Текст книги "Истоки и уроки Великой Победы. Книга II. Уроки Великой Победы"

Противостоящие им войска 3–го Украинского фронта превосходили противника в артиллерии в 1,2 раза, но уступали ему в танках и САУ в 2,1 раза. По пехоте и авиации – силы были примерно равными.

На этот раз сосредоточение немецких войск нашими разведчиками было выявлено своевременно. С учетом реального соотношения сил, советская Ставка Верховного Главнокомандования решила силами 3–го Украинского фронта нанести поражение ударной группировке противника, а затем перейти в наступление на Вену. Для поддержки советских войск в данной оборонительной операции привлекалась часть сил воздушной армии 2–го Украинского фронта.

Наша оборона была подготовлена на глубину 25–50 километров и включала главную, вторую и армейскую полосы обороны, занятые войсками; два фронтовых рубежа; промежуточные рубежи и отсечные позиции. Основой противотанковой обороны были противотанковые районы и артиллерийско – противотанковые резервы.

Наступление немецких войск началось в ночь на 6 марта из района южнее озера Балатон на Капошвар и из района Дони – Михоляц на север. Главный удар немцы нанесли утром между озерами Велеце и Балатон, где на отдельных участках наступало 50–60 танков на 1 километр фронта.

В результате 10–дневных ожесточенных сражений противнику ценой больших потерь (свыше 40 тыс. человек, около 500 танков и штурмовых орудий, свыше 300 орудий и минометов, 200 самолетов) удалось лишь вклиниться в оборону советских войск южнее озера Веленце на 12 километров, а западнее канала Шарвиз – до 30 километров, на вспомогательных направлениях – до 6–8 километров. Умелый маневр резервами и артиллерией, высокое воинское мастерство и стойкость советских соединений и частей, героизм солдат и офицеров – свели на нет усилия врага.

15 марта сильно поредевшие немецкие войска вынуждены были прекратить наступление. Войска СС не оправдали надежд Гитлера. Генрих Гиммлер и Зепп Дитрих попали в опалу. Фюрер приказал снять шевроны (нашивки с рукавов) у личного состава дивизий СС. На войска это подействовало, как шок. Многие офицеры СС, для которых понятие верность считалась священным, а недоверие фюрера считалось неслыханным унижением и позором, заканчивали жизнь самоубийством.

Уже 16 марта 1945 г. советские войска перешли в наступление. Прорвав оборону противника севернее Секешфехервара, наши войска начали продвигаться в западном и юго – западном направлении. Началась Венская операция. После упорных боев наши войска 13 апреля советские войска овладели Веной.

Таким образом, задуманная Гитлером наступательная операция в Венгрии не дала ему желаемого результата. Скорее, наоборот, американцы и англичане еще раз убедились в огромной мощи Советской Армии, столкновение с которой, в случае развязывания Третьей мировой войны, ничего хорошего для них не предвещало.

Вместе с тем в составе объединенных сил Запада немецкий народ, во главе с такой сильной и авторитетной личностью как Гитлер, был бы не лишним при уничтожении России. В связи с изложенным, даже после неудачи в Венгрии, Гитлер до последних мгновений своей жизни продолжал верить, что Запад его не бросит. Оно, скорее всего, действительно было бы так, как предполагал Гитлер, если бы не атомная бомба, которая к тому времени у американцев была уже почти готова. А с атомным оружием Запад рассчитывал быстро расправиться с Советским Союзом и без Гитлера. Он им в этом случае был уже не нужен. Более подробно о роли ядерного оружия в конце Великой Отечественной войны остановимся ниже.

Понятно, что экономическую, политическую и военную мощь Германии создавал не только один Гитлер. Он вокруг себя смог сплотить большое количество людей, сделав их своими единомышленниками.

