Текст книги "Жанна Кальман, раскрытие секрета долголетия. Том II. Доказательства. Откуда мы знаем, что старейший человек лгал о своем возрасте"

САМОЛЕТ И ВЕРТОЛЕТ

Согласно статье Пари Матч 1988 года, Мадам Кальман утверждала, что совершила свой первый полет в 40 лет [10, 11]. Для Жанны это был бы 1915 год – середина Первой мировой войны. Эта история была рассказана мадам Кальман в более поздней аудиозаписи. Ее возраст был указан только в статье Пари Матч, но поскольку другая информация оттуда подтвердилась, вполне вероятно, что она действительно сообщила журналисту эту деталь.

Братья Райт совершили свои первые полеты в 1903 году, а спустя шесть лет Луи Блерио пересек Ла-Манш на первом французском самолете. В 1911 году летчик Роже Морен нанес визит Фредерику Мистралю в Майяне. Пока поэт представлял пилоту свою знаменитую поэму «Мирей», толпа ворвалась в самолет, и маленькие дети опробовали его кабину.

В 1912 году была запущена обширная национальная кампания в поддержку зарождающейся французской военной авиации, и Жанна Кальман отправляла пожертвования на строительство военного самолета «Фредерик Мистраль» через школу Мистраленко.

Коммерческие рейсы в США были запущены в 1914 году, а через пять лет начались пассажирские полеты из Парижа в Лондон. Примерно с 1930 года получили распространение легкие самолеты, рассчитанные на небольшое количество пассажиров. Например, во Франции с 1929 года было построено более 300 самолетов Потез 36.

Мадам Кальман рассказала о своем облете Арля на легкомоторном самолете, предоставленном коммерческой компанией под названием Арль Сюрволь. Энтузиазм ее описания того, что она увидела под собой такой маленький Арль, убеждает нас в подлинности истории. В Истре, примерно в 40 километрах от Арля, находился авиационный учебный центр, первоначально построенный во время Первой мировой войны. К тридцатым годам развлекательные рейсы оттуда могли быть популярны среди богатых пассажиров.

Заметка от 3 июля 1938 года описывает выезд «Ассоциации выпускников колледжа Арля» во главе с Фернаном Кальманом. Они посетили авиационный лагерь Истра, и встретились с капитаном Жоржем Феригулем – сыном учителя живописи Клода Феригуля, хорошо известного семье Кальман.

Похоже, что это было как раз то время, когда полеты могли их заинтересовать. Между замужеством Ивонны и ее похоронами семейные проблемы вряд ли способствовали таким занятиям. До этого возможности для полета, который она описала, были в лучшем случае очень редки, а частный полет с летчиком в 1915 году не соответствовал ее описанию коммерческой прогулки.

В 1938 году Жанне было бы 63 года, так что это не очень хорошо соответствует ее заявленному возрасту в 40 лет на момент полета. Ивонне же как раз исполнилось 40 лет. Вряд ли она сопровождала Фернана на экскурсию, но он мог рассказать ей о возможности полета с Феригулем.

Недавно Патрисия Кутюрье обнаружила несколько газетных статей, рассказывающих о создании аэро-клуба Арля в 1935 году. До 1947 года у клуба был свой аэродром между Арлем и аббатством Монмажур, и газеты рекламировали «крещение полетом» по скромным ценам. Вероятно, мадам Кальман не приминула этим воспользоваться.

На свой 118-й день рождения мадам Кальман встретилась со старейшим мужчиной Франции, Эмилем Лораном из Страсбурга, который прилетел в Арль на вертолете, организованном журналом Пари Матч.

После этого мадам Кальман заявила своим валидаторам, что она однажды уже летала на вертолете. Позже они обнаружили, что некоторые ранние французские испытательные полеты состоялись недалеко от Арля, и задавались вопросом: «Убедила ли она пилота взять ее?» [33], стр. 141; cм. также [1] стр. 119.

Утро Ниццы сообщила, что это было в 1942 году:

 
Какое сообщение она хочет оставить? «Мудрость, честность, откровенность. Действовать без страха. Я не знаю страха или зависти. Я ничего не боюсь. Чем хуже, тем я спокойнее…» Это объясняет, почему по случаю своего 120-летия Жанна Кальман хотела бы прокатиться на вертолете. Как и в 42-м, когда она пролетела над Камаргом на борту прототипа. Она описала нам даже его окна.
 

