Текст книги "Очерки русского благочестия. Строители духа на родине и чужбине"

Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими.

Господь наш Иисус Христос Миротворец, имеющий священство непроходящее, посему и может всегда спасать приходящих чрез Него к Богу, будучи всегда жив, чтобы ходатайствовать за них. Эти отрадные слова Священного Писания в Послании к Евреям должны были бы служить нам постоянным Источником утешения в различных искушениях скорбной земной жизни. Когда в упадке веры христианин говорит: «Я не могу собрать своих мыслей, я не могу молиться», то каким было бы для него облегчением вспомнить о том времени, когда Иисус Христос, видимо пребывая на земле, выражал лично Свое участие каждому страдальцу. Возлагая на каждого из них руки Свои, Он исцелял телесные страдания приходящих к Нему; а страдания душевные разве меньше пробуждали его сострадательную любовь? «Иисус Христос вчера и сегодня и во веки Тот же» (Евр. 13, 8), – возвещает нам Апостол Павел, а Сам Господь, когда вознесся на Небо (Ев. Матфея 29, 20), оставил нам, членам Его Святой Церкви, обещание Своего пребывания с нами. По вере в Его Божественное слово, мы переживаем, что обитанием Духа Святого в сердцах наших мы можем еще ближе с Господом соединиться, чем люди, видевшие Его во время Его земной жизни. Когда же «мы не знаем, о чем молиться как должно, но Сам Дух ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными» (Римл. 8, 26). В книге Пророка Исаии Господь Наш Иисус Христос называется Царем Мира, а Он этот Божественный мир желает распространить на земле. Будем усердно просить Господа, укротившего бурю на море Галилейском, укротить страшную бурю страстей человеческих в море житейском Своим властным словом. Сердце Иисуса скорбит о недостатке нашей веры в Его Божественную власть на Небе и на земле, и молитва об укреплении нашей веры соделает нас соработниками Царя Мира.

Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное.

В этом Евангельском Блаженстве говорится о Правде Христовой, о Самом Христе, о Правде Вечной, а люди часто заменяют закон Христов Его Святой любви к ближним буквою закона, земными правилами и постановлениями. Изгнанные за правду человеческую и страждущие за свои убеждения тогда только могут быть участниками этого Евангельского блаженства, когда в одном духе с Иисусом и с Его учениками сохранят в сердцах своих любовь к восстающим против них. Превозношение самого себя перед другими людьми даже в тех обстоятельствах жизни, когда делами своими мы, по-видимому, стоим выше виновных, удаляет нас от Бога Милосердия. Вспомним о Принимающем с любовью заблудшихся, когда они возвращаются к Нему, как мы об этом узнаем в Евангельской притче в нежном укоре Отца к своему старшему сыну. Спаситель говорит нам: «Потому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою; и не иначе как после сострадательной молитвы о согрешающем мы получаем от Господа право указывать виновному на его грех. Но когда этот виновный нападает на нас, клевещет и несправедливыми обвинениями приносит нам страдания, тогда именно «зло надо побеждать добром» и молитвою за обижающих нас исполнить святое завещание Господа в Его нагорной проповеди Его ученикам. Если Господь находит лучшим путь скорбей в этой жизни для созидания «Царствия Божья внутри нас», то из Его рук, с верою в Его любовь принимая эти скорби, мы можем повторять с Псалмопевцем: «Благо мне, что я пострадал, дабы научиться уставам Твоим» (Псал. 118, 71). «Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня; радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах». (Ев. Матфея 5, 11–12). Апостол Павел пишет Филиппийцам: «Вам дано ради Христа не только веровать в Него, но и страдать за Него». (Фил. 1, 29). В этих словах мы видим, что страдания за Христа как бы отличаются высшей степенью Блаженства от всех Блаженств, раньше возвещенных Иисусом Христом в глубоком значении Его дара Благодати. «Вам дано не только веровать, но и страдать», – возвещает много пострадавший за Христа Апостол Павел. По любви к Господу мы призваны идти тесным путем в Царство Небесное. Но есть различие между настроением сердца, которое покорно Воле Божьей переносить испытания и скорби земные, и настроением сердца, принимающего с детским доверием в мудрость и любовь Спасителя всё прямо, непосредственно, как дар, от Бога исходящий, или, вернее, как семя Божье, приносящее плод в земной жизни. Семя, посеянное на земной почве трудами пахаря, приготовлено по милости Господа, приносит плод на земле, и тот же самый закон в его высшем значении относится к семенам Слова Божья в смиренном, терпеливом сердце приносящем плод вторичный.

