Текст книги "Бисмарк. «Железный канцлер»"

«В качестве естественного продукта нашей системы образования я к пасхе 1832 года закончил школу пантеистом. Если я и не был республиканцем, то все же был тогда убежден, что республика есть самая разумная форма государственного устройства. (…) Я вынес наряду с этим немецко-национальные впечатления. Но эти впечатления оставались в стадии теоретического созерцания и были не настолько сильны, чтобы вытравить во мне врожденные прусско-монархические чувства. Мои исторические симпатии оставались на стороне власти» – писал Бисмарк на склоне лет в своих мемуарах[14]14
  Бисмарк О.ф. Мысли и воспоминания. Т. 1. М., 1940. С. 1.


[Закрыть]. Впрочем, «Мысли и воспоминания» – источник крайне ненадежный, продиктованный стремлением произвести определенное впечатление на современников, а не беспристрастно рассказать о своем прошлом.

Скорее всего, у молодого выпускника гимназии не было четко сформировавшихся политических взглядов. С одной стороны, на него влияли популярные среди образованной молодежи национальные идеи, с другой – желание идентифицироваться с прусским юнкерством. Свое будущее Бисмарк тоже, видимо, рисовал себе весьма смутно. В любом случае, поначалу он продолжал следовать путем, предписанным матерью, продолжив образование в немецких университетах. Выбор направления был предопределен: непременной предпосылкой для поступления на государственную службу являлось изучение юриспруденции.

* * *

В Германии XIX века было весьма развито то, что мы сегодня называем академической мобильностью. Совершенно нормальной считалась ситуация, когда молодой человек, начав обучение в одном университете, заканчивал его в другом. Жестких учебных планов не существовало, возможность самостоятельно выбирать дисциплины и преподавателей была достаточно широкой. Бисмарк не был исключением – поступив в 1832 году в университет Гёттингена и отучившись там три семестра, он продолжил свое образование в Берлинском университете, где и сдал в 1835 году необходимые выпускные экзамены. Учиться в знаменитом Гейдельбергском университете ему запретила мать, опасавшаяся, что там он пристрастится к пиву.

Студенческие годы были временем, когда Бисмарк наконец-то смог полной грудью вдохнуть воздух свободы и делать то, что ему вздумается. Он немедленно с головой окунулся в мир развлечений, доступных студентам той эпохи. Именно тогда он заработал репутацию «бешеного Бисмарка», сопровождавшую его на протяжении многих лет.

Студенчество тогдашней Германии было малочисленным, но достаточно неоднородным. Во всех немецких университетах, вместе взятых, насчитывалось лишь около пятнадцати тысяч студентов – ничтожная доля от соответствующей возрастной категории. Лишь в нескольких наиболее крупных университетах было более тысячи обучающихся. Тем не менее, помимо представителей аристократических семейств, в университеты попадали и выходцы из среднего класса. В одной аудитории оказывались люди, придерживавшиеся как радикальных, так и весьма консервативных воззрений. Среди немецких универсантов были в ту пору популярны национальные, порой даже революционные идеи, носители которых объединялись в так называемые товарищества. Другой формой студенческих объединений были землячества, часто принимавшие характер элитарных клубов.

Став студентом, Бисмарк вступил в одно из товариществ, но достаточно быстро разочаровался в своих новых знакомых. В качестве основных претензий к последним он впоследствии называл «их стремление избегать дуэлей и отсутствие у них внешней благовоспитанности и манер, принятых в обществе», а также наличие «экстравагантных политических взглядов, объяснявшихся недостатком образования и знакомства с существующими, исторически сложившимися условиями жизни»[15]15
  Там же.


[Закрыть]. Бисмарк был ярко выраженным скептиком, прохладно относившимся к революционной романтике, а свое юнкерское происхождение ценившим, напротив, весьма высоко. Поэтому довольно быстро он перешел в Корпус Ганновера – старейшее землячество Геттингенского университета, изначально объединявшее отпрысков местных аристократических родов, но в 1830-е годы активно пополнявшееся сыновьями обеспеченных буржуа.

