Текст книги "Государство, общество и природа в России конца XIX – первой трети XX века. Танго втроём"

Итак, в сфере экоистории России мы имеем как внутренний, так и внешний пласт научных исследований, породивший концепты «экологическая история в России» и «экологическая история о России». Думается, такая ситуация имеет много шансов обрести «третье измерение» – объединение российских и зарубежных исследований, совместное научное творчество, ведь экоистория России является частью всемирной, а экопроблемы носят глобальный характер. Однако, учитывая международное соперничество за мировые ресурсы, ученым-энвайронменталистам потребуется изрядный запас научной прозорливости и дипломатии для создания эффективной коллаборации.

Современное состояние исследований в сфере экоистории России характеризует теоретический, тематический и методологический плюрализм. Историография экоистории России настолько обширна, что требует систематического изучения и специального обобщения. Отдельные фрагменты историографии экоистории России представлены в различных авторитетных изданиях6767
  См., например: Калимуллин А. М. Историческое исследование региональных экологических проблем. М., 2006; Человек и природа: экологическая история / под общ. ред. Д. Александрова, Ф.-Й. Брюггемейера, Ю. Лайус. СПб., 2008; Дурновцев В. И. Человек и природа: взаимодействие в истории в глобальном, региональном, локальном измерении // Человек и природа: История взаимодействия, источники и информационные ресурсы, визуальные образы и исследовательские практики: мат-лы XXX Междунар. науч. конф. Москва, 25–26 апреля 2017 г. / отв. ред. В. И. Дурновцев. М., 2017. С. 57–68; White R. Environmental History: The Development of a New Historical Field // Pacific Historical Review. 1985. Vol. 54. No. 3. P. 297–335; McNeill J. R. Observations on the Nature and Culture of Environmental History // History and Theory. 2003. Vol. 42. No. 1. P. 5–43; Bruno A. Russian Environmental History: Directions and Potentials // Kritika: Explorations in Russian and Eurasian History. 2007. Vol. 8. No. 3. P. 635–650.


[Закрыть]. За прошедшие десятилетия в России появились отдельные научные центры и региональные группы по изучению экоистории: Лаборатория экологической и технологической истории Центра исторических исследований Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» в Санкт-Петербурге (руководитель – Ю. А. Лайус), основными направлениями исследований которой являются экологическая и технологическая история природных ресурсов (особенно водных, лесных, рыбных и минерально-сырьевых), культурная история рек, история Арктики; Санкт-Петербургский филиал Института истории естествознания и техники им. Н. И. Вавилова РАН, изучающий историю науки и техники (А. А. Федотова, В. А. Куприянов и др.); Лаборатория социальной истории в Тамбовском государственном университете им. Г. Р. Державина (руководитель – В. В. Канищев); Лаборатория экологических исследований Сургутского государственного педагогического университета (заведующий – Е. И. Гололобов). Все они способствуют расширению научных исследований и популяризации экоистории в России.

Благодаря богатейшим отечественным научным традициям фундаментальные междисциплинарные социогуманитарные исследования, в т.ч. в проблематике экоистории проводятся в Московском государственного университете им. М. В. Ломоносова, Санкт-Петербургском государственном университете, Российском государственном гуманитарном университете, Институте истории и археологии Уральского отделения РАН, Алтайском государственном университете, Набережночелнинском государственном педагогическом университете, Череповецком государственном университете и др. Значительными результатами многолетних исследований российских ученых стали разнообразные монографии по проблемам экоистории России. Среди них отметим книги, близко примыкающие к проблеме нашего исследования: об экологических аспектах аграрного развития Центральной и Европейской России6868
  Аврех А. Л., Канищев В. В. «Зеленая революция» или напасть? Очерки по истории Сталинского плана преобразования природы в Тамбовской области, Тамбов, 2011; Цинцадзе Н. С. Демографические и экологические проблемы развития аграрного общества России во второй половине XIX – начале XX века в восприятии современников / отв. ред. В. В. Канищев. Тамбов, 2012.


[Закрыть], экоистории Севера Сибири в первой трети XX в.6969
  Гололобов Е. И. Человек и природа на Обь-Иртышском Севере (1917– 1930 гг.): исторические корни современных экологических проблем / отв. ред. В. П. Зиновьев. 2-е изд., перераб. и доп. Ханты-Мансийск, 2012.


[Закрыть], экологических аспектов аграрной модернизации Сибири и др.7070
  Любимова Г. В. Очерки истории взаимодействия сельского населения Сибири с природной средой (на материалах русской земледельческой традиции) / отв. ред. И. В. Октябрьская. Новосибирск, 2012.


[Закрыть]

В частности, в работах тамбовских историков всесторонне изучены социоприродные аспекты развития пореформенного аграрного общества Европейской России в восприятии современников; реализация Сталинского плана преобразования природы в Тамбовской области. В монографии Е. И. Гололобова исследованы проблемы взаимодействия человека и природы на Обь-Иртышском Севере в 1917–1930 гг., выделены исторические этапы этого воздействия, показана роль природы в хозяйственно-экономической деятельности человека, дана характеристика процесса формирования регионального природоохранного законодательства. Важно то, что взаимодействие человека и природы исследователь рассматривает в рамках истории природопользования как компонент экологической истории. На примере севера Западной Сибири Е. И. Гололобов показал, как его промышленное освоение «привело к расширению территории окружающей среды и сокращению пространства природы», что породило появление зон экологического бедствия и техногенных катастроф.

Интересны результаты исследования Г. В. Любимовой, выполненного в русле этноэкологии и содержащего примеры про-и контрэкологического поведения крестьян Сибири в XX веке. По ее мнению, экологическая культура сельского населения региона под влиянием перехода от традиционного аграрного к индустриальному типу общества претерпела качественные изменения. Смена ментальных систем порождала формирование новых типов экологического сознания, на основе которых возникало новое экологическое поведение, в котором переплетались экофильные (бережные) и экофобские (расточительные) черты7171
  Там же. С. 90–91.


[Закрыть]. Коллективизация нарушила традиционные связи крестьян с землей, вызвала утрату крестьянской психологии и инициативы, ценностного отношения к природе, что пагубно сказалось на состоянии природной среды7272
  Там же. С. 96, 102.


[Закрыть]. Тесная привязанность крестьян Сибири к земле, особо уважительное и заботливое отношение к ней сохранялись вплоть до начала массовой коллективизации. Экологическая культура сибиряков в условиях политических и социальных пертурбаций, сопровождавшихся неурожаями, голодом и эпидемиями, сводилась к борьбе за выживание7373
  Там же. С. 156.


[Закрыть]. В народном сознании того времени укрепилось восприятие природных ресурсов как неисчерпаемых и представление о ведущей, преобразовательной роли человека, подчеркивает Г. В. Любимова. Природные ресурсы были поставлены на службу строительства социализма7474
  Там же. С. 157.


