Текст книги "Тебе решать, что будет дальше. Как найти в себе силы противостоять невзгодам и решиться на перемены"

Кажется, что вы не вписываетесь? Это не так

Что происходило в «P&G»?

Что в действительности происходило в то время?

Проблема заключалась в том, что я постоянно говорил себе, будто все дело во мне.

Я оценивал результаты, отзывы и проецировал их у себя в голове с помощью таких ужасных фраз, как: «Я проваливаю свою работу», «Я подвожу своих руководителей» и «Из-за меня компания теряет большие деньги».

Помните исследование о перфекционистах?

Я винил во всем себя.

Проблема заключается в том, что когда мы проецируем сами на себя эти вредящие нам же идеи, мы в них верим.

Наше сознание настолько острое, что оно может нас разрушить.

Чтобы понять, насколько это в действительности опасно, давайте обратимся к проведенному в 2013 году эксперименту преподавателя Анук Кейзер и команды исследователей из Утрехтского университета в Нидерландах. Он назывался «Too Fat to Fit through the Door» («Слишком толстый, чтобы пройти сквозь дверь»).

Исследователи наблюдали, как женщины с анорексией и без нее проходили через дверь, одновременно выполняя какое-то простое дело, которое отвлекало их от мыслей о своем теле.

Что же они выяснили?

Женщины с анорексией сжимали плечи и проходили через дверь боком намного чаще, чем женщины без анорексии. Вокруг них было много места, но они все равно считали себя слишком толстыми, чтобы поместиться в дверном проеме.

Думаете, я имею в виду, что у вас анорексия? Расстройство пищевого поведения? Или какое-либо психическое расстройство? Нет-нет, ни в коем случае. А что же тогда я имею в виду?

Ваше самоощущение может проявляться в ваших действиях неадекватно.

Особенно, если вы также строги к себе, как и я.

Через какой дверной проем вы пытаетесь протиснуться на этот раз, когда… знаете что?

Вы вполне проходите. Возможно, проблема не в вас.

А что насчет современной среды обитания?

Помогает ли она нам избежать испытаний, с которыми мы сталкиваемся? Заставляет ли она нас верить, что мы – это наша вина?

Да. Да. Определенно, да.

Мы живем в мире, который вызывает у нас огромный стресс. Капиталистическое общество пропагандирует, что все будет лучше, счастливее и продуктивнее. Поэтому иногда стресс оказывается слишком сильным.

Никто в компании ни разу не сказал мне: «Это займет некоторое время, Нил», или «Это нормально, что ты в течение шести месяцев чувствуешь себя так, будто не знаешь, что делаешь», или «Давай разберем несколько твоих провалов, чтобы ты научился с этим работать».

Никто не вел себя так расслабленно. Они не могли себе этого позволить! В нашем мире больше нет места для расслабленности. Ни у кого теперь нет времени быть терпеливым с тобой, медленно обучать, позволять совершать мелкие ошибки и учиться на них. Сейчас гонки такие быстрые, что нам каждый раз нужно передавать эстафету супернатренированной звезде в первый же день!

Это не значит, что начальство «P&G» было жестоким. Точно нет. Я лишь говорю, что они имели завышенные ожидания и нуждались в моей помощи. Быстро! Они тоже оказались перенапряжены.

Неудивительно, что так сложно усвоить то, что даже когда ты терпишь провал – все в порядке. Еще труднее осознать, что это может быть не наша вина. Не наша. Почему так сложно это запомнить? Потому что больше никто нам об этом не говорит! Ни сообщения, ни мир, в котором мы живем, ни наше руководство. Поэтому мы считаем, что все провалы – наша вина. Когда мы терпим неудачу, мы как будто протыкаем себе живот ножом и поворачиваем его.

Что мы делаем с собой?

В исследовании 2016 года, опубликованном в научном журнале «Psychological Bulletin», говорится, что перфекционизм со временем усиливается. В статье исследователи Томас Каррен из Батского университета и Эндрью У. Хилл из Университета Святого Джона в Йорке, Великобритания, утверждают: «Последние поколения молодых людей замечают, что люди относятся более требовательно к ним, к другим и к себе».

