Текст книги "Манас. Возвращение в родные земли. Книга третья"

Только теперь, когда пал Акунбешим, у Манаса появилось какое-то облегчение. Он понимал, что теперь может прекратиться кровопролитие, после того, когда глава убит, войско должно перестать воевать и побросать оружие. Но бойня продолжалась беспрестанно. Никак Манас не мог понять, почему калмыки не перестают оказывать сопротивление. Окинув взглядом поле битвы, Манас заметил старца Кошоя, который пытался срубить вражеский стяг Акунбешима. Вот что мешало остановить сражение в одну сторону.

– Кыргыл! – крикнул Манас. – Помогите Кошой-аве!

Раньше Кыргыла помчался Кутунай, чтобы помочь своему вождю. Ударил он с разбега своего скакуна палицей по основанию стяга. Хрустнуло древко, и стяг свалился. Только после этого калмыцкие войска побросали оружие. Бойня прекратилась…

Разрушен еще один оплот какана Эсенкана. На месте вражеского стяга быстро установили синий стяг кыргызского народа.

– Ма-на-ас!! Ма-на-ас!!

Народ возликовал. Каркыра, Иссык-Куль и вот теперь Чуйская долина возвращена своему хозяину, кыргызскому народу. Со всех уголков Чуйской долины хлынули хлебом и солью малочисленные роды и племена кыргызов, которые полвека находились под гнетом калмыков.

Жайсаны калмыцких племен и родов, которые перекочевали из Каркыры, Иссык-Куля в Чуйскую долину, продолжили перекочевку далее по направлению Аргы-Тараз. Войска Манаса не стали преследовать побежденного врага. Решили дать врагу возможность спокойно, без страха перемещаться в те земли, где они могли найти необходимое убежище для продолжения жизни. Некоторые племена калмыков попросились оставаться в тех же землях, где земля кыргызов стала для них родной матерью. Такие племена давали клятву больше в жизни не поднимать оружие против кыргызов.

Манас созвал совет для обсуждения дальнейших действий объединенного войска. Кошой, как всегда, первым высказал свое мнение.

– Калмыки бегут в сторону Пануса, к хану города Ташкен. Нам бы следовало добить врага до конца. Преследовать его до Ташкена и там же уничтожить его вместе с Панусом, не давая им возможности укрепиться.

– Нашему войску необходимо дать время для отдыха. До Ташкена аскеры могут не дойти, – сказал Бакай.

– Уважаемые аксакалы, – сказал Манас. – Прав Бакай-ава. Нашим аскерам необходим отдых. Мы здесь дождемся наших кочевий. Дальше до Таласа будем двигаться вместе. Но, Бакай-ава, вы должны узнать о мыслях врага.

Сказано ханом. Будто земля с радостью приняла слова родного хозяина. Начиная от снежных вершин до капелек речных брызг, которые появляются от удара водных струй об лежащие камни в русле, заблестели и засверкали, отражая в сердца людей огромную теплоту. Каждый воин и каждый аскер любовался величием гор Ала-Too, на склонах которых блестели манящие к себе пастбища, отражая от себя солнечные лучи. Запах осенней травы отдавался запахом фруктов и ягод. Зеленые еще луга высокими травами будто взывали падать в свои объятия. Чистый прохладный воздух приветствовал кыргызов во главе с Манасом и поздравлял с возвращением в родные земли. Каждый воин дышал этим воздухом, наслаждаясь появлением чувства, что он имеет хоть какое-то отношение к тому, что земля вернулась родному народу. Были горды тем, что потомки будут помнить их через подвиги Манаса, через подвиги его чоро и через подвиги каждого аскера войска Манаса. Каждый воин гордился тем, что он родился кыргызом. Тем, что кыргызам досталась такая благодатная земля под Вечным Синим Небом, чуть ли рядом с Тенгри. Может быть, он сам, Тенгир, предоставил эти земли кыргызам за то, что у кыргызов «горная» душа. Душа, которая любит находиться на высоких землях. Душа горца.

