Текст книги "Троекон. Книга 1: Третий путь"

– Никого, – подтвердил один из рыцарей, обыскивающих холм. – Лишь трупы.

Лютер проследовал за рыцарем и увидел картину, которую примерно себе и представлял. Окровавленные трупы, некоторые из которых все еще слегка дымились. На нескольких камнях остался след от огня, а трава почти в самом центре композиции оказалась сожжена.

– Убийцы из Манона, – сказал Войтос, узнавая лежащие трупы по одеждам. – Далековато они забрели.

– Без магии здесь не обошлось, – покачал головой Лютер.

– Там еще тела, – крикнул рыцарь, стоя на противоположной стороне и указывая куда-то вниз. Теза сделал пару шагов, обходя лежащий камень, как вдруг почувствовал под стопой что-то твердое. Он убрал ногу, наклонился и поднялся какую-то короткую обгорелую палочку.

– Что это? Конфигар? – спросил Войтос.

– Не похоже. Но она обстругана.

Обдумать все это пока времени не было, и молестий направился на ту сторону маленькой полянки, устланной длинными камнями и обгорелыми телами. Словно хлебные крошки, трупы шли вниз по холму, и самый дальний находился у кромки леса, хотя это не станет сюрпризом, если несколько таких мертвяков раскиданы и в самом лесу.

Лютер оглянулась на одно из тел. Голова его была разрублена пополам почти до самой шеи от сильного удара мечом или топором.

– Непонятно, – протянул он.

– Что именно?

– Если они могли использовать магию, то почему вначале сражались с помощью оружия?

– Святые из Буддока? – предположил прислужник. – Или магуи?

– Смотри, – Лютер протянул руку, указывая на самый дальний труп, возле которого рыскали рыцари, и проводя ребром ладони вниз, – что в тех трех телах схоже?

Войтос задумался. Молестий иногда задавал ему подобные вопросы, на которые уже знал ответы, но все же надеялся, что чужой глаз сможет увидеть больше, и даже если ты предположишь нечто, до чего сам Лютер не додумался, он лишь согласится с тобой, делая вид, что и так это понимал. Он никак этого не показывал, но Войтос считал, что так оно и есть.

– Ну, – начал прислужник неуверенно, – отсюда плохо видно, но они, вроде как, не подпалены, как те, что здесь.

– И все?

– Поближе бы подойти.

– Этого не требуется. Их главная схожесть в том, что они лежат одной линией. Если магов было больше, то почему они не разбрелись по всем холму, а если так, то почему нападающие атаковали лишь одного, от руки которого и погибли?

– Хотите сказать, – догадался Войтос, – что это был один единственный человек? Лютер оглянулся на разбросанные по полянке тела, одно из которых оказалось разорвано почти в клочья, в голова другого разрублена надвое, и потер лежащую в поясной сумке обугленную палочку.

– Это нам и предстоит выяснить.

***

До восточной части города пришлось идти глухими переулками и подворотнями, чтобы не привлекать внимания. Сам Айван практически не выделялся в толпе, за два месяца он пообтерся и уловил здешнюю атмосферу, быстро к ней приноровившись. А иначе никак, даже яблока с прилавка стащить не получится, если будешь привлекать чужие взоры.

Нандин же являлся полной противоположностью. В городе, конечно, много здоровых мужиков, но никто из них не прятал под сермягой огромный, ростом почти с Айвна, меч, да и крови на них было поменьше. Берсеркер, конечно, почистился, как мог, но без горячей воды и мыла это мало помогло.

– Так ты мне все же скажешь, куда мы топаем? – заговорил кряж спустя минут десять ходьбы.

– В восточную часть города.

– Это я уже слыхал. Ты говорил, что придется драться. Нет, мне-то это ничего не стоит, но первое правило воина знаешь какое? Знать своего врага как можно лучше.

– Я сказал, что возможно придется. Это даже хорошо, что ты не всю кровь отмыл, они тебя как увидят, так в раз поджилками затрясут, а дальше я сам, тебе даже говорить не придется.

