Текст книги "Столыпинский вагон, или Тюремные приключения мэра"

– Наливай, – закричал Кислый.

Спортивная общественность с готовностью заполнила бокалы. Я посмотрел на президента и понял, что за День Конституции действительно было выпито немало. Он явно был не в духе. Похоже, из-за «рыжего». Если это так, то сейчас опять начнутся тосты в мою честь.

– Я предлагаю выпить за Николая. Волжане крепкий и спортивный народ!

Я понял: вечер испорчен. Выпили. Кислицына явно не интересовали ни спортсмены вообще, ни присутствующие вокруг в частности. Министр Чумаков попытался вернуть события в правильное русло и предложил выпить за президента. В зале послышалось «Ура!». Я пригубил рюмку и поставил ее на стол. Какая-то добрая душа по соседству тут же закричала:

– Вячеслав Александрович! Свистунов за вас не хочет пить! Смотрите, он рюмку поставил на стол, а она почти полная!

Кислый нахмурил брови и из узких глаз на меня глянул пьяный волчара. Он что-то хотел сказать, но я его опередил.

– Дорогие друзья, уважаемый президент. У меня есть правило. Первую рюмку и последнюю я пью до конца, а остальные по желанию. Так учил меня наш президент Вячеслав Александрович Кислицын.

Гости смотрели на меня удивленными глазами, а я продолжал:

– Предлагаю сейчас налить бокалы и выпить за здоровье президента, но уже до дна.

Поднял свою рюмку и опрокинул содержимое в рот.

Кислый выпил за мной и крикнул на весь зал:

– Правильно, Николай. Я научил тебя так пить! Пьем за Николая!

Празднование юбилея спортивной организации медленно перетекало в попойку в нашу с президентом честь. Ко мне тихонько стали подходить люди.

– Николай, вали отсюда, не мешай. Нам с Кислым надо вопросы порешать, а он кроме тебя никого не видит.

– С большим удовольствием, – ответил я, и мы с Демковичем начали готовить пути к отступлению.

Слово для поздравления взяли две красивые женщины – представительницы минспорта Татарстана. Они развернули стилизованный под свиток рулон и прочитали красивые стихи. Затем на свет появились две маленькие кроссовочки, которые они преподнесли Кислицыну с пожеланиями республике роста спортивных достижений. Под удивленные возгласы Кислицын тут же налил в одну кроссовочку водки.

– Николай, слабо как я? – и опрокинул содержимое в себя.

Поймав на себе взгляды, я понял, что надо сохранять лицо. Взял вторую кроссовку, налил в нее и тоже выпил. Кислый остался доволен произведенным на женщин эффектом. Но тут же повернулся ко мне и что-то стал рассказывать. Мне уже устали подмигивать и показывать кулаки. Выручили казанские гостьи. Они поняли, что я хочу незаметно уйти, и начали отвлекать президента разговорами о спортивных достижениях республики. Мы с Демковичем тихо-тихо вышмыгнули из зала. Матерясь, почти бегом скатились по лестнице в гардероб. Прошли за стойку, нашли свои куртки и, одеваясь на ходу, пошли на выход.

– Николай Юрьевич, – раздалось откуда-то сверху.

Мы оглянулись. Со всех ног вниз по лестнице летел Слава Калабашкин, заместитель министра социальной защиты.

Калабашкин Вячеслав Михайлович

Родился 23 января 1949 года в Звениговском районе.

Государственный служащий.

Отец – рабочий, мать – учительница. Окончил историко-филологический факультет им. Крупской, 1975, Марийский совхоз-техникум, 1987. Работал слесарем ММЗ, техником-диспетчером спецавтохозяйства, учителем истории школы № 9 г. Волжск. С 1973 второй секретарь Волжского горкома ВЛКСМ. С 1977 зав. отделом Волжского горкома КПСС, зам. председателя Волжского райисполкома. В 1985–1990 в Марийском обкоме КПСС: инструктор, ответорганизатор орготдела. В 1990–1992 – помощник председателя Совета Министров МАССР. С января 1992 зам. министра, с августа 2001 первый заместитель министра социальной защиты населения и труда Марий Эл.