Если верить Гисборн Джеральд [34], то она летала на вертолете в 1939 году, а Дейли Миррор [35] пошла дальше и утверждала, что это произошло незадолго до Первой мировой войны:

 
Я была как птица, летящая в небо. Это по-прежнему самое удивительное чувство, которое у меня когда-либо было. Она также изъявила желание отправиться на Луну.
 

Во время Второй мировой войны французская армия не имела возможности испытывать свои вертолеты. Немцы были пионерами в этой области и их прототип «секретного оружия» Фокке Ашгелис ФА 223 Дракон, побил мировые рекорды скорости в 1940 году. Массовое производство должно было начаться в 1942-м, но союзники разбомбили завод, задержав его на год.

Именно на этом вертолете Скорцени первоначально намеревался вывезти Муссолини после его освобождения в сентябре 1943 года. В конце того же года один из ФА 223 разбился во время спасательной миссии на Монблане, недалеко от санатория на плато д'Асси, где Ивонна лечилась в 1928 году.

В 1945 году один из «Драконов», захваченных союзниками, был переправлен через Ла Манш пленным немецким пилотом, потому что управлять им умели только немцы.

Крайне маловероятно, что мадам Кальман пользовалась таким транспортным средством, если только она не выполняла какую-то специальную миссию. Она, конечно, могла бы летать на вертолете позже, например, в 1960-х годах, но это было бы значительным событием, о котором журналисты должны были узнать раньше, например, готовя интервью 1988 года для Пари Матч [10, 11].

Кажется более правдоподобным, что она просто дала легкомысленный ответ на предположение, что ей, возможно, хотелось бы присоединиться к Эмилю Лорану в вертолете, или ее слушатели неправильно поняли о каком типе воздушного судна шла речь. Эта история получила некоторое дальнейшее развитие в средствах массовой информации, которое, однако, было несущественным по сравнению с ее знаменитой легендой о встрече с Ван Гогом.

 
Вывод: Полет на самолете в возрасте 40 лет неправдоподобен для Жанны, но подходит для Ивонны. Мы присваиваем этому свидетельству коэффициент вероятности 1,5 в пользу подмены. История с вертолетом мало что говорит нам о подлинности мадам Кальман, но показывает, как легко ее комментарий может быть воспринят слишком серьезно некоторыми авторами. Мы присваиваем этому свидетельству нейтральное соотношение вероятностей 1.
 

Детство и юность

КРЕСТНЫЙ ОТЕЦ ЖАННЫ КАЛЬМАН

Крестной матерью Жанны Кальман была ее тетя по материнской линии, Жанна Жиль. Мадам Кальман говорила, что крестная баловала ее тортами и другими сладостями. В одном из интервью она перепутала, какое отношение фамилия Жиль имела к их семье. Конечно, это была девичья фамилия ее матери, но Мадам Кальман думала, что она происходила из линии ее отца [2], стр. 57; [3], стр. 45. Ее знания о ближайших родственниках были на удивление шаткими.

Зак указал на эту проблему в своей исходной статье [5]. В ответ сторонники мадам Кальман ссылаются на видеоинтервью 1995 года, где доктор Лебр спрашивает, помнит ли она своего деда. Она сразу же называет его Клодом Жилем и вспоминает, что он был мельником [29, 32]. Они описали это воспоминание как «спонтанное», но это интервью было явно постановочным для журналистов. Скорее всего, вопрос про деда был заранее подготовлен или, по крайней мере, хорошо известен ей из других интервью.

Несколько труднее объяснить ее замешательство относительно крестного отца, Пьера Жиля Паже, более дальнего родственника Жанны по материнской линии, который много лет управлял кондитерским магазином на улице Арены вместе со своей сестрой Жанной Паже. Он подписал крещение Жанны Луизы Кальман как Луи Паже, что, по-видимому, было именем, под которым он был широко известен. К сожалению, аудиозапись интервью, в котором мадам Кальман рассказывает о своих крестных родителях, не была опубликована.

В своих книгах валидаторы сообщают, что мадам Кальман вспоминала Луи Паже как родственника, который иногда приходил к ее отцу. По ее словам, он был дипломатом и жил на рю дю Театр – старое название улицы, проходящей мимо задней части магазина Кальман, с тех пор переименованной в улицу Жана Грано [2], стр. 58; [3], стр. 46. Защитники подлинности мадам Кальман утверждали, что она была смущена, потому что

 
Cуществует торт под названием «дипломат», и она дала адрес почти правильно, поскольку Арена — это римский амфитеатр [29].
 