Через неделю кочевья кыргызов появились в землях Чуйской долины. Кашгарские кыргызы во главе теперь уже с Улакканом, братом бая Жакыпа, встретились с Манасом. Улаккан любовался внешностью Манаса, поговаривал слова уважения Тенгри, что он не оставил кыргызов без богатырей. Он рассматривал его со всех сторон. Смотрит и обнимет. Смотрит и крутится вокруг него. Отдал своих сыновей Серека и Сыргака под попечение Манаса, чтобы они тоже выросли такими же богатырями, как дядя и его чоро. И встали на путь служения своему народу. Радость бая Жакыпа невозможно было измерить словами. Не видел он родного брата Улаккана более пятидесяти лет.

Он считал его погибшим при набегах калмыков в разные кочевья, пока Бакай не привез весточку о нем. Они, кашкарские кыргызы, дополнили войско Манаса пятнадцатью тысячами аскеров. По одному воину из каждой семьи. Жаль только, что брат Орозду-баатыра Бай скончался в землях Каркыра. Жаль, что Манас не прижал его к своей богатырской груди, он остался бы довольным, будто прижимает к груди самого дедушку, самого Орозду-батыра, и расспросил бы об увлечениях дедушки. Тенгир почему-то не захотел, чтобы Манас и брат Орозду-баатыра Бай встретились на родных землях.

Талас

Очень хотелось Манасу быстрее добиться всего того, к чему стремились все эти годы. Путь в долину Талас, можно сказать, открыт. Главный враг Акунбешим повержен. Очень хотелось бы знать, что будет предпринимать враг в дальнейшем. Скоро будем в Таласе. Что дальше? С кем еще придется воевать? Надо обговорить все с Бакай-авой. Манас шагнул в сторону шатра Бакай-авы. Бакай находился в задумчивом положении.

– Будь здоров, Бакай-ава! – поздоровался Манас.

– Будь здоров, мой хан! – ответил Бакай.

– Я в недоумении, Бакай-ава, – сказал Манас недовольным тоном с вопросом: – Что предпринимают наши враги? Где мы с ними еще будем сражаться?

– Люди в разведках работают, Манас! – сказал Бакай. – Если бы были сведения, мы бы уже знали о вражеских замыслах. Нет сведений, значит, нет замыслов у врага. Он растерялся, не знает, что делать.

– Какие люди работают в разведке?

– В Аргы-Тараз отправлен Кудинбай. В Ташкене и Самаркане работает Толек, сын Болекбая. От них постоянно и беспрестанно приезжают и уезжают обратно к ним люди.

– Когда мы объединимся с людьми Жамгырчы-авы? Что они думают?

– Если они поедут в нашу сторону, – ответил Бакай, – калмыки их перебьют. Нам самим нужно добраться до них.

– Недавно от Эсенкана приезжал человек по имени Жапак к Орго-хану, – Манас посмотрел на Бакая. – Узнайте, Бакай-ава, что за человек этот Жапак.

– Хорошо, Манас, – согласился Бакай. – Откуда у тебя такие сведения?

– От Ырамана, Бакай-ава!

Когда приезжала Санамкюл с просьбой о помиловании своих детей, Ыраман успел сообщить Манасу о некоем Жапаке, кто работал на какана Эсенкана. Ыраман утверждал, что Жапак является другом сына Алооке-хана и сыном какого-то знатного кыргызского манапа.