Уже поэтому огромную силу и опасность представляли для нашей страны и ближайшие соратники фюрера, как правило, убежденные национал – социалисты (фашисты), безгранично преданные своему вождю. Некоторые из них закончили свою жизнь самоубийством, немногим, например Борману и Мюллеру, удалось скрыться, 21 приспешник Гитлера оказались на скамье подсудимых в Нюрнберге, из которых 11 были приговорены к смертной казни. Первым взошел на помост виселицы в 1 час 11 минут ночи 16 октября 1946 г. Риббентроп. За ним через короткие промежутки времени последовали Кейтель, Кальтенбруннер, Розенберг, Франк, Фрик, Штрейхер, Зейсс – Инкварт, Заукель и Йодль.

Геринг, как было уже сказано выше, виселицы избежал, он перед казнью раскусил капсулу с ядом, которую ему тайным путем доставили в камеру тюрьмы.

Семерых обвиняемых приговорили к тюремному заключению: Гесса, Редера и Функа – пожизненно, Шпеера и Шираха – к 20, Нейрата – к 15 и Дёница к 10 годам.

Шахта, Папена и Фрицше суд оправдал.

Характеризуя соратников Гитлера, преставших перед судом, журналисты, включая и американца Уильяма Ширера, написавшего достаточно обстоятельную книгу «Взлет и падение третьего рейха», как правило, используют эпитеты: «бесцветное сборище ничтожеств»; «путаник, которого происшедшие события наконец-то вернули к действительности»; «садист, обожавший порнографию»; «лысый дряхлый старик, который сильно потел»; «маленькие глазки – щелочки придавали ему сходство со свиньей»; «ничтожество с плутоватыми глазками»; «человек неглубоких убеждений»; «бесцветный на пороге смерти, каким был всю жизнь».

Такая неглубокая поверхностная характеристика американцем высших руководителей Германии не способствует поиску ответа на вопрос: «Почему же нам так тяжело далась Великая Победа? Можно ли было добиться ее более легким путем?»

Более правильный ответ, скорее всего, будет: «Нет». Это были очень сильные противники. Для десятков миллионов немцев они были небожителями, олицетворением государственной мудрости и справедливости, объектом преклонения. Можно сколько угодно смеяться и издеваться над отдельными физическими недостатками любого соратника Гитлера, но понятно, что не они, эти недостатки, определяли реальные возможности и опасность фашизма и конкретных лиц.

Во – первых, физические недостатки руководителей Германии, например, самого фюрера «лицо у Гитлера – живая карикатура, у него крошечные глазки, широкие скулы и отнюдь не греческо – римский нос, славяномонголоид!», сильно преувеличены.

Во – вторых, известно, что нередко отдельные физические недостатки, отрицательно действуя на психику человека, увеличивают опасность его, как преступника.

Все дело в том, что практически все соратники Гитлера были, как и сам фюрер, субъектами с очень глубокими убеждениями, хотя, безусловно, и преступными.

В качестве примера такого субъекта остановимся подробнее на ближайшем соратнике Гитлера с 21 апреля 1922 г., докторе философии Йозефе Пауле Геббельсе (1897–1945).

Геббельс был одном из главных идеологов германского фашизма, министром пропаганды, «литературным факельщиком», как его назвали еще в 1934 г. Кроме того, в 1944 г. он был назначен имперским уполномоченным по проведению тотальной мобилизации, а в самом конце войны – ответственным за оборону столицы Германии, Берлина.

Эффективность нацистской пропаганды на немецкий народ и армию в значительной степени обусловлена мастерством Геббельса. В области пропаганды он впервые сформулировал ряд принципов, которые ныне стали классическими, среди них: принцип размаха и концентрации, согласно которому заранее отобранные лозунги должны внедряться в сознание населения последовательно и методично; принцип простоты, исходящий из того, что массовое сознание в наибольшей степени открыто примитивным постулатам, освобожденным от нюансов и не требующим глубокой аргументации и некоторые другие.