Здесь Отто приложил максимальные усилия для того, чтобы утвердить свой авторитет среди однокашников. Высокий – его рост составлял 192 сантиметра – элегантно одетый молодой человек с безупречной осанкой, он появлялся на улицах университетского городка с огромным светлой масти догом и вскоре стал повсеместно узнаваемой фигурой. Репутация юного Бисмарка, правда, оставляла желать лучшего – значительная часть его студенческой жизни проходила в кутежах, азартных играх, любовных похождениях и сомнительных приключениях, о которых он с гордостью рассказывал в письмах к новым друзьям. В течение первых трех семестров обучения Отто принял участие в 25 дуэлях, причем лишь в одной получил легкую царапину, что принесло ему прозвище «Ахиллес неуязвимый». Говорили, что однажды он вызвал на дуэль целое студенческое объединение. Несколько раз Бисмарк оказывался в карцере за дисциплинарные нарушения. Вскоре он пользовался репутацией одного из лучших фехтовальщиков университета, а также прекрасного пловца и танцора. Довольно быстро ему удалось стать в своей среде харизматичной личностью.

Эпатажное поведение объяснялось, как это часто бывает, стремлением самоутвердиться. Но одновременно в молодом человеке уже находила выражение та воля к власти, стремление к лидерству, которое было характерно для Бисмарка в течение всей его жизни. Отто Пфланце, один из крупнейших биографов «железного канцлера», выводит это стремление из его детского опыта. Лишенный эмоциональной поддержки со стороны родителей, постоянно ощущавший угрозу, он испытывал потребность контролировать все происходящее вокруг, организовывать окружающее пространство по своей мерке[16]16
  Pflanze O. Op. cit. Bd. 1. S. 56.


[Закрыть]. С течением времени эта потребность сохранялась, менялись лишь масштабы пространства – от студенческой компании до «концерта» великих держав Европы.

Однако имидж забияки и кутилы, который так заботливо создавал Бисмарк, был лишь одной стороной медали. Разумеется, он совершенно не соответствовал классическому образу прилежного отличника, сидящего на всех лекциях и зубрящего толстые книги. Посещением занятий Отто по большей части пренебрегал – исключения составляли разве что лекции историка Арнольда Геерена, посвященные развитию европейской системы государств. Бисмарк присутствовал на них регулярно в течение двух семестров, что являлось для него совершенно нетипичным. Возможно, именно тогда начал формироваться его интерес к политике и дипломатии. Вполне вероятно также, что Геерен, убежденный в том, что именно государственный интерес является основой для формирования внешнеполитического курса страны, сыграл значительную роль в формировании взглядов Бисмарка на дипломатию, которые часто называют «реальполитик» («реальная политика», политика реализма).

Тем не менее, у нас практически отсутствуют какие-либо данные, которые позволили бы охарактеризовать его политические симпатии в студенческие годы. Революцию во Франции 1830 года, которая всколыхнула общественное мнение во всех без исключения германских государствах, казалось, он вообще не заметил; об его участии в политических дебатах, нередких в студенческой среде, ничего не известно. Уже впоследствии, в «Мыслях и воспоминаниях», он писал о том, что национальное и либеральное движение (для того времени почти синонимы) «произвели на меня отталкивающее впечатление; мне, воспитанному в прусском духе, претило насильственное посягательство на государственный порядок (…). То, что я думал о внешней политике (…) было в духе освободительных войн, воспринятых под углом зрения прусского офицера»[17]17
  Бисмарк О.ф. Указ. соч. Т. 1. С. 2.


[Закрыть]. Насколько эти воспоминания соответствовали реальности, остается открытым вопросом.