Заслуженный работник социального обеспечения Марий Эл, 1999.

Жена – экономист Пенсионного фонда.

Увлечения: спорт, прогулки в лесу.

Девиз: «Не унывать, только вперед».

(«Кто есть кто в Марий Эл», 2002, с. 243)

Мы остановились.

– Николай Юрьевич, – от быстрого бега Калабашкин задохнулся. – Не уходи, вернись.

– Да ты что? – крикнули мы с Демковичем почти хором. – Ты что, с ума сошел? Люди специально попросили нас уйти, а мы как дураки вернемся.

– Другие пусть уходят, – схватив мою руку, прохрипел Калабашкин. – А вас я не пущу. Кислый мне сказал: не вернешь Свистунова – голову оторву. Оторвет, сволочь, – он потащил меня обратно. – Ради бога, пойдемте, Николай Юрьевич.

Демкович махнул рукой и пошел на выход, сказав на прощанье:

– Ну и цирк тут у вас. Поедете домой – заверните ко мне, расскажите.

Мне стало жаль Вячеслава Михайловича. Это был свой человек: долго работал в Волжске, – и таких не надо обижать. Я пошел обратно.

Вид Кислого меня насторожил. Изрядно пьяный, он стоял, опершись руками о стол. Увидев меня, он зарычал:

– Ты что, думал сбежать от меня! Нет, ты будешь пить столько, сколько и я. Кто кого перепьет. И никуда не сбежишь. Я дал команду ГА И задержать твою машину и доставить тебя ко мне за стол, где бы ты ни находился. Для тебя город закрыт! Наливай!

Пришлось встать на свое место и налить в рюмку водки. В очередной раз выручили гостьи из Казани. Они начали отвлекать Кислого разговорами. Увидев на его бушлате полковничьи погоны, одна из них спросила:

– Вы воевали, господин президент?

Военную тему Кислый любил. У него загорелись глаза.

– Я служил в особых войсках.

– В каких войсках? – не поняли они.

– В особых. У нас был особый полк, одни разведчики. Нас учили всему: бесшумно стрелять, убивать. Сначала нас бросили в Чехию, давить мятеж.

Я прикинул в голове: 1968 год. В это время, если следовать официальной биографии, Слава Кислицын был учащимся Томского техникума железнодорожного транспорта.

– Затем, когда зашевелились китайцы, нас самолетами перебросили на Даманский. Нас специально учили убивать. Мы убивали… Тренировались день и ночь. Я прыгнул с парашюта сто семнадцать раз. Я мастер по парашютам. Смотрите сюда.

Кислый отвернул бушлат. На левой груди кителя висели ордена и медали, а чуть выше значок парашютиста. На самом значке стояла цифра сто, а на подвесном креплении была выгравирована цифра семнадцать.

– Наливай!

Я налил ему рюмку.

– Нет, наливай в стакан. За женщин офицеры пьют только из стакана.

Кто-то услужливо подал стакан. Я налил до краев.

– Хорош.

Он встал на одно колено, поставил стакан на параллельно полу согнутый локоть. Стакан качнулся, но устоял. Кислый стиснул стакан зубами и опустил локоть. Зал замер, но настоящий полковник не мог ударил в грязь лицом перед дамами. Он выпил до дна и отбросил стакан в сторону.

– Вот так пьют настоящие разведчики-афганцы, – резюмировал герой.

После стакана Кислый опьянел совсем. Как говорится, в хлам. Телохранители быстро сообразили, что пора закругляться. Они тихонько подошли к шефу, что-то прошептали в ухо и, сопровождая с двух сторон, повели к выходу. Проходя мимо меня, он не удержался и легонько толкнул кулаком в бок. Я напрягся и подумал, что Кислому наверняка хотелось въехать мне в челюсть по-настоящему.