Вместе с тем такой «чести», особого внимания, этот доктор философии удосужился нами не потому, что он был пятый по счету деятель в неофициальной фашистской иерархии (были в гитлеровской Германии и деятели рангом повыше), а потому, что главный пропагандист третьего рейха был явной неординарностью. Что сделал этот доктор философии и его жена, Магда Геббельс, не укладывается ни в какие мыслимые рамки нормального человека.

Несмотря на то, что перед самоубийством Гитлер категорически запретил Геббельсу следовать своему примеру и, более того, назначил его рейхсканцлером Германии, Геббельс, конечно, понимал, что данное назначение его не спасет. Он, лично, не мог рассчитывать на милость победителей, ему необходимо было или куда-то скрыться, или покончить собой, как Гитлер.

Но, в отличие от бездетного фюрера, у него было шесть малолетних детей. Геббельс вместе с женой Магдой еще в январе решили покончить с жизнью, о чем свидетельствовал референт Геббельса, Вильфред фон Овен, фиксируя слова Магды, в своем дневнике: «Мы с мужем уже давно решили покончить с жизнью… Но что меня волнует, так это судьба детей. Конечно, я понимаю, что не имею права допустить, чтобы из-за того что они наши дети, они стали беззащитными и бесправными жертвами… мести».

29 января фон Овен записывает: «Госпожа Геббельс безудержно плачет. Она еще не пришла ни к какому решению о судьбе своих детей…» Несколько позже супруги Геббельс пришли к общему решению: прежде чем добровольно умереть, они решили умертвить своих малолетних детей Хельгу, Хильду, Гельмута, Хольду, Гедду и Хайду.

Свой план они осуществили в конце дня 1 мая 1945 г. Со слов упомянутого уже не один раз Ширера, к этому времени игру детей прервали, и по требованию родителей каждому из них врач сделал смертельную инъекцию. Затем Геббельс вызвал своего адъютанта и сказал: «Швегерман, произошло величайшее предательство. Все генералы изменили фюреру. Все потеряно. Я умираю вместе со своей семьей. Сожгите наши тела». Он не сказал адъютанту об убийстве своих детей.

Около 8.30 вечера доктор и фрау Геббельс вышли из бункера, прощаясь со всеми, кто был на их пути, поднялись по лестнице в сад, где по их просьбе дежурный эсэсовец прикончил их выстрелами в затылок. На тела супругов Геббельс вылили четыре канистры бензина и подожгли. Бензина оказалось недостаточно, и кремацию их тел до конца не довели. На следующий день территория бункера полностью была занята советскими войсками и обуглившиеся трупы колченогого доктора Геббельса и его жены сразу же опознали.

Понятно, что Ширер видеть не мог, что делалось в имперской канцелярии в последние часы перед занятием ее советскими войсками, поэтому американский журналист, как и в случае с Гитлером, сильно героизировал смерть супругов Геббельс. Как показало последующие медицинское обследование их обгоревших трупов, они использовали для самоубийства стеклянные капсулы с цианистым калием.

Трудно представить, что такой дикий акт, как убийство своих собственных малолетних детей, способен осуществить нормальный человек, в своем уме. С нечто подобным мы уже сталкивались в первой части книги, но там убивали хотя и царских, но все же чужих детей. Конечно, трудностей в дальнейшей жизни этих несчастных детей Геббельса, скорее всего, было бы немало.

Примеров тому сколько угодно. Например, сына И. В. Сталина, Василия Сталина – генерал – лейтенанта, депутата Верховного Совета СССР на 21 день после смерти отца приказом министра обороны СССР Н. А. Булганина уволили из армии по статье 59, пункт «е», то есть – без права ношения формы, лишили всех наград. Несмотря на то что, будучи летчиком, он прослужил в льготном исчислении более 30 лет. Однако это еще не все, 28 апреля 1953 г. Василия Сталина арестовали и посадили за выдуманные преступления на 8 лет. Его лишили собственной фамилии: во 2–й Владимирской тюрьме он сидел под фамилией Васильев Василий Павлович. Из тюрьмы родной сын Генералиссимуса Советского Союза вышел весной 1961 г. полным инвалидом: больная печень, прогрессирующая язва желудка. Местом жительства Василию Сталину определили Казань, где он, боевой летчик Великой Отечественной войны, в возрасте 42 лет умер и похоронен под чужой фамилией.