Мы очень сильно хотим быть идеальными.

Из-за этого наши неудачи ранят нас еще сильнее.

Не преувеличивайте. Не раздувайте. Не усиливайте

В течение следующих двух месяцев в P&G меня добавили в план по улучшению производительности (Performance Improvement Plan). Это тщательно разработанный документ, в котором, по сути, говорится, что: «Мы хотим уволить тебя, но пока не прошли все бумажные процедуры, чтобы попробовать избежать этого. Давай сделаем это вместе!»

Я плохо отреагировал на эту новость. Я чувствовал злость, раздражение и обиду. Я совершал поступки, о которых жалею. Например, плохо отзывался о руководстве, нагло отвечал на электронные письма и обсуждал самые драматичные способы увольнения с друзьями по СМС.

– Опрокинь все шкафы, – посоветовал мне друг Джоуи. – Выбрось чей-нибудь цветок в окно.

Теперь я понимаю, что вся злость исходила из моего собственного глубокого разочарования в себе.

Это было ключевой эмоцией.

Я считал себя неудачником. И мне это не нравилось, поэтому я вспылил. Это, в свою очередь, ускорило мой окончательный провал, потому что теперь, помимо плохого работника, я стал еще и огромной головной болью для коллег.

Мы должны помнить, что иногда «злые и плохо работающие» коллеги сначала были только «плохо работающими»… и никто им не помог.

Я помню, как сидел в переговорной другой компании много лет спустя.

Несколько руководителей напали на плохо работающего менеджера из-за отвратительных результатов. Когда прожарка закончилась и менеджер покинул зал, едва сдерживая слезы, сидящий в углу директор произнес то, что я никогда не забуду. Он покачал головой. Но не из-за плохо работающего менеджера, а из-за руководителей, которые только что раскритиковали беднягу. В комнате стояла полнейшая тишина, когда он произнес пару мудрых фраз.

Он сказал:

– Ему не нужно знать, что он делает не так. Ему нужно знать, как делать правильно.

В этом и заключается суть.

В «P&G» все становилось только хуже. Я использовал бонусы компании, чтобы получить капу, потому что я был настолько встревожен, что начал скрежетать зубами во сне. Я продолжал работать по выходным и вечерам, надеясь, что однажды в кабинете погаснет свет и случится чудо – я стану профессионалом в расчетах и смогу вовремя отвечать на письма в электронной почте. Мой руководитель отправляла мне сообщения с таким текстом: «Привет, Нил. Пятиминутное задание! Необходим ответ». Я мог потратить три дня на анализ, чтобы ответить ей, и смотреть, как она записывает мою работу в план по улучшению производительности.

«Ты потратил три дня на пятиминутное задание».

Мысль, что у меня ничего не получается поглотила меня, и я начал накручивать себя из-за этой боли. Мне казалось, будто бы и коллеги, и руководство, и компания в целом разочарованно смотрели на меня полными слез глазами, наблюдая за тем, как моя карьера летит вниз с обрыва и сгорает в пламени.

Я сказал себе: раз все видели, что у меня ничего не получается, то работа в маркетинге – не для меня. Мои потенциальные работодатели позвонят в «P&G» и узнают, что я просто отвратительный специалист. Затем я сказал себе: раз по маркетингу я имел лучшие баллы в университете и все равно у меня не получилось, то и вся остальная работа тоже не для меня. Я подумал, что будет, если я не способен справиться с другой офисной работой? Если я уйду из офиса, то покину и место, где мог бы встретить свою будущую жену, потому что здесь много хорошо образованных молодых женщин.

У меня не будет сообщества, к которому я буду причастен. Я не встречу похожих на меня людей. Нигде. Точка.

