Текст книги "Манас. Возвращение в родные земли. Книга третья"

Падение ханства Пануса

Быстро проскочили зимние месяцы. Во дворце хана Пануса происходила беготня и готовились к непонятным изменениям в ханстве. Недавно хан Панус приказал своим помощникам пригласить во дворец всех кыргыз-казахских знатных людей из окрестностей Ташкена, но после того, как только появились из Аргы-Тараза беженцы, срочно отменил свой приказ. Пригласил он в отдельно отведенные покои во дворце всех главарей беженцев – Шамынг шаа, Меркеш и Дабагы. Окружили их вниманием и заботой все помощники Панус-хана.

– Кто был рядом с Акунбешимом, – спросил Панус-хан, – когда он покинул этот мир?

Вопрос остался без ответа. Значит, из числа прибывших главарей беженцев рядом с Акунбешимом не было никого. Никто из этих людей не может сказать, как погиб Акунбешим. Панус пришел к такому выводу. Может быть, они бежали еще тогда, когда еще Манас не наступал на земли Акунбешима?

– Вы сами принимали участие в сражениях? – еще задал вопрос Панус-хан, чтобы узнать о способах ведения войны войска Манаса.

Все беженцы переглянулись между собой. Но никто из них не осмелился сказать или утвердить о своем участии в сражениях. «Трусы!» – подумал хан Панус. С ними невозможно вести какие-либо дела в битве против Манаса. А биться с ним придется. Это становится очевидным. Кыргызы и казахи в окраинах Ташкена стали вести себя очень нагло. Только их поведение остановило его от похода в Аргы-Тараз, чтобы отомстить за Акунбешима. «Если возьмешься, – посоветовали ему советники, – за кыргызов и казахов здесь, то потеряешь много сил и средств, что сделает тебя бессильным против главного врага, против Манаса». Они верно говорят. Придется ждать Манаса у себя дома в «гости». Сначала надо расправиться с ним, а потом только с теми, кто сегодня становится наглым и неуправляемым. Он поспешно вышел из покоев, где сидели главари беженцев. За ним выбежал его самый близкий помощник и посмотрел на него в недоумении.

– Отправишь всех, – посмотрел на него Панус-хан и показал на небо указательным пальцем.

– Хорошо, таксыр! – ответил близкий ему помощник…

* * *

И вновь стремительно взвился вверх, в сторону Вечного Синего Неба, синий стяг кыргызов на вершине горы Кароол Чоку.

– Ма-на-ас!! Ма-на-ас!! Ма-на-ас!!

Боевой уран кыргызов опять и опять вырывался в просторы Вечного Синего Неба, оповещая о том, что народ со своими шестьюдесятью тысячами тютюнов снова находится на своей родной земле Талас. Его поддерживало войско численностью шестьсот тысяч аскеров. Вся долина ликовала, радовалась вместе со своим народом.

– Ма-на-ас!! Ма-на-ас!! Ма-на-ас!!

Гул от многотысячных торжественных голосов разносился эхом по всем горам Ала-Too. Когда прекращал народ гудение, оно продолжалось по земле внутри ее, будто гудели останки предков под землей, радостные тем, что их потомки вели себя достойно своим подвигам. Гордились будто тем, что они не зря совершали подвиги в свое время ради них, ради потомков. Многие чоро, воины и аскеры почувствовали связь своих чувств с духами предков. Стояли рядом бай Жакып и Акбалта, взявшись за руки с детьми Чубак, Абыке и Кобеш – дети бая Жакыпа от Бакдоолет, в окружении Чыйырды с дочерью Кардыгач – с родной младшей сестрой Манаса, Бакдоолет и Каным-жан. Что только не пережили эти люди с того времени, как Алооке разослал их по разным частям света. Рядом с ними находился Улаккан с семьей, с сыновьями Сереком и Сыргаком. Был здесь и хан Кошой, Манас и мудрый лучезарный Бакай. Сегодня произошло событие по водружению синего стяга кыргызов на вершине горы Кароол Чоку, как и прежде, во времена хана Ногой Бабы и его сына Орозду-баатыра. Торжественное событие сопровождалось жертвоприношением перед Тенгри и памятью отцов и дедов, павших за народ, за свободу и счастье народа. Пока Манас объезжал по земле Таласской долины, перекочевали из Чуйской долины все кочевья бая Жакыпа и Акбалты. Все расселились по тем местам, по которым мечтали еще находясь в Алтае, как только услышали о перекочевке в родные земли. Уезжавшие в свое время детьми, прибыли на свои родные земли стариками, главами больших уже тютюнов. У всех была большая радость. Весь народ благодарил Манаса, предков и Тенгри.

