Текст книги "Сандинистская революция в Никарагуа. Предыстория и последствия"

Глава 3. Диктатура клана Сомосы и сандинистская революция: Никарагуа в 1934-1979 годах

21 февраля 1934 года Сомоса не ограничился убийством самого Сандино и двух самых толковых его генералов. Отряд национальной гвардии атаковал и дом Сальватьерры, где находились брат Сандино Сократес и полковник армии сандинистов Лопес. Возникла перестрелка, в ходе которой Сократес был убит, а Лопес – ранен в ногу, но сумел скрыться[393]393
  Гонионский С. А. Сандино. М., 1965. С. 127.


[Закрыть]. Во втором часу ночи в казарму пятой роты национальной гвардии без каких-либо проблем приехал американский посланник Лейн, который «уговорил» отпустить Сальватьерру и отца Сандино. Лейн потом хвалился, что спас их от неминуемой гибели. Из американской миссии Пол Дэниэлс отвез Грегорио Сандино и Сальватьерру к Сакасе, который хотел услышать о происшествии от очевидцев.

На следующий день сводная сестра Сандино Америка и ее племянница Амелия Альфаро пришли в американскую миссию и в штаб национальной гвардии. Женщины просили отдать им для погребения тело Сандино, но их никто не хотел и слушать.

Сакаса публично резко осудил убийство Сандино и потребовал полного расследования и установления виновных. Больше всего его возмутило то, что были нарушены гарантии безопасности Сандино данные им, Сакасой, лично как президентом республики. Формально к этому требованию присоединился и Сомоса. Однако командующий национальной гвардией уже видел себя президентом и Сакасу всерьез не воспринимал. На стороне Сомосы были теперь единственная вооруженная сила в стране – национальная гвардия – и страна, которая эту силу создала. Наконец, убийству Сандино октрыто аплодировали крупная олигархия и бизнесмены Никарагуа.

Злодейское и подлое убийство «генерала свободных людей» вызвало волну осуждения в Латинской Америке, США, да и в Европе. В центральноамериканских странах во многих местах в знак траура были приспущены национальные флаги. Один из американских солдат, воевавший против Сандино, написал отцу генерала письмо: «Я только что узнал о смерти Ваших детей Аугусто и Сократеса. Позвольте мне выразить Вам самое искреннее сочувствие. Хотя генерала даже некоторые его соотечественники называли бандитом, мы, морские пехотинцы, воевавшие против него, восхищались его военным талантом. Республика Никарагуа потеряла выдающегося вождя, воина и патриота. Пусть его имя навсегда останется в сердцах его сограждан!»[394]394
  Гонионский С. А. Сандино. М., 1965. С. 131–132.


[Закрыть]

Уже 25 февраля 1934 года в президентском дворце был устроен роскошный прием в честь «национальной гвардии» и ее «верховного директора». В присутствии дипломатического корпуса Сакаса хвалил Сомосу как «национального героя». Но престарелый президент понимал, что после Сандино на очереди он сам.

И Сакаса, и Сомоса стремились заручиться поддержкой Вашингтона и продвинуть на ключевые посты в национальной гвардии лично преданных им людей. Но Сакаса, в отличие от жесткого и беспринципного Сомосы, был политиком старого салонного типа. Он мог произносить пышные речи и принимать верительные грамоты. Однако к борьбе не на жизнь, а на смерть с готовым на все выскочкой он готов не был.

Первая открытая схватка между Сомосой и Сакасой произошла 25 мая 1934 года в никарагуанском конгрессе, где у обоих были свои люди. Один из консервативных депутатов предложил отменить в стране осадное положение, так как Сомоса и национальная гвардия полностью умиротворили страну. Сакаса, напротив, предложил продлить осадное положение и внес в конгресс соответствующий законопроект. Депутат-консерватор специально подчеркнул, что говорил с Сомосой и выражает его позицию. Несколько либеральных депутатов заявили, что мнение президента важнее точки зрения Сомосы. Законопроект Сакасы был отвергнут большинством в 27 голосов против 15. Последовали жаркие дебаты, в ходе которых некоторые либералы обвинили консерваторов в том, что они готовят диктатуру Сомосы[395]395
  Walter К. The Regime of Anastasio Somoza, 1936-1956. The University of North Carolina Press, 1993. P. 34.