[Закрыть].

Указанные работы демонстрируют успехи локальных, региональных исследований в сфере экоистории. Очевидно, что для России с ее территориальным и видовым экоразнообразием этот эмпирический этап в развитии экоистории является вполне закономерным, предваряющим этап обобщения и компаративизма.

Наряду с этим большое внимание в современных российских общетеоретических работах уделяется фундаментальным закономерностям влияния природы на развитие социума. Так, исследователями В. В. Бушуевым и В. С. Голубевым разработана теория социогуманизма, в основе которой лежит представление о гармоничном преодолении противоречий современного мира, в т.ч. в структуре «Природа–Общество»7575
  См., напр.: Бушуев В. В., Голубев В. С. Эргодинамика. Экоразвитие. Социогуманизм. М., 2014.


[Закрыть]. Это возможно путем перехода от диалектики (диадной парадигмы) к триалектике (триадной парадигме), в которой противостояние материализма и идеализма находит разрешение посредством «нового третьего» – социального гуманизма, т.е. гармоничного и устойчивого развития. Выход из современного глобального кризиса авторы этой теории видят в экосоциогуманитарном развитии, в построении социогуманитарного государства, в котором на основе гармоничного синтеза устраняются основные противоречия: природа-человек, тоталитаризм-демократия, богатство-бедность, права-обязанности и т.д.

Итак, российская научная школа экоистории состоялась как часть мирового научного поиска. По оценке специалистов, за последние годы отмечается поступательное расширение масштаба исследований, движение от региональной экоистории к общероссийской. При этом хорошо разработанными все еще остаются региональные историко-экологические исследования по таким направлениям, как история освоения отдельных природных ресурсов, история взаимодействия традиционных обществ и природной среды обитания, история промышленного загрязнения окружающей среды, история общественного природоохранного движения, государственной природоохранной политики, история урбанизации и городской санитарии и пр. Одновременно активно обсуждается необходимость консолидации научных усилий исследователей, работающих в проблемном поле экоистории, создания всероссийской ассоциации экоисториков. Перспективы такой траектории развития ожидаемы и реальны.

Зарубежная экоистория России. В мировой экоистории особым направлением стала экоистория России. Уже во второй половине XX в. появились многочисленные центры по ее изучению: Джорджтаунский университет, США (Джон МакНил (John McNeill)7676
  A Companion to Global Environmental History / ed. J. R. McNeill & E. S. Mauldin. Malden, 2012.


[Закрыть], специалист по мировой экологической истории); Университет штата Миссисипи, США (Стивен Брэйн (Stephen Brain)7777
  Brain S. Song of the Forest: Russian Forestry and Stalin’s Environmentalism. Pittsburgh, 2011.


[Закрыть], специалист по экологической истории СССР); Университет Аризоны, США (Дуглас Винер (Douglas Weiner)7878
  Weiner D. Models of Nature: Ecology Conservation and Cultural Revolution in Soviet Russia. Pittsburgh, 2000.


[Закрыть], вице-президент Американского общества по экологической истории (ASEH), специалист по социально-политической истории охраны природы в СССР); Колледж Колби в Вотервиле, штат Мэн, США (Пол Джозефсон (Paul R. Josephson)7979
  Josephson P. The Conquest of the Russian Arctic. Cambridge, 2014.


[Закрыть], специалист по технологическим аспектам экоистории СССР); Колумбийский университет Нью-Йорка в США (Кэтрин Евтухова (Catherine Evtuhov), специалист по социально-экономической истории российской провинции, истории культуры и науки)8080
  Evtuhov C. The Roots of Dokuchaev’s Scientific Contributions: Cadastral Soil Mapping and AgroEnvironmental Issues. In Footprints in the Soil: People and Ideas in Soil History. Boston, Mass, 2006. P. 125–148; Evtuhov C. Portrait of a Russian province: economy, society, and civilization in nineteenth-century Nizhnii Novgorod. Pittsburgh, 2011.


[Закрыть]; Университет Западной Виргинии, США (Марк Таугер (Mark Tauger)8181
  Tauger M. Agriculture in World History. London, New York, 2011.


[Закрыть], специалист по экономической, аграрной и экологической истории СССР); Йоркский университет, Великобритания (Дэвид Мун (David Moon)8282
  Moon D. The Plough that Broke the Steppes: Agriculture and Environment on Russia’s Grasslands, 1700–1914. Oxford: Oxford University Press, 2013.


[Закрыть], специалист по экологической истории России-СССР); Бирмингемский университет (Дэнис Шоу (Denis Shaw)8383
  Shaw D., Pallot J. Landscape and Settlement in Romanov Russia, 1613–1917. Oxford, 1990; Shaw D. Mastering nature trough science: Soviet Geographers and the Great Stalin Plan for the transformation of nature Slavonic and European Review. 2015. Vol. 93. No. 1. P. 120–146.


[Закрыть], Джонатан Олдфилд (Jonathan Oldfield)8484
  Oldfield J. D. Russian Nature: Exploring the Environmental Consequences of Societal Change. Burlington, VT, 2005; Oldfield J., Lajus J., Shaw D. Conceptualizing and utilizing the natural environment: critical reflections from Imperial and Soviet Russia // Slavonic and East European Review. 2015. Vol. 93. No. 1. P. 1–15; Oldfield J., Lajus J., Shaw D. Conceptualizing and utilizing the natural environment: critical reflections from Imperial and Soviet Russia // Slavonic and East European Review. 2015. Vol. 93. No. 1. P. 1–15.


[Закрыть], которые являются специалистами по исторической географии России-СССР, истории экологической мысли в России); Исследовательский центр изучения России, Кавказа и Центральной Европы во Франции (Марк Эли (Mark Elie), изучающий природные и промышленные катастрофы в СССР, и Лоран Кумель (Laurent Coumel)8585
  Coumel L., Elie M. A Belated and Tragic Ecological Revolution: Nature, Disasters, and Green Activists in the Soviet Union and the Post-Soviet States, 1960– 2010 // The Soviet and Post-Soviet Review. 2013. Vol. 40. Is. 2. P. 157–165.


[Закрыть], специалист по экологической истории водного хозяйства послевоенного СССР); Киевский эколого-культурный центр в Украине (В. Е. Борейко8686
  Борейко В. Е. Белые пятна природоохраны. Киев, 2003.


[Закрыть], специалист в области истории заповедников) и др. Как явствует из приведенного перечня, лидирующие позиции в изучении экоистории России занимают США и Великобритания.