Рядом с ним, что-то нашептывая, шла бледная Лариса Смирнова, ответственная за это мероприятие.

– Лариска, – заорал он. – Я уволю тебя, сучка!

Лариска окаменела.

Что удивительно, не соврал. Через месяц указом президента Лариса Григорьевна Смирнова была уволена с поста заместителя главы правительства.

Женитьба

В Волжске Кислый бывал нередко. Чаще всего не специально, а мимоходом. Когда возникала необходимость съездить в Москву, он отправлялся туда либо поездом, либо самолетом. В первом случае местом посадки был Зеленодольск, во втором – Казань. Маршрут из Йошкар-Олы к обоим этим городам пролегает через Волжск.

По давнему чиновничьему обычаю мэр обязан встретить руководителя региона на границе города. Процедура придумана не мною, и я старался придерживаться принятого порядка.

Надо сказать, что все эти церемонии Кислый очень любил. Он придавал огромное значение тому, как его встретили, как угостили, как проводили. Очень болезненно переживал, если его как действующего президента игнорировали и не оказывали должных почестей.

Однажды милиционер, который стоял в оцеплении, не отдал ему честь. Какой был скандал! Кислый полчаса орал, что в Волжске игнорируют власть, что он сократит бюджетное финансирование города, а начальника милиции сей же час уволит. Пришлось идти на хитрость. Я объяснил Кислому, что милиционер в оцеплении был вооружен автоматом и честь отдавать не мог, поскольку по уставу боец должен стоять по стойке смирно и держать оружие двумя руками. Еле успокоил первое лицо, хотя и до сих пор не знаю, стоял тот милиционер с оружием или нет. Но после того мы действительно стали на всем пути следования президентского кортежа расставлять милиционеров с оружием. Если служивый честь президенту не отдаст – то вооруженному и не положено. Если отдаст – молодец, козырнуть лишний раз никогда не помешает.

Начальник Волжского горотдела милиции подполковник Якубовский очень хотел стать полковником. А потому встречи Кислого у нас неизменно проходили на высшем уровне. Встреча кортежа, сопровождение его по городу, охрана маршрута от случайного выезда посторонних автомобилей: все это у начальника милиции было организовано безупречно. Я в процесс никак не вмешивался. Хочет человек стать полковником, пусть старается. Мне было удобно. Якубовский заранее знал, когда и куда поедет Кислый: в охране президента работали его знакомые. Ни разу Кислый не застал нас в врасплох.

Примерная процедура была такой. Якубовскому сообщали, что Кислый выехал из Йошкар-Олы. Якубовский тут же звонил мне. Я бросал все дела и мчался на границу города. Когда я подъезжал к стеле с надписью «Волжск», начальник милиции уже стоял там. Охрана президента по рации сообщала нам график движения. Обычно «Мерседес» президента тормозил возле нас. Кислый прямо на ходу открывал дверь и, не дожидаясь, когда машина остановится полностью, выходил к нам. Я коротко рассказывал о делах города, затем начальник милиции докладывал о криминальной обстановке. Выслушав наши доклады, Кислый по очереди здоровался за руку, и мы рассаживались по машинам. Я садился в президентский «Мерс», а Якубовский в машину охраны. По ходу движения мы с Кислым на заднем сиденье успевали обсудить кое-какие дела. Если президент ехал в аэропорт или на железнодорожный вокзал, я провожал его до границы города и там пересаживался в свою машину.

Аналогичным образом все было организовано и на обратном пути. Мы с Якубовским встречали президента у поста ГА И на границе с Татарстаном, я опять садился к нему в машину и провожал до стелы.

Иногда у Кислого случался заскок. Чаще всего это происходило на обратной дороге, в Йошкар-Олу, и обычно ночью.