[Закрыть].

Всей страна впервые публично продемонстрировали, кто является настоящим хозяином Никарагуа.

21 июня олигархия консервативной Гранады чествовала на банкете Сомосу, который заявил: «Единственный способ покончить с преступлениями заключался в ликвидации генерала Сандино и сандинистов. В районе Сеговии бандиты разрушали дома, грабили, убивали. Национальная гвардия не могла равнодушно взирать на эти преступления. Мне, начальнику гвардии, удалось ликвидировать виновных в актах бандитизма. Наступил момент, когда я был вынужден решить назревшую проблему, я это сделал и не пытаюсь уйти от ответственности».

Заявление Сомосы напечатали все газеты, и это стало публичной пощечиной Сакасе, который формально искал виновных в убийстве Сандино и его соратников. Но 25 августа голосами и либералов, и консерваторов никарагуанский конгресс принял решение о полной амнистии всех замешанных в злодейском преступлении (в «февральских событиях» на языке парламентариев). За амнистию высказались 33 депутата, против – только четыре. Напрасно Сакаса убеждал депутатов, что юридически неверно объявлять амнистию, если еще даже не установлены виновные. Но один из депутатов-либералов Карлос Пасос возразил, что раз в феврале 1933 года были амнистированы сами «бандиты», то почему бы не амнистировать тех, кто этих «бандитов» убил.

Консервативная партия в ходе дебатов заявила, что соглашение с Сандино было «аморальным» (хотя представитель партии его подписал). И вообще этим соглашением с Сандино был заключен не мир, а всего лишь перемирие. Тем более, говорили консерваторы, если уж судить виновных, то следует признать, что виновата вся национальная гвардия и ее следует распустить (что и предлагал в свое время Сандино). Но это, мол, ввергнет страну в хаос, из которого она и так еле выбралась.

Напрасно один из депутатов-либералов убеждал коллег одуматься, пока не поздно. Ведь если национальная гвардия убила Сандино и тем самым нарушила закон конгресса об амнистии, что помешает ей в будущем убить любого другого человека?

Сакаса и его правительство наложили на закон об амнистии вето, но оно было преодолено конгрессом.

Интересно, что незадолго до появления закона об амнистии, в июле 1934 года, Сомоса «раскрыл» заговор с целью собственного убийства[396]396
  Staten C. L. The History of Nicaragua. Greenwood Publishing Group, 2010. P. 49.


[Закрыть]. Шеф национальной гвардии намекал, что за заговором стоит президент республики. В таких напряженных условиях депутаты конгресса предпочитали с Сомосой не ссориться – это было опасно для жизни.

Сомоса в 1934-1935 годах усиленно продвигал на ключевые посты в национальной гвардии своих людей. Постепенно в руках президента остались лишь небольшая президентская гвардия и форт в твердыне либералов – Леоне, которым командовал родственник Сакасы.

На сторону Сомосы постепенно перешел и крупный бизнес. Он был крайне недоволен экономической политикой Сакасы, хотя ее, собственно, диктовали американцы. Именно банкирам из США принадлежал Национальный (эмиссионный) банк Никарагуа, который выпускал кордобы и менял их на валюту. Биржи в стране не было, и от хозяев Национального банка зависело, дать тому или иному бизнесмену доллары или нет. Вся экономика Никарагуа была завязана на экспорт (прежде всего кофе), и без коммерческих кредитов в долларах внешняя торговля постоянно находилась под угрозой краха.

Американские же хозяева Национального банка выпускали в обращение столько кордоб, сколько у банка было долларов (курс никарагуанской валюты к американской был один к одному). Но так как экспорт кофе в условиях мирового экономического кризиса 1929-1933 годов упал, долларов в страну попадало мало. К тому же американские акционеры Национального банка (сами держатели облигаций никарагуанского долга) сразу же переводили валюту за рубеж (фактически самим себе) в счет погашения долга.

Госсекретарь США Стимсон с удовлетворением констатировал, что в начале 30-х годов долг Никарагуа составлял «всего» 4,6 миллиона долларов, в то время как долг Сальвадора – 22 миллиона, Гондураса – 13,5 миллиона, Гватемалы – 21 миллион, Коста-Рики – 21,6 миллиона[397]397
  Stimson H. American Policy in Nicaragua. The Lasting Legacy. Princeton, 1991. P. 136.