В большой спешно возведенной ханской юрте находилось все семейство бая Жакыпа во главе с Манасом. На почетных местах сидели хан Кошой, Акбалта и бай Жакып. По правую сторону от них расположились Чыйырды, Канымжан и Бакдоолет. Караберк с некоторыми девушками хлопотали с приготовлениями. В левую сторону от Кошой-хана расположились Бакай, Манас, Кыргыл, Кутубий, Мажик и Толек. Кыргыл хотел посадить Толека рядом с Манасом, как почетного гостя издалека, но сам Толек выбрал себе место. В помощь Караборку и Кардыгачу снарядились Чубак и Серек. Абыке и Кобеш крутились с какими-то детскими играми вместе с Сыргаком на дворовых участках ханской юрты.

– Мы благодарны Тенгри, – сказал Кошой-хан. – Наш путь в родные земли не был сильно трудным.

– Что самое главное, – отметил Акбалта, – без больших потерь для нашего войска.

– Было бы еще лучше, – сказал Бакай, – по первому нашему требованию враг освобождал нам наши земли.

– К сожалению, так не получается, – вздохнул Манас. – Он воюет с нами. Не хочет просто так отдать нам наши земли. Вот Толек приехал из Ташкена, Панус хочет уничтожить все племена кыргызов и казахов. Нам нужно спешить им на помощь. С первых дней весны.

– Да, Манас, – поддержал его хан Кошой. – Нам нужно спешить к ним на помощь. Я хотел повернуть своих коней в Атбаши еще в Иссык-Куле. Выходит, рано я размечтался о покое.

– Рано еще на отдых, Кошой-ава, – сказал Бакай. – Ваше присутствие среди нас очень сильно вдохновляет наших аскеров.

– Буду всегда с вами, – жестко утвердил Кошой-хан. – Пока все наши земли не будут возвращены нашему народу.

– Мне кажется, нужно в действиях Манаса, – задумчиво сказал Бакай и огляделся по глазам всех присутствующих, – ввести ограничение.

Никто ничего не понял. Бакай понял недоумение присутствующих.

– Я объясню, – сказал он. – Нужно, чтобы в дальнейшем он в сражениях не участвовал.

На самом деле попал он в больную мысль. Она была у всех. Все были против того, чтобы Манас непосредственно принимал участие в сражениях. Но никак не могли выступить с таким заявлением лично Манасу. Честно говоря, боялись. Молодец Бакай-ава, нашелся что сказать, а то предстоит сражение с Панусом, и опять за него переживай, следи за ним. Лучше бы работалось в сражении без него. Так подумали Кыргыл, Кутубий и Мажик. Все чоро подумали бы точно так же, как и они.

– Э-э, братья! Постойте, – сказал хан Манас. – Если так, то ни одного вражеского хана нельзя будет наказывать в дальнейшем.

– Будут наказывать другие ханы, – отрезал Бакай. – Их теперь будет очень много. Тебе нужно заниматься устройством нашего каганата в будущем, после того, как освободим все наши земли от врага.

Все сидящие задумались от слов Бакая. Выходит, что никто не задумался о том, что будет после того, как разгонят врага из своих земель. Думает только один человек. Думает только Бакай. Всем стало стыдно оттого, что о будущем никто не думал. Даже у Манаса похолодело в душе, что он сам еще мало представляет себе будущее народа. Главное, он считал, в первую очередь необходимо очистить родную землю от врага.

– Предложение Бакай-авы принимается, – прогремел он. – Через месяц выступаем в сторону Ташкена.