Кислый был покорен блатной романтикой, слушал шансон и очень любил посещать тюрьму. В Волжске тюрьмы нет, но в подвале отдела милиции имеется ИВС (изолятор временного содержания арестованных и осужденных). Туда Кислый и направлялся. Краем уха выслушав доклад дежурного по городу, Кислый спускался в подвал и просил открыть ему камеры. Его очень интересовала жизнь заключенных – тех, кто подозревался в уголовных преступлениях. Среди ночи президент медленно передвигался от одной камеры к другой. Арестованные, которые в это время обычно не спят, с удовольствием беседовали с неожиданным гостем. Кислый со знанием дела расспрашивал их о житье-бытье.

Однажды Кислый увидел на нарах спящего мальчишку.

– А это что такое? – сурово спросил он.

Начальник ИВС Войконов, худой болезненный майор, испуганно глянул в камеру.

– Подозреваемый.

– Придурок, я вижу, что подозреваемый. Почему мальчишку посадили? Настоящие воры гуляют на свободе, делают что хотят. Их вы не трогаете, боитесь, а здесь схватили пацана, закрыли в подвал. Подозреваемый, – передразнил он Войконова.

– Сколько лет тебе, пацан?

– Четырнадцать, – ничего не понимая, ответил он.

– Четырнадцать лет, и вы его посадили? Так, слушай меня, начальник, – Кислый повернулся к Якубовскому и пальцем уперся в его грудь. – Слушай меня внимательно. Если завтра утром, а точнее, сегодня – сейчас уже два часа – ты не вытащишь пацана с каталажки, я тебя уволю.

– Так ведь суд же, Вячеслав Александрович, – попробовал было объяснить Якубовский.

– Какой суд? – заорал Кислый на весь ИВС. – Срочно бери за жабры судью, тащи его в суд, и вперед. Если надо, мэр тебе поможет. Все. Утром доложите. Провожать меня не надо.

Он резко повернулся, вышел из подвала, сел в «Мерседес» и уехал в свою столицу. А мы остались осмысливать случившееся.

– Ну, что будем делать? – спросил меня Якубовский.

– Что-что, ищи с утра Мансура, председателя городского суда. Что за парнишка-то? – опомнившись, спросил я.

– Ворюга, – заорал Якубовский, – сорок эпизодов. На стоянках вскрывает легковые автомобили, тащит все, что не прикручено. Вещи, игрушки, ключи. Выдирает магнитолы. Еле его нашли. Месяц всем отделом ловили. Взяли с поличным. И что теперь делать? Ну, Кислый, ну дает!

– Успокойся. Президент приказал, надо выполнять. Выпускай пацана. Если попадется еще раз, то делай так, чтобы Кислый его больше не видел.

На часах было три часа ночи.

В восемь ноль-ноль подполковник Якубовский лично привез малолетнего преступника в городской суд. Мансуру, председателю суда, долгих объяснений не требовалось. Он быстро понял суть вопроса и сказал:

– Мать его везите. Только матери могу отдать на поруки. Другого варианта нет.

Милиционеры поехали искать мать. Искали долго. Якубовский даже поднял на ноги уголовный розыск. К одиннадцати часам мамашу доставили. Председатель суда без промедления начал заседание.

– Гражданка Иванова, – сурово глядя на полупьяную женщину, произнес Мансур, – это ваш сын?

Та, покачиваясь, подошла к решетке, за которой сидел одетый в старенький серый свитер стриженый малец с впавшими щеками. Ухватилась за спинку скамейки, прищурилась и заплетающимся голосом выдавила:

– Да, Сережка, мой сын.

Повернулась и пошла из зала суда.

– Женщина, куда вы? – попытался остановить ее Мансур.

– Сажайте его, мне он не нужен, самой жрать нечего. Пусть в тюрьму идет. Там три раза в день кормят и сигареты бесплатно раздают. Мне не прокормить этого звереныша. Самой жить надо. – Она оттолкнула милиционера, пытавшегося ее задержать. – Пустите меня, пустите.

Мансур махнул рукой.

– Не трогайте ее, пусть идет. Она согласна взять сына на поруки, поэтому отпускаю его. Оформим подписку о невыезде и до заседания суда по его делу он свободен. Расписываться умеешь? – обратился Мансур к мальчишке.

