий аромат. Плоды, которые вызревают на растении, имеют сферическую форму, также велики и наполнены внутри мучнистыми гранулами, что дало растению название «водяной маис», поскольку испанцы его собирают и едят в жареном виде. Я не мог не восхититься этим колоссальным царственным растением и сожалел о необходимости моего отъезда в тот же вечер, после того, как собрал образцы цветов, плодов и зерен».

Лист виктории – очень важный ее элемент, орган роста по преимуществу. Его морфология определяет вид растения, а непрерывный и неустанный рост – это его труд и страсть, которую он реализует с непреодолимой энергией.

Вначале это маленький бугорок. Постепенно его края разворачиваются, подобно ковру, покрытые по периметру колючками. Развернувшись, новорожденный лист в итоге отрывается от своего основания, в результате чего его верхняя часть делается центром его активности, производящим новую ткань. В свернутом виде молодой лист похож на ежа, так как его нижняя поверхность покрыта острыми твердыми колючками. Обязанностью колючек является защита других органов виктории. Конечно, эти колючки не жгутся, но их уколы болезненны для тех, кто захотел бы слишком приблизиться к растению. Нижние прожилки придают листу жесткость и крепость. Они образуют продольные «распорки», соединенные поперечными перекладинами. Эта хорошо переплетенная сетка служит костяком листа, его надежной опорой. Заполненные воздухом ячейки обеспечивают ему плавучесть и не дают сломаться во время сильных дождей или волнения воды.

Верхняя часть листа «вдыхает» воздух, нижняя, более бледная, поглощает газ и другие вещества, растворенные в воде. Диаметр листа 1,4–1,8 метра. Вертикальный бортик листа имеет 15 сантиметров в высоту. У него есть два глубоких желобка, по которым стекает вода во время дождя. Лист выдерживает нагрузку 30 килограммов.

Черешки, длинные и мясистые, покрытые колючками по всей длине, опускаются вниз на значительную глубину, что придает растению дополнительную плавучесть. В естественной среде виктория за несколько недель может покрыть большое пространство, много сотен квадратных метров.

Виктория регия – подлинное чудо природы

Цветок виктории белый с розовым оттенком и пахнет сосной. В период цветения это растение демонстрирует лихорадочную, почти животную энергию, воспламеняющую его, до тех пор такое спокойное и холодное. Странное тепло выделяют ткани цветка в прохладном воздухе.

Обычно цветки растений «спят» ночью и пробуждаются с рассветом. Цветок же виктории раскрывается вечером или ночью, по мере протекания сезона цветения. В искусственных бассейнах на Европейском континенте цветок медленно раскрывается вечером.

Иногда он остается некоторое время полуоткрытым, как будто изучая обстановку, а потом раскрывается полностью. Сначала белый, он в течение нескольких часов меняет окраску от нежно-розового до темно-красного цвета. Такая ночная жизнь виктории имеет целью, по-видимому, опыление ее ночными насекомыми. С наступлением дня цветок закрывается, его цветоножка поджимается, затягивая его иногда под поверхность воды.

В течение трех ночей подряд цветок распускается над поверхностью воды, чтобы затем окончательно скрыться под водой, где будут вызревать его семена.

Через три дня после опыления цветок увядает и остается лежать на воде, пока вызревает его плод: большая капсула, покрытая колючками и полная черных мучнистых зерен величиной с горошину. Десять процентов из них прорастают, остальные опускаются в ил. В каждый последующий год вызревает такой же процент этих зерен, пока через десять лет не прорастут последние из них. Такая строгая последовательность обеспечивает выживаемость вида: ведь цветет виктория нерегулярно.

Ее редкое цветение и экзотическая красота вдохновили русского поэта Игоря Северянина создать стихотворение, в котором встреча с возлюбленной воспринимается им как чудесный таинственный цветок виктории королевской.