Посвящая значительную часть своего времени попойкам и любовным интригам, Бисмарк тем не менее много читал (к примеру, Байрона и Шекспира), совершенствовался в английском и французском языках (которыми владел практически свободно), а после переезда в Берлин был частым гостем в опере и аристократических салонах. Именно в прусской столице он познакомился и сдружился с графом Александром Кейзерлингом – представителем немецкой аристократии прибалтийских провинций Российской империи – и американцем Джоном Мотли. Последний сделал в дальнейшем блестящую дипломатическую карьеру, занимая должности посла Соединенных Штатов в Вене и Лондоне. Дружба как с Кейзерлингом, так и с Мотли продлилась многие десятилетия, до самой их смерти.

Именно Мотли мы обязаны одним из самых интересных описаний молодого Бисмарка, которого американец изобразил в своем романе «Надежда Мортона» (1839 год) в образе Отто фон Рабенмарка: «В кабаке и на улице он ведет себя, как одержимый; однако в своей комнате, среди трубок и картин, он сбрасывает маску шута и говорит с Мортоном разумно»[18]18
  Kolb E. Op. cit. S. 10.


[Закрыть]. Мотли рисовал своего героя весьма талантливым молодым человеком, с агрессивным бойцовским темпераментом и явными качествами лидера; все это, без сомнения, можно отнести и к Бисмарку.

Необходимо отметить также склонность молодого человека к английскому языку и английской литературе; из всех иностранцев он также предпочитал общаться с выходцами из англоговорящих стран. Впрочем, в Германии того времени это было скорее правилом, чем исключением. Из музыки он предпочитал Бетховена, Гайдн и Моцарт привлекали его в гораздо меньшей степени. «Бетховен лучше всего подходит моим нервам» – не раз говорил Бисмарк в течение своей жизни[19]19
  Keudell R.v. Op. cit. S. 64.


[Закрыть]. Как писал Отто Пфланце, «музыка была для него фоном, литература развлекала его и дарила ему фразы. В его внутреннем воспитании не участвовала ни одна, ни другая»[20]20
  Pflanze O. Op. cit. Bd. 1. S. 54.


[Закрыть].

Помимо всего прочего, современники отмечали в молодом Бисмарке склонность к пессимистическим настроениям, доходившим порой до нигилизма. «Он далеко превосходил своих сверстников силой интеллекта и блестящим чувством юмора, – пишет Вернер Рихтер, – но был способен на поразительно холодный цинизм, готов защищаться от всех иллюзий, которые является драгоценной прерогативой молодости. Он был достаточно здоров для того, чтобы позволить себе как угодно обращаться с самим собой и своим организмом. Но порой это выглядело так, словно он прожигает жизнь, устав от нее. Наверняка в этом есть некое кокетство с мыслями о преходящем, которое сделал модным лорд Байрон. Но наряду с этим имелись искренние сомнения в смысле собственного существования»[21]21
  Richter W. Bismarck. Frankfurt-am-Main, 1971. S. 26.


[Закрыть]. Такие настроения были характерны для многих молодых людей того времени и являлись во многом данью романтической моде. Однако с Бисмарком они были достаточно искренними и в дальнейшем только усиливались – вплоть до конца 1840-х годов, когда он с головой окунулся в политику.

Несмотря на внешнюю беззаботность студенческой жизни, Бисмарк вовсе не горел желанием продлить ее срок. Очевидно, сыграло свою роль то обстоятельство, что родители Отто, разочаровавшись в его способности быть прилежным студентом, бросились в другую крайность и предложили ему сделать карьеру в армии, к чему молодой человек не испытывал ни малейшей склонности[22]22
  Engelberg E. Bismarck. Urpreuße und Reichsgründer. Berlin, 1985. S. 130.


[Закрыть]. Кроме того, мать угрожала, что если Отто не перестанет валять дурака, она больше не будет оплачивать его счета. Склонность сына сорить деньгами очень раздражала ее.

Спустя три года после поступления в университет – то есть так рано, как это только было возможно – он сдал выпускные экзамены. Для этого ему пришлось прибегнуть к помощи репетитора, поскольку в Берлине посещением лекций Бисмарк пренебрег окончательно. Вскоре после своего 20-летия, 22 мая 1835 года, Отто сдал так называемый «экзамен на должность аускультатора», завершающий теоретическую часть подготовки юриста. Его знания в области гражданского права были оценены на «хорошо», в области правовой теории – на «удовлетворительно». Образование в двух лучших германских университетах не оставило в его биографии значительного следа. В них он приобрел скорее не уважение к науке, а предубеждение против академического теоретизирования.