Эта аргументация кажется нам довольно натянутой. Говоря об их семейном враче, мадам Кальман без труда правильно назвала улицу Арены, на которой он жил. Недавно мы нашли гораздо более правдоподобное объяснение этой путаницы.

Когда зашла речь о Луи Паже, она легко могла подумать о соседе поблизости, которого звали Луи Лаже. В 1880-х годах у его отца был суконный магазин, расположенный рядом с домом Кальман, помещение которого было уничтожено во время строительства улицы Гамбетта, и он переехал на Гамбетта 4.

Теперь их дом (участок 439) выходил на улицу дю Театр и был отделен от магазина Кальман (участок 562) узкой улицей Сен-Эстев. Этот адрес согласуется со словами мадам Кальман, но был ли Лаже дипломатом?

Луи был фактически основателем и главой группы эсперантистов, в которую также входили Фернан Кальман и Альберт Бийо (брат Жозефа). Он ездил в Париж и получил там диплом преподавателя искусственного языка эсперанто. В своем военном досье он был назван «Человеком письма».

Эсперанто был изобретен офтальмологом Лазарем Заменгофом в 1873 году для общения между враждующими нациями того времени. Помимо преподавания в Арле, Лаже путешествовал за границу, чтобы продвигать этот дипломатический язык и помочь принести понимание и мир в Европу. В итоге его усилия оказались тщетными. Взаимные подозрения росли, и когда эсперанто стал восприниматься как угроза французскому языку, его преподавание было запрещено. Альянс Франсез, который продвигал национальный язык, оказался гораздо более успешным.

Вполне вероятно, что Лаже рассказывал своей группе о первоначальной цели эсперанто, и что его самого воспринимали как дипломата. У нас нет оригинальной аудиозаписи, но мы многократно сталкивались с искаженными или неправильно понятыми диалогами в книге валидаторов, поэтому не исключено, что точная стенограмма изменила бы нашу интерпретацию. Возможно, что мадам Кальман сказала, что он был дипломированным, а не дипломатом, и мы знаем, что это верно для Луи Лаже.

Мы не уверены, что мадам Кальман когда-либо изучала этот язык. Некоторые авторы называли ее «старейшей эсперантисткой», но, насколько нам известно, она никогда не демонстрировала своих знаний. Одно можно сказать наверняка: Жанна Кальман должна была знать истинную личность своего крестного отца Луи Паже, но он умер в 1897 году за год до рождения Ивонны Кальман, которая хорошо знала Луи Лаже, но мало что слышала о Луи Паже и вполне могла их перепутать.

Луи Лаже был моложе Жанны и всего на девять лет старше Ивонны, к тому же, он не был их родственником, поэтому кажется странным, что она решила, что он был крестным отцом Жанны. Однако, если стенограммы в книгах валидаторов верны, то она, похоже, действительно их перепутала.

 
Вывод: Замешательство мадам Кальман по поводу ее крестного отца было бы трудно объяснить, если бы она была Жанной, но Ивонна не застала его в живых, и знала о нем намного меньше, чем об эсперантисте Лаже, который жил по соседству. Мы присваиваем этому свидетельству коэффициент вероятности 2 в пользу подмены.
 

ПРОГУЛКА В ШКОЛУ С ГОРНИЧНОЙ ФУССОН

Согласно переписи 1876 года, годовалая Жанна жила со своими родителями без какой-либо прислуги. Пять лет спустя ситуация не изменилась, но к 1886 году, когда Жанне было 11 лет, у них появилась горничная. Это была Маргарита Мино, двоюродная сестра и тезка матери Жанны, Маргариты Жиль. Мино родилась вне брака, что неизбежно сказалось на ее положении в обществе. Она никогда не была замужем и, вероятно, ей было трудно найти работу. Ее мать, Мари Мино, умерла в 1883 году и оставила завещание в пользу бабушки Жанны, Розы Мино. Маргарита оставалась с родителями Жанны до их смерти. В некоторых более поздних записях она была указана как кузина, а не домработница. Валидаторы в своих генеалогических исследованиях, по-видимому, не заметили ее в ранних переписях и не знали, что она прислуживала Жанне. Маргарита Мино была указана в уведомлении о смерти Ивонны наряду с другими близкими родственниками.

Когда мадам Кальман спросили о слугах в доме ее родителей, она сказала, что у них были домработница и повариха.