Флора без тормозов

Многие растения, преодолевшие с помощью человека горные хребты или океанские просторы, стали «экологической бомбой» для своей второй родины. Оказавшись на новой территории, свободной от их естественных врагов, переселенцы начинают размножаться с катастрофической быстротой, стремительно захватывая «жизненное пространство».

Скромный водяной папоротник сальвиния – уроженец пресноводных водоёмов Южной Америки – менее всего похож на монстра. Это растение, названное в честь итальянского ботаника XVII века А. Сальвини, включает десять видов. Тонкое, диаметром не более 2 миллиметров, корневище находится под поверхностью воды. От каждой расположенной на нём мутовки отходит пара листьев, длина которых у разных видов варьируется от 4 миллиметров до 2 сантиметров. Самый крупный представитель рода – сальвиния молеста (S. molesta); её ещё называют «гигантской сальвинией», однако этот «гигант» совсем невелик по размерам.

Третий листу сальвиний видоизменён и напоминает своими выростами тонкие неразветвленные корешки. Эти выросты и работают как корни – извлекают из воды минеральные соли. А помимо того, выполняют функцию своеобразного стабилизатора.

Сальвиния быстрее всего размножается вегетативно, делением корневища

Листья покрыты тонкими сосочками, на вершине которых расположены отталкивающие воду волоски, благодаря чему растения не тонут и не смачиваются. Капля, попавшая на поверхность листа, лежит блестящей жемчужиной, словно росинка на травинке ранним утром.

Хотя сальвиниям присуще и половое размножение, быстрее всего они размножаются вегетативно, делением корневища, – каждый кусочек даёт со временем полноценное растение. При идеальных условиях (повышенная температура, яркий свет) биомасса плавающих на поверхности воды папоротников удваивается каждые 7–10 дней. Общая же площадь растений увеличивается ещё быстрее – стопроцентный прирост через 2–4 дня.

В XX веке сальвинию ушковидную (Salvinia auricularia) случайно завезли из Южной Америки в Африку, где произошёл «взрыв рождаемости» мигранта. Достаточно сказать, что толщина слоя растений в некоторых озёрах Родезии достигла 25 сантиметров. По заражённым водоёмам стало невозможно передвигаться на лодках, не говоря уже о занятии рыболовством. В озёрах Северной Америки и Австралии, куда попала уже упоминавшаяся сальвиния молеста, случилась настоящая экологическая катастрофа. Агрессивные папоротники быстро вытесняли местных плавающих представителей флоры, например ряски. В результате снизилось содержание кислорода в воде, от этого страдали рыба, моллюски и водные ракообразные. Придонным растениям стало не хватать света, и они начали отмирать. Активно развивались гнилостные бактерии. Гниющие остатки превращали когда-то чистую воду в дурно пахнущую жижу.

В 1990-х годах несколько экземпляров сальвиний оказались в одном из водоёмов США. За три месяца папоротники покрыли сплошным ковром территорию в 40 квадратных миль. Вес зелёных переселенцев на каждом гектаре водной поверхности составил 400 тонн. Неудивительно, что во многих североамериканских штатах сальвиний официально признаны опасными растениями.

Между тем на родине они ведут себя не столь агрессивно. Почему? Эти плавающие папоротники «держит в рамках» жук долгоносик (Cyrtobagous salviniae). Его самки откладывают яйца в мягкие ткани растения, которыми питаются вылупившиеся личинки. Взрослые насекомые поедают корневища. Используя это «биологическое оружие», учёные успешно борются с «оккупантами». Ведь выпущенные в водоёмы долгоносики за год способны сократить площадь «ковра» из сальвиний в сто раз!

Помимо сальвиний дурной славой захватчика водоёмов пользуется уроженец Венесуэлы водяной гиацинт (Eichornia crassipes), который давно перешагнул границы исторической родины, получив второе, весьма колоритное название – «водяная чума».