* * *

Перед молодым человеком открывалась перспектива долгого и кропотливого восхождения по бюрократической лестнице. К этому, как вскоре показала действительность, он был совершенно неспособен. Впоследствии сам Бисмарк утверждал, что у моменту окончания университета у него окончательно сформировался интерес к дипломатической карьере. Однако попасть в министерство иностранных дел молодому человеку без особой протекции и опыта работы было практически невозможно. Поэтому первой степенью стала служба в качестве аускультатора (говоря современным языком, стажера) в судебных учреждениях Берлина. Одновременно Отто продолжал участвовать в светской жизни прусской столицы, «был постоянно влюблен, но часто менял предмет своего обожания»[23]23
  Kolb E. Op. cit. S. 10.


[Закрыть] и делал все новые долги.

Уже в этот момент стало ясно, что Бисмарк способен быть кем угодно, но только не винтиком в большом и сложном механизме. Несмотря на то, что свою службу он начал с завидным усердием, необходимость заниматься бюрократической рутиной и постоянно выполнять чьи-то указания тяготила его. «Лица и порядки нашей юстиции, где началась моя деятельность, давали моему юношескому уму скорее критический, нежели назидательный материал» – язвительно писал он в своих воспоминаниях[24]24
  Бисмарк О.ф. Указ. соч. Т. 1. С. 6.


[Закрыть]. Сам Бисмарк, естественно, считал, что проблема не в нем самом, а в той системе, в которой ему пришлось работать. Именно в этом он на склоне лет стремился убедить читателя:

«Проработав четыре месяца над составлением протоколов, я был переведен в городской суд, разбиравший гражданские дела, и сразу же оказался вынужденным перейти от механического писания под диктовку к самостоятельной работе, выполнение которой затруднялось моей неопытностью и моими чувствами. Бракоразводные дела были вообще в то время первой стадией самостоятельной работы юриста-новичка. Делам этим придавалось, очевидно, наименьшее значение. Они были поручены самому неспособному советнику по фамилии Преториус и велись при нем совсем зелеными юнцами-аускультаторами, которые производили, таким образом, на второстепенном материале свои первые эксперименты в роли судей, правда, под номинальной ответственностью господина Преториуса, но обычно в его отсутствие. Для характеристики этого господина нам, молодым людям, рассказывали, что, когда его во время заседаний приходилось выводить из состояния легкой дремоты для подачи голоса, он имел обыкновение говорить: «Я присоединяюсь к мнению моего коллеги Темпельгофа»; иной раз при этом ему надо было указывать, что господин Темпельгоф на заседании не присутствует»[25]25
  Там же. С. 5.


[Закрыть].

Такая работа не могла устраивать Бисмарка с его кипучим темпераментом. Деятельность юриста оказалась на поверку кучей бумажной работы под руководством скучных начальников. К тому же он чем дальше, тем сильнее мечтал о дипломатической карьере, и вскоре решил перейти из юстиции в административный аппарат. Как вспоминал сам Бисмарк, такой совет ему дал тогдашний министр иностранных дел Пруссии Иоганн Ансильон, к которому молодой человек напрямую обратился за советом. Работа на ниве дипломатии представлялась Отто, по всей видимости, той сферой, где он сможет в полной мере применить свои способности, а главное – действовать самостоятельно.