Когда ее спросили, чем занималась ее мать, мадам Кальман ответила, что она присматривала за слугами (07 сентября 1994 19:30). Это могло быть верно для дома родителей Ивонны, где в переписях обычно были указаны пара слуг, работавших на Марию и семью Фернана. Для родителей Жанны такое заявление более чем сомнительно.

Несмотря на то, что Маргарита Мино была видной фигурой на протяжении всей жизни Жанны Кальман, она была одной из тех, кого мадам Кальман ни разу не упомянула в своих интервью. Это было бы не слишком подозрительно само по себе, но, согласно книгам валидаторов, она вспомнила горничную «Марту Тушон», которая сопровождала ее в школу [2], стр. 29; [3], стр. 55.

Найти Марту Тушон в Арле не удалось, но слова, произнесенные мадам Кальман, часто были неправильно транскрибированы. В 2018 году Зак идентифицировал ее как Марту Фуссон [5]. Оригинальные записи подтвердили, что она действительно сообщила это имя в своем первом интервью с Робином и Лебром.

Согласно переписям 1906 и 1911 годов, Марта Фуссон была домработницей у Жанны и Фернана. Она родилась в 1885 году, и, будучи на десять лет моложе Жанны, могла отводить в школу только ее дочь.

В 2019 году Робин рассказал, как однажды они упомянули это имя, найденное в переписи:

 
«Вы когда-нибудь слышали о Марте Фуссон?» В мгновение ока она вскочила со стула: «Кто дал вам это имя?!» Это было впечатляюще, потому что она редко задавала вопросы. [36]
 

В интервью СМИ в 2019 году Робин объяснял казус Фуссон тем, что Зак запутался в именах [37]:

 
С одной стороны, есть Марта Фуссон, которая была горничной у мадам Кальман после замужества. С другой стороны, есть еще одна Марта с именем, которое напоминает Фуссон — Пернон, кажется, и российские авторы путают этих двух людей. Они не знают, что имя Марта было очень распространено в то время.
 

Имя «Пернон» не встречалось ни в одной записи и никогда не упоминалось мадам Кальман. Когда Робин и Аллар проверили аудиокассеты, они должны были понять, что мадам Кальман действительно говорила о Марте Фуссон, а не о какой-либо другой Марте. Когда их опровержение статьи Зака было опубликовано восемь месяцев спустя, у них была возможность исправить свою предыдущую ошибку, но вместо этого они просто повторили фразу из своей исходной валидации [38], сославшись на это как на доказательство ее достоверности [39]:

 
Она упомянула Марту Фуссон, одну из первых горничных, которые были у нее на службе после замужества.
 

Это правда, что мадам Кальман упомянула Марту Фуссон, но валидаторы забыли рассказать о контексте. Мадам Кальман никогда не говорила, что Фуссон была ее служанкой после женитьбы, это известно только из архивных записей. Таким образом, валидаторы играют со словами, чтобы попытаться превратить сильный аргумент в пользу подмены личности во что-то, что звучит как аргумент в пользу достоверности рекорда. Их «ревалидация» [39] была завершена требованием к отзыву статьи Зака и заявлением об отсутствии конфликта интересов.

 
Вывод: Воспоминание мадам Кальман о том, что ее отводила в школу Марта Фуссон, можно попытаться объяснить провалом в памяти Жанны, но оно гораздо лучше соответствует предположению о том, что мадам Кальман на самом деле была Ивонной. Это одно из самых чистых доказательств в пользу подмены личности, которое было найдено в ее интервью еще в 2018 году. Даже защитники рекорда признают, что это свидетельство является «тревожным».
Также удивительно, что мадам Кальман никогда не упоминала Маргариту Мино, и что она говорила, что в доме было две добработницы, когда она жила со своими родителями. Ее эмоциональная реакция после того, как валидаторы упомянули имя горничной, говорит сам за себя. Мы присваиваем этому свидетельству коэффициент вероятности 10 в пользу подмены.
 

ДОМ ДЕТСТВА ЖАННЫ

Жанна Кальман родилась по адресу 5 рю-дю-Рур. Через десять лет семья переехала в более просторные апартаменты с внутренним двориком на 53 рю-де-ла-Рокетт, в 200 метрах от прежнего дома. Там Жанна жила со своими родителями до замужества.