Так что основания избавить своих детей от жестокого обращения с ними победителей, конечно, были, но не таким же способом, который даже зверским назвать трудно.

Известно, что облик Геббельса не отличался породистыми «арийскими» чертами ницшеанского идеального образа – «белокурой бестии». Он рос самым низкорослым и тщедушным среди своих школьных товарищей. У него была непропорционально большая голова по сравнению небольшим телом. Он весил, будучи уже отцом семейства, не более 50 килограмм. Его в народе часто называли «сморчком – германцем».

Карикатуристы за пределами Германии строили самые удачные шутки на несоответствии между «арийской» теорией национал – социалистов (фашистов) и физическим обликом руководителя нацистской пропаганды.

Кроме того, Геббельс был инвалидом – колченогим с детства. Его одна нога была повреждена в результате несчастного случая, когда ему было 13–14 лет. Из-за колченогости он сильно страдал. Геббельс не смог принять участие в Первой мировой войне. Для этого «принципиального добровольца» отказ военных врачей зачислить его в армию из-за колченогости был величайшей личной трагедией.

Незадолго до самоубийства он как-то сказал своему референту фон Овену: «Тяжелейшее наказание, которое кто-нибудь может придумать для меня, – это заставить меня обойти строй почетного караула. И все-таки не всегда этого можно избежать. Когда по программе какого-нибудь мероприятия мне надлежит идти вдоль фронта солдат, накануне всю ночь мне снятся кошмарные сны».

Вместе с тем у Геббельса были большие и очень выразительные темно – карие глаза. Его агрессивное поведение напоминало Савонаролу, известного инквизитора средневековья. Он был способен быстро формулировать мысль, он увлекал, он убеждал немецкий народ, потому что сам был увлечен и убежден, чего, кстати, нашим поздним коммунистическим вождям сильно не хватало.

Тем не менее, не больная нога и другие физические недостатки, не унижения бедностью в ранней молодости загубили Йозефа Геббельса, а также привели к ужасной смерти его жены и шестерых невинных детей. Патологическим типом его сделала власть, точнее – обладание огромной властью. Обладая такой властью, он, к своему несчастию, лично или совместно с фюрером принимал решения, касающиеся жизни и смерти миллионов людей. Такие люди, как правило, питают иллюзию, что именно они управляют всем и всеми, хотя на самом деле – они сами находятся в плену власти, и часто становятся ее жертвами.

Возможно, что это и не совсем так. Но считается общепризнанным, что написанное, будь-то литература, публицистика или что-нибудь иное – свидетельствует о самом написавшем не менее, чем о предмете изложения. Поэтому ниже приведем два письма Геббельса, для того чтобы читатель самостоятельно мог оценить психическое здоровье и другие характеристики этого весьма образованного, талантливого и преданного соратника Гитлера.

Письмо доктора Йозефа Геббельса Харальду Квандту (Сыну Магды Геббельс от первого брака.) от 28 апреля 1945 года.

Мой дорогой Харальд!