Интерес зарубежных коллег к состоянию экологии и защите окружающей среды в Советском Союзе возник главным образом на волне активного общественного обсуждения в нашей стране проблем озера Байкал и последствий техногенной катастрофы в Чернобыле. Так, книга Чарльза Зиглера (Charles E. Ziegler) была посвящена экологической политике в СССР периода перестройки. В ней он отмечал, расширение в 1980-е гг. общественного обсуждения экопроблем и рост государственного внимания к ним. По мнению Ч. Зиглера, экополитика советской власти осложнялась громадной территорией страны, обилием разнообразных ресурсов и ведомственной неразберихой между несколькими государственными собственниками при хозяйственном использовании одних и тех же природных ресурсов8787
  Ziegler C. E. Environmental Policy in the USSR. London, 1987.


[Закрыть].

Разнообразие научных школ определило тематический плюрализм исследований. При этом доминирующее внимание зарубежных исследователей хронологически сосредоточено на периоде СССР и все больше «новой» России, а проблемно – на экологических аспектах индустриализации, промышленного развития, урбанизации, экологических катастроф, истории природоохраны и пр.8888
  Josephson P., Coumel L., Elie M., Weiner D. и др. Указ. соч.


[Закрыть] Сравнительно небольшая доля зарубежных исследований посвящена экологическим и демографическим аспектам развития аграрной сферы как дореволюционной, так и советской России, теме засухи и голода 1891 г., социоприродным последствиям коллективизации и деградации окружающей среды под влиянием сельскохозяйственной деятельности. Эти аспекты, например, представлены в работах Теодора Шани-на (Teodor Shanin)8989
  Рефлексивное крестьяноведение: Десятилетие исследований сельской России / под ред. Т. Шанина и др. М., 2002.


[Закрыть], Стивена Хока (Steven Hoch)9090
  Hoch S. L. Serfdom and Social Control in Russia: Petrovskoe, a Village in Tambov. Chicago, London, 1986.


[Закрыть], Дэвида Муна (David Moon)9191
  Moon D. The Abolition of Serfdom in Russia, 1762–1907. Harlow, 2002; Moon D. The Environmental history of the Russian steppes: Vasilii Dokuchaev and the Harvest Failure of 1891 // Transactions of the Royal Historical Society. 2005. Vol. 15. P. 149–174; Moon D. Agriculture and the Environment on the Steppes in the nineteenth century // Peopling the Russian periphery: Borderland Colonization in Eurasian history / ed. by N. Breyfogle [et al.]. Abingdon, New York, 2007. P. 81–105; Moon D. The debate over Climate Change in the Steppe region in nineteenth century Russia // Russian Review. 2010. Vol. 69. P. 251–275; Moon D. The Grasslands of North America and Russia // A Companion to Global Environmental History / eds. J. R. McNeill & E. S. Maudlin. Oxford, 2012. P. 247–262; Moon D. The Steppe as Fertile Ground for Innovation in Conceptualizing Human-Nature Relationships Slavonic and East // Slavonic and European Review. 2015. Vol. 93. No. 1. P. 16–38.


[Закрыть], Дженни Смит (Jenny Smith)9292
  Smith J. Improving Socialist Animals: American Farming Experts on the Soviet Collectivization // Историко-биологические исследования. 2012. Т. 4. № 3. С. 101–115; Smith J. L. Works in Progress: Plans and Realities on Soviet Farms, 1930–1963. New Haven, 2014.


[Закрыть], Эрика Джонсона (Eric M. Johnson)9393
  Johnson E. Demographics, Inequality and Entitlements in the Russian Famine of 1891 // Slavonic and European Review. 2015. Vol. 93. No. 1. P. 96–119.


[Закрыть] и др.

Актуальным трендом исследований стали работы по истории освоения СССР-Россией Арктики, о развитии энергетики и газовой промышленности9494
  Stolberg E. M. From Icy Backwater to Nuclear Waste Ground: The Russian Arctic Ocean in the Twentieth Century. In: Sea Narratives: Cultural Responses to the Sea, 1600–Present / ed. C. Mathieson. Cham, 2016. P. 111–137; Kaganovsky L. The Negative Space in the National Imagination: Russia and the Arctic. In: Arctic Environmental Modernities / eds. L. A. Körber, S. MacKenzie, A. Westerståhl Stenport. Cham: Palgrave Macmillan, 2017. P. 169–182; Hоnneland G. The Russian Factor. In: Arctic Euphoria and International High North Politics. Singapore, 2017. P. 43–59; Peroviс J. The Soviet Union’s Rise as an International Energy Power: A Short History. In: Cold War Energy / ed. J. Peroviс. Cham, 2017. P. 1–43; Högselius P. Before Siberia: The Rise of the Soviet Natural Gas Industry. In: Red Gas and the Origins of European Energy Dependence. New York, 2013. P. 13–29.


[Закрыть]. Среди новейших работ отметим недавно вышедшую монографию американо-российского коллектива авторов, преимущественно сфокусированную на проблемах экоистории СССР9595
  An Environmental History of Russia / eds. P. Josephson, N. Dronin, R. Mnatsakanian, A. Cherp, D. Efremenko, V. Larin. Cambridge, 2013.


[Закрыть], книгу Энди Бруно (Andy Bruno) из Университета Северного Иллинойса, США, в которой изучены экологические последствия освоения Арктики в период СССР9696
  Bruno A. The Nature of Soviet Power: An Arctic Environmental History. New York, 2016.


[Закрыть], книгу Юлии Обертрайс (Julia Obertreis) из немецкого Университета Эрлангена, посвященную сравнительному изучению экологических последствий государственной водной политики в Германии и Центральной Азии в середине XIX–XX в.9797
  Obertreis J. Imperial Desert Dreams: Cotton Growing and Irrigation in Central Asia, 1860–1991. Göttingen, 2017.


[Закрыть] Вообще, в последнее время фокус внимания иностранных ученых все больше смещается с вопросов деградации окружающей среды в СССР, характерных для исследований начального этапа развития эко-истории России за рубежом, в сторону разнообразных аспектов сотрудничества природы и общества в России, попыток сохранения баланса между окружающей средой и природой, рефлексии ученых и деятелей искусства над взаимодействием природы и человека9898
  Мун Д. Российская и советская экологическая история в современной западной науке // Российская провинция как социокультурное поле формирования гражданской и национальной идентичности: сб. науч. ст.: мат-лы VIII Международных Стахеевских чтений, г. Елабуга, 16–17 ноября 2017 г. / сост. И. В. Маслова, И. Е. Крапоткина, Г. В. Бурдина. Елабуга, 2017. С. 14–21.


[Закрыть]. Благодаря столь пристальному и заинтересованному вниманию зарубежных ученых к экологическим процессам в России они изучены ими всесторонне и подробнее, чем российскими специалистами.