Говоря о своем детстве, мадам Кальман описывала либо магазин Кальман (см. главу «Речи от имени Ивонны»), либо большой дом с садом в ла Рокетт:

Пари Матч процитировал ее слова о том, что она родилась на 53 рю-де-ла-Рокетт [10, 11]. Она никогда не называла свой адрес рождения и не упоминала о переезде своим валидаторам и биографам. Несмотря на ее описания, соответствующие дому на 53 рю-де-ла-Рокетт, они предполагали, что она выросла только на 5 рю-дю-Рур [2]. Сбитая с толку противоречивой информацией, Кавалье считала, что Жанна до замужества жила по адресу 53 рю-дю-Рур [9], стр. 72.

Зак счел этот факт подозрительным и упомянул его в своей статье 2019 года [5]. Валидаторы ответили, что неудивительно, что незначительный переезд в возрасте десяти лет не был упомянут [39]. Учитывая, что она рассказывала о своих походах в школу, которые начались в семилетнем возрасте, и что Ивонна была знакома только со вторым адресом, мы считаем, что это упущение свидетельствует в пользу подмены.

 
Вывод: мадам Кальман знала о доме на ла Рокетт 53, но никогда не упоминала о рю-дю-Рур 5, где Жанна жила с рождения до десяти лет. Ивонна прекрасно знала о более позднем доме, в котором ее бабушка и дедушка продолжали жить долгие годы, но она могла быть не осведомлена о месте рождения своей матери.
Мы присваиваем этому свидетельству коэффициент вероятности 2 в пользу подмены.
 

ДОРОГА В ШКОЛУ

Маршрут, по которому мадам Кальман ходила в школу, обсуждался в начале того же первого интервью с Жан-Мари Робином в 1992 году, где она говорила о Марте Фуссон:

Жанна родилась в скромном и довольно маленьком доме у реки, по адресу рю-дю-Рур 5 (на карте обозначен треугольником с цифрой 5) и жила там до тех пор, пока семья не переехала в большой дом по адресу Рокетт 53, когда ей было около десяти лет. Чтобы добраться оттуда до магазина своего дяди, ей нужно было пройти мимо детского сада (обведен овалом) до конца улицы Рокетт и сделать небольшой поворот на рю-де-ла-Пуассоннери (пунктирная линия). Затем, у магазина на пересечении с рю Гамбетта (построена в 1883 году, мелкая пунктирная линия на карте), она поворачивала направо по рю-де-ла-Републик (рю Рояль на более ранней карте). Далее, перейдя четыре улицы (белые треугольники) и минуя другой детский сад (обведен овалом), она, наконец, добиралась до своей школы недалеко от собора Святого Трофима.

Когда Робин спросил о ее пути в школу, мадам Кальман сначала сказала, что это была всего лишь прогулка по улице Републик. Этот ответ был бы правильным для Ивонны, которая жила над магазином на площади Антонель, но не для Жанны. После паузы она добавила, что они жили в большом доме, и что магазин новинок был в четырех улицах оттуда. Эти слова можно интерпретировать двояко.

Мадам Кальман могла иметь в виду, что она жила в большом доме, в котором находился их магазин, и что ей нужно было пересечь четыре дороги, прежде чем добраться до школы. Это верно для Ивонны, но не для Жанны, которая переехала туда только после свадьбы.

Другая интерпретация заключается в том, что она жила в большом доме, и что ей нужно было пройти по четырем улицам, чтобы добраться оттуда до магазина. Мадам Кальман никогда не упоминала дом на улице дю Рур, и он не был большим, поэтому мы предполагаем, что в этом случае речь шла о Рокетт 53. Позже она называла его большим домом с садом.

Когда Жанна училась в старшей школе, ее дорога проходила по улице Рокетт, через площадь Пуасоннери и далее по улице Пуассоннери. Затем произошли некоторые изменения, и во времена Ивонны маршрут стал состоять из четырех улиц: Рокетт, площадь Поля Думера, улица Порселе и площаль Антонель (две последние улицы были наследниками улицы Пуассоннери).

После того, как Жанна вышла замуж, ее родители и Маргарита Мино продолжали жить на улице Рокетт вплоть до смерти ее отца Николя в 1931 году. Жанна продала недвижимость в том же году. Ивонна знала этот дом очень хорошо и могла сосчитать эти четыре дороги, которые появились позже. Кроме того, для Жанны было бы логично описать свой путь от дома до школы в том порядке, в котором она его проходила, а не достраивать маршрут дочери до своего дома.

 
Вывод: Описание дороги в школу больше соответствует Ивонне, чем Жанне. Мы присваиваем этому свидетельству коэффициент вероятности 1,5 в пользу подмены.