Манас вышел из шатра Бакая. Сохранилось в душе чувство тревожности. Он посмотрел на Вечное Синее Небо над головой. Но ничего особенного не заметил. На западной стороне над чертой стыка горных вершин с небом увидел изображение воображаемого дедушки Орозду-баатыра. Теперь он понял, почему было тревожно на душе. Это зовут его предки к своим землям. Достаточно отдыха. Вперед, к земле предков. Манас ударил по доолбасу…

* * *

Когда пало ханство Акунбешима, его глава войска Меркеш и Шамынг шаа вместе бежали со своими людьми в сторону Аргы-Тараза. Они встретились с местным знатным калдаем калмыков по имени Дабагы. Очень сожалели, что погиб Акунбешим, и начали обсуждать, почему бурутам удалось овладеть Буласагыном. Дабагы сказал, что все дело в том, что Чуйская долина обширна и открыта со всех сторон. Поэтому вражеским войскам очень легко было добраться до города.

– Ты прав, Дабагы, – сказал Шамынг шаа. – Нельзя было пропускать бурутов по ущелью. Кроме того, было необходимым закрытие всех перевалов с южной стороны и Кеминское направление большими войсками. Большие войска оказались бессильными в окружении врага.

– Точно говоришь, Шамынг шаа, – согласился Меркеш. – Акунбешим оказался недалеким в решении военных задач.

– С кыпчакским Урби-ханом полвека не смогли справиться, – недовольным голосом вставил Дабагы. – Он оказался внутренним червем, что съедает всю мощь любого тела.

– Он явился мостом выхода самого Манаса на Чуйскую долину, – сказал с недовольным видом Меркеш.

– Ладно, что прошло, то прошло, – Шамынг шаа огляделся по сторонам. – Теперь что будем делать?

Такой вопрос давно грыз сердце каждого из этих троих, но никто не хотел показывать свою слабость. Они считали, если кто интересуется этим вопросом, тот боится смерти, которая преследует беженцев. Кто боялся смерти, тот считался слабым человеком. Но никто не интересовался тем, за что следует умереть.

– Надо занять места между Таразом и Таласом, – предложил Дабагы. – Комар не сможет просунуть свой нос. Поэтому остатки кыргызов в Таласе необходимо полностью уничтожить, чтобы они не стали внутренними червями.

– Правильно говоришь, Дабагы, – поддержал его Шамынг шаа. – Самое страшное – это внутренние черви.

– В этом случае, – размечтался Меркеш, – никто не сможет пройти через нас. Пусть даже тысяча Манасов придут, они здесь зубы себе поломают.

– Глядишь, – задумался Шамынг шаа, – может быть, к тому времени хан Панус поспеет к нам на помощь.

– Было бы прекрасно, – радовался Дабагы.

– Так что, – подытожил совет Меркеш, – первым делом уничтожаем внутренних червей.

Все трое находились в доме Дабагы. Они не знали, что весь их разговор подслушивал калмык по имени Кетелик, который был приятелем у кыргызских джигитов.

* * *

Утром следующего дня Меркеш, Шамынг шаа и Дабагы определились с людьми, которые будут осуществлять задуманные меры по уничтожению бурутов в Таласской долине. Собрали около трех тысяч жайсанов из своих кочевий, по тысяче жайсанов от каждого. К полудню три тысячи жайсанов направились от Аргы-Тараза в сторону Таласа.

На горных склонах появилось от тысячи и больше лошадей, которые спокойно паслись на востоке от Тараза к вечеру по времени дня. Джигиты Дабагы доложили об этом своему главе немедленно, который решил сообщить об этом самому хозяину, Дабагы. Появление свободных пасущихся лошадей было очень подозрительным в такое смутное время, когда наступали буруты. Когда земля полнилась слухами о том, что буруты никого не щадят и вырезают всех от мала до велика. Каждый владелец табунов лошадей старался не отпускать их по горам, а старался их пасти на низинах и в степях, чтобы легче было отогнать их куда-нибудь от появившихся опасностей. Пока вести о лошадях дошли до Дабагы, солнце уже село, все вокруг стемнело. Дабагы сказал, что разберется утром. Но всю ночь он не мог сомкнуть глаз, все мерещились ему какие-то неприятности.