Для поступления на государственную службу необходимо было выдержать целый ряд экзаменов. Во-первых, требовалось выполнить две письменные работы, одна из которых должна быть посвящена философским сюжетам, а вторая – непосредственно связана с вопросами государственного управления. Кроме того, следовало сдать устный экзамен, на котором кандидат должен был продемонстрировать не только свое знакомство с основами экономики и права, но и продемонстрировать общий кругозор. Для написания обеих работ Бисмарк, прервав свою деятельность в берлинском суде, отправился весной 1836 года в родной Шёнхаузен. Своему другу Густаву фон Шарлаху, с которым он познакомился еще в Гёттингене, он писал: «Ты бы очень смеялся надо мной, если бы ты видел меня сейчас. Уже четыре недели я сижу в заколдованном замке с остроконечной аркой и стенами толщиной четыре фута, с тридцатью комнатами, из которых только две меблированные, пышными дамасскими покрывалами, цвет которых еще можно опознать по нескольким пятнам, массой крыс и каминами, в которых завывает ветер (…) При этом я никогда не был так доволен, как теперь; я сплю по шесть часов в день и нахожу большое удовольствие в учебе – две вещи, которые я долгое время считал невозможными»[26]26
  Bismarck O.v. Werke in Auswahl. Bd. 1. Darmstadt, 2001. S. 13. (Далее – WIA).


[Закрыть].

Письменные работы были закончены в весьма короткие сроки; первая называлась «О природе и применении присяги», вторая – «Об экономности в государственных финансах». Экзаменаторы признали их удачными, а их автора, по итогам устного экзамена, весьма одаренным молодым человеком. При ближайшем рассмотрении, однако, обе работы выглядят не более чем старательно выполненными рефератами, лишенными какой бы то ни было оригинальности и собственной мысли. Впрочем, для начинающего чиновника ни то, ни другое не было обязательным.

Итак, в возрасте 21 года Бисмарк успешно начал карьеру правительственного референдария. В июле 1836 года он приступил к службе в правительственном президиуме города Аахен – администрации одного из округов, на которые делились прусские провинции. Выбор места службы был далеко не случаен: стажировка здесь длилась всего два года вместо трех, которые Бисмарку пришлось бы провести в качестве референдария в «старых» прусских провинциях.

Объяснялось это правило довольно просто. В 1815 году, когда Рейнская провинция, где располагался Аахен, стала частью Пруссии, бюрократический аппарат здесь пришлось формировать практически с нуля. Сделать это за счет местных кадров в Берлине не считали возможным – жители региона отличались благодаря близости к Франции весьма либеральными воззрениями и скептически относились к своему новому суверену. Существовали и конфессиональные различия – рейнландцы были в массе своей католиками, в то время как господствующей религией в Пруссии был протестантизм. Поэтому властям приходилось активно привлекать чиновников из других регионов страны. Это открывало перед молодым референдарием возможность ускорить свое продвижение по службе.

Еще одним фактором, способным стимулировать карьерный взлет молодого Бисмарка, была личность его начальника – 33-летнего правительственного президента графа Арнима-Бойтценбурга, представителя одной из самых влиятельных прусских аристократических семей. Граф весьма благосклонно отнесся к юному референдарию, был в курсе его планов дипломатической карьеры и, по всей видимости, одобрял их. Кроме того, Арним мог в недалеком будущем возглавить министерство иностранных дел, что существенно повысило бы шансы Бисмарка попасть туда. Одним словом, исходные позиции казались вполне благоприятными.

Пока же молодой чиновник планировал как можно скорее сдать так называемый дипломатический экзамен, который открыл бы ему дорогу во внешнеполитическое ведомство. Основная проблема заключалась в том, чтобы получить разрешение на сдачу экзамена. Это было непростой задачей; допуск предоставлялся только при наличии вакансии в министерстве и после предварительного рассмотрения кандидатуры главой ведомства. Уже осенью Бисмарк постарался задействовать все берлинские связи для того, чтобы решить вопрос в свою пользу. Одновременно он стажировался в различных отделах правительственного президиума – нечто вроде ускоренной подготовки в административных вопросах перед блестящей дипломатической карьерой. Однако вскоре сам Бисмарк начал наносить собственным перспективам один удар за другим.