Ниндин лишь покачал головой. Он не понимал, зачем ему кого-то пугать, если его попутчик обладает магией. Да, магов преследуют, но если все провернуть аккуратно, никто и не догадается, что здесь оказалась замешана волшба. Чаще бывает наоборот – обычные фокусы считают страшным колдовством.

Они прошагали чуть ли не через полгорода, скрываясь от посторонних глаз, даже преодолели мост через реку, когда Айван остановился возле трехэтажного массивного строения, два нижних этажа которого были выстроены из камня, а верхний, явно достроенный намного позже, из дерева. Никаких опознавательных знаков на нем не наблюдалось.

– Это здесь.

– Что именно?

– Логово гильдии посаков.

– Воры? – удивился Нандин. – Я слышал, что они собираются в гильдии, но ни разу не видел, чтобы у них был свой дом. Куда же смотрит Совет города?

– В карман, – пожал плечами Айван. – Они контролируют почти всю восточную часть города за рекой, здесь каждый владелец лавки отдает им подать, а сами они платят Совету. По крайней мере, так говорят.

Айван до этого был здесь лишь единожды, когда проследил за одним из посаков. Его тогда заметили, и ему пришлось бежать через полгорода, спасаясь от погони. Тогда стояла темень, так что вряд ли они его разглядели, посему они вот так сразу не станут набрасываться, тем более, если рядом Нандин, но нужно быть готовым ко всему.

– И что же тебе от них нужно? – поинтересовался здоровяк.

– Они кое-что у меня украли, и мне необходимо вернуть это любой ценой.

Нандин усмехнулся:

– Возвратить что-то у посаков? Они скажут, что нашли, а раз ты говоришь, что они башляют местным властям, то дело твое пустое.

– Поэтому ты мне и нужен, – пояснил Айван. – Это не деньги и не драгоценности, поэтому для них они бесполезны. Скорее всего, они вообще их куда-нибудь выбросили от греха подальше, вот я и хочу спросить, куда именно.

– А-а, – протянул Нандин, – понятно. Штучки твои колдовские.

Айван не понимал, как этот человек вообще мог держать язык за зубами, случайно не выболтнув о нем Мурре, хорошо хоть тот не особо задавался вопросами, желая поскорее выпроводить нежеланного гостя из дому.

Как только верну вещи, сразу же уйду. Хотя отправляться в путь придется как можно скорее и без этого. Может, Викаранай и охотится именно за Нандином, но и я им буду не лишним на соседнем горящем столбе.

– Ты только им ничего не сболтни, – на всякий случай предостерег он кряжа. – Если тема зайдет о магии, напомни им, что ты берсеркер и воевал против магов.

– Не боись, все будет сделано в лучшем виде. Думаю, они ожидают увидеть безумного рубаку, что ж, постараюсь соответствовать образу. Нандин размотал свою сермягу, стянутую еще у Мурры бечевкой, чтобы скрыть меч и пятна крови, которые с меха свести оказалось сложнее всего, и накинул ее сверху. Гигантский клинок он привычным жестом забросил на плечо.

Айван, глубоко вздохнув, подошел к двери и постучал, затем, чертыхнувшись, повторил удары, но уже сильнее и увереннее: негоже выказывать перед противником слабость и трусость.

Небольшое металлическое окошко на уровне глаз открылось примерно через полминуты, как раз когда Нандин сам решил повторить стук, отчего выглянувший наружу человек получил по лбу от содрогнувшейся двери, к которой прислонился, дабы разглядеть гостей.

– Кто там еще ломится? – недовольно гаркнул он, потирая голову. – Мы закрыты.

– Мы – это кто? – поинтересовался Айван.

– А кто нужен?

– Открывай, привратник, – пробасил Нандин. – Кто нам нужен, мы сами найдем.

Человек закрыл окошко, послышались приглушенные голоса, а через некоторое время раздались скрежетания отворяющихся задвижек. Дверь распахнулась.

Первым, выпятив грудь и нижнюю челюсть, вошел берсеркер, а за ним и маг-недоучка, стараясь выглядеть не менее грозно, что выходило у него не больно достоверно.