К полудню следующего дня стало известно, что те жайсаны, которые были отправлены для уничтожения всех бурутов в Таласской долине, перебиты полностью. Остатки жайсанов не могли толком объяснить, каким образом на них обрушилась небесная кара в виде невидимых воинов, которая внезапно уничтожила всех жайсанов. Они считали, что остались живы благодаря тому, что несколько жайсанов нужны были живыми для них.

– Они хотели, чтобы мы передали их волю вам, – так говорил один из выживших, калмык по имени Качалык.

– Что они хотели передать? – прокричал от нетерпения Дабагы.

– Они передали, чтобы мы убрались из этих земель как можно быстрее, – сказал Качалык. – Сказали, что эти земли принадлежат им по завещанию их предков.

Меркеш, Шамынг шаа и Дабагы переглянулись между собой. Откуда взялись в Таласе люди Манаса? Только люди Манаса предъявляют такие требования.

– Кто они такие? – спросил Меркеш у Качалыка.

– Невозможно определить, – понурил голову Качалык. – Люди или джинны. Катаются на лошадях стоя. Уздечек и седельных снаряжений у лошадей не имеется. Один управляет двумя и тремя лошадьми. Передвигаются как ветры, появляются то тут, то там, в самых неожиданных местах. То появляются, то исчезают.

– Ты что, бредишь? – Меркеш был недоволен ответом.

– Не мешай ему говорить, – вмешался в разговор Шамынг шаа. – От бурутов всего можно ожидать.

– Что дальше? – Дабагы обратился к Качалыку.

– У них оружие – стрелы с тонкими древками, – продолжил Качалык. – Но луками не пользуются, руками бросают так точно, прямо в глаз. Сабли и мечи носят на ногах.

– Как это так? – опять выразил недоверие Меркеш.

– Вот так, они бегали по нашим головам, – чуть не расплакался Качалык. – И сносили наши головы своими ногами.

– Ты что, Качалык, чушь всякую говоришь? – разозлился Меркеш. – Будто эти люди – не люди, а джинны.

– Я ему верю, – подтвердил слова Качалыка Шамынг шаа. – От бурутов всего можно ожидать. Значит, люди Манаса уже в Таласе.

– Что теперь будем делать? – у Дабагы округлились глаза.

– Нам остается только бежать в Ташкен, к Панусу, – ответил Шамынг шаа. – Другого выхода я не вижу.

– Они дали нам неделю, – подтвердил свои слова Качалык.

Через неделю в землях Аргы-Тараза не было ни одной живой души. Будто всех сдуло ветром…

* * *

Рано утром кыргызские кочевья и войска вместе двинулись в путь. Спокойствие и радостное настроение у молодежи вызывало чувство гордости у старшего поколения, особенно у чоро Манаса. Они знали, что ответственность за мирное небо и за возвращение в родные земли легла на их плечи неспроста. Они были благодарны Тенгри, что на их долю выпало именно освобождение родных земель от захватчиков. Успех и удачу, которые сопутствовали в пути к родным землям, они восприняли как дар Тенгри кыргызскому народу. У каждого джигита в сознание вторглось чувство о необходимости бережного отношения к этому дару свыше. Дальше будет еще тяжелее, труднее и опаснее, чем сегодня, понимали все. Поэтому напряжение в душе каждого становилось еще сильнее и сильнее.

Движение кочевников растянулось до перевала на расстояние однодневной езды. Никто никого не торопил. Все кочевники любовались красотой родной земли. Как только Аккула перешагнул седловину перевала, за которым растянулась Таласская долина, у Манаса возникло странное чувство. Чувство точно такое же, когда возвращался через два года из Турпана в земли, где родился он сам и где находилась и ждала его родная мать Чыйырды. Вот тогда он понял, что человека никто не ждет так, как ждет мать своего сына.

И вот теперь тоже ему казалось, что вся Таласская долина и ордо дедушки Орозду-баатыра ждут его точно так же, как тогда его ждала родная мать.

Через некоторое расстояние по спуску показалась большая каменная скала. Из-за большого интереса Бакай быстро спешился и залез на скалу. Всю долину, казалось, будто положили на его ладонь.