[Закрыть]. Но гражданская война 1926-1927 годов, фактически спровоцированная политикой США, привела к тому, что местные и иностранные (главным образом американские) капиталисты выдвинули правительству претензий на 19772933 доллара. Смешанная американо-никарагуанская комиссия поначалу удовлетворила претензии только на 1 286 526 долларов, но фактически было выплачено 165 593 доллара. В целом же комиссия собиралась выплатить «пострадавшим» около 2,7 миллиона долларов – естественно, за счет Никарагуа. Американцы с такой «скидкой» мирились, так как все деньги уходили на борьбу с Сандино, в случае победы которого они вообще не получили бы ни цента.

Отсутствие в Никарагуа достаточного количества денег в обращении вело к резкому росту процентных ставок по кредитам и вгоняло в банкротство мелких и средних производителей, которым такие проценты были не по силам.

В условиях жесткого кризиса экспорта правильной политикой было бы девальвировать кордобу, чтобы сделать никарагуанский кофе более доступным для иностранных импортеров. Но американцы были против девальвации, якобы стремясь не допустить инфляции. Заметим, что это была политика классического «валютного совета» (currency board), которая привела к банкротству Аргентину в 2001 году и едва не была введена в России осенью 1998 года.

Никарагуа при американском протекторате 1910-1933 годов исправно платила по внешнему долгу, но только потому, что практически ничего не инвестировала в развитие страны.

Сакаса был врачом по образованию и в экономике разбирался слабо. К тому же он, будучи либералом классического толка, считал, что власти не должны вмешиваться в экономическую жизнь. Да и бизнесменов-нуворишей выходец из старейшего никарагуанского «элитного» рода презирал. Он не понимал, что пришло время, когда пропуском во власть становится не происхождение, а крупный капитал.

Зато это прекрасно понимал Сомоса, ценивший личное благополучие выше любых политических принципов. Если Сакаса не отреагировал на просьбу Торговой палаты Манагуа (предпринимательского лобби) о личной встрече с целью обсуждения изменений в валютно-финансовой политике, то Сомоса старательно обхаживал бизнесменов, обещая в случае прихода к власти смягчить валютную политику[398]398
  Walter К. The Regime of Anastasio Somoza, 1936-1956. The University of North Carolina Press, 1993. P. 38.


[Закрыть].

Протекторат и финансовый диктат США привели к тому, что Никарагуа стала самой слаборазвитой в промышленном отношении страной не только Латинской, но и Центральной Америки. Так как страна фактически зависела от экспорта только одного товара – кофе, Великая депрессия 1929 года ударила по ней особенно сильно.

Американские инвестиции в Никарагуа в первой половине 30-х годов равнялись примерно 15 миллионам долларов, что было меньше, чем во всех остальных латиноамериканских странах, за исключением Эквадора и Парагвая. Это было менее 0,3 % всех американских капиталовложений в Латинскую Америку. Однако для Никарагуа сумма была очень большой. К тому же именно американский капитал и представлял собой фактически всю рудиментарную промышленность Никарагуа.

13 миллионов долларов американских инвестиций было сосредоточено в Москитии – добыча золота, заготовка древесины, банановые плантации. Там у американских компаний были собственные портовые сооружения и железные дороги. В западной части Никарагуа американцы вложили только 2 миллиона долларов – в плантации кофе, хлопка и коммунальное хозяйство Манагуа.

Начиная с 1929 года американские инвестиции в аграрный сектор Никарагуа сильно сокращались: с 11,3 миллиона долларов в 1929 годудо 2,4 миллиона долларов в 1935-м.

И до кризиса 1929 года никарагуанская промышленность находилась в эмбриональном состоянии, произведя в 1928 году товаров на 7 миллионов долларов (в ценах 1970 года), или 10 долларов на душу населения. Такие показатели были сравнимы с Гондурасом, но сильно уступали Коста-Рике – там на душу населения производили промышленной продукции на 20 долларов. Доля промышленности в ВВП Никарагуа составляла только 5 % (в Коста-Рике – 9 %, в Мексике – 11,8 %)[399]399
  Bulner-Thomas V. T. The Economic History of Latin America since Independence. Cambridge University Press, 1994. P. 192.