Перед сном он вспомнил всех, кого загубил из ханов и богатырей собственными руками…

* * *

В глубокую ночь в походном шатре Бакай-авы горела свеча из тонкого каната овечьей шерсти. Напротив Бакай-авы сидел Толек и внимательно слушал его наставления. Время от времени задавал вопросы и уточнял непонятные детали задания. Уточнял, что нужно выполнить в далеком городе Бейджине, в самом сердце большого ханства, что назывались какан-чыном, в ближайшее время, как только доберется до города в сопровождении троих воинов богатыря Кобиша. Задание было очень ответственное, об этом несколько раз говорил сам Бакай-ава. Повторил он это несколько раз, будто Толек семилетний ребенок. С одной стороны, ему стало обидно, временами казалось, что Бакай-ава ему не оказывает доверие. Но гордился тем, что выбор Бакай-авы пал именно на него.

– Встретишься с парнем по имени Тайлак, – говорил Бакай Толеку. – Покажешь ему вот это кольцо. – Бакай вытащил из своего кармана два металлических кольца. – Пришей его к полу рубашки, – Бакай показал руками, где пришивать кольцо. – Второе носи в кармане. Я тебе даю два кольца на случай, если ты потеряешь одно из них. Без кольца он с тобой не будет разговаривать.

– Что дальше? – Толеку не терпелось узнать суть задания.

– Ты должен изучить места, – объяснил Бакай, – где расположен двор, где Тайлак работает. Уровни земельного пространства, в каком порядке расположены относительно входных ворот и солнца. Ты должен запомнить все это и по приезде должен строить на земле такой же двор в уменьшенном виде.

– Хорошо, Бакай-ава, – сказал Толек.

– Скажешь Тайлаку, – посмотрел Бакай в глаза Толеку, проверяя его внимание, – чтобы доставил тебя на остров, где размножаются чудовища племени сазаншон.

– Понятно, что за племя сазаншон? – поинтересовался Толек.

– Лучше тебе этого не знать.

– Что я должен делать там?

– Опять досконально изучить, чтобы по приезде построить этот остров здесь на земле.

– Ясно, Бакай-ава, – сказал Толек. – Когда я должен выехать?

– Прямо сейчас, – сказал Бакай – Нельзя, чтобы тебя видели, куда ты направляешься.

– Хорошо, Бакай-ава.

Они вышли из походного шатра Бакая. Выходя из шатра, Бакай подул на огонек, который потух с неприятным запахом. Тушение огонька было сигналом для подачи коня с необходимым снаряжением под Толеком. Один из троих воинов Кобиша привел игривого скакуна и подал поводья Толеку. Он вскочил на коня и тихо сказал Бакаю:

– Будьте здоровы, Бакай-ава.

– Удачи тебе, брат, – Бакай сказал каким-то тревожным голосом.

Всадники через мгновенье утонули во мгле.

* * *

Один из богатых и знатных людей по имени Асылбек, который считал себя самым главным человеком у кыргызов, населявших обширные земли на окраинах Ташкена, созвал совет знати, кто был с ним знаком и с кем он водил дружбу и хорошие отношения.

– Родные мои одной крови, – сказал Асылбек, направляя свой взгляд по кругу, в каком виде расположились все присутствующие на совете внутри большой белой юрты. – Появился среди нас, среди кыргызов в алтайских землях, богатырь по имени Манас. Он, объединив все алтайские народы в один большой кулак, начал бить всех ханов какана Эсенкана. Говорят, скоро он будет здесь, в землях Ташкена, чтобы наказать Панус-хана.

– Неужели он нашей родной крови? – спросил один из старых знатоков племени. – Я слышал, что он является сыном самого Тенгри.

– Говорят, что он родился вместе с тигром и сивогривым волком, – хотел отметить один из молодых людей из знати.

– Да! У него тоже, говорят, имеется черная грива от шеи до хвоста, – рассмеялся один из молодых.

– Тише! – запретил смеяться другой. – Если он родился с гривой, значит, он святой. Таких людей смерть не сможет одолеть. Надо держаться за подол таких людей, чтобы не навлечь внимание душегубов.

– Он прямой потомок Ногой Бабы, – сказал Асылбек. – Внук Орозду-баатыра, кого убили жунгары за то, что он постиг тайны черного пороха. Теперь Манас, внук Орозду-баатыра, мстит за своего деда. Говорят, что он хочет поселиться там, где обитал его дед.

– Правильно, каждый кыргыз должен обитать и защищать земли дедов и предков, – похвалил Манаса один из стариков.

– Я собрал вас, – сказал Асылбек, – чтобы услышать ваше мнение, поддержим Манаса или нет.