Я представил себя в возрасте пятидесяти пяти лет с зализанными назад волосами. Я продаю отремонтированные «видики» на торговой выставке в Кливленде, отчаянно флиртую с продавщицами в баре отеля, но не имею успеха и возвращаюсь в номер, чтобы мастурбировать на колючих белых простынях в окружении подносов с остатками холодной еды, пока по телевизору крутят повторы «Альфа».

Когда все идет не так, мы преувеличиваем размер проблемы. Мы ее раздуваем. Не превращайте неудачу в катастрофу. Дверь кажется нам слишком узкой, чтобы пройти. Нам кажется, что все видят нашу некомпетентность. Мы считаем, что кошмар станет еще хуже!

А вдруг мы ошибаемся?

«Эффект прожектора»

В 1999 году благодаря журналам «Current Directions» и «Psychological Science» в мире психологии появился новый странный термин. Психологи Томас Гилович и Кеннет Савицки заметили и стали изучать «эффект прожектора».

Что это такое?

Ощущение, что нас замечают, за нами смотрят, наблюдают и, самое главное, оценивают намного больше, чем на самом деле. Так как мы являемся центром своего мира, мы верим, что являемся также и центром чужих миров.

Гилович, который работал в Корнеллском университете, объединился с психологами Джастином Крюгером из Иллинойского университета и Викторией Медвек из Северо-Западного университета, чтобы детальнее изучить «эффект прожектора». Они собрали группу из студентов Корнеллского университета и попросили каждого оценить способности остальных в трех аспектах: внешность, атлетические данные и умение играть в видеоигры.

Догадайтесь, что произошло?

Участники постоянно преувеличивали степень того, как другие оценят их сильные и слабые стороны. Было ли это важно? Да! Исследователи сообщили, что страх оценки может поспособствовать социальной тревожности и терзающим вас сожалениям.

Поэтому мы считаем, что «прожектор» всегда направлен на нас, но это не так. Так каков же вывод?

Всё просто.

Сдвиньте акцент внимания (прожектор) с себя.

Помните, вы уверовали в то, что луч прожектора направлен на вас, а все остальные остаются в темном зале, смотрят на вас и ждут.

Это не так.

Как мы можем мысленно убрать акцент внимания с себя?

Один из спикеров TED, писатель Тед Урбан является автором очень популярного блога: «Wait But Why», самой цитируемой статьей, в котором стал пост под названием: «Укрощение мамонта, или Как перестать думать о мнении окружающих»[6]6
  «Taming the Mammoth: Why You Should Stop Caring What Other People Think», перевод Ии Зоиной для сайта «lifehackers.ru», 2014 (прим. пер).


[Закрыть]. Он заслуживает того, чтобы его прочитать. В конце него есть два рисунка, заставившие меня рассмеяться в голос, потому что это моя тема.

На первом рисунке показано, что, по нашему мнению, происходит.

На ней вы изображены в виде фигурки из палочек, окруженной огромной толпой людей, которая смотрит на вас. Именно так, по вашему мнению, все происходит! Это и есть «эффект прожектора». Подпись к картинке гласит: «Все говорят обо мне и о моей жизни, даже представить боюсь, как много они будут обо мне говорить, если я совершу нечто странное или рискованное».

На второй картинке показано, как все происходит на самом деле:

Подпись ко второй картинке гласит: «Всем плевать на то, чем ты занимаешься. Люди очень эгоцентричны».

Мы верим, что на нас светит прожектор.

Но это не так.

Когда мы падаем, нам кажется, что все взгляды обращены на нас. Мы думаем, что все дело в нас! Не преуспеть в работе означает публичное унижение и сон в окружении подносов с сэндвичами или жизнь в коробке на улице. Плохое расставание – больше никогда никаких отношений. Отказ одного колледжа говорит о том, что ты глупый и вся твоя жизнь будет вращаться вокруг изнурительной боли и минимальной зарплаты.

Мы берем маленькие неудачи и превращаем их в огромные проблемы, а на кону всегда наша личность.