В просторном помещении, уставленном столами и скамейками, находились не менее двадцати человек, по большей части дети и подростки, но с ножами и дубинами под одеждой. Сейчас был разгар дня, а посаки предпочитают более темный период времени.

Будь их раза в два меньше, Айван не сомневался, им бы точно никто не открыл, хотя, заметив огромный меч Нандина, теперь они точно жалели, что впустили их; привратник, судя по всему, об этом не упомянул, за что и заслужил многообещающие взгляды. На другом конце комнаты находилась стойка, за которой, по-видимому, стоял хозяин заведения, недобро поглядывая на незваных посетителей. Айвана, казалось, никто из них не узнал.

– Чего вам нужно, господа? – спросил он, не выказывая истинных чувств. Хозяин заведения, а значит, и всей гильдии, оказался худосочным мужичком лет пятидесяти, с темными густыми бровями, чей нахмуренный вид был естественным, пышными усами и мелкими черными глазками. Его поседевшие на висках волосы обладали залысинами, но в остальном выглядели довольно сильными и густыми.

– У моего друга, – начал Нандин, поправив меч на плече, – недавно украли кое-какие вещи. И мы хотим их вернуть.

– Вернуть? Позвольте, но почему вы пришли к нам?

Берсеркер оглянулся на сидевших позади ребят, среди которых, правда, были и девочки.

– Для закрытой харчевни у вас на удивление много посетителей, – заметил он.

– У нас частное мероприятие, а для остальных мы закрыты.

Нандин вновь обернулся к хозяину и рыкнул, прочистив горло, отчего даже Айван вздрогнул.

– Не люблю ходить вокруг да около. Мы знаем, чем вы тут промышляете, но мне плевать. Верните мальчишке вещи, и мы уйдем с миром.

– Я бы с удовольствием, но я не понимаю…

Закончить предложение хозяину не дал Нандин. Одним движением плеча он подбросил меч вверх, приведя его в вертикальное положение и едва не доставая до потолочных балок, а затем с силой обрушил на стойку. Даже силы одной руки хватило, чтобы прорубить ее почти на треть.

Щепки полетели во все стороны. Хозяин, потрясенный, отпрянул, выронив и разбив протираемую им керамическую кружку. Посаки тут же вскочили со своих мест, больше не тая свое разнообразное оружие. Айван развернулся к ним лицом и потянулся за своим ножом, но тут внезапно осознал, что забыл его на холме. Он оказался без оружия, а магия здесь не помощник, тем более без должного инструментария. Все, что оставалось, – это взять в руки по заточенному колышку.

Зато Нандина, казалось, это ничуть не волновало.

– Если вы все еще не поняли, кто я, – заговорил он, не оборачиваясь, – то отвечу: я – берсеркер. Толпа подростков переглянулась, некоторые даже отступили на шаг назад, поближе к двери. Они, в отличие от Айвана, были наслышаны о берсеркерах, и только при одном упоминании испытывали трепет.

– Мне нужны украденные вещи, – повторил кряж, забрасывая свой меч обратно на плечо.

– Конечно-конечно! – залепетал хозяин, забыв о своей напускной интеллигентности. – Только скажите, что было украдено, и мы все возместим в двойном размере.

Нандин перевел взгляд на Айвана, мол, говори.

– Это, – начал он неуверенно, – это была котомка.

– Мы много… находим различных котомок.

– В ней была книга. Необычная книга. На лице хозяина гильдии посаков появилось понимание и испуг. Он оглянулся им за спину; остальные, похоже, тоже поняли, о чем идет речь, и владелец заведения искал от них поддержки, однако чем могли помочь дети, пусть и воспитанные улицей?

– Вы же сказали, это было недавно. Нандин снова посмотрел на Айвана.

– Два месяца, – пожал он плечами.

– Неважно, сколько прошло времени, – ответил берсеркер.

– Мы возместим, сколько вы хотите?

Возместить гриморий было категорически невозможно. В любой подобной книге находилось множество заклинаний, однако именно в этой отец Айвана записал несколько своих, и одно из них являлось ценнее всех остальных вместе взятых. Он даже был готов пожертвовать книгой, лишь бы ему вернули те несколько страниц с необходимой ему инструкцией.