Впрочем, чтобы увидеть растения-агрессоры и связанные с ними угрозы, не обязательно пересекать океан. Достаточно проехать по любой дороге средней полосы России. Во время этой поездки вы наверняка заметите стоящие недалеко от обочины высокие зонтичные растения. Это борщевики. Некоторые экземпляры вытянулись вверх на три, четыре и даже пять метров. Под стать богатырскому росту и прочая «фактура»: соцветия-зонтики величиной с суповую тарелку, а то и с блюдо для фруктов, стебли толщиной в руку. Стеной стоят даже зимой, когда отмирают листья. И научное название у борщевиков подходящее – гераклеум (Heracleum), в честь героя древнегреческих мифов – силача Геракла.

Говоря о борщевиках, невольно вспоминаешь пословицу «В семье не без урода». Дело в том, что у этого рода среди примерно 60 его представителей есть разные «дети». Например, борщевик переднеазиатский (Н. anfasiaticum), Стевена (Н. steveni), сибирский (Н. sibiricum) и обыкновенный (Н. spondylium) – не только безобидные, но и полезные растения. Их листья, молодые стебли и побеги едят и животные, и люди. Упомянутые части «тела» съедобных борщевиков можно употреблять в сыром, солёном, варёном и маринованном виде. Кроме того, стебли этих растений, обдав кипятком, жарят в масле с луком. «Был бы борщевик да сныть, и без хлеба будешь сыт», – гласит русская поговорка. Англичане и американцы называют съедобные борщевики «коровьей петрушкой». В старину их листья добавляли в салаты и супы для придания блюдам пряного вкуса. Из молодых побегов и бутонов делали начинку для пирогов. Целебные корни съедобных борщевиков используют при заболеваниях почек, а лекарства, приготовленные из семян, помогают бороться с фурункулами, с недугами желудка и кишечника. В конце XIX века А. П. Чехов из поездки на Сахалин привёз помимо впечатлений и записей съедобные борщевики, чтобы помочь стране решить проблему с кормами.

Спустя несколько десятилетий с этой же целью задумали переселить в среднюю полосу России мощные растения с Кавказа. Выбор пал на борщевик Сосновского. Этот зонтичный гигант даёт более 2500 центнеров зелёной массы с гектара. В порядке эксперимента его начали выращивать и скармливать скоту. Однако вскоре появились проблемы. У коров, которые ели южное растение в сыром виде, вдруг загорчило молоко. Трактористы и комбайнеры, косившие зелёного мигранта, хором стали жаловаться на его вредные «привычки», отказываясь от работы. Затею с разведением борщевика Сосновского пришлось оставить. А он, словно вырвавшись на волю с опытных полей, начал быстро захватывать свободные территории, тесня местные травы. Проник и на территорию Эстонии, Чехии, Германии. В Англии борщевик Сосновского «сбежал» из знаменитого ботанического сада Кью.

Всюду на новых землях мигрант ведёт себя агрессивно – отмирающая осенью зелёная масса его листьев не позволяет прорастать семенам деревьев. Свои же «дети» легко преодолевают такой барьер. Борщевик щедр на потомство – одно растение даёт до 100 тысяч семян. Лёгкие, с плоскими крылышками, они летят, однако, не слишком далеко. Другое дело – обочины дорог, где семена подхватывают воздушные вихри от проезжающих машин. Вот почему борщевики часто вырастают живыми бордюрами вдоль автострад.

Другой опасный переселенец – борщевик Мантегацци – тоже уроженец Кавказа. Он сумел даже перебраться через Атлантику и захватывает сельскохозяйственные угодья в Северной Америке.