[Закрыть].

В Никарагуа не было крупных промышленных предприятий. Большинство товаров производилось ремесленниками, но подавляющая часть готовой продукции импортировалась. Для импорта же была необходима валюта, поступление которой из-за кризиса 1929 года и жесткого американского финансового диктата резко упало. Никарагуанцев спасало только то, что большинство из них ввиду крайней бедности и раньше покупали мало импортных товаров.

Однако именно импортные пошлины составляли в преддверии кризиса в 1929 году 58 % всех доходов никарагуанского правительства (самый большой показатель в Латинской Америке за исключением Гаити). Только 1,2 % приходилось на экспортные пошлины. Доходы правительства в 1929-м оценивались в 6,6 миллиона долларов в год. При этом Никарагуа была фактически лишена финансового суверенитета и не могла распоряжаться даже этими скромными средствами.

Никарагуа все больше зависела от доброй воли США и во внешней торговле. Если весь экспорт Никарагуа вырос с 1913-го по 1929 год на 37 %, то экспорт в США – на 100 %. В 1933 году 63 % всех товаров Никарагуа импортировала из США, и только 13 % – из Великобритании и 7 % – из Германии. В этом же году 50 % никарагуанского экспорта шло в США, 14 % – В Германию и 7 % – в Великобританию[400]400
  См.: http://fds.oup.com/www.oup.com/pdf/13/9780199212651.pdf.


[Закрыть].

Из-за мирового кризиса 1929 года цены на экспортную продукцию Никарагуа (а значит, и поступление валюты, без которой был невозможен импорт и импортные пошлины) упали к 1932 году на 50 %[401]401
  Bulner-Thomas V. T. The Economic History of Latin America since Independence. Cambridge University Press, 1994. P. 192.


[Закрыть]. Особенно сильно снизились цены на кофе, который давал 46 % экспортной выручки. Никарагуанский кофе стоил 46 центов за килограмм в 1926 году и только 16 центов – в 1933-м. Экспорт кофе в денежном выражении сократился в 1929–1933 годах с 10,9 до 4,9 миллиона долларов.

Покупательная способность никарагуанского экспорта составила в 1932 году только 59 % докризисного уровня. Причем если в большинстве латиноамериканских стран восстановление экономики началось в 1931 году, то в Никарагуа этот процесс из-за американской интервенции сильно затянулся. Жесткий монетаризм американцев только усугублял страдания большинства никарагуанцев.

В 1932 году ввиду нехватки долларов (из-за снизившегося экспорта) была образована государственная Комиссия по обмену валюты, которая давала в каждом конкретном случае разрешение на импорт товаров. Естественно, работа комиссии стала благодатным полем для коррупции и фаворитизма. Комиссия видела свою главную цель в сокращении «некритического импорта», чтобы направлять долларовые поступления прежде всего на обслуживание внешнего долга. В 1929–1933 годах импорт упал с 11,8 до 3,8 миллиона долларов. Мексика, Коста-Рика и Гватемала сумели сохранить импорт, просто объявив временный дефолт по обслуживанию внешнего долга, но Никарагуа не могла последовать примеру соседей, так как финансы страны и ее Национальный банк контролировали американцы.

Если в 1925–1929 годах ВВП Никарагуа, несмотря на гражданскую войну, рос в среднем на 6,4 % в год, то в 1930–1934 годах он сократился на 4,9 %.

Для Сомосы, прагматика до мозга костей, незыблемый курс кордобы к доллару не был священной коровой. К тому же он понимал, что многие никарагуанцы примкнули к Сандино как раз потому, что потеряли работу и источники существования вследствие недальновидной финансовой политики властей. Риска возрождения сандинистского движения в будущем Сомоса допускать не хотел.