– Мне нужна сама книга, – сказал Айван. Остальное не важно. Конечно, там еще были деньги, но их можно раздобыть самому.

Хозяин хотел еще что-то ответить, но тут из проема справа от стойки вдруг вышел человек. Это был крепко сбитый парень, хотя на фоне Нандина казался таким же мелким, как и остальные. Сначала он посмотрел на настороженных посаков, неуверенно сжимающих в руках ножики и дубинки, потом перевел взгляд на Нандина с Айваном и хозяина, испуганно жмущегося к дальней от стойки стене, и только в конце заметил эту самую разрубленную стойку.

Он развернулся обратно к проему и громко свистнул, а только после соизволил заговорить:

– Что здесь происходит?

– Фестим! Чего так долго? – накинулся на него хозяин, заметно возмужав.

– Так если бы что-нибудь серьезное случилось, мы бы услышали крики или вроде того.

Из-за спины этого самого Фестима вышло еще несколько человек, видимо, спустившихся на свист. Выглядели они куда внушительнее оборванных мальцов, и каждый имел на поясе меч, вроде гладиуса. Заметив Нандина со своей громадиной на плече, они тут же обнажили клинки, но все еще стояли поодаль, ожидая приказа. Судя по всему, они были подстрахователями, людьми, которые ходят за посаками на случай, если попадется особо ретивый «клиент», не желающий расставаться с добром, а то и вовсе вознамерившийся поймать нерадивого карманного воришку.

В такие моменты они выскакивают из подворотен и вмешиваются в бучу, и жертве очень повезет, если она уйдет домой на своих двоих. Айван, когда следил за посаками, не редко замечал и этих самых подстрахователей, хотя и не всегда, ибо обычно их меньше самих посаков, и когда они выходят на дело, то эти люди с оружием сопровождают лишь новичков и самых младших. Первых, чтобы те не прикарманили себе лишнего, а вторые в случае чего не смогут что-то противопоставить, если их схватят.

Теперь они все стояли в зале, готовые на сей раз отбивать не детей-посаков, а своего собственного хозяина. Айван не сомневался, что Нандину они на один зубок, даже несмотря на его раны, однако сможет ли он одновременно драться и защищать парня?

– Чего вы ждете? – крикнул хозяин гильдии. – Выставите их вон, да поживее!

В их понятии, судя по всему, выставить вон означало зарубить мечами, а затем выкинуть трупы в реку, потому что не успел щуплый старичок договорить свой приказ, как на незваных посетителей ринулись бойцы.

Первого, того самого Фестима, Нандин просто пнул ногой, но с такой силой, что он просто влетел спиной в остальную толпу, сбивая их с ног. Однако упали далеко не все, и в следующую секунду устоявшие на ногах бросились в атаку, чтобы тут же быть разрубленными мечом берсеркера.

Подстрахователи не имели доспехов или любой другой защиты, а потому первый же удар едва не пополам разрубил сразу двоих. Те, кто бежал прямо за ними, не сразу осознали, что произошло, и, не успев остановиться, стали новыми жертвами огромного меча.

Кровь залила деревянный пол, просачиваясь сквозь старые доски. От взмахов меча кровь разлетелась во все стороны, забрызгав и остальных подстрахователей, и детей-посаков, которые даже не успели решить, что им делать: просто ждать или тоже броситься в бой, тем более что второй их противник казался безоружным, не считая двух обструганных деревяшек. Теперь они знали ответ.

Кто-то продолжал стоять, не в силах пошевелиться, глядя на развалившиеся по полу кишки и части тел, другие же рванули к выходу и были таковы. Айвана вновь замутило, но ему удалось кое-как сдержать рвотные позывы, отвернувшись от трупов.