Однако вред борщевиков-мигрантов не ограничивается перечисленными «деяниями». Эти растения потенциально опасны для человека. Даже при несильном солнечном облучении участка тела, испачканного соком борщевика Сосновского, кожа на этом месте отекает, шелушится, а позже вздувается волдырём. Причём действие сока может проявиться и через несколько часов, и спустя несколько суток. Тёмные пятна «украшают» поражённые участки до шести месяцев. Потом их может сменить шрам – долгая память о встрече с гигантом-борщевиком. Если сок растения попал на кожу, это место надо промыть водой с мылом и двое суток защищать от прямых солнечных лучей. Людям, которые борются с борщевиками, необходимо защищать от их сока кожу рук и лица. Иначе беды не избежать.

Как найти управу на агрессивных и опасных «гостей»? Косить их бесполезно: от мощного подземного многолетнего корневища вновь отрастают листья и стебель. Корчевать трудно из-за того же мощного корня. Да и к гербицидам борщевики довольно устойчивы: чтобы покончить только с одним растением, на него надо вылить чуть ли не ведро раствора. И всё же выход есть – искать естественных врагов зелёных переселенцев на их родине – Кавказе, советует С. Афонькин.

Агрессия водяного гиацинта

В 1820 году немецкий профессор Карл Фридрих Эйхгорн обнаружил в Бразилии неизвестное тропическое растение – необычайно красивый голубой цветок – речной, или водяной гиацинт. Позднее цветок получил еще одно имя – «голубая чума».

Водяной гиацинт – злостный сорняк

Это неприхотливое растение прекрасно чувствует себя во влажной почве или в воде. Его стебель напоминает губку, удерживающую пузырьки воздуха, и помогает цветку оставаться на плаву. Речной гиацинт чрезвычайно плодовит: за год один черенок может дать до 150 тысяч отростков! Проникнув в водоем, растение быстро разрастается и образует густое переплетение стеблей и корней, способное выдержать даже человека. Постепенно оно оккупирует озеро, реку или канал, мешает судоходству и убивает рыбу, прекращая поступление кислорода в воду…

В 1884 году речной гиацинт экспонировался на большой выставке цветов в Новом Орлеане, где его увидела некая миссис Фуллер. Очарованная нежными голубыми и бледно-лиловыми цветками экзотического растения, эта дама посадила три экземпляра в пруду своего поместья возле города Сент-Огастина. Вскоре пруд стал похож на сказочную цветочную клумбу, и миссис Фуллер решила облагодетельствовать своих соседей. Она потихоньку бросила несколько полюбившихся ей растений в реку Сент-Джонс и стала терпеливо ждать…

Через десять лет миллионы акров рек и каналов во Флориде покрылись красивым прочным ковром голубых соцветий. К 1899 году судоходство по Миссисипи стало крайне затруднительным. Поскольку предпринятые властями меры по уничтожению речного гиацинта оказались малодейственными, на помощь призвали армию. Сотни солдат резали и вырывали коварное растение, но это не помогало. Тогда войска применили динамит. Но обрывки растений разносились течением, и речной гиацинт захватывал новые пространства быстрее, чем его уничтожали. Военные, с одобрения властей, решились на крайний шаг – в Миссисипи полетели тонны мышьяка! Воды реки несли в океан тысячи увядших голубых цветов вместе с мертвой рыбой, птицами и всевозможными животными. Но не прошло и года, как из мелких речушек, каналов и прудов гиацинт вновь попал в Миссисипи. Пароходные компании и рыбаки опять оказались втянутыми в борьбу с необычайно живучим растением, получившим прозвище «голубая чума».

После Второй мировой войны, в период увлечения химическими средствами борьбы с сорняками, их испробовали на речном гиацинте. Ради окончательной победы в схватке с «голубой чумой» власти даже примирились с отравлением местной флоры и фауны. Но стоило прекратить распыление гербицида, как через несколько месяцев поверхность рек и озер вновь покрылась голубым ковром… Не только Америка оказалась жертвой бразильского цветка – речной гиацинт появился и на австралийских водоемах, куда его завез неизвестный любитель экзотической флоры. Оттуда цветок перебрался в Индонезию и Индокитай. Попав в Западную Бенгалию, «голубая чума» захватила все побережье Бенгальского залива и быстро двинулась вверх по Гангу. «Путешественник» добрался до Китая, появился на Мадагаскаре… В Азии речной гиацинт превратился в сельскохозяйственную культуру. Китайцы и вьетнамцы стали специально разводить это растение и кормить им свиней. Плавучие голубые цветы пришлись по вкусу буйволам.