С 1935 года Сакаса стал подыскивать себе в рядах либералов преемника, который был бы приемлемой фигурой и для консерваторов с учетом межпартийного соглашения о сотрудничестве 1932 года. Обсуждались кандидатуры действующего вице-президента Родольфо Эспиносы, Леонардо Аргуэльо (который участвовал в капитуляции Монкады в 1927 году как член делегации либералов) и Энока Агуадо. Все это были ветераны либеральной партии. Было понятно, что либералы победят, так как Сакаса провел в июле 1934 года дополнение к избирательному закону, по которому председателя центральной избирательной комиссии назначал не Верховный суд, а сам президент. Правда, в процессе отбора участвовали и консерваторы. Либералы представляли им список из шести кандидатур, из которых консерваторы отбирали три. Из этих троих и делал уже свой окончательный выбор президент[402]402
  Walter К. The Regime of Anastasio Somoza, 1936-1956. The University of North Carolina Press, 1993. P. 40.


[Закрыть].

Перед президентскими выборами 1936 года, заранее смирившись с поражением, консерваторы согласились поддержать кандидата либеральной партии, если им будет обещан определенный процент мест в конгрессе, органах власти на местах и в судах. Таким образом, мнение Сандино, что никакой разницы между либералами и консерваторами уже нет, подтверждалось в полной мере. Выборы превращались в фарс, в простое распределение доходных постов между двумя «историческими» партиями без всякого участия народа.

Между тем Сомоса, несмотря на формальный запрет разворачивания предвыборной кампании ранее чем за восемь месяцев до голосования, начал усиленно продвигать свою кандидатуру уже в ноябре 1934 года. По всей стране с помощью национальной гвардии был организованы местные группы «сомосистов». Причем Сомосу, считавшегося либералом, абсолютно не интересовала партийная принадлежность сторонников. Он делал ставку на «авторитетных» людей того или иного города или деревни, обещая в случае победы доходный бизнес или выгодную государственную должность (что было по сути одно и то же).

Сомоса многому научился у Сандино и позиционировал себя как свежего, молодого и прогрессивного кандидата в противовес старой и закостенелой элите обеих «исторических» партий, ввергнувшей страну в многолетний кризис. Впервые после Сандино Сомоса обратился напрямую к молодежи, организовав среди нее группы сторонников на местах. Еще одним скопированным у Сандино новым моментом было активное апеллирование Сомосы к рабочим и крестьянам. Первым он обещал достойный трудовой кодекс, вторым – бесплатный участок земли из государственного фонда. При этом Сомоса говорил, что является сторонником «нового курса» Рузвельта и при нем государство вмешается в экономику в интересах не отдельных личностей, а всей нации.

В 30-е годы во всем мире было модным хотя бы на словах бороться с безответственными капиталистами и олигархами (к такой логике вел мировой кризис) и подчеркивать примат коллективных интересов над индивидуальными. Сомоса чутко уловил веяния времени и поклонялся не только Рузвельту, но и Муссолини с его «бесклассовым корпоративным» государством.

Чтобы понравиться американцам и местной олигархии, Сомоса резко высказывался против коммунизма, утверждая, что в нем нет смысла в Никарагуа, так как в этой стране нет и капитализма. Земли много, рабочих рук мало – какие могут быть классовые противоречия?

Однако следует подчеркнуть, что, будучи по натуре абсолютно беспринципным человеком, Сомоса старался нигде письменно не фиксировать свои взгляды или предвыборные обещания – так легче было от них отказаться. В целом он обещал стране мир и поступательное развитие – строительство школ, дорог, стабильную и обильную валюту.

В кампании Сомосы преобладала критика предыдущих политиков, которые далеки от народа и не уделяют должного внимания простым никарагуанцам.

Помимо разочаровавшихся в собственных вождях либералов. Сомосу поддерживали многие консерваторы. Во-первых, потому, что он убил ненавистного им Сандино, а во-вторых – потому что больше надеялись получить какой-нибудь пост от Сомосы, чем от традиционных либералов.

Но в первую очередь Сомоса опирался на национальную гвардию. Гвардейцы составляли костяк многих «сомосистских» комитетов на местах. В нарушение законодательства (военные не могли участвовать в выборах) они активно вмешивались в предвыборную кампанию, действуя то посулами, то угрозами. Например, уже в декабре 1934 года Сомоса назначил капитана гвардии Абросио Пароди координатором своей предвыборной кампании в департаменте Матагальпа, который традиционно голосовал за консерваторов[403]403
  Walter К. The Regime of Anastasio Somoza, 1936-1956. The University of North Carolina Press, 1993. P. 43.


[Закрыть]. Гвардейцы агитировали людей за Сомосу даже в церквях.