– Умею, и читать, и писать.

Как только конвоир открыл клетку, очумевший от радости начинающий уголовник исчез в одну секунду.

Приказ президента был выполнен. Якубовский поехал в столицу с отчетом.

Через два дня мальчишку опять взяли. Он вскрыл очередную машину и, выдрав с корнем магнитолу, пытался скрыться. Его задержал случайный прохожий. Чтобы Кислый еще раз не увидел его на нарах в ИВС Волжска, пацан в тот же вечер был отправлен спецэтапом в йошкар-олинский следственный изолятор.

Каждый понедельник в семь утра начальник Волжского отдела милиции приходил на доклад в администрацию города. Он рассказывал мне о событиях прошедшей недели, о проблемах своего отдела и много о чем еще.

В тот понедельник Якубовский явно был чем-то озабочен. Взяв недельную сводку происшествий, я поинтересовался:

– Что-нибудь случилось?

– Да нет, все вроде в порядке.

– А если поподробнее.

– Есть тут один эпизод неприятный. Не знаю, как и доложить.

– Докладывай, как есть.

– Звонили мне ребята из министерства внутренних дел. Президент Кислицын почти каждый день ездит к нам в Волжск инкогнито.

Я оторвался от сводки.

– Интересно, интересно, продолжай. Как это инкогнито?

– Так. Садится в сиреневые «Жигули» шестой модели и к нам. Ставит машину на улице Мира и дворами идет в дом по адресу Вавилова, 1. Находится там до часу или до двух ночи. Затем возвращается в машину и уезжает. Шофер все это время никуда не уходит: сидит, дремлет и ждет.

– Так, так, – задумчиво сказал я. – Твои предложения?

– Любовь!

– Думаешь?

– А чего думать. Наталья Владимировна – главный бухгалтер райпо в Помарах. Все выяснил. Ездит к ней. Сомнений нет.

– Ладно, хорошо, будем иметь в виду. В случае нового приезда выставь людей для охраны. Мало ли что. Вдруг какой-нибудь пьяный идиот нарвется на президента, греха не оберешься.

– Согласен, – ответил он.

Некоторое время так все и шло. Кислицын тайно приезжал в Волжск, Якубовский звонил мне, и мы с тревогой: кабы чего не вышло – ждали его отъезда. Тайные поездки не могли продолжаться долго.

После одного из заседаний в правительстве я завернул в спорткомплекс дзюдо. На всероссийские соревнования приехали мои старые знакомые из Казани, Чебоксар, Ульяновска. Сто лет с людьми не виделись. После соревнований по старой памяти пошли в сауну и задержались там до полуночи.

В машину сел с мокрыми волосами, в сырой рубашке. В ответ на недоуменный взгляд Николая Ивановича, моего водителя, сказал: «В дороге просохну». Хотелось спать. Я опустил кресло и прилег. Машина выехала из парка Победы и поехала по кольцу мимо стадиона «Дружба». Вдруг откуда-то из темноты, почти бросившись на капот, вылетел гаишник с жезлом. Чертыхнувшись, Николай Иванович резко затормозил. Я дернулся в кресле и чуть не стукнулся лбом о переднее стекло.

– В чем дело? – разозлился я.

В открытое окно на меня смотрело испуганное лицо сержанта милиции.

– Вы Николай Юрьевич?

– Да, – я полез за удостоверением.

– Нет, не надо ничего показывать. Просто вас разыскивает президент. Он вас ждет и просит срочно к нему приехать.

– Хорошо, – ответил я и закрыл окно. – Николай Иванович, тикаем из Йошкар-Олы. Не хочу я к нему. Или опять напьюсь, или буду до утра слушать его очередные бредни. Давай тихонько, огородами, валим отсюда.

Николай Иванович все понял. Он свернул с центральной магистрали и, повернув к пединституту, попытался пробраться боковыми тропами. Только напрасно. Буквально через сто метров все повторилось: нам наперерез опять бросился милиционер с жезлом.

– Вы Николай Юрьевич?