– Раз он нашей крови, внук Орозду-баатыра, – сказал тот старик, который думал, что Манас является сыном Тенгри, – конечно, поддержим. Кровь не простит, если не поддержим.

– Все же, Асылбек! Мы тебя просим, – задумчиво сказал один почтенный старик, который не принимал участия в разговоре. – Послушай мнение Кокетея. Он живет в южной стороне земли Ташкена. Говорят, что он отправил человека в Самаркан.

Слова этого старика возымели освежающее воздействие в мысли сидящих людей в совете. Все в один голос поддержали мудрого старца…

Совет старейшин и знати подтвердил правильность своих задумок в отношении поддержки Манаса. Многие сомневаются во всесильности войска Манаса, что оно возьмет верх над войсками какана Эсенкана и хана Алооке, если даже оно победит войско Панус-хана. Если Манас проиграет войну против Алооке-хана, то придется испытать кару Эсенкана всем кыргызским племенам, населяющим земли Ташкена, Самаркана, если они посмеют поддержать Манаса. Лучше им сидеть тише воды ниже травы. Нет. Он, Асылбек, не может упускать такую возможность. Такие люди, как Манас, рождаются один раз в тысячу лет. Нужно его поддержать во что бы то ни стало. Чем жить вороном триста лет, пожить нужно соколом тридцать лет. Но что скажет мудрый Кокетей, надо послушать голос его сердца, голос его разума…

Кокетей был мудрым старцем у сорока племенных кыргызов, кто распространялись по землям Орхун, Кокон, Маргалан, в городах долин Самаркан, Оро-Тобе, Кожонт и в городе Котон на койноте, ближе Жаркен, а далее Багдат. Он был известен своей рассудительностью, гибким умом и красноречием. Никто из жителей вышеперечисленных земель и городов не мог сравниться знаниями по вселенной Тенгри. Весь народ кыргызов почитал его как представителя Тенгри на земле. У него было семь жен во главе с несравненной красавицей Айымкул, которые не смогли родить ему наследника, чтобы мог умереть Кокетей со спокойной душой в том, что его род имеет дальнейшее продолжение на земле. У семи его жен родились одиннадцать дочерей, которых успел он выдать замуж в разные племена с той целью, чтобы укрепились родственные связи, исключающие враждебные распри между родами и даже целыми народами. К счастью, все зятья Кокетея оказались уважаемыми сыновьями у своих родов. Когда исполнилось ему семьдесят лет, он нашел среди необитаемых пустынных земель трехлетнего мальчика. С молитвой к Матери Нур и поклоном к Синему Тенгри Небу он его усыновил, ибо он считал, что этот мальчик появился из ничего, значит, он сын Матери Нур и Тенгри. Они его одарили таким сыном из жалости к его судьбе, которая вот-вот оборвется без продолжения на земле. Тенгир сжалился над ним. Так подумал он и все его люди, которые были свидетелями появления Бокмуруна, так назвал мальчика Кокетей, что означало «сопливый». Чтобы никто не сглазил, не наводил порчу или иные заклинания не были для него действенными и не вредили его здоровью. Этому мальчику перевалило за одиннадцать лет, когда Асылбек переступил порог юрты мудрого старца Кокетея.

– Прошу его простить, – просил мудрый старец Кокетей одного сарта за сына. – Возместим все ваши затраты.

Сарт кивнул головой и был доволен приемом старца.

– Баймырза! – Кокетей обратился к своему помощнику. – Займись гостем.

Только после этих слов он обратился к Асылбеку.

– Проходите, уважаемый, – сказал старец. – Присаживайтесь.

Асылбек присел на олпоке к столу с короткими ножками, который ломился от множества яств, напротив самого хозяина.

Асылбек вкратце рассказал о цели своего приезда. Старец Кокетей обрадовался приезду столь знатного и уважаемого джигита на всех землях окраин Ташкена.

– Непременно необходимо поддерживать Манаса, – утвердительно сказал Кокетей и продолжил: – Если было бы достаточно силы у Панус-хана, он бы уже уничтожил многих знатных людей и аксакалов кыргызского народа.

– А почему он до сих пор не занимается уничтожением? – удивился Асылбек, что не приходило это ему в голову. – Что его удерживает?

– Он не может распыляться своими силами, – объяснил Кокетей. – Ему нужно беречь силы для встречи с Манасом.