Аахен был курортным городом с европейской известностью, где бурлила светская жизнь и собирались отдыхающие с разных концов континента. Бисмарк с головой окунулся в развлечения, вращаясь в первую очередь среди англичан и заводя там новые знакомства и, конечно же, романы. Было ли это стремление искать общества иностранцев, заметное уже в эпоху его студенчества, подсознательным протестом против тесного мирка прусской провинции или сознательным элементом подготовки к дипломатической деятельности, сказать трудно. Однако уже летом 1836 года любые практические соображения отступили на задний план – Отто влюбился в юную англичанку мисс Лору Рассел, племянницу герцогов Кливленд. По свидетельству самого Бисмарка, его ухаживания были встречены благосклонно, что стало серьезной нагрузкой для бюджета – «общение с богатыми людьми заставляет тратить больше, чем следовало бы», писал он брату Бернгарду[27]27
  Engelberg E. Op. cit. S. 136.


[Закрыть]. Попытка поправить финансы за игорным столом привела, естественно, к еще большим долгам. Кроме того, Бисмарк был вскоре уже совершенно не уверен в своем желании вступить в брак с прекрасной англичанкой. Возможность с честью выйти из сложившейся ситуации дало болезненное падение с лошади, которое приковало юношу к постели и оставило его в компании с произведениями Цицерона и Спинозы.

Когда Бисмарк снова смог выходить на улицу, его английские знакомые уже уехали. Молодой референдарий вернулся к работе, однако начальство уже начало сомневаться в том, что из него получится хороший чиновник. Да и сам Отто испытывал все большее разочарование в службе. Впоследствии в мемуарах он оправдывал себя: «Личный состав не всегда отвечал тому несколько необоснованному идеалу, который витал передо мной, когда мне было 21 год; еще менее соответствовало ему содержание текущей работы. (…) Вопросы, то или иное решение которых не стоило затраченной на них бумаги, вполне могли быть разрешены одним префектом при затрате вчетверо меньшего количества труда (…) Уезжая из Аахена, я составил себе невысокое мнение о нашей бюрократии»[28]28
  Бисмарк О.ф. Указ. соч. Т. 1. С. 7.


[Закрыть]. Перспективы блестящей карьеры становились все более туманными, разочарование все более глубоким, отвращение к образу жизни мелкого чиновника все более ощутимым. Кроме того, налицо были проблемы с самодисциплиной, которые будут преследовать «железного канцлера» до самого конца его жизни. Нарастающий разрыв между стремлением подняться до самых высот дипломатической службы и нежеланием тратить на бюрократическую рутину долгие годы жизни, довольствуясь при это весьма скромным материальным положением, усугублял душевный кризис молодого Бисмарка.

К этому добавилось то обстоятельство, что в декабре 1836 года Бисмарк получил новую информацию о прекрасной Лоре, которая, как ему сообщили, на самом деле лишь косвенно была связана с семейством Кливлендов. Перспектива вступить в неравный брак существенно охладила пыл юного дворянина. Вскоре он нашел утешение в объятиях 36-летней замужней дамы, однако и этот роман не мог продолжаться долго.

Развязка наступила летом следующего, 1837 года. Молодой Бисмарк познакомился в Аахене с еще одной прекрасной англичанкой, приятельницей Лоры – семнадцатилетней Изабеллой Лорейн-Смит, дочерью английского священнослужителя дворянских кровей. Девушка «со светлыми волосами и редкой красотой»[29]29
  WIA. Bd. 1. S. 17.


[Закрыть] покорила сердце молодого человека, который буквально не отходил от нее ни на шаг. Когда семейство Лорейн-Смит собралось уезжать из Аахена, Бисмарк испросил восьмидневный отпуск, чтобы следовать за предметом своей страсти в путешествии по континентальной Европе. «Она заставляет кипеть мою горячую кровь» – писал он в эти дни друзьям[30]30
  Pflanze O. Op. cit. Bd. 1. S. 60.


[Закрыть].