Закон духа жизни во Христе Иисусе освободил меня от закона греха и смерти (Рим. 8, 2), силу этого закона духа жизни во Христе Иисусе не можем ли мы знать в отношениях сына человеческого с Апостолом Петром. Остановимся на главных чертах характера необузданного Симона. Он действовал, движимый впечатлениями, не отдавая себе отчета в правильности или неправильности слов, желаний и действий своих. Видя Иисуса, приближающегося к бедствующим своим ученикам, ходя по морю, он стремительно говорит: «Господи! если это ты, вели мне прийти к Тебе по воде», но порыв веры душевного человека длится недолго, возбужденность чувства, в котором участвуют кровь и нервы, не может устоять против волн бушующего моря житейского, и внешние препятствия берут верх над высшей силой веры в духе человека. Когда Петр взглянул на волны моря Галилейского и уклонился взор его от Иисуса Христа, то начал утопать и закричал: «Господи! спаси меня!». Иисус тотчас же протянул ему руку и поддержал его, но любящее сердце Петра не страдало ли скорбью небесного его Учителя при его маловерии. Закон духа жизни во Христе Иисусе основан на глубоком доверии в Его любовь, а этот закон был нарушен Петром.

III. О двух заповедях, в которых состоят весь закон и пророки

Господь сказал о грешнице плачущей у ног Его: «Прощаются грехи ее многие, за то, что она возлюбила много, а кому мало прощается, тот мало любит». Соединение любви к Богу и любви к ближним такое тесное, неразрывное соединение, то можно сказать о каждом человеке, потерявшем мир душевный, что главная причина его скорби и тревоги нарушение заповеди любви.

IV. Сестрам милосердия[52]52
  Глава IV и V были изданы отдельною брошюрою под общим заглавием «За несчастненьких» (СПб., 1909). – Прим. автора.


[Закрыть]

«Назовите эту Общину именем Марии Магдалины: она первая возвестила людям радость Воскресения Христова».

Эти слова Митрополита Платона, бывшего тогда Архиереем Псковской Епархии, считаю верным указанием того духовного дела, к которому Господь призывает Общину Сестер Милосердия, находящуюся среди сельского населения.

«Всегда радуйтесь. Непрестанно молитесь. За всё благодарите: ибо такова о вас воля Божия, во Христе Иисусе».

Молитвенное настроение сердца должно предшествовать всякому проявлению деятельности Сестры Милосердия, так как «плод правды в мире сеется у тех, которые хранят мир». (Иак. 3. 18). А мир даруется Воскресшим Господом нашим Иисусом Христом. Особенно важно для старшей Сестры Общины глубокое сознание, что она во имя смиренного и кроткого Иисуса Христа, Спасителя нашего, призвана руководить другими Сестрами, и сама каждый день должна просить у Господа мудрости, сходящей свыше (Иак. 3–17). Какого бы рода трудности ей ни встречались в течение дня, пусть она их примет как часть того хлеба насущного, о котором молилась прошением Молитвы Господней, примет прямо от Господа, не бросая ответственности своей нравственной тяжести на других людей.

По немощи человеческой приходится переживать болезни и неприятности, которые раздражают нервы, возбуждают впечатлительность. Хорошо в таком случае Старшей Сестре временно прекращать свои занятия и отношения к другим Сестрам, пока чтением Слова Божия и уединенной молитвой не испросит она у «Господа Его Духа, и общения с Иисусом Христом, для исполнения Его воли. Молитва к Господу об очищении сердца скоро будет услышана, и тогда Сестры, обращаясь к старшей Сестре, будут через нее руководимы Небесным Учителем.