Речной гиацинт проник и в Африку. Впервые его заметили в реке Конго у Леопольдвиля. Вскоре «голубая чума» пышным цветом зацвела по всему Черному континенту. Причем в распространении бразильского гостя немалую роль сыграли подпольные торговцы экзотическими цветами, которые игнорировали официальный запрет на его разведение. Через пять лет после своего появления в Судане речной гиацинт изгнал с родных мест целые рыбачьи деревни. Суданцы первыми пожаловались на экспансию «голубой чумы» в ФАО – организацию ООН по вопросам продовольствия и сельского хозяйства. Проконсультировавшись со специалистами всего мира, эта организация провозгласила всеобщую кампанию по искоренению «голубой чумы».

По заданию ФАО индийский ученый Рао отправился в низовья Амазонки, чтобы изучить насекомых, «пасущихся» на речном гиацинте, в надежде найти путь к пресечению «голубой чумы». Увы, экспедиция не увенчалась успехом. Профессор Парижского музея естественной истории Портес указал на единственный способ – ждать. Борьба, уверял он, бесполезна – растение победит. Однако его «агрессия» не может продолжаться бесконечно – в конце концов наступит биологическое равновесие. Поэтому нужно просто набраться терпения. Профессор оказался прав! Прошло чуть более двадцати лет, и «голубая чума» во всем мире отступила. Кстати, тем, кто хочет полюбоваться на водяной гиацинт во всей красе, советуем поехать в Таиланд и покататься на лодке по Чао-Прая – крупной реке, протекающей через столицу страны Бангкок. Там эти растения в огромных количествах плавают по течению – правда, уже в порубленном виде…

Медовое дерево из Желудка дьявола

На северо-западе Камеруна, в осыпавшемся кратере потухшего вулкана, плещутся зелено-коричневые воды озера Ниос, прозванного жителями окрестных деревень Желудком дьявола. А как же его еще называть, если в дождливые осенние дни озеро вдруг делается кислым, ядовитым, обжигающим. Случайно попавшие в него домашние животные могут лишиться кожи.

Еще Ниос коптит рыбу. Если мясо искупавшихся в его водах и покрывшихся после этого язвами коров, овец, свиней для еды непригодно, а павшие животные не разлагаются под палящим солнцем по полгода и более, то всплывшая рыба становится золотистой и духовитой – настоящим деликатесом.

Но не только этими странностями примечательна вода кратера. Раза два-три за лето выкидывает озеро и прилегающие к нему земли фортели и похлеще, о которых британский ботаник доктор Чарлз Кромвик в 1911 году на страницах журнала «Дикая природа» рассказывал следующее: «Отправился я к озеру, наняв носильщиками двух сильных и покладистых аборигенов. Признаюсь, меня здорово подгоняло тщеславие – ни с кем из зачастивших сюда коллег не желал делить лелеемую славу, вполне вероятную, если найду то, о чем был наслышан. Передвигались мы верхом и, когда вдали замаячило мутное водное зеркало, увидели слева от тропы кибитки, шатры, низкорослых лошадок и долговязых смуглых людей. Я скверно изъясняюсь на здешнем наречии. Все-таки уловил в словах, обращенных к нам, предостережение: «Бойтесь воды, вода нынче плохая».