Смежные научные исследования, примыкающие к проблемам экоистории России. Учитывая проблематику нашего исследования, важнейшими смежными для нас научными направлениями явились политическая история России, социальная история России, аграрная история России, крестьяноведение, историческая демография, историческая география, интеллектуальная история России, клиометрика и количественные методы исторических исследований, история науки, социология и др. Указанные междисциплинарные взаимосвязи теоретико-методологически и фактологически обогатили наш научный поиск и помогли прийти к научно обоснованным выводам. Перечень смежных научных работ огромен, поэтому мы упомянем лишь фундаментальные и самые близкие к нашему вопросу исследования.

Во-первых, для нас были интересны работы, посвященные дореволюционной государственной аграрной и лесной политике периода поздней империи9999
  Истомина Э. Г. Леса России: экологическая и социоэкономическая история (XVIII – начало ХХ в.). М., 2019; Плаксин В. Н. Организация агрономической помощи крестьянству как важная составляющая в деятельности Главного управления землеустройства и земледелия в период Столыпинской реформы // Вестник Воронежского государственного аграрного университета. 2014. № 3. С. 284–289; Воронов И. И. Министерство земледелия в царствование Николая II (1894–1917 гг.) // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2014. № 12. Ч. 1. С. 51–54; Книга М. Д. Первые шаги Министерства земледелия и государственных имуществ в сфере сельскохозяйственного просвещения в Российской империи в 90-х гг. XIX века // Вестник Воронежского государственного аграрного университета. 2015. № 4. С. 308–313 и др.


[Закрыть]. Во-вторых, мы обратились к непродолжительному, но важному, на наш взгляд, периоду деятельности Временного правительства. Особенно пристальное внимание неоконченным реформам того периода уделяла зарубежная историография100100
  Elkin B. The Kerensky Government and its Fate // Slavic Review. 1964. Vol. 23. No. 4. P. 718–736; Mosse W. E. Interlude: The Russian Provisional Government 1917 // Soviet Studies. 1964. Vol. 15. No. 4. P. 408–419; Schlesinger R. Kerensky and the Russian Provisional Government // Science and Society. An Independent Journal of Marxism. 1964. Vol. 28. No. 3. P. 305–315; Elkin B. Further Notes on the Policies of the Kerensky Government // Slavic Review. 1966. Vol. 25. No. 2. P. 324–332; Gill G. J. The Failure of Rural Policy in Russia, February-October 1917 // Slavic Review. 1978. Vol. 37. No. 2. P. 241–258; Gill G. J. Peasants and Government in the Russian Revolution. L., Basingstocke, 1979; Orlovsky D. T. Reform during Revolution: Governing the Provinces in 1917 // Reform in Russia and the USSR: Past and Prospects / ed. R. O. Crummey. Urbana, Chicago, 1989. P. 100–125; Orlovsky D. T. Corporatism or Democracy: the Russian Provisional Government of 1917 // Soviet and Post Soviet Review. 1997. Vol. 24. No. 1. P. 15–25; Thatcher I. D. Memoirs of the Russian Provisional Government 1917 // Revolutionary Russia. 2014. Vol. 27. No. 1. P. 1–21.


[Закрыть]. Последовательным «адвокатом» деятельности Временного правительства выступил глава трех его коалиционных составов – А. Ф. Керенский101101
  The Russian Provisional Government, 1917: Documents selected and edited by R. P. Browder and A. F. Kerensky. Vol. 1–3. Stanford, 1961.


[Закрыть]. В отечественной историографии большое внимание уделялось внутренней, в особенности экономической, а также внешней политике Временного правительства. Советская историческая наука фокусировалась на проблеме крестьянских движений в 1917 г. и неудачах внутренней политики Временного правительства, в особенности аграрной. В поле зрения советских историков находилась деятельность Главного земельного комитета и региональных земельных комитетов. В постсоветский период начался новый этап в систематическом исследовании аграрной политики Временного правительства102102
  См., напр.: Сельцер Д. Г. Главный земельный комитет: из истории подготовки аграрной реформы в 1917 г. // Крестьяне и власть: материалы конференции. М.-Тамбов: МШСЭН, ТГТУ, 1996. С. 89–98.


[Закрыть]. Однако интерес к этой проблематике заметно упал по сравнению с предшествовавшим периодом103103
  Малышева С. Ю. Российское Временное правительство 1917 года: отечественная историография: дис… докт. ист. наук. Казань, 2000.


[Закрыть].

Одним из современных обобщающих исследований об аграрной политике Временного правительства является монография Н. Е. Хитриной, в которой она размышляет над неудавшимся опытом данной политики всех его составов104104
  Хитрина Н. Е. Аграрная политика Временного правительства в 1917 г. Н. Новгород, 2001.


[Закрыть]. Неудачи аграрной политики, по мнению историка, были обусловлены отсутствием реальной коалиции политических сил внутри правительства, невниманием к сложившимся на территории страны разнообразным формам землепользования, бюрократической запутанностью в системе государственных органов, определявших аграрную политику России105105
  Там же. С. 373.


[Закрыть]. Она отметила заметное влияние на аграрную политику Временного правительства межпартийной Лиги аграрных реформ, выразившееся в том, что ее лидеры стремились преодолеть политические разногласия и повести страну путем реформ, руководствуясь народно-хозяйственными и государственными интересами, а также опытом развития мирового хозяйства. Цель подготовительного этапа земельной реформы лидеры этого объединения видели в комплексной характеристике потенциала аграрной сферы экономики и подготовке на ее основе рекомендаций для Временного правительства и Учредительного собрания106106
  Там же. С. 57.


[Закрыть]. Интересны и фактологически насыщены новейшие исследования деятельности региональных земельных комитетов107107
  Погорелый Д. Н. Земельные комитеты Тамбовской губернии, 1917– 1918 гг.: автореф. дис… канд. ист. наук. Тамбов, 2002; Диндаров А. И. Земельные комитеты Среднего Поволжья в 1917–1918 гг.: автореф. дис… канд. ист. наук. Казань, 2002; Артемов С. Н. Земельные комитеты на Юге России в 1917 – первой половине 1918 года: автореф. дис… докт. ист. наук. Пятигорск, 2008; Пивоваров Н. Ю. Земельные комитеты в Сибири (апрель-декабрь 1917 г.) // Сибирская деревня: проблемы истории. Новосибирск: Сибпринт, 2014. С. 42–66; Саблин В. А. Земельные органы в северной деревне в период аграрной революции 1917–1918 гг. // Вестник Вологодского государственного университета. Серия: Гуманитарные, общественные, педагогические науки. 2016. № 1. С. 18–24.


[Закрыть]. При этом экологические сюжеты во внутренней политике Временного правительства специально не рассматривались ни в обобщающих, ни в региональных работах.