Во всех вопросах, где затрагиваются земные выгоды Общины, Старшая Сестра, раньше, чем советоваться с людьми, должна просить совета Господа в молитве, не полагаться на разум свой, и во всех путях своих познавать Его (Пр. Сол. 3, 5, 6). Корыстолюбие так свойственно человеку, что он способен из ложно понятого усердия перенести эту страсть в благотворительное учреждение. Сестры Милосердия должны всегда ставить заботу о детях, больных и страждущих выше своих собственных желаний, удобств или выгод. Когда дело идет о приобретении денег для расширения деятельности Общины, необходимо придерживаться дозволенного Господом, а не средств, изобретенных людьми, для достижения так называемых благих целей.

Все средства человеческие, не согласные с Духом Христовым, не должны быть допущены в управление дома, посвященного Господу.

Для поступления в Общину необходима чистота побуждений, чтобы не препятствовать Милосердому Спасителю приготовить испытуемую к благословенному служению Сестры Милосердия. Греховное сердце человека только постепенно очищается. Из опыта многих подвижников и подвижниц видно, что для сердца, смиряющегося перед Господом, поверка своих мыслей, чувств и желаний с Словом Божиим всегда открывает волю Божию, в меру искренности, с которой человек обращается к Богу, молитвенно испрашивая исполнения над ним этой воли святой.

День за днем, и шаг за шагом озарен наш путь земной. Слово Божие – светильник в руке верующего не в смысле озарения пути на длинном протяжении. Для подвигающегося вперед освещаются только ближайшие шаги его. Исполнение заповеди Божией о воскресном дне как дне Господнем, приготовляющем нас к возвещению радости Воскресения Христова, желательно бы особенно положить на сердце Сестрам Общины св. Марии Магдалины. Благодарная молитва Воскресшему в начале дня и после радости церковного Богослужения хранение мыслей своих во все часы дня от всего, не согласного с Духом Христовым, послужит для них духовным укреплением на всю неделю.

Господь подает нам великую помощь в навыке ежедневно засыпать с молитвой и Словом Божиим. В ночные часы беспомощности воли Слово Божие защищает нас от нападения врага. Тогда и первою мыслию нашей в начале дня мы радостно обратимся к Возлюбленному Господу нашему с молитвой, чтобы каждый час дня был бы часом послушания Святой воле Его. В течение дня, для обновления сил духовных, все, посвятившие жизнь свою Господу, испытывали необходимую потребность оставаться наедине с Богом, в чтении Слова Божия и молитве. Без этого, хотя и короткого перерыва обычных занятий, существует опасность забыть, что ветки истинной Виноградной Лозы без Него, Источника Силы, не способны приносить пользу людям.

Спаситель указал нам, в чем заключается препятствие к миру душевному, к которому Он нас призывает (Ев. Мат. 11–28, 30). Утрата кротости и смирения – настоящая причина тех смущений и скорбей, которые мы приписываем людям.

При живой вере в любовь Спасителя нашего, внутренняя жизнь человека озаряется таким светом, что легко становится узнавать проявление Его любви во всех трудностях жизни. Господь воспитывает нас для неба Ему Одному известными путями; и Тот, Который Сына Своего не пощадил, но предал его за всех нас, как с Ним не дарует нам и всего! (Римл. 8–32). Драгоценно пред Богом личное общение души с Спасителем нашим. Когда Господь видит в сердце человека искреннее желание следовать за Ним, то Он расширяет это сердце любовью Христовой к людям и живым общением с ними.

Путь смирения, который указывает Милосердый Спаситель, исполняет сердце благодарностью к Нему и Служителям Его Святой церкви, о молитвенном единении с которыми мы должны ежедневно просить Господа. Есть большая разница между делами и трудами, о которых пишет св. Апостол Павел, что не он их совершал, а Благодать Божия, которая жила в нем.

Наша свободная воля должна быть вполне предана воле Воскресшего из мертвых Богочеловека Иисуса Христа, и по мере этой преданности мы с большей или меньшей силою переживаем духовный закон новой жизни, принятой нами во Святом Крещении и укрепленной соединением с Господом в приобщении Святого Тела и Крови Христа, Спасителя нашего.