– Значит, мы должны помочь Манасу, – предложил Асылбек свое видение Кокетею. – С оружием в руках.

– Совершенно верно, уважаемый Асылбек! – Кокетей обрадовался сообразительности собеседника. – Вот именно. С оружием в руках.

– А где возьмем столько оружия? – у Асылбека раскрылся рот.

Он был ошарашен мыслями Кокетея. А насчет оружия он, Кокетей, может быть, тоже уже продумал.

– Баймырза отправил человека к Жамгырчы-аве с письмом, – спокойно ответил Кокетей. – Они, все братья бая Жакыпа, отца Манаса, – Жамгырчы, Текечи и Шыгай – приедут с оружием.

– Откуда у них оружие? – у Асылбека рот не закрывался.

– Лет десять назад Жамгырчы и мастер Болекбай организовали двор по изготовлению оружия для войска Манаса на окраине Самаркана.

– Откуда вы это все знаете?

– Был у меня посланник от Жамгырчы, – сказал Кокетей. – Просил организовать осаду города Ташкен, когда подойдет войско Манаса. Так что готовьтесь, Асылбек-мырза, к решительным действиям.

Разговор длился далеко за полночь. Решали, кому где расставить свои войска, в каких местах ударить по городу и где устраивать ловушки для беженцев. Кому, как не им, так хорошо знать город Ташкен, которые с малых лет бегали по базарам и улицам и прожили жизнь на виду этого города.

Когда все вопросы были обсуждены, Асылбек посмотрел на Кокетея.

– Вы уверены, Кокетей-ава, что мы поладим с Манасом? – вопрос Асылбека был неожиданным для Кокетея. От удивления у Кокетея на некоторое время отнялся язык. Не мог он говорить. Такого вопроса у него не возникало. Что он говорит? Что он имеет в виду?

– О чем это ты? – задал вопрос Кокетей. – У меня такого вопроса не возникало.

– Между нами полувековая пропасть, – объяснил Асылбек. – Я переживаю о наших отношениях в будущем.

– Он делает то, о чем мы мечтали всю жизнь. Объединить всех кыргызов и возвратить себе свои земли. Наши отношения не имеют никакой ценности, когда речь идет об интересах народа. – Кокетей был взволнован.

– Кокетей-ава, – Асылбек чуть задержался, запинаясь в мыслях. – Я хотел узнать, что будет, если некоторые кыргызы не захотят объединяться и возвращаться в родные земли.

Теперь пришлось задуматься старцу Кокетею.

– Я полагаю, что каждый должен поступить так, как ему заблагорассудится, – чувствовалась некоторая неуверенность в голосе. – Я не уверен, что Манас думает иначе.

Асылбек замолчал. Удивительно интересно говорит этот старик-мудрец. «Ну, пока спорить не буду. Поживем, увидим», – подумал Асылбек. Пока интересы народа требуют совместных усилий для победы над врагом. Асылбек вернулся к своему кишлаку под утро следующего дня.

* * *

Прохладное утро дня поздней весны в окрестностях Ташкена не было похожим на утренние прохлады дней весны Таласа. Все равно теплее, чем те, что были позади и на пути к Ташкену. Сегодня встреча с братьями отца Жамгырчы-авой, Текечи и Шыгаем. И предстоит встреча со старцем Кокетеем и Асылбеком. Что за люди мои родственники? Так думал Манас. В последние дни отец стал скупее, чем прежде. Начал считать уже копыта у животных. Становится жадным и скупым человеком. А как его братья? Как сын, Манас не мог упрекать отца за жадность и скупость. Он хотел попросить его братьев пригласить отца к уму и разуму. Конечно, незаметно для них. Манас еще лежал в неприметном походном шатре, ожидая приглашения Мажика в огромную ханскую юрту. Почему-то Кутубий стал распоряжаться распорядком дня Манаса. Говорит, в целях моей же безопасности. Очень интересно, что за слово «безопасность», непонятное слово. Век живи, век учись. Будто меня ожидают везде и всюду одни только опасности. Манас чуть не расхохотался. Тихо. Кто-то идет. Заглянул в шатер Мажик, с взглядом которого встретился его взгляд. Он у Манаса был вопросительным. Мажик улыбнулся.

– Мой хан! Прошу вас идти за мной, – сказал он почтительным голосом.