Хозяин гильдии, опомнившись, паче чаяния рванул с места, но Нандин так быстро выставил перед ним меч плашмя, что тот влетел в него головой и упал на спину, задрав ноги. Берсеркер один махом перескочил через стойку, поднял его одной рукой за грудки и погрозил окровавленным тесаком. Подстрахователи замерли, не зная, как им поступить. Широкая спина берсеркера пропала, и если бы они захотели убить Айвана, то не факт, что Нандин успел бы им помешать, но они, похоже, об этом даже не подумали.

– Где вещи? – очередной раз спросил кряж. – Последний раз спрашиваю. Хозяин попытался оглянуться, ища поддержки у своих людей, но Нандин встряхнул рукой, и голова человека дернулась, словно у деревянной марионетки.

– Я… Мы их продали, – залепетал хозяин.

– Продали? Кому?

– Если я скажу, меня убьют, – захныкал он.

– Если не скажешь, умрешь прямо сейчас, а так у тебя будет шанс скрыться.

Хозяин посаков громко сглотнул. Если он кому-то продал книгу и конфигар, то вряд ли это обычный человек. Маг. Любой нормальный человек в современном мире старается держаться от магии как можно дальше, чтобы его случайно не обвинили в колдовстве.

Если это действительно так, то Айвану придется сдаться. Он был не просто магом, а самоучкой, причем никчемным. Наизусть знал заклинаний десять, но по большей части бесполезных, и даже если этот другой волшебник тоже низкого ранга, то все равно куда сильнее, тем более что за эти два месяца он мог выучить много нового из попавшей к нему в руки книги.

– Говори же, – вновь встряхнул хозяина Нандин.

– Это… это кто-то из цитадели. Он купил котомку со всем содержимым за пяток медных дублей. Мы могли бы выручить и больше, но не хотели, чтобы нас обвинили в пособничестве колдовству.

– Откуда вы знаете, что он из цитадели? – вмешался Айван. – Он сам вам сказал? И вы запомнили его лицо?

– Нет, мои люди проследили за ним до самого моста, через который он переступил, а затем скрылся за стенами цитадели. И он был в маске.

Айван не мог поверить. Маги были вне закона, любого, кого обвинять в чародействе, тут же сожгут или утопят, то же само касалось и тех, кто им помогает. Если маг из цитадели, то он служит Совету. Немыслимо! Теперь шансов вернуть гриморий просто не осталось. Оставалось только с позором вернуться в родную деревню.

– Отпусти его, – негромко сказал он. – Мы узнали все, что хотели.

Нандин разжал кулак, и хозяин едва устоял на ногах, схватившись за прилавок. Берсеркер вновь легко перелетел через стойку и вместе с Айваном направился к выходу. У дверей он обернулся:

– Кто хочет умереть, может попытаться отправиться за нами.

Айван брел по улице, не различая дороги, и даже не заметил, как Нандин вновь обернул свой меч сермягой. Он не хотел возвращаться в родную деревню, где осталось слишком много тяжелых воспоминаний, и в городе ему оставаться было нельзя. Скоро грянут холода, теплой одеждой он вряд ли разживется, а лежанка между домами, где он спит, не спасет его от снега, да и печь за стенкой вряд ли сможет его согреть. Когда Нандин уйдет, он останется один на один с разъяренными посаками.

Неужели я вот так и буду всю жизнь скитаться, пока этот умирающий мир не утащит меня за собой в могилу?

– Чего ты расстроился? – похлопал его по плечу Нандин. – Неужели эти вещи были тебе так важны?

– Больше, чем ты думаешь. Ты мне долг свой отдал, так что можешь расслабиться, дальше я как-нибудь сам.

– Как это – отдал? Я ведь поначалу думал, что ты попросту хочешь кому-то отомстить, натравить меня, так сказать, чтобы я этих кого-то припугнул. Но ведь это не так. Твоя цель – вернуть вещи, а значит, это и моя цель тоже.

– И как ты собираешься проникнуть в цитадель? А если там сильный маг?

– Ничего, – махнул рукой Нандин, – были передряги и посерьезней.

Айван почему-то ему верил.

***

– Каллан! Нам их догнать? – спросил один из подстрахователей у хозяина заведения.