Благодатью вы спасены, чрез веру, и сие не от вас. Божий дар: не от дел, чтобы никто не хвалился. Ибо мы Его творение, созданы во Христе Иисусе на добрые дела, которые Бог предназначил нам исполнять (Еф. 2, 8–10). Эта истина не скоро постигается, и в течение многих лет человек старается угодить Богу своими личными делами, которыми вольно и невольно похваляется. Скорбит, что хвалится ими, борется против гордости духовной, которая в различных видах проявляется в жизни, и только победою Иисуса Христа над грехом спасается от самого себя, никогда не считая себя достигшим до какой бы то ни было степени совершенства. И тогда смирившийся пред Господом грешник усердно молит Его сохранить в нем дары Божии в чистоте, так как ведомо Господу, что бессилен сам человек сохранить их в себе. Пусть Господь для исполнения этой горячей молитвы нашей открывается нам в возрастающей вере нашей в Него.

Немощная молитва наша, соединенная с горячей молитвой служителей церкви Христовой, – восходит к Господу. Сила ходатайства за нас предстоящего у Алтаря служителя церкви проявится в духе молящихся чудесами Милосердия, совершаемыми Господом в сердцах их, а потом сила эта как бы чудным покровом спустится на все чувства, помышления, намерения и дела наши.

Благодать Божия, дарованная служителям церкви Христовой, есть общее достояние членов Тела Христова, соединенных с ними в Таинствах церкви. О, наш Воскресший Милосердый Спаситель так живо, так радостно через них проявляет Свою волю в тех добрых делах, которые Бог предназначил нам исполнить! Именно нам, не отдельным ничтожным личностям, а нам, как членам Единого Тела Христова, управляемым, руководимым Главою нашей, Господом нашим Иисусом Христом.

Прославлять Его Святое Имя, искать единой Его славы в молитвенном общении и единении со служителями церкви, молящимися о всех людях от края и до края вселенной, не есть ли путь возвещения радости Воскресения Христова?!

V. Больные в тюрьмах

Церковь словами своего небесного Учителя может ответить требующим ее вмешательства в дела житейские: «Кто поставил Меня судить или делить вас?» (Лука XII. 24). Но есть область, в которой близко сталкиваются, как бы в общем деле, законы земной жизни и законы жизни вечной. Это – область тюремных больниц.

К сожалению, беспомощное состояние больных, страдающих в тюрьмах, так мало известно христианам, не посещающим тюремные больницы, что можно сказать: до сих пор еще не отменены над больными в тюрьмах смертные приговоры…

Тюремное начальство, насколько мне известно, не имеет права оставлять страдающих чахоткой и другими хроническими неизлечимыми болезнями в тюремной больнице, – и вот, в зимнее время, выпускается на волю изнуренный болезнью человек, совершенно не способный к работе, не имеющий родных, не имеющий места, где бы мог, хотя короткое время, отдохнуть после заключения в тюрьме; здесь является вопрос об этих обреченных на смерть страдальцах в тесной связи с тяжким пробелом христианской заботы о них.

Больные, выходящие из тюремных больниц, в редких случаях посылаются в городские больницы, настолько всегда переполненные, что врачи бывают вынуждены выписывать не только неизлечимых больных, но даже и излечимых хроников, в случаях острого заболевания, где требуется неотложно медицинская помощь и уход для облегчения страданий. А что же делать с теми, которые должны были освободить места, и остались без призора и помощи?

Богадельни, благотворительные общества, благотворительные люди, в большинстве случаев, не отказываются принять участия в судьбе неизлечимо больных, не бывших в тюрьме; но когда такие страдальцы, лишившиеся честного имени, не находят поддержки в родных, таких же бедняках, как и они сами, то им предстоит, с точки зрения человеческой, неминуемая гибель. По окончании наказания в тюрьме они отправляются на родину, где они почти и не жили, или этапным порядком в то общество, к которому они были приписаны.

Для выходящих из тюрем существуют так называемые проходные билеты, в которых значится, что принимающий этого бывшего арестанта с проходным билетом подвергается штрафу, если продержит его у себя более суток.