Манас мигом встал, оделся и вышел из походного шатра. Свежий прохладный воздух омыл лицо, напоминая о предстоящих действиях плоти, чтобы приобрести привлекательный, хотя бы порядочный облик для встречи с посетителями.

В большой ханской юрте на почетном месте для посетителей сидел почтенный худощавый старец с жилистыми руками и разговаривал с Бакаем. При отсутствии Манаса в ханской юрте с посетителями разговаривал Бакай, но никогда с ними не обсуждал по сути вопросов, по которым они просились на разговор с Манасом. Его круговая белая густая борода закрывала морщинистую шею целиком и полностью, не показывая никому и не выдавая истинный возраст своего владельца. Легкий румянец на щеках говорил о неисчерпаемой внутренней силе в сочетании с огоньками, которые сыпались из больших с теплым взглядом глаз. Манас догадался, кто сидит у него в гостях. Это был старец Кокетей. Много раз говорили ему о нем. Манас представлял его именно таким стариком, какой был сегодня перед ним. Рядом с ним располагался молодой, лет сорока человек с надменным настроем плоти, испытующим и недоверчивым взглядом.

– Будьте здоровы, уважаемые! – Манас сам первым поздоровался, оказывая почести уважаемому человеку всех кыргызских родов и племен.

Говорили, что Кокетей в большом почете даже у других, чужеземных племен и народов, за ясный ум и удивительно четкие мысли, что могли указать правильную дорогу в жизни.

– Будь здоров, сынок! – старец Кокетей начал вставать со своего места, оказывая свои почести богатырю, про которого уже ходили легенды по всей земле.

– Нет, нет, ата! Не вставайте! – Манас с легкостью оказался рядом со старцем и положил руку на плечо Кокетея. – Не нужно вставать! Спасибо!

Манас и Кокетей, оба одновременно стали довольными поведением друг друга. Далее произошло что-то невообразимое. В ханскую юрту спешно зашла вся знать со стороны людей Манаса. Бай Жакып в сопровождении хана Кошоя, Акбалты, Бердике, Ошпу-ра и Саламата ввалились в ханскую юрту с целью повидаться со знаменитым и почтенным Кокетеем. Все они обнимались, будто знали друг друга с детства, хотя они в жизни не виделись ни разу. Каждый представлял себя сам, называя свое имя и кем приходится Манасу. Но вскоре все как один удалились из ханской юрты, чтобы дать возможность своему хану провести переговоры с местными представителями кыргызов.

– Мы вам очень благодарны, – сказал Кокетей, обращаясь к Манасу и прикладывая ладонь правой руки к своему сердцу, – за то, что отозвались на нашу просьбу и прибыли своевременно.

– Как вы заметили, Кокетей-ава, – спросил Манас, – что Панус собирается напасть на вас?

– Об этом доносили приятели из числа калмыков, – опередил старца Кокетея Асылбек. – Видимо, Панус очень хотел, чтобы мы бежали в сторону Таласа, к вам. Но мы готовились к войне, чтобы сразиться с ними.

– У вас было смелое решение.

– Кроме того, пришел человек от Жамгырчы, от брата бая Жакыпа, которого мы отправили к вам. Он нам привез хорошие новости, что самарканские кыргызы во главе с Жамгырчы выступают против Панус-хана.

– Об этом мы уже знаем, Кокетей-ава, – сказал Манас и спросил: – А почему Панус-хан не стал на вас нападать?

– Наши люди донесли, что Панус-хан боялся встретить тебя истерзанным войском.

– Выходит, хан Панус совсем растерялся, не зная, что делать, – сказал Манас. – Скоро должны появиться вести от Жамгырчы-ава, тогда и решим, каким образом заставим Пануса сложить оружие.

Старец Кокетей и Асылбек, дополняя друг друга, рассказали о городе Ташкене, где расположен ханский дворец, большой городской базар и двор, где сосредоточено основное войско Панус-хана. Зашел в юрту Кыргыл и шепнул на ухо Манасу какую-то весть, отчего он даже переменился в лице.

– Кокетей-ава! – Манас обратился к уважаемому старцу. – Прошу меня простить! Непредвиденные обстоятельства требуют моего срочного вмешательства. Вы мне позвольте отлучиться!

– Да, Манас, мы согласны, – согласился старец Кокетей. – Мы и так должны ждать вестей от Жамгырчы.