И чем мы моложе, тем чаще мы так поступаем, потому что у нас меньше опыта, который бы подсказал нам, что в итоге все будет хорошо. Пройдя через один тяжелый разрыв, второй вы переживете легче. Пройдя три, четвертый вы переживете еще легче. Не преуспев на одной работе, вы станете чуточку сильнее для другой.

Но первый провал действительно ужасен.

Как сместить акцент внимания с себя?

Я уволился из «Procter & Gamble».

Я сделал это в попытке сохранить хотя бы немного своего достоинства.

Смотря, как план по улучшению производительности потихоньку заполняется, я знал, что через несколько недель меня выгонят. Я не мог принять мысль о том, что меня уволят, поэтому я дал компании то, что, по моему мнению, они хотели: уволился.

Перебравшись через огненные кольца, получив огромную зарплату и позволив уверенности в себе подняться до небывалых высот, я ушел с работы мечты в суперпрестижной компании. Распрощался с зарплатными ведомостями, сообщениями, работой с людьми одного со мной возраста и шикарным корпоративным стилем. Я растратил возможности и чувствовал отвращение, ужас, разочарование и стыд.

Как я сказал: первая неудача действительно ранит.

Тогда я не замечал (и не замечал еще минимум лет десять), что провал в «P&G» помог мне увереннее справляться с чувством дискомфорта. Эта компания помогла мне узнать, как ощущаются неудачи, и понять, как с этим работать, как обойти разочарование и держать его рядом с собой, а не внутри себя.

Как же сместить акцент внимания?

Нужно помнить, что мы очень быстро впитываем информацию. Занимаемся самобичеванием. Направляем нож прямо в живот. Позволяем прожектору светить в глаза лишь нам. Но чтобы стать жизнестойким, очень важно – произвести это важное мысленное разделение.

«Ох, погодите! Полагаю, провал – моя вина. Я акцентирую внимание на себе. Я беру вину на себя».

Остановитесь. Отделите себя от проблемы. Помните: считать, что все дело в тебе, эгоистично.

Начните думать об этом в таком ключе. Почему? Да потому что это правда. Подумайте, какое количество иных факторов влияет на происходящее. Посчитайте, сколько из них за пределами вашего контроля.

Колледж, на который вы рассчитывали, отказал вам? Что ж, конечно, вы можете винить себя. Ослепить себя светом прожектора. А можете вспомнить, что у них было множество хороших абитуриентов. Количество. Квоты. Места. У них имеется принимающая комиссия, состоящая из людей, которые были не в духе, когда рассматривали ваше заявление или отвергли его из-за предубеждений, а возможно, им известно больше вашего о том, подходите ли вы.

Это эгоистично, высокомерно и самоуверенно думать, что все дело в вас.

Сдвиньте акцент внимания, напомнив себе, что надменно думать, будто мы центр вселенной.

Так что вам делать?

Управляйте прожектором. Работайте с ним.

Пусть все волнения будут рядом с собой, а не внутри себя.

Дело не в вас. Дело не в вас. Дело не в вас.

Вы должны сместить акцент внимания.

Почему?

Потому что предстоит еще много работы.

Ее нельзя начать, не сместив акцент внимания.

ДОБАВЬТЕ МНОГОТОЧИЕ.

СМЕСТИТЕ АКЦЕНТ ВНИМАНИЯ

Секрет № 3
Рассматривайте неудачу как ступень

Мы познакомились на концерте группы Pixies.

Мне было двадцать четыре. Теплым осенним вечером мы пришли с общими друзьями на склад, который находился неподалеку от аэропорта. Там и проходил концерт.

– Это моя любимая песня! – прокричала она под звуки гитары, услышав «Wave of Mulitation» – Из фильма «Врубай на полную катушку», который я смотрела в детстве!

После пары громких вечеринок мы отделились от остальных и стали ходить на долгие сказочные свидания, вели длинные разговоры, обменивались понимающими улыбками и говорили официантам: «Простите, мы еще не просмотрели меню».