Отсылаемые на родину этапным порядком, по крайней мере, не терпят голода, пока будут доставлены на родину. Люди той и другой категории, доставленные в тот город или волость, к которым они приписаны, не имеют в большинстве случаев там ни родных, ни знакомых, ни средств к существованию и бывают поставлены в такое безвыходное положение, что становятся рецидивистами. И повторяется для них переход из тюрьмы в тюрьму, путешествие по этапу или с проходным билетом, по которому они лишены возможности что-либо себе заработать на дневное пропитание.

Как может быть встречен в этом обществе неизлечимо больной, не способный прокормить себя и требующий иногда ухода от людей, пренебрегающих им, для которых он является тяжелым, невыносимым бременем?

Когда эти неизлечимо больные подлежат высылке из Петербурга, то им предоставляется право выбирать город, в котором, им кажется, легче прожить; но если там не найдется человека, которой мог бы принять в нем христианское участие, поместить его в богадельню и оказать материальную помощь, то в городе, как и в деревне, такого страдальца ожидает гибель неминуемая, не только относительно страданий физических, но и души, ожесточенной, озлобленной, не встретившей христианского участия в среде людей, называющих себя христианами. При недостатке верных статистических сведений о количестве больных и переполненных тюрьмах России, можно предположить, что число этих страдальцев в XX-м веке очень велико. Но ведь и для них, как и для нас, существуют вечные законы в области христианства!

Когда Господь наш Иисус Христос был на земле, Он обещал дать покой каждой душе труждающейся и обремененной, без различия скорбей, болезней или трудностей; тогда не могло быть речи о неизлечимо больных, так как Он, возлагая на каждого из них руки, исцелял их (Лука, 18, 40). Слово Божие открывает нам, что Иисус Христос вчера и сегодня, и во веки Тот же (Евр. XIII, 8). Мы, земными нашими глазами, не видим Его, творящего дела милосердия над всеми труждающимися и обремененными; но имеем ли мы право сомневаться, что Он, Господь наш, желает совершать теперь те же самые дела милосердия, которые совершал во время земной жизни Своей? Если мы любим Господа больше всего в мире, то для нас будет величайшею радостью проявлять милосердие Иисуса Христа в нашей жизни. Ведь мы члены Его Божественного Тела, Церкви Святой; ведь Он, как глава тела Своего, распределил между нами те добрые дела, которые предназначил Он исполнить каждому из нас (Еф. II, 10).

Пророк Елисей, для оздоровления вредной воды, бросил в нее соль; эта соль, – по евангельскому указанию в словах Спасителя: «Вы соль земли», – прямо относится к членам Церкви Христовой, в особенности же к служителям Его святой Церкви, которым Господь сказал: «Как послал Меня Отец, так Я посылаю вас». И сказав сие, дунул и говорит им: «Приимите Духа Святого» (Иоан. XX, 21, 22).

Закон земной карает преступника, но самый строгий приговор над ним не может сравниться с мучением его пробужденной совести, когда он, одинокий, больной, заключен в тюрьме. Целый ряд соделанных беззаконий восстает в его памяти, он бессилен отогнать призраки людей, загубленных в его преступной жизни, и не видит он исхода страданиям, приводящим его к отчаянию. Может быть, воспоминания о томящейся его матери, и о храме Господнем, куда в детстве приводила его мать, являются проблеском света в его душевном мраке, – но, после долгих лет, проведенных без молитвы, без чтения слова Божия, легко ли преступнику в своем одиночестве поверить в беспредельную великую любовь Доброго Пастыря, ищущего заблудших овец Своего стада?

Никакие человеческие утешения не помогут ему в часы невыносимых мучений, от которых многие несчастные ищут спасения в самоубийстве.

Один только Господь, в лице служителя Церкви Христовой, силен спасти погибающих. Болезнь, Богом посылаемая преступнику, не есть ли указание Божие, что область правосудия земного нуждается в той милости, которая «превозносится над судом?» (Иаков, II, 13). В христианском государстве эта милость не будет отвергнута, когда рука Божия, давлением тяжкой болезни, отдаст виновного материнскому попечению Церкви.