Носильщики встревоженно посмотрели на меня – ехать дальше или нет? Я принял решение продолжить путь. Но уже через 15 минут вялой рыси пожалел о том, что не внял совету. Беда нас настигла нешуточная. Сначала стало не хватать воздуха. Повернули назад. Воздух появился, но почти непригодный для дыхания, разряженный, тисками сжимающий легкие. Тут вдобавок земля задрожала, вздыбилась, разошлась глубокими и широкими трещинами. Нет, это не было землетрясением, потому что три непонятно как сформировавшихся земляных холма, сбрасывая с себя кустарник, тяжелые валуны, разбежались друг от друга в стороны, застыли и успокоились. Встревоженная земля выстреливала синей пылью. Во рту пересохло. Язык обжигало то кислым, то горьким.

Когда сознание прояснилось, и я обрел способность нормально мыслить, продолжили путь. Вот и знакомая давешняя стоянка. Ужас парализовал при виде ее. Все до единого смуглые мужчины были мертвы. Отчего, в чем причина трагедии, я понял сразу, как только моя лошадь переступила через некую незримую черту, отделяющую нас от мертвецов. За этой чертой для них, когда были живыми, определенно не нашлось воздуха. Погибшие, несомненно, угодили в безвоздушный пузырь, оболочка которого переливалась, покачивалась, будто мыльная радужная пленка.

Носильщики, спасибо им за находчивость, сбросили меня с лошади, перенесли в безопасное место, на возвышенность, обдуваемую холодным сгущенным воздухом. Лошадь моя, оставленная в гиблом месте, прежде чем испустить дух, долго билась в конвульсиях. Я нашел в себе силы принять происшедшее как должное. Носильщики объяснили, что люди здесь умирают всегда, когда озеро играет. Сказали, что искомое мною теперь прямо передо мной. Сегодня идти туда опасно, надобно переждать».

Таинственное озеро Ниос, вблизи которого растут медовые деревья

Что все-таки искал Чарлз Кромвик? Ни много ни мало – рощу медовых деревьев, которая, как показали дальнейшие события, вовсе не миф, существует на самом деле, являя собою, пожалуй, одну из таинственных загадок нашей планеты.

Медовое дерево, по словам доктора, реликт с самыми необычными свойствами. Его полый изнутри, губчатый, снаружи пробковый ствол безостановочно вырабатывает густую, приторно-сладкую патоку, запахом напоминающую вересковый мед.

Когда полость ствола переполняется, пробковая кора трескается, и патока ручейками изливается на землю, становясь добычей для заготовителей. Недели не проходит, как пробка срастается, и в деревьях вновь начинается медообразование. Деревья, растущие вплотную друг к другу, имеют листья-лопухи, прозрачные, ломкие, как слюда, со вкусом черного перца. Носильщики рассказывали доктору, что заготовители питаются только пропитанной патокой глиной, из которой растут медовые деревья. Благодаря целебным свойствам этой «халвы» они продлевают себе жизнь до 130–160 лет.

Чарлз Кромвик встречался с долгожителями рощи. Движения их медлительны, кожа сродни пергаменту, глаза слезятся. По его мнению, некоторым было по 200 и более лет. На вопрос, употребляют ли они в пищу мясо и рыбу, ответили, что если бы они, поедатели медовой глины, хоть однажды сделали это, то непременно бы умерли, причем после долгих мучений. А если следовать привычному сладкому рациону, то можно по нескольку часов, даже дней обходиться без воздуха, когда он накануне сезонов проливных дождей исчезает из рощи. «Мы при малом воздухе засыпаем, просыпаемся при большом», – говорят они.

Ч. Кромвик на протяжении 20 лет наведывался в рощу медовых деревьев, откуда неоднократно привозил в Лондонский музей естественной истории срезы пористой коры, пропитанную патокой глину, загустевший мед. К сожалению, драгоценные образцы Кромвика ни в чем не убедили коллег-ученых, посчитавших, что он предоставил им кору обычного пробкового дерева, а мед не лучшего качества собран дикими пчелами.