Мы сидим, окруженные в бомбоубежище фюрера в имперской канцелярии, и боремся за нашу жизнь и за нашу честь. Каков будет исход этой борьбы, знает лишь один Бог. Но я уверен, что, живыми или мертвыми, мы выйдем из нее с честью и славой. Мне почти не верится, что мы снова когда-нибудь увидимся. Так что это, вероятно, последние строки, которые ты получишь от меня. Я надеюсь, что ты, если переживешь эту войну, будешь достоин своей матери и меня. Для воздействия на будущее нашего народа вовсе не нужно, чтобы мы остались живы. При известных условиях ты будешь единственным, кто продолжит традицию нашей семьи. Делай это всегда так, чтобы нам не пришлось стыдиться. Германия переживет эту войну, но только в том случае, если у нашего народа перед глазами будут примеры, на которые он сможет равняться. Такой пример хотим дать мы. Ты можешь гордиться, что имеешь такую мать. Вчера вечером фюрер подарил ей золотой партийный значок, который он многие годы носил на своем пиджаке, и она это заслужила. Перед тобой в будущем стоит только одна задача – показать себя достойным той тяжелейшей жертвы, которую мы собираемся и исполнены решимости принести. Я знаю, что ты это сделаешь. Не допусти, чтобы тебя сбил с толку шум, который поднимется во всем мире. Ложь в один прекрасный день рухнет, и над ней снова восторжествует правда. Это будет час, когда мы будем стоять над всем чистыми и незапятнанными, такими, какими всегда были наша вера и наши стремления.

Прощай, мой дорогой Харальд! Увидимся ли мы когда-нибудь снова – Бог знает. Если мы не встретимся, то гордись всегда тем, что принадлежишь к семье, которая и в несчастье до последнего момента осталась верной фюреру и его чистому, святому делу.

Всего хорошего, шлю самые сердечные приветы.

Твой отец

Дополнение доктора Йозефа Геббельса к завещанию Адольфа Гитлера:

«Фюрер приказал мне в случае крушения обороны имперской столицы покинуть Берлин и войти в назначенное им правительство в качестве ведущего его члена.

Впервые в жизни я категорически отказался выполнить приказ фюрера. Моя жена и мои дети тоже отказываются выполнить его. Иначе – не говоря уже о том, что мы никогда бы не могли заставить себя покинуть фюрера в самую тяжелую для него минуту просто по человеческим мотивам и из личной преданности, – я в течение всей своей дальнейшей жизни чувствовал бы себя бесчестным изменником и подлым негодяем, потерявшим вместе с уважением к себе уважение всего народа, которое должно было бы стать предпосылкой моего личного служения делу устройства будущего германской нации и германского рейха.

В лихорадочной обстановке предательства, окружающей фюрера в эти критические дни, должно быть хотя бы несколько человек, которые остались бы безусловно верными ему до смерти, несмотря на то что это противоречит официальному, даже столь разумно обоснованному приказу, изложенному им в своем политическом завещании.

Я полагаю, что этим окажу наилучшую заслугу немецкому народу и его будущему, ибо для грядущих тяжелых времен примеры еще важнее, чем люди. Люди, которые укажут нации путь к свободе, всегда найдутся. Но устройство нашей новой народно – национальной жизни было бы невозможно, если бы оно не развивалось на основе ясных, каждому понятных образцов. По этой причине я вместе с моей женой и от имени моих детей, которые слишком юны, чтобы высказываться самим, но, достигнув достаточно зрелого для этого возраста, безоговорочно присоединились бы к этому решению, заявляю о моем непоколебимом решении не покидать имперскую столицу даже в случае ее падения и лучше кончить подле фюрера жизнь, которая для меня лично не имеет больше никакой ценности, если я не смогу употребить ее, служа фюреру и оставаясь подле него.

Совершено в Берлине 29 апреля 1945 г. в 5 часов 30 минут.

Доктор Геббельс».

Как бы кто ни оценивал психическое здоровье доктора Геббельса, однако в преданности Гитлеру и фашистской (нацистской) идеологии ему не откажешь.