Для пастырей Церкви Христовой болезнью преступника открывается дверь, через которую они могут проникнуть и найти доступ к ожесточенным сердцам. При этом необходимо вспомнить, что подобно тому, как опытный хирург не может в трудных операциях обойтись без помощников, так точно и пастырь церкви не может оставаться одиноким в духовных трудах, превышающих естественные силы человека. О, да пошлет Господь жнецов на жатву Свою в тюрьмах, и да познает неверующий греховный мир несокрушимую силу любви Христа, Спасителя нашего! В 25-й главе Евангелия от Матфея мы читаем: «Алкал я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня; был странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня». Теперь, в условиях земной жизни, мы можем оправдывать себя, не узнавая Сына человеческого в Его меньших братьях и сестрах, но приближается день, когда это оправдание будет отнято от нас.

Мы предстанем тогда пред Господом вместе с страдальцами, через которых могли приблизиться к Господу, живя на земле. Теперь у нас есть еще возможность им послужить, теперь еще открыт перед нами путь покаяния. Вспомним, что этим путем Иоанн Креститель приготовлял народ Божий принять Спасителя, и сам Господь говорит нам знаменательное слово: «Покайтесь, ибо приблизилось Царствие Небесное». Оно приблизилось к нам сошествием Духа Святого, обитанием Господа Духа Святого в сердцах верующих, любящих Бога нераздельным сердцем детей Божиих, членов Тела Иисуса Христа. Царствие Божие внутрь нас есть, и возрастание этого сокровенного царства, проявление тайного, которое соделается явным, будет исполнением молитвы, которую заповедал нам совершать Сын Человеческий Господь наш Иисус Христос. И то великое дело, для которого Бог воплотился, великое дело спасения погибающих, откроется нам в такой широте и долготе, глубине и высоте, и в превосходящей разумение любви Христовой, что призыв молитвы о жнецах на жатву Христову в тюрьмах является неотложным призывом для ограждения нашей родины от тяжких бедствий, заслуженных грехами нашими. Молитву о жнецах заповедал нам Иисус Христос. Представим себе тюремную больницу, в которой послушники монастырские, по свободному призванию, желали бы заменить наемных служителей, фельдшеров, надзирателей, под руководством иеромонахов, вместе с ними согласившихся на добровольный подвиг затвора в тюрьмах. Не открылось ли бы нам воочию тогда, что невозможное человекам, возможно Богу (Матф. IX, 8)?

Чудная картина путей Божиих могла бы развернуться перед нами! Вот, ожесточенный преступник тяжко страдает от мучительной болезни. Брат милосердия, монастырский послушник, нежно заботится о нем, и огонь любви Христовой, которым проникнут смиренный ученик Бога любви, смягчает сердце страдальца. Безмолвно ухаживает за ним его брат во Христе, всеми силами стараясь облегчить телесные страдания его, и, наконец, после долгих бессонных ночей, больной засыпает, окруженный духовным веянием молящегося о нем брата милосердия. В горячей молитве ученик Христа просит Господа поручить Своим Ангелам удалить, отогнать от страдальца злых духов, так долго терзавших бедную душу. После облегчившего его сна, больной открывает глаза и видит у своего изголовья молящегося ученика Христова, – и луч Божественного света озаряет темницу погибавшей души. Молитва покаяния услышана Спасителем, и Ангелы Божии радуются о кающемся грешнике. «Милость превозносится над судом». – И не увидим ли мы преступника, который был мертв и ожил, в монастырском храме, молящегося вместе со смиренным братом, в немощи которого сила Божия совершилась.

VI. Обращение каторжника[53]53
  Этот рассказ был напечатан в февральской книжке ныне прекратившего уже свое издание журнала «Друг Трезвости» за 1900 год. Княжна Мария Михайловна скрыла из скромности не только свое имя, но и свои инициалы. Только незначительный круг близких к Марии Михайловне лиц знал, кто автор рассказа. – Прим. автора.


[Закрыть]

«Я встретилась с Михайлом в больнице Литовского замка, когда уже чахотка была развита в нем в довольно сильной степени, а подле него лежал тоже чахоточный больной Максим, с которым он любил разговаривать о прежней жизни своей, когда он был ефрейтором в полку и первым зачинщиком в разных худых делах, которых долгое время начальство его не замечало. «Умел я хорошо концы хоронить, – прибавлял он, – да к тому же, как же начальству подозревать меня в воровстве, когда я был на счету особенно благочестивого человека. Я хорошо знал церковную службу, пел на клиросе, и всегда мог заметить, когда дьячок пропустит какой тропарь, или какое слово в чтении канона, во время всенощной». При этих рассказах на меня неприятно действовало хитрое и самодовольное выражение лица Михайлы.