Когда восемь дней истекли, Бисмарк не только не вернулся к месту службы, но даже не потрудился поставить начальство в известность о том, что он самовольно продлевает свой отпуск. Неделя летела за неделей, влюбленный Отто приехал вместе с Изабеллой и ее семьей в Висбаден, сорил деньгами, устраивал вечера с шампанским при свете луны, снимал номера в лучших отелях, поскольку не выносил даже мысли о том, чтобы выглядеть стесненным в средствах. Дела на личном фронте обстояли хорошо, и сам он намекал на то, что ему даже удалось добиться помолвки. Во всяком случае, в своих письмах Бисмарк уже называл семью Изабеллы своей семьей и говорил о предстоящем в марте бракосочетании. На свадьбу в Лейчестершир он приглашал двух старых друзей – Карла фон Савиньи и Густава фон Шарлаха, с которыми был знаком со студенческих лет. Зиму он предполагал провести со своей избранницей в Неаполе или Париже. В дневнике самой Изабеллы, впрочем, исследователи никакой информации о помолвке обнаружить не смогли.

Но блистательные планы все время сталкивались с суровой реальностью. Пытаясь последовать за Изабеллой в Мюнхен, он обнаружил, что его паспорт истек. Прусское посольство в Штутгарте выручило его из затруднительной ситуации, однако с условием, что он вернется в Аахен. Однако Бисмарк злоупотребил доверием дипломатов и последовал за своей возлюбленной в Швейцарию. Попытка поправить свои финансы за игровым столом стоила ему еще 1700 талеров – огромная сумма по тем временам.

О том, что произошло далее, точная информация отсутствует. Возможно, отец Изабеллы решил навести справки о финансовом положении претендента на руку его дочери и нашел оное не слишком удовлетворительным. Возможно, сам Бисмарк отказался от матримониальных планов, подробнее разобравшись в социальном и материальном положении девушки. В любом случае, осенью роману пришел конец. Попытка Бисмарка оправдаться перед начальством в Аахене, направив в октябре Арниму письмо из Берна, тоже имела весьма ограниченный успех.

Остается спорным, насколько тяжело Отто перенес полученный удар. По мнению Лотара Галла, бурный роман был скорее поиском выхода из жизненного кризиса, чем по-настоящему глубокой и сильной страстью[31]31
  Gall L. Bismarck. Der weiße Revolutionär. München, 2002. S. 43.


[Закрыть]. Восемь лет спустя в письме к Шарлаху Бисмарк так вспоминал об этой истории: «Возможно, честолюбие, которое было тогда моим проводником, направляло бы меня и в дальнейшем, если бы прекрасная англичанка не заставила меня свернуть с пути, сменить курс и в течение 6 месяцев непрерывно следовать в ее кильватере по иноземным морям. В конечном итоге я принудил ее к сдаче, она спустила флаг, но после двух месяцев обладания приз был отнят у меня одноруким полковником в возрасте 50 лет, с четырьмя лошадьми и 15 тысячами талеров годового дохода. С тощим кошельком и больным сердцем я вернулся в Померанию»[32]32
  WIA. Bd. 1. S. 46.


[Закрыть].

Разбитое сердце, испорченная карьера, огромные долги – такой неутешительный баланс пришлось свести Бисмарку к концу 1837 года. Иметь дело с кредиторами пришлось еще довольно долго. Несколько проще было со службой. Хотя Бисмарк даже не потрудился заехать в Аахен на обратном пути из Швейцарии в Книпхоф – там его ждали только рассерженные начальники и многочисленные кредиторы – ему разрешили продолжить карьеру в правительственном президиуме Потсдама. Как язвительно написал Арним, «можно только одобрить высказанное Вами пожелание перейти в королевскую администрацию старопрусских провинций, чтобы вернуться к напряженной служебной деятельности, к которой Вы безуспешно стремились в условиях Аахена»[33]33
  Engelberg E. Op. cit. S. 146.


[Закрыть].

В Потсдаме, где Бисмарк приступил к работе в декабре 1837 года, он сделал еще одну попытку подчиниться бюрократической дисциплине. Работы было много – как он писал отцу, «если я ложусь на диван, то могу погрузить в документы обе руки до уровня плеч»[34]34
  WIA. Bd. 1. S. 18.