– Ты разве не слышал, что сказал берсеркер? Если, конечно, он тот, за кого себя выдает, – хмыкнул хозяин, потирая ушибленный лоб.

– А почему нет? Видал, какой у него меч?

– Берсеркеры воевали против колдунов, а этот якшается с магом, на коротком поводке у него.

Подстрахователь засмеялся:

– Этот шкет – маг? Да если он колдун, то я сам король Каус Дерни. Все остальные, кроме Каллана, разразились хохотом.

– И все же, – сказал он полушепотом. – Я слышал, в город наведался сам Викаранай. Пусть сами мы ничего им сделать не можем, но это не значит, что мы не натравим на них кого-нибудь другого.

Все одобрительно закачали головами и язвительно заулыбались. Каллан очень не любил, когда его унижали, особенно на глазах подчиненных, а потому следующие несколько недель собирался относиться ко всем вокруг как можно строже, чтобы они, чего доброго, не сочли его более непригодным на роль мастера гильдии. Начать он решил сию же секунду.

– Чего застыли? – рявкнул он. – Пусть кто-нибудь отправится к этим фанатикам и передаст им описание этой парочки. – Он перегнулся через стойку. – И уберите уже, наконец, этот мусор, Отродье Бездны!

Глава 3: Городской Совет

Помимо найденной Лютером обугленной палки, на холме обнаружился еще и дряхлый затупленный нож с деревянной рукоятью. Он решил, что именно им и была обстругана данная палочка. Если причина избавления от бесполезной деревяшки была очевидна, то с ножом дело обстояло несколько иначе.

– Почему он бросил нож?

– Ну, он настолько дряхлый, что им едва ли можно разрезать кусок сыра, – ответил Войтос на этот, казалось бы, риторический вопрос.

– То-то и оно, – назидательно поднял Лютей палец. – Если он использовал столь плохой нож, то другого у него не было. И все же он его бросил. Торопился поскорее убраться подальше?

– Думаете, на холме мог оказаться случайный свидетель, который видел, что произошло?

– Все мечи Убийц из Манона обнаружены? – задал молестий еще один вопрос вместо ответа.

– Так точно. Сейчас рыцари обыскивают лес в поисках иных следов.

– Очень хорошо.

Лютер вновь впал в задумчивость. Войтос знал, что Его Боголюбие зачастую размышляет про себя, но если его вопросы задаются в воздух, он ждал на них ответа, ну, или хотя бы комментария. Прислужник был приставлен к нему всего около двух лет назад, когда предыдущий умер от призрачной болезни, снедающей его около полугода. Он мог бы прожить и дольше, если бы оставил молестия и поменьше напрягался, однако он решил служить своему господину до самого конца, и его желание сбылось.

Войтос намеревался быть Лютеру не менее преданным и усердным, однако, в отличие от своего предшественника, не собирался находиться на посылках. С самого первого дня он заявил молестию, что всегда рад служить, но не прислуживаться, несмотря на свою должность. Теза счел его нрав похвальным, однако не прошло и полугода, как Войтос заметил, что Лютер имеет над ним полнейшую власть.

Лютер Теза, молестий, бывший тысяцкий Армии Чистых Людей обладал невероятной командной аурой, и если бы его люди отвечали всем его требованиям, он бы давно достиг звания темника. Хотя, с учетом того, что война давно закончилась, это мало бы что ему дало. Лютеру не нужны были земли и деньги, лишь власть, как она есть, ибо только с ней приходит и все остальное.

– Мы отправимся в цитадель? – поинтересовался Войтос.

– Непременно. Но только не сегодня. Мне необходимо подумать.

– Полагаю, тут и думать нечего. В городе есть как минимум один волшебник, и его следует найти. Совет города не сможет нам отказать и выделит на поиски солдат.

Лютер неопределенно хмыкнул:

– Тут они не отвертятся, это несомненно. Однако заметь, мы прибыли вчера ночью, нас видело множество людей, а сегодня так точно о нашем присутствии узнал весь город. Уже за полдень, а совет так и не прислал своего нарочного с приглашением. Не очень-то они нам рады.