– Да.

– Вас разыскивает президент. Срочно ждет вас у себя.

Опять едем, опять сто метров и опять милиционер.

– Все, Николай Иванович, поехали к Кислому. Видно, все дороги перекрыты. Так и оказалось. Пока доехали до Серого дома, нас останавливали еще пару раз. Мы слегка притормаживали: я знаками показывал, что знаю куда ехать, – и двигались дальше.

Несмотря на поздний час, на площадке перед правительством стояло несколько машин. Весь пятый этаж – не только крыло президента, но и кабинеты его служб – был ярко освещен. Я поднялся. Милиционер у лифта даже не стал меня ни о чем спрашивать. Достав рацию, он с облегчением сообщил кому-то о моем прибытии. Что случилось? Я терялся в догадках.

В приемной сидел ночной дежурный. Он жестом поздоровался и открыл мне дверь. Я вошел.

В кабинете никого не было. Из задней комнаты выглянул Слава Седой и махнул рукой, чтобы я зашел. Посреди комнаты по обыкновению был накрыт большой стол. За столом стояли четверо – руководители хозяйств Медведевского района, все хорошие знакомые Кислицына. Сам он говорил какой-то тост. Я не стал мешать. Они выпили. Слава Седой радостно зашумел.

– Президент, нашли мы тебе Свистунова. Смотри, полчаса, и он здесь. А ты говоришь, он домой поехал. Видно, погулять тоже любит. Признавайся, в какой бане был? Слава, смотри у него даже рубашка еще сырая.

Оправдываться не хотелось, и я промолчал. Кислый это оценил.

– Правильно, Коля. Мало ли что настоящий мужик может делать после совещания, – усмехнулся он. – Подходи к столу.

Я взял приготовленную мне рюмку и вместе со всеми выпил. Кислый не дал даже закусить: взял меня под руку и повел в сторонку.

– Пойдем, Николай, надо поговорить. Слава, пойдем тоже.

Втроем сели в углу. Люди за столом не обращали на нас никакого внимания, о чем-то живо разговаривали, переходя на повышенные тона.

– Дело деликатное, Коля, – начал Кислый. – Я тут к вам в Волжск ездил.

– Знаю.

– Откуда?

– Да какой я мэр, если не буду знать, что президент каждый день приезжает в город.

– Молодец, – Слава Седой ухмыльнулся, но на всякий случай решил меня проверить. – А на какой машине?

Я назвал модель, номер, цвет, время приезда и отъезда.

Кислый утвердительно кивал головой при каждом моем слове.

– Правильно, молодец. Значит, меня охраняли?

Я кивнул.

– Ладно, придется тебе все рассказать. Действительно, я езжу к Наталье домой. Она там с тещей живет. У меня серьезные намерения. Говорю, как есть, чтобы ты понял. Я хочу на ней жениться.

Я удивился, но промолчал. Кислый пристально смотрел на меня, пытаясь уловить реакцию на свои слова. Я взгляд выдержал. Он продолжил:

– Но сегодня пришел твой сосед, Серега Панфилов. Сволочь, падла… Не хотел его принимать. Как сердце чуяло. Не хотел и все. Думаю, опять какую-нибудь гадость скажет. Вечно у него одна грязь в башке. Всем-то он вечно недоволен. Но он, сука, сел в приемную и сидит. Час сидит, два. Пришлось запустить. И что он говорит! При тебе же, Слава! – Кислый призвал в свидетели Седого. – Говорит, что зря я с Натальей связался. Она, говорит, б…, со всеми мужиками города переспала, и если, мол, ты на ней женишься, то весь Волжск над тобой смеяться будет. Представляешь! Надо мной, президентом, все будут смеяться. Вот гад ползучий! Сука! Так и сказал. Хотел я ему врезать в рыло, а он говорит, что у Натальи есть любовник, начальник шестого отдела Степанов. Что она с ним гуляет и мне рога наставляет. Я, конечно, вызвал его к себе. Сейчас его привезут.