[Закрыть]. Изначально Бисмарк пытался добросовестно справляться со своими обязанностями, не забывая, однако, посещать кабаки и игорные заведения. Однако энтузиазма и в этот раз хватило ненадолго. Уже весной он принял решение поступить добровольцем на военную службу.

В Пруссии с 1814 года существовала всеобщая воинская повинность, распространявшаяся на все слои населения. Однако для представителей обеспеченных семей все же существовал способ облегчить себе жизнь, записавшись в так называемые «добровольцы с одногодичным сроком службы». Такой доброволец сам обеспечивал себя всем необходимым, а его служба представляла собой, по сути, подготовку к офицерскому чину, после получения которого он зачислялся в резерв. Совершенно очевидно, что для Бисмарка отъезд в полк гвардейских егерей объяснялся не склонностью к военной карьере, а стремлением снова вырваться из пут унылой чиновничьей жизни. Не случайно он уже летом предпринял безуспешную попытку прервать службу, сославшись на состояние здоровья. В дальнейшем он также неоднократно испрашивал себе отпуска, чтобы навестить больную мать. С учетом его отношения к матери очевидно, что это был не более чем предлог.

По всей видимости, именно тогда у Бисмарка созрело решение отказаться от каких бы то ни было амбиций и в подражание отцу вести жизнь прусского помещика. Вильгельмина, уже смертельно больная раком, в итоге вынуждена была согласиться с ним. Более упорными оказались другие родственники – в частности, его кузина Каролина фон Малорти, которая в длинном письме призывала его не дать пропасть выдающимся талантам: «У Вас великолепные знания языков; география и статистика – Ваши любимые предметы; Вы можете принести большую пользу Отечеству»[35]35
  Engelberg E. Op. cit. S. 149.


[Закрыть].

Бисмарк написал на это послание пространный ответ, который является одним из самых любопытных документов, вышедших из-под его пера и характеризующих его как личность. Приводя многочисленные причины, побуждающие его оставить государственную службу, он писал о том, что недоволен той ролью, которая предназначена ему в бюрократическом аппарате, что его «честолюбие больше стремится к тому, чтобы не подчиняться, чем к тому, чтобы повелевать». Далее следовали слова, без которых не обходится, пожалуй, ни одна биография Бисмарка: «Прусский чиновник похож на музыканта в оркестре; играет ли он первую скрипку или на треугольнике, он вынужден исполнять свою партитуру, не видя и не влияя на целое, так, как ему предписано, вне зависимости от того, нравится это ему или нет. Однако я хочу играть ту музыку, которую считаю хорошей, или вообще не играть»[36]36
  WIA. Bd. 1. S. 22.


[Закрыть]. Этого принципа он придерживался до самого конца своей жизни. Бисмарк в любой ситуации и на любой должности стремился действовать в соответствии с собственными воззрениями, и никому – включая монарха – не удавалось добиться от него простого исполнения приказов. Далее Бисмарк писал: «Для немногочисленных знаменитых государственных деятелей (…) любовь к Отечеству была движущим мотивом, который привел их на службу. Однако гораздо чаще это делало честолюбие, желание повелевать, стать знаменитым и служить объектом восхищения. Должен признать, что и я не свободен от этой страсти»[37]37
  Ibid. S. 24.


[Закрыть]. В качестве своих идеалов он называл англичанина Роберта Пиля и француза графа Мирабо.

1 января 1839 года скончалась его мать, честолюбивые надежды которой он не оправдал. К этому моменту Бисмарк уже начал целенаправленную подготовку к предстоящей ему роли сельского помещика. Последние несколько месяцев военной службы он провел в егерском батальоне в Грейфсвальде, что дало ему возможность посещать занятия в недавно основанной Королевской экономической и сельскохозяйственной академии, где молодой человек познакомился с основами рационального ведения хозяйства. На Пасху, окончив военную службу, он уехал в родные поместья.