Текст книги "Memento! Поэзия"

Memento!
Поэзия
Николай Жарченко

© Николай Жарченко, 2019

ISBN 978-5-4496-1013-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Хотелось бы выразить благодарность за бесконечную поддержку семье, Диане Янук, Денису Равилову, Илоне Назарьян, Веронике Гарибян.

Предисловие

Мой дорогой читатель, или прохожий, случайно забредший на страницы этой небольшой книжки, в данном сборнике ты увидишь и прочтешь результат некоторых работ с 2015 по 2018 гг. Эти строчки и слова – отрывки неспокойных дней и бессонных ночей. Эти стихотворения и короткие истории в них рождались в разное время и помогали держаться на плаву и не сходить с ума. Каждое слово – верный попутчик жизненного пути, каждое слово словно потертая фотография, помещенная в альбом. Что-то было написано на коленках в записные книжки во время разъездов, что-то печаталось в свободное время, что-то, когда не было возможности записать, надиктовывалось и практически заучивалось наизусть, а позже переносилось на листы. Всё это – немного больше, чем просто жизнь для одного маленького человека. Memento! Vita in nomine artis. Mortem in nomine sermo. Приятного чтения.

Стихотворения

«Наша жизнь – переулки и квартиры…»

 
Наша жизнь – переулки и квартиры,
Солнце и обиды горьких дней.
В ней мы все – ожившие Шекспиры,
Авторы трагедий наших в ней.
 
 
Довольно жить в замшелых, серых буднях,
Довольно миновать свои огни!
Пусть свет тебя скорей разбудит,
Недаром ведь горят костры!
 
 
Довольно жариться в коробках из бетона,
Вдохни прохладный воздух голубой.
На миг представь, что стены из картона
И начинай-ка думать головой!
 

Родина

 
Вырос я в местах,
Где пыль дорог мешается с травой,
Где глушь в лесах,
Бескрайние поля, морской прибой.
 
 
Где под синим небом
Стелются зеленой необъятною корой,
Тянутся осенним сеном:
Равнины, горы и возвышенный покой.
 
 
Чистый воздух голубой,
Даже звезды здесь сияют по-иному!
И неописуемой красотой
Ручей струится с горки по-живому!
 
 
Я люблю бескрайний край,
Эти низкие, осевшие от времени дома.
Хоть на секунду снова дай
С детской радостью вернуться мне туда.
 

Добрый вечер

 
Добрый вечер.
Держи обрывки моих слов,
Храни их вечно
В шкатулке позабытых снов.
 
 
Сколько можно
Бить и издеваться над душой?
Наверно сложно,
Мне проститься, помахать рукой.
 
 
Наверно сложно
Распрощаться, позабыть тебя!
Искать нарочно
Встречи, одеваясь нехотя.
 
 
Твоей судьбой
Я сильно стать хотел когда-то.
Быть с тобою
Рядом от рассвета до заката!
 
 
Уже нет мочи
Жить минувших тенью приведений!
Спокойной ночи,
И самых сладких сновидений.
 

Вечер

 
Вечер приоткроет очами
Ставни закрытых ночей
Холод сухими руками
Шатает мою колыбель.
 
 
Ты отпусти поскорее
Меня из плена речей,
Мне этот плен милее,
Милее, теплых лучей.
 
 
Вечер приоткроет очами
Ставни закрытых ночей.
Толпы убитых словами,
Толпы немых палачей.
 

С.Б.

 
Клином взлетят журавли
Куда-то западней юга.
Ну а ты меня жди,
Жди, Моя вьюга.
 
 
Волосы цвета каштана
Черным ложатся в пальто.
В груди покрытая рана,
О которой не знает никто.
 
 
Мои холодные руки
Вновь коснутся тепла,
Но в моменты разлуки
Между нами лишь поезда.
 

«А, напиться бы с горя…»

 
А, напиться бы с горя,
Да сжать посильнее гитарный гриф.
Сейчас поэты – брынькают Цоя
И висят в петле из рифм.
 
 
Сейчас поэт уже не горлан,
Не буйный душой, не видит знаков!
Повелись? Я нагло соврал.
Поэт всегда одинаков.
 

Я мог бы.

 
Я мог бы выдать тебе кучи рифмованных слов,
Да хоть был бы от них толк… хоть зима была бы, лето…
Но слова не нужны без дела, как и ночи без снов.
Сейчас как худой волк, голодный до жизни поэта,
Брожу исхудавшими лапами где-то в лесу городов.
И не нужно, наверное, ни застолья, ни проводов.
 
 
Я мог бы выдать тебе кучи рифмованных слов,
Но память моя, как засыпанный трупами ров,
Как пламя искрящихся в пыли мертвецов.
Память моя, как космос без звезд, невесомость судьбы,
Единственный лучик нашей холодной зимы.
 
 
Так горят в моей груди дозорные костры,
И летят куда-то искрами забытые мечты,
Сплетаясь в такие странные стишки,
Как у новичка. А свободна ли голова?
А может быть, она, летит, совсем пуста,
Как с плахи, заливая серым веществом полы?
 

Верните

 
Верните мне лето,
Когда всё это как скалы,
Когда холодное сердце
Растопить ты могла бы.
 
 
Верните мне осень,
Когда в омут упал я,
Когда верил я очень
На тебя уповая.
 
 
Верните мне зиму,
Суету этих нравов,
Как упал я в низину
И разбился о скалы.
 
 
Вечный цикл окончен,
Новый начался снова.
Ты не дождешься ни строчки,
Ты не получишь ни слова.
 

«Мерцает луна…»

 
Мерцает луна,
Звезды сияют пламенем!
Я сижу у окна,
С неумолимым терзанием.
 
 
Гибель – мир фей,
Минуты уходят от нас?
Жизнь – это морфий,
Всё вокруг – декаданс.
 
 
Проводится грань
Между прошлым и будущим.
Естество – это тварь,
Делает нас равнодушными.
 
 
Зачем сюда ты полез?
Гранью всё делится вдвое:
То ли игольчатый лес,
То ли ромашки и поле.
 

«Восемь. Ад кругом уж пуст…»

 
Восемь. Ад кругом уж пуст,
«Предатель» – Крикнут черти в след.
Девять. Слышен снега хруст,
Прощанья нет, прощенья нет.
 
 
Ты видел лёд, ты видел пламя!
А здесь морозом черти жгут.
И от лицемерной, лживой твари
Остался лишь замерзший труп.
 
 
Предатель душ, ушел ты вновь.
Предал друзей, обманом сыт.
Ударом в спину, льется кровь —
Путем сквозь озеро Коцит.
 

Серость дорог

 
Серость этих дорог
Разъедает радужку глаз,
Где из окон рассвет льет —
Не видно больше.
Я будто ослеп,
И, как остолоп,
В поиске нужных фраз
Ищу себя
В закоулках памяти.
 
 
Там темно.
Там волков едят жуткие тролли,
И грешно
признать, что все играют роли,
Как в театре или шапито.
Там не был никто.
Там лежат по полочкам
Коробки с воспоминаниями,
там закрыто наволочками,
Что видеть не в состоянии.
 
 
А где-то в подсознании,
Где всё заставлено стихами и страстью,
Я должен, видимо, веками наблюдать
Мораль, испачканную грязью.
 

День сурка

 
Даже день сурка попал в день сурка —
Это петля, завязанная на виселице.
Я просыпаюсь рано с утра,
И уже знаю, чем вечер выстелется.
 
 
День сурка – кладбищенская зарница.
Только здесь жизни больше априори,
Я смотрю мертвым прохожим в глазницы,
А глаза у них выедены молью!
 

Сингулярность слов

 
Облокотившись на перила реальности,
Вглядываюсь в осколки мертвых планет,
Пока слова идут к сингулярности,
Прячась меж строчек старых газет.
 
 
Куря на балконе вселенной,
Сбрасывая пеплом тысячи звезд,
А потом, уходя калекой,
Понять я кое-что смог:
 
 
В плену остывших фантазий,
В одеяле кривых стихов,
Убегая от страшных мразей —
Я умер. Я всё-таки сдох.
 
 
И сейчас, как бродячий покойник,
Иссохшей рукой (она мне к лицу),
На лунный кладу подоконник
Полную, грязную пепельницу.
 

«Звезды не падают, как с яблонь…»

 
Звезды не падают, как с яблонь,
Не светят, как стайка светлячков.
Видать какой-то хитрый Дьявол
Их раскидал вокруг зрачков.
 
 
Кистью когтистой швырнул их в океан,
Демонов маленьких скрыл изнутри.
Он прыгнул ко мне, пряча руки в карман,
И ехидно сказал он: «люби».
 
 
И с тех пор, как ума лишённый,
Неподвижный, как старушечья трость,
Я вечно тонуть обреченный
В безбрежном океане из звёзд.
 

Детство

 
Роза сгнила от недостатка воздуха под куполом,
Маленький принц повесился в героиновом трипе,
Крысолов из Гамельна на дудке играет в рупор,
Но крысы жрут его, выползая из жухленькой книги.
 
 
Кай насмерть замерз, под королевским подолом,
Оба сына купца остались в пьянстве без наследства,
Умка пушистый слёг от полярника злого.
Наверное, так погибает в нас детство.
 

Нуар

 
Цветные сны, черно-белые будни.
Я молод телом, но душою стар.
Сколько страниц написано будет,
Через сколько мгновений настанет нуар?
 
 
Виски со льдом или просто вода,
Дым сигарет наполняет ли комнату?
Свет не доходит, как у моря со дна,
Тьму оставляет сонному городу.
 
 
Выйду из комнаты вечером поздно,
По ступенькам устало шагну на тротуар,
Звезды мерцают в небе не ровно,
Сияя, так тускло. Вот мой нуар.
 
 
В город впиваюсь тонкой подошвой,
В здания эти плевками из глаз,
Всё тут родное, но я-то – чужой.
Снова чужой, который уж раз.
 
 
Сотни улыбок, поведение смел

...

конец ознакомительного фрагмента