– Правая сторона от тебя, – сказал Акбалта Бакаю, – высокогорные пастбища Каракол, Кен-Кол и Канжайлак. В этих пастбищах в свое время летовал наш предок, хан Орозду-баатыр.

– С левой стороны расположены пастбища Бала Чычкан и Чон Чычкан, – говорил Кошой-хан.

Впереди был виден исток маленькой речки Талас. На выходе из места широкого слияния двух гор открылись перед ними предгорные широкие степи. Та маленькая речка здесь уже превратилась в мощную реку, по берегам которой выросли лесные чащи из елей, берез и талей. Сочные травы, выросшие до колен, набросились из лесной чащи на высокие луга предгорных степей. Акбалта предупредил всех о том, что скоро ступят на местность Акчий, где располагались развалины ордо легендарного баатыра Орозду-хана, сына Ногой Бабы, внезапная смерть которого принесла всему кыргызскому народу большую беду. Из-за его смерти врагу удалось разграбить кыргызов и разогнать их по разным частям света. Если бы был жив богатырь, может быть, Алооке-хан не осмелился бы нападать на кыргызов.

 
На склонах ласковый ковыль,
Внизу цветы, сады, трава —
Зеленый шелковый ковер.
Не зная, что такое пыль,
Трепещет по ветру листва.
Бьют ключевые родники.
Озера, речки и пруды,
Седые горы, лес, луга
 И голубые небеса,
И эти чудные земли
Кыргызам дал Создатель сам!
 

Так ни с того ни с сего запел чудным голосом Ырчы уул Ырамана. Природное изображение родной земли перед взором каждого джигита превратилось в священное богатство, которое должно крепко заселиться в уголках сознания, в голове и в сердце.

– Эсил кайран, наши предки!! Простите нас! Беречь свои земли мы не смогли!! – хан Кошой начал громкий плач с причитаниями.

Все чоро Манаса и сам Акбалта, бай Жакып и Улаккан, аскеры и джигиты предались громкому плачу по предкам, перед могилами которых в течение полувека никому из прибывших потомков ни разу не удавалось оказать почести. Вся долина гремела от плача. Прекратили плач только тогда, когда почувствовали, что духи предков уже довольны почестями, оказываемыми потомками. Кочевья ногойцев начали прибывать и располагаться вокруг развалин ордо Орозду-хана.