Одновременно гвардейцы всеми силами мешали избирательной кампании потенциальных противников Сомосы. Некоторых из нежелательных агитаторов арестовывали и пытали.

В начале 1936 года предвыборная кампания Сомосы набрала такие обороты, что Сакаса стал просить американцев, чтобы они убедили Сомосу снять свою кандидатуру.

Однако пришедший в Белый дом в 1933 году демократ Франклин Рузвельт публично провозгласил по отношению к Латинской Америке политику «доброго соседа». Это означало, что США больше не будут военным путем вмешиваться во внутренние дела стран Западного полушария. При этом за 43 года, предшествовавшие приходу Рузвельта в Белый дом, президенты США 43 раза посылали войска в страны Латинской Америке, в том числе 32 раза – в страны Центральной Америки и Карибского бассейна.

Рузвельтом руководило, конечно, не осознание аморальности всей предыдущей политики США на континенте. Просто новый президент понимал, что главными противниками не до конца еще вышедшей из кризиса Америки являются Германия и Япония, поэтому США не могут позволить себе крупные военные акции типа никарагуанской, так как это может на годы связать им руки.

Кроме того, приход Рузвельта к власти совпал с пиком экономического кризиса в США. В 1932 году в Америке было 13 миллионов безработных. Страну накрыла волна массовых самоубийств. Многие люди голодали.

Заместитель госсекретаря Уэллес, близкий к Рузвельту, считал, что надо признавать в Латинской Америке любое правительство вне зависимости от того, каким путем оно пришло к власти – демократическим или насильственным. Главное, чтобы тот или иной режим поддерживал внешнеполитические установки США.

Сомосе такое изменение американской политики было на руку. Американцы объяснили Сакасе, что не намерены вмешиваться в никарагуанские выборы.

Одновременно консерваторы заявили, что откажутся от выдвижения своего кандидата и поддержат либерала только в том случае, если либеральная партия выдвинет Сомосу.

Либералы вокруг Сакасы оказались в трудном положении. Они хотели сохранить союз с консерваторами, но не желали видеть президентом Сомосу. Чтобы перетянуть консерваторов на свою сторону, ставленник Сакасы Аргуэльо предложил им еще до выборов 40 % мест в конгрессе (больше, чем они имели по соглашению 1932 года). К тому же вновь избранный президент-либерал был готов предоставить консерваторам ряд министерских постов.

14 мая 1936 года в присутствии Сакасы либералы и консерваторы подписали новое соглашение о сотрудничестве, предусматривавшее совместное выдвижение кандидата в президенты руководством обеих партий и последующую реформу конституции. Единый кандидат должен был быть либералом, но пользоваться поддержкой как Сакасы, так и Сомосы. Места в парламенте были распределены заранее. Консерваторам гарантировалось два министерских поста и пять мест «политических руководителей» (то есть глав исполнительной власти) в пяти департаментах. В Никарагуа того времени, как признавали американцы, «политический руководитель» мог продвинуть на любой выборный пост в своем департаменте любого кандидата.

Однако Сомоса отказался санкционировать заключенное соглашение. Он заявил посланцам либеральной и консервативной партий, что сам назовет кандидата в президенты, так как именно он, Сомоса, пользуется наибольшей популярностью среди населения[404]404
  Walter К. The Regime of Anastasio Somoza, 1936-1956. The University of North Carolina Press, 1993. P. 49.


[Закрыть].

Сомоса к тому времени уже мог умело организовать «народный восторг» или «народное недовольство», в зависимости от обстановки. В феврале 1936 года, чтобы запугать и либералов, и консерваторов химерой возрождения народного движения типа сандинизма, он организовал в Манагуа забастовку таксистов, которые протестовали против нехватки бензина и требовали отставки главы столичного национального округа Порфирио Переса. Понимая, что им ничто не грозит, таксисты стали угрожать насильственными акциями. Перед американцами Сомоса обвинил во всем Сакасу, который-де не захотел отправить Переса в отставку и приказал национальной гвардии открыть огонь по манифестантам. Он же, Сомоса, как истинный демократ, естественно, ответил на это отказом[405]405
  FRUS, 1936 (см.: http://images.library.wisc.edu/FRUS/EFacs/1936v05/reference/frus.frusl936v05.i0019.pdf).