В-третьих, мы опирались на обширную историографию аграрной истории России-СССР. Нами были востребованы ставшие уже классическими исследования, включая «Ежегодники по аграрной истории Восточной Европы», сборники статей, издаваемые по итогам очередных сессий Симпозиума по аграрной истории Восточной Европы108108
  Егиазарова Н. А. Аграрный кризис конца XIX века в России. М., 1959; Першин П. Н. Аграрная революция в России. Историко-экономическое исследование: в 2 кн. М., 1966; Данилов В. П. Советская доколхозная деревня. М., 1977; Анфимов А. М. Крестьянское хозяйство Европейской России. 1881–1904. М., 1980; Зеленин И. Е. Совхозы СССР в годы довоенных пятилеток. 1928– 1941 гг. М., 1982; Кабанов В. В. Крестьянское хозяйство в условиях «военного коммунизма» / отв. ред. В. П. Данилов. М., 1988; Ковальченко И. Д., Моисеенко Т. А., Селунская Н. Б. Социально-экономический строй крестьянского хозяйства Европейской России в эпоху капитализма: источники и методы исследования. М., 1988 и др.


[Закрыть], а также новые и новейшие публикации, в т.ч. подготовленные на стыке аграрной и экономической истории109109
  Шмелёв Г. И. Аграрная политика и аграрные отношения в России в XX в. М., 2000; Перепелицын А. В., Фурсов В. Н. Крестьянское хозяйство центрально-черноземных губерний России в пореформенный период. Воронеж, 2005; Бабашкин В. В. Россия в 1902–1935 гг. как аграрное общество: закономерности и особенности отечественной модернизации. М., 2007; Есиков С. А. Крестьянское землевладение и землепользование в Тамбовской губернии в пореформенное время (1861–1905 гг.): историко-правовое исследование. СПб., 2007; Козлов С. А. Аграрная рационализация в Центрально-Нечерноземной России в пореформенный период (по материалам экономической печати). М., 2008; Есиков С. А. Российская деревня в годы НЭПа. К вопросу об альтернативах сталинской коллективизации (по материалам Центрального Черноземья). М., 2010; Надькин Т. Д. Сталинская аграрная политика и крестьянство Мордовии. М., 2010; Нефёдов С. А. О предпосылках сталинской коллективизации // Россия XXI. 2012. № 6. С. 100–109; Современное крестьяноведение и аграрная история России в ХХ веке / под ред. В. В. Бабашкина. М., 2015; Нефёдов С. А. Уровень жизни населения и аграрное развитие России в 1900–1940 годах. М., 2017 и др.


[Закрыть].

В контексте изучаемой нами проблемы привлекают внимание исследования о неурожаях и голодных годах в стране, в особенности самых разрушительных, повлекших значительные людские и материальные потери: 1891/92 гг., 1921 г. и 1924 г. Самыми изученными из них являются неурожай и голод 1891/92 гг. и 1921 г., историография которых насчитывает сотни работ в России и за рубежом110110
  Поляков Ю. А. Недород 1924 г. и борьба с его последствиями // История СССР. 1958. № 1. С. 52–82; Книга М. Д. История голода 1891–1892 гг. в России: автореф. дис… канд. ист. наук. Воронеж, 1997; Поляков В. А. Поволожский голод начала 1920-х гг.: к историографии проблемы // Новый исторический вестник. 2005. № 12. С. 36–50; С. 44–55; Мун Д. Экологическая история российских степей: Василий Докучаев и неурожай 1891 г. // Вопросы истории естествознания и техники. 2009. № 3. С. 48–71; Урядова А. В. Голод 1920-х гг. и Русское зарубежье. СПб., 2010; Пьянков С. А., Михалев Н. А. Голод 1891–1892 гг. в России в советской и современной отечественной историографии // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. 2015. №. 1. С. 44–55 и др.


[Закрыть]. Земцы-либералы и оппозиционеры-социалисты рубежа XIX–XX вв. приняли энергичное участие в ликвидации последствий голода, помощи голодавшим, обсуждении причин недорода 1891 г., или, как тогда его назвали, «Царь-голода». Они же первыми заложили традицию политизации проблемы, связывая голод с кризисом самодержавия вообще и огрехами царской аграрной политики в частности. Современники-ученые, прежде всего В. В. Докучаев, указывали на социоестественные факторы неурожая: истощение почв под влиянием интенсивной распашки степей, лесов в Европейской России. Большинство исследователей рассматривают генезис неурожаев и голода, в т.ч. и на региональном уровне, как социально-экономическое явление, в меньшей степени – как проявление социоприродногого и экологического кризиса конца XIX – первой четверти XX в. (учащение засух как следствие лесоистребления, изменения режима рек, почвенного покрова и пр.).

Особый блок в аграрной истории страны советского довоенного периода составляют исследования о коллективизации в СССР, взаимоотношениях власти и крестьянства в 1910– 1930-е гг.111111
  Судьбы российского крестьянства: сб. ст. / под. общ. ред. Ю. Н. Афанасьева. М., 1996; Крестьянство и власть в истории России XX века: сб. науч. ст. участн. Международ. круглого стола (Журнал «Власть», Институт социологии РАН, Москва, 12 ноября 2010 г.) / под ред. П. П. Марченя, С. Ю. Разина. М., 2011; Сталинизм и крестьянство: сб. науч. ст. и мат-лов кругл. столов и засед. теорет. семин. «Крестьянский вопрос в отечественной и мировой истории» / под ред. П. П. Марченя, С. Ю. Разина. М., 2014 и др.


[Закрыть], о голоде 1932–1933 гг. Подавляющая часть историков выделяют политические и экономические факторы, определившие причины, масштаб и последствия последнего112112
  Осокина Е. А. Иерархия потребления. О жизни людей в условиях сталинского снабжения. 1928–1935. М., 1993; Кондрашин В. В. Голод 1932–1933 годов: трагедия советской деревни. М., 2008; Ивницкий Н. А. Голод 1932–1933 годов в СССР: Украина, Казахстан, Северный Кавказ. Поволжье, Центрально-Черноземная область, Западная Сибирь, Урал. М., 2009; Надькин Т. Д. Сталинская аграрная политика и крестьянство Мордовии. М., 2010 и др.


[Закрыть]. Среди причин голода указывались искусственные, специально организованные И. В. Сталиным и его окружением против украинских националистов (голод-геноцид, голодомор)113113
  Conquest R. The Harvest of Sorrow: Soviet Collectivization and the Terror-Famine. London, 1986; Mace J. E. The Famine of 1933: A Survey of the Sources. Famine in Ukraine 1932–1933 / eds. R. Serbyn and B. Krawchenko. Edmonton, 1986. P. 45–65; Кульчицкий С. В. Почему он нас уничтожил? Киев, 2007 и др.