Она ела мороженое на завтрак и пасту на ужин. Старомодная душа со старомодными ценностями. Она была довольна собой и одинаково комфортно чувствовала себя, поедая холодную пиццу и хорохорясь, чтобы отправиться на пафосную праздничную вечеринку.

Уверенная в себе и сильная, она была прирожденной спортсменкой, которая в пятом классе играла в баскетбол за команду восьмого. Переходя от тренировки к тренировке, от команды к команде, она научилась работать в коллективе, проигрывать, не теряя лица, и ужинать в машине.

Она хотела быть учителем с десяти лет. Получив диплом, она пошла работать в общеобразовательную школу, и, так как каждый ученик в школе имел определенные проблемы с обучением (например, дислексию), она научилась разговаривать с детьми на разные темы: о гигиене, защите и о том, что делать после окончания школы.

С бренчащей связкой ключей на шее и синяками на ногах, она, вспотевшая и сгоревшая на солнце, возвращалась домой после игры в волейбол и проводила вечера за составлением плана уроков по математике. Она готовила праздничное печенье и проводила время с «ее детьми», как она называла своих учеников, или играла в баскетбол с городскими командами.

Новая любовь наполняет тебя как наркотик и дает энергию, о наличии которой ты и не знал. После ухода из «P&G» я не знал, чем заняться, поэтому вместе с отцом открыл ресторан сэндвичей в родном городе. Я попытался вернуться в университет и отправил несколько заявлений. Я чувствовал, что просто обязан добиться успеха. Мне хотелось доказать себе, что я могу в чем-нибудь преуспеть. Закрыв ресторан, я ехал сквозь снежную бурю в ее квартиру. Одетый в липкую, испачканную горчицей футболку и пахнущий как вяленая салями, я был абсолютно счастлив, невзирая на то, что несколько часов спустя мне приходилось ехать обратно.

Но это всегда того стоило.

Она согревала меня и кормила плавленым сыром, мы надевали варежки и шли гулять под луной вокруг малюсенького озера за ее домом. Снежные хлопья падали на землю вокруг нас, пока мы брели по скользкому мосту, стоящему между высокими деревьями, и держались за руки. Красные носы, шмыганье, глаза живые и блестящие… Мы смотрели друг на друга и целовались, прямо как в волшебных сценах из фильмов.

Когда зима сменилась весной, а весна – летом, стоя на менее скользком мосту над менее замерзшей рекой… я сделал ей предложение.

Она сказала «да».

В то время мой ресторан потихоньку умирал.

В некоторые месяцы у нас была прибыль. В некоторые нет. Я проводил слишком много пятничных вечеров за мытьем туалетов и убивал клетки своего мозга, занимаясь чисткой духовки. Я вновь чувствовал себя неудачником. Мне с трудом удавалось отключаться от проблем и смещать акцент внимания в сторону.

Письмо, в котором говорилось, что я каким-то образом сумел поступить в Гарвард, показалось мне дельфином, приплывшим на помощь тонущему в середине океана. Я схватился за его плавник и позволил ему пронести меня через волны в сторону Бостона. Я продал ресторан и вернулся в университет.

Мы купили веб-камеры. У нас были планы и скидочные карты часто летающих пассажиров, позволявшие нам встречаться во время длинных выходных, каникул и праздников. Мы потратили год, обговаривая детали свадьбы, и поженились солнечным днем в июле.

Затем начался второй курс.

Она приехала со мной и попыталась перевестись в бостонскую старшую школу, но из-за бумажной волокиты ей приходилось выдавать полотенца в гарвардском спортзале, а не учить и воспитывать местных детей.

Она очень скучала по работе, и к Рождеству мы договорились, что она вернется домой, а я последую за ней весной, когда получу диплом.

Следующая зима сменилась весной, и я, одетый в шапочку и мантию, сидел в зале и слушал напутственную речь, улыбка не сходила с моего лица. Потому что мне казалось, что моя жизнь наконец-то – наконец-то – начала приходить в норму. Кроме того, мы с женой собирались действительно начать новую жизнь вместе.