[Закрыть].

Посланник Лейн (в качестве дуайена дипломатического корпуса, как он подчеркнул в своей депеше в госдепартамент) вместе с Сомосой (!) посетил Сакасу и предостерег его от насилия, поскольку оно может привести к гражданской войне. Лейн требовал сохранения порядка и защиты жизни и собственности американцев[406]406
  FRUS, 1936 (см.: http://images.library.wisc.edu/FRUS/EFacs/1936v05/reference/frus.frusl936v05.i0019.pdf).


[Закрыть]. Зная по собственному опыту, что за этим может последовать, президент был вынужден «поручить» Сомосе обратиться к толпе и сообщить об отставке Переса, что «народный любимец» немедленно и сделал.

Лейн сообщил в Вашингтон, что позиции Сомосы в стране укрепляются, так как только он один может держать народные массы («толпу», по терминологии Лейна) в повиновении. Причем «определенные элементы» толпы, отмечал Лейн, требуют, чтобы Сомоса немедленно взял в Никарагуа всю власть.

После визита Лейна Сакаса понял, на чьей стороне американцы. Напрасно Сакаса убеждал Лейна, что все беспорядки в Манагуа организованы самим же Сомосой. Когда по просьбе Сакасы Лейн 11 февраля 1936 года встретился с Сомосой, тот обещал ему, что не будет раздувать конфликт на улице. Лейн заметил, что Сомоса уже один раз обещал ему не убивать Сандино[407]407
  FRUS, 1936 (см.: http://images.library.wisc.edu/FRUS/EFacs/1936v05/reference/frus.frusl936v05.i0019.pdf).


[Закрыть]. Сомоса дал Лейну «слово чести», что не станет подстрекать народ против правительства.

28 марта 1936 года госсекретарь Хэлл дал Лейну инструкции относительно политики США в Никарагуа[408]408
  FRUS, 1936 (см.: http://images.library.wisc.edu/FRUS/EFacs/1936v05/reference/frus.frusl936v05.i0019.pdf).


[Закрыть]. Подчеркивалось, что после ухода морской пехоты в 1933 году между США и Никарагуа уже нет «особых отношений». Поэтому США не будут вмешиваться во внутренние дела Никарагуа, даже если об этом попросят сами никарагуанцы (подразумевался Сакаса).

Сомоса, больше не опасаясь последствий, отверг соглашение либералов и консерваторов. Он предложил иной вариант. В каждом выборном округе в парламент будет баллотироваться один кандидат от той партии, которая победила в этом округе в 1932 году. Членов Верховного суда он, Сомоса, отберет самостоятельно. Все назначения на командные посты в гвардии должен отныне делать он, а не президент. Прежде всего, Сомоса настаивал на замене командира гарнизона гвардии в Леоне Рамиро Сакасы – племянника президента[409]409
  Walter К. The Regime of Anastasio Somoza, 1936-1956. The University of North Carolina Press, 1993. P. 49.


[Закрыть]. Наконец, Сомоса потребовал от Сакасы немедленно выделить средства для закупки для национальной гвардии формы и обуви (тем самым он хотел еще больше укрепить свое положение в гвардии).

Для того чтобы заручиться поддержкой госслужащих, Сомоса демагогически требовал отмены 5 %-ного вычета из зарплаты, который каждый госслужащий направлял на финансирование правящей партии.

Только при выполнении этих условиях Сомоса был согласен отказаться от поста президента, так как при наличии полного контроля над гвардией любой президент был бы лишь марионеткой в его руках. Сакаса, естественно, наотрез отказался рассматривать этот фактический ультиматум. 22 мая 1936 года в присутствии Сакасы и Сомосы прошла встреча лидеров либералов и консерваторов, но и она закончилась безрезультатно. Через неделю либералы и консерваторы встретились с Сакасой уже без Сомосы и решили выдвинуть единым кандидатом Леонардо Аргуэльо.

Между тем, Сомоса активно готовился к военному перевороту.

5 мая 1936 года никарагуанский посланник в Вашингтоне заявил в госдепартаменте, что Никарагуа находится на пороге «революции» из-за действий Сомосы. Госсекретарь ответил, что не будет комментировать внутренние дела Никарагуа «ни единым словом»[410]410
  FRUS, 1936 (см.: http://images.library.wisc.edu/FRUS/EFacs/1936v05/reference/frus.frusl936v05.i0019.pdf).