Войтос не понимал, чему так удивляется Лютер. В каждом городе, в котором бы они ни останавливались, им всегда не рады. И не только обычные горожане, советы города или городничие, но и сами наместники-викаране. Хотя все же обычно они всегда присылают своего порученца, а после все вместе восседают у камина, попивая чай, разговаривая на светские темы, обсуждая состояние города и учтиво притворяясь, что все они невероятно польщены встречей друг с другом.

Лютер являлся воином, охотником, палачом, но никак не дипломатом и краснобаем, а потому подобные встречи были ненавистны ему более всего. Но выбора не было, так как помимо вышеперечисленного, он был и служащим Викараная, выполняя распоряжения вышестоящих. А распоряжение было только одно: поймать и казнить всех магов, используя любые средства.

Иногда для достижения цели необходимо поступиться своей гордостью. Или чужой.

На следующее утро Лютер встал привычно рано, умылся, размялся, совершил моцион до реки и вернулся как раз к завтраку. На сей раз хозяин постоялого двора не докучал своим нарочитым беспокойством по поводу его отсутствия в комнате. Вот что бывает с людьми, если на них пару раз сердито прикрикнуть: они становятся покладистыми. В этом отношении они несколько схожи со скотиной. Лютер старался никогда без веской причины не вызывать раздражения у вышестоящих и не спорить с ними.

Словно на всякий случай, все викаране этим утром ели не так быстро, а рыцари заранее облачились в доспехи. Теза же не счел это необходимым, ибо вряд ли подобные вчерашним события в этом городе привычны для местных жителей, а иначе об этом уже стало бы известно.

После такого же неспешного обеда доспехи нацепил и сам Лютер, после чего, в непременном сопровождении прислужника и десятка рыцарей, отправился в цитадель. Лошадей было принято решение оставить в своих стойлах на постоялом дворе, ибо идти все равно недалеко, а копыта могли легко попасть в какую-нибудь выбоину на мощеной дороге, в которой отсутствовало множество булыжников.

Без лошадей, конечно, было не так эффектно, но Лютер предпочитал производить впечатление сам по себе, своей статью, начищенными до блеска доспехами и белым плащом с троекрестием. Как уже упоминалось, он не был краснобаем, но за словом в карман не лез, ибо слово, как говорится в Священном Писании, то же оружие, только острее, а молестий считался мастером клинка.

До моста они добрались довольно быстро, потому что все стремились уступить дорогу рыцарям в сверкающих доспехах с чуть более темной насечкой в виде троекрестия на кирасе и тонкими филигранными узорами на остальных частях железной брони. Когда на них попадал солнечный свет, доспехи словно светились изнутри, а таушированные части проступали яснее. Однако у самого Лютера доспехи и насечка были одного цвета, значительно выделяя его на фоне остальных.

Обычно доспехи прикрывались длинными туниками с таким же троекрестием на груди и плащами, но во время боя от них избавлялись, чтобы не запачкать. Сейчас же на рыцарях находились одни лишь плащи, не прикрывающие закованную в сталь грудь. Лютер решил, что Совет города будет более сговорчивым и осознающим свое положение, если увидит, что к ним пришли не добрые люди в белых одеяниях, какие носят и уномоны, а настоящие воины.

Лютер с Войтосом шествовали впереди, десять рыцарей за ними, непременно строевым шагом, и лишь на мосту через реку он приказал идти вразнобой, во избежание обрушения ветхого каменного сооружения от равномерных вибраций.

Ворота стен цитадели выглядели немногим лучше городских, но хотя бы держались на всех петлях. В сторожке оказался немолодой привратник, который тут же выскочил, заметив на мосту вооруженных людей в рыцарских одеяниях.

– Мое имя Лютер Теза, – начал Лютер полуофициальным тоном. – Я Его Боголюбие молестий Святого Викараная, выступающий от имени Его Святейшества Великого Архикарана, служителя Церкви Богов Четырех Сторон Света.