– Спасибо, Кокетей-ава! – Манас был благодарен старцу, и он обратился к Бакаю: – Бакай-ава! Идемте со мной!

Манас вышел из юрты, за ним последовал Бакай. В юрте остались старец Кокетей и Асылбек вдвоем, наступила безмолвная тишина.

– Какое у вас впечатление, Кокетей-ава? – спросил Асылбек у знаменитого старца.

– Я вообще-то точно таким и представлял, – задумчиво сказал Кокетей. – Много же разговоров ходило про него по нашей земле. Он соответствует всем разговорам, которые я слышал.

– Я почему-то до этого не верил ни одному разговору про него, – сказал Асылбек. – Думал, что преувеличивают богатырство Манаса.

– Ну как, – спросил старец Кокетей, – убедился?

– Не только убедился, Кокетей-ава, – ответил Асылбек. – Я уже готов пойти с ним на край земли.

– Не зря люди возвышают своих героев, – сказал старец Кокетей.

– Да, Кокетей-ава, когда находишься рядом с ним, чувствуешь врагов никчемными созданиями.

– Да, Асылбек, – утвердительно сказал старец Кокетей. – Народные герои всегда за народ, и поэтому они чувствуют друг у друга поддержку. Я рад за тебя, что ты почувствовал то, что было необходимо для твоей души. А я по возрасту отношусь к героям только разумом. И понимаю их разумом.

Оба замолчали. У обоих не было никаких забот относительно завтрашнего дня. Ибо они оба понимали, что с появлением войска Манаса наступили на земле Ташкена покой и благоденствие…

* * *

На площади перед ханской юртой джигиты подвели коней Манаса и Бакая. Кыргыл посмотрел на Манаса и сказал:

– Мы их держим на западной стороне лагеря.

Манас вскочил на Айманбоз и поскакал в ту сторону, куда показывал Кыргыл. Бакай последовал за ним на своем скакуне Кекмойноке. На окраине лагеря толпились несколько человек. Манас заметил среди них всех чоро, Кутубия, Кутуная и Мажика. Он подъехал к ним вплотную и спешился.

– В чем дело? – спросил он, обращая свой взор поверх толпы.

Толпа немедленно расступилась и пропустила его к Кутубию, который держал связанного юношу за горло в середине круга, образованного толпой. На земле еще лежали связанными несколько человек. Кутубий отпустил юношу и повернулся к Манасу.

– Он требует, что мы убрались отсюда, – сказал гневно Кутубий, готовый прикончить джигита.

– Кто такой? – спросил Манас у юноши.

– Меня зовут Жапак! Внук Орозду-баатыра! – отчеканил джигит, сплевывая в сторону. – Это моя земля. Кто вы такие?

– Меня зовут Манас! Внук Орозду-баатыра! – с удивлением сказал Манас и задал вопрос: – Почему до сих пор я не знаю про Жапака?

Кому был адресован вопрос, никто не понял, поэтому никто не пытался ответить.

– Если земля твоя, – задал вопрос Манас, – почему хозяйничают на ней враги Орозду-баатыра?

– Кто враги? – спросил юноша Жапак.

– Панус-хан в Ташкене, Самаркане. Алооке-хан в Анжияне.

– Они не враги. Они не убивали Орозду-баатыра.

– Алооке-хан разогнал детей Орозду-баатыра по всему свету.

– В этом мой отец Шыгай не был виновным. Виновными были Бай, Акбалта, Жакып и Жамгырчы. Остальные дети Орозду-баатыра не были виновными. Они были еще малолетними.

– Кто об этом тебя оповестил? – Манас был удивлен.

– Все знают. Они ограбили казну Алооке-хана.

Кто-то ему рассказал историю изгнания кыргызов, оправдывая в этом калмыков. Калмыки не только сопротивляются с оружием в руках, но и мыслями близких людей. Об этом никогда нельзя забывать, что надо выбивать такие дурные мысли из голов родных людей и народов.

– Правильно сделали, что связали, – сказал Манас. – Он, оказывается, отдал душу врагу.

– Вас накажут духи предков! – прокричал Жапак. – Я тоже потомок Орозду-баатыра. Эти земли принадлежат мне. А ты, Манас, уезжай в свой Алтай! Кто тебя сюда звал?!