Кислый взял небольшую паузу и потом продолжил:

– Коля! Что я хочу тебе поручить. Мне нужна информация, точная информация. Не могу я ошибиться. Я же президент. Мне действительно не стоит быть посмешищем республики. Понимаешь… Сколько тебе нужно времени все узнать?

Ситуация в высшей степени деликатная. Понятно, что Панфилов допустил бестактность. Даже если что-то и знаешь, зачем говорить президенту. Поэтому начал я осторожно.

– Наталью я знаю хорошо. Волжск – маленький город. Она подруга старшей сестры моей жены. Когда я занимался бизнесом, часто бывал в Волжском райпо, где она работала и работает. И потом, мне не надо давать времени на сбор информации. Я готов сейчас рассказать все, что знаю. А знаю я следующее. Она вдова, муж погиб в аварии, живет одна с ребенком.

Кислый кивнул.

– Знаю, что ее квартиру ограбили. Вынесли десять тысяч долларов, рублей тысяч пятьдесят, золото, драгоценности. Занимался розыском Степанов, начальник шестого отдела, – Кислицын напрягся. – Преступление раскрыл в короткие сроки. Вещи и деньги были возвращены хозяевам. Распутывая уголовное дело, Степанов, разумеется, неоднократно встречался с Натальей. Возможно, в знак благодарности она разок появилась с ним на людях, но это все. Быть того не может, что она со Степановым спала. Я знаю обоих и не могу допустить даже мысли о связи Натальи и Степанова. Она выше его на целую голову. Солидная, серьезная женщина. Нет, я не верю сплетням и вам не советую. Не мог он быть ее любовником.

А то, что над вами в Волжске будто бы станут смеяться, выкиньте из головы. Это бред. Никто смеяться не будет. Я вам гарантирую.

Кислицын подскочил с дивана.

– Слава, говорил я тебе, что Серега врет, сволочь. Как я ему не врезал? – Потом он снова обратился ко мне. – И все-таки ты узнай все хорошенько.

– Хорошо, все узнаю и доложу. Но еще раз скажу, что мне выбор ваш нравится. Наталья – солидная, хорошая женщина, и не стоит ее ревновать к тому, что было раньше. Сейчас, я уверен на сто процентов, она вообще ни с кем не встречается.

– Все, закончили, пошли выпьем.

Пока мы говорили, гостей за столом стало в два раза меньше. Слава Седой налил в рюмки водки, но выпить мы не успели. В комнату заглянул охранник.

– Вячеслав Александрович, Степанова привезли.

Кислый дернулся, отодвинул стопку.

– Я сейчас, выпьем потом, – глаза его загорелись злобным огнем.

Он решительно двинулся в кабинет, плотно закрыл за собой дверь. Седой тоже отодвинул от себя рюмку и тихо сказал:

– Получит сейчас ваш Степанов по полной программе.

Но было тихо. Разговора слышно не было. Мы уже осмелели, заговорили в полный голос, когда вдруг из-за двери раздался грохот и послышались невнятные крики. Через несколько минут все стихло. Кислый вошел, потирая кулак ладонью.

– Я ему дам дружбу! – возбужденный, он подошел к столу. – А вы что, так и не выпили без меня? Ну, давайте, – он опрокинул стопку и, шумно выдохнув, начал закусывать. – Клянется, что не было у него ничего с Натальей. Черт с ним, поверю. Но ты, Коля, все равно узнай. Дал ему для профилактики. Будет долго помнить.

Внезапно он переменил тему и повернулся к Седому:

– Сволочь твой Панфилов. Ты его все время защищаешь, а он сволочь. Он и на тебя, Коля, стучит. Ты с ним не очень, я знаю. Завидует тебе. Ты глава города, а он района. У тебя заводы, деньги, а у него вонючие колхозники. Как он их ненавидит! И тебя тоже, – чуть подумав, добавил он.

– Знаю, – ответил я.

Что я еще мог сказать. Стрелки на циферблате показывали третий час ночи…

Поженились они через месяц.