Он хвалился своей ловкостью и уменьем обманывать людей. Но, по временам, когда он слушал Евангелие, точно свет Божий разгонял всю темноту его греховных наклонностей.

Я не знала, какое преступление совершил Михайла, и мне жалко было расстраивать больного тяжкими воспоминаниями того, что он перестрадал на каторге. Я знала только, что он беглый каторжник. Но представился случай, когда Михайла сам заговорил о своих преступлениях. По просьбе Михайлы я принесла ему помянник, и он мне диктовал имена усопших, о которых просил священника помолиться. После имен своих родных, он задумался, слезы показались на его глазах, и он сказал: «Запишите Андрея и Феодора, которых я зарезал, когда бежал из каторги». А потом начал с оживлением рассказывать. «Ведь вы не знаете, как я и в каторгу попал. Любил я разгульную жизнь с товарищами, а денег не хватало, вот и приходилось воровать и, как я рассказывал Максиму, долго никто про меня худого не думал, и старался я, чтобы меня начальство никогда пьяным не видало. Но пришла такая беда, запили мы с товарищами, да и задумали пойти к богатой старушке, по соседству наших казарм. Думали, найдем ее одну, а как только забрались к ней в дом ночью, и видим, что она заметила нас, тут, как ее задушил, – не помню, а когда после похмелья очнулся, уйти было некуда, меня арестовали. Вот и судили меня. Да не по-нынешнему, а по прежним строгим законам. Когда же на площадке прочитали приговор, услышал я, как мать громко вскрикнула; а потом узнал, что ее мертвую подняли. Тут уж очень жутко стало мне, а что пришлось перенести после, даже страшно рассказывать. Сам не знаю, как остался жив, после наказания. Да еще в дороге, пока дошли до золотых приисков, и голоду, и холоду, всего натерпелись вдоволь. Спасибо добрым старушкам, которые, бывало, придут в острог, по дороге, принесут калачей, копеечек; а другой раз и чайку и сахару принесут несчастненьким, в тех городах, через которые мы проходили. Долго, долго шли мы, и, наконец, конвойные передали нас в Сибири надзирателю шахты, не человеку, а зверю в образе человека. Он только и думал, как бы каждого из нас совсем извести, прибавляя тяжести и мучения к трудной, урочной работе. Пищи едва хватало, чтобы не умереть с голода. Придем, бывало, с работы, еле ноги волочим, а он спать не дает. Придумывает ночью работу. Вот у нас терпенья и не хватило. Убьем его – советовал я товарищам. Они и согласились. Никогда не забуду этого дня, как всё было там ужасно, в этих золотых приисках. Не с одним только надзирателем пришлось нам дело иметь. Он ведь нас боялся; один к нам не ходил. Да где уж нам рассчитывать было, что после будет. Надзирателя мы убили, а потом пошла перестрелка. Многих из нас поймали, а я с Василием убежал. И так мы целый год пробирались в Петербург. Каждому, кто нас встретит, можно было, как беглых каторжников, нас застрелить, и за такое убийство никому не надо было отвечать перед законом. Находились люди, которые не знали, что мы беглые, или из жалости покормят нас, а уж редко, редко бывали мы сыты, так что бедный Василий совсем уж на дороге ослабел. Попали мы один раз в ущелье. Видим, едут купцы. Такие смелые. Провожатых не взяли, а только заметно, что есть у них оружие. Я и говорю Василию: смотри, один из них задремал, ружье лежит в ногах, взять можно. Проезжают они близко, совсем близко от нас. Лошади тихо едут. Бросился я в кибитку, да прямо за ружье. Я выстрелил, но не сразу убил одного купца, пока Василий с другим хотел справляться. Но где ему, слабому такому. Мне пришлось за раз бороться с двумя людьми, и уже невмоготу было защищать Василия, которого задушил один из раненых купцов. Жалко мне стало Василия, да делать нечего. Нужен был мне паспорт, нужны были деньги этих проезжающих.