Язык без костей, он четко передает состояние души. Она у него продажная. Он обвиняет старших братьев Шыгая в изгнании всех детей Орозду-баатыра Алооке-ханом. А не самого хана Алооке. Очень интересно. Так, кто же еще так думает? Манас даже не заметил, как вскочил на Айманбоз…

Кутубий подошел к Жапаку.

– Если бы ты не был внуком Орозду-баатыра, – Кутубий сверкнул глазами, – твоя душа уже сидела бы во-от на том куске облака.

Он показал пальцем в сторону белого облака на вершине западных гор. Жапак посмотрел туда, куда пальцем показывал Кутубий. От удара кулаком в челюсть он потерял сознание и свалился на землю. Его тело затащили в юрту и положили на левой стороне от дверного полога. За ним в эту юрту загнали еще связанных восемь человек, что приехали вместе с Жапаком, чтобы прогнать Манаса, используя родственную близость к духам предков в разговоре с богатырем…

* * *

Манас и Бакай приближались к себе в ханскую юрту. Они увидели множество людей, которые толпились на площади рядом с ханской ставкой. Было ясно видно, что они обнимаются, выкидывают головные уборы к Небу и выкрикивают радостные возгласы. Все люди хорошо одетые, было заметно, что собралась одна знать разных племен и родов. Среди них были аксакалы бай Жакып, Акбалта, Ошпур и много других незнакомых аксакалов.

– По-моему, приехал Жамгырчы-ава со своими родственниками, – Бакай сделал предположение.

– Похоже на то, – с сомнением подтвердил Манас.

Они ускорили ходьбу скакунов и вплотную подъехали к собравшимся людям.

– Будьте здоровы, аксакалы! – поздоровались Манас и Бакай одновременно.

– Вот и наше счастье! – крикнул Акбалта всем присутствующим.

– Будьте здоровы, наши дети! – хором ответили незнакомые аксакалы и ринулись толпой к Бакаю и Манасу…

Оказалось, что приехали родные братья бая Жакыпа Жамгырчы, Текечи и Шыгай со своими близкими людьми. Люди, которые расстались еще подростками, с тяжелыми воспоминаниями узнавали друг друга. Радость встречи превратилась в поминальные настроения по утерянным годам жизни в разлуке. Они с большой горестью рассказывали друг другу о тех мучительных временах, в которых приходилось многим из них только выживать, выкарабкиваться и выстоять в тех далеких годах жестокого века.

Когда Текечи и Шыгай оказались в просторных степях Эрена, стали заложниками своих малых возрастов. Их никто не слушал. Ими управляли старшие люди из числа ногойцев, и они не понимали, по какой причине оказывались в чужих руках в качестве работников. Так Текечи оказался вместе с несколькими семьями ногойцев в руках кайказских торговцев, которые увезли их в западные страны. Некоторые семьи ушли на Кырымские и Урумские острова в поисках лучшей жизни. Текечи остался в кайказских горах в качестве табунщика у местного богача. Только через несколько лет смог он сколотить вокруг себя отчаянных джигитов и вернуться в земли Самаркана, благодаря драгоценностям, которые оказались в пещере, куда он забрел в поисках отбившегося от табуна жеребенка. А Шыгая выкупил сам Жамгырчы у эренских купцов, которые заехали в Самаркан с торговыми делами. Жамгырчы-ава выделил земли и пастбища для братьев, чтобы они могли обжиться и всегда были опорой для него.

* * *

Когда Жапак открыл глаза, была глубокая ночь. Через тюндюк юрты виднелись звезды на небе. Он почувствовал, что не может шевелиться, не может свободно привести в действие руки и ноги. Он понял, что как был связанным днем, до приезда Манаса, так и остался в том же положении. Его не развязывали. Находился в лежачем положении. Почувствовал дыхание спящих людей, кто-то слегка храпел. Оглядываясь по сторонам, понял, что он лежит среди своих ребят. Они тоже оказались связанными по рукам и ногам. Он вспомнил, что человек, которого слушались все аскеры, десятники и сотники, даже тысячники, были такие один-два человека, все крутились вокруг его взгляда, ударил его кулаком по лицу. Сначала он ему показал облако, которое зацепилось за снежные вершины западных гор и стояло неподвижно. Потом сказал: «Если бы ты не был внуком Орозду-баатыра…»