Посоветовавшись между собой, Манас, Бакай и Акбалтаава решили проехаться по Таласской долине, пока прибывают кочевья ногойцев во главе с баем Жакыпом. С ними поехали несколько чоро в целях обеспечения охраны. В окрестностях Ак Чия местность округлилась подобно человеческой груди, а в окрестностях Кумуштак она сузилась подобно талии красавицы. Далее подножия гор расширились в окрестностях Куркуроо. На перевале с высоты все изображение местности смотрелось бы похожим на спящую красавицу. Всадники, переезжая то на северную, то на южную стороны долины, изучали и оценивали мысли хана Орозду-баатыра. Из каких соображений он, Орозду-баатыр, выбрал именно Таласскую долину ставкой своего ханства. Каждый смотрел и внутренними чувствами оценивал те условия проживания аулов в мирное время, их взаимодействие и использование пастбищ населением. Какие могли бы возникнуть неудобства в случае неожиданного нападения неприятеля в долину. Особые ответы на эти вопросы пропускал через свое восприятие молодой хан кыргызов Манас. Ему очень сильно понравилось то обстоятельство, что на северной стороне расположено множество родников, сзади – непроходимые высокие горные хребты и на южной стороне – бурные реки Бала Чычкан и Чон Чычкан, и за ними возвышается снежными вершинами горная крепость Ала-Тоо, которая успокаивала своей неприступностью не только для врагов, но и для зверей. Он сам поднялся на Аккуле на горы Бешташ, где поляна от местности Ак Чия расползлась готовой для ведения растениеводческих работ. Далее северная сторона гор оголилась от лесов, а южная сторона покрылась чащей лесов. Эти места назывались Ирмарал. И на самом деле, здешние маралы не страшились людей. Нюхались они со скакунами богатырей и лизнули ладони рук некоторых чоро. Далее, еще ниже, горы становились выше и выше, а расстояние между гор – уже и уже. На северной стороне гора превратилась в скальные выступы, где не только человеку, даже диким горным козлам нельзя было пройтись по тропинкам. Поэтому, говорили в народе, эти места называются Эчкилии. Еще ниже расположилось ущелье Кара-Буура, где севернее его река Талас с разворота пересекла обширное ущелье Чон Капка. Если проехаться вверх по ущелью Кара-буура, попадешь в долины Наткал и Аксы, так объяснял Манасу Акбалтаава. А ниже Чон Капкы расположилась местность Аргы-Тараз, что служит для Таласа непроходимой крепостью. Далее подножия гор расширились, превращаясь в широкие степи. С правой стороны закончились горные возвышенности с замыкающим участком с именем Карачы Too, на склонах которого джигиты Дабагы обнаружили более тысячи лошадей поздно вечером накануне. Если зажечь огонь на вершине Карачы Too, будет заметен он от красной скалы Бакая, где он рассматривал недавно всю Таласскую долину. С левой стороны возвышаются выше и выше величавые горы Ала-Too. Между ними расположились громадные две горы, близнецы. Присматриваясь к этим горам, Манас остановил своего Аккула. С левой его стороны Бакай тоже остановил своего коня.

 
– Две вершины двух гор
Поставил как крепость Тенгир!
Манас, Бакай – две вершины,
Подарил кыргызам Тенгир!
 

Звонкий голос Ырчы уула пронесся по долинам и по взгорьям родных земель.

– Бали! Бали!

Громкими возгласами поддержали Ырчы уула все чоро и джигиты, которые сопровождали Бакая и Манаса. Песня его лилась еще громче и громче, вознося торжества души каждого за то, что наконец добрались до своих родных земель. Преграждая направление на запад, у подножия двух гор пенится поток буйной горной реки Куркироо. Мажик заметил, что те две горы подобно Манасу и Бакаю преграждают путь врага в Таласскую долину. С тех пор эти две горы так и называются. Манас-Ата – одна из них, а другая – Бакай-Ата. Далее путь продолжится по направлениям Чакмак, Чыйырчык, Чымкен и Ташкен. Левая сторона пути – нерушимые ряды кыргызских гор Ала-Тоо, а правая сторона ограничивается предгорьем Кара-Тоо…

Неожиданно появилось между двумя горами-близнецами огромное количество непонятных всадников. Чоро и джигиты немедленно взяли в круг Акбалту-ава, Манаса и Бакая. Движение конницы при виде Манаса и чоро тоже остановилось. Из конницы выделились трое всадников и помчались в сторону сборища чоро. Манас и Бакай в недоумении ожидали появления троих всадников. Во главе троих всадников оказался баатыр Кобиш.

– Будьте здоровы, мой хан! – поздоровался Кобиш.

– Будь здоров, баатыр! – принял его приветствие Манас и поинтересовался: – Что вы здесь делаете? Вы должны были проводить врага до Чакмака.

– Так и есть, мой хан, – улыбнулся Кобиш. – Мы проводили их до Чакмака. Враг оказался очень шустрым. За один день он проделывал трехдневный путь.

– Значит, кто-то очень сильно его напугал, – вставил Бакай.

– Не смею предположить! – ответил Кобиш-богатырь. – Я должен доложить только Кутубию.

Среди чоро Кутубия не было. Он остался в Ак Чие, чтобы заниматься хозяйственными делами. Манасу было все ясно. Когда прибежал Кудинбай с вестью о том, что Меркеш, Шамынг шаа и Дабагы решили истребить остатки кыргызов в Таласской долине, Манас и Кутубий отправили Кобиша с его особым войском для предотвращения коварных замыслов главарей калмыцких беженцев-жайсанов.