[Закрыть], естественно-природного характера (засуха 1932 г.)114114
  Tauger М. B. The 1932 Harvest and the Famine of 1933 // Slavic Review. 1991. Vol. 50. No. 1. P. 70–89; Таугер М. Б. Урожай 1932 г. и голод 1933 г. // Судьбы российского крестьянства: сб. ст. / под. общ. ред. Ю. Н. Афанасьева. М., 1996. С. 298–332; Tauger М. B. Natural Disaster and Human Actions in the Soviet Famine of 1931–1933 // Carl Beck Papers. No. 15 006. Pittsburg, 2001; Tauger М. B. Soviet Peasants and Collectivization, 1930–1939: Resistance and Adaptation // Rural Adaptation in Russia / ed. S. K. Wergen. London, New York, 2005. P. 65–94.


[Закрыть], а также последствия противостояния власти и крестьянства в период коллективизации как комплекс причин компромиссного и объективного характера115115
  Fitzpatrick S. Stalin’s Peasants: Resistance and Survival in the Russian Village after Collectivization. New York; Oxford, 1994; Viola L. Peasant Rebels under Stalin: Collectivization and the Culture of Peasant Resistance. New York, 1996; Graziozi A. The great Soviet peasant war. Bolsheviks and Peasants, 1917–1933. Cambridge, 1996; Дэвис Р., Уиткрофт С. Годы голода: Сельское хозяйство СССР, 1931–1933 / пер. с англ. О. Ю. Вздорик; под ред. Л. Ю. Пантиной. М., 2011 и др.


[Закрыть]. В центре дискутируемых последствий голода 1932–1933 гг. с подачи В. П. Данилова стоят, как правило, демографические потери, что вполне объяснимо стремлением провести объективный подсчет числа жертв. Многомиллионные людские потери, понесенные в результате голода и сопутствовавших болезней, по мнению ряда исследователей, были следствием сталинской антикрестьянской политики раскулачивания и коллективизации с целью материального обеспечения индустриализации. Важнейшим событием для всестороннего и взвешенного осмысления причин и последствий голода 1932–1933 гг. стала публикация серии сборников архивных документов, рассекреченных и введенных в широкий оборот в конце 1990-х – 2010-е гг.: «Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД»116116
  Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1918–1939. Документы и материалы: в 4 т. / под ред. А. Береловича, В. Данилова. М., 1998–2012.


[Закрыть], «Трагедия советской деревни: коллективизация и раскулачивание. 1927–1939»117117
  Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. 1927– 1939: Документы и материалы: в 5 т. / гл. ред. совет: В. Данилов и др. М., 1999– 2006.


[Закрыть], «Крестьянская революция в России. 1902–1922»118118
  Крестьянское движение в Поволжье. 1919–1922. Документы и материалы / под ред. В. Данилова, Т. Шанина. М., 2002; Крестьянское движение в Тамбовской губернии. 1917–1918: документы и материалы / сост. В. Данилов, В. Канищев, Г. Ходякова. М., 2003; Нестор Махно. Крестьянское движение на Украине, 1918–1921: документы и материалы / сост. В. П. Данилов и др. М., 2006.


[Закрыть].

Богатейший фонд исследований в сфере аграрной истории России стал для нас важнейшей отправной точкой и концептуальной сокровищницей и в изучении особенностей крестьянской экоментальности, т.к. в контексте экоистории России. В частности, в материалах международной конференции «Менталитет и аграрное развитие России (XIX–XX вв.)», организованной в 1994 г. видными историками-аграрниками И. Д. Ковальченко, Л. В. Миловым, В. П. Даниловым и др., нам были интересны различные точки зрения ученых на системообразующие факторы менталитета российского крестьянства, которые также влияли на природовосприятие и хозяйственное поведение крестьян119119
  Менталитет и аграрное развитие России (XIX–XX вв.): мат-лы Междунар. конф. М., 1996.


[Закрыть]. При выявлении и анализе особенностей восприятия крестьянством экопроблем села, значительную помощь оказала теория Л. В. Милова о природно-географическом факторе в истории страны120120
  Милов Л. В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. М., 2001.


[Закрыть].

Следующим блоком смежных исследований выступили работы по проблемам социальной истории, исторической памяти, исторической социологии. Прежде всего отметим, что определенную роль в общем понимании эпохи как таковой сыграли исследования В. П. Булдакова121121
  Булдаков В. П. Утопия, агрессия, власть. Психосоциальная динамика постреволюционного времени. Россия, 1920–1930 гг. М., 2012.


[Закрыть]. Более конкретное значение в процессе изучения крестьянского опыта взаимодействия с природной средой обитания для нас имела коллективная монография «Традиционный опыт природопользования в России», ответственными редакторами которой выступили Л. В. Данилова и А. К. Соколов122122
  Традиционный опыт природопользования в России. М., 1998.


[Закрыть]. Важные концептуальные рассуждения о крестьянской памяти как составной части социальной памяти мы почерпнули в книге И. Е. Козновой, которая изучила особенности крестьянского восприятия насыщенных событий XX в.123123
  Кознова И. Е. XX век в социальной памяти российского крестьянства. М., 2000.


[Закрыть] Ею справедливо замечено, что «крестьянская память выступает духовным ресурсом современных аграрных преобразований, ведь социальная память вообще сохраняет в общественном сознании модели прошлого поведения»124124
  Там же. С. 35, 52.


[Закрыть].

В рамках исследования И. Е. Козновой нас заинтересовало выявленное ею отношение крестьян к важнейшему природному ресурсу – земле, главному маркеру крестьянского мировосприятия. По материалам этнографических обследований сел Европейской России исследовательница отмечает то, что в 1920-е гг. в крестьянской среде было заметно «стремление к стабилизации и интенсификации землепользования», в т.ч. к использованию практики многополья125125
  Там же. С. 45.


[Закрыть].

Особенно насыщена память о заботливом отношении к земле у поколений, родившихся в первой четверти XXв. Оно выражалось распространенной в крестьянских рассказах фразой: «Берегли – это ужас как!».126126
  Там же. С. 188.


[Закрыть] Социальное отношение к земле у представителей старшего поколения было более острым и глубоким, т.к. они еще помнили малоземелье, трудности землеустройства. При этом И. Е. Кознова обращает внимание на произошедшую в первой трети XX века трансформацию крестьянского отношения к земле: от бережного восприятия ее как «ничьей», «Божьей», до безразличного как к государственной127127
  Там же. С. 89.


[Закрыть].

Уникальное социологическое исследование российской деревни XX в. было проведено в 1990–1993 гг. в рамках российско-британского проекта «Изучение социальной структуры советского и постсоветского села» под руководством Т. Шанина. По его итогам был собран богатейший материал, который послужил для последовавших социологических, исторических, этнологических, культуральных исследований. Истории селений и отдельных крестьянских семей были записаны со слов селян Севера, Центра, Юга, Сибири РСФСР, Белоруссии и Прибалтики. Отдельным сюжетом в этом исследовании стали экологические вопросы128128
  Денисова Л. Н. Экологическая память российской деревни XX в. (по материалам социологических обследований 1990-х годов) // Историческая экология и историческая демография: сб. науч. ст. / под ред. Ю. А. Полякова. М., 2003. С. 211–238.