В этом фоне, какими ничтожествами видятся поздние руководители Советского Союза, в том числе главный идеолог КПСС А. Н. Яковлев, самый «идейный» коммунист, член Политбюро. Хамелеон, предавший то, что десятилетиями внушал всей стране, как абсолютную истину, получая за это научные звания (академика), государственные награды и прочее, и прочее…

Не намного лучше показали себя большинство наших маршалов и высших партийных деятелей, борцы с так называемым «культом личности», типа Жукова и Хрущева. Все они при жизни И. В. Сталина пели дифирамбы ему по любому случаю, а после его смерти стали оплевывать своего непосредственного руководителя, присваивая себе его заслуги в достижении Великой Победы. Более подробно об этом остановимся ниже.

Боевые возможности немецкой армии в огромной степени зависели от качества ее личного состава: офицерского состава и солдат, особенно высших офицеров – фельдмаршалов, генералов и адмиралов. Именно их руками Гитлер выковал оружие и создал непобедимую армию, во главе которой фюрер начал Вторую мировую войну.

Гитлеровские фельдмаршалы и генералы во многом отличались друг от друга, но в главном они были одинаковы: все они были профессионалами, высококвалифицированными военными. Многие из них получили опыт командования войсками еще во время Первой мировой войны. Двенадцать из девятнадцати немецких фельдмаршалов имели к своим фамилиям аристократическую приставку «фон», а семнадцать вышли из стен генерального штаба. Вальтер фон Браухич, Эвальд фон Клейст, Вальтер фон Рейхенау, Федор фон Бок и Герд фон Рундштедт были потомками прусских генералов, а у Эриха фон Манштейна генералами были как отец, так и отчим.

Немецкая армия под руководством этих фельдмаршалов одержала ряд впечатляющих побед. Польша сопротивлялась 27 дней, Дания – 24 часа, Норвегия – 23 дня, Голландия – 5 дней, Бельгия – 18 дней, Франция – 39 дней, Югославия – 12 дней, Греция – 21 день и Крит 11 дней.

Эти цифры особенно сильное впечатление производят на фоне того, что нашим довоенным маршалам и генералам потребовалось более трех месяцев, при весьма существенных потерях Красной Армии, чтобы сломить сопротивление финнов.

Британская армия дважды спасалась от немецких генералов бегством на свои острова, оставляя европейский континент. Под руководством гитлеровских генералов была захвачена огромная часть территории Советского Союза, включая Украину, Белоруссию, Литву, Латвию, Эстонию, Донбасс, Крым. Германские войска застряли лишь под Москвой, в непосредственной видимости московского Кремля.

Все немецкие фельдмаршалы и генералы были активными сторонниками и помощниками Гитлера, особенно после внушительных побед немецкой армии на Западе и Востоке, то есть, практически, до конца 1942 г.

Только после провала «блицкрига», плана «Барбаросса», предусматривающего завоевание «жизненного пространства» для немцев за счет уничтожения славян, некоторые высшие немецкие офицеры, наконец, осознали, чем может кончиться для Германии государственный бандитизм, эта авантюра с убийством миллионов людей, в том числе лично для каждого из них. Опасаясь возмездия за совершенные преступления, немецкий генералитет начал искать выход из создавшейся ситуации.

Вместе с тем выбор у них был небогат, если не сказать – единственный: необходимо было идти на поклон своим временным противникам, но в недалекой перспективе – стратегическим союзникам: США и Англии и просить у них прощения за неприятности и ущерб, нанесенные им Германией в мае 1940 г. Мол, бес попутал. Под «бесом» они, разумеется, понимали Адольфа Гитлера. Свои грехи перед Западом немецкие генералы, естественно, готовы были отмыть своей кровью в совместной борьбе против Советского Союза.

Хотя и Гитлер, в принципе, и сам рассчитывал на точно такой же исход войны с Советским Союзом, но чрезмерные амбиции фюрера, нескрываемое его стремление к мировому господству испортили, как сейчас говорят, в глазах Запада имидж Гитлера.

В этой большой стратегической игре фюрер потерял доверие у Запада, и оказался лишним. Эту преграду, препятствующую объединению всех сил Запада в один кулак против нашей страны, необходимо было устранить.