Привратник заморгал и изумленно открыл рот от такого неожиданного нагромождения незнакомых ему слов и терминов, не в силах выдавить и слова. По всем правилам он должен был тут же поклониться, пригласить их всех войти и попросить обождать, а сам тем временем со скоростью стрелы помчаться к начальству и доложить о прибытии почтеннейших гостей, после чего спуститься и проводить их в главный зал.

Однако Лютеру не обязательно было даже видеть местного привратника и слуг, дабы понять, что ничего подобного не произойдет. Чернью в этом городе представал и сам Городской Совет, не обучивший свой народ достойному поведению и не привив ему светских манер. Лютер ненавидел юг и всех, кто здесь живет.

– Чего встал? – прикрикнул Войтос, что ему и было приказано еще на подходе к цитадели. – Скорее доложи о нас, а то, не ровен час, на нас спустят ваших безмозглых стражей в ржавых доспехах, а смертоубийства не лучший способ завязывать беседы.

Привратник, как услышал о смертоубийствах, тут же весь побледнел, что-то пролепетал и помчался к дверям цитадели, что твоя стрела; хоть здесь он все сделал правильно.

Минут через пять из дверей появился человек в подбитой коричневым мехом долгополой шубе, явно накинутой впопыхах. Он словно присматривался к незваным посетителям, которые все еще неподвижно стояли у ворот, раздумывая, не прогнать ли их прочь, но таки удосужился спуститься по короткой каменной лесенке и подойти.

Лютер представился снова, даже тоном не выказав свое отношение к такому отвратительному приему. Он еще успеет отыграться.

– Викаранай? – удивился человек. – С роду к нам не захаживали викаране, даже проездом. Что ж, разрешите представиться: глава Городского Совета Ачукалла Скандрел. Он протянул руку, но Лютер сделал вид, что не заметил, в этот момент оглянувшись на своих рыцарей. Ачукалла быстро убрал руку, неловко сделав вид, что просто поправляет съехавший рукав.

Глава Совета был толст, но не чрезмерно, как обычно представляются люди его положения. Темные с проседью волосы, свисающие до ушей, темные же густые брови, выбритый выпирающий двойной подбородок. В общем, ничего примечательного. В крупных городах часто меняется мода на прически, усы и бороды, но здесь, казалось, время давно остановилось.

– На улице несколько прохладно, – заговорил Войтос. – Не лучше ли нам пройти внутрь, если вы не возражаете?

– Ой, конечно-конечно, я от неожиданности забыл о своих манерах. Пройдемте, господа, пройдемте. У нас растоплены все камины, поэтому внутри тепло, как северным летом.

Внутреннее убранство не блистало изысками: высокие сводчатые потолки, подпираемые очень толстыми блеклыми колоннами с облезлой краской, в конце длинного коридора лестница, ведущая на площадку, от которой в обратную сторону расходятся еще две лестницы, ведущие на второй этаж, куда и направился глава Совета в сопровождении викаранов.

На первом этаже не было видно окон, потому что цитадель представляла собой форму цилиндра, а коридор с колоннадой шел ровно по центру, и был отделен от внешних стен комнатами для гостей и прислуги. Также на первых этажах обычно располагались кухни.

Лютер оставил подле лестницы двух рыцарей, и собирался разместить остальных везде, где мог счесть необходимым, в итоге оставшись всего с двумя. Вряд ли их ждет заварушка, но он привык продумывать на несколько шагов во все стороны, чтобы не оказаться застигнутым врасплох. Это не раз спасало ему жизнь.

На втором этаже Ачукалла снял свою шубу, потому что там и правда оказалось довольно тепло. И намного светлее. Нижний зал освещался от силы десятком полтора факелов, наверху же в просторное главное помещение лился солнечный свет из нескольких узких стрельчатых окон. Помещение не являлось жилым, но даже здесь находился камин. Он был устроен довольно необычно, его труба выступала из стены, расширяясь кверху немного под углом, словно длинная прямоугольная ваза, а оголовок дымохода не достигал края крыши добрые полторы, а то и все две сажени, создавая иллюзию, словно цитадель дымится изнутри, хотя это можно было увидеть лишь снаружи. Местный трубочист, наверняка, настоящий богач.