[Закрыть]. Экологическую историю российских сел участники проекта делят на три периода: «старый» или «общинно-единоличный» до начала коллективизации, «новый» – с начала коллективизации до конца 1950-х – начала 1960-х гг., «современный» – с 1960-х гг. Основное направление экологической истории села исследователи видят в постепенном разрушении экологического равновесия между крестьянством и природой. «Отлучение» от природной среды обитания было долговременной и целенаправленной государственной политикой. Побочным последствием стало углубление экокризиса в деревне. Социологи подметили то, что эта политика была подчинена «внешним» для крестьянского мира задачам и не контролировалась на уровне села. Крестьяне воспринимали ее как разновидность стихийного бедствия, ниспосланного свыше129129
  Там же. С. 212–213.


[Закрыть].

После коллективизации жизнь села стала жестко управляться сверху. Отдельные аспекты природопользования попали в руки разных ведомств. Исчезла некогда единая экологическая политика, осуществляемая общиной. Смена моделей природопользования проходила постепенно, традиции существовали параллельно с новым. Убыстрила процесс смены моделей Великая Отечественная война, оправдывавшая пренебрежительное и мобилизационное отношение к природным ресурсам. Как полагают исследователи, в 1930-е гг. были заложены важнейшие идеологические и организационно-хозяйственные предпосылки экологического кризиса XX в.130130
  Там же. С. 216–217.


[Закрыть]

Определенное научно-теоретическое значение для нашего изыскания имели рассуждения Н. Г. Кедрова о крестьянских «письмах во власть» как феномене выражения их представлений о происходившем в стране в форме политической репрезентации131131
  Кедров Н. Г. Крестьянские «письма во власть» как форма политической репрезентации (на материалах северной деревни 1930-х гг.) // Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы. 2011. № 1. С. 337–343.


[Закрыть]. В частности, ученый выделил три уровня крестьянской репрезентации в данных источниках: формальный (собственно содержание обращения к власти), прагматический (цели обращения), надпрагматический (представления, не выраженные прямо в формальной части, но «выводящиеся» из анализа прагматической части коммуникационного акта). Опираясь на данный подход, Н. Г. Кедров опроверг устоявшееся в науке мнение о социальном протесте крестьянства в 1930-е гг., указав на конформистский подход крестьянства к власти в рамках допустимой меры ее критики. Важным является вывод историка о том, что крестьяне не предполагали своего участия во власти, рассматривая последнюю в качестве надсоциальной силы, призванной решить все проблемы. Таким образом, заключал исследователь, крестьяне сознательно ставили себя в пассивное положение по отношению к власти, что отвечало ее интересам и обеспечивало устойчивость советского политического режима. Данные выводы оказались нами востребованными при обобщении результатов анализа выявленной фактологии.

Среди работ по политической истории и истории государства и права России укажем исследования, посвященные созданию советского государства и его законодательной деятельности, востребованные нами при контент-анализе декретов советской власти132132
  См., напр.: Городецкий Е. Н. Рождение Советского государства. М., 1965; Керимов А. Д. Законодательная деятельность Советского государства. М., 1955; Морозова Е. Н., Раскин Д. И. Становление советской государственности: использование имперского наследия в сфере центрального управления // Новейшая история России. 2017. № 3. С. 7–23 и др.


[Закрыть]; анализу программатики политических партий России133133
  См., напр.: Протасов Л. Г. Вопросы экологии в программатике политических партий России начала XX века // Экологические проблемы модернизации российского общества в XIX – первой половине XX вв.: мат-лы межрегион. конф. Тамбов, 5–6 окт. 2005 г. / отв. ред. В. В. Канищев. Тамбов, 2005. С. 20–29.


[Закрыть], взаимоотношениям советской власти и интеллигенции134134
  См., напр.: Казанин И. Е. Советская власть и русская интеллигенция: политико-правовые аспекты отношений // Известия высших учебных заведений. Правоведение. 2000. № 5. С. 198–214.


[Закрыть] и иные.

Большое научное подспорье оказали исследования в области исторической демографии: объективные демографические данные позволили определить степень антропогенного воздействия традиционного общества на природные ресурсы на различных этапах изучаемого периода, а значит, и остроту экологических проблем135135
  См., напр.: Волков Е. З. Динамика народонаселения СССР за 80 лет. М.-Л., 1930; Прокопович С. Н. Народное хозяйство СССР: в 2 т. Нью-Йорк, 1952. Т. 1; Рашин А. Г. Население России за 100 лет (1811–1913 гг.). М., 1956; Данилов В. П. Динамика населения СССР за 1917–1929 гг. // Археографический ежегодник за 1968 г. М., 1970. С. 242–254; Денисенко М. Б. Демографический кризис 1914– 1922 // Вестник Московского ун-та. Серия Социология и политология. 1998. № 2. С. 78–96; Морозов С. Д. Демографическое поведение сельского населения Европейской России (конец XIX – начало XX в.) // Социологические исследования. 1999. № 7. С. 99–106; Население России в XX веке: исторические очерки: в 3 т. / отв. ред. Ю. А. Поляков. М., 2000. Т. 1. 1900–1939 гг.; Жиромская В. Б. Основные тенденции демографического развития России в XX веке. М., 2012; Нефёдов С. А. Аграрные и демографические итоги сталинской коллективизации. Тамбов, 2013.


[Закрыть].