Это прекрасно понимал генералитет немецкой армии, однако фюрер был не тот субъект, которого можно было так просто отстранить от руководства Германией и немецкой армией. Было очевидно, что без убийства Гитлера, эту задачу не выполнить. Несмотря на актуальность данного вопроса уже после Сталинградской и особенно после Курской битвы, германский генералитет решиться на такую крайнюю меру долго не мог. Даже после крупных поражений на советско – германском фронте, авторитет Гитлера в армии и немецком народе оставался достаточно высоким.

Однако ко второй половине 1944 г. немцы уже не могли остановить советские войска, наши армии стремительно приближались к границе рейха. Положение немецкой армии к этому времени настолько ухудшилось – и продолжало ухудшаться, – что капитуляция Германии уже в ближайшие месяцы была очевидна для всех, в том числе, разумеется, и для наших союзников.

Чтобы не опоздать к «шапочному разбору», 6 июня 1944 г. англо – американские войска, наконец, высадились в Нормандии, на севере Франции, открыв тем самым пресловутый второй фронт, создать который до этого несколько лет наши союзники обещали И. В. Сталину, но ничего практического для выполнения своих обещаний не делали. Тем не менее высадка наших союзников во Франции еще более обострила борьбу за власть в Германии. Немецким генералам нужно было срочно сдаваться в плен и переходить в подчинение американцам.

По этому поводу Ширер в своей книге приводит весьма характерный телефонный разговор между начальником штаба верховного главнокомандования немецкой армии фельдмаршалом Вильгельмом Кейтелем и главнокомандующим Западным фронтом фельдмаршалом Гердом фон Рундштедтом. Первый, начальник, выясняя обстановку на фронте, спрашивает второго, своего подчиненного: «Что будем делать?» – «Заключать мир, дурачье, – выпалил Рундштедт. – Что еще вы способны сделать?!».

Правда, Рундштедт тут же за такой «нигилизм» слетел с должности. Однако в данном случае, можно сказать, он легко отделался. Гитлер был тогда еще милосердным, поскольку это происходило еще до 20 июля, то есть до покушения на фюрера.

Тем не менее некоторые наиболее радикальные высшие офицеры вермахта понимали, что дальше тянуть с убийством Гитлера было нельзя. 23 июня на советско – германском фронте началась крупнейшая Белорусская наступательная операция (23.06–29.08 1944 г.). Всем было понятно, что если и дальше дело так пойдет, как в Белоруссии, то вскоре немецкий генералитет останется вообще без солдат. А зачем, спрашивается, в таком случае они нужны будут англо – американцам?

Ключевой фигурой в заговоре против Гитлера стал граф Клаус фон Штауфенберг, личность во многом уникальная, поэтому сообщим его некоторые автобиографические данные.

Профессиональный военный из знатной семьи, родился в 1907 г. Приходился правнуком Гнейзенау, одному из героев освободительной антинаполеоновской войны; потомок Йорка фон Вартенбурга, другого прославленного генерала эпохи Бонапарта. После окончания военной академии в Берлине был направлен для прохождения дальнейшей службы в генеральный штаб. Участвовал в войне против Польши и Франции. С началом Великой Отечественной войны, до февраля 1943 г., находился в составе немецкой армии на оккупированной территории Советского Союза. Затем принимал участие в войне против американцев в составе 10–й танковой дивизии в Тунисе.

7 апреля 1943 г. автомобиль Штауфенберга наскочил на минное поле. Его тяжело ранило: он потерял левый глаз, правую руку и два пальца на левой руке. Многие бы на его месте после таких увечий закончили бы службу в армии, но он принимает все усилия, чтобы остаться в вооруженных силах.

«Я чувствую, что должен теперь что-то предпринять, чтобы спасти Германию. Мы, офицеры генерального штаба, обязаны взять на себя всю долю ответственности», – сказал он своей жене, графине, матери четырех маленьких детей, приехавшей в госпиталь навестить его.