Я вернулся домой и переехал к ней. Мы купили дом, диван, покрасили стены. Мы делали бургеры на барбекю и пытались привыкнуть к новой счастливой жизни, которую представляли на тех длинных сказочных свиданиях тремя годами ранее.

Хотя мы действительно хотели, чтобы наш брак удался, иногда рай не длится вечно.

Я помню момент, когда я это понял.

Однажды летом мы провели день, восходя на небольшую гору на хребте Адирондак в штате Нью-Йорк. Она была весь день преисполнена энтузиазма, взбираясь на руках и коленях по огромным плоским скалам, с возбуждением ожидая, как она станет рассматривать усеянный деревьями горизонт с новой высоты. Я всегда отставал на пятьдесят шагов и жаловался на то, как я устал и измучился. Она была в восторге от самого приключения, ей нравился свежий воздух, виды и запах природы. Вместо того, чтобы провести эти четыре часа в разговорах, которые я так ждал, и потратил все время на то, чтобы отмахиваться от комаров, почесывая колени, и на переживания о том, что слышал медведей за спиной.

Наконец мы повалились на кровать в нашем номере. Стояла полнейшая тишина. Я что-то ощущал. Думаю, она тоже. Несмотря на то, что мы провели вместе целый день, мы почти не разговаривали.

– По-твоему, как все… между нами? – спросил я тихо, спокойно, но с некоторой смелостью.

Я хотел, чтобы она избавила меня от тревоги и сказала, что все хорошо. Чтобы позволила мне захлопнуть небольшую дверцу, которую я уже начал открывать. Чтобы помогла мне отвязаться от внутреннего голоса, который говорил мне подготовиться к очередному большому провалу.

Но она этого не сделала.

– Думаю… мы очень разные, – ответила она.

– Что ж, – произнес я. – Противоположности притягиваются.

– Да, просто… – она замолкла.

– Что?

– Ты так быстро сделал предложение, а потом уехал на два года в Бостон. Возможно, мы только начали узнавать друг друга.

Больше в тот вечер ни один из нас не проронил ни слова.

Несколько месяцев спустя разговор продолжился. Однажды я вернулся домой с работы и обнаружил, что она ждет меня на крыльце. Я смотрел, как она собирается с силами, чтобы сквозь слезы, наконец, сказать:

– Нил, думаю, я тебя больше не люблю. Я думаю, нам нужно развестись.

Ее слова были полны сочувствия, эмпатии и боли, но они все равно обескураживали.

Неожиданно все вокруг меня стало разрушаться. Мой брак, мой дом, мои будущие дети. Заживающие раны от неудач первой работы и убыточного ресторана неожиданно вновь открылись и стали саднить.

Жизнь, которая, казалось, у меня была, развалилась за мгновение.

Я был в шоке.

Я барахтался. Я падал.

Что делать, когда ты падаешь?

Что ты должен делать?

Первый шаг: добавить многоточие.

Это значит найти силы двигаться дальше. Держаться. Продолжать дышать. Заставлять сердце биться. Двигаться, даже немного. Добавить многоточие, добавить «пока» к своим мыслям и потихоньку идти вперед.

Второй шаг: сместить акцент внимания.

Это сделать сложнее, но важно. Жизненно важно. Нужно отделить свою версию истории от самой истории. Помните, что мы имеем склонность акцентировать внимание на себе, будто мы центр вселенной. Вместо этого нам нужно научиться работать с вниманием, ставить его рядом с нами, а не внутри.

Третий шаг?

Третий шаг: воспринимайте неудачи как ступень.

Воспринимайте провал как шаг на одну ступень вверх по невидимой лестнице к будущему себе в Вашей будущей жизни, которую вы еще не видите.

Это сложный шаг. Очень сложный. Он заключается в доверии к себе и к тому, что происходит, пониманию, что до этого вы были в порядке и верили, что после потерь и поражений все становится обратно на свои места.

Но если вы не видите остальную часть этой невидимой лестницы, то как можно верить в то, что она существует?