В сфере истории науки мы опирались как на обобщающие работы о государственной политике в отношении науки в изучаемый период, развитии отдельных отраслей естественной науки, в особенности аграрной136136
  См., напр.: Никонов А. А. Спираль многовековой драмы: аграрная наука и политика России (XVIII–XX вв.). М., 1995; Елина О. Ю. Наука для сельского хозяйства в Российской империи: формы патронажа // Вопросы истории естествознания и техники. 1995. № 1. С. 40–63; Елина О. Ю. Сельскохозяйственные опытные станции в начале 1920-х гг.: Советский вариант реформы // На переломе: советская биология в 20–30-х годах / под ред. Э. И. Колчинского. СПб., 1997. С. 27–85; Елина О. Ю. Ученые, агрономы и задача «подъема сельского хозяйства»: социально-экономический контекст развития прикладной науки (конец XIX – 1920-е гг.) // Годичная научная конференция ИИЕиТ им. С. И. Вавилова РАН – 1998. М., 1999. С. 289–292; Зонн С. В. История почвоведения России в XX веке (неизвестные и забытые страницы): в 2 ч. М., 1999. Ч. 2; Елина О. Ю. Сельскохозяйственная наука в 1920-е гг.: первая советская реформа // За «Железным занавесом»: мифы и реалии советской науки / под ред. М. Хайнеманна и Э. И. Колчинского. СПб., 2002. С. 245–264; Елина О. Ю. От царских садов до советских полей. История сельскохозяйственных опытных учреждений, XVIII – 20-е годы XX века: в 2 т. М., 2008; Елина О. Ю. Сельскохозяйственные общества России, 1765–1920-е гг.: вклад в развитие агрономии // Российская история. 2011. № 1. С. 27–44; Гончаров Н. П. Государственная организация аграрной науки в России (к 175-летию РАСХН) // Историко-биологические исследования. 2012. Т. 4. № 3. С. 10–33; Лоскутова М. В., Федотова А. А. Становление прикладных биологических исследований в России: взаимодействие науки и практики в XIX – начале ХХ вв. Исторические очерки / отв. ред. Э. И. Колчинский. СПб., 2014; De Winter H. L. Down to Earth: historians and historiography of soil knowledge (1975–2011). Историко-биологические исследования. 2012. Т. 4. № 1. С. 73–91.


[Закрыть], так и на тематические, зачастую узкоспециализированные исследования, например, в области почвоведения, сельскохозяйственной метеорологии, климатологии, геоботаники, агролесомелиорации и др.137137
  См., например: Берг Л. С. Климат и жизнь. М., 1947; Соболев С. С. Эрозия почв и борьба с нею. М., 1950; Мильков Ф. Н. Лесостепь Русской равнины. Опыт ландшафтной характеристики. М., 1950; Венцкевич Г. З. Сельскохозяйственная метеорология. Л., 1952; Цветков М. А. Динамика лесистости Европейской России в XVIII, XIX начале XX столетий: автореф. дис… докт. сельскохоз. наук. М., 1954; Эйтинген Г. Р. Лес в степи. М., 1954; Молчанов А. А. Лес и климат. М., 1961; Афанасьева Е. А. Черноземы Средне-Русской возвышенности. М., 1966; Тарасенко В. П. Динамика лесистости и породного состава лесов Европейской части СССР и лесовосстановление. М., 1972; Рубцов М. В. Защитноводоохранные леса. М., 1972; Трасс Х. Х. Геоботаника. История и современные тенденции развития. Л., 1976; Долгиевич М. И. Пыльные бури и агролесомелиоративные мероприятия. М., 1978; Сухова Н. Г. Развитие представлений о природном территориальном комплексе в русской географии. Л., 1981; Русский чернозем – 100 лет после Докучаева / отв. ред. В. А. Ковда, Е. М. Самойлова. М., 1983; Крестовский О. И. Влияние вырубок и восстановления лесов на водность рек. Л., 1986; Зеленин И. Е. Невостребованная наука (аграрная наука и социалистическая практика конца 1920 – начала 1930-х гг.) // Аграрные технологии в России. IX–XX вв.: мат-лы XXV сес. Симп. по аграр. истории Восточ. Европы. Арзамас, 1999. С. 276–288; Крупенников И. А. Черноземы. Возникновение, совершенство, трагедия деградации, пути охраны и возрождения. М., 2008; Носкова О. Л. Деятельность Комиссии по изучению естественных производительных сил России под руководством В. И. Вернадского // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. 2013. Т. 15. № 3. С. 33–37; Мордкович В. Г. Степные экосистемы / отв. ред. И. Э. Смелянский. 2-е изд. испр. и доп. Новосибирск, 2014; Буянкин В. И. Первопроходец степного землепользования в Поволжье (к 150-летию со дня рождения В. С. Богдана) // Вавиловские чтения-2015: сб. ст. Международной науч.-практ. конф., посвящен. 128-й годовщине со дня рождения акад. Н. И. Вавилова. Саратов, 2015. С. 3–8.


[Закрыть] Полезны были также издания по экономической географии и районированию138138
  См., напр.: Покшишевский В. В. Центрально-Черноземная область. М.-Л., 1929; Тутыхин Б. А. Центрально-Черноземная область. М., 1929 и др.


[Закрыть]. Многочисленные библиографические указатели и справочные издания наравне с иными оказали помощь в поиске необходимой информации139139
  Советское общество в воспоминаниях и дневниках. Аннотированный библиографический указатель книг, публикаций в сборниках и журналах: в 8 т. Т. 1. 1917–1941 гг. / науч. ред. В. З. Дробижев. М., 1987; Россия 1913 год: статистико-документальный справочник / отв. ред. А. П. Корелин. СПб., 1995; Библиография русской библиографии: указ. библиогр. пособий. Ч. 1. 1917–1921 гг. / сост.: С. Н. Котломанова (отв. сост.), В. Н. Горбалы, Е. Л. Кокорина, Е. С. Ронина; авт. предисл. и науч. ред. Г. В. Михеева. СПб., 2000; Библиография русской библиографии: указ. библиогр. пособий. Ч. 2. 1922–1927 гг. / сост.: С. Н. Котломанова; авт. предисл. и науч. ред. Г. В. Михеева. СПб., 2005 и др.


[Закрыть].

* * *

Стоит признать, что современная мировая наука тяготеет к тому, как заметил еще В. И. Вернадский, чтобы ученые специализировались не по наукам, а по проблемам, т.е. имели совокупное представление, накопленное разными науками по интересующим их проблематикам. Зарубежные исследователи в сфере экоистории небезосновательно призывают российских коллег расширить фокус исследовательского внимания, чаще и смелее применять междисциплинарные методы. Подобные тенденции уже существуют и активно развиваются, однако в довольно замкнутых региональных пределах, причем как научно-предметных, так и географических. Одним из перспективных направлений в экоистории является т.н. культуральный подход – концентрация внимания не на разрушающейся окружающей среде, а на человеке в меняющемся природном окружении и его восприятии происходящих социоприродных трансформаций.

Большие перспективы, как справедливо заметил Й. Радкау, открывают региональные исследования в сфере экоистории, ведь «подлинный прорыв экологическая история сможет совершить только через региональные полевые исследования»140140
  Радкау Й. Природа и власть. Всемирная история окружающей среды / пер. с нем., сост. указ. Н. Ф. Штильмарк. М., 2014. С. 13.


[Закрыть].

Ясно одно: экоистория является актуальным и динамично развивающимся направлением научных исследований на стыке гуманитарных и естественных наук с поистине неисчерпаемым научным потенциалом, который определяется не только проблемно-тематическими лакунами, но и важнейшими практическими задачами сохранения экологического разнообразия, необходимого жизненного обеспечения людей и живых существ, в конечном итоге – поддержания сбалансированной жизни на Земле.