Вскоре после выздоровления Штауфенберг был произведен в полковники и назначен начальником штаба к командующему армией резерва к генералу Фромму.

Новое продвижение по служебной лестнице открывало ему доступ непосредственно к фюреру. В связи с большими потерями на советско – германском фронте Гитлер, требуя свежих пополнений, все чаще (два – три раза в неделю) вынужден был вызывать командующего армией резерва или его заместителя к себе в ставку для доклада о состоянии резервов.

В рядах заговорщиков не было ни одного фельдмаршала из состоящих на действительной службе. Практически никто из действующих фельдмаршалов не мог осмелиться нарушать присягу, данную фюреру. Только некоторые их них давали непонятные, туманные обещания, обуславливая их многочисленными условиями, к таким относились: Роммель, фон Рундштедт, фон Кюлге.

Более – менее без серьезных предварительных условий к заговорщикам примкнул отставной фельдмаршал Эрвин фон Вицлебен, 1881 г. рождения, который, несмотря на то, что числился в резерве и не имел войск, был очень влиятельной в армии личностью. В списке заговорщиков он числился в качестве будущего главнокомандующего вооруженными силами Германии.

Вицлебен был отпрыск старинного прусского семейства, обладал большим личным мужеством, никогда не предавал свои высокие принципы и всегда был готов на решительные действия, отстаивая идеалы служения народу и стране (разумеется, так, как он это понимал). Подобные люди всегда были неугодны для начальников, а тем более – диктаторов, поэтому под надуманным предлогом Гитлер в марте 1942 г. отправил Вицлебена в отставку.

Новым главой государства должен быть Бек, новым канцлером – Гёрделер. В Берлине заговором руководил генерал Фридрих Ольбрихт, начальник штаба резервной армии.

Заговорщики решили убить Гитлера 20 июля 1944 г. во время совещания в ставке фюрера – в «Волчьем логове», размещенном в Восточной Пруссии. На это совещание приглашен был для доклада упомянутый выше начальник штаба резервной армии полковник граф Клаус фон Штауфенберг. Этот полковник прибыл в установленное время, 12.30, с портфелем, где якобы у него были справочные материалы для доклада. Однако вместе с указанными материалами в портфель была положена «адская машинка» – бомба. Штауфенберг, поставив портфель у ног Гитлера, вышел из комнаты якобы для того, чтобы срочно позвонить в Берлин по телефону и получить некоторые уточняющие данные к докладу.

К счастью для Гитлера – и к несчастью для себя – присутствующий на этом же совещании полковник Хайнц Брандт, офицер штаба сухопутных войск, посчитал, что портфель стоит неудобно, и поставил его за большую массивную опору стола, шириной почти во весь стол. И таким образом он спас жизнь Гитлеру, однако погубил свою. Через несколько минут бомба взорвалась.

Совещание проводилось не в бетонном бункере, как обычно, а в легком деревянном здании. День был жаркий и душный, поэтому все десять окон здания были раскрыты настежь. Поэтому сила взрывной волны оказалась значительно меньше, чем предполагалась. Кроме того, основание стола, сделанное из толстых дубовых досок, отклонило взрывную волну от фюрера, и последний отделался лишь легкой контузией.

Заговорщики в Берлине ждали убедительных доказательств смерти Гитлера, но так и не дождались. По этой причине сигнал к началу военного этапа переворота – «Валькирия» не подавался до 4 часов дня. Опоздание с началом операции лишило заговорщиков всех шансов на успех.

Около часа ночи на всю страну по радио прозвучал хриплый голос самого фюрера: «Мои немецкие товарищи! Я выступаю перед вами сегодня, во – первых, чтобы вы могли услышать мой голос и убедиться, что я жив и здоров, и, во – вторых, чтобы вы могли узнать о преступлении, беспрецедентном в Германии.