– Среди нас находится человек, который прибыл из Ташкена, – сказал Кобиш.

– Пригласи его к нам, – опередил всех Бакай.

Он уже предполагал, что этот человек может быть из числа людей, которых присылает Жамгырчы, брат бая Жакыпа, из Самаркана через Ташкен, чтобы связаться с людьми Манаса.

Кобиш-баатыр дал знак своей коннице. Из конницы выделились два всадника и помчались в сторону Кобиша. По мере приближения всадников у Бакая на лице появилось удивление, и затем оно превращалось в радостное выражение. Он быстро спешился и пошел навстречу всадникам. Один из всадников тоже замедлил ход своего скакуна и спрыгнул с него.

– Бакай-ава! Это вы?! – он тоже узнал Бакая и побежал к нему с раскрытыми объятиями. Это был Толек, младший сын мастера Болекбая.

Они обнялись со слезами на глазах и рассматривали друг друга. Они чрезмерно были счастливы тем, что они встретились живыми и в расцвете сил. У них горели глаза, необычно стучали сердца, и они прижимались грудью друг к другу снова и снова. Они молчали, ни о чем не спрашивали друг друга, ибо они понимали, что рассказы еще предстоят впереди. А сейчас пусть глаза насытятся видом друг друга. Давно знакомые, родные внешности друг у друга не раз появлялись в воображениях встречи. Но они не могли удовлетворить душевный голод у каждого, жажду близости и чувство поддержки на длинных путях следования в опасных просторах земли с крышей в виде Вечного Синего Неба. Только сейчас, стоя рядом друг с другом, они могли утолить душевную жажду в потребностях чувства общения и близости родного существа. Они обнимались и смотрели друг на друга…

* * *

Толека отправил Жамгырчы-ава в Ташкен на разведку, чтобы он разузнал обстановку среди населения в окрестностях города. Слухи, которые ходили среди населения, известили его о готовящемся нападении правителя Ташкена хана Пануса на войска Манаса, не выпуская его от границ земель Аргы-Тараза. Но Панус никак не мог приступить к осуществлению своих замыслов. Что-то сильно его удерживало в Ташкене. В окрестностях Ташкена проживал почтенный аксакал из одного старинного племени кыргызов по имени Кокетей. Все народы в окрестностях Ташкена ходили к нему для решения многих спорных вопросов между собой. Толек решается на встречу с этим старцем. Он принимает Толека очень радушно. Толек передает ему большой братский привет от братьев бая Жакыпа Жамгырчы, Текечи и Шыгая, которые объединились в одну силу в окрестностях Самаркана. Они прислали Толека, сказал он старцу Кокетею, чтобы он просил его, Кокетея, быть готовым выступить вместе общими силами против Панус-хана, если потребуется помощь Манасу, племяннику всех троих. А Кокетей обрадовался и сообщил Толеку, что он сам хотел прислать к Жамгырчы человека с таким же предложением от себя. Но об этом тоже, что старец Кокетей хотел предложить и согласен объединить усилия против хана Пануса с братьями Жамгырчы, Текечи и Шыгай, нужно было известить всех троих. Поэтому Кокетей отправил человека в Самаркан с письмом от Толека, а самого Толека попросил отправиться в Талас на встречу с Манасом. Среди людей, проживающих в окрестностях Ташкена, усиленно бытовало мнение о том, что хан Панус решил сначала избавиться от кыргызов и казахов, которые могли захватить Ташкен, если Панус выступит против Манаса. Поэтому, по мнению Кокетея, Манас должен был спешить с походом в Ташкен, чтобы предотвратить осуществление замыслов Панус-хана. Толек оказался в Таласе именно по настоянию самого Кокетея. Именно Толек, из-за того, что он хорошо знал Бакая, наставника и верного соратника Манаса.