[Закрыть].

8 мая сальвадорский посланник в Манагуа (дуайен дипломатического корпуса) сообщил своему новому американскому коллеге Лонгу (он прибыл в Манагуа в марте 1936 года), что «все здоровые силы» в Никарагуа на стороне Сакасы, в то время как «экстремисты и радикалы» поддерживают Сомосу. Сальвадор готов поддержать Сакасу, если США не будут возражать. Так как все оружие в Никарагуа в руках Сомосы, то Сакаса без «дружественной помощи» не сможет сохранить в стране конституционный способ правления. США опять отказались четко выразить свою позицию.

Сакаса направил в Вашингтон своего брата Федерико, который требовал, чтобы США приструнили Сомосу. Ведь национальная гвардия создана американцами, поэтому они в определенной мере несут ответственность за ее действия[411]411
  Walter К. The Regime of Anastasio Somoza, 1936-1956. The University of North Carolina Press, 1993. P. 51.


[Закрыть]. Но заместитель госсекретаря Уэллес еще раз объяснил, что время интервенций ушло.

Сакаса, конечно, знал о готовящемся перевороте. 28 мая 1936 года он попросил американцев прислать на атлантическое побережье Никарагуа военный корабль – якобы для защиты от неких «коммунистов и агитаторов», которые могут захватить чужую собственность[412]412
  FRUS, 1936 (см.: http://images.library.wisc.edu/FRUS/EFacs/1936v05/reference/frus.frusl936v05.i0019.pdf).


[Закрыть]. Сакаса пугал Лонга, что сомосисты и национальная гвардия могут объединиться с сандинистами и раздать им оружие. 29 мая представители консерваторов и либералов передали Сомосе список из четырех «прекандидатов» на пост президента, из которых Сомоса должен был выбрать того, кто ему по душе. Но Сомоса уже давно сделал выбор – в свою пользу.

США отказались прислать военный корабль, сообщив Сомосе через Лонга, что поддержание порядка в Никарагуа – дело самих никарагуанцев. Странно, что в 1909-1933 годах в Вашингтоне придерживались прямо противоположной точки зрения.

Ободренный невмешательством американцев, Сомоса отправил эшелон с национальными гвардейцами в Леон и потребовал, чтобы племянник президента сдал командование. Тот отказался, и 31 мая 1936 года части национальной гвардии стали обстреливать форт в Леоне и президентский дворец в Манагуа. Сакаса просил дипломатических представителей в Манагуа сделать Сомосе представление относительно недопустимости кровопролития. Дипломаты Великобритании, Франции, Сальвадора и Гондураса выразили готовность совершить это[413]413
  FRUS, 1936 (см.: http://images.library.wisc.edu/FRUS/EFacs/1936v05/reference/frus.frusl936v05.i0019.pdf).


[Закрыть]. К демаршу были готовы присоединиться и мексиканцы. Но все дипломаты понимали, что Сомоса может послушаться только американцев, и поэтому попросили Лонга поставить под совместным обращением свою подпись. Однако госдепартамент сообщил Лонгу, что посредничество дипломатов в конфликте может иметь место только при согласии всех сторон, включая Сомосу.

Таким образом, США фактически сорвали возможный демарш иностранных дипломатов в пользу прекращения кровопролития.

Части Сомосы между тем захватили электростанцию, пивной завод и все ключевые точки столицы. Бывший президент Монкада в полной генеральской форме прибыл в Манагуа, чтобы поддержать переворот своего ставленника.

Через три дня гарнизон Леона сдался. Видимо, только теперь Сакаса понял, что, дав Сомосе расправиться с Сандино, он сам лишил себя единственной лояльной конституции вооруженной силы в стране.

Пока шли бои в Леоне, сторонники Сомосы стали захватывать органы власти на местах, при поддержке национальной гвардии выгоняя из кабинетов сторонников Сакасы. Срежиссированное Сомосой «народное восстание» началось в Блуфилдсе – городе, где находились главные таможни, а значит, и источники доходов правительства. В самой гвардии тоже проводилась чистка командного состава.