Достал я их, а что после было – не знаю; должно быть, умерли, оставшись одни на дороге. Прибыл я в Петербург, стал разыскивать своего отца. Узнал, что он умер. И пришлось под чужим именем искать работы, устроить свою жизнь. Зашел я раз в трактир чайку напиться, а тут сидит человек рослый, силач такой, да как начнет на меня глядеть, точно что припоминает. Неловко мне стало. Хочу уйти; встал, не допил стакана чая, а он за мною, да как схватит меня и говорит: «Ты беглый каторжник». Я так и обмер; точно в какую-то пропасть падаю и думаю, теперь, значит, Бог от меня отступился, должен погибнуть. – Посадил меня силач с собою на извозчика, и вижу, что из его рук мне не освободиться, а он вдруг ко мне обернулся, да как-то добро на меня взглянул. Подъезжаем мы к участку, а он говорит: «Выпустить тебя не могу, а все-таки жалко тебя. Возьми два рубля на горячее». От этого слова душа встрепенулась, – не забыл меня Бог, не отступился от меня. Будет, что будет, а Бог не даст совсем погибнуть», – окончил свой рассказ Михайла.

Мало-помалу мы ближе сошлись, и он рад был, когда я читала ему Евангелие. Наступил Великий пост, и он мне объявил, что вместе с Максимом они будут говеть по-монашески, и что необходимо ему иметь каноник. Сначала я отказала ему в этом неразумном требовании, старалась ему доказать, что при его слабости и слабости Максима они совсем не могут поститься и не должны себя утомлять чтением акафистов и канонов. Но Михайла с такою настойчивостью и упорством просил у меня этой церковной книги, что я имела слабость уступить его желанию, в чем себя и упрекала, видя, как мои бедные больные изнуряют себя голодом и утомляют себя чтением. Наступил день, в который они ожидали священника в больнице со Святыми дарами. В этот день я пришла к ним, но, к ужасу моему, раньше, чем войти в палату, услышала такие ругательные слова и проклятия от задыхающегося от гнева и болезни Михайлы, что страх меня охватил за него. Как только я подошла к его постели, Михайло мне сказал: «Вот и труды наши все пропали, батюшка отказался к нам прийти». И тут опять посыпались такие безбожные слова, что я должна была молча уйти, понимая, что никакого разговора с Михайлом невозможно было иметь, пока не пройдет припадок его гнева. Раньше, чем уйти из больницы, я вошла опять в его палату, но на его искаженном, свирепом лице выражалась такая боль, и он настолько ослабел после вспышки неукротимого гнева, что я говорить с ним не могла, а только горячо за него помолилась. На другой день он так был слаб, что только кивнул мне головою, когда я с ним заговорила о милосердии Спасителя, Который не допустил священника прийти к нему, зная, что при его настроении сердца Святое Причастие не могло бы послужить ему благословением. Сказала я ему тоже, что через неделю я попрошу священника к нему прийти со Святыми Дарами. При этих словах опять буря поднималась в Михаиле, и он с трудом проговорил: «Не придет, не придет». Когда он успокоился, то начал мне предлагать много вопросов, как бы приготовляясь к исповеди. Его особенно поразила мысль, что ни в каком случае нельзя скрывать от священника на исповеди тех грехов, в которых человеку стыдно сознаться; так как, по словам Михайлы, он никогда не говорил правды, когда исповедовался, то нелегко ему было прийти к сознанию необходимости чистосердечной исповеди. Милосердный Спаситель видимо действовал на его бедную душу и Сам приготовлял к соединению с Ним в Св. Причастии. В этот день я в тюрьме Литовского замка встретила престарелого священника, который сказал мне, что давно не слышал он такой страшной исповеди, как исповедь Михайлы, но что теперь благодарит Господа за то чудо милосердия, которое Он совершил над несчастным беглым каторжником. – Когда я увидала Михайлу, меня поразило его радостное, преображенное лицо. Он был весел, как ребенок, благодарил Бога Спасителя за милость Св. Причастия и не знал, как выразить свою радость и благодарность, точно у него не доставало слов, чтобы передать мне, какая